Такой вывод я сделала из отсутствия у гражданки Лукашенко пульса и холодной кожи на запястье.
   Мы сразу же сообщили о случившемся в милицию и вызвали „скорую помощь", потом вышли и закрыли за собой дверь. Вскоре появились сотрудники милиции и начали проводить проверку».
   Денис положил исписанную страницу на стол и сглотнул накопившуюся слюну:
   — Так?
   — Все правильно, — с достоинством кивнула Тамара Степановна.
   — Тогда вот здесь напишите… Нет, вот здесь: «С моих слов записано верно, мне прочитано. Замечаний и дополнений не имею». Поставьте подпись. Спасибо огромное!
   — Чего уж теперь… Сейчас позову Захаренкову.
   Опрос дожидавшейся в вестибюле уборщицы носил характер еще более формальный и занял совсем немного времени. Очень опрятная, сухонькая женщина предпенсионного возраста сообщила только, что действительно дважды за время проживания гражданки Лукашенко прибирала в занимаемом ею номере гостиницы «Рубеж».
   Это происходило в отсутствие самой гражданки Лукашенко, ничего подозрительного она в номере не видела, посторонних там тоже не было.
   — А сегодня ее уже увезли…
   — Больше вы, значит, ничего по существу заданных вопросов сообщить не можете? — нахмурился оперативник.
   — Ничего! — испугалась уборщица.
   — Точно? Или не хотите? — Он уже начал входить во вкус своей новой роли.
   — Нич-чего… — У многострадального послевоенного поколения страх перед представителями власти накапливался в организме годами, как соли тяжелых металлов. Можно было говорить даже обопределенных изменениях на генном уровне. — А что, нужно?
   — Ладно. — Денис прочитал в глазах собеседницы готовность подтвердить и подписать все, что прикажут, и ему стало немного стыдно. — Идите!
   Вернулась Тамара Степановна:
   — Простите, я еще нужна вам?
   — Да нет, наверное.
   — Я насчет регистрационных карточек распорядилась, Таня уже снимает копии. А что насчет вещей?
   — Каких вещей?
   — Ну, которые в номере?
   — Да, конечно… — сообразил Денис. Ведь что-то такое по этому поводу советовал майор из пресс-службы, но за ночь его рекомендации просто вылетели из головы. — Они еще там?
   — Мы ничего не трогали. На всякий случай.
   — Правильно, — похвалил Нечаев, чтобы хоть как-то отреагировать. Потом все же решился: — Простите… А что обычно у вас в таких случаях делают?
   Тамара Степановна восприняла вопрос как должное — она работала с людьми не первый год и никаких иллюзий по поводу профессионального опыта и мастерства посетителя не испытывала:
   — Мне самой, слава Богу, не приходилось сталкиваться, но по старой инструкции полагалось составить с милицией опись, а потом вы должны забрать.
   — Видите ли, — засомневался Нечаев, припоминая, что рассказывали на лекциях, — если будет возбуждено уголовное дело, то конечно! А пока я даже не…
   — Да, кстати, уже выяснилось, отчего она умерла?
   — Пока нет. Эксперты еще работают.
   — Жалко девочку, — вздохнула Тамара Степановна. — Совсем молодая!
   — Всех жалко, — глубокомысленно повторил Денис фразу из какого-то старого фильма. — Молодых, старых… Ей еще повезло — во сне, без мучений.
   — Да, — припомнила хозяйка кабинета, — так что с ее вещами делать-то?
   — Может, пока так оставим? — Меньше всего Нечаев был настроен сейчас перетряхивать женское белье и содержимое карманов покойницы.
   — В номере? — засомневалась Тамара Степановна, — А надолго?
   — Хотя бы до завтра? — К тому времени можно будет посоветоваться с начальством и более опытными коллегами, взять какой-нибудь образец описи…
   — Ладно, как скажете! — Женщина, судя по всему, тоже вымоталась за прошедшие сутки, и лишние хлопоты были ей ни к чему. Пусть и следующая смена поучаствует…
   Она сделала пометку на расстеленной по столу гостиничной «шахматке»:
   — Значит, пока номер из эксплуатации выводим?
   — Да, мало ли!
   — Ладно. Тем более, что свободных одноместок полно, населенность у нас последнее время слабенькая…
   — А почему? — удивился Денис. — Дорого?
   — Средне. Но район не самый престижный, от центра далековато. К тому же про нас мало кто из приезжих знает — раньше ведь из-за «режима» нигде не светились, да и теперь почти никакой рекламы.
