Страница:
Живой щит
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СЛУЖИТЬ И ЗАЩИЩАТЬ
— Жан! Жан, ты где?! Ну погоди, дрянной мальчишка, доберусь я до тебя!
Парень сжался и приник к земле, изо всех сил стараясь не обращать внимания на крапиву, которая выбрала именно этот момент, чтобы найти дорогу к голым пяткам.
— Жа-а-ан!!!
“Ага, так я тебе и отозвался”, — подумал он, не шевелясь и лишь слегка оттянув ногу от жгучих листьев. Бабка, конечно, не эльф, но слух у нее, что у собаки.
Толстая пожилая матрона, стоявшая на крыльце и внимательно оглядывавшая кусты, наконец не выдержала. В очередной раз помянув недобрым словом “этого балбеса и тунеядца”, она махнула рукой и скрылась за дверью.
“Ага, так я тебе и поверил”. — Парень оставался неподвижен.
В прошлом она не раз ловила его таким простым приемом — наверное, старческое слабоумие ее доконало, если эта карга считает, что его опять можно купить на эту детскую уловку. Ну да, точно… вон занавеска на двери колышется — подсматривает, зараза.
Конечно, можно было бы сейчас ломануться в лес напрямик, но тогда… нет, так нельзя. В конце концов, к ужину хочешь не хочешь, а все равно придется появиться в доме. Куда лучше сказать, что не слышал, мол, я вашего зова, бабушка, не слышал.
Да, а уж если заметит, то тогда и не оправдаешься, точно без жратвы оставит, с нее станется.
В обычное время Жан не стал бы удирать — конечно, мало удовольствия в том, чтобы кормить кур и свиней, таскать навоз, колоть дрова или делать еще что-нибудь в этом роде, что старая Сатти надумает ему поручить, — но он ей, в конце концов, внук, в чем-то даже наследник фермы, поэтому работу, пусть и нехотя, делал. Но только не сегодня, сегодня ей придется обходиться без него.
Наконец парень решил, что старуха больше за ним не следит.
Медленно отполз назад, шепотом ругнув крапиву, снова цапнувшую его за ногу, затем, удалившись на достаточное расстояние, встал и рванул бегом через лес.
Могучие деревья, обросшие буйным подлеском, старались превратить лес в непроходимую ни для конного, ни для пешего чащу, однако усилия матушки-природы пропали даром — парень продвигался достаточно быстро. Путь был знаком — он не раз им пользовался.
Конечно, можно было пойти и по дороге, но так — куда быстрее. Жан знал, что опаздывает — турнир должен был начаться утром, и, если ничего им не помешало, то первую пару он наверняка пропустил. Ну ладно, первые бои не самые интересные, мастера выйдут потом.
Конечно, в этих местах турнир был редкостью. Барон Освальд фон Ридерау устраивал эти праздники вовсе не так часто, как этого хотелось бы Жану. Понятно, его мнения не спрашивали. Сегодняшнее торжество было связано с помолвкой леди Алии и маркиза Рено де Танкарвилль — об этом событии вся округа говорила уже пару месяцев. Конечно, для барона это предложение маркиза было честью, да и для Алии, блистающей красотой, но отнюдь не страдающей от избытка золота в сундуках ее дяди, эта партия была более чем удачной. Но все впечатление портил сам жених — Жан видел его как-то, когда маркиз приезжал с подарками — сухощавый уродливый мужчина лет пятидесяти, прыщавое неприятное лицо, жидкие усы… правда, замок Форш был, пожалуй, самым большим и мощным в Брекланде, а богат маркиз был безмерно. Видимо, именно поэтому и барон был рад такому зятю.
Что касается Алии, то говорили, что она просто уступила воле отца. Когда он был еще жив, то, передавая девушку опеке брата, он наказал ей слушаться того во всем. Да и к тому же, прожив свои восемнадцать лет в этой глуши, она уже, по всеобщему мнению, засиделась в девках. Конечно, были соискатели, как же без них — но в основном на руку дочери барона претендовали сыновья его же вассалов, парни, может, и видные, но малообразованные и неотесанные. Леди Алия же признанно была достойна лучшей партии, чем какой-нибудь деревенский увалень, пусть и умеющий держаться в седле.
Что до Сатти и ее подруг, то для них богатый жених означал возможное послабление в налогах, тогда как от местных таких благостей ждать, понятно, не приходилось. Поэтому все кумушки окрестных деревень вовсю обсуждали невиданное везение юной леди — как же, отхватить такого мужа, пусть и урода, зато умного и богатого.
А маркиз действительно был умен или по крайней мере умел таковым казаться. Слыл поклонником и покровителем искусств — ходили слухи, что в замок Форш со всей округи стекаются мудрецы и маги, что именно там можно найти лучших поэтов и художников.
Видимо, эти слухи несколько примирили леди Алию с ее судьбой — в ее положении сложно думать о браке по любви, такое бывает только в песнях трубадуров да в девичьих грезах. К тому же сердце ее было не занято, по крайней мере таково было мнение слуг барона, людей в таких делах наиболее информированных, хотя и не всегда внушающих доверия. А потому, гласило заключение людей, в этих делах сведущих, этот брак не только не разобьет чью-то любовь, но и откроет перед будущей маркизой неплохие перспективы для приятных и необременительных “приключений”.
Отдуваясь, Жан вылетел на опушку леса — цель была близка.
Арена ристалища, несколько обветшавшая от долгого простоя, тем не менее готова была принять славных рыцарей, намеревавшихся скрестить здесь копья во славу своих дам и гостеприимных хозяев.
На “людской” трибуне уже толпился народ — Жан знал, что для него места там не найдется, да и не слишком-то он этого хотел. Это только полные тупицы думают, что с трибуны лучше видно — ерунда, сядет впереди какой-нибудь дылда, и кроме его волосатого затылка ничего и не разглядишь.
Нет, парень давно присмотрел для себя местечко. Прямо у арены стоял здоровенный дуб — он давно высох, и никто уж и не помнил, когда в последний раз на его ветвях появлялась молодая листва, да и никого это в общем-то не интересовало. Зато на них можно было очень неплохо устроиться.
Конечно, он был не один такой умный — с десяток мальчишек разного возраста уже усаживались на толстых ветках. Но это ничего, места там хватало. А самое главное — с дуба можно было отлично видеть и богато отделанные резьбой и тканевыми драпировками ложи знатных господ. А значит, и леди Алию.
Все, конечно, знали, что Алия была сиротой. Ее отец, сэр Гай фон Ридерау, погиб в войне с орками, так же как и ее старший брат, Сирилл. Мать Алии, леди Илона, отдала свою жизнь в бою за Портал — именно ее выбрал Великий Байд для последней жертвы, имена Десяти знали, пожалуй, все, от лорда до последнего холопа.
