Воронин Андрей Николаевич. Пылающая башня

   – Хорошо. Кто, по-вашему, законный хозяин вещи?
   – Безусловно, вы. Я не сомневаюсь, что правда восторжествует и Генеральная прокуратура будет посрамлена. Как только вы вернетесь на родину, я вам лично преподнесу ваш рогатый талисман. Пока же ему лучше оставаться у меня. Во избежание пропажи, переплавки и прочих нежелательных событий.
   – А если кто-нибудь поступит точно так же с вашей собственностью?
   – Если мне придется покинуть Россию, я не возьму с собой ничего, кроме личной одежды.
   – Знаю я вашу стратегию не иметь ничего в прямой собственности. На ваше имя даже плохонького «жигуля» не зарегистрировано, даже квартирки в «хрущобе». Но все равно не зарекайтесь… Ладно, не будем отвлекаться от темы. Вы собираетесь выкупить вещь?
   – Именно. Готов пойти на затраты.
   – Я тоже. Возможно, наш общий «друг» предпочтет иметь дело именно со мной, с законным владельцем. Если мы с вами не в состоянии договориться, давайте оставим выбор на его усмотрение.
   – Почему бы и нет? – ответил Доброхотов после непродолжительной паузы.
   Каждый планировал одержать верх при таком способе разрешения спора.

* * *

   Как человек знакомый с методами работы милиции, Дорогин предупредил, что телефоны могут прослушиваться, в том числе мобильные. Лучше всего снять на сутки номер в гостинице и вести переговоры оттуда.
   Специалист по «жучкам» тщательно проверил обе комнаты и ванную на двенадцатом этаже гостиницы «Космос». Доверенные Алефа вышли отсюда на связь с Вильмессаном, набрав номер телефона, который тот передал через Дорогина.
   Муму тусовался в коридоре с таким видом, будто рассчитывал быть допущенным к торгу. В номер его, конечно же, не пустили, и он отправился играть «бедного родственника» этажом выше, где посоветовал снять комнату Стропилу.
   Время от времени он появлялся то там, то здесь. Делал обиженный вид: его оттерли в сторону в решающий момент. Потом вдруг исчезал из виду и снова маячил в коридоре, пил из баночки пиво, купленное здесь же, в гостиничном кафе.
   Пил неаккуратно, пена капала на ковровое покрытие.
   Дежурная по этажу возмутилась. Если он не постоялец, то что здесь делает, кого ждет в своей засаленной майке?! Кто его сюда пропустил? Пусть сейчас же покинет гостиницу, иначе она вызовет милицейский наряд…
   Дорогин постучался в номер на двенадцатом этаже, доложил о проблеме. Но его и не думали защищать. Разговор с Вильмеесаном принимал слишком серьезный оборот.
   – Какая тебе разница? Подожди внизу.
   – Да выдумывает она, ничего я не пачкал.
   – Не время сейчас права качать, уйди подобру-поздорову.
   Тот же номер с банкой пива Дорогин провернул этажом выше. Только здесь дежурная была поглощена своими делами, даже не посмотрела в его сторону. Приходилось громко кашлять, отхаркиваться, чтобы привлечь ее внимание и спровоцировать возмущение.
   В ответ на стук в дверь в проеме двери возник Стропило. Его лицо с детскими чертами на бычьей шее было напряжено, у каждого уха по трубке. Он отмахнулся от Дорогина – отвали, не до тебя пока.
   Дорогин с удовольствием отвалил. Присмотрелся, нет ли слежки, и нырнул в свою «копейку» с перезаряженным аккумулятором. Через двадцать минут он возвратился туда, где оставил прикованного к чугунной батарее Олега.