   — Жаль. У вас тут неплохо.
   — Еще бы! Если бы взяться с умом, по-хозяйски… — Чувствовалось, что тема затронула собеседницу за живое.
   — Ну, кто-то же все-таки приезжает?
   Тамара Степановна отмахнулась:
   — Раньше, бывало, даже бронь министерскую приходилось снимать, столько желающих в вестибюле толпилось: инженеры-«оборонщики», командированные… А сейчас? Три четверти гостиницы в простое, на одних, старых клиентах, да своих родных-знакомых далеко не уедешь!
   — Значит, без этого номера можно будет пару суток обойтись? Никто претендовать не станет?
   Женщина не сдержала улыбки:
   — Ой, бросьте! Не те времена.
   — В крайнем случае всегда можно все быстренько собрать и положить пока в камеру хранения. Верно?
   — Разумеется.
   — Спасибо, Тамара Степановна! Я вас очень задерживаю, да? — виновато посмотрел Денис на хозяйку.
   Как оказалось, тон был выбран безупречно.
   — Ох, ну что же поделаешь! — колыхнулась дородная собеседница. В глазах ее промелькнуло почти материнское снисхождение, и Нечаеву показалось, что сейчас его погладят по стриженой макушке. — Может, еще кофейку?
   — Нет, спасибо, не беспокойтесь. Сейчас сам схожу в службу размещения, девушка ваша мне передаст документы — и все! На сегодня достаточно. Ее ведь, кажется, Таня зовут?
   — Да, Танюша…
   — А по отчеству?
   — Можно без отчества!
   Не слушая возражений, Тамара Степановна выбралась со своего места и лично сопроводила оперативника через пустынный и гулкий холл.
   — Танечка, где ты?
   — Здесь, уже заканчиваю! — моментально высунулась из приоткрывшейся в глубине за стойкой двери уже знакомая симпатичная дежурная. Воздух наполнился сонным журчанием «ксерокса», резко пахнуло озоном. — Чуть-чуть осталось!
   — Да я с удовольствием подожду в такой компании! — приосанился оперативник. — Сочетать приятное с полезным…
   Тамара Степановна хмыкнула и без всякого осуждения покачала головой:
   — Ох, молодежь! Смотри, Татьяна… Денис Валерьевич, мы с вами закончили?
   — Да, еще раз огромное спасибо.
   — Тогда — всего доброго! Мне нужно в Горэнерго, там какие-то проблемы с электричеством… Если что — звоните, телефон у вас записан.
   — До свидания, Тамара Степановна!
   Когда массивная фигура начальницы скрылась из виду, оперативник не торопясь обошел барьер, снял задвижку и оказался внутри администраторской.
   — Танечка, разрешите к вам?
   — Да-да, конечно! — Девушка вздрогнула и без особой необходимости зашелестела уже отснятыми копиями.
   «А ведь и она тоже меня боится, — неожиданно для себя не без удовольствия подумал Нечаев. — Боится… Ладно та бабка-уборщица, которая еще Берию помнит. Но молодая, красивая? Действительно, страх перед органами передается у нас из поколения в поколение, по наследству!»
   — Хорошая тетка, правда? — Как и учили в школе милиции, он попытался продемонстрировать доверительность и дружелюбие.
   — Кто?
   — Тамара Степановна.
   — Да, конечно.
   — Давно, наверное, здесь работает…
   — Да, почти с открытия.
   Известно, что с незваными гостями люди охотнее говорят о других, чем о себе, но Нечаеву приходилось помнить и о лимите времени:
   — А вы, Танечка? Давно?
   — Второй год.
   На вид ей было не больше двадцати. «Как покойнице Лукашенко», — некстати подумал Денис. Очень милое существо: круглая мордашка, накрашенные губы, носик пуговкой… Темно-каштановые волосы заплетены в тяжелую косу.
   Помимо этого имелись: вполне пристойная грудь под пушистой «ангорой», крепкие, чуть полноватые ноги и задик, туго обтянутый очень короткой юбкой.
   Симпатичный акцент — и не акцент даже, а свойственная уроженцам южнорусского и украинского Черноземья неповторимая мелодика языка, с удивительно мягкими согласными и певучей округлостью фраз.
   Вообще-то, она была не в его вкусе, но…
   Девушка дождалась, когда на пластмассовое корытце копировального автомата вытянулся до конца плотный лист специальной бумаги, вынула из-под крышки оригинал последнего документа и нажала кнопку. Потрепанный «ксерокс» умолк, подмигнув на прощание лампочками.
