Билл судорожно вздохнул:
— Вы точно помните?
— Конечно.
— Вы не получили ее от… от одного человека на охоте в качестве… ну, как бы на память?
Миссис Спотсворт посмотрела с недоумением:
— Я вас не понимаю.
— Ну, например, один человек… в благодарность за доброту… при прощании… мог сказать: «Не согласитесь ли вы принять от меня этот небольшой сувенир…» и так далее.
Миссис Спотсворт явно сочла такое предположение оскорбительным.
— Вы что, думаете, я могу принять бриллиантовую подвеску в подарок от «одного человека», как вы выразились?
— Я, собственно…
— Никогда в жизни! Мистер Спотсворт купил эту вещицу, когда мы были в Бомбее. Я отлично помню, как это было. Маленькая такая лавчонка, за прилавком толстющий китаец, и мистер Спотсворт старается объясняться по-китайски, он тогда учил китайский. Но пока он торговался с лавочником, произошло землетрясение. Не особенно крупное, но поднялась красная пыль и минут десять висела в воздухе, а когда осела, мистер Спотсворт сказал: «Уходим отсюда!» — заплатил китайцу, сколько тот запрашивал, схватил подвеску, и мы со всех ног бросились бежать и не останавливались, пока не очутились в отеле.
Билла охватило черное отчаяние. Он тяжело поднялся с кресла.
— Может быть, вы извините меня, — проговорил он. — Мне надо срочно повидать Дживса.
— Ну так позвоните.
Билл покачал головой:
— Нет, если позволите, я, пожалуй, схожу к нему в буфетную.
Ему пришло в голову, что в буфетной у Дживса наверно найдется глоток портвейна, а глоток портвейна или другого подкрепляющего снадобья — это было как раз то, чего жаждала его измученная душа.
Глава XVIII
Глава XIX
— Вы точно помните?
— Конечно.
— Вы не получили ее от… от одного человека на охоте в качестве… ну, как бы на память?
Миссис Спотсворт посмотрела с недоумением:
— Я вас не понимаю.
— Ну, например, один человек… в благодарность за доброту… при прощании… мог сказать: «Не согласитесь ли вы принять от меня этот небольшой сувенир…» и так далее.
Миссис Спотсворт явно сочла такое предположение оскорбительным.
— Вы что, думаете, я могу принять бриллиантовую подвеску в подарок от «одного человека», как вы выразились?
— Я, собственно…
— Никогда в жизни! Мистер Спотсворт купил эту вещицу, когда мы были в Бомбее. Я отлично помню, как это было. Маленькая такая лавчонка, за прилавком толстющий китаец, и мистер Спотсворт старается объясняться по-китайски, он тогда учил китайский. Но пока он торговался с лавочником, произошло землетрясение. Не особенно крупное, но поднялась красная пыль и минут десять висела в воздухе, а когда осела, мистер Спотсворт сказал: «Уходим отсюда!» — заплатил китайцу, сколько тот запрашивал, схватил подвеску, и мы со всех ног бросились бежать и не останавливались, пока не очутились в отеле.
Билла охватило черное отчаяние. Он тяжело поднялся с кресла.
— Может быть, вы извините меня, — проговорил он. — Мне надо срочно повидать Дживса.
— Ну так позвоните.
Билл покачал головой:
— Нет, если позволите, я, пожалуй, схожу к нему в буфетную.
Ему пришло в голову, что в буфетной у Дживса наверно найдется глоток портвейна, а глоток портвейна или другого подкрепляющего снадобья — это было как раз то, чего жаждала его измученная душа.
Глава XVIII
Рори и Моника, войдя к Дживсу в буфетную, застали ее хозяина за чтением письма. Его всегда серьезное, правильное лицо казалось сейчас еще немного серьезнее обычного, как если бы содержание письма его встревожило.
— Простите, что помешали вам, Дживс, — сказала Моника.
— Нисколько, миледи.
— Дочитывайте, пожалуйста, ваше письмо.
— Я уже прочитал его, миледи. Это послание от мистера Вустера.
— А-а, от Берти Вустера! — воскликнул Рори. — Как поживает старый бездельник? Здоров как огурчик?
— Мистер Вустер не пишет ничего в противоположном смысле, сэр.
