Такой вывод я сделала из отсутствия у гражданки Лукашенко пульса и холодной кожи на запястье.
Мы сразу же сообщили о случившемся в милицию и вызвали „скорую помощь", потом вышли и закрыли за собой дверь. Вскоре появились сотрудники милиции и начали проводить проверку».
Денис положил исписанную страницу на стол и сглотнул накопившуюся слюну:
— Так?
— Все правильно, — с достоинством кивнула Тамара Степановна.
— Тогда вот здесь напишите… Нет, вот здесь: «С моих слов записано верно, мне прочитано. Замечаний и дополнений не имею». Поставьте подпись. Спасибо огромное!
— Чего уж теперь… Сейчас позову Захаренкову.
Опрос дожидавшейся в вестибюле уборщицы носил характер еще более формальный и занял совсем немного времени. Очень опрятная, сухонькая женщина предпенсионного возраста сообщила только, что действительно дважды за время проживания гражданки Лукашенко прибирала в занимаемом ею номере гостиницы «Рубеж».
Это происходило в отсутствие самой гражданки Лукашенко, ничего подозрительного она в номере не видела, посторонних там тоже не было.
— А сегодня ее уже увезли…
— Больше вы, значит, ничего по существу заданных вопросов сообщить не можете? — нахмурился оперативник.
— Ничего! — испугалась уборщица.
— Точно? Или не хотите? — Он уже начал входить во вкус своей новой роли.
— Нич-чего… — У многострадального послевоенного поколения страх перед представителями власти накапливался в организме годами, как соли тяжелых металлов. Можно было говорить даже обопределенных изменениях на генном уровне. — А что, нужно?
— Ладно. — Денис прочитал в глазах собеседницы готовность подтвердить и подписать все, что прикажут, и ему стало немного стыдно. — Идите!
Вернулась Тамара Степановна:
— Простите, я еще нужна вам?
— Да нет, наверное.
— Я насчет регистрационных карточек распорядилась, Таня уже снимает копии. А что насчет вещей?
— Каких вещей?
— Ну, которые в номере?
— Да, конечно… — сообразил Денис. Ведь что-то такое по этому поводу советовал майор из пресс-службы, но за ночь его рекомендации просто вылетели из головы. — Они еще там?
— Мы ничего не трогали. На всякий случай.
— Правильно, — похвалил Нечаев, чтобы хоть как-то отреагировать. Потом все же решился: — Простите… А что обычно у вас в таких случаях делают?
Тамара Степановна восприняла вопрос как должное — она работала с людьми не первый год и никаких иллюзий по поводу профессионального опыта и мастерства посетителя не испытывала:
— Мне самой, слава Богу, не приходилось сталкиваться, но по старой инструкции полагалось составить с милицией опись, а потом вы должны забрать.
— Видите ли, — засомневался Нечаев, припоминая, что рассказывали на лекциях, — если будет возбуждено уголовное дело, то конечно! А пока я даже не…
— Да, кстати, уже выяснилось, отчего она умерла?
— Пока нет. Эксперты еще работают.
— Жалко девочку, — вздохнула Тамара Степановна. — Совсем молодая!
— Всех жалко, — глубокомысленно повторил Денис фразу из какого-то старого фильма. — Молодых, старых… Ей еще повезло — во сне, без мучений.
— Да, — припомнила хозяйка кабинета, — так что с ее вещами делать-то?
— Может, пока так оставим? — Меньше всего Нечаев был настроен сейчас перетряхивать женское белье и содержимое карманов покойницы.
— В номере? — засомневалась Тамара Степановна, — А надолго?
— Хотя бы до завтра? — К тому времени можно будет посоветоваться с начальством и более опытными коллегами, взять какой-нибудь образец описи…
— Ладно, как скажете! — Женщина, судя по всему, тоже вымоталась за прошедшие сутки, и лишние хлопоты были ей ни к чему. Пусть и следующая смена поучаствует…
Она сделала пометку на расстеленной по столу гостиничной «шахматке»:
— Значит, пока номер из эксплуатации выводим?
— Да, мало ли!
— Ладно. Тем более, что свободных одноместок полно, населенность у нас последнее время слабенькая…
— А почему? — удивился Денис. — Дорого?
— Средне. Но район не самый престижный, от центра далековато. К тому же про нас мало кто из приезжих знает — раньше ведь из-за «режима» нигде не светились, да и теперь почти никакой рекламы.
— Жаль. У вас тут неплохо.
— Еще бы! Если бы взяться с умом, по-хозяйски… — Чувствовалось, что тема затронула собеседницу за живое.
— Ну, кто-то же все-таки приезжает?
Тамара Степановна отмахнулась:
— Раньше, бывало, даже бронь министерскую приходилось снимать, столько желающих в вестибюле толпилось: инженеры-«оборонщики», командированные… А сейчас? Три четверти гостиницы в простое, на одних, старых клиентах, да своих родных-знакомых далеко не уедешь!
— Значит, без этого номера можно будет пару суток обойтись? Никто претендовать не станет?
Женщина не сдержала улыбки:
— Ой, бросьте! Не те времена.
— В крайнем случае всегда можно все быстренько собрать и положить пока в камеру хранения. Верно?
— Разумеется.
— Спасибо, Тамара Степановна! Я вас очень задерживаю, да? — виновато посмотрел Денис на хозяйку.
Как оказалось, тон был выбран безупречно.
— Ох, ну что же поделаешь! — колыхнулась дородная собеседница. В глазах ее промелькнуло почти материнское снисхождение, и Нечаеву показалось, что сейчас его погладят по стриженой макушке. — Может, еще кофейку?
— Нет, спасибо, не беспокойтесь. Сейчас сам схожу в службу размещения, девушка ваша мне передаст документы — и все! На сегодня достаточно. Ее ведь, кажется, Таня зовут?
— Да, Танюша…
— А по отчеству?
— Можно без отчества!
Не слушая возражений, Тамара Степановна выбралась со своего места и лично сопроводила оперативника через пустынный и гулкий холл.
— Танечка, где ты?
— Здесь, уже заканчиваю! — моментально высунулась из приоткрывшейся в глубине за стойкой двери уже знакомая симпатичная дежурная. Воздух наполнился сонным журчанием «ксерокса», резко пахнуло озоном. — Чуть-чуть осталось!
— Да я с удовольствием подожду в такой компании! — приосанился оперативник. — Сочетать приятное с полезным…
Тамара Степановна хмыкнула и без всякого осуждения покачала головой:
— Ох, молодежь! Смотри, Татьяна… Денис Валерьевич, мы с вами закончили?
