Воронин Андрей Николаевич. Пылающая башня

   – Вот и я.
   Олег резко обернулся. Перед ним стоял Дорогин. Глаза программиста моментально подернулись скорбью. Понятное дело, после похорон «любимой» не прошло и недели, ему сейчас полагается скорбеть.
   – Здравствуйте.
   Он убрал ноги с перил – поза выглядела слишком вольной для скорбящего.
   – Трудишься?
   – Приходится. Заказчиков мало волнуют обстоятельства моей личной жизни.
   – Давай-ка спустимся вниз. Не стоит нам вместе маячить на крыше.
   – Опять проблемы? Неужели бандиты еще не успокоились? – вздохнул Олег.
   – Тебя, наверное, таскали в милицию, интересовались их приметами?
   – Они приходили в масках.
   Спуститься нужно было всего на один лестничный марш. Олег отпер ключом дверь и пропустил гостя вперед.
   – Только вот ноутбук ты напрасно закрыл. Он нам сейчас понадобится.
   – С работой сегодня все, финиш. Пока от нее не оторвешься, не чувствуешь, как устал. А теперь просто глаза закрываются.
   – Неужто мое присутствие навевает сон? Постарайся мобилизоваться. Включи свою технику и выйди на адрес, сам знаешь какой. Увидишь новую картинку, очень интересную.
   – Какие-то загадки, – пожал плечами Олег. – Какой такой адрес я должен знать? В Интернете?
   Дорогин кивнул.
   – Я пока удалюсь за дверь. Не хочу тебя смущать.
   – Вы тоже меня в чем-то подозреваете? После первой встречи я о вас лучше думал. Ну что ж, валяйте, угрожайте. За последнее время я к этому привык.
   – Даешь человеку полезный совет, а он на тебя смотрит как на врага, – конец дорогинской фразы прозвучал из коридора.
   Он забрал с собой стул и уселся в двух шагах от неплотно прикрытой двери. Отсюда были слышны дыхание Олега и каждый его шаг. Дорогин не исключал, что программист прибегнет к оружию или попробует сбежать, выбравшись через окно на крышу. Но скорее всего сын покойного Воробьева будет вести игру до конца: прикидываться оторванным от реальной жизни фанатом программирования, живущим с утра до вечера в мире мудреных англоязычных терминов. Теперь, правда, ему будет труднее держать себя в руках – гость явно продемонстрировал свою осведомленность.
   Судя по шагам, хозяин подошел к книжной полке. Что он взял оттуда – справочник или припрятанный пистолет? Пристроился на диване, пролистал несколько страниц. Теперь было слышно только ровное дыхание. Читает, делает вид, что совет Дорогина ему непонятен и он не намерен ломать себе голову…
   Муму мог разобраться с Олегом проще и быстрее. Но программист еще пригодится – надо не просто припереть его к стенке, а сломать природную самоуверенность, основанную на презрении к людям. Чтобы он ощутил тревожное, учащенное биение крови в сосудах, чтобы каждая клеточка его тела сжалась от ужаса, сомнений и страха.
   – Вам сварить кофе? – послышался спокойный благодушный голос из комнаты.
   «А вот это уже перебор, дорогуша, – подумал Муму. – Даже если бы ты был чист, как стеклышко, не сидел бы так спокойно».
   – Какой у тебя, натуральный?
   – Растворимый. Я не гурман, питаюсь по принципу «фаст фуд», чтобы быстро и сердито.
   – Давай растворимый.
   – Как-то неловко, – смущенно усмехнулся Олег, направляясь на кухню. – Пришел гость и сидит в коридоре. Вы проходите в комнату. Честное слово, мне нечего от вас скрывать. Если знаете какой-то адрес, мы вместе можем выйти в Интернет, вместе посмотреть, что именно вас заинтересовало.
   Звякнула чайная ложка. Нет, он только хочет казаться спокойным. Пытка неизвестностью для такого рода людей хуже, чем дуло, приставленное к затылку…
   Прошел почти час. За это время Дорогин не сдвинулся с места, а Олег перепробовал почти все.
   Читал справочник, сбрил следы чахлой растительности на щеках и подбородке, ложился на диван, вставал, смотрел в окно. Чувствовалось, что ему все труднее держать себя в руках, он не мог найти себе места.
   Наконец, не выдержав, он произнес:
   – Сяду поработаю. После кофе сон отшибло, нужно доделать кусок программы.
   – На здоровье.
   Дорогин не сомневался – как только компьютер будет включен, Олегу будет еще труднее совладать с искушением набрать секретный код. Клавиатура не рояль – клавиши щелкают одинаково, в какие ни тычь. По щелчкам не определишь, какие набираются буквы. Рано или поздно он наберет нужную комбинацию, попробует быстро и незаметно заглянуть в привычное «окошко».