Сэр Гай был младшим в семье — его братья, Освальд и Дункан, были уже слишком тяжелы на подъем, чтобы сражаться, поэтому Освальду он и вверил будущее своей дочери. Злые языки поговаривали, что лучше бы он передал ее в руки сэра Дункана фон Ридерау, который был и побогаче, и вращался в высоких кругах Дарланда, не чета здешней глуши — впрочем, отношения сэра Гая с братом были натянутые, поэтому он сделал выбор естественный, хотя, возможно, и не лучший.
Алия души не чаяла в обоих дядюшках — и все же, сколь часто ни удавалось ей гостить у Дункана в Тренев, столице герцога Дарландского, она всегда возвращалась — последняя воля отца для нее была свята.
Рыцарей на турнир приехало немало — не иначе как маркиз расстарался. Конечно, что за честь — поединки в таком захолустье, но если речь идет о помолвке Рено де Танкарвилля, то это уже совсем иной разговор. Разумеется, присутствовали все больше новички, ясное дело, ветераны предпочитают столичное общество. И в этот раз известных бойцов оказалось не так уж и много, что, впрочем, с избытком покрывалось именами тех, кто все же решил принять участие в схватке.
— Эй, куда лезешь! — возмутился Фран, паренек с соседней фермы, на пару лет моложе Жана. — Это мое место, зря я, что ли, с утра сюда приперся. Отвали!
— Подумаешь, с утра! — огрызнулся тот. — И я бы прибежал, да старая карга не пустила. То одно, то другое… не ерепенься, места всем хватит. Они уже начали? Я много пропустил?
— Не… там еще леди Алия не прибыла, да и барона не видно.
— Да вон же он!
— Где?
— Ну вон, возле того верзилы в черном плаще.
— Точно… глазастый ты, я и не углядел. А знаешь, Жан, хочешь, я тебе скажу, кто этот, в черном?
— Кто?
— А что дашь? — прищурившись, ухмыльнулся мальчишка.
— Пинка…
— Не-а, не пойдет. А не дашь чего-нибудь, я и не скажу. А драться он сёдни не будет, так что сам не узнаешь, сколь ни пытайся.
Рука Жана нырнула в карман — пальцы нащупали яблоко. Конечно, оно и самому пригодилось бы, но Фран, шельмец, всегда знал больше всех — его отец часто ездил в замок барона и, случалось, брал мальца с собой.
— Устроит? — со вздохом спросил Жан, демонстрируя взятку. Конечно, Фран мог бы начать торговаться, но малый он был невредный, поэтому согласно кивнул и тут же впился зубами в кисловатую мякоть.
— Эо оадир еоаитеей аиза… — очень понятно объяснил он с набитым ртом. Пришлось призвать его к порядку, пообещав массу неприятностей сейчас и еще больше впоследствии. Прожевав, мальчишка уже внятно повторил: — Это, говорю, командир телохранителей маркиза, сэр Берн Айдахо. Говорят, он — лучший меч Брекланда, а можа, и не только. Мы когда в замке вчерась были, так я его самолично видел — голый по пояс, с мечом прыгал во дворе. Я тебе скажу, здорово он рубился, против него трое выходили, да не из последних, а он все одно их всех победил.
— А чего он сюда-то приехал? — ненавязчиво поинтересовался Жан, прекрасно осознавая, что в карманах у него уже пусто и мзды для дознатчика там не найти.
Попытка обмана, как и следовало ожидать, не удалась — Фран давно знал цену своим сведениям и, как правило, просто так их не отдавал. Впрочем, сейчас у него было хорошее настроение.
— А не жирно ли, за одну кислую паданку? — поинтересовался он, ехидно скалясь. — Да ладно… он приехал за леди Алией, через пару деньков повезет ее в Форш, к муженьку-уродцу.
Вот это была новость так новость, за нее не жаль было мальцу и десяток яблок отдать… если бы они у Жана были. Два дня…
Значит, у него совсем мало времени. Мгновенно утратив интерес к окружающему, в том числе и к наконец-то начинающемуся турниру, Жан лихорадочно обдумывал оставшиеся возможности. Цель была так желанна, но практически недостижима.
Уже давно, с тех самых пор, когда начались первые разговоры о скором замужестве леди Алии, Жан мечтал вырваться из опостылевшего хутора и поехать с ней. Конечно, он понимал, что шансов на это у него никаких. Хотя он умел читать и даже немножко писать — этим премудростям его обучил странствующий монах, сломавший ногу и вынужденный провести зиму в их доме, — эти способности никак не могли ему помочь, по крайней мере леди о них не знала. Да и не тянули Жана все эти учености — вот воином стать — это да, это здорово. Не раз и не два в воображении он защищал леди Алию от смертельных опасностей, и острая сталь сияла в его руке. Правда, рано или поздно мираж развеивался, и снова надо было идти кормить вечно голодных кур.
Вообще говоря, к своей мечте парень относился более чем серьезно. Он даже втерся в доверие к одному из баронских воинов, и тот, идя на поводу у мальчишки, время от времени занимался с ним, обучая азам владения оружием. К величайшему сожалению Жана, эти занятия постепенно случались все реже и реже — то ли учитель утратил интерес, то ли его одолевали иные заботы.
А теперь эта новость… выходит, что через пару дней леди Алия уедет в Форш, и там он, Жан, уже не сумеет быть ей полезен, не сумеет защитить от врагов и напастей — он почему-то был уверен, что защищать ее непременно придется.
Рыцари на арене с грохотом сшиблись, от удара на куски разлетелись копья, вороной конь одного из бойцов не устоял на ногах и с лязгом рухнул наземь, увлекая за собой невезучего всадника. Победитель потряс в воздухе обломком копья и под восторженные крики толпы покинул арену до следующего круга. Сэр Берен склонился к Алии и что-то ей сказал — девушка весело рассмеялась.
Впрочем, Жан этого не видел — сейчас для него не существовало ни арены, ни закованных в сталь рыцарей — в голове билась одна-единственная мысль: что делать? Кое-какие идеи у него были, правда, в случае неудачи можно было и головы лишиться. Но видимо, придется воспользоваться кое-чем из недозволенного арсенала. А голова… что ж, на то она и голова, чтобы ею рисковать.
Последние пару лет он только об этом и думал — и тогда, когда таскал на скотный двор тяжеленные ведра со свинячьим или куриным харчем, и тогда, когда сидел за столом бабки Сат-ти, поглощая ее, может, и недостаточно обильную, но всегда отменно приготовленную стряпню, и тогда, когда, хоронясь в листве, провожал глазами Алию, неторопливо ехавшую по одной из излюбленных своих лесных тропок. О, он знал их все и иногда мог даже почувствовать, какую именно сегодня изберет госпожа его сердца.