Глава 45

   Никакой встречи с Вильмессаном у Сергея, конечно же, не было. Он и не собирался пробиваться к нему на прием. Время, отведенное для этого приема, он потратил на занятия с Олегом. Дорогин обучил его говорить чужим голосом, с легким «прононсом». Парень выучился быстро – он был слишком заинтересован остаться неузнанным.
   От имени канадца Вильмессана, прекрасно владеющего русским языком, Олегу предстояло вести торг одновременно с двумя сторонами. Дорогин не боялся, что подмену распознают. Только Вера общалась с Вильмессаном в ресторане и слышала его речь. Сергей знал, что к дележке пирога Стропило ее никогда не допустит.
   Беспокоил другой момент: на первый звонок Олег должен будет ответить до того, как Дорогин возвратится из гостиницы «Космос». Наручники ему не помешают, но его рот должен быть свободным Отклеить пластырь – значит позволить ему позвать кого-нибудь на помощь.
   Пришлось обратиться к Шувалову.
   – Уверяю тебя, он все это заслужил. Пусть посидит на цепи. Ничего с ним не случится, если он сам себе не навредит. Побудь рядом около часа. Сиди с суровым видом. В разговоры не ввязывайся.
   Иначе он навешает тебе лапши на уши. Он большой мастер это делать. Сам не заметишь, как выпустишь его на все четыре стороны.
   – Не думай, что я такой простак. То, что я тогда решил свести счеты с жизнью, еще ничего не значит. Я выжег всю дрянь внутри себя каленым железом.
   – Просто сиди и молчи. Он возьмет трубку и начнет разговор.
   – Следить, что скажет?
   – Не надо. Как только он заметит озабоченность на твоем лице, повышенное беспокойство, сразу попытается на этом сыграть. Не волнуйся, он скажет все правильно. Если тебе кажутся жестокими мои методы…
   – Да я сам теперь жалею, что миндальничал с подлецами.
   – Погоди, не перебивай. Да, я бываю жесток, я цинично смотрю на многое в жизни. Не умею прощать. Так уж биография сложилась. Но тут дело не во мне. Этого парня напугать сложно, он родился с мертвым сердцем. Я выбил его из колеи, поломал ему игру и заставил играть по моим правилам.
   Пусть попробует один раз подавать мячи. Может, это научит его уважать других…
   Вернувшись, Муму обнаружил Шувалова, с непроницаемым лицом сидящего в кресле. Олег сидел на полу с желчной усмешкой на губах. На запястье по-прежнему красовался новенький «браслет» с короткой цепочкой, не позволяющей подняться на ноги.