* * *

   Перед визитом к Олегу Дорогин назвал людям Алефа фамилию Вильмессана. Теперь Сергей был на сто процентов уверен, что в последний день, оставшийся до отъезда, канадец не высунет носа из посольства.
   Новость очень скоро стала известна в Ницце Хозяина Тельца не разозлило появление новой фигуры в деле. Дипломат, конечно же, не крал золотой талисман, беднягу просто угораздило его купить. Надо выйти с ним на связь, растолковать. какие у него будут проблемы в связи с этим приобретением.
   Но, все для себя решив, Вильмессан больше не желал ни с кем выходить на связь. Он выглядел таким бледным и кислым, что начальство освободило его в последний рабочий день от выполнения служебных обязанностей. Пакуя чемоданы, он полностью отгородился от внешнего мира. Попроси; девушку на посольской мини-АТС не звать его к телефону, всем говорить, что он уже отбыл на родину.

* * *

   Тамара тоже собиралась домой – заканчивался срок ее пребывания в онкологическом центре на Варварке. После внезапного кризиса, когда ее перевели в отделение интенсивной терапии, самочувствие так же неожиданно, начало улучшаться.
   Врачи не могли понять причину этого. Все ведущие специалисты центра перебывали в палат" у Тамары, осматривали ее, знакомились с результатами последних анализов. Она могла бы подсказать им ответ, но не хотела. Только на смех поднимут.
   Большинство пациентов клиники считались людьми обреченными. Они прекрасно знали, что медицина пока еще воюет с раком впотьмах, на ощупь. Неудивительно, что среди больных ходили рецепты самых разных заговоров и обрядов белой и черной магии.
   Персонал клиники старался пресекать такие вещи. Смертельно больные люди напрасно тешат себя несбыточными надеждами на моментальное исцеление. Потом, когда ожидания не оправдываются, они впадают в тяжелейшие депрессии.
   Произнося заговоры, завязывая и развязывая узелки, совершая ритуалы с прядями собственных волос, пациенты прятались от медсестер и врачей, как школьники от строгих учителей. Тамара в эти игры не играла. Но последнее ухудшение самочувствия сильно напугало ее. Она согласилась взять у соседки листок из тетради в клеточку с переписанной молитвой Николаю-угоднику об исцелении от тяжкой болезни.
   «Это ведь не колдовство, – убеждала себя Тамара, – почему бы мне не прочесть православную молитву, если я крещена, как положено?» Конечно, не было гарантии, что молитва одобрена церковью, что ее переписали без ошибок. Но если особо не обольщаться, а просто взять и прочесть ее шепотом положенное число раз…
   – Надо верить, – предупредила соседка. – Если осталось хоть маленькое сомнение, нет смысла тратить время.
   «Удачно придумано, – решила про себя Тамара. – Раз человеку не помогло, значит, сам виноват, веры имел мало».
   Тут она испугалась собственных мыслей, как святотатства. Стала просить прощения у Господа и святого заступника Николая. И сама не заметила, как просьба перешла в молитву. Тамара не смотрела в бумажку и не могла ручаться, что правильно все произнесла. Но кто знает, может быть, с того самого момента началось улучшение.

