Андрей ВОРОНИН и Максим ГАРИН
МУМУ: ПЫЛАЮЩАЯ БАШНЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Его грубо обругали, толкнули в спину, и он едва удержал равновесие на ступеньках, ведущих к подъезду. Он резко развернулся, приняв угрожающую позу, но дверь уже захлопнулась, так что продолжать выяснять отношения было бессмысленно.
Еще недавно всем в компании было весело. Девицы повизгивали, в полумраке поблескивали опустошенные бутылки. Он уже плохо помнил, из-за чего произошла ссора. Все вдруг ополчились против него. Едва не дошло до драки.
Если бы он не сдержался и ответил на оскорбления, добром бы не кончилось: его первым же ударом отправили бы в нокаут. Он бы разозлился, схватил пустую бутылку или что-нибудь другое и…
Обошлось без мордобоя, но все равно на душе было муторно. Его унизили при всех. Ничего, они еще пожалеют…
Нетвердой походкой он вышел со двора, залитого лунным светом. Идти к метро не хотелось, и молодой человек пошел в противоположном направлении, то и дело сплевывая на асфальт.
Впереди маячила башня. Вечером она освещалась прожекторами. Теперь подсветку отключили – любоваться башней было уже некому: все нормальные люди давно спали. Только огоньки на вершине горели опознавательными знаками для пилотов.
Молодой человек приближался к подножию башни. Душа горела от обиды. Несколько раз он погрозил в пространство кулаком. Потом остановился, чтобы достать из кармана сигареты. Вдруг сверху донесся странный звук. Похожий вначале на тонкий писк, он стремительно нарастал, превращаясь в вопль, от которого кровь стыла в жилах. Молодой человек вскинул голову и резко отскочил в сторону. Что-то огромное с глухим стуком шмякнулось рядом на асфальт.
При свете фонарей молодой человек различил в неподвижном силуэте себе подобное существо мужского пола в майке, спортивных штанах и ременной сбруе. Лицо упавшего было бледнее его белой майки и даже в теплом золотистом свете фонарей выглядело холодным, будто замороженным. Тело превратилось в кожаный мешок с обломками костей внутри.
Секунду назад жизнь вызывала у молодого человека только отвращение. Но чужая смерть пробудила в нем инстинкт самосохранения, и он пустился бежать со всех ног. Молил только об одном – целым и невредимым добраться домой.
Очевидцами несчастного случая стали еще двое.
Таксист, проезжавший порожняком по улице, только прибавил скорости. Бедняге не поможешь, зато себе создашь проблемы. Если милиция застанет возле трупа, в ближайшие пару дней покоя не дадут. Мать-одиночка в доме на той же улице проснулась среди ночи от внезапного плача ребенка. Поправила его одеяло, глотнула воды из крана. Услышав слабый звук, выглянула в окно и увидела бегущего от башни человека. Пожала плечами и вернулась в кровать…
На пятачке возле телебашни появились двое в одинаковых синих комбинезонах. Приблизились к распластанному телу и аккуратно перенесли его к кустам, подальше от глаз. Остались ждать рядом.
Подъехала «скорая помощь». Уложив труп на носилки, санитары погрузили его через задние двери в машину. После отъезда «скорой» двое в синих комбинезонах вернулись в здание башни. Один вооружился шваброй, другой пластиковым ведром с водой. Через пару минут асфальт на месте падения был аккуратно вымыт.
На следующий день судмедэксперта поразило состояние трупа: разрывы внутренних органов, множественные переломы, кости словно побывали в дробилке. Не иначе как с самой крыши тридцатидвухэтажного дома упал.
Молодому эксперту еще не приходилось иметь дело с такими случаями.
Деньги нужны были как воздух. Не ему – Тамаре. На лечение. Молодая красивая женщина лечилась в дорогих клиниках: сейчас – в Онкологическом центре на Варварке, а ранее – даже в знаменитой на всю Европу клинике в предместьях Мюнхена.
Если б не деньги за противозаконные рейсы Дорогина, схватка с опухолью давно была бы проиграна. Он пачками кидал взятки врачам. В последнее время Тамара стала догадываться, чем он занят, откуда у него средства на оплату фантастических счетов. Несколько раз она брала с него слово прекратить искушать судьбу, не нарываться на неприятности с милицией. Есть такие грузы, за которые можно получить и десять лет строгого режима, и больше.
Чтобы успокоить Тамару, Дорогин не раз давал клятвенное слово покончить с перевозками, но на следующий день снова брал грех на душу – новый заказ.
Новая неделя началась хуже некуда. Впервые он попался по-настоящему, нарвался на дотошную проверку. Вроде бы не наркотики нашли, не оружие. Тем не менее повалили на землю, въехали тяжелым ботинком по печени. Засняли лицо на видеокамеру, приподняв голову за волосы на макушке.
Однажды он уже возил металлические болванки из редкого сплава. Тогда все обошлось, а теперь под грудой обычного стального профиля в его мини-грузовичке обнаружили десяток стержней толщиной в палец, похожих на алюминиевые и таких же мягких при изгибе.
Конечно, менты знали, где искать, – получили наводку. В первые несколько дней после задержания на него давили по-черному, угрожали немереными сроками, обещали отдать рецидивистам-извращенцам на «опускание» и даже застрелить при попытке к бегству. Требовали назвать отправителей и получателей груза. Не верили, что он не знает ни тех, ни других. Просто загрузился в условленном месте, чтобы разгрузиться в другом.
Больше всего его мучила невозможность послать весточку Тамаре. В своей палате она ждет очередного звонка и уже наверняка догадывается, что он ее обманул. Снова поехал в рейс и нарвался-таки на неприятности.
Тамара ждала, но не сидела сложа руки. Она сама обзвонила больницы, морги и, конечно, отделения милиции. Узнала правду и прислала на свидание с ним Варвару.
Известной пройдохе, журналистке божьей милостью Варваре Белкиной не впервой было являться в СИЗО. В свое время она брала интервью и у закоренелого убийцы, которому светило пожизненное заключение, и у простой терпеливой женщины, которая изрубила мужа топором, не выдержав его издевательств над собой и детьми. Варвара пыталась разглядеть остатки человеческого в злобных, мрачных тварях и помочь тем, на кого вешали чужую вину.