— Да, еще раз огромное спасибо.
— Тогда — всего доброго! Мне нужно в Горэнерго, там какие-то проблемы с электричеством… Если что — звоните, телефон у вас записан.
— До свидания, Тамара Степановна!
Когда массивная фигура начальницы скрылась из виду, оперативник не торопясь обошел барьер, снял задвижку и оказался внутри администраторской.
— Танечка, разрешите к вам?
— Да-да, конечно! — Девушка вздрогнула и без особой необходимости зашелестела уже отснятыми копиями.
«А ведь и она тоже меня боится, — неожиданно для себя не без удовольствия подумал Нечаев. — Боится… Ладно та бабка-уборщица, которая еще Берию помнит. Но молодая, красивая? Действительно, страх перед органами передается у нас из поколения в поколение, по наследству!»
— Хорошая тетка, правда? — Как и учили в школе милиции, он попытался продемонстрировать доверительность и дружелюбие.
— Кто?
— Тамара Степановна.
— Да, конечно.
— Давно, наверное, здесь работает…
— Да, почти с открытия.
Известно, что с незваными гостями люди охотнее говорят о других, чем о себе, но Нечаеву приходилось помнить и о лимите времени:
— А вы, Танечка? Давно?
— Второй год.
На вид ей было не больше двадцати. «Как покойнице Лукашенко», — некстати подумал Денис. Очень милое существо: круглая мордашка, накрашенные губы, носик пуговкой… Темно-каштановые волосы заплетены в тяжелую косу.
Помимо этого имелись: вполне пристойная грудь под пушистой «ангорой», крепкие, чуть полноватые ноги и задик, туго обтянутый очень короткой юбкой.
Симпатичный акцент — и не акцент даже, а свойственная уроженцам южнорусского и украинского Черноземья неповторимая мелодика языка, с удивительно мягкими согласными и певучей округлостью фраз.
Вообще-то, она была не в его вкусе, но…
Девушка дождалась, когда на пластмассовое корытце копировального автомата вытянулся до конца плотный лист специальной бумаги, вынула из-под крышки оригинал последнего документа и нажала кнопку. Потрепанный «ксерокс» умолк, подмигнув на прощание лампочками.
— Готово.
— Присядьте.
— Но если… Вдруг кто-нибудь… — Казалось, еще немного, и собеседница рванется из помещения к стойке.
— Ничего! Откройте дверь пошире, если подойдут — увидим. Верно? — Он выдержал короткую паузу и продолжил: — Нам надо побеседовать.
Татьяна послушно уселась на место.
— Рассказывайте!
— Что?
— Правду! — рявкнул Нечаев и прибавил металла в голосе: — Все рассказывай, как было!
Вместо того, чтобы, как ожидал Денис, подыграть ему или по крайней мере улыбнуться набившей оскомину «бородатой» шутке, девушка неожиданно всхлипнула и закрыла лицо ладошками.
— Таня, вы что? Таня…
Но она, кажется, всерьез принялась рыдать.
— Таня, я же пошутил! Ну что вы?
Глядя на плачущую собеседницу, он наконец-то почувствовал себя полным и безнадежным кретином.
— Извините, Таня! Я, честное слово, не хотел…
Денис совершенно не представлял, как вести себя дальше в такой ситуации — не было опыта, ни житейского, ни профессионального. К тому же, он неожиданно испугался, что сейчас кто-нибудь войдет в комнатку. Или вернувшиеся за ключами клиенты вызовут дежурную к стойке — и все! Конец.
Тоже нашелся юморист, при исполнении служебных обязанностей…
— Таня, я — идиот! Простите, ладно?
Девушка всхлипнула, но уже в режиме диалога.
— Водички хотите? Я сейчас сбегаю!
— Здесь есть…
Не расслышав, оперативник выскочил из администраторской со стаканом в руках, и не обращая внимания на поползшие, вверх брови орденоносного ветерана у входа, пронесся мимо него в мужской туалет. А когда прибежал обратно, Татьяна уже почти привела себя в порядок.
— Прикройте дверь, хорошо?
— Конечно! — засуетился Денис. — Вы меня точно простили? Точно?
— Простила. Чего уж…
— Вы — ангел, Танюша!
— Господи, ну и вид, — скорбно отметила девушка, убирая косметичку и на всякий случай еще раз оглядывая себя в зеркало. — Как же я теперь работать-то буду?
— Да вы прекрасно выглядите! Честное слово.
— Вот уж не надо… Возьмите копии, я сейчас вернусь.
— Ага. Славненько! А где тут что?
— В смысле? Вот — фамилия и прочие данные. Здесь — номер, первая цифра обозначает этаж.
— А где дата?
— В этом углу отмечено, когда заехали, когда выехали.
— Спасибо… — Оставшись один, Нечаев принялся бегло просматривать то, что ему приготовила Татьяна.
Много времени это не отняло — действительно, по состоянию на вчерашний день из двух с лишним сотен гостиничных номеров занято было всего около сорока.
Регистрационные карточки лежали в порядке, обратном алфавитному, — так, как вынули из копировальной машины. И для удобства Нечаев принялся перетасовывать их в соответствии со схемой расположения номеров на этажах.
Татьяна все не возвращалась, уютную тишину кабинетика нарушало только ненавязчивое позвякивание параллельного телефонного аппарата — и Денис приступил к анализу.
Оказалось, что в основном постояльцев старались размещать на нижних этажах, но даже тут до максимальной заселенности было далеко. Например, в числе ближайших соседей покойной Лукашенко значились только супружеская пара неких Богатыревых из Москвы и командированный в Питер по линии охраны природы воронежец Креусов.
Конечно, по науке следовало опрашивать всех поголовно, однако…
Скрипнула дверь, пропуская в помещение окончательно оправившуюся девушку-администратора.
— Таня, скажите, вот эти два номера…
— Какие? — Она взяла протянутые оперативником листки: — Этого, инженера из Воронежа, я знаю, он часто у нас живет. Час назад ушел, он всегда целыми днями в городе, а возвращается поздно.
— А супруги Богатыревы?
— Они утром уехали. Вот отметка.
— Куда?
— Не знаю! — опять испуганно вздрогнула собеседница.
— Да и Господь с ними! — постарался изобразить улыбку Нечаев: меньше всего он хотел повторения недавнего слезоизвержения.