Глава 42

   Олег еще долго разыгрывал бы этот спектакль, но гость измотал его намеками. У программиста кожа чесалась с изнанки от желания узнать правду, увидеть, на месте ли Телец.
   «Чего мне опасаться? Если этот тип шестым чувством среагирует и вскочит со стула, у меня будет достаточно времени, чтобы нажать кнопку перезагрузки и выйти из программы», – решил он.
   Стараясь сохранять прежний ритм стука по клавишам, он набрал пароль и вдруг увидел на экране, будто в зеркале, собственное искаженное от нетерпения лицо.
   «Что это значит? – его охватил ужас. – Телец здесь, в комнате?»
   Олег подскочил к неплотно закрытому шкафу, распахнул дверцу и увидел знакомую рогатую фигурку на четырех ногах, чья ноздря находилась как раз напротив узкой щели.
   На скрип дверцы Дорогин среагировал мгновенно – давно его ждал. Ворвавшись в комнату, он заломил Олегу правую руку за спину, не разглядев толком, что в ней находится. Ага, миниатюрный баллончик-спрей. На досуге надо будет разобраться, что он распыляет.
   Через секунду Олег оказался прикованным к чугунной батарее отопления.
   – Не знаю, кому тебя сдать, еще не выбрал.
   – Ты – меня, я – тебя, – пробормотал хозяин квартиры.
   Его затея рушилась. Тщательно продуманная программа дала сбой под самый конец. И не было шанса исправить ошибку.
   – Они получат подробный отчет о твоем воровстве. С того самого момента, когда ты решил незаметно сопровождать отца на башню. С фотографиями Тельца в том виде, в котором ты пристроил его в музей. А что ты им расскажешь? Пожалуешься, что неизвестный человек увел бычка в последний момент?
   Олег плохо понимал слова незнакомца. Случилось непредвиденное, и жизнь, в которой все было расставлено по полочкам, изменилась. Теперь он, Олег Воробьев, оказался в ней крохотным, ничего не значащим винтиком, одной из бесчисленного множества переменных в огромной программе.
   – Для начала опиши мне тех, кто застрелил Лиду. Они ведь были не в масках, правда?
   – У них не было особых примет.
   – Ничего, не страшно. Искать придется среди узкого круга лиц.
   – Ладно. Только не думай, что ты припер меня к стенке. Просто мне незачем заботиться о безопасности этих ублюдков. Они застрелили мою девушку – пусть получат по заслугам.
   – Застрелили девушку? Одно твое слово могло спасти ей жизнь.
   – Это ничего бы не изменило. Получив Тельца, они пристрелили бы нас обоих.
   – Насчет тебя не знаю. А вот ее вполне могли помиловать.
   – Оставить в живых свидетеля?
   – Тебя ведь оставили в живых. Свидетеля убийства.
   Дорогин не угрожал страшными муками, не пинал ногами, не тыкал в лицо пистолетом. Но Олег боялся его гораздо больше, чем предыдущих визитеров. Он сломался.
   Он больше не ощущал себя единственным живым и думающим существом на свете. Другие в этом мире тоже реальны, значит, они могут лишить его жизни. Неужели он не вечен и Вселенная не крутится вокруг него? Он исчезнет, и ничего не изменится…
   Олег назвал приметы убийц и согласился участвовать в осуществлении дорогинского плана.
   Дорогин оставил его прикованным к батарее, с заклеенным пластырем ртом, пообещав вернуться утром.

* * *

   – Скажи честно: пришел бы ты ко мне, если б не наткнулся на алефовских?
   Дорогин покачал головой:
   – Думал, сам справлюсь. Думал, самое трудное позади: нашел кадра, осталось облегчить его ношу.
   – Хорошо, хоть не врешь, не виляешь. Меня обманывать нельзя, это самое страшное преступление…
   Решил, значит, что «сами с усами»? Так надо было попробовать. Вдруг бы чисто сработал.
   – Он завтра улетает. Уже взял авиабилет.
   – В посольстве отвечают, что его уже нет на месте. Но это явная параша.
   – Он пока еще здесь. Но завтра улетает, – повторил Дорогин.
   – За день в одиночку эту проблему не решить.
   Тут супермен нужен. Ты, брат, не дотягиваешь.
   Хорошо, когда человек знает пределы своих возможностей. Не хочешь, значит, чтобы Телец достался Алефу?
   – А что я с этого поимел бы?
   – Ас меня надеешься поиметь?
   – Десять процентов. Разве много?
   – Если говорить начистоту… Ты ведь не сообщил мне ничего нового.
   – Ага, конечно, – усмехнулся Дорогин.
   На пухлом лице с детскими чертами оскорбление выгнулась бровь.
   – Думаешь, беру тебя на дешевый понт? Ты ведь не один собирался на охоту. Ты нашел себе пару, правильно?
   – В том-то и дело, что нет у меня сейчас толкового напарника. Иначе я бы горы свернул.
   – Но попытка была? Хотел ведь привлечь кого-то?
   Стропило решил про себя: если Дорогин назовет имя Веры, значит, он догадывается, что ничего плохого ей не сделают. Значит, с какого-то момента разгадал ее игру. А если разгадал и сделал вид, будто клюнул на удочку… Тогда он хитер, как черт, и ни одному его слову нельзя верить.
   – Да никого я не хотел привлечь. На хрена?
   Думаешь, ментов?
   – Ну нет. Я не считаю тебя идиотом.
   – Спасибо. Времени в обрез, а ты копаешься во вчерашнем барахле.
   – Приходится. Чтобы не пролететь завтра.
   Мелкая ложь по поводу Веры успокоила Стропило. Раз Дорогин хочет прикрыть бабу, значит, ничего не заподозрил. Вполне нормальное желание для нормального мужика.
   В качестве одного из вариантов Дорогин предложил пролезть по трубам в посольский двор.
   – Через канализацию?
   – Под Москвой много всяких дорог проложено.
   – Ориентируешься хорошо?
   – Если тебе кто-нибудь скажет, что досконально знает там все ходы и выходы, плюнь ему в глаза. Попробую найти дорогу, если дашь добро.
   – Допустим, выйдем мы где надо. Тельца он в посольстве не держит… Хотя почему? Место подходящее – спецслужбам туда вход запрещен, таким, как мои ребята, тем более. Если наш дипломат спит в отдельной комнате.., хотя о чем я говорю? Там не заводская общага. Дипломат… мать его!
   – Неплохо бы выяснить планировку здания.
   Черт, времени мало.
   – Только не нужно насилия. Мы просто объясним ему, что к чему, – продолжал размышлять вслух Стропило. – Эх, если бы в прошлый раз…
   Он жалел, что возле «Баобаба» слишком церемонились с дипломатом. Кто ж знал, что чертов канадец окажется таким осторожным и слиняет так резко.
   – О чем ты?
   – Ничего, проехали. Ты у меня смотри: не дай бог, с ментами маршрут согласовал.
   – Опять будешь прессовать на пустом месте?