— Прекрасно. Румянец во всю щеку, питается шпинатом? Ну и отлично. Так это или нет, — сменил тему Рори, — но мы хотели бы узнать ваше мнение по поводу шансов Мисс Тадж-Махал на сегодняшних скачках в Эпсоме. Я подумываю поставить на нее свои два фунта, если получу ваше одобрение.
— И по поводу Мука Второго, — добавила леди Кармойл. — Это мой выбор.
Дживс задумался.
— Я не вижу причины, почему бы не поставить небольшую сумму на названную вами лошадь, сэр. И вами тоже, миледи. Но не следует упускать из виду того обстоятельства, что скачки Дерби носят чрезвычайно открытый характер.
— Мне ли этого не знать!
— И поэтому было бы разумно, если хватит средств, застраховать себя от потери, поставив также на другую лошадь.
— Рори остановился на Эскалаторе. А я еще колеблюсь.
Дживс кашлянул:
— Ваше сиятельство не задумывались об ирландской лошади Баллимор?
— Бога ради, Дживс! Баллимора никто из знающих людей даже не упоминает. Нет, Баллимор не годится, Дживс. Я еще кого-нибудь пригляжу.
— Очень хорошо, миледи. Больше у вас нет ко мне вопросов?
— Есть, — ответил Рори. — Раз уж мы все тут собрались щека к щеке, как говорится, — словечко от нашего наставника по личному вопросу. Что такое говорила за обедом миссис Как-бишь-ее про то, как вы с ней ночью гуляли по крышам?
— Сэр?
— Разве вас не было в столовой во время ее рассказа?
— Нет, миледи.
— Она сказала, что нынешней ночью вы с ней сбежали тайком в разрушенную часовню.
— Ах, вот вы о чем, миледи. Мне теперь понятны слова сэра Родерика. Миссис Спотсворт действительно пожелала, чтобы я ее сопровождал этой ночью к разрушенной часовне. Она рассчитывала, как она сказала, увидеть призрак леди Агаты.
— Ну и как, увидела?
— Нет, миледи.
— А вот Билл, по ее словам, видел привидение.
— Да, миледи.
Тут Рори издал радостный возглас мыслителя, вдруг разгадавшего загадку:
— Так вот почему Билл сегодня такой кислый! Он просто испугался до полусмерти!
— Это зрелище, сэр, конечно, не могло не оказать на его сиятельство некоторого действия. Но если у вас, сэр Родерик, при виде его сиятельства возникло, как вы говорите, ощущение кислоты во рту, причина тут не столько в видении из мира духов, сколько в том, что рухнули матримониальные планы его сиятельства.
Моника жалобно пискнула:
— Неужели их помолвка расторгнута?
— Именно это я и пытался вам сообщить, миледи. Мисс Уайверн лично вручила мне обручальное кольцо для передачи лорду Рочестеру. Я позволил себе осведомиться, имеет ли этот жест определенное символическое значение, и мисс Уайверн ответила утвердительно.
— Вот те на! Бедняга Билл…
— Да, миледи.
— У меня сердце кровью обливается.
— Ваша правда, сэр Родерик.
И в это мгновение в буфетную влетел Билл. При виде сестры и зятя он с ходу остановился.
— Привет, Рори, — отдуваясь, проговорил он. — Привет, Мук. Я совсем забыл, что вы здесь.
Рори приблизился к Биллу с протянутой рукой, невооруженным глазом было видно, что он намерен выразить участие. Правой ладонью он сдавил Биллу руку, левой стал мять ему плечо. В такие минуты человек нуждается в сочувствии, кто этого не понимает? И в такие минуты он благодарит Бога, что рядом оказался сострадательный родственник, который умеет поддержать, сказав несколько ободряющих слов.
— Мы не только здесь, старина, — произнес он, — но мы сейчас услышали от Дживса новость, от которой у нас застыла кровь в жилах. Он говорит, что девица Джил вернула тебя по месту покупки. Это правда? Вижу, что да. Ай-яй-яй, плохо-то как! Но все равно не надо унывать, приятель. Ты должен… как это говорится, Дживс?
— «Собраться с силами, напружить сухожилья», сэр Родерик.