Какая, однако, нервная девушка… Откуда-то из глубин памяти выплыл обрывок конспекта по юридической психологии с красивым словосочетанием «неадекватная реакция».
Герой Агаты Кристи или Честертона обязательно решил бы, что здесь кроется какая-нибудь зловещая тайна… Но Денис не был ни Эркюлем Пуаро, ни миссис Марпл, ни даже патером Брауном, поэтому он быстренько и без затей соскочил со скользкой дорожки на твердую, накатанную колею:
— Но хоть кто-то есть?
— Можно посмотреть. Хотите?
— Наверное… — Денис встал и вслед за девушкой вышел к стойке. Расчерченный на прямоугольники с цифрами стенд был плотно увешан ключами.
— Видите? Почти все ушли в город. Вон, остался жилец на четвертом и два… нет, три человека на втором этаже.
Судя по расположению номеров, опрашивать их обитателей не имело никакого смысла — о чем оперативник и поведал собеседнице.
Таня пожала плечиками:
— Вам виднее.
— Да, вот еше что! Тамара Степанов на говорила про «вахтенный» журнал…
— Про что говорила?
— Я забыл, как он правильно у вас называется. Такой журнал, куда вы все записываете, когда дежурите.
— А-а! Пожалуйста. — Она вытащила из-под телефонного справочника изрядно затрепанный фолиант — при ближайшем рассмотрении это оказалась обернутая в ледерин старомодная «амбарная» тетрадь. — А что вам надо?
— Не прошита, не пронумерована… — покачав головой, продемонстрировал свои познания в делопроизводстве Нечаев.
— Зачем?
— Тоже, в общем, верно.
Судя по характеру записей, необходимости в этом не было никакой: книга представляла собой скорее долговременный многоцелевой черновик, чем документ строгой отчетности.
На просторных листах, часть которых несла на себе явственные следы торопливых обедов и чаепитий, суточные сводки по населенности соседствовали со слезными обращениями старших горничных к неуловимым сантехникам. Ценные указания Тамары Степановны по разным поводам дополнялись информацией профсоюзного комитета о членских взносах и каких-то «собраниях акционеров трудового коллектива».
— Вот это место можно переснять?
— Конечно! — кивнула Татьяна. — Последнюю страницу?
— Да, сегодняшнюю. Видите — запись: «Разбудить в восемь тридцать»?
— Вижу.
— И номер указан, в котором вашу ночную покойницу обнаружили. Так?
— Да, — девушка судорожно сглотнула слюну.
— Значит, можно какой вывод сделать? Что версия с самоубийством отпадает. Однозначно! Ну, скажите, станет ли человек, задумавший покончить с собой, просить дежурного администратора о том, чтобы его с утра пораньше разбудили?
Только сейчас он заметил, что впечатлительная собеседница снова на грани обморока:
— Ох, простите…
— Значит, ее убили?
— Нет, что вы, Таня! — При других обстоятельствах он не преминул бы напустить тумана, но наученный горьким опытом предпочел ограничиться реальными предположениями. — Скорее всего, просто несчастный случай.
Шумно расползлись в стороны створки лифта, и через холл к ним проследовал носатый мужчина в очках — первый постоялец гостиницы, увиденный Денисом за время, проведенное у стойки портье.
— Добрый день!
— Здравствуйте, — Татьяна привычно приняла ключ и выжидательно посмотрела на стоящего рядом оперативника.
— Как спалось? — Человек уже собрался уходить, а ничего лучше этого вопроса Нечаев не придумал.
— Спасибо, знаете ли, что живым проснулся! Некоторым здесь повезло меньше, верно?
— А откуда вам известно, что… Прошу прощения! — Денис потянулся за удостоверением. — Я оперуполномоченный уголовного…
— Не надо ничего предъявлять! По вам и так заметно. А насчет имевших место ночью печальных событий… Врядли в этих стенах есть хоть кто-то, кто еще не в курсе — все-таки, женский коллектив. Могу идти?
— Да, конечно. А вы из какого номера?
— Двести тридцать шестой. Зовут Борис Ефимович, фамилия Котляревский. Всего доброго!
— Возможно, придется вас еще побеспокоить, получить объяснение.
— Ради Бога! Но — увы… Ничем помочь уважаемому следствию не смогу — лег рано, спал крепко.
— И все-таки, — оставил за собой последнее слово Денис. Подождал, пока мужчина поравняется с выходом на улицу, качнул головой: — Умник нашелся…
Заметив, что пара за стойкой смотрит в его сторону, напомнил о себе вахтер-ветеран:
— Татьяна! Я отойду, перекушу? Время обеденное.
— Идите, Михалыч. Только не долго…
— Мать честная! — посмотрел на циферблат Нечаев. — Точно, обед. А я же после суток.
— Здесь есть столовая недорогая рядом, на территории, — проинформировала девушка. — Вас пропустят.
— Нет, спасибо, Танечка, домой пора. Хватит на сегодня… Пойдемте-ка, снимем копию из журнала.
Через час он уже совершал опустошительный и беспощадный налет на содержимое собственного холодильника.
От всего остального человечества дежурную часть надежно отделяло мутное пластиковое окошко. Поэтому капитан Красовский представал перед проходящими по коридору сотрудниками в виде расплывчатого серо-бежевого пятна с усами и при погонах.
Впрочем, сам он еще ни разу не обознался:
— Зайди сюда.
Денис перешагнул высокий порог и оказался в святая святых. Пожал протянутую руку:
— Привет!
— Что там — дождь на улице?
Особой проницательности для подобного умозаключения не требовалось — на плаще оперативника — ~ на плечах и спине — темнели влажные пятна, кепка тоже готова была истечь влагой при малейшем потряхивании.
— Ну, не то, чтобы сильный…
— А я, блин, зонтик дома оставил! Представляешь? — В глазах Красовского светилась искренняя убежденность в том, что окружающие просто обязаны близко к сердцу принять его беду.
— Бывает, — согласился Денис.
Сзади, по коридору, прошли в направлении своих кабинетов еще несколько сотрудников разных служб и подразделений — до начала традиционной утренней «пятиминутки» оставалось совсем немного времени.
— Что хотел-то?
— Забери, — дежурный протянул Нечаеву листок со вчерашним запросом. — Твое?
— Мое. Отправили?
— Видишь же!
Действительно, к написанному от руки тексту были за угол прикреплены плотно скатанный ролик перфорированной ленточки и желтоватый прямоугольник плотной бумаги с обрезанным краем.