Но шли месяцы, а так и не находилось достойного повода попасть на глаза прекрасной Алии, чтобы потом предложить ей свою жизнь для вечного служения. К тому же начались разговоры о помолвке, а затем и приготовления к ней. Все меньше и меньше находила она времени для прогулок, все реже Жану удавалось ее видеть. Он почти забросил домашние дела, целыми днями пропадая в лесу и надеясь увидеть мелькающее среди деревьев золото пышных волос — тщетно.
Что ж, остались последние дни, и теперь терять ему нечего.
Пора действовать. Даже если ему это выйдет боком.
Приняв решение, он наконец начал обращать внимание на происходящее на арене. А там очередная пара бойцов уже в третий раз лихорадочно пыталась попасть друг в друга, однако непослушные кони не желали в полной мере подчиняться своим наездникам и опять шарахнулись в стороны за мгновения до столкновения. Под свист и улюлюканье “людской” трибуны, один из рыцарей швырнул копье, так сегодня ему и не пригодившееся, на землю и, понурившись, уехал прочь с арены. Второй, сбросив шлем — оказалось, что это был совсем молодой парень, едва ли много старше Жана, — столь демонстративно развел руками и покачал головой, не получилось, мол, простите, что по трибунам прокатился смех и в отдельных выкриках прозвучали вполне добродушные пожелания добиться успеха в следующий раз.
— Эй, Жан! — дернул его за рукав Фран. — А тятька мне говорил, что старый барон пир устраивать будет по случаю помолвки. Да и не только для господ, а и для люда тож. А еще говорил, что на тот пир все званы, кто прийти захочет. Так твоя бабка-то пойдет, а?
— Не знаю, — отмахнулся Жан, — она передо мной что, ответчица, что ль?
— Ага, тебе не сказала, а сама-то небось заявится. А тятька говорил, что все званы, значить, и ты тоже могёшь… Жан, а Жан, а я ведь тебе сказал, так за тобой должок-то!
— За мной не пропадет, — буркнул парень, думая о своем.
Фран, убедившись, что приятель не намерен увильнуть от оплаты, успокоился и снова уставился на ристалище.
Сейчас на арену вынесли несколько мишеней — местные удальцы намеревались посоревноваться в стрельбе из лука, пока герольды составляют новые пары для следующего круга, а рыцари прикидывают свои возможности и шансы потенциальных противников.
— Мой тятька всех победит! — уверенно заметил Фран.
— Почем ты знаешь? — язвительно заметил Беспалый, сидевший одной веткой выше. Вообще-то его звали Неб, но еще в раннем детстве, играя с отцовским топором, он, по неосторожности, отхватил себе пару пальцев, за что и заработал прозвище на всю оставшуюся жизнь. Был он малым вредным и за вредность эту, а заодно и за непреодолимую тягу спорить со всеми, всегда и везде, особенно когда его мнение никого не интересовало, его не раз поколачивали, однако ничему путному это парня не научило. К данному моменту его губа несла следы чьих-то кулаков, видать, снова встрял не в свой разговор. — Мало ли добрых стрелков у барона. Твой тятька не единственный, кто лук сгибать умеет.
— Можа, и не единственный, — обиделся Фран, — да только не то что некоторые. Твой-то вон только пиво жрать горазд. А мой тятька самолучший охотник, то все знают. А будешь хулу возводить, так я тебе все зубы повыбиваю.
— Ой-ой, какой страшный… — захихикал Беспалый, — от горшка два вершка, а туда же. Да у тебя, щенок, силенок не хватит.
— Не хватит, так я добавлю, — заметил Жан. — Заткнись, калека, а то точно сёдни нарвешься. Понял или повторить?
Он понял, поэтому тут же замолчал. Одно дело подкалывать малыша Франа, и совсем другое — портить отношения с Жаном. Жан был парень не по годам развитый, и силой его бог не обидел, поэтому ссориться с ним было по меньшей мере неразумно.
Собственно, в данный момент Фран был прав. Его отец, по всеобщему признанию, был самым удачливым охотником в здешних краях. Не зря он уже столько лет поставлял дичь на кухню барона, и деньги, полученные за меткий глаз и верную руку, позволяли ему неплохо сводить концы с концами, несмотря на отсутствие в доме хозяйки — мать Франа свела в могилу болезнь еще лет пять назад, а отец так и не решился привести в дом другую женщину.
Стрелки уже заняли свои места.
— Твоему отцу придется нелегко, — доброжелательно заметил Жан. — Вон Тайлер из Чернолесья. Я. слышал, знатный лучник, И смотри, Касс тоже пришел, я и не думал. Он у барона будет, пожалуй, из лучших.
— Bсe равно тятька победит, — упрямо отозвался Фран. — А Тайлер уже старик, ему не луки натягивать, а на печи лежать.
Состязания начались. Мишени стояли за пятьдесят шагов — детское расстояние, с такого и Жан не промахнулся бы. По команде герольда лучники неторопливо подняли свое оружие.
— У тятьки тетива из единорога, — доверительно сообщил мальчишка Жану. — Он ее намедни на ярмарке купил. Денег отдал — жуть. Токмо лучше, говорил, и быть не может.
Раздалась команда герольда, и стрелы со свистом рассекли воздух. День был ветреный — оно и к лучшему, стрелки могли в полной мере показать свое мастерство. Да, на охоте с такого расстояния стрелок бьет навскидку, почти не целясь, здесь же дело иное, здесь каждый хотел победить и потому целил долго, прикидывая и ветер, и расстояние. Никто не промахнулся — все стрелы торчали прямо в серединах мишеней.
Слуги извлекли стрелы и потащили щиты к следующему рубежу, теперь до них было по сто шагов.
Лучники снова выстрелили, и снова стрелы дружно увязли в деревянных плашках, но в этот раз одна из них все же на палец отклонилась от цели и теперь торчала чуть в стороне от красного круга, намалеванного в центре доски. Стрелок, допустивший досадный просчет, выругался и, плюнув на траву, понуро покинул рубеж. Остальные спокойно ждали, пока мишени оттащат еще дальше.
— Вот увидишь, сейчас мазать начнут! — возбужденно крикнул Фран. Жан и сам понимал, что полторы сотни шагов — уже расстояние немалое и тут уж стрелкам понадобится все их мастерство.
И действительно, после этого испытания на рубеже их осталось трое. Старый Тайлер, хотя и согнутый грузом прожитых лет, сумел-таки положить стрелу в “яблочко”, да и Касс не сплоховал, хотя и целился он куда дольше других.
— А что барон обещал в награду? — поинтересовался Беспалый.
— Марку… — буркнул Фран, все еще злой на обидчика.
— Ого! — только и смог сказать тот.