* * *

   Задачей Олега было столкнуть лбами обе стороны, теперь уже на телефонной линии. Пусть каждый услышит предложения противника. Стропило выступит от имени Доброхотова, два алефовских командира – от имени своего шефа. Очень скоро они начнут перекрикивать друг друга. А перекричать можно только набавив цену и обвинив соперника во лжи.
   Вполне реально свести дело к аукциону. И Олегу это под силу. Любить тех или других у него нет причины, экономить их деньги – тоже. «Кто больше? Раз.., два… Новое предложение?» И так далее.
   А вдруг соперники договорятся и разработают совместный план поведения с Вильмессаном? Вряд ли. Не получится. Время компромиссов уже прошло, почвы для них больше не осталось. Каждый будет подозревать, что другая сторона на самом деле не прервала переговоры и продолжает агитировать в свою пользу.
   – Ценю ваше щедрое предложение, – прищурился Олег. – Только вы ведь сами слышали: они готовы потратить больше. У меня нет оснований… Что вы говорите? Повторяю: у меня нет оснований для недоверия, они готовы передать деньги в любой момент. Вот, сами слышите, подтверждают.
   Дорогин сел поближе, чтобы слышать разговор. Знакомые голоса в трубке клокотали, время от времени выплевывая ругань, как раскаленную лаву.
   Стропило и его оппонент ненадолго взяли себя в руки, заговорили повежливее. И тот и другой понимали: главные игроки не одобрят резкого взлета цены. Вильмессан должен получить свои отступные, но в пределах разумного.
   – Одну минуту, уважаемый. Они просто блефуют. Вы же прекрасно знаете, от чьего имени они обещают золотые горы. Против этого человека давно ведется следствие, всю его собственность здесь, в России, выскоблили, как матку при аборте.
   – Смешно слушать. Сколько лет вы в Москве, господин Вильмессан? Не хотите – не отвечайте.
   Надеюсь, у нас было время узнать нашу замечательную страну. Мы здесь доверяем только наличности. Люди, конечно, держат кое-какие средства в банках. Но там, где нужна конфиденциальность, используется только наличка. Счета запросто можно арестовать, а наличные суммы пойди отыщи. Этот человек сознательно вводит вас в заблуждение. Я уже сказал: рассчитаемся немедленно.
   – Тогда ваши условия мне больше подходят, – Олег растягивал слова.
   Он уже оправился от удара и теперь с удовольствием мотал нервы людям на проводе.
   – Стоп-стоп! – воскликнул Стропило. – Мы готовы добавить еще три тысячи.
   – Пять, – моментально парировал оппонент.
   – Десять! У меня просьба: давайте сделаем небольшой перекур.
   – Не вижу необходимости, – твердо заявил человек Алефа. – И так уже затянули переговоры. Пора заканчивать.
   – Когда тебе понадобится, я тоже не уступлю.
   А тебе очень скоро придется запустить руку в мешок, чтобы наскрести мелочи с его дна.
   – Не волнуйся, одна рука у меня свободна.
   Муму дал Олегу отмашку. Тот кивнул и сам объявил перерыв на пять минут.
   – Пока все путем, – оценил Дорогин спектакль. – Продолжай в том же духе.
   – А где у меня гарантии, что я отсюда уйду живым? – сухо, по-деловому осведомился программист.
   Дорогин отпустил Шувалова и, когда тот ушел, посмотрел на Олега в упор.
   – Тебе, я вижу, понравилось выслушивать выгодные предложения.
   – Трубку больше не возьму. Будешь сам продолжать.
   – Сказал отпущу, значит, отпущу. На все четыре стороны. Марать об тебя руки я не намерен.
   – С какой стати я должен тебе верить?
   – А на черта ты мне сдался? Пойдешь заложишь, расскажешь, что на самом деле я пудрил им мозги? Не пойдешь. Ты давно все просчитал и понял, что вряд ли они захотят опозорить себя перед хозяином, признать, что позволили какому-то Дорогину так долго водить себя за нос? А насчет вины… Для Алефа главный виновник тот, кто украл Тельца, вынес его из башни.
   Программист молча смотрел на Муму. «Все равно тебе проще меня пристрелить», – читалось в его глазах.
   – Для меня ты – кусок дерьма, – продолжал Дорогин. – Предал отца, позволил убить Лиду.
   Но за подлость я не на смерть осуждаю, иначе на мне уже висело бы столько трупов…
   – Тогда сними наручники.
   – Нет. Не могу отказать себе в удовольствии еще немного понаблюдать, как ты сидишь на цепи.
   – Я больше не скажу ни слова.
   – Скажешь. Иначе…
   Сжав кулак, Дорогин поднес его к лицу программиста.
   – Дать тебе в лоб пару раз? Твой «бортовой компьютер» уже никогда не будет работать с прежней скоростью. А ты ведь гордишься своими способностями, они позволяют тебе считать других мусором. Ты скорее согласишься получить пулю в лоб, чем легкое сотрясение мозга.
   Зазвонил телефон, программист посмотрел на Дорогина с нескрываемой ненавистью и потянулся к трубке.