— На «автомате» прошло?
— Нет, получили подтверждение.
Впрочем, это и так было ясно: внизу,
в самом конце печатного текста значилась фамилия принявшего запрос украинского коллеги.
— Класс! Спасибо. — Денис захотел поблагодарить и помощника дежурного, но приятеля поблизости не оказалось. Скорее всего, повез ночных задержанных в районный суд с протоколами по «административке».
— «Спасибо» — много. Лучше деньгами!
— Все?
— Нет, вот еще… — Капитан Красовский неторопливо перевернул назад листок рабочего календаря, за минувшие сутки плотно покрывшийся паутиной разнообразных пометок и записей. — Перепиши телефон!
— Может, потом? После совещания? — Нечаев был еще не настолько матерым оперативником, чтобы позволить себе утреннее опоздание к начальству.
— Чего ты дергаешься, юноша? — поднял глаза дежурный по отделу. — Шефа вашего все равно в управление вызвали, по поводу московской комиссии, так что «сходка» на сегодня отменяется.
— Точно?
— Абсолютно! Видел же — машины нет?
Нечаев на этот факт внимания не обратил, но на всякий случай кивнул понимающе:
— То-то я думаю… Что же, отлично!
— Так что — расслабься. — Красовский нашел, наконец, нужную пометку на календарике и придавил ее не очень чистым ногтем. — Записываешь?
— Готов.
— Двести семьдесят восемь…
Под диктовку дежурного Нечаев записал семизначный телефонный номер:
— Что это?
— Какой-то Виноградов. Зовут Владимир Александрович, представился, что из пресс-службы Главка.
— Знаю! — припомнил ночного майора Денис. — А чего хотел?
— Не сказал. Просто оставил телефон, очень просил тебя перезвонить, когда появишься.
— Понял! Спасибо.
— Я же сказал — лучше деньгами… — Красовский окончательно утратил к собеседнику интерес и принялся обстоятельно заполнять карандашом почти метровой длины формуляр установленной формы.
Нечаев, отработавший довольно продолжительное время в дежурной части отдела, знал, составление суточного отчета о результатах борьбы с преступностью и разнообразными правонарушениями требует изрядной доли фантазии, а также опыта и непременного чувства меры. Поэтому он молча прикрыл за собой дверь и отправился по коридору в сторону кабинетов уголовного розыска,
— Здорово, мужики!
— Приветик…
— Бубен, дай-ка трубочку, я позвоню по-быстрому.
— Смотри, какой деловой! Даже раздеться не успел.
— Точно — генералом будет!
Телефон пресс-службы отреагировал на соединение длинными, продолжительными гудками: очевидно, рабочий день офицеров Главка начинается несколько позже, чем «на земле».
— Ладно, потом…
Однако получилось, что до обеда Денис так и не связался с Виноградовым — то одно, то другое, то линия занята…
А в половине первого его вызвали к начальнику отдела.
— Проходите, Нечаев. Значит, его посылаем?
— Да, больше некого. — В кабинете уже расположился недовольный заместитель по оперработе. — Молодой, холостой!
— Ну, вам виднее…
— Товарищ Нечаев, — зам откашлялся, — надо ехать в командировку! В славную столицу нашей родины город Москву — на проведение очередной оперативно-профилактической операции «Сигнал». Представляете, что это такое?
— Слышал.
Даже самый сопливый сержант МВД знал, что «Сигнал» — это когда в один из криминогенных российских городов сгоняют за большие деньги сотни нужных у себя дома милиционеров и оперативников со всей страны, а потом торжественно рапортуют правительству и газетам о липовых результатах.
— Большая честь! И ответственность, — сдвинул густые «брежневские» брови начальник. — Операция готовится в обстановке строжайшей секретности, вы понимаете?
Это было даже не смешно. Поэтому Денис только поинтересовался:
— Когда?
— Сегодня вечером, сбор прямо на вокзале.
— Понял. Но у меня же материал по трупу…
— Материал! А у других что? — неожиданно рявкнул заместитель по оперработе. — У ребят сейчас у каждого по дюжине на руках — половина просроченных, половина «глухих» на контроле… Радуйся, что тебе пока ни оперативно-поисковых дел, ни спецаппарата не передали, понял? Нечаев не совсем представлял, о чем идет речь, но вынужден был признать — с точки зрения интересов отдела он является пока наименее ощутимой потерей.
— К тому же, это не надолго. Успеешь еще! Всех воров не переловят, оставим и на твою долю, — сгладил ситуацию начальник отдела.
Оперативник не сдержался и прыснул:
— Спасибо… А кому сдать покойницу?
— Отнеси в канцелярию, я сегодня кому-нибудь отпишу.
Шеф встал и протянул для пожатия руку:
— Идите, Нечаев! Оформляйте командировку.
В общем, Денис так и не дозвонился в тот день до пресс-службы…
Глава вторая
Мы сразу же сообщили о случившемся в милицию и вызвали „скорую помощь", потом вышли и закрыли за собой дверь. Вскоре появились сотрудники милиции и начали проводить проверку».
Денис положил исписанную страницу на стол и сглотнул накопившуюся слюну:
— Так?
— Все правильно, — с достоинством кивнула Тамара Степановна.
— Тогда вот здесь напишите… Нет, вот здесь: «С моих слов записано верно, мне прочитано. Замечаний и дополнений не имею». Поставьте подпись. Спасибо огромное!
— Чего уж теперь… Сейчас позову Захаренкову.
Опрос дожидавшейся в вестибюле уборщицы носил характер еще более формальный и занял совсем немного времени. Очень опрятная, сухонькая женщина предпенсионного возраста сообщила только, что действительно дважды за время проживания гражданки Лукашенко прибирала в занимаемом ею номере гостиницы «Рубеж».
Это происходило в отсутствие самой гражданки Лукашенко, ничего подозрительного она в номере не видела, посторонних там тоже не было.
— А сегодня ее уже увезли…
— Больше вы, значит, ничего по существу заданных вопросов сообщить не можете? — нахмурился оперативник.
— Ничего! — испугалась уборщица.
— Точно? Или не хотите? — Он уже начал входить во вкус своей новой роли.
— Нич-чего… — У многострадального послевоенного поколения страх перед представителями власти накапливался в организме годами, как соли тяжелых металлов. Можно было говорить даже обопределенных изменениях на генном уровне. — А что, нужно?
— Ладно. — Денис прочитал в глазах собеседницы готовность подтвердить и подписать все, что прикажут, и ему стало немного стыдно. — Идите!