В этот раз она явилась с адвокатом. Договорилась, чтобы им дали поговорить втроем, и попросила Дорогина подробно обо всем рассказать.
– Чего там, – негромко произнес он. – Виноват, никуда не денешься.
– Без тебя знаю. Это Тамара до последнего времени пребывала в блаженном неведении. Но не я. Поэтому и пришла с грамотным человеком.
– Адвокат мне вряд ли поможет. Взяли ведь с поличным… Тамаре успела сказать?
– Это она мне сказала, где ты сидишь.
– Черт! – Сергей с размаху стукнул кулаком по безучастной стенке, повидавшей на своем веку людей озлобленных, отчаявшихся, сломленных.
– В панику она не впадает. Видно, давно ждал чего-то подобного. Я, как могла, ее обнадежила, пообещала помочь… Ты объяснил им, что просто занимался доставкой?
– Просто или сложно – какая им разница? Если сам с боку припека, назови, кто заправляет делом.
Ничего не знаешь – значит, виноват вдвойне.
– Для начала откажитесь от дачи показаний без адвоката, – предложил осанистый мужчина с красиво зачесанными седыми волосами.
– Для начала мне нечем уплатить вам гонорар.
– Пустяки. Нас с Варварой слишком многое связывает, и ради нее я готов сделать исключение.
Сергей перевел взгляд на свою добрую знакомую, молча спрашивая: «Тебя угораздило переспать с этим типом?»
– Потом объясню, – на лице Белкиной мелькнула раздражение. – Давай пока о деле.
– У меня уже есть судимость – вот что паршиво. Все паршиво от начала до конца.
– У вас должна быть четкая линия защиты, – наставительно произнес адвокат. – Вы давали в газету объявления, открыто предлагали услуги по транспортировке. Но не могли проконтролировать все грузы: к примеру, отличить редкий сплав от самого обычного.
– Так и есть на самом деле, – вставила Белкина.
– Играйте роль простого мужичка, водилы, который вечно копается в моторе. Не обещаю, что вас полностью оправдают. Но серьезного срока попробуем избежать.
– Год мне точно так же противопоказан, как десять, – покачал головой Дорогин. – За год…
Он не хотел говорить при постороннем, что может за год случиться с Тамарой, если ее лечение останется без постоянной денежной подпитки.
– Всем так кажется, уверяю вас, – понимающе улыбнулся адвокат. – Столько дел на воле, кажется, что мир без вас рассыплется даже за неделю. На самом деле и десять лет – не такой уж катастрофический срок. Можно заочно во всем участвовать, если только правильно делегировать полномочия.
– Нет у меня на воле капитала, чтобы кому-то поручать финансовые операции. Самому нужно зарабатывать – завтра, через неделю, через месяц.
– В любом случае я сомневаюсь, что вы по-прежнему сможете заниматься доставкой грузов.
Как бы ни кончилось ваше дело, клеймо на пару лет вам обеспечено.
– Найду другое занятие. Главное – выйти отсюда поскорей.
– Надо реально смотреть на вещи, – ища поддержки, адвокат обернулся к Белкиной.
Однако она не согласилась:
– Реально смотреть на вещи – значит заранее поднять руки вверх. А мы еще потрепыхаемся.
– Как ты себе это представляешь? – адвокат скептически выпятил нижнюю губу.
– Если дело завальное, нужно добиться, чтобы его положили под сукно.
Еще недавно всем в компании было весело. Девицы повизгивали, в полумраке поблескивали опустошенные бутылки. Он уже плохо помнил, из-за чего произошла ссора. Все вдруг ополчились против него. Едва не дошло до драки.
Если бы он не сдержался и ответил на оскорбления, добром бы не кончилось: его первым же ударом отправили бы в нокаут. Он бы разозлился, схватил пустую бутылку или что-нибудь другое и…
Обошлось без мордобоя, но все равно на душе было муторно. Его унизили при всех. Ничего, они еще пожалеют…
Нетвердой походкой он вышел со двора, залитого лунным светом. Идти к метро не хотелось, и молодой человек пошел в противоположном направлении, то и дело сплевывая на асфальт.
Впереди маячила башня. Вечером она освещалась прожекторами. Теперь подсветку отключили – любоваться башней было уже некому: все нормальные люди давно спали. Только огоньки на вершине горели опознавательными знаками для пилотов.
Молодой человек приближался к подножию башни. Душа горела от обиды. Несколько раз он погрозил в пространство кулаком. Потом остановился, чтобы достать из кармана сигареты. Вдруг сверху донесся странный звук. Похожий вначале на тонкий писк, он стремительно нарастал, превращаясь в вопль, от которого кровь стыла в жилах. Молодой человек вскинул голову и резко отскочил в сторону. Что-то огромное с глухим стуком шмякнулось рядом на асфальт.
При свете фонарей молодой человек различил в неподвижном силуэте себе подобное существо мужского пола в майке, спортивных штанах и ременной сбруе. Лицо упавшего было бледнее его белой майки и даже в теплом золотистом свете фонарей выглядело холодным, будто замороженным. Тело превратилось в кожаный мешок с обломками костей внутри.
Секунду назад жизнь вызывала у молодого человека только отвращение. Но чужая смерть пробудила в нем инстинкт самосохранения, и он пустился бежать со всех ног. Молил только об одном – целым и невредимым добраться домой.
Очевидцами несчастного случая стали еще двое.
Таксист, проезжавший порожняком по улице, только прибавил скорости. Бедняге не поможешь, зато себе создашь проблемы. Если милиция застанет возле трупа, в ближайшие пару дней покоя не дадут. Мать-одиночка в доме на той же улице проснулась среди ночи от внезапного плача ребенка. Поправила его одеяло, глотнула воды из крана. Услышав слабый звук, выглянула в окно и увидела бегущего от башни человека. Пожала плечами и вернулась в кровать…
На пятачке возле телебашни появились двое в одинаковых синих комбинезонах. Приблизились к распластанному телу и аккуратно перенесли его к кустам, подальше от глаз. Остались ждать рядом.
Подъехала «скорая помощь». Уложив труп на носилки, санитары погрузили его через задние двери в машину. После отъезда «скорой» двое в синих комбинезонах вернулись в здание башни. Один вооружился шваброй, другой пластиковым ведром с водой. Через пару минут асфальт на месте падения был аккуратно вымыт.