Глава 43

   Муму понятия не имел о том, как выйти из-под земли во двор посольства. Знания подземных коммуникаций Москвы хватило только на то, чтобы свести две враждебные команды в одном месте и в одно время.
   Сам он собирался идти с Кащеем и еще двумя «хлопцами» Стропила. Алефовским только набросал схему.
   – Дело ваше, верить мне или нет. Боитесь, менты повяжут, – сидите дома.
   Ему опять напомнили о Тамаре. Человека, больного раком, никуда не спрячешь, эта болезнь на дому не лечится.
   – В случае чего она ответит по твоим долгам.
   Даже к суровым мерам прибегать не придется: оставим ее без лекарств – и ей конец.
   Сколько раз ему угрожали Тамариным благополучием – не перечесть! Он научился не сжимать кулаки, не скрипеть зубами. Но нервов это стоило с каждым разом все больше.
   Со сводчатого потолка капала вода с тухлым гнилостным запахом. Такая же чавкала под ногами. В посольство должны были пробраться двое из четверых. В закрытых пакетах они несли с собой комплект одежды – переодеться перед выходом на поверхность.
   Фонарики шарили по стенам с черными и серыми пятнами плесени. Чтобы совладать с нервным напряжением, все старались шепотом разговаривать друг с другом.
   – Чем старее кирпичи, тем добротней. Теперешние давно бы рассыпались. А эти стоят и не одну еще сотню лет простоят.
   Дорогин поднял руку. Они приближались к назначенному им месту встречи. Что если алефовские перестраховались, отменили поход? Решили, пусть дипломат пока летит куда хочет. Может, Алефу сподручнее достать канадца в Европе или по месту жительства?
   Нет, «бойцы» олигарха остались здесь, в изгнание с ним укатили единицы. И новых он себе вербовать не станет, они не заменят многократно проверенных людей.
   И все-таки уверенности в успехе не было.
   Пятьдесят на пятьдесят. Как же тогда с визитом в посольство? В крайнем случае он разведет руками: заплутал, запутался. Не поставит же его Стропило к стенке, тем более все его люди вернутся живыми и здоровыми.
   – Что там? – кто-то выдохнул прямо в ухо.
   – Как будто шум, – тихо ответил Дорогин.
   – Точно? Лично мне ни хрена не слышно.
   – Кончай базар, – Кащей ткнул товарища в бок.
   – Пойду гляну, – собрался Сергей.
   – Ни хрена подобного, вместе пойдем. Деловой нашелся. Сейчас слиняешь, а мы здесь, как три тополя на Плющихе…
   – Вместе так вместе, нет вопросов. Только фонарики пока погасите. Двигаться будем медленно, на ощупь.
   Ни один лучик не просачивался в подземный коллектор. Он находился на глубине в полтора десятка метров.
   Послышалась тихая матерщина. Выругался один, потом другой.
   – Твою мать. Хуже, чем у негра в жопе.
   Несколько падающих капель вспыхнули отраженным светом и тут же погасли. Откуда отблеск, от чужого фонаря?
   За спиной занервничали, кто-то шагнул не туда, ткнулся лбом в стену и сплюнул в сердцах.
   В ответ темноту неожиданно прорезал узкий луч слепящего света. Никого не нашел, уперся в кирпичную кладку. Дернулся вправо и тут же погас. Но перестрелка все равно началась. Стреляли вслепую, торопясь выпустить обойму, зацепить противника шальной пулей раньше, чем она достанет тебя.
   С обеих сторон вспыхивали фонарики, слепили глаза и делали врага невидимым. Пули визжали на разные голоса, рикошетили от потолка и стен. Запах порохового дыма быстро заполнял тесное пространство, перебивая букет гнилостных «ароматов».