— Именно. Тут нужен широкий, всеохватный, масштабный взгляд на вещи. Скажем так, на данный момент ты лишился невесты, такова жестокая правда, и, естественно, ты склонен разодрать на себе одежды и посыпать главу пеплом. Но теперь взгляни под другим углом, старичок. Вспомни, что сказал Шекспир: «Женщина ведь — всего только женщина, а сигару можно курить».
Дживс поморщился:
— Киплинг, сэр Родерик.
— Или вот тебе еще одна глубокая истина, не знаю, кто автор. Ночью все кошки серы.
Моника, которая слушала все это с крепко сжатыми губами и со странным блеском в глазах, не выдержала и проговорила:
— Великолепно. Что дальше?
Рори перестал разминать плечо Билла и вместо этого похлопал по нему ладонью.
— Ты испытал удар, — продолжил он свои рассуждения, — и едва устоял на ногах, что вполне объяснимо. Ты чувствуешь, что утратил нечто драгоценное, и в некотором смысле можно сказать, что так оно и есть, поскольку Джил — славная девушка, спору нет. Но когда собираются тучи, ищи серебряную изнанку, как, бывало, пел я в ванне и как ты, несомненно, пел тоже. Не забывай, что ты теперь снова выставлен на продажу. Лично я считаю, что тебе в этой истории выпала большая удача. Счастливо живут на этом свете только холостяки, мой друг. В вопросах любви есть немало соображений в пользу блюд a la carte по сравнению с кормежкой в режиме table d'hote.
— Дживс, — произнесла Моника.
— Да, миледи?
— Как звали ту женщину, которая загнала кол в голову своему мужу? Где-то в Библии про это рассказывается.
— Вероятно, ваше сиятельство имеете в виду историю Иаили. Но она и тот джентльмен, которому она загнала кол в голову, не были женаты, они были просто добрыми друзьями.
— Тем не менее ее решение представляется вполне здравым.
— Так и считалось в кругу ее знакомых, миледи.
— У вас тут не найдется небольшого кола, Дживс? Нет? Придется поискать в скобяной лавке. Прощай, Табльдот.
Моника вышла. Рори озабоченно посмотрел ей вслед. Он соображал не слишком быстро, но сейчас ему показалось, что тут что-то не так.
— Как вам кажется, Дживс? По-моему, она разозлилась.
— У меня тоже создалось такое впечатление, сэр Родерик.
— Вот черт! Я же говорил все это про холостяков, чтобы подбодрить тебя, Билл. Дживс, где можно достать цветов? Только не говорите, что в цветочном магазине, потому что я не могу поехать в город, это выше моих сил. В саду не найдется цветов?
— В немалом количестве, сэр Родерик.
— Пойду нарву ей букет. Запомни на тот случай, если все-таки когда-нибудь женишься, Билл, хотя пока что на это не похоже: когда слабый пол приходит в негодование, букет цветов — это то, что всегда вернет тебе их доброе расположение.
Дверь за ним закрылась. Дживс повернулся к Биллу.
— Ваше сиятельство желали со мной о чем-то говорить? — вежливо осведомился он.
Билл провел ладонью по разгоряченному лбу.
— Дживс, — простонал он, — я просто не знаю, с чего начать. У вас нет при себе аспирина?
— Конечно, есть, милорд. Я сам только что принимал.
Он достал жестяную коробочку и протянул Биллу.
— Спасибо, Дживс. Можете закрыть, но не щелкайте громко.
— Не буду, милорд.
— А теперь я вам все расскажу.
И он поведал свою горестную историю, а Дживс слушал участливо и внимательно. Так что Биллу не было нужды спрашивать по заключении рассказа, уловил ли он суть. Из того, каким тоном он произнес: «Крайне неприятно, милорд», было очевидно, что уловил. Дживс всегда ее улавливал.
— Если кто-нибудь когда-нибудь в жизни попадал в переплет, так это я, и именно сейчас, — сказал Билл, подводя итог. — Меня обвели вокруг пальца, заманили в ловушку и заставили действовать в чужих интересах. А я сдуру на все, как это они выражаются, купился. Этот чертов Биггар наплел мне ерунды, я как осел поверил. И похитил подвеску, приняв все за чистую монету: она-де на самом деле принадлежит ему, и он-де хочет только позаимствовать ее на время. А он преспокойно укатил с нею в Лондон, и я думаю, что едва ли мы его еще увидим. А вы?
— Да, я тоже думаю, что вряд ли, милорд.