На следующий день судмедэксперта поразило состояние трупа: разрывы внутренних органов, множественные переломы, кости словно побывали в дробилке. Не иначе как с самой крыши тридцатидвухэтажного дома упал.
Молодому эксперту еще не приходилось иметь дело с такими случаями.
* * *
Уже два года Сергей Дорогин занимался ночной перевозкой грузов. О том, что это за грузы, он обычно не имел понятия. Платили ему щедро, из чего можно было предположить, что стоят они на «черном» рынке немало.Деньги нужны были как воздух. Не ему – Тамаре. На лечение. Молодая красивая женщина лечилась в дорогих клиниках: сейчас – в Онкологическом центре на Варварке, а ранее – даже в знаменитой на всю Европу клинике в предместьях Мюнхена.
Если б не деньги за противозаконные рейсы Дорогина, схватка с опухолью давно была бы проиграна. Он пачками кидал взятки врачам. В последнее время Тамара стала догадываться, чем он занят, откуда у него средства на оплату фантастических счетов. Несколько раз она брала с него слово прекратить искушать судьбу, не нарываться на неприятности с милицией. Есть такие грузы, за которые можно получить и десять лет строгого режима, и больше.
Чтобы успокоить Тамару, Дорогин не раз давал клятвенное слово покончить с перевозками, но на следующий день снова брал грех на душу – новый заказ.
Новая неделя началась хуже некуда. Впервые он попался по-настоящему, нарвался на дотошную проверку. Вроде бы не наркотики нашли, не оружие. Тем не менее повалили на землю, въехали тяжелым ботинком по печени. Засняли лицо на видеокамеру, приподняв голову за волосы на макушке.
Однажды он уже возил металлические болванки из редкого сплава. Тогда все обошлось, а теперь под грудой обычного стального профиля в его мини-грузовичке обнаружили десяток стержней толщиной в палец, похожих на алюминиевые и таких же мягких при изгибе.
Конечно, менты знали, где искать, – получили наводку. В первые несколько дней после задержания на него давили по-черному, угрожали немереными сроками, обещали отдать рецидивистам-извращенцам на «опускание» и даже застрелить при попытке к бегству. Требовали назвать отправителей и получателей груза. Не верили, что он не знает ни тех, ни других. Просто загрузился в условленном месте, чтобы разгрузиться в другом.
Больше всего его мучила невозможность послать весточку Тамаре. В своей палате она ждет очередного звонка и уже наверняка догадывается, что он ее обманул. Снова поехал в рейс и нарвался-таки на неприятности.
Тамара ждала, но не сидела сложа руки. Она сама обзвонила больницы, морги и, конечно, отделения милиции. Узнала правду и прислала на свидание с ним Варвару.
Известной пройдохе, журналистке божьей милостью Варваре Белкиной не впервой было являться в СИЗО. В свое время она брала интервью и у закоренелого убийцы, которому светило пожизненное заключение, и у простой терпеливой женщины, которая изрубила мужа топором, не выдержав его издевательств над собой и детьми. Варвара пыталась разглядеть остатки человеческого в злобных, мрачных тварях и помочь тем, на кого вешали чужую вину.
В этот раз она явилась с адвокатом. Договорилась, чтобы им дали поговорить втроем, и попросила Дорогина подробно обо всем рассказать.
– Чего там, – негромко произнес он. – Виноват, никуда не денешься.
– Без тебя знаю. Это Тамара до последнего времени пребывала в блаженном неведении. Но не я. Поэтому и пришла с грамотным человеком.
– Адвокат мне вряд ли поможет. Взяли ведь с поличным… Тамаре успела сказать?
– Это она мне сказала, где ты сидишь.
– Черт! – Сергей с размаху стукнул кулаком по безучастной стенке, повидавшей на своем веку людей озлобленных, отчаявшихся, сломленных.
– В панику она не впадает. Видно, давно ждал чего-то подобного. Я, как могла, ее обнадежила, пообещала помочь… Ты объяснил им, что просто занимался доставкой?
– Просто или сложно – какая им разница? Если сам с боку припека, назови, кто заправляет делом.
Ничего не знаешь – значит, виноват вдвойне.
– Для начала откажитесь от дачи показаний без адвоката, – предложил осанистый мужчина с красиво зачесанными седыми волосами.
– Для начала мне нечем уплатить вам гонорар.
– Пустяки. Нас с Варварой слишком многое связывает, и ради нее я готов сделать исключение.
Сергей перевел взгляд на свою добрую знакомую, молча спрашивая: «Тебя угораздило переспать с этим типом?»
– Потом объясню, – на лице Белкиной мелькнула раздражение. – Давай пока о деле.
– У меня уже есть судимость – вот что паршиво. Все паршиво от начала до конца.
– У вас должна быть четкая линия защиты, – наставительно произнес адвокат. – Вы давали в газету объявления, открыто предлагали услуги по транспортировке. Но не могли проконтролировать все грузы: к примеру, отличить редкий сплав от самого обычного.
– Так и есть на самом деле, – вставила Белкина.
– Играйте роль простого мужичка, водилы, который вечно копается в моторе. Не обещаю, что вас полностью оправдают. Но серьезного срока попробуем избежать.
– Год мне точно так же противопоказан, как десять, – покачал головой Дорогин. – За год…
Он не хотел говорить при постороннем, что может за год случиться с Тамарой, если ее лечение останется без постоянной денежной подпитки.
– Всем так кажется, уверяю вас, – понимающе улыбнулся адвокат. – Столько дел на воле, кажется, что мир без вас рассыплется даже за неделю. На самом деле и десять лет – не такой уж катастрофический срок. Можно заочно во всем участвовать, если только правильно делегировать полномочия.
– Нет у меня на воле капитала, чтобы кому-то поручать финансовые операции. Самому нужно зарабатывать – завтра, через неделю, через месяц.
– В любом случае я сомневаюсь, что вы по-прежнему сможете заниматься доставкой грузов.
Как бы ни кончилось ваше дело, клеймо на пару лет вам обеспечено.
– Найду другое занятие. Главное – выйти отсюда поскорей.
– Надо реально смотреть на вещи, – ища поддержки, адвокат обернулся к Белкиной.