* * *

   Аукцион закончился раньше, чем можно было ожидать. Первоначальная сумма выросла в полтора раза, и Доброхотов вышел из игры. Он не стал объяснять Стропилу причины этого, но шестым чувством учуял: дело нечисто. Кто-то ведет хитрую игру, кто-то стоит за этим Вильмессаном. Настоящий дипломат вел бы себя по-другому.
   Быстро разрешить свои сомнения Доброхотов не мог. Он никогда не требовал от Стропила подробных отчетов, он только выставил ему с самого начала несколько красных ограничительных флажков, а в остальном предоставил ему свободу действий.
   Неопределенности Доброхотов не любил. Что за игра ведется, с какой целью? Может быть, Стропило таким образом рассчитывает побольше отхватить за свои услуги? А может быть, Доброхотова заманивают в хитрую ловушку? Алефу по сути нечего опасаться – здесь, на российской территории, у него уже отобрали почти все, что можно. А ему, Доброхотову, можно сильно напакостить.
   Еще одной причиной остановки торгов было дурное предзнаменование. Снаружи на окно вдруг уселась иссине-черная ворона. Доброхотова аж передернуло – этих птиц он не любил.
   Пора выходить из игры. Неприятно признаваться себе в том, что усилия потрачены впустую.
   Но если уж внешние приметы подтверждают то, что говорит внутренний голос…
   Стропило отшвырнул обе трубки, сплюнул и отправился в туалет – мочевой пузырь разрывался. Стропило был сильно разочарован в своем заказчике. Потраченные силы, пролитая кровь – и такой бесславный конец, такой пшик. У этого Доброхотова бабок куры не клюют! Неужели пожмотничал?
   Стропило пустил струю мимо унитаза, на кафельную стенку. Вымоют, ничего с ними не сделается.
   Выйдя из номера, он обнаружил в коридоре Дорогина.
   – Ну, как дела?
   – Пошел к черту!
   – Не понял…
   – Чтобы я тебя больше не видел!
   Никаких претензий к Дорогину Стропило предъявить не мог. Но дело не выгорело, и проводник сейчас только раздражал его своим видом.
   – Погоди, ты же обещал премию.
   – Натравить на тебя моих ребят? Русский язык понимаешь? Отвали.
   Дорогин знал, что Стропило долго его не задержит, поэтому решил зайти сперва на тринадцатый этаж. Показаться надо было обязательно, иначе Стропило непременно заподозрит неладное. Почему Дорогин не объявился, если ему было обещано вознаграждение за услуги?
   Теперь Муму мог со спокойной душой отправиться ниже, к алефовским. Тут он не без оснований предполагал задержаться.
   – Где ты бродишь? Когда не надо, путаешься под ногами, а когда надо, найти тебя не можем.
   – Меня ж эта стерва заставила уйти – дежурная по этажу.
   – Уже посылали за тобой и в фойе, и на стоянку. Шляешься бог знает где!
   – Я думал, вы сюда надолго забурились.
   – Вот какое дело… Стропило мы поимели, канадец вернет бычка нам. Но не бесплатно: выторговал, гад, денежки.
   – Да пошел он…
   – Согласен. Но лучше закрыть вопрос и больше не иметь головной боли. Проблема в другом: он хочет урегулировать вопрос прямо там, в посольстве. Уперся рогом и ни с места.
   Дорогин сам потребовал от Олега выставить такое условие. Но теперь покрутил пальцем у виска:
   – Спятил он, что ли?
   – Я то же самое ему сказал, – человек Алефа намочил голову под краном с холодной водой и теперь расчесывал перед зеркалом мокрые волосы. – Эти дипломаты – трусы, каких мало. Канадец боится, что за воротами на него наедут, свернут шею и отберут Тельца.
   – А как он себе это представляет? Кто пронесет в посольство деньги и вынесет кусок золота?
   – Его это не колышет. Он обещал, что обеспечит «зеленый свет».
   – На вход может и обеспечит, а вот на выход…
   – Он же не дурак. Если что-нибудь выкинет, мы же церемониться с ним не будем, наплюем на международные отношения и разнесем тачку из гранатомета по дороге в аэропорт.
   – Сами решайте, тут я вам не советчик.
   – Твоих советов и не требуется. Просто сходишь в посольство, сделаешь «чэйндж». Он тебя знает, общий язык вы нашли.
   – Да на кой мне хрен…
   – Тихо-тихо. Стены здесь жиденькие.
   – Не пойду я туда больше ни за какие бабки.
   – Не горячись. Мы подвезем тебя прямо к входу, а потом заберем. Вильмессан просил, чтобы пришел именно ты, не хочет он иметь дело с новым человеком.
   «Вильмессан об этом не просил, – подумал Дорогин, – я не давал Олегу такой установки». Но сейчас он с легкостью простил собеседнику эту ложь.
   – Зато я не хочу. Я к Алефу на нанимался.
   – Только не рассказывай сказки, будто тебе лишние деньги не нужны. Тебе бабу свою еще лечить и лечить.