— Сугубо маловероятно?
— Вот именно, милорд. Похоже, что так.
— Вы не могли бы дать мне пинка в зад, Дживс?
— Нет, милорд.
— Я пытался сам себе дать пинка, но это возможно, только если ты акробат. Все эти россказни про Шанхай и бродягу… Нам бы следовало сразу понять, что он врет.
— Да, следовало, милорд.
— Вероятно, когда у человека такая красная физиономия, ему как-то веришь.
— Возможно, милорд.
— И глаза такие ясные, голубые. Ну, словом, так, — вздохнул Билл. -Красное лицо ли тут виновато или голубые глаза, не знаю, но факт таков, что под действием всей цветовой гаммы я позволил себя надуть, оказался орудием в чужих руках и похитил драгоценную подвеску, а черный негодяй Биггар цапнул ее и удрал в Лондон, только его и видели; мне же теперь светит продолжительный срок за решеткой… если только…
— Если что, милорд?
— Я хотел сказать, если только вы ничего не предложите. Но это глупо. — Билл горестно усмехнулся. — Что тут можно предложить?
— Я могу, милорд.
Билл вытаращил глаза:
— Вы ведь не станете надо мной шутить в такое время, Дживс?
— Ни в коем случае, милорд.
— У вас вправду есть спасательный круг, чтобы бросить мне, прежде чем темница поглотит меня?
— Есть, милорд. Во-первых, я хотел бы заметить вашему сиятельству, что подозревать вас в хищении принадлежащей миссис Спотсворт драгоценности нет, в сущности, никаких оснований. Вещь исчезла. Исчез и капитан Биггар. Власти сопоставят эти факты, милорд, и автоматически припишут честь преступления ему.
— Гм, в этом что-то есть.
— Ни о чем другом они просто не могут подумать.
Билл немного приободрился. Но лишь совсем чуть-чуть.
— Да, это, конечно, хорошо, я согласен, но мне-то от этого не легче. Вы упустили тут кое-что, Дживс.
— Что именно, милорд?
— Честь Рочестеров. Вот в чем закавыка. Я не смогу прожить остаток жизни с сознанием, что под моей собственной крышей — пусть она и течет, но все же это моя крыша — я стянул ценную подвеску у гостьи, по уши накормленной моим хлебом и моей солью. Как мне возместить ей потерю? Вот над чем надо поломать мозги.
— Я как раз собирался коснуться этой темы, милорд. Если помните, я, говоря о том, что подозрение падет на капитана Биггара, употребил выражение «во-первых»? Во-вторых же я хотел прибавить, что возместить даме эту утрату легко можно будет посредством анонимной высылки по ее адресу соответствующей суммы, если даму удастся склонить к покупке Рочестер-Эбби.
— Боже мой, Дживс!
— Да, милорд?
— Я употребил это междометие в том смысле, — пояснил Билл срывающимся от волнения голосом, — что в суматохе последних событий совершенно забыл про продажу дома. Ну конечно же! Тогда бы все уладилось, верно?
— Несомненно, милорд. Даже по самой низкой цене ваше сиятельство все же получите при продаже дома достаточно, чтобы…
— Чтобы расплатиться по долгам!
— Совершенно верно, милорд. Могу прибавить, что ночью, идя к разрушенной часовне, миссис Спотсворт очень восторженно отзывалась о великолепии Рочестер-Эбби и так же сердечно говорила о нем и на обратном пути. В целом, милорд, я бы сказал, что перспективы вполне благоприятны, и позволю себе дать вам совет отправиться в библиотеку и подыскать примеры того, как надо расхваливать предлагаемые на продажу усадьбы. Вы их найдете, перелистав раздел объявлений в журнале «Загородная жизнь», где рекламируются, как, вероятно, известно вашему сиятельству, практически все загородные дома Англии, которые отказался взять на содержание Фонд охраны памятников. Язык на редкость убедительный.
— Да, я знаю, о чем вы. «Эти царственные владения с их аллеями исторических дубов, и журчащими потоками, в которых плещутся форель и линь, и потрясающими видами в обрамлении ветвей цветущего кустарника…» Пойду подзубрю.
— Не поможет ли в этом вашему сиятельству, если я принесу в библиотеку небольшую бутылку шампанского?
— Вы успеваете подумать обо всем, Дживс.