Вернулась Тамара Степановна:
— Простите, я еще нужна вам?
— Да нет, наверное.
— Я насчет регистрационных карточек распорядилась, Таня уже снимает копии. А что насчет вещей?
— Каких вещей?
— Ну, которые в номере?
— Да, конечно… — сообразил Денис. Ведь что-то такое по этому поводу советовал майор из пресс-службы, но за ночь его рекомендации просто вылетели из головы. — Они еще там?
— Мы ничего не трогали. На всякий случай.
— Правильно, — похвалил Нечаев, чтобы хоть как-то отреагировать. Потом все же решился: — Простите… А что обычно у вас в таких случаях делают?
Тамара Степановна восприняла вопрос как должное — она работала с людьми не первый год и никаких иллюзий по поводу профессионального опыта и мастерства посетителя не испытывала:
— Мне самой, слава Богу, не приходилось сталкиваться, но по старой инструкции полагалось составить с милицией опись, а потом вы должны забрать.
— Видите ли, — засомневался Нечаев, припоминая, что рассказывали на лекциях, — если будет возбуждено уголовное дело, то конечно! А пока я даже не…
— Да, кстати, уже выяснилось, отчего она умерла?
— Пока нет. Эксперты еще работают.
— Жалко девочку, — вздохнула Тамара Степановна. — Совсем молодая!
— Всех жалко, — глубокомысленно повторил Денис фразу из какого-то старого фильма. — Молодых, старых… Ей еще повезло — во сне, без мучений.
— Да, — припомнила хозяйка кабинета, — так что с ее вещами делать-то?
— Может, пока так оставим? — Меньше всего Нечаев был настроен сейчас перетряхивать женское белье и содержимое карманов покойницы.
— В номере? — засомневалась Тамара Степановна, — А надолго?
— Хотя бы до завтра? — К тому времени можно будет посоветоваться с начальством и более опытными коллегами, взять какой-нибудь образец описи…
— Ладно, как скажете! — Женщина, судя по всему, тоже вымоталась за прошедшие сутки, и лишние хлопоты были ей ни к чему. Пусть и следующая смена поучаствует…
Она сделала пометку на расстеленной по столу гостиничной «шахматке»:
— Значит, пока номер из эксплуатации выводим?
— Да, мало ли!
— Ладно. Тем более, что свободных одноместок полно, населенность у нас последнее время слабенькая…
— А почему? — удивился Денис. — Дорого?
— Средне. Но район не самый престижный, от центра далековато. К тому же про нас мало кто из приезжих знает — раньше ведь из-за «режима» нигде не светились, да и теперь почти никакой рекламы.
— Жаль. У вас тут неплохо.
— Еще бы! Если бы взяться с умом, по-хозяйски… — Чувствовалось, что тема затронула собеседницу за живое.
— Ну, кто-то же все-таки приезжает?
Тамара Степановна отмахнулась:
— Раньше, бывало, даже бронь министерскую приходилось снимать, столько желающих в вестибюле толпилось: инженеры-«оборонщики», командированные… А сейчас? Три четверти гостиницы в простое, на одних, старых клиентах, да своих родных-знакомых далеко не уедешь!
— Значит, без этого номера можно будет пару суток обойтись? Никто претендовать не станет?
Женщина не сдержала улыбки:
— Ой, бросьте! Не те времена.
— В крайнем случае всегда можно все быстренько собрать и положить пока в камеру хранения. Верно?
— Разумеется.
— Спасибо, Тамара Степановна! Я вас очень задерживаю, да? — виновато посмотрел Денис на хозяйку.
Как оказалось, тон был выбран безупречно.
— Ох, ну что же поделаешь! — колыхнулась дородная собеседница. В глазах ее промелькнуло почти материнское снисхождение, и Нечаеву показалось, что сейчас его погладят по стриженой макушке. — Может, еще кофейку?
— Нет, спасибо, не беспокойтесь. Сейчас сам схожу в службу размещения, девушка ваша мне передаст документы — и все! На сегодня достаточно. Ее ведь, кажется, Таня зовут?
— Да, Танюша…
— А по отчеству?
— Можно без отчества!
Не слушая возражений, Тамара Степановна выбралась со своего места и лично сопроводила оперативника через пустынный и гулкий холл.
— Танечка, где ты?
— Здесь, уже заканчиваю! — моментально высунулась из приоткрывшейся в глубине за стойкой двери уже знакомая симпатичная дежурная. Воздух наполнился сонным журчанием «ксерокса», резко пахнуло озоном. — Чуть-чуть осталось!
— Да я с удовольствием подожду в такой компании! — приосанился оперативник. — Сочетать приятное с полезным…
Тамара Степановна хмыкнула и без всякого осуждения покачала головой:
— Ох, молодежь! Смотри, Татьяна… Денис Валерьевич, мы с вами закончили?
— Да, еще раз огромное спасибо.
— Тогда — всего доброго! Мне нужно в Горэнерго, там какие-то проблемы с электричеством… Если что — звоните, телефон у вас записан.
— До свидания, Тамара Степановна!
Когда массивная фигура начальницы скрылась из виду, оперативник не торопясь обошел барьер, снял задвижку и оказался внутри администраторской.
— Танечка, разрешите к вам?
— Да-да, конечно! — Девушка вздрогнула и без особой необходимости зашелестела уже отснятыми копиями.
«А ведь и она тоже меня боится, — неожиданно для себя не без удовольствия подумал Нечаев. — Боится… Ладно та бабка-уборщица, которая еще Берию помнит. Но молодая, красивая? Действительно, страх перед органами передается у нас из поколения в поколение, по наследству!»
— Хорошая тетка, правда? — Как и учили в школе милиции, он попытался продемонстрировать доверительность и дружелюбие.
— Кто?
— Тамара Степановна.
— Да, конечно.
— Давно, наверное, здесь работает…
— Да, почти с открытия.
Известно, что с незваными гостями люди охотнее говорят о других, чем о себе, но Нечаеву приходилось помнить и о лимите времени:
— А вы, Танечка? Давно?
— Второй год.
На вид ей было не больше двадцати. «Как покойнице Лукашенко», — некстати подумал Денис. Очень милое существо: круглая мордашка, накрашенные губы, носик пуговкой… Темно-каштановые волосы заплетены в тяжелую косу.
Помимо этого имелись: вполне пристойная грудь под пушистой «ангорой», крепкие, чуть полноватые ноги и задик, туго обтянутый очень короткой юбкой.