   Кто-то застонал от боли, кто-то плюхнулся на дно коллектора, подняв брызги. Противники пятились назад, никому не хотелось ложиться здесь костьми. Дорогин почти не стрелял. Пригнувшись, он пытался различить нужные приметы. Наверняка хоть один из убийц Лиды сейчас здесь, на стороне алефовских. Хоть один…
   Впереди сверкнула вспышка. Дорогин тут же посветил туда фонарем – мигнул светом, будто выстрелил. Но стрелявший успел отшатнуться в сторону.
   Сергей и сам боялся попасть в луч света. Если его опознают, всему конец. Фонарь и пистолет Дорогин удерживал в одной руке – правой. Левой прикрывал лицо – благо ладонь широкая.
   Наконец луч его фонаря выхватил из темноты знакомое по описанию лицо: усы полностью прикрывают нижнюю губу, нос наползает на усы «Никаких особых примет», – вспомнил Дорогин слова Олега.
   – Уходим, блин, – послышался сдавленный голос Кащея уже на приличном расстоянии, шагах в пятнадцати от Сергея.
   Не сейчас, чуть позже. Пуля полетела точно по белому расширяющемуся лучу, в котором вспыхивали падающие с потолка капли и плавал пороховой туман. Прежде чем выключить фонарик, Дорогин успел увидеть темную точку под подбородком, мгновенно превратившуюся в красное, не правильной формы пятно. После скоротечной стычки обе стороны отступили, волоча с собой раненых. Только Дорогин не спешил. Затаив дыхание, стараясь не плескать водой, он шел следом за алефовскими, как охотник-одиночка за звериной стаей, способной в любой момент вернуться и сожрать его с потрохами.
   Дорогин хотел расквитаться с убийцами Лиды Муму не знал эту девушку, видел только фотографию в траурной рамке, но поклялся отомстить негодяям. Любимый человек позволил им надругаться над ней и убить, а чужой шел теперь по их следу, чтобы воздать им по заслугам.
   Свой фонарь Дорогин больше не включал. Ему достаточно было шума, который создавала удаляющаяся стая. Алефовские почти не таились, уверенные, что их не преследуют – противная сторона сейчас тоже зализывает раны. Время от времени их фонари включались, помогая разобрать дорогу Наконец они остановились передохнуть, выплеснуть накопившуюся ярость.
   – Нас подставили.
   – Кто? Проводник с башни? Он бы ментов привел, тогда бы в натуре п…ц случился.
   – Этих уродов я узнал, по крайней мере одного из них. Они в первый момент тоже растерялись – не ожидали, как и мы.
   – Может, ты и растерялся, а я нет. Одного точняк зацепил.
   Кто-то на всякий случай посветил фонарем назад. Сноп света описал замысловатую кривую, Дорогин мгновенно пригнулся, чтобы его не обнаружили.
   Ругань продолжалась. Кто-то торопил идти дальше, указывал на раненого. Кто-то матерился в полный голос, требовал отдыха – раненый перевязан, надо дух перевести.
   Дорогин уже узнал второго из описанных Олегом убийц – сходились все приметы. Снял оружие с предохранителя, прицелился… Потом опустил руку Алефовские яростно ругали Стропило и его людей.
   Может, хватит пока одного трупа? Ему, Дорогину, нужен был компромисс между противниками, своего рода мирное соглашение, иначе не сработает его план. Нельзя, чтобы началась вендетта, когда думают уже не о пользе дела, а только о максимальном ущербе врагу.
   Он достанет ублюдка очень скоро. Но не сегодня, чтобы никто не взбесился раньше времени.