Глава 46

   Как добиться у охранника разрешения войти внутрь, минуя очередь? Как потом незаметно выскочить из посольства и забрать Тельца?
   На посольской стоянке алефовские остановить машину даже не пытались. Нельзя – значит, нельзя. Никому не хотелось обращать на себя внимание.
   Загнали машину во двор, метрах в ста от здания с красно-белым флагом, украшенным кленовым листом, Один из сопровождающих остался ждать Дорогина прямо напротив посольских дверей, на другой стороне улицы. Второй пристроился в хвост очереди, выстроившейся за визами.
   Минуя очередь, Сергей подошел к охраннику, поздоровался. В кармане пиджака лежал пухлый конверт с деньгами для канадца. Ни сумки, ни кейса у Дорогина с собой не было. «Вильмессан» предупредил по телефону, что тара для Тельца есть.
   – Я случайно узнал о готовящейся провокации, – негромко обратился к охраннику Дорогин.
   Тот недоверчиво взглянул на Сергея, но все-таки достал рацию и произнес несколько слов. Обычно люди, чье хобби состоит в даче ложной информации, стараются делать это анонимно. Здесь был другой случай. В посольстве решили выслушать, что скажет этот русский.
   Дорогина пригласили войти, хотя очередь запротестовала: «Куда?.. И здесь блатные… Пусть встанет в очередь и ждет!»
   – Этот гражданин – курьер, он приехал за документами, – соврал человек в галстуке, вышедший навстречу Дорогину.
   Сергея прощупали – нет ли оружия – и провели по коридору. Дорогин был доволен. Одну проблему он уже решил – попал внутрь. Осталась вторая – незаметно выбраться отсюда. Он не стал пугать службу безопасности посольства запланированным терактом, пощадил их нервы. Сказал, что несколько человек придут сегодня или завтра за получением визы. Оснований для выдачи визы нет.
   Они прикуют себя наручниками внутри посольства, объявят, что подвергаются преследованиям, и потребуют политического убежища.
   Давненько в канадском посольстве никто не откалывал таких номеров! Дорогина поблагодарили, объявили, что его информация обязательно будет принята во внимание. Под конец он попросил как-нибудь незаметно вывести его наружу.
   – Боюсь, они меня увидят. Поймут, зачем я сюда приходил.
   – Не беспокойтесь, вас выпустят через аварийный выход. Еще раз спасибо и до свиданья.
   Аварийный выход? Это хорошо. А дальше? Наверняка алефовские кого-то уже поставили следить за ним. На случай, если он, Дорогин, не удержится от искушения дать деру с бабками или с золотой статуэткой.
   – Лучше вашим транспортом. Микроавтобус или любая машина с затененными стеклами. Надеюсь, вас это не обременит? Я выйду через несколько кварталов.
   Так была решена вторая задача – незаметно выйти из посольства.
   Через полчаса Дорогин бросил на Золотого Тельца прощальный взгляд и, завернув его в оберточную бумагу, уложил на дно спортивной сумки. Молча разомкнув ключом браслет на запястье Олега, он отпустил его. Так же молча они спустились вниз по лестнице. Не было больше ни времени, ни желания разговаривать с этим недочеловеком, Оставалось последнее – появиться на глаза алефовским. Почти минуту Муму наблюдал со стороны, как нервно они ходят туда-сюда в ожидании его.
   Как действовать дальше?
   Попробовать незаметно затесаться в очередь, а потом сделать вид, что он движется от посольства? Нет, лучше открыто подойти с другой стороны.
   Сказать, что Вильмессан помог выйти через аварийный выход. Проглотят, поверят. Телец в сумке – лучшее этому доказательство.
   Расчет оказался верным. Все были довольны.
   Слава богу, все обошлось, Дорогин принес золотой талисман.
   Никто не догадался, что солидная сумма, предназначенная Вильмессану, так и осталась у Дорогина в кармане. Именно эти деньги он счел справедливой для себя премией. Зачем ему талисман бандитов и олигархов? Попробуй продай рогатого!
   Пускай берут его себе. Для спокойствия Тамары важно, чтобы к нему, к Дорогину, ни одна собака не имела претензий.
   А его претензии? Только одна – остался живым один из подонков, участвовавших в убийстве девушки. Это не должно остаться безнаказанным.