Симпатичный акцент — и не акцент даже, а свойственная уроженцам южнорусского и украинского Черноземья неповторимая мелодика языка, с удивительно мягкими согласными и певучей округлостью фраз.
Вообще-то, она была не в его вкусе, но…
Девушка дождалась, когда на пластмассовое корытце копировального автомата вытянулся до конца плотный лист специальной бумаги, вынула из-под крышки оригинал последнего документа и нажала кнопку. Потрепанный «ксерокс» умолк, подмигнув на прощание лампочками.
— Готово.
— Присядьте.
— Но если… Вдруг кто-нибудь… — Казалось, еще немного, и собеседница рванется из помещения к стойке.
— Ничего! Откройте дверь пошире, если подойдут — увидим. Верно? — Он выдержал короткую паузу и продолжил: — Нам надо побеседовать.
Татьяна послушно уселась на место.
— Рассказывайте!
— Что?
— Правду! — рявкнул Нечаев и прибавил металла в голосе: — Все рассказывай, как было!
Вместо того, чтобы, как ожидал Денис, подыграть ему или по крайней мере улыбнуться набившей оскомину «бородатой» шутке, девушка неожиданно всхлипнула и закрыла лицо ладошками.
— Таня, вы что? Таня…
Но она, кажется, всерьез принялась рыдать.
— Таня, я же пошутил! Ну что вы?
Глядя на плачущую собеседницу, он наконец-то почувствовал себя полным и безнадежным кретином.
— Извините, Таня! Я, честное слово, не хотел…
Денис совершенно не представлял, как вести себя дальше в такой ситуации — не было опыта, ни житейского, ни профессионального. К тому же, он неожиданно испугался, что сейчас кто-нибудь войдет в комнатку. Или вернувшиеся за ключами клиенты вызовут дежурную к стойке — и все! Конец.
Тоже нашелся юморист, при исполнении служебных обязанностей…
— Таня, я — идиот! Простите, ладно?
Девушка всхлипнула, но уже в режиме диалога.
— Водички хотите? Я сейчас сбегаю!
— Здесь есть…
Не расслышав, оперативник выскочил из администраторской со стаканом в руках, и не обращая внимания на поползшие, вверх брови орденоносного ветерана у входа, пронесся мимо него в мужской туалет. А когда прибежал обратно, Татьяна уже почти привела себя в порядок.
— Прикройте дверь, хорошо?
— Конечно! — засуетился Денис. — Вы меня точно простили? Точно?
— Простила. Чего уж…
— Вы — ангел, Танюша!
— Господи, ну и вид, — скорбно отметила девушка, убирая косметичку и на всякий случай еще раз оглядывая себя в зеркало. — Как же я теперь работать-то буду?
— Да вы прекрасно выглядите! Честное слово.
— Вот уж не надо… Возьмите копии, я сейчас вернусь.
— Ага. Славненько! А где тут что?
— В смысле? Вот — фамилия и прочие данные. Здесь — номер, первая цифра обозначает этаж.
— А где дата?
— В этом углу отмечено, когда заехали, когда выехали.
— Спасибо… — Оставшись один, Нечаев принялся бегло просматривать то, что ему приготовила Татьяна.
Много времени это не отняло — действительно, по состоянию на вчерашний день из двух с лишним сотен гостиничных номеров занято было всего около сорока.
Регистрационные карточки лежали в порядке, обратном алфавитному, — так, как вынули из копировальной машины. И для удобства Нечаев принялся перетасовывать их в соответствии со схемой расположения номеров на этажах.
Татьяна все не возвращалась, уютную тишину кабинетика нарушало только ненавязчивое позвякивание параллельного телефонного аппарата — и Денис приступил к анализу.
Оказалось, что в основном постояльцев старались размещать на нижних этажах, но даже тут до максимальной заселенности было далеко. Например, в числе ближайших соседей покойной Лукашенко значились только супружеская пара неких Богатыревых из Москвы и командированный в Питер по линии охраны природы воронежец Креусов.
Конечно, по науке следовало опрашивать всех поголовно, однако…
Скрипнула дверь, пропуская в помещение окончательно оправившуюся девушку-администратора.
— Таня, скажите, вот эти два номера…
— Какие? — Она взяла протянутые оперативником листки: — Этого, инженера из Воронежа, я знаю, он часто у нас живет. Час назад ушел, он всегда целыми днями в городе, а возвращается поздно.
— А супруги Богатыревы?
— Они утром уехали. Вот отметка.
— Куда?
— Не знаю! — опять испуганно вздрогнула собеседница.
— Да и Господь с ними! — постарался изобразить улыбку Нечаев: меньше всего он хотел повторения недавнего слезоизвержения.
Какая, однако, нервная девушка… Откуда-то из глубин памяти выплыл обрывок конспекта по юридической психологии с красивым словосочетанием «неадекватная реакция».
Герой Агаты Кристи или Честертона обязательно решил бы, что здесь кроется какая-нибудь зловещая тайна… Но Денис не был ни Эркюлем Пуаро, ни миссис Марпл, ни даже патером Брауном, поэтому он быстренько и без затей соскочил со скользкой дорожки на твердую, накатанную колею:
— Но хоть кто-то есть?
— Можно посмотреть. Хотите?
— Наверное… — Денис встал и вслед за девушкой вышел к стойке. Расчерченный на прямоугольники с цифрами стенд был плотно увешан ключами.
— Видите? Почти все ушли в город. Вон, остался жилец на четвертом и два… нет, три человека на втором этаже.
Судя по расположению номеров, опрашивать их обитателей не имело никакого смысла — о чем оперативник и поведал собеседнице.
Таня пожала плечиками:
— Вам виднее.
— Да, вот еше что! Тамара Степанов на говорила про «вахтенный» журнал…
— Про что говорила?
— Я забыл, как он правильно у вас называется. Такой журнал, куда вы все записываете, когда дежурите.
— А-а! Пожалуйста. — Она вытащила из-под телефонного справочника изрядно затрепанный фолиант — при ближайшем рассмотрении это оказалась обернутая в ледерин старомодная «амбарная» тетрадь. — А что вам надо?
— Не прошита, не пронумерована… — покачав головой, продемонстрировал свои познания в делопроизводстве Нечаев.
— Зачем?
— Тоже, в общем, верно.
Судя по характеру записей, необходимости в этом не было никакой: книга представляла собой скорее долговременный многоцелевой черновик, чем документ строгой отчетности.