— Ваше сиятельство очень добры.
— Пинты будет довольно.
— Я тоже так думаю, милорд, в охлажденном виде, понятно.
А несколько минут спустя, когда Дживс с маленьким подносом в руке пересекал гостиную, из сада через стеклянную дверь вошла Джил.
— Простите, что помешали вам, Дживс, — сказала Моника.
— Нисколько, миледи.
— Дочитывайте, пожалуйста, ваше письмо.
— Я уже прочитал его, миледи. Это послание от мистера Вустера.
— А-а, от Берти Вустера! — воскликнул Рори. — Как поживает старый бездельник? Здоров как огурчик?
— Мистер Вустер не пишет ничего в противоположном смысле, сэр.
— Прекрасно. Румянец во всю щеку, питается шпинатом? Ну и отлично. Так это или нет, — сменил тему Рори, — но мы хотели бы узнать ваше мнение по поводу шансов Мисс Тадж-Махал на сегодняшних скачках в Эпсоме. Я подумываю поставить на нее свои два фунта, если получу ваше одобрение.
— И по поводу Мука Второго, — добавила леди Кармойл. — Это мой выбор.
Дживс задумался.
— Я не вижу причины, почему бы не поставить небольшую сумму на названную вами лошадь, сэр. И вами тоже, миледи. Но не следует упускать из виду того обстоятельства, что скачки Дерби носят чрезвычайно открытый характер.
— Мне ли этого не знать!
— И поэтому было бы разумно, если хватит средств, застраховать себя от потери, поставив также на другую лошадь.
— Рори остановился на Эскалаторе. А я еще колеблюсь.
Дживс кашлянул:
— Ваше сиятельство не задумывались об ирландской лошади Баллимор?
— Бога ради, Дживс! Баллимора никто из знающих людей даже не упоминает. Нет, Баллимор не годится, Дживс. Я еще кого-нибудь пригляжу.
— Очень хорошо, миледи. Больше у вас нет ко мне вопросов?
— Есть, — ответил Рори. — Раз уж мы все тут собрались щека к щеке, как говорится, — словечко от нашего наставника по личному вопросу. Что такое говорила за обедом миссис Как-бишь-ее про то, как вы с ней ночью гуляли по крышам?
— Сэр?
— Разве вас не было в столовой во время ее рассказа?
— Нет, миледи.
— Она сказала, что нынешней ночью вы с ней сбежали тайком в разрушенную часовню.
— Ах, вот вы о чем, миледи. Мне теперь понятны слова сэра Родерика. Миссис Спотсворт действительно пожелала, чтобы я ее сопровождал этой ночью к разрушенной часовне. Она рассчитывала, как она сказала, увидеть призрак леди Агаты.
— Ну и как, увидела?
— Нет, миледи.
— А вот Билл, по ее словам, видел привидение.
— Да, миледи.
Тут Рори издал радостный возглас мыслителя, вдруг разгадавшего загадку:
— Так вот почему Билл сегодня такой кислый! Он просто испугался до полусмерти!
— Это зрелище, сэр, конечно, не могло не оказать на его сиятельство некоторого действия. Но если у вас, сэр Родерик, при виде его сиятельства возникло, как вы говорите, ощущение кислоты во рту, причина тут не столько в видении из мира духов, сколько в том, что рухнули матримониальные планы его сиятельства.
Моника жалобно пискнула:
— Неужели их помолвка расторгнута?
— Именно это я и пытался вам сообщить, миледи. Мисс Уайверн лично вручила мне обручальное кольцо для передачи лорду Рочестеру. Я позволил себе осведомиться, имеет ли этот жест определенное символическое значение, и мисс Уайверн ответила утвердительно.
— Вот те на! Бедняга Билл…
— Да, миледи.
— У меня сердце кровью обливается.
— Ваша правда, сэр Родерик.
И в это мгновение в буфетную влетел Билл. При виде сестры и зятя он с ходу остановился.
— Привет, Рори, — отдуваясь, проговорил он. — Привет, Мук. Я совсем забыл, что вы здесь.
Рори приблизился к Биллу с протянутой рукой, невооруженным глазом было видно, что он намерен выразить участие. Правой ладонью он сдавил Биллу руку, левой стал мять ему плечо. В такие минуты человек нуждается в сочувствии, кто этого не понимает? И в такие минуты он благодарит Бога, что рядом оказался сострадательный родственник, который умеет поддержать, сказав несколько ободряющих слов.