Однако она не согласилась:
– Реально смотреть на вещи – значит заранее поднять руки вверх. А мы еще потрепыхаемся.
– Как ты себе это представляешь? – адвокат скептически выпятил нижнюю губу.
– Если дело завальное, нужно добиться, чтобы его положили под сукно.
Глава 2
Через два дня она заявилась в камеру одна.
– Вчера наш адвокат вышел на конфиденциальный разговор. Неважно с кем, важно, что этот человек облечен достаточной властью в МУРе. Он согласился снять с тебя обвинение за ответную услугу.
– Стучать потребуется? – догадался Сергей.
Варвара только вздохнула в ответ. Он сам понимал, что на лучшее рассчитывать не приходится. Связей наверху у него нет, нужной суммы на взятку – тоже. Остаются такие вот низкопробные услуги.
Для нормального мужчины сделаться стукачом – это хуже, чем для женщины пойти на панель. Проститутка никого не обманывает, она продает товар и получает его рыночную стоимость.
А стукач вынужден постоянно врать, фальшивить каждый день. Это растление души, гораздо худшее, чем растление тела.
– Как они себе представляют мою работу? Я выхожу в рейс, а они «совершенно случайно» накрывают товар? Восемьдесят процентов потенциальных заказчиков уже знают, что меня повязали, и сразу призадумаются: как это водиле удалось так легко отмыться? Итог их размышлений очевиден. Никто мне больше не доверит доставку. В любом случае придется снова менять работу.
– Я в торге не участвовала, журналистов эти субчики боятся как огня.
– А если кто-нибудь по неведению доверится, после очередного провала на мне поставят крест в прямом и переносном смысле слова.
– Можешь не объяснять, сама понимаю. На сей раз я действительно исчерпала все варианты, – Варвара достала из сумочки сигареты.
– Выхода нет. Я вынужден согласиться.
Устремленный прямо на Варвару взгляд Дорогина досказал ту часть принятого решения, которую небезопасно было озвучивать в этих стенах: «Главное – выбраться на волю. Дальше посмотрим…»
«Не надейся их одурачить, – прочитал он в глазах Варвары. – Раздавят в один момент».
Он только улыбнулся и, взяв ее небольшую ладошку в свою, прикрыл сверху другой рукой.
– Спасибо за помощь.
Иногда беседа выглядит дружеской, иногда официальной. Бывает, оба говорят на одном языке, пользуясь одними и теми же выражениями. Бывает, сотрудник намеренно противопоставляет свою речь приблатненной и не очень грамотной речи собеседника.
Информаторов у милиции гораздо больше, чем думают рядовые граждане. В криминальном мире не так-то много людей, никогда не контачивших с ментами на взаимовыгодных условиях. Заложить конкурента, свести с кем-то личные счеты, сдать своих, чтобы самому уйти из-под удара, – мотивов предостаточно.
Человек по прозвищу Муму уже отсидел в тюрьме по ложному обвинению и отлично представлял себе милицейские методы работы. Ждал, когда дверь откроется и куратор войдет в комнату, более или менее искусно маскируя презрение к новому подопечному.
Первая встреча происходила здесь, в неволе.
Что будет дальше, Дорогин не знал. Он попробует выцарапать хоть какие-то уступки, но под конец в любом случае согласится – пусть даже от него потребуют раскапывать могилы. После трех дней пребывания в СИЗО Сергею казалось, что главное – снова очутиться на воле. Даже если его вынудят удариться в бега, он все равно найдет способ заработать, чтобы иметь возможность оплачивать Тамарино лечение.
Куратор оказался сверстником Дорогина – крепким на вид сорокалетним мужчиной с залысинами и суровой линией рта. Одетый в штатское, он уселся за стол, раскрыл папку и внимательно просмотрел несколько отпечатанных на машинке листков. Побарабанил пальцами по видавшей виды столешнице и начал совсем не так, как ожидал Сергей:
– Твоя биография мне в общих чертах известна. Зачем ты влез в дерьмо, я тоже примерно представляю. Из-за бабы. Никого еще они не доводили до добра. Хоть здоровые, хоть больные, хоть верные, хоть неверные, хоть умные, хоть круглые дуры.
Дорогин молчал, не считая нужным спорить.
Если они знают о Тамаре, они действительно крепко держат его в руках.
– Не знаю, как в будущем, но пока о рейсах тебе придется забыть. С тобой сразу же расквитаются.
«Неплохо, если они отдают себе, в этом отчет», – подумал Дорогин.
– Даже просто мотаться по улицам туда-сюда тебе пока рановато. Поставка накрылась, тебя сразу заподозрят в сотрудничестве с нами.
«Как же они собираются в таком случае меня использовать?» – удивился Сергей. Он по-прежнему предпочитал не спешить с вопросами. Скромность украшает человека, тем более предполагаемого стукача.
– Тебе обеспечат работу на постоянном месте, вдали от лишних глаз. Нет, не за решеткой. Ты сможешь заработать вполне легальным путем очень неплохие деньги. Можно сразу переводить их по безналу на счет любой клиники у нас и за границей, дай только банковские реквизиты. Взамен тебе не придется никого закладывать. Я ведь вижу, что человек ты гордый и тебе непросто через это переступить.
Будешь просто делиться своими впечатлениями.
– На такую безопасную и высокооплачиваемую работу вы бы нашли кого-нибудь другого.
– Не всякий для нее подойдет.
За двенадцать тысяч с носа можно было совершить восхождение на самую верхотуру. Если силенок хватит – до отметки в пятьсот сорок метров.
Не извиваться ужом на узких лестницах – кому нужно такое удовольствие? А покорить достопримечательность столицы более эффектным способом, по наружной поверхности.
Некоторые ограничения все-таки были. Во-первых, возрастные: к подъему допускались только лица от восемнадцати до сорока пяти лет. Во-вторых, по здоровью: принимались только справки, выданные близлежащей к Останкино платной поликлиникой. В-третьих: перед отправлением клиентов заставляли дышать в трубочку, проверяя на алкоголь. В-четвертых, необходимо было подписать отказ от любых претензий при несчастном случае.
В-пятых, восхождения устраивались только глубокой ночью, чтобы не собирать внизу толпу зевак и по возможности не афишировать это событие.