На просторных листах, часть которых несла на себе явственные следы торопливых обедов и чаепитий, суточные сводки по населенности соседствовали со слезными обращениями старших горничных к неуловимым сантехникам. Ценные указания Тамары Степановны по разным поводам дополнялись информацией профсоюзного комитета о членских взносах и каких-то «собраниях акционеров трудового коллектива».
— Вот это место можно переснять?
— Конечно! — кивнула Татьяна. — Последнюю страницу?
— Да, сегодняшнюю. Видите — запись: «Разбудить в восемь тридцать»?
— Вижу.
— И номер указан, в котором вашу ночную покойницу обнаружили. Так?
— Да, — девушка судорожно сглотнула слюну.
— Значит, можно какой вывод сделать? Что версия с самоубийством отпадает. Однозначно! Ну, скажите, станет ли человек, задумавший покончить с собой, просить дежурного администратора о том, чтобы его с утра пораньше разбудили?
Только сейчас он заметил, что впечатлительная собеседница снова на грани обморока:
— Ох, простите…
— Значит, ее убили?
— Нет, что вы, Таня! — При других обстоятельствах он не преминул бы напустить тумана, но наученный горьким опытом предпочел ограничиться реальными предположениями. — Скорее всего, просто несчастный случай.
Шумно расползлись в стороны створки лифта, и через холл к ним проследовал носатый мужчина в очках — первый постоялец гостиницы, увиденный Денисом за время, проведенное у стойки портье.
— Добрый день!
— Здравствуйте, — Татьяна привычно приняла ключ и выжидательно посмотрела на стоящего рядом оперативника.
— Как спалось? — Человек уже собрался уходить, а ничего лучше этого вопроса Нечаев не придумал.
— Спасибо, знаете ли, что живым проснулся! Некоторым здесь повезло меньше, верно?
— А откуда вам известно, что… Прошу прощения! — Денис потянулся за удостоверением. — Я оперуполномоченный уголовного…
— Не надо ничего предъявлять! По вам и так заметно. А насчет имевших место ночью печальных событий… Врядли в этих стенах есть хоть кто-то, кто еще не в курсе — все-таки, женский коллектив. Могу идти?
— Да, конечно. А вы из какого номера?
— Двести тридцать шестой. Зовут Борис Ефимович, фамилия Котляревский. Всего доброго!
— Возможно, придется вас еще побеспокоить, получить объяснение.
— Ради Бога! Но — увы… Ничем помочь уважаемому следствию не смогу — лег рано, спал крепко.
— И все-таки, — оставил за собой последнее слово Денис. Подождал, пока мужчина поравняется с выходом на улицу, качнул головой: — Умник нашелся…
Заметив, что пара за стойкой смотрит в его сторону, напомнил о себе вахтер-ветеран:
— Татьяна! Я отойду, перекушу? Время обеденное.
— Идите, Михалыч. Только не долго…
— Мать честная! — посмотрел на циферблат Нечаев. — Точно, обед. А я же после суток.
— Здесь есть столовая недорогая рядом, на территории, — проинформировала девушка. — Вас пропустят.
— Нет, спасибо, Танечка, домой пора. Хватит на сегодня… Пойдемте-ка, снимем копию из журнала.
Через час он уже совершал опустошительный и беспощадный налет на содержимое собственного холодильника.
* * *
— Нечаев? Здорово!От всего остального человечества дежурную часть надежно отделяло мутное пластиковое окошко. Поэтому капитан Красовский представал перед проходящими по коридору сотрудниками в виде расплывчатого серо-бежевого пятна с усами и при погонах.
Впрочем, сам он еще ни разу не обознался:
— Зайди сюда.
Денис перешагнул высокий порог и оказался в святая святых. Пожал протянутую руку:
— Привет!
— Что там — дождь на улице?
Особой проницательности для подобного умозаключения не требовалось — на плаще оперативника — ~ на плечах и спине — темнели влажные пятна, кепка тоже готова была истечь влагой при малейшем потряхивании.
— Ну, не то, чтобы сильный…
— А я, блин, зонтик дома оставил! Представляешь? — В глазах Красовского светилась искренняя убежденность в том, что окружающие просто обязаны близко к сердцу принять его беду.
— Бывает, — согласился Денис.
Сзади, по коридору, прошли в направлении своих кабинетов еще несколько сотрудников разных служб и подразделений — до начала традиционной утренней «пятиминутки» оставалось совсем немного времени.
— Что хотел-то?
— Забери, — дежурный протянул Нечаеву листок со вчерашним запросом. — Твое?
— Мое. Отправили?
— Видишь же!
Действительно, к написанному от руки тексту были за угол прикреплены плотно скатанный ролик перфорированной ленточки и желтоватый прямоугольник плотной бумаги с обрезанным краем.
— На «автомате» прошло?
— Нет, получили подтверждение.
Впрочем, это и так было ясно: внизу,
в самом конце печатного текста значилась фамилия принявшего запрос украинского коллеги.
— Класс! Спасибо. — Денис захотел поблагодарить и помощника дежурного, но приятеля поблизости не оказалось. Скорее всего, повез ночных задержанных в районный суд с протоколами по «административке».
— «Спасибо» — много. Лучше деньгами!
— Все?
— Нет, вот еще… — Капитан Красовский неторопливо перевернул назад листок рабочего календаря, за минувшие сутки плотно покрывшийся паутиной разнообразных пометок и записей. — Перепиши телефон!
— Может, потом? После совещания? — Нечаев был еще не настолько матерым оперативником, чтобы позволить себе утреннее опоздание к начальству.
— Чего ты дергаешься, юноша? — поднял глаза дежурный по отделу. — Шефа вашего все равно в управление вызвали, по поводу московской комиссии, так что «сходка» на сегодня отменяется.
— Точно?
— Абсолютно! Видел же — машины нет?
Нечаев на этот факт внимания не обратил, но на всякий случай кивнул понимающе:
— То-то я думаю… Что же, отлично!
— Так что — расслабься. — Красовский нашел, наконец, нужную пометку на календарике и придавил ее не очень чистым ногтем. — Записываешь?
— Готов.
— Двести семьдесят восемь…
Под диктовку дежурного Нечаев записал семизначный телефонный номер:
— Что это?
— Какой-то Виноградов. Зовут Владимир Александрович, представился, что из пресс-службы Главка.
— Знаю! — припомнил ночного майора Денис. — А чего хотел?
— Не сказал. Просто оставил телефон, очень просил тебя перезвонить, когда появишься.