Да уж, для любого из жителей деревни золотая марка была целым состоянием, за нее и коров с десяток прикупить можно, да и многого другого чего. Приз, назначенный бароном, был неимоверно щедр. Причиной тому было, конечно, все то же предстоящее замужество леди Алии. В обычное-то время барон, казна которого отнюдь не ломилась от золотых монет, назначал на праздниках призы за удаль и мастерство попроще — свинью там, гуся или пару монет серебром. Но и это всегда привлекало охотников показать себя, если и не ради корысти, то хотя б ради славы. Даже если слава эта — в пределах двух-трех деревень.
Кассу не повезло — он снова целился дольше, чем следовало, и, когда все же спустил тетиву, неожиданный порыв ветра унес стрелу вбок, даже в мишень она не попала. У рубежа остались двое.
— Тятька победит… — снова высказался Фран, хотя прежней уверенности в его голосе поубавилось. Еще бы, теперь до мишеней было две с половиной сотни шагов, с такого расстояния на охоте никто и стрелять бы не стал, верный промах. Но у рубежа стояли двое, а марка, понятно, одна. Стало быть, будут стрелять, пока кто-то не промахнется.
Теперь они целились долго, очень долго. Но вот тренькнула тетива, и старый Тайлер опустил лук, провожая взглядом умчавшуюся вдаль стрелу. Слуга у мишени вскинул вверх кулак — попал.
Секундой позже вторая стрела впилась в дерево точно в центре красного “яблока”. Мишени понесли еще дальше.
Леди Алия что-то шепнула барону. Тот, подумав, кивнул и встал. На трибунах стало совсем тихо.
— Что ж, вы показали высокое искусство. — Бас старого рыцаря эхом разносился над ареной. — Я объявляю вас обоих победителями. Каждый получит обещанную награду. И теперь ваш последний выстрел вы можете сделать просто от души, не думая о поражении.
Не сговариваясь, оба стрелка вскинули луки, натянули тетивы и выпустили стрелы еще до того, как замолкло эхо — слуга все еще возился с одной из мишеней, поэтому Тайлер стрелял в ту же, что и отец Франа. С дерева, где сидели мальчишки, мишени уже плохо было видно, но парень, следивший за мишенью, с восторгом вскинул вверх обе руки — обе стрелы вновь попали в цель.
— Я ж говорил! — завопил Фран. — Я ж знал, тятька выиграет! Он всегда выигрывает! Он самый лучший! Эй, Жан, ты куда? Щас же самое интересное будет!
— Дела у меня, — деланно вздохнул Жан, слезая с дерева. — Да и бабка там, наверное, бесится. Расскажешь потом.
— Ладно… ты только не забудь про должок-то, — счел нужным напомнить практичный мальчишка.
— Не боись, я долги помню, — серьезно кивнул Жан, спрыгивая на землю.
Он притаился в кустах у лесной тропы. Торчал здесь Жан уже давно, почитай что с полдня. Руки теребили здоровенную рогатку, только что вырезанную и, для верности, несколько раз опробованную на ближайших деревьях. В кармане рубахи болталось пяток камней — не просто там каких-то голышей, обкатанных речкой, а колючих обломков, об которые и порезаться недолго.
План у него был, конечно, рисковый. Пойдет что не так — худо ему будет. Но где наша не пропадала, а вдруг и повезет…
Эту тропинку леди Алия особенно любила, сюда приезжала чаще всего. Жан рассчитал верно — завтра леди будет собираться в дорогу, и ежели вообще сможет напоследок покататься на своей Ласточке по родным местам, то наверняка сегодня. А уж если поедет, то сюда.
Рогаткой Жан, как, впрочем, и все мальчишки в округе, умел пользоваться с детства. Сначала ему их отец мастерил, покуда жив был, затем он и сам уж научился выбирать гибкие ветки, привязывать к ним веревку с кожаным кармашком для камня. Ему не раз удавалось сбивать этим нехитрым оружием зазевавшихся птичек, которые потом шли в котел бабки Сатти. Правда, сейчас на птичек он внимания не обращал, хотя парочка, прямо как назло, торчала под самым носом, словно чувствуя, что человека сейчас можно не опасаться.
Собственно, еще минуту назад Жан сидел под деревом, поигрывая рогаткой, и только сейчас метнулся в кусты, заслышав стук копыт. Похоже, его надежда начинала оправдываться. Пальцы нашарили в кармане камень, он удобно лег в кожаный лоскут и готов был унестись к цели. Вскоре цель появилась на дороге.
Леди Алия на своей любимой Ласточке не торопясь ехала по тропинке, на ней был привычный наряд для таких прогулок — удобный камзол из светлой замши, мягкие полусапожки, изящная шляпка с пышным голубым пером. Роскошные золотые волосы спускались почти до талии сияющими локонами, струясь по светлому же, в тон камзолу, плащу, небрежно наброшенному на плечи.
Жан тщательно прицелился, и в следующее мгновение острый камень с силой врезался в круп кобылы. Лошадь возмущенно заржала и встала на дыбы, всадница судорожно вцепилась в поводья, изо всех сил стараясь удержаться в седле.
— Леди, держитесь, я сейчас! — завопил Жан, ломясь сквозь кусты. Сейчас важно одно: успеть, любой ценой успеть схватить лошадь под уздцы, успокоить ее, прежде чем девушка грохнется наземь и, не приведи господь, что-нибудь повредит себе. Он рвался к цели, не замечая, что упругие ветви рвут застиранную рубаху, оставляя на коже длинные кровоточащие царапины и… вдруг, обо что-то споткнувшись, растянулся на земле.
— Лежать… — раздался сверху спокойный, повелительный голос. В нем было столько угрозы и властности, что Жан реф-лекторно приник к земле и, кажется, даже перестал дышать.
Потом все же чуть приподнял голову. Как оказалось, встать он и не смог бы — в ту же секунду на его спину опустилась чья-то здорово тяжелая нога, придавив парня к земле так, что у него сперло дыхание.
— Лежать, я сказал! — несколько повышенным тоном повторил обладатель сурового голоса.
Ласточка стояла совершенно спокойно, всадница ободряюще похлопала ее по шее, затем спрыгнула на землю.
— В чем дело, сэр Берн? Вы за мной следите? — В голосе девушки смешивались нотки удивления и возмущения тем фактом, что столь любимая ею уединенная тропка оказалась чуть ли не проходным двором.
Мужчина, не снимая ноги с позвоночника парня, ответил спокойно и с достоинством:
— В какой-то мере… Прошу прощения, леди, но именно таков полученный мной приказ. Я ни в коем случае не стал бы нарушать ваше уединение, если бы этот прохвост на вас не напал бы.
— Напал? — удивленно вскинула брови Алия. — Мне показалось, он хотел помочь мне успокоить лошадь, разве нет? — Ее взгляд уперся прямо в глаза прижатого сапогом к земле парня.