В-шестых, за раз поднимался только один клиент.
За ночную смену разрешалось не более трех восхождений с получасовым перерывом.
Каждого клиента сопровождал проводник, обязанный страховать его от неприятностей. Конечно, полной гарантии он никому дать не мог. Но выполнение его рекомендаций обеспечивало безопасность на девяносто девять процентов.
Не все могли им следовать: некоторые впадали на высоте буквально в оцепенение, переставали понимать смысл сказанного, клинило не только мышцы, но и мозги. Этим людям казалось, что они нормально переносят высоту. За всю жизнь у них никогда не кружилась голова, воздушная бездна никогда их не затягивала.
Они и не предполагали, как различаются высота в двести пятьдесят метров и высота на отметке четыреста. Снизу им казалось, что разница не столь уж принципиальна – ведь, падая с той и с другой, в любом случае расшибешься в лепешку.
Они ошибались. Серьезный подъем, как правило, связан с резкими переменами ощущений. Иногда бывает достаточно каких-то жалких десяти метров, и красивый вид на окрестности вдруг превращается в адскую бездну, на которую нет сил смотреть. Хочется зажмуриться как можно сильнее и крепко вцепиться в ближайшую твердую опору.
И пусть кто-то, неважно каким образом, перетянет, перетащит, переместит тебя с этим куском металла обратно, на земную поверхность.
Такие ситуации случались не раз и не два. В эти минуты от проводника требовалось все его мастерство. До поры до времени бывший альпинист и скалолаз Игорь Зыгмантович отлично справлялся со своими обязанностями. Потом случилось несчастье: треснул один из карабинов на тросе, и человек сорвался вниз.
Проводника отстранили от работы, экстремальный «туризм» на башню временно прекратили.
Но закрывать доходный бизнес никто не собирался.
Несмотря на полное отсутствие рекламы, от желающих отбоя не было. Люди записывались в очередь, многие успели внести задаток.
Без добрых взаимоотношений с милицией специально учрежденная для восхождений компания не смогла бы нормально работать. Выбрав «красную крышу», эти люди заранее обговорили все возможные ситуации, в том числе и смертельный случай.
Если информация о нем всплывет в качестве неподтвержденных слухов, она только подогреет ажиотаж среди прослойки экстремальщиков. Если смерть в результате падения с башни будет официально зарегистрирована, фирму придется закрыть.
Наутро после несчастного случая руководство местного РОВД уже знало, что произошло на самом деле, откуда сорвался человек. И неспроста вскрытие трупа поручено было молодому неопытному судмедэксперту.
Директору фирмы пришлось принести в клюве откупные и выслушать строгое предупреждение.
Замначальника РОВД сокрушался по поводу гнилых времен: деятельность то одного, то другого отделения попадает под микроскоп службы внутренней безопасности. Затем следуют вынужденные уходы на пенсию, отстранения от должностей и даже уголовные дела по обвинению в злоупотреблении служебными полномочиями.
Директор фирмы «Эверест» пообещал принять на работу нового проводника, строже отбирать клиентов для восхождения. И, главное, ежемесячно выплачивать за милицейскую снисходительность в полтора раза большую сумму.
– Надеюсь, никто не снял камерой все это дерьмо, – пробормотал замначальника РОВД. – Мне иногда кажется, что у нас в городе половина населения работает как папарацци. Что бы где ни случилось, пожалуйте наглядное подтверждение.
– Да он летел-то всего пару секунд. А труп на асфальте ничего не доказывает. Ограбил кого-то или просто пьяный упал и заснул у подножия башни. Это ведь не запретная зона.
– Кстати, почему этот ваш клиент летел до самого низа? По идее он должен был плюхнуться на смотровую площадку над бывшим рестораном.
Вон ведь на сколько она выступает по всей окружности.
Замначальника РОВД выглянул в окно, чтобы лишний раз в этом удостовериться. Из окна его кабинета башня видна была во всей красе – стройная, подсвеченная заходящим солнцем. После известного пожара трехэтажный ресторан «Седьмое небо» закрыли, но цилиндрический нарост по-прежнему красовался на шпиле.
– Этот идиот повис на страховочном тросе и стал дергаться, как сумасшедший, вместо того чтобы слушать проводника. Раскачался как маятник.
Когда карабин треснул…
Заместитель начальника отделения поморщился, представив момент удара тела об асфальт.
– Наймите психолога, – посоветовал он. – Пусть отбирает людей с крепкими нервами.
Про себя он подумал, что нормальный человек не отвалит столь приличную сумму за такое «удовольствие». У всех этих клиентов мозги явно не на месте.
– Надо натянуть над смотровой площадкой страховочную сетку. Пусть выступает от края хотя бы метра на три.
Директор «Эвереста» прикинул необходимое количество такой сетки. Расходы, расходы… Дань милиции, оплата услуг психолога. И сетка нужна особой прочности. Может, в самом деле проще прикрыть контору, отказавшись от такого сомнительного бизнеса?
Директор Субботин был нанятым работником, по сути дела таким же, как и проводник Зыгмантович. Сам он не мог принимать кардинальных решений. Немедленно после разговора с майором милиции он связался по мобильному телефону с хозяином «Эвереста». Человек, вложивший деньги в эту необычную затею, еще ни разу не показывался в Останкино.
Посетовав на рост затрат, директор предложил поднять расценки.
– Не стоит.
– Теперь насчет сетки. К нам ведь какой клиент обращается? Безбашенный! Им лошадиные дозы адреналина подавай. Некоторые даже правила страховки скрепя сердце выполняют – только под угрозой отмены восхождения. Если мы еще и сеть развесим над смотровой площадкой, не сочтут ли они слишком пресным такой «секс с презервативом»?
– Сетку повесьте, чтобы рот ментам заткнуть, – спокойно ответил невидимый собеседник. – А тем клиентам, кому восхождение покажется слишком пресным, объясните, что она натянута для отвода глаз, чистая формальность. С высоты метров двадцать кое-как самортизирует, дальше – нет.
– Вчера наш адвокат вышел на конфиденциальный разговор. Неважно с кем, важно, что этот человек облечен достаточной властью в МУРе. Он согласился снять с тебя обвинение за ответную услугу.
– Стучать потребуется? – догадался Сергей.