— Мы не только здесь, старина, — произнес он, — но мы сейчас услышали от Дживса новость, от которой у нас застыла кровь в жилах. Он говорит, что девица Джил вернула тебя по месту покупки. Это правда? Вижу, что да. Ай-яй-яй, плохо-то как! Но все равно не надо унывать, приятель. Ты должен… как это говорится, Дживс?
— «Собраться с силами, напружить сухожилья», сэр Родерик.
— Именно. Тут нужен широкий, всеохватный, масштабный взгляд на вещи. Скажем так, на данный момент ты лишился невесты, такова жестокая правда, и, естественно, ты склонен разодрать на себе одежды и посыпать главу пеплом. Но теперь взгляни под другим углом, старичок. Вспомни, что сказал Шекспир: «Женщина ведь — всего только женщина, а сигару можно курить».
Дживс поморщился:
— Киплинг, сэр Родерик.
— Или вот тебе еще одна глубокая истина, не знаю, кто автор. Ночью все кошки серы.
Моника, которая слушала все это с крепко сжатыми губами и со странным блеском в глазах, не выдержала и проговорила:
— Великолепно. Что дальше?
Рори перестал разминать плечо Билла и вместо этого похлопал по нему ладонью.
— Ты испытал удар, — продолжил он свои рассуждения, — и едва устоял на ногах, что вполне объяснимо. Ты чувствуешь, что утратил нечто драгоценное, и в некотором смысле можно сказать, что так оно и есть, поскольку Джил — славная девушка, спору нет. Но когда собираются тучи, ищи серебряную изнанку, как, бывало, пел я в ванне и как ты, несомненно, пел тоже. Не забывай, что ты теперь снова выставлен на продажу. Лично я считаю, что тебе в этой истории выпала большая удача. Счастливо живут на этом свете только холостяки, мой друг. В вопросах любви есть немало соображений в пользу блюд a la carte по сравнению с кормежкой в режиме table d'hote.
— Дживс, — произнесла Моника.
— Да, миледи?
— Как звали ту женщину, которая загнала кол в голову своему мужу? Где-то в Библии про это рассказывается.
— Вероятно, ваше сиятельство имеете в виду историю Иаили. Но она и тот джентльмен, которому она загнала кол в голову, не были женаты, они были просто добрыми друзьями.
— Тем не менее ее решение представляется вполне здравым.
— Так и считалось в кругу ее знакомых, миледи.
— У вас тут не найдется небольшого кола, Дживс? Нет? Придется поискать в скобяной лавке. Прощай, Табльдот.
Моника вышла. Рори озабоченно посмотрел ей вслед. Он соображал не слишком быстро, но сейчас ему показалось, что тут что-то не так.
— Как вам кажется, Дживс? По-моему, она разозлилась.
— У меня тоже создалось такое впечатление, сэр Родерик.
— Вот черт! Я же говорил все это про холостяков, чтобы подбодрить тебя, Билл. Дживс, где можно достать цветов? Только не говорите, что в цветочном магазине, потому что я не могу поехать в город, это выше моих сил. В саду не найдется цветов?
— В немалом количестве, сэр Родерик.
— Пойду нарву ей букет. Запомни на тот случай, если все-таки когда-нибудь женишься, Билл, хотя пока что на это не похоже: когда слабый пол приходит в негодование, букет цветов — это то, что всегда вернет тебе их доброе расположение.
Дверь за ним закрылась. Дживс повернулся к Биллу.
— Ваше сиятельство желали со мной о чем-то говорить? — вежливо осведомился он.
Билл провел ладонью по разгоряченному лбу.
— Дживс, — простонал он, — я просто не знаю, с чего начать. У вас нет при себе аспирина?
— Конечно, есть, милорд. Я сам только что принимал.
Он достал жестяную коробочку и протянул Биллу.
— Спасибо, Дживс. Можете закрыть, но не щелкайте громко.
— Не буду, милорд.
— А теперь я вам все расскажу.
И он поведал свою горестную историю, а Дживс слушал участливо и внимательно. Так что Биллу не было нужды спрашивать по заключении рассказа, уловил ли он суть. Из того, каким тоном он произнес: «Крайне неприятно, милорд», было очевидно, что уловил. Дживс всегда ее улавливал.