Парень сжался и приник к земле, изо всех сил стараясь не обращать внимания на крапиву, которая выбрала именно этот момент, чтобы найти дорогу к голым пяткам.
— Жа-а-ан!!!
“Ага, так я тебе и отозвался”, — подумал он, не шевелясь и лишь слегка оттянув ногу от жгучих листьев. Бабка, конечно, не эльф, но слух у нее, что у собаки.
Толстая пожилая матрона, стоявшая на крыльце и внимательно оглядывавшая кусты, наконец не выдержала. В очередной раз помянув недобрым словом “этого балбеса и тунеядца”, она махнула рукой и скрылась за дверью.
“Ага, так я тебе и поверил”. — Парень оставался неподвижен.
В прошлом она не раз ловила его таким простым приемом — наверное, старческое слабоумие ее доконало, если эта карга считает, что его опять можно купить на эту детскую уловку. Ну да, точно… вон занавеска на двери колышется — подсматривает, зараза.
Конечно, можно было бы сейчас ломануться в лес напрямик, но тогда… нет, так нельзя. В конце концов, к ужину хочешь не хочешь, а все равно придется появиться в доме. Куда лучше сказать, что не слышал, мол, я вашего зова, бабушка, не слышал.
Да, а уж если заметит, то тогда и не оправдаешься, точно без жратвы оставит, с нее станется.
В обычное время Жан не стал бы удирать — конечно, мало удовольствия в том, чтобы кормить кур и свиней, таскать навоз, колоть дрова или делать еще что-нибудь в этом роде, что старая Сатти надумает ему поручить, — но он ей, в конце концов, внук, в чем-то даже наследник фермы, поэтому работу, пусть и нехотя, делал. Но только не сегодня, сегодня ей придется обходиться без него.
Наконец парень решил, что старуха больше за ним не следит.
Медленно отполз назад, шепотом ругнув крапиву, снова цапнувшую его за ногу, затем, удалившись на достаточное расстояние, встал и рванул бегом через лес.
Могучие деревья, обросшие буйным подлеском, старались превратить лес в непроходимую ни для конного, ни для пешего чащу, однако усилия матушки-природы пропали даром — парень продвигался достаточно быстро. Путь был знаком — он не раз им пользовался.
Конечно, можно было пойти и по дороге, но так — куда быстрее. Жан знал, что опаздывает — турнир должен был начаться утром, и, если ничего им не помешало, то первую пару он наверняка пропустил. Ну ладно, первые бои не самые интересные, мастера выйдут потом.
Конечно, в этих местах турнир был редкостью. Барон Освальд фон Ридерау устраивал эти праздники вовсе не так часто, как этого хотелось бы Жану. Понятно, его мнения не спрашивали. Сегодняшнее торжество было связано с помолвкой леди Алии и маркиза Рено де Танкарвилль — об этом событии вся округа говорила уже пару месяцев. Конечно, для барона это предложение маркиза было честью, да и для Алии, блистающей красотой, но отнюдь не страдающей от избытка золота в сундуках ее дяди, эта партия была более чем удачной. Но все впечатление портил сам жених — Жан видел его как-то, когда маркиз приезжал с подарками — сухощавый уродливый мужчина лет пятидесяти, прыщавое неприятное лицо, жидкие усы… правда, замок Форш был, пожалуй, самым большим и мощным в Брекланде, а богат маркиз был безмерно. Видимо, именно поэтому и барон был рад такому зятю.
Что касается Алии, то говорили, что она просто уступила воле отца. Когда он был еще жив, то, передавая девушку опеке брата, он наказал ей слушаться того во всем. Да и к тому же, прожив свои восемнадцать лет в этой глуши, она уже, по всеобщему мнению, засиделась в девках. Конечно, были соискатели, как же без них — но в основном на руку дочери барона претендовали сыновья его же вассалов, парни, может, и видные, но малообразованные и неотесанные. Леди Алия же признанно была достойна лучшей партии, чем какой-нибудь деревенский увалень, пусть и умеющий держаться в седле.
Что до Сатти и ее подруг, то для них богатый жених означал возможное послабление в налогах, тогда как от местных таких благостей ждать, понятно, не приходилось. Поэтому все кумушки окрестных деревень вовсю обсуждали невиданное везение юной леди — как же, отхватить такого мужа, пусть и урода, зато умного и богатого.
А маркиз действительно был умен или по крайней мере умел таковым казаться. Слыл поклонником и покровителем искусств — ходили слухи, что в замок Форш со всей округи стекаются мудрецы и маги, что именно там можно найти лучших поэтов и художников.
Видимо, эти слухи несколько примирили леди Алию с ее судьбой — в ее положении сложно думать о браке по любви, такое бывает только в песнях трубадуров да в девичьих грезах. К тому же сердце ее было не занято, по крайней мере таково было мнение слуг барона, людей в таких делах наиболее информированных, хотя и не всегда внушающих доверия. А потому, гласило заключение людей, в этих делах сведущих, этот брак не только не разобьет чью-то любовь, но и откроет перед будущей маркизой неплохие перспективы для приятных и необременительных “приключений”.
Отдуваясь, Жан вылетел на опушку леса — цель была близка.
Арена ристалища, несколько обветшавшая от долгого простоя, тем не менее готова была принять славных рыцарей, намеревавшихся скрестить здесь копья во славу своих дам и гостеприимных хозяев.
На “людской” трибуне уже толпился народ — Жан знал, что для него места там не найдется, да и не слишком-то он этого хотел. Это только полные тупицы думают, что с трибуны лучше видно — ерунда, сядет впереди какой-нибудь дылда, и кроме его волосатого затылка ничего и не разглядишь.
Нет, парень давно присмотрел для себя местечко. Прямо у арены стоял здоровенный дуб — он давно высох, и никто уж и не помнил, когда в последний раз на его ветвях появлялась молодая листва, да и никого это в общем-то не интересовало. Зато на них можно было очень неплохо устроиться.
Конечно, он был не один такой умный — с десяток мальчишек разного возраста уже усаживались на толстых ветках. Но это ничего, места там хватало. А самое главное — с дуба можно было отлично видеть и богато отделанные резьбой и тканевыми драпировками ложи знатных господ. А значит, и леди Алию.
Все, конечно, знали, что Алия была сиротой. Ее отец, сэр Гай фон Ридерау, погиб в войне с орками, так же как и ее старший брат, Сирилл. Мать Алии, леди Илона, отдала свою жизнь в бою за Портал — именно ее выбрал Великий Байд для последней жертвы, имена Десяти знали, пожалуй, все, от лорда до последнего холопа.