Варвара только вздохнула в ответ. Он сам понимал, что на лучшее рассчитывать не приходится. Связей наверху у него нет, нужной суммы на взятку – тоже. Остаются такие вот низкопробные услуги.
Для нормального мужчины сделаться стукачом – это хуже, чем для женщины пойти на панель. Проститутка никого не обманывает, она продает товар и получает его рыночную стоимость.
А стукач вынужден постоянно врать, фальшивить каждый день. Это растление души, гораздо худшее, чем растление тела.
– Как они себе представляют мою работу? Я выхожу в рейс, а они «совершенно случайно» накрывают товар? Восемьдесят процентов потенциальных заказчиков уже знают, что меня повязали, и сразу призадумаются: как это водиле удалось так легко отмыться? Итог их размышлений очевиден. Никто мне больше не доверит доставку. В любом случае придется снова менять работу.
– Я в торге не участвовала, журналистов эти субчики боятся как огня.
– А если кто-нибудь по неведению доверится, после очередного провала на мне поставят крест в прямом и переносном смысле слова.
– Можешь не объяснять, сама понимаю. На сей раз я действительно исчерпала все варианты, – Варвара достала из сумочки сигареты.
– Выхода нет. Я вынужден согласиться.
Устремленный прямо на Варвару взгляд Дорогина досказал ту часть принятого решения, которую небезопасно было озвучивать в этих стенах: «Главное – выбраться на волю. Дальше посмотрим…»
«Не надейся их одурачить, – прочитал он в глазах Варвары. – Раздавят в один момент».
Он только улыбнулся и, взяв ее небольшую ладошку в свою, прикрыл сверху другой рукой.
– Спасибо за помощь.
* * *
Стукачу положено иметь куратора – человека, с которым он «контачит» на служебной квартире или где-то в другом месте, укрытом от посторонних глаз. Если в ФСБ информация от осведомителей по традиции поступает в письменном виде, то в милиции традиция другая: два человека встречаются, беседуют и расходятся.Иногда беседа выглядит дружеской, иногда официальной. Бывает, оба говорят на одном языке, пользуясь одними и теми же выражениями. Бывает, сотрудник намеренно противопоставляет свою речь приблатненной и не очень грамотной речи собеседника.
Информаторов у милиции гораздо больше, чем думают рядовые граждане. В криминальном мире не так-то много людей, никогда не контачивших с ментами на взаимовыгодных условиях. Заложить конкурента, свести с кем-то личные счеты, сдать своих, чтобы самому уйти из-под удара, – мотивов предостаточно.
Человек по прозвищу Муму уже отсидел в тюрьме по ложному обвинению и отлично представлял себе милицейские методы работы. Ждал, когда дверь откроется и куратор войдет в комнату, более или менее искусно маскируя презрение к новому подопечному.
Первая встреча происходила здесь, в неволе.
Что будет дальше, Дорогин не знал. Он попробует выцарапать хоть какие-то уступки, но под конец в любом случае согласится – пусть даже от него потребуют раскапывать могилы. После трех дней пребывания в СИЗО Сергею казалось, что главное – снова очутиться на воле. Даже если его вынудят удариться в бега, он все равно найдет способ заработать, чтобы иметь возможность оплачивать Тамарино лечение.
Куратор оказался сверстником Дорогина – крепким на вид сорокалетним мужчиной с залысинами и суровой линией рта. Одетый в штатское, он уселся за стол, раскрыл папку и внимательно просмотрел несколько отпечатанных на машинке листков. Побарабанил пальцами по видавшей виды столешнице и начал совсем не так, как ожидал Сергей:
– Твоя биография мне в общих чертах известна. Зачем ты влез в дерьмо, я тоже примерно представляю. Из-за бабы. Никого еще они не доводили до добра. Хоть здоровые, хоть больные, хоть верные, хоть неверные, хоть умные, хоть круглые дуры.
Дорогин молчал, не считая нужным спорить.
Если они знают о Тамаре, они действительно крепко держат его в руках.
– Не знаю, как в будущем, но пока о рейсах тебе придется забыть. С тобой сразу же расквитаются.
«Неплохо, если они отдают себе, в этом отчет», – подумал Дорогин.
– Даже просто мотаться по улицам туда-сюда тебе пока рановато. Поставка накрылась, тебя сразу заподозрят в сотрудничестве с нами.
«Как же они собираются в таком случае меня использовать?» – удивился Сергей. Он по-прежнему предпочитал не спешить с вопросами. Скромность украшает человека, тем более предполагаемого стукача.
– Тебе обеспечат работу на постоянном месте, вдали от лишних глаз. Нет, не за решеткой. Ты сможешь заработать вполне легальным путем очень неплохие деньги. Можно сразу переводить их по безналу на счет любой клиники у нас и за границей, дай только банковские реквизиты. Взамен тебе не придется никого закладывать. Я ведь вижу, что человек ты гордый и тебе непросто через это переступить.
Будешь просто делиться своими впечатлениями.
– На такую безопасную и высокооплачиваемую работу вы бы нашли кого-нибудь другого.
– Не всякий для нее подойдет.
* * *
В России, особенно в Москве, давно вошли в моду экстремальные развлечения. Не всем хватало той остроты, которую могла предложить повседневная жизнь в «белокаменных» джунглях. Кое-кому хотелось еще повеселей, еще погорячей и покруче. Открывались целые фирмы, специализирующиеся на «русском экстриме». Но использовать с этой целью Останкинскую башню начали сравнительно недавно.За двенадцать тысяч с носа можно было совершить восхождение на самую верхотуру. Если силенок хватит – до отметки в пятьсот сорок метров.
Не извиваться ужом на узких лестницах – кому нужно такое удовольствие? А покорить достопримечательность столицы более эффектным способом, по наружной поверхности.
Некоторые ограничения все-таки были. Во-первых, возрастные: к подъему допускались только лица от восемнадцати до сорока пяти лет. Во-вторых, по здоровью: принимались только справки, выданные близлежащей к Останкино платной поликлиникой. В-третьих: перед отправлением клиентов заставляли дышать в трубочку, проверяя на алкоголь. В-четвертых, необходимо было подписать отказ от любых претензий при несчастном случае.
В-пятых, восхождения устраивались только глубокой ночью, чтобы не собирать внизу толпу зевак и по возможности не афишировать это событие.