— Если кто-нибудь когда-нибудь в жизни попадал в переплет, так это я, и именно сейчас, — сказал Билл, подводя итог. — Меня обвели вокруг пальца, заманили в ловушку и заставили действовать в чужих интересах. А я сдуру на все, как это они выражаются, купился. Этот чертов Биггар наплел мне ерунды, я как осел поверил. И похитил подвеску, приняв все за чистую монету: она-де на самом деле принадлежит ему, и он-де хочет только позаимствовать ее на время. А он преспокойно укатил с нею в Лондон, и я думаю, что едва ли мы его еще увидим. А вы?
— Да, я тоже думаю, что вряд ли, милорд.
— Сугубо маловероятно?
— Вот именно, милорд. Похоже, что так.
— Вы не могли бы дать мне пинка в зад, Дживс?
— Нет, милорд.
— Я пытался сам себе дать пинка, но это возможно, только если ты акробат. Все эти россказни про Шанхай и бродягу… Нам бы следовало сразу понять, что он врет.
— Да, следовало, милорд.
— Вероятно, когда у человека такая красная физиономия, ему как-то веришь.
— Возможно, милорд.
— И глаза такие ясные, голубые. Ну, словом, так, — вздохнул Билл. -Красное лицо ли тут виновато или голубые глаза, не знаю, но факт таков, что под действием всей цветовой гаммы я позволил себя надуть, оказался орудием в чужих руках и похитил драгоценную подвеску, а черный негодяй Биггар цапнул ее и удрал в Лондон, только его и видели; мне же теперь светит продолжительный срок за решеткой… если только…
— Если что, милорд?
— Я хотел сказать, если только вы ничего не предложите. Но это глупо. — Билл горестно усмехнулся. — Что тут можно предложить?
— Я могу, милорд.
Билл вытаращил глаза:
— Вы ведь не станете надо мной шутить в такое время, Дживс?
— Ни в коем случае, милорд.
— У вас вправду есть спасательный круг, чтобы бросить мне, прежде чем темница поглотит меня?
— Есть, милорд. Во-первых, я хотел бы заметить вашему сиятельству, что подозревать вас в хищении принадлежащей миссис Спотсворт драгоценности нет, в сущности, никаких оснований. Вещь исчезла. Исчез и капитан Биггар. Власти сопоставят эти факты, милорд, и автоматически припишут честь преступления ему.
— Гм, в этом что-то есть.
— Ни о чем другом они просто не могут подумать.
Билл немного приободрился. Но лишь совсем чуть-чуть.
— Да, это, конечно, хорошо, я согласен, но мне-то от этого не легче. Вы упустили тут кое-что, Дживс.
— Что именно, милорд?
— Честь Рочестеров. Вот в чем закавыка. Я не смогу прожить остаток жизни с сознанием, что под моей собственной крышей — пусть она и течет, но все же это моя крыша — я стянул ценную подвеску у гостьи, по уши накормленной моим хлебом и моей солью. Как мне возместить ей потерю? Вот над чем надо поломать мозги.
— Я как раз собирался коснуться этой темы, милорд. Если помните, я, говоря о том, что подозрение падет на капитана Биггара, употребил выражение «во-первых»? Во-вторых же я хотел прибавить, что возместить даме эту утрату легко можно будет посредством анонимной высылки по ее адресу соответствующей суммы, если даму удастся склонить к покупке Рочестер-Эбби.
— Боже мой, Дживс!
— Да, милорд?
— Я употребил это междометие в том смысле, — пояснил Билл срывающимся от волнения голосом, — что в суматохе последних событий совершенно забыл про продажу дома. Ну конечно же! Тогда бы все уладилось, верно?
— Несомненно, милорд. Даже по самой низкой цене ваше сиятельство все же получите при продаже дома достаточно, чтобы…
— Чтобы расплатиться по долгам!
— Совершенно верно, милорд. Могу прибавить, что ночью, идя к разрушенной часовне, миссис Спотсворт очень восторженно отзывалась о великолепии Рочестер-Эбби и так же сердечно говорила о нем и на обратном пути. В целом, милорд, я бы сказал, что перспективы вполне благоприятны, и позволю себе дать вам совет отправиться в библиотеку и подыскать примеры того, как надо расхваливать предлагаемые на продажу усадьбы. Вы их найдете, перелистав раздел объявлений в журнале «Загородная жизнь», где рекламируются, как, вероятно, известно вашему сиятельству, практически все загородные дома Англии, которые отказался взять на содержание Фонд охраны памятников. Язык на редкость убедительный.