* * *

   – Тебе, – Дорогин протянул Тамаре огромный букет цветов и подхватил сумку с вещами.
   Она была набита всякой мелочевкой, которой Тамара пользовалась в больнице, – одних иллюстрированных журналов было килограмма три, – но весила все равно меньше, чем полупустая сумка с золотой статуэткой, два часа назад побывавшая в его руках.
   – Как я ждала этого дня. Неужели мы снова вернемся в Клин?
   Она умолкла, заставила себя не расплакаться.
   Каждый раз, ложась в больницу, она не надеялась оттуда выйти. Каждое возвращение домой воспринимала как подарок судьбы.
   Сегодня их возвращение было особенно радостным. Оба боялись затрагивать тему резкого, неожиданного улучшения состояния Тамары, не хотели сглазить. Дорогин не стал обсуждать это даже с лечащим врачом. Только крепко пожал ему руку, хотя вовсе не был уверен, что именно здешнее лечение дало такие результаты. В любом случае врачей надо было поблагодарить. По крайней мере не навредили.
   В «копейке» они с Тамарой говорили без умолку. Говорили обо всем, кроме ее здоровья. О закате лета, о прекращении дорогинской работы на башне.
   – Недели две точно будем вместе с утра до вечера. Надо будет заняться участком, прополоть сорняки, подкормить кусты.
   – Слава богу, что тебе больше не надо лезть на башню. Сейчас начнутся дожди, подуют холодные ветра. Простыть можно в два счета… Завтра испеку пирог, пригласим Варвару в гости. Верная подруга – это клад.
   Он кивал с блаженной улыбкой, чувствуя, как внутри размягчается засохшая корка. Уложился, успел. Не надо врать Тамаре, обещать скоро вернуться и раз за разом нарушать свое обещание.
   …Но проблемы еще не кончились, это выяснилось уже через четверть часа.
   Стропило позвонил по мобильному:
   – Я тут поговорил с заказчиком. Он сказал, что мы в любом случае сработали как надо, претензий нет. Ну и рассчитался он с нами соответственно. Тебе тоже причитается. Так что подъедь, забери.
   – Приятно слышать. А я чуть было не потерял веру в правду на этой земле.
   – Когда сможешь?
   Звонок неспроста, это ясно. У Стропила возникли сомнения, и он вознамерился их проверить.
   Если отложить визит, сомнения многократно усилятся. Но как сейчас бросишь Тамару? Лучше всего сказать правду. Стропило и так легко ее выяснит.
   – Только что забрал Тамару из больницы. Ты ведь знаешь, о ком я…
   – Ну конечно. Любимая женщина. Нельзя ее сразу оставлять одну.
   – Кто это? – полюбопытствовала Тамара. – Кто-то из друзей? Я его знаю, видела?
   – Слышу голосок, – усмехнулся Стропило. – Приятный, ничего не скажешь. Наверное, до завтрашнего утра тебя никакие деньги не интересуют.
   – Деньги меня всегда интересуют. Но Тамара не отпустит. Давай завтра утром. Процентов за хранение не возьмешь?