* * *

   Ранним утром у Дорогина состоялись две очень похожие друг на друга встречи. С обеих сторон ему в лицо бросали обвинения, угрозы, но только для порядка. Никто всерьез не допускал мысли, что он нарочно свел вместе две враждующие стороны. К тому же Дорогин пришел сам, никто его не волок на аркане. И сразу, с порога, признал свою вину:
   – Не надо было туда лезть. Я же знал, знал, черт подери, что эти ублюдки тоже взяли след.
   Значит, им могла прийти в голову та же идея.
   Как еще пролезть в посольство? Не с вертолета же!
   Обе стороны с интервалом в час напомнили Муму, что сегодня последний день, канадец улетит за кордон, и ситуация еще больше усложнится. Отправлять своих людей за океан влетит в копеечку, тем более что дипломат, почуяв опасность, постарается лишний раз нигде не светиться.
   – Я виноват, значит, должен искупить вину.
   Сам пойду в посольство, запишусь на прием.
   – Там очередь, к твоему сведению. Принимают по записи.
   – Прорвемся, где наше не пропадало!
   – Прорвешься. Их бюрократы еще почище наших.
   – Если не верите, планируйте на всякий пожарный свои варианты. Но я обещаю добраться до дипломата и прищемить ему яйца. Между прочим, у меня есть удостоверение внештатного сотрудника. Плохонькое, конечно, до ментовской корочки далеко. Но вдруг подсобит.
   – Плевали они на такие удостоверения. Прижучат какие-нибудь гребаные морские пехотинцы…
   – Пойду чистый, без оружия. Что они мне сделают, какие предъявят обвинения? В худшем случае обратно на улицу выкинут.

Глава 44

   Вернувшись из посольства, Дорогин отчитался и перед алферовскими, и перед Стропилом. Говорил одно и то же.
   – Разговор с Вильмессаном был с глазу на глаз. Даже хитрить не пришлось, он меня принял, зная, от кого я и зачем. Мне показалось, что он сам был не против расставить точки над "i". Признал, что вещь действительно у него. Предупредил, что отдавать Тельца за красивые глаза не собирается.
   Он потратил на покупку большие деньги и намерен, как минимум, их вернуть. У кого купил, признаваться не хочет. Встретился, говорит, с незнакомым человеком в темных очках, сторговались.
   Короче, он готов отдать Тельца при условии, что ничего не потеряет в деньгах и железно избавится от проблем в будущем.
   Реакция и у Стропила, и у алефовских была одинаковой:
   – Много хочет.
   – Передаю все, как слышал. Он знает о конфликте между сторонами. Не хочет продавать одним, чтобы потом иметь неприятности от других.
   Реакция опять оказалась похожей. После некоторого раздумья признали, что в позиции Вильмессана есть резон. Оставили Дорогина ждать и ушли консультироваться с начальством.
   Вернувшись, о результатах переговоров Дорогину ничего не сообщили. Уточнили только некоторые подробности:
   – Как этот хрен держался?
   – С улыбкой, вежливо. Он вполне владеет собой. Попросил передать, чтобы на угрозы времени не тратили, вопрос можно решить по-хорошему, в течение одного дня.
   – Называл сумму?
   – Нет.
   – Он точно сегодня улетает?
   – Решил взять отпуск. Сказал, что в Шереметьево его будет сопровождать почетный эскорт.
   – Какой такой эскорт?
   – Без понятия.
   – Далеко не отлучайся, будь на связи.

* * *

   Попытка захвата сотрудника посольства по пути в аэропорт могла привести к колоссальному скандалу, этот вариант исключался. Любые другие попытки силового решения, в России или за границей, привели бы к новым стычкам, вроде той, что случилась в подземном коллекторе. А значит, к новым потерям. Такая перспектива не вызывала у «бойцов» энтузиазма. Стропило явно не потянул бы опасных зарубежных «гастролей», алефовская ударная сила уже не готова была, как раньше, самоотверженно рвать хозяйских врагов на части.
   Возникла необходимость в телефонном звонке Алефу. Начал Доброхотов, от которого на сей раз исходила инициатива звонка:
   – Мы же цивилизованные люди и не будем устраивать грызню. Объясню еще раз свою позицию: при всем уважении к вам я не могу допустить, чтобы Телец покинул пределы России. В конце концов, это творение русского ювелира. Слишком много всего утекло от нас на Запад начиная с семнадцатого года. Пора положить этому конец.
   – Чрезвычайно благородно, – в голосе Алефа звучала неприкрытая ирония. – В прошлый раз у вас еще не было патриотических мотивов.
   – В прошлый раз мы о многом не успели поговорить.