Сэр Гай был младшим в семье — его братья, Освальд и Дункан, были уже слишком тяжелы на подъем, чтобы сражаться, поэтому Освальду он и вверил будущее своей дочери. Злые языки поговаривали, что лучше бы он передал ее в руки сэра Дункана фон Ридерау, который был и побогаче, и вращался в высоких кругах Дарланда, не чета здешней глуши — впрочем, отношения сэра Гая с братом были натянутые, поэтому он сделал выбор естественный, хотя, возможно, и не лучший.
Алия души не чаяла в обоих дядюшках — и все же, сколь часто ни удавалось ей гостить у Дункана в Тренев, столице герцога Дарландского, она всегда возвращалась — последняя воля отца для нее была свята.
Рыцарей на турнир приехало немало — не иначе как маркиз расстарался. Конечно, что за честь — поединки в таком захолустье, но если речь идет о помолвке Рено де Танкарвилля, то это уже совсем иной разговор. Разумеется, присутствовали все больше новички, ясное дело, ветераны предпочитают столичное общество. И в этот раз известных бойцов оказалось не так уж и много, что, впрочем, с избытком покрывалось именами тех, кто все же решил принять участие в схватке.
— Эй, куда лезешь! — возмутился Фран, паренек с соседней фермы, на пару лет моложе Жана. — Это мое место, зря я, что ли, с утра сюда приперся. Отвали!
— Подумаешь, с утра! — огрызнулся тот. — И я бы прибежал, да старая карга не пустила. То одно, то другое… не ерепенься, места всем хватит. Они уже начали? Я много пропустил?
— Не… там еще леди Алия не прибыла, да и барона не видно.
— Да вон же он!
— Где?
— Ну вон, возле того верзилы в черном плаще.
— Точно… глазастый ты, я и не углядел. А знаешь, Жан, хочешь, я тебе скажу, кто этот, в черном?
— Кто?
— А что дашь? — прищурившись, ухмыльнулся мальчишка.
— Пинка…
— Не-а, не пойдет. А не дашь чего-нибудь, я и не скажу. А драться он сёдни не будет, так что сам не узнаешь, сколь ни пытайся.
Рука Жана нырнула в карман — пальцы нащупали яблоко. Конечно, оно и самому пригодилось бы, но Фран, шельмец, всегда знал больше всех — его отец часто ездил в замок барона и, случалось, брал мальца с собой.
— Устроит? — со вздохом спросил Жан, демонстрируя взятку. Конечно, Фран мог бы начать торговаться, но малый он был невредный, поэтому согласно кивнул и тут же впился зубами в кисловатую мякоть.
— Эо оадир еоаитеей аиза… — очень понятно объяснил он с набитым ртом. Пришлось призвать его к порядку, пообещав массу неприятностей сейчас и еще больше впоследствии. Прожевав, мальчишка уже внятно повторил: — Это, говорю, командир телохранителей маркиза, сэр Берн Айдахо. Говорят, он — лучший меч Брекланда, а можа, и не только. Мы когда в замке вчерась были, так я его самолично видел — голый по пояс, с мечом прыгал во дворе. Я тебе скажу, здорово он рубился, против него трое выходили, да не из последних, а он все одно их всех победил.
— А чего он сюда-то приехал? — ненавязчиво поинтересовался Жан, прекрасно осознавая, что в карманах у него уже пусто и мзды для дознатчика там не найти.
Попытка обмана, как и следовало ожидать, не удалась — Фран давно знал цену своим сведениям и, как правило, просто так их не отдавал. Впрочем, сейчас у него было хорошее настроение.
— А не жирно ли, за одну кислую паданку? — поинтересовался он, ехидно скалясь. — Да ладно… он приехал за леди Алией, через пару деньков повезет ее в Форш, к муженьку-уродцу.
Вот это была новость так новость, за нее не жаль было мальцу и десяток яблок отдать… если бы они у Жана были. Два дня…
Значит, у него совсем мало времени. Мгновенно утратив интерес к окружающему, в том числе и к наконец-то начинающемуся турниру, Жан лихорадочно обдумывал оставшиеся возможности. Цель была так желанна, но практически недостижима.
Уже давно, с тех самых пор, когда начались первые разговоры о скором замужестве леди Алии, Жан мечтал вырваться из опостылевшего хутора и поехать с ней. Конечно, он понимал, что шансов на это у него никаких. Хотя он умел читать и даже немножко писать — этим премудростям его обучил странствующий монах, сломавший ногу и вынужденный провести зиму в их доме, — эти способности никак не могли ему помочь, по крайней мере леди о них не знала. Да и не тянули Жана все эти учености — вот воином стать — это да, это здорово. Не раз и не два в воображении он защищал леди Алию от смертельных опасностей, и острая сталь сияла в его руке. Правда, рано или поздно мираж развеивался, и снова надо было идти кормить вечно голодных кур.
Вообще говоря, к своей мечте парень относился более чем серьезно. Он даже втерся в доверие к одному из баронских воинов, и тот, идя на поводу у мальчишки, время от времени занимался с ним, обучая азам владения оружием. К величайшему сожалению Жана, эти занятия постепенно случались все реже и реже — то ли учитель утратил интерес, то ли его одолевали иные заботы.
А теперь эта новость… выходит, что через пару дней леди Алия уедет в Форш, и там он, Жан, уже не сумеет быть ей полезен, не сумеет защитить от врагов и напастей — он почему-то был уверен, что защищать ее непременно придется.
Рыцари на арене с грохотом сшиблись, от удара на куски разлетелись копья, вороной конь одного из бойцов не устоял на ногах и с лязгом рухнул наземь, увлекая за собой невезучего всадника. Победитель потряс в воздухе обломком копья и под восторженные крики толпы покинул арену до следующего круга. Сэр Берен склонился к Алии и что-то ей сказал — девушка весело рассмеялась.
Впрочем, Жан этого не видел — сейчас для него не существовало ни арены, ни закованных в сталь рыцарей — в голове билась одна-единственная мысль: что делать? Кое-какие идеи у него были, правда, в случае неудачи можно было и головы лишиться. Но видимо, придется воспользоваться кое-чем из недозволенного арсенала. А голова… что ж, на то она и голова, чтобы ею рисковать.
Последние пару лет он только об этом и думал — и тогда, когда таскал на скотный двор тяжеленные ведра со свинячьим или куриным харчем, и тогда, когда сидел за столом бабки Сат-ти, поглощая ее, может, и недостаточно обильную, но всегда отменно приготовленную стряпню, и тогда, когда, хоронясь в листве, провожал глазами Алию, неторопливо ехавшую по одной из излюбленных своих лесных тропок. О, он знал их все и иногда мог даже почувствовать, какую именно сегодня изберет госпожа его сердца.