* * *

   Стропило назначил встречу за Кольцевой дорогой, возле новой многополосной трассы, которую дорожные строители вели в направлении Балашихи. Трасса обрывалась недостроенным мостом, повисшим над глубоким и протяженным оврагом. В пасмурный субботний день работы здесь не велись.
   Застыли краны, два бульдозера, асфальтоукладчик. Высились две навезенных самосвалами горы – щебень и песок. В промежутке между ними стоял внедорожник. Прятать его большой нужды не было – вокруг царило безлюдье, будто цивилизация, способная на такие масштабные работы, внезапно вымерла.
   Стропило молчал, глядя в одну точку. Он не спешил ни с кем делиться своими мыслями. Его подчиненные помнили, кто приблизил проводника с башни, кто оказывал ему особое доверие.
   Он не сказал ничего даже Кашею, которого взял с собой. Объяснил, что зол на весь белый свет и должен на ком-то сорвать эту злость – неважно, виноват этот человек или нет.
   На самом деле он не собирался бить вслепую, у него были основания для выбора «козла отпущения». Каждый факт отдельно не вызывал серьезных подозрений. Но, выстроенные в цепочку, они свидетельствовали сами за себя.
   Во-первых, стычка под землей. Всем известно, что московские подземные коммуникации – целый город, целый параллельный мир. Можно допустить, что два маршрута к одной и той же цели пересеклись на подходе к ней. Но чтобы произошла встреча, они должны были совпасть еще и по времени.
   Что еще подтолкнуло к переговорам и алефовских, и его, Стропило? Дефицит времени. Срочный отъезд Вильмессана. Это не просто – выпросить у начальства внеочередной отпуск. Дисциплина в любом посольстве полувоенная, у человека должны быть серьезные причины, чтобы просить о таком одолжении. А какие причины были у Вильмессана? Попытка сводничества возле «Баобаба»? Хило, очень хило.
   Раньше все, что приближало к поставленной цели, казалось Стропилу правдоподобным. Но теперь, когда дело не выгорело, все вызывало сомнения. И в центре этих сомнений всякий раз оказывался чертов проводник.
   – Мне надо просто на ком-то сорвать злость, – объяснил Стропило Кащею. – Своих ребят не хочу трогать. Хороши вы или нет, но мы уже одна семья.
   А этот чужак знает слишком много.
   – Верно, шеф, золотые слова. Я всегда считал, что он слишком себе на уме.
   – Суть не в том, хорош он или плох, – раздраженно оборвал Стропило. – Просто мне надо пар выпустить.
   Сидя в машине, Стропило курил и тер висок розовым с обгрызенным ногтем пальцем. Кащей, забравшись повыше, посматривал на дорогу, на которой должен был появиться Дорогин. От Кащея требовалось встретить Дорогина в условленном месте, выстрелить сзади так, чтобы лишить способности к сопротивлению, и приволочь к Стропилу.
   – Не вылезай на глаза, не заводи никаких разговоров, – заранее предупредил шеф. – Он тоже не дурак, может раскусить тебя и выстрелить первым.
   Кащей и не собирался обмениваться с Дорогиным улыбками и рукопожатиями. Лучше уж выстрелить из укрытия, а дальше пусть шеф сам разбирается.
   Только куда стрелять? В спину опасно, можно уложить на месте. Тогда у шефа останется под рукой единственный возможный объект для ярости – сам Кащей. Мочить по ногам? Отползет к машине и станет оттуда отстреливаться.
   Для начала лучше в правую руку, чтобы не смог нормально целиться. Потом – по ногам, чтобы не драпанул.
   Кащей заранее занял выбранную позицию возле утопающего в сорняках основания мощной бетонной сваи. Он считал себя достаточно метким стрелком, но сейчас вооружился винтовкой с оптическим прицелом. Ее приклад мгновенно нагрелся от туго обтянутой кожей скулы.