В-шестых, за раз поднимался только один клиент.
За ночную смену разрешалось не более трех восхождений с получасовым перерывом.
Каждого клиента сопровождал проводник, обязанный страховать его от неприятностей. Конечно, полной гарантии он никому дать не мог. Но выполнение его рекомендаций обеспечивало безопасность на девяносто девять процентов.
Не все могли им следовать: некоторые впадали на высоте буквально в оцепенение, переставали понимать смысл сказанного, клинило не только мышцы, но и мозги. Этим людям казалось, что они нормально переносят высоту. За всю жизнь у них никогда не кружилась голова, воздушная бездна никогда их не затягивала.
Они и не предполагали, как различаются высота в двести пятьдесят метров и высота на отметке четыреста. Снизу им казалось, что разница не столь уж принципиальна – ведь, падая с той и с другой, в любом случае расшибешься в лепешку.
Они ошибались. Серьезный подъем, как правило, связан с резкими переменами ощущений. Иногда бывает достаточно каких-то жалких десяти метров, и красивый вид на окрестности вдруг превращается в адскую бездну, на которую нет сил смотреть. Хочется зажмуриться как можно сильнее и крепко вцепиться в ближайшую твердую опору.
И пусть кто-то, неважно каким образом, перетянет, перетащит, переместит тебя с этим куском металла обратно, на земную поверхность.
Такие ситуации случались не раз и не два. В эти минуты от проводника требовалось все его мастерство. До поры до времени бывший альпинист и скалолаз Игорь Зыгмантович отлично справлялся со своими обязанностями. Потом случилось несчастье: треснул один из карабинов на тросе, и человек сорвался вниз.
Проводника отстранили от работы, экстремальный «туризм» на башню временно прекратили.
Но закрывать доходный бизнес никто не собирался.
Несмотря на полное отсутствие рекламы, от желающих отбоя не было. Люди записывались в очередь, многие успели внести задаток.
Без добрых взаимоотношений с милицией специально учрежденная для восхождений компания не смогла бы нормально работать. Выбрав «красную крышу», эти люди заранее обговорили все возможные ситуации, в том числе и смертельный случай.
Если информация о нем всплывет в качестве неподтвержденных слухов, она только подогреет ажиотаж среди прослойки экстремальщиков. Если смерть в результате падения с башни будет официально зарегистрирована, фирму придется закрыть.
Наутро после несчастного случая руководство местного РОВД уже знало, что произошло на самом деле, откуда сорвался человек. И неспроста вскрытие трупа поручено было молодому неопытному судмедэксперту.
Директору фирмы пришлось принести в клюве откупные и выслушать строгое предупреждение.
Замначальника РОВД сокрушался по поводу гнилых времен: деятельность то одного, то другого отделения попадает под микроскоп службы внутренней безопасности. Затем следуют вынужденные уходы на пенсию, отстранения от должностей и даже уголовные дела по обвинению в злоупотреблении служебными полномочиями.
Директор фирмы «Эверест» пообещал принять на работу нового проводника, строже отбирать клиентов для восхождения. И, главное, ежемесячно выплачивать за милицейскую снисходительность в полтора раза большую сумму.
– Надеюсь, никто не снял камерой все это дерьмо, – пробормотал замначальника РОВД. – Мне иногда кажется, что у нас в городе половина населения работает как папарацци. Что бы где ни случилось, пожалуйте наглядное подтверждение.
– Да он летел-то всего пару секунд. А труп на асфальте ничего не доказывает. Ограбил кого-то или просто пьяный упал и заснул у подножия башни. Это ведь не запретная зона.
– Кстати, почему этот ваш клиент летел до самого низа? По идее он должен был плюхнуться на смотровую площадку над бывшим рестораном.
Вон ведь на сколько она выступает по всей окружности.
Замначальника РОВД выглянул в окно, чтобы лишний раз в этом удостовериться. Из окна его кабинета башня видна была во всей красе – стройная, подсвеченная заходящим солнцем. После известного пожара трехэтажный ресторан «Седьмое небо» закрыли, но цилиндрический нарост по-прежнему красовался на шпиле.
– Этот идиот повис на страховочном тросе и стал дергаться, как сумасшедший, вместо того чтобы слушать проводника. Раскачался как маятник.
Когда карабин треснул…
Заместитель начальника отделения поморщился, представив момент удара тела об асфальт.
– Наймите психолога, – посоветовал он. – Пусть отбирает людей с крепкими нервами.
Про себя он подумал, что нормальный человек не отвалит столь приличную сумму за такое «удовольствие». У всех этих клиентов мозги явно не на месте.
– Надо натянуть над смотровой площадкой страховочную сетку. Пусть выступает от края хотя бы метра на три.
Директор «Эвереста» прикинул необходимое количество такой сетки. Расходы, расходы… Дань милиции, оплата услуг психолога. И сетка нужна особой прочности. Может, в самом деле проще прикрыть контору, отказавшись от такого сомнительного бизнеса?
Директор Субботин был нанятым работником, по сути дела таким же, как и проводник Зыгмантович. Сам он не мог принимать кардинальных решений. Немедленно после разговора с майором милиции он связался по мобильному телефону с хозяином «Эвереста». Человек, вложивший деньги в эту необычную затею, еще ни разу не показывался в Останкино.
Посетовав на рост затрат, директор предложил поднять расценки.
– Не стоит.
– Теперь насчет сетки. К нам ведь какой клиент обращается? Безбашенный! Им лошадиные дозы адреналина подавай. Некоторые даже правила страховки скрепя сердце выполняют – только под угрозой отмены восхождения. Если мы еще и сеть развесим над смотровой площадкой, не сочтут ли они слишком пресным такой «секс с презервативом»?
– Сетку повесьте, чтобы рот ментам заткнуть, – спокойно ответил невидимый собеседник. – А тем клиентам, кому восхождение покажется слишком пресным, объясните, что она натянута для отвода глаз, чистая формальность. С высоты метров двадцать кое-как самортизирует, дальше – нет.
Глава 3
В свои тридцать с небольшим Игорь Зыгмантович имел богатую биографию. Занимался скалолазанием, был победителем многих соревнований, штурмуя отвесные монолитные стены, созданные самой природой в Крыму, на Кавказе, на крохотных средиземноморских островах.