Но шли месяцы, а так и не находилось достойного повода попасть на глаза прекрасной Алии, чтобы потом предложить ей свою жизнь для вечного служения. К тому же начались разговоры о помолвке, а затем и приготовления к ней. Все меньше и меньше находила она времени для прогулок, все реже Жану удавалось ее видеть. Он почти забросил домашние дела, целыми днями пропадая в лесу и надеясь увидеть мелькающее среди деревьев золото пышных волос — тщетно.
Что ж, остались последние дни, и теперь терять ему нечего.
Пора действовать. Даже если ему это выйдет боком.
Приняв решение, он наконец начал обращать внимание на происходящее на арене. А там очередная пара бойцов уже в третий раз лихорадочно пыталась попасть друг в друга, однако непослушные кони не желали в полной мере подчиняться своим наездникам и опять шарахнулись в стороны за мгновения до столкновения. Под свист и улюлюканье “людской” трибуны, один из рыцарей швырнул копье, так сегодня ему и не пригодившееся, на землю и, понурившись, уехал прочь с арены. Второй, сбросив шлем — оказалось, что это был совсем молодой парень, едва ли много старше Жана, — столь демонстративно развел руками и покачал головой, не получилось, мол, простите, что по трибунам прокатился смех и в отдельных выкриках прозвучали вполне добродушные пожелания добиться успеха в следующий раз.
— Эй, Жан! — дернул его за рукав Фран. — А тятька мне говорил, что старый барон пир устраивать будет по случаю помолвки. Да и не только для господ, а и для люда тож. А еще говорил, что на тот пир все званы, кто прийти захочет. Так твоя бабка-то пойдет, а?
— Не знаю, — отмахнулся Жан, — она передо мной что, ответчица, что ль?
— Ага, тебе не сказала, а сама-то небось заявится. А тятька говорил, что все званы, значить, и ты тоже могёшь… Жан, а Жан, а я ведь тебе сказал, так за тобой должок-то!
— За мной не пропадет, — буркнул парень, думая о своем.
Фран, убедившись, что приятель не намерен увильнуть от оплаты, успокоился и снова уставился на ристалище.
Сейчас на арену вынесли несколько мишеней — местные удальцы намеревались посоревноваться в стрельбе из лука, пока герольды составляют новые пары для следующего круга, а рыцари прикидывают свои возможности и шансы потенциальных противников.
— Мой тятька всех победит! — уверенно заметил Фран.
— Почем ты знаешь? — язвительно заметил Беспалый, сидевший одной веткой выше. Вообще-то его звали Неб, но еще в раннем детстве, играя с отцовским топором, он, по неосторожности, отхватил себе пару пальцев, за что и заработал прозвище на всю оставшуюся жизнь. Был он малым вредным и за вредность эту, а заодно и за непреодолимую тягу спорить со всеми, всегда и везде, особенно когда его мнение никого не интересовало, его не раз поколачивали, однако ничему путному это парня не научило. К данному моменту его губа несла следы чьих-то кулаков, видать, снова встрял не в свой разговор. — Мало ли добрых стрелков у барона. Твой тятька не единственный, кто лук сгибать умеет.
— Можа, и не единственный, — обиделся Фран, — да только не то что некоторые. Твой-то вон только пиво жрать горазд. А мой тятька самолучший охотник, то все знают. А будешь хулу возводить, так я тебе все зубы повыбиваю.
— Ой-ой, какой страшный… — захихикал Беспалый, — от горшка два вершка, а туда же. Да у тебя, щенок, силенок не хватит.
— Не хватит, так я добавлю, — заметил Жан. — Заткнись, калека, а то точно сёдни нарвешься. Понял или повторить?
Он понял, поэтому тут же замолчал. Одно дело подкалывать малыша Франа, и совсем другое — портить отношения с Жаном. Жан был парень не по годам развитый, и силой его бог не обидел, поэтому ссориться с ним было по меньшей мере неразумно.
Собственно, в данный момент Фран был прав. Его отец, по всеобщему признанию, был самым удачливым охотником в здешних краях. Не зря он уже столько лет поставлял дичь на кухню барона, и деньги, полученные за меткий глаз и верную руку, позволяли ему неплохо сводить концы с концами, несмотря на отсутствие в доме хозяйки — мать Франа свела в могилу болезнь еще лет пять назад, а отец так и не решился привести в дом другую женщину.
Стрелки уже заняли свои места.
— Твоему отцу придется нелегко, — доброжелательно заметил Жан. — Вон Тайлер из Чернолесья. Я. слышал, знатный лучник, И смотри, Касс тоже пришел, я и не думал. Он у барона будет, пожалуй, из лучших.
— Bсe равно тятька победит, — упрямо отозвался Фран. — А Тайлер уже старик, ему не луки натягивать, а на печи лежать.
Состязания начались. Мишени стояли за пятьдесят шагов — детское расстояние, с такого и Жан не промахнулся бы. По команде герольда лучники неторопливо подняли свое оружие.
— У тятьки тетива из единорога, — доверительно сообщил мальчишка Жану. — Он ее намедни на ярмарке купил. Денег отдал — жуть. Токмо лучше, говорил, и быть не может.
Раздалась команда герольда, и стрелы со свистом рассекли воздух. День был ветреный — оно и к лучшему, стрелки могли в полной мере показать свое мастерство. Да, на охоте с такого расстояния стрелок бьет навскидку, почти не целясь, здесь же дело иное, здесь каждый хотел победить и потому целил долго, прикидывая и ветер, и расстояние. Никто не промахнулся — все стрелы торчали прямо в серединах мишеней.
Слуги извлекли стрелы и потащили щиты к следующему рубежу, теперь до них было по сто шагов.
Лучники снова выстрелили, и снова стрелы дружно увязли в деревянных плашках, но в этот раз одна из них все же на палец отклонилась от цели и теперь торчала чуть в стороне от красного круга, намалеванного в центре доски. Стрелок, допустивший досадный просчет, выругался и, плюнув на траву, понуро покинул рубеж. Остальные спокойно ждали, пока мишени оттащат еще дальше.
— Вот увидишь, сейчас мазать начнут! — возбужденно крикнул Фран. Жан и сам понимал, что полторы сотни шагов — уже расстояние немалое и тут уж стрелкам понадобится все их мастерство.
И действительно, после этого испытания на рубеже их осталось трое. Старый Тайлер, хотя и согнутый грузом прожитых лет, сумел-таки положить стрелу в “яблочко”, да и Касс не сплоховал, хотя и целился он куда дольше других.
— А что барон обещал в награду? — поинтересовался Беспалый.
— Марку… — буркнул Фран, все еще злой на обидчика.
— Ого! — только и смог сказать тот.