— Понял! Спасибо.
— Я же сказал — лучше деньгами… — Красовский окончательно утратил к собеседнику интерес и принялся обстоятельно заполнять карандашом почти метровой длины формуляр установленной формы.
Нечаев, отработавший довольно продолжительное время в дежурной части отдела, знал, составление суточного отчета о результатах борьбы с преступностью и разнообразными правонарушениями требует изрядной доли фантазии, а также опыта и непременного чувства меры. Поэтому он молча прикрыл за собой дверь и отправился по коридору в сторону кабинетов уголовного розыска,
— Здорово, мужики!
— Приветик…
— Бубен, дай-ка трубочку, я позвоню по-быстрому.
— Смотри, какой деловой! Даже раздеться не успел.
— Точно — генералом будет!
Телефон пресс-службы отреагировал на соединение длинными, продолжительными гудками: очевидно, рабочий день офицеров Главка начинается несколько позже, чем «на земле».
— Ладно, потом…
Однако получилось, что до обеда Денис так и не связался с Виноградовым — то одно, то другое, то линия занята…
А в половине первого его вызвали к начальнику отдела.
— Проходите, Нечаев. Значит, его посылаем?
— Да, больше некого. — В кабинете уже расположился недовольный заместитель по оперработе. — Молодой, холостой!
— Ну, вам виднее…
— Товарищ Нечаев, — зам откашлялся, — надо ехать в командировку! В славную столицу нашей родины город Москву — на проведение очередной оперативно-профилактической операции «Сигнал». Представляете, что это такое?
— Слышал.
Даже самый сопливый сержант МВД знал, что «Сигнал» — это когда в один из криминогенных российских городов сгоняют за большие деньги сотни нужных у себя дома милиционеров и оперативников со всей страны, а потом торжественно рапортуют правительству и газетам о липовых результатах.
— Большая честь! И ответственность, — сдвинул густые «брежневские» брови начальник. — Операция готовится в обстановке строжайшей секретности, вы понимаете?
Это было даже не смешно. Поэтому Денис только поинтересовался:
— Когда?
— Сегодня вечером, сбор прямо на вокзале.
— Понял. Но у меня же материал по трупу…
— Материал! А у других что? — неожиданно рявкнул заместитель по оперработе. — У ребят сейчас у каждого по дюжине на руках — половина просроченных, половина «глухих» на контроле… Радуйся, что тебе пока ни оперативно-поисковых дел, ни спецаппарата не передали, понял? Нечаев не совсем представлял, о чем идет речь, но вынужден был признать — с точки зрения интересов отдела он является пока наименее ощутимой потерей.
— К тому же, это не надолго. Успеешь еще! Всех воров не переловят, оставим и на твою долю, — сгладил ситуацию начальник отдела.
Оперативник не сдержался и прыснул:
— Спасибо… А кому сдать покойницу?
— Отнеси в канцелярию, я сегодня кому-нибудь отпишу.
Шеф встал и протянул для пожатия руку:
— Идите, Нечаев! Оформляйте командировку.
В общем, Денис так и не дозвонился в тот день до пресс-службы…
Глава вторая
Тут главное было — не зевать…
И не расслабляться.
Нечаев понял это еще в прошлый раз, и теперь его вряд ли застали бы врасплох.
— Осторожно!
Но Денис уже и сам заметил тень, метнувшуюся из-за угла кирпичной кладки.
Он выстрелил вовремя, в ту самую секунду, когда неестественно перекосившаяся рожа здоровенного автоматчика показалась в перекрестье прицела.
Звук упавшего на камни тела утонул в раскатистом грохоте очереди.
— Теперь иди вперед…
Нечаеву очень не нравился чахлый кустарник справа: говорят, в таких местах тропа часто усыпана минами. Заденешь «растяжку» — и все!
Но другой возможности выбраться к лагерю пока не наблюдалось. Пришлось рисковать.
— Ну-ка, на всякий случай! — Он пару раз, скорее для очистки совести, чем по необходимости, выстрелил в темноту.
Притаился. Подождал… Никакой реакции.
— Давай вперед — быстро!
Действительно, следовало поторопиться.
— Эх, мамочка родная!
Бросок к стене, потом так же стремительно — через залитую лунным светом поляну, в сторону обгоревших останков бронетранспортера. Кажется, пронесло…
Но в тот момент, когда до укрытия оставалось каких-то несколько шагов, откуда-то со стороны поваленных берез матово блеснуло стекло старомодного оптического прицела.
— Слева! — Ствол Дениса начал описывать короткую дугу в направлении снайпера, но в лицо уже полыхнуло пронзительным белым пламенем, грохот выстрела прокатился по барабанным перепонкам… И помещение наполнилось торжествующими аккордами похоронного марта.
— Все, готов, — констатировали над ухом. — Следующий!
И не расслабляться.
Нечаев понял это еще в прошлый раз, и теперь его вряд ли застали бы врасплох.
— Осторожно!
Но Денис уже и сам заметил тень, метнувшуюся из-за угла кирпичной кладки.
Он выстрелил вовремя, в ту самую секунду, когда неестественно перекосившаяся рожа здоровенного автоматчика показалась в перекрестье прицела.
Звук упавшего на камни тела утонул в раскатистом грохоте очереди.
— Теперь иди вперед…
Нечаеву очень не нравился чахлый кустарник справа: говорят, в таких местах тропа часто усыпана минами. Заденешь «растяжку» — и все!
Но другой возможности выбраться к лагерю пока не наблюдалось. Пришлось рисковать.
— Ну-ка, на всякий случай! — Он пару раз, скорее для очистки совести, чем по необходимости, выстрелил в темноту.
Притаился. Подождал… Никакой реакции.
— Давай вперед — быстро!
Действительно, следовало поторопиться.
— Эх, мамочка родная!
Бросок к стене, потом так же стремительно — через залитую лунным светом поляну, в сторону обгоревших останков бронетранспортера. Кажется, пронесло…
Но в тот момент, когда до укрытия оставалось каких-то несколько шагов, откуда-то со стороны поваленных берез матово блеснуло стекло старомодного оптического прицела.
— Слева! — Ствол Дениса начал описывать короткую дугу в направлении снайпера, но в лицо уже полыхнуло пронзительным белым пламенем, грохот выстрела прокатился по барабанным перепонкам… И помещение наполнилось торжествующими аккордами похоронного марта.
— Все, готов, — констатировали над ухом. — Следующий!