Получил тяжелую травму, перенес несколько сложных операций на ногах.. Бросил спорт, не веря, что сможет по-прежнему побеждать. После своих триумфов он уже не хотел быть вторым или третьим.
Стал гонять машины из Германии, заглушая в себе тоску по высоте, нагретому солнцем камню, особому тихому дуновению ветра над пропастью.
Машины гонял вдвоем с напарником – так легче было решать проблемы на дороге.
Одной из таких проблем была усталость. Отправляясь за иномарками, они не спали иногда по две ночи подряд. Однажды в Польше, через пару часов после пересечения границы, Игорь заподозрил, что концентрация внимания у товарища слабеет. Еще немного, и тот может отключиться за рулем.
Было шесть часов утра, солнце уже выглянуло, после немецкого автобана польская дорога выглядела узкой и неказистой. Встречных машин впереди не было видно, крутых поворотов тоже, но Игорь все равно встревожился. Дистанция между их машинами составляла метров пятнадцать, и в утреннем свете хорошо было заметно, как изменилась осанка напарника – обвисли плечи и слегка поникла голова.
Автомобиль продолжал лететь с прежней скоростью, не виляя на неровностях дороги. Но товарищ мог и в полусне подкручивать руль, только реакция была уже явно не та.
Зыгмантович просигналил – товарищ никак не отреагировал. Игорь резко прибавил скорость.
На польских не слишком гладких дорогах скорость выше ста разбивает ходовую часть. Но сейчас не время было заботиться о состоянии предназначенной для продажи машины.
По встречной полосе приближался трейлер.
И тут, как назло, товарищ окончательно потерял контроль над «Фордом-Скорпио». Тачка выкатилась прямо под нос трейлеру, увернуться тот не успел. Громадной машине только помяло «передок», зато «скорпа» бросило на обочину, где он перевернулся в облаке пыли.
Подбежав, Игорь распахнул дверцу. Товарищ лежал неподвижно, впечатавшись головой в лобовое стекло. Кровь не стекала вниз, как стекала бы по целому стеклу, она разбилась на множество тончайших ручейков, повторяя паутинный, узор трещин." – На следующий день напарник скончался в реанимации, не приходя в сознание. Его гибель выбила Зыгмантовича из колеи. Он винил в ней себя, хотя не мог ни через неделю, ни через месяц четко ответить на вопрос, как именно должен был поступить в то утро.
Полгода он пил и зарастал щетиной, стремительно опускаясь. Потом взял себя в руки, решил помогать его вдове с двумя детьми. Молодой женщине даже в голову не приходило винить Зыгмантовича. Скоро Игорь почувствовал, что сам не в состоянии без нее обойтись. Они стали жить вместе, одной семьей.
Гонять иномарки Игорь больше не хотел, вспомнил прежние свои навыки и устроился работать по специальности «промышленный альпинист», Он и его коллеги выполняли работы на высоте со специальным снаряжением, напоминающим альпинистское. Без всяких лесов и других подсобных конструкций обрабатывали наружные стены жилых многоэтажек и промышленных корпусов – большей частью промазывали межпанельные швы для тепло– и гидроизоляции.
Получил тяжелую травму, перенес несколько сложных операций на ногах.. Бросил спорт, не веря, что сможет по-прежнему побеждать. После своих триумфов он уже не хотел быть вторым или третьим.
Стал гонять машины из Германии, заглушая в себе тоску по высоте, нагретому солнцем камню, особому тихому дуновению ветра над пропастью.
Машины гонял вдвоем с напарником – так легче было решать проблемы на дороге.
Одной из таких проблем была усталость. Отправляясь за иномарками, они не спали иногда по две ночи подряд. Однажды в Польше, через пару часов после пересечения границы, Игорь заподозрил, что концентрация внимания у товарища слабеет. Еще немного, и тот может отключиться за рулем.
Было шесть часов утра, солнце уже выглянуло, после немецкого автобана польская дорога выглядела узкой и неказистой. Встречных машин впереди не было видно, крутых поворотов тоже, но Игорь все равно встревожился. Дистанция между их машинами составляла метров пятнадцать, и в утреннем свете хорошо было заметно, как изменилась осанка напарника – обвисли плечи и слегка поникла голова.
Автомобиль продолжал лететь с прежней скоростью, не виляя на неровностях дороги. Но товарищ мог и в полусне подкручивать руль, только реакция была уже явно не та.
Зыгмантович просигналил – товарищ никак не отреагировал. Игорь резко прибавил скорость.
На польских не слишком гладких дорогах скорость выше ста разбивает ходовую часть. Но сейчас не время было заботиться о состоянии предназначенной для продажи машины.
По встречной полосе приближался трейлер.
И тут, как назло, товарищ окончательно потерял контроль над «Фордом-Скорпио». Тачка выкатилась прямо под нос трейлеру, увернуться тот не успел. Громадной машине только помяло «передок», зато «скорпа» бросило на обочину, где он перевернулся в облаке пыли.
Подбежав, Игорь распахнул дверцу. Товарищ лежал неподвижно, впечатавшись головой в лобовое стекло. Кровь не стекала вниз, как стекала бы по целому стеклу, она разбилась на множество тончайших ручейков, повторяя паутинный, узор трещин." – На следующий день напарник скончался в реанимации, не приходя в сознание. Его гибель выбила Зыгмантовича из колеи. Он винил в ней себя, хотя не мог ни через неделю, ни через месяц четко ответить на вопрос, как именно должен был поступить в то утро.
Полгода он пил и зарастал щетиной, стремительно опускаясь. Потом взял себя в руки, решил помогать его вдове с двумя детьми. Молодой женщине даже в голову не приходило винить Зыгмантовича. Скоро Игорь почувствовал, что сам не в состоянии без нее обойтись. Они стали жить вместе, одной семьей.
Гонять иномарки Игорь больше не хотел, вспомнил прежние свои навыки и устроился работать по специальности «промышленный альпинист», Он и его коллеги выполняли работы на высоте со специальным снаряжением, напоминающим альпинистское. Без всяких лесов и других подсобных конструкций обрабатывали наружные стены жилых многоэтажек и промышленных корпусов – большей частью промазывали межпанельные швы для тепло– и гидроизоляции.