   — Готово.
   — Присядьте.
   — Но если… Вдруг кто-нибудь… — Казалось, еще немного, и собеседница рванется из помещения к стойке.
   — Ничего! Откройте дверь пошире, если подойдут — увидим. Верно? — Он выдержал короткую паузу и продолжил: — Нам надо побеседовать.
   Татьяна послушно уселась на место.
   — Рассказывайте!
   — Что?
   — Правду! — рявкнул Нечаев и прибавил металла в голосе: — Все рассказывай, как было!
   Вместо того, чтобы, как ожидал Денис, подыграть ему или по крайней мере улыбнуться набившей оскомину «бородатой» шутке, девушка неожиданно всхлипнула и закрыла лицо ладошками.
   — Таня, вы что? Таня…
   Но она, кажется, всерьез принялась рыдать.
   — Таня, я же пошутил! Ну что вы?
   Глядя на плачущую собеседницу, он наконец-то почувствовал себя полным и безнадежным кретином.
   — Извините, Таня! Я, честное слово, не хотел…
   Денис совершенно не представлял, как вести себя дальше в такой ситуации — не было опыта, ни житейского, ни профессионального. К тому же, он неожиданно испугался, что сейчас кто-нибудь войдет в комнатку. Или вернувшиеся за ключами клиенты вызовут дежурную к стойке — и все! Конец.
   Тоже нашелся юморист, при исполнении служебных обязанностей…
   — Таня, я — идиот! Простите, ладно?
   Девушка всхлипнула, но уже в режиме диалога.
   — Водички хотите? Я сейчас сбегаю!
   — Здесь есть…
   Не расслышав, оперативник выскочил из администраторской со стаканом в руках, и не обращая внимания на поползшие, вверх брови орденоносного ветерана у входа, пронесся мимо него в мужской туалет. А когда прибежал обратно, Татьяна уже почти привела себя в порядок.
   — Прикройте дверь, хорошо?
   — Конечно! — засуетился Денис. — Вы меня точно простили? Точно?
   — Простила. Чего уж…
   — Вы — ангел, Танюша!
   — Господи, ну и вид, — скорбно отметила девушка, убирая косметичку и на всякий случай еще раз оглядывая себя в зеркало. — Как же я теперь работать-то буду?
   — Да вы прекрасно выглядите! Честное слово.
   — Вот уж не надо… Возьмите копии, я сейчас вернусь.
   — Ага. Славненько! А где тут что?
   — В смысле? Вот — фамилия и прочие данные. Здесь — номер, первая цифра обозначает этаж.
   — А где дата?
   — В этом углу отмечено, когда заехали, когда выехали.
   — Спасибо… — Оставшись один, Нечаев принялся бегло просматривать то, что ему приготовила Татьяна.
   Много времени это не отняло — действительно, по состоянию на вчерашний день из двух с лишним сотен гостиничных номеров занято было всего около сорока.
   Регистрационные карточки лежали в порядке, обратном алфавитному, — так, как вынули из копировальной машины. И для удобства Нечаев принялся перетасовывать их в соответствии со схемой расположения номеров на этажах.
   Татьяна все не возвращалась, уютную тишину кабинетика нарушало только ненавязчивое позвякивание параллельного телефонного аппарата — и Денис приступил к анализу.
   Оказалось, что в основном постояльцев старались размещать на нижних этажах, но даже тут до максимальной заселенности было далеко. Например, в числе ближайших соседей покойной Лукашенко значились только супружеская пара неких Богатыревых из Москвы и командированный в Питер по линии охраны природы воронежец Креусов.
   Конечно, по науке следовало опрашивать всех поголовно, однако…
   Скрипнула дверь, пропуская в помещение окончательно оправившуюся девушку-администратора.
   — Таня, скажите, вот эти два номера…
   — Какие? — Она взяла протянутые оперативником листки: — Этого, инженера из Воронежа, я знаю, он часто у нас живет. Час назад ушел, он всегда целыми днями в городе, а возвращается поздно.
   — А супруги Богатыревы?
   — Они утром уехали. Вот отметка.
   — Куда?
   — Не знаю! — опять испуганно вздрогнула собеседница.
   — Да и Господь с ними! — постарался изобразить улыбку Нечаев: меньше всего он хотел повторения недавнего слезоизвержения.
   Какая, однако, нервная девушка… Откуда-то из глубин памяти выплыл обрывок конспекта по юридической психологии с красивым словосочетанием «неадекватная реакция».