Да уж, для любого из жителей деревни золотая марка была целым состоянием, за нее и коров с десяток прикупить можно, да и многого другого чего. Приз, назначенный бароном, был неимоверно щедр. Причиной тому было, конечно, все то же предстоящее замужество леди Алии. В обычное-то время барон, казна которого отнюдь не ломилась от золотых монет, назначал на праздниках призы за удаль и мастерство попроще — свинью там, гуся или пару монет серебром. Но и это всегда привлекало охотников показать себя, если и не ради корысти, то хотя б ради славы. Даже если слава эта — в пределах двух-трех деревень.
Кассу не повезло — он снова целился дольше, чем следовало, и, когда все же спустил тетиву, неожиданный порыв ветра унес стрелу вбок, даже в мишень она не попала. У рубежа остались двое.
— Тятька победит… — снова высказался Фран, хотя прежней уверенности в его голосе поубавилось. Еще бы, теперь до мишеней было две с половиной сотни шагов, с такого расстояния на охоте никто и стрелять бы не стал, верный промах. Но у рубежа стояли двое, а марка, понятно, одна. Стало быть, будут стрелять, пока кто-то не промахнется.
Теперь они целились долго, очень долго. Но вот тренькнула тетива, и старый Тайлер опустил лук, провожая взглядом умчавшуюся вдаль стрелу. Слуга у мишени вскинул вверх кулак — попал.
Секундой позже вторая стрела впилась в дерево точно в центре красного “яблока”. Мишени понесли еще дальше.
Леди Алия что-то шепнула барону. Тот, подумав, кивнул и встал. На трибунах стало совсем тихо.
— Что ж, вы показали высокое искусство. — Бас старого рыцаря эхом разносился над ареной. — Я объявляю вас обоих победителями. Каждый получит обещанную награду. И теперь ваш последний выстрел вы можете сделать просто от души, не думая о поражении.
Не сговариваясь, оба стрелка вскинули луки, натянули тетивы и выпустили стрелы еще до того, как замолкло эхо — слуга все еще возился с одной из мишеней, поэтому Тайлер стрелял в ту же, что и отец Франа. С дерева, где сидели мальчишки, мишени уже плохо было видно, но парень, следивший за мишенью, с восторгом вскинул вверх обе руки — обе стрелы вновь попали в цель.
— Я ж говорил! — завопил Фран. — Я ж знал, тятька выиграет! Он всегда выигрывает! Он самый лучший! Эй, Жан, ты куда? Щас же самое интересное будет!
— Дела у меня, — деланно вздохнул Жан, слезая с дерева. — Да и бабка там, наверное, бесится. Расскажешь потом.
— Ладно… ты только не забудь про должок-то, — счел нужным напомнить практичный мальчишка.
— Не боись, я долги помню, — серьезно кивнул Жан, спрыгивая на землю.
Он притаился в кустах у лесной тропы. Торчал здесь Жан уже давно, почитай что с полдня. Руки теребили здоровенную рогатку, только что вырезанную и, для верности, несколько раз опробованную на ближайших деревьях. В кармане рубахи болталось пяток камней — не просто там каких-то голышей, обкатанных речкой, а колючих обломков, об которые и порезаться недолго.
План у него был, конечно, рисковый. Пойдет что не так — худо ему будет. Но где наша не пропадала, а вдруг и повезет…
Эту тропинку леди Алия особенно любила, сюда приезжала чаще всего. Жан рассчитал верно — завтра леди будет собираться в дорогу, и ежели вообще сможет напоследок покататься на своей Ласточке по родным местам, то наверняка сегодня. А уж если поедет, то сюда.
Рогаткой Жан, как, впрочем, и все мальчишки в округе, умел пользоваться с детства. Сначала ему их отец мастерил, покуда жив был, затем он и сам уж научился выбирать гибкие ветки, привязывать к ним веревку с кожаным кармашком для камня. Ему не раз удавалось сбивать этим нехитрым оружием зазевавшихся птичек, которые потом шли в котел бабки Сатти. Правда, сейчас на птичек он внимания не обращал, хотя парочка, прямо как назло, торчала под самым носом, словно чувствуя, что человека сейчас можно не опасаться.
Собственно, еще минуту назад Жан сидел под деревом, поигрывая рогаткой, и только сейчас метнулся в кусты, заслышав стук копыт. Похоже, его надежда начинала оправдываться. Пальцы нашарили в кармане камень, он удобно лег в кожаный лоскут и готов был унестись к цели. Вскоре цель появилась на дороге.
Леди Алия на своей любимой Ласточке не торопясь ехала по тропинке, на ней был привычный наряд для таких прогулок — удобный камзол из светлой замши, мягкие полусапожки, изящная шляпка с пышным голубым пером. Роскошные золотые волосы спускались почти до талии сияющими локонами, струясь по светлому же, в тон камзолу, плащу, небрежно наброшенному на плечи.
Жан тщательно прицелился, и в следующее мгновение острый камень с силой врезался в круп кобылы. Лошадь возмущенно заржала и встала на дыбы, всадница судорожно вцепилась в поводья, изо всех сил стараясь удержаться в седле.
— Леди, держитесь, я сейчас! — завопил Жан, ломясь сквозь кусты. Сейчас важно одно: успеть, любой ценой успеть схватить лошадь под уздцы, успокоить ее, прежде чем девушка грохнется наземь и, не приведи господь, что-нибудь повредит себе. Он рвался к цели, не замечая, что упругие ветви рвут застиранную рубаху, оставляя на коже длинные кровоточащие царапины и… вдруг, обо что-то споткнувшись, растянулся на земле.
— Лежать… — раздался сверху спокойный, повелительный голос. В нем было столько угрозы и властности, что Жан реф-лекторно приник к земле и, кажется, даже перестал дышать.
Потом все же чуть приподнял голову. Как оказалось, встать он и не смог бы — в ту же секунду на его спину опустилась чья-то здорово тяжелая нога, придавив парня к земле так, что у него сперло дыхание.
— Лежать, я сказал! — несколько повышенным тоном повторил обладатель сурового голоса.
Ласточка стояла совершенно спокойно, всадница ободряюще похлопала ее по шее, затем спрыгнула на землю.
— В чем дело, сэр Берн? Вы за мной следите? — В голосе девушки смешивались нотки удивления и возмущения тем фактом, что столь любимая ею уединенная тропка оказалась чуть ли не проходным двором.
Мужчина, не снимая ноги с позвоночника парня, ответил спокойно и с достоинством:
— В какой-то мере… Прошу прощения, леди, но именно таков полученный мной приказ. Я ни в коем случае не стал бы нарушать ваше уединение, если бы этот прохвост на вас не напал бы.
— Напал? — удивленно вскинула брови Алия. — Мне показалось, он хотел помочь мне успокоить лошадь, разве нет? — Ее взгляд уперся прямо в глаза прижатого сапогом к земле парня.