   Герой Агаты Кристи или Честертона обязательно решил бы, что здесь кроется какая-нибудь зловещая тайна… Но Денис не был ни Эркюлем Пуаро, ни миссис Марпл, ни даже патером Брауном, поэтому он быстренько и без затей соскочил со скользкой дорожки на твердую, накатанную колею:
   — Но хоть кто-то есть?
   — Можно посмотреть. Хотите?
   — Наверное… — Денис встал и вслед за девушкой вышел к стойке. Расчерченный на прямоугольники с цифрами стенд был плотно увешан ключами.
   — Видите? Почти все ушли в город. Вон, остался жилец на четвертом и два… нет, три человека на втором этаже.
   Судя по расположению номеров, опрашивать их обитателей не имело никакого смысла — о чем оперативник и поведал собеседнице.
   Таня пожала плечиками:
   — Вам виднее.
   — Да, вот еше что! Тамара Степанов на говорила про «вахтенный» журнал…
   — Про что говорила?
   — Я забыл, как он правильно у вас называется. Такой журнал, куда вы все записываете, когда дежурите.
   — А-а! Пожалуйста. — Она вытащила из-под телефонного справочника изрядно затрепанный фолиант — при ближайшем рассмотрении это оказалась обернутая в ледерин старомодная «амбарная» тетрадь. — А что вам надо?
   — Не прошита, не пронумерована… — покачав головой, продемонстрировал свои познания в делопроизводстве Нечаев.
   — Зачем?
   — Тоже, в общем, верно.
   Судя по характеру записей, необходимости в этом не было никакой: книга представляла собой скорее долговременный многоцелевой черновик, чем документ строгой отчетности.
   На просторных листах, часть которых несла на себе явственные следы торопливых обедов и чаепитий, суточные сводки по населенности соседствовали со слезными обращениями старших горничных к неуловимым сантехникам. Ценные указания Тамары Степановны по разным поводам дополнялись информацией профсоюзного комитета о членских взносах и каких-то «собраниях акционеров трудового коллектива».
   — Вот это место можно переснять?
   — Конечно! — кивнула Татьяна. — Последнюю страницу?
   — Да, сегодняшнюю. Видите — запись: «Разбудить в восемь тридцать»?
   — Вижу.
   — И номер указан, в котором вашу ночную покойницу обнаружили. Так?
   — Да, — девушка судорожно сглотнула слюну.
   — Значит, можно какой вывод сделать? Что версия с самоубийством отпадает. Однозначно! Ну, скажите, станет ли человек, задумавший покончить с собой, просить дежурного администратора о том, чтобы его с утра пораньше разбудили?
   Только сейчас он заметил, что впечатлительная собеседница снова на грани обморока:
   — Ох, простите…
   — Значит, ее убили?
   — Нет, что вы, Таня! — При других обстоятельствах он не преминул бы напустить тумана, но наученный горьким опытом предпочел ограничиться реальными предположениями. — Скорее всего, просто несчастный случай.
   Шумно расползлись в стороны створки лифта, и через холл к ним проследовал носатый мужчина в очках — первый постоялец гостиницы, увиденный Денисом за время, проведенное у стойки портье.
   — Добрый день!
   — Здравствуйте, — Татьяна привычно приняла ключ и выжидательно посмотрела на стоящего рядом оперативника.
   — Как спалось? — Человек уже собрался уходить, а ничего лучше этого вопроса Нечаев не придумал.
   — Спасибо, знаете ли, что живым проснулся! Некоторым здесь повезло меньше, верно?
   — А откуда вам известно, что… Прошу прощения! — Денис потянулся за удостоверением. — Я оперуполномоченный уголовного…
   — Не надо ничего предъявлять! По вам и так заметно. А насчет имевших место ночью печальных событий… Врядли в этих стенах есть хоть кто-то, кто еще не в курсе — все-таки, женский коллектив. Могу идти?
   — Да, конечно. А вы из какого номера?
   — Двести тридцать шестой. Зовут Борис Ефимович, фамилия Котляревский. Всего доброго!
   — Возможно, придется вас еще побеспокоить, получить объяснение.
   — Ради Бога! Но — увы… Ничем помочь уважаемому следствию не смогу — лег рано, спал крепко.
   — И все-таки, — оставил за собой последнее слово Денис. Подождал, пока мужчина поравняется с выходом на улицу, качнул головой: — Умник нашелся…
   Заметив, что пара за стойкой смотрит в его сторону, напомнил о себе вахтер-ветеран:
   — Татьяна! Я отойду, перекушу? Время обеденное.
   — Идите, Михалыч. Только не долго…
   — Мать честная! — посмотрел на циферблат Нечаев. — Точно, обед. А я же после суток.
   — Здесь есть столовая недорогая рядом, на территории, — проинформировала девушка. — Вас пропустят.
   — Нет, спасибо, Танечка, домой пора. Хватит на сегодня… Пойдемте-ка, снимем копию из журнала.
   Через час он уже совершал опустошительный и беспощадный налет на содержимое собственного холодильника.
 
* * *
   — Нечаев? Здорово!
   От всего остального человечества дежурную часть надежно отделяло мутное пластиковое окошко. Поэтому капитан Красовский представал перед проходящими по коридору сотрудниками в виде расплывчатого серо-бежевого пятна с усами и при погонах.
   Впрочем, сам он еще ни разу не обознался:
   — Зайди сюда.
   Денис перешагнул высокий порог и оказался в святая святых. Пожал протянутую руку:
   — Привет!
   — Что там — дождь на улице?
   Особой проницательности для подобного умозаключения не требовалось — на плаще оперативника — ~ на плечах и спине — темнели влажные пятна, кепка тоже готова была истечь влагой при малейшем потряхивании.
   — Ну, не то, чтобы сильный…
   — А я, блин, зонтик дома оставил! Представляешь? — В глазах Красовского светилась искренняя убежденность в том, что окружающие просто обязаны близко к сердцу принять его беду.
   — Бывает, — согласился Денис.
   Сзади, по коридору, прошли в направлении своих кабинетов еще несколько сотрудников разных служб и подразделений — до начала традиционной утренней «пятиминутки» оставалось совсем немного времени.
   — Что хотел-то?
   — Забери, — дежурный протянул Нечаеву листок со вчерашним запросом. — Твое?
   — Мое. Отправили?
   — Видишь же!
   Действительно, к написанному от руки тексту были за угол прикреплены плотно скатанный ролик перфорированной ленточки и желтоватый прямоугольник плотной бумаги с обрезанным краем.
   — На «автомате» прошло?
   — Нет, получили подтверждение.
   Впрочем, это и так было ясно: внизу,
   в самом конце печатного текста значилась фамилия принявшего запрос украинского коллеги.
   — Класс! Спасибо. — Денис захотел поблагодарить и помощника дежурного, но приятеля поблизости не оказалось. Скорее всего, повез ночных задержанных в районный суд с протоколами по «административке».
   — «Спасибо» — много. Лучше деньгами!
   — Все?
   — Нет, вот еще… — Капитан Красовский неторопливо перевернул назад листок рабочего календаря, за минувшие сутки плотно покрывшийся паутиной разнообразных пометок и записей. — Перепиши телефон!
   — Может, потом? После совещания? — Нечаев был еще не настолько матерым оперативником, чтобы позволить себе утреннее опоздание к начальству.
   — Чего ты дергаешься, юноша? — поднял глаза дежурный по отделу. — Шефа вашего все равно в управление вызвали, по поводу московской комиссии, так что «сходка» на сегодня отменяется.
   — Точно?
   — Абсолютно! Видел же — машины нет?
   Нечаев на этот факт внимания не обратил, но на всякий случай кивнул понимающе:
   — То-то я думаю… Что же, отлично!
   — Так что — расслабься. — Красовский нашел, наконец, нужную пометку на календарике и придавил ее не очень чистым ногтем. — Записываешь?
   — Готов.
   — Двести семьдесят восемь…
   Под диктовку дежурного Нечаев записал семизначный телефонный номер:
   — Что это?
   — Какой-то Виноградов. Зовут Владимир Александрович, представился, что из пресс-службы Главка.
   — Знаю! — припомнил ночного майора Денис. — А чего хотел?
   — Не сказал. Просто оставил телефон, очень просил тебя перезвонить, когда появишься.
   — Понял! Спасибо.
   — Я же сказал — лучше деньгами… — Красовский окончательно утратил к собеседнику интерес и принялся обстоятельно заполнять карандашом почти метровой длины формуляр установленной формы.
   Нечаев, отработавший довольно продолжительное время в дежурной части отдела, знал, составление суточного отчета о результатах борьбы с преступностью и разнообразными правонарушениями требует изрядной доли фантазии, а также опыта и непременного чувства меры. Поэтому он молча прикрыл за собой дверь и отправился по коридору в сторону кабинетов уголовного розыска,
   — Здорово, мужики!
   — Приветик…
   — Бубен, дай-ка трубочку, я позвоню по-быстрому.
   — Смотри, какой деловой! Даже раздеться не успел.
   — Точно — генералом будет!
   Телефон пресс-службы отреагировал на соединение длинными, продолжительными гудками: очевидно, рабочий день офицеров Главка начинается несколько позже, чем «на земле».
   — Ладно, потом…
   Однако получилось, что до обеда Денис так и не связался с Виноградовым — то одно, то другое, то линия занята…
   А в половине первого его вызвали к начальнику отдела.
   — Проходите, Нечаев. Значит, его посылаем?
   — Да, больше некого. — В кабинете уже расположился недовольный заместитель по оперработе. — Молодой, холостой!
   — Ну, вам виднее…
   — Товарищ Нечаев, — зам откашлялся, — надо ехать в командировку! В славную столицу нашей родины город Москву — на проведение очередной оперативно-профилактической операции «Сигнал». Представляете, что это такое?
   — Слышал.
   Даже самый сопливый сержант МВД знал, что «Сигнал» — это когда в один из криминогенных российских городов сгоняют за большие деньги сотни нужных у себя дома милиционеров и оперативников со всей страны, а потом торжественно рапортуют правительству и газетам о липовых результатах.
   — Большая честь! И ответственность, — сдвинул густые «брежневские» брови начальник. — Операция готовится в обстановке строжайшей секретности, вы понимаете?
   Это было даже не смешно. Поэтому Денис только поинтересовался:
   — Когда?
   — Сегодня вечером, сбор прямо на вокзале.
   — Понял. Но у меня же материал по трупу…
   — Материал! А у других что? — неожиданно рявкнул заместитель по оперработе. — У ребят сейчас у каждого по дюжине на руках — половина просроченных, половина «глухих» на контроле… Радуйся, что тебе пока ни оперативно-поисковых дел, ни спецаппарата не передали, понял? Нечаев не совсем представлял, о чем идет речь, но вынужден был признать — с точки зрения интересов отдела он является пока наименее ощутимой потерей.
   — К тому же, это не надолго. Успеешь еще! Всех воров не переловят, оставим и на твою долю, — сгладил ситуацию начальник отдела.
   Оперативник не сдержался и прыснул:
   — Спасибо… А кому сдать покойницу?
   — Отнеси в канцелярию, я сегодня кому-нибудь отпишу.
   Шеф встал и протянул для пожатия руку:
   — Идите, Нечаев! Оформляйте командировку.
   В общем, Денис так и не дозвонился в тот день до пресс-службы…

Глава вторая

   Тут главное было — не зевать…
   И не расслабляться.
   Нечаев понял это еще в прошлый раз, и теперь его вряд ли застали бы врасплох.
   — Осторожно!
   Но Денис уже и сам заметил тень, метнувшуюся из-за угла кирпичной кладки.
   Он выстрелил вовремя, в ту самую секунду, когда неестественно перекосившаяся рожа здоровенного автоматчика показалась в перекрестье прицела.
   Звук упавшего на камни тела утонул в раскатистом грохоте очереди.
   — Теперь иди вперед…
   Нечаеву очень не нравился чахлый кустарник справа: говорят, в таких местах тропа часто усыпана минами. Заденешь «растяжку» — и все!
   Но другой возможности выбраться к лагерю пока не наблюдалось. Пришлось рисковать.
   — Ну-ка, на всякий случай! — Он пару раз, скорее для очистки совести, чем по необходимости, выстрелил в темноту.
   Притаился. Подождал… Никакой реакции.
   — Давай вперед — быстро!
   Действительно, следовало поторопиться.
   — Эх, мамочка родная!
   Бросок к стене, потом так же стремительно — через залитую лунным светом поляну, в сторону обгоревших останков бронетранспортера. Кажется, пронесло…
   Но в тот момент, когда до укрытия оставалось каких-то несколько шагов, откуда-то со стороны поваленных берез матово блеснуло стекло старомодного оптического прицела.
   — Слева! — Ствол Дениса начал описывать короткую дугу в направлении снайпера, но в лицо уже полыхнуло пронзительным белым пламенем, грохот выстрела прокатился по барабанным перепонкам… И помещение наполнилось торжествующими аккордами похоронного марта.
   — Все, готов, — констатировали над ухом. — Следующий!