— Да, я знаю, о чем вы. «Эти царственные владения с их аллеями исторических дубов, и журчащими потоками, в которых плещутся форель и линь, и потрясающими видами в обрамлении ветвей цветущего кустарника…» Пойду подзубрю.
— Не поможет ли в этом вашему сиятельству, если я принесу в библиотеку небольшую бутылку шампанского?
— Вы успеваете подумать обо всем, Дживс.
— Ваше сиятельство очень добры.
— Пинты будет довольно.
— Я тоже так думаю, милорд, в охлажденном виде, понятно.
А несколько минут спустя, когда Дживс с маленьким подносом в руке пересекал гостиную, из сада через стеклянную дверь вошла Джил.
Глава XIX
Характерная черта женщин как класса, притом делающая честь их чувствительным сердцам, состоит в том, что их всех, кроме разве так называемых гангстерских марух, идея физической расправы решительно отталкивает. Пусть умерла любовь, им все же не радостно думать, что вот ужо, бывший нареченный теперь получит пару горячих охотничьим хлыстом в бывалых руках пожилого, но еще мускулистого начальника полиции графства. И когда они слышат от этого начальника о планируемой операции такого рода, они инстинктивно устремляются в дом предполагаемой жертвы, дабы описать положение вещей и предостеречь от угрожающей опасности. Именно с этой целью явилась Джил в Рочестер-Эбби, а так как с бывшим женихом она больше не разговаривала, было непонятно, каким образом сообщить ему принесенную весть. Встреча с Дживсом разрешила эту трудность. Объяснить Дживсу в нескольких словах, о чем речь, намекнуть, чтобы Билл сидел и не высовывался, покуда старый джентльмен не покинет его жилище, — и можно со спокойным сердцем возвращаться домой в сознании исполненного долга и сделанного неприятного дела.
— Здравствуйте, Дживс, — проговорила она.
Дживс обернулся и посмотрел на нее благосклонно и почтительно.
— Добрый день, мисс. Вы найдете его сиятельство в библиотеке.
Джил гордо вскинула голову. И вытянулась во весь рост, сколько в ней его было.
— Нет, не найду, — ответила она тоном прямо из холодильника, -потому что я туда вовсе и не собираюсь идти. У меня нет намерения говорить с лордом Рочестером. Я только хочу ему кое-что с вами передать.
— Очень хорошо, мисс.
— Скажите ему, что папа идет сюда, он собирается попросить у него хлыст, чтобы отхлестать его.
— Не понял, мисс?
— Все очень просто, разве нет? Вы ведь знаете моего отца?
— Да, мисс.
— И что такое хлыст, тоже знаете?
— Да, мисс.
— Вот и передайте лорду Рочестеру, что эта комбинация направляется к нему.
— А если его сиятельство поинтересуется, чем вызвано недовольство полковника Уайверна?
— Можете объяснить, что я ему рассказала про события минувшей ночи. Или, вернее, сегодняшнего утра. В два часа пополуночи, если быть абсолютно точными. Он поймет.
— В два часа пополуночи, мисс? Как раз в то время, когда я сопровождал миссис Спотсворт к разрушенной часовне. Мадам выразила желание пообщаться с духом леди Агаты, это супруга сэра Карадока Крестоносца, который покрыл себя славой в битве под Яффой, если не ошибаюсь. Считается, что она бродит там в ночные часы.
Джил рухнула в кресло. Внезапно ожившая надежда, хлынув в щели ее разбитого сердца, встряхнула ее от носа до кормы, и все кости в ее теле размякли.
— Что… что вы сказали?
Дживс был человек добросердечный. И не только добросердечный, но еще умеющий в случае надобности молниеносно откупорить бутылку шампанского. Прямо как сэр Филип Сидней, уступивший когда-то фляжку с водой раненому солдату, Дживс выдернул пробку из бутылки, которую нес: нужда Джил, на его взгляд, была настоятельнее нужды Билла.
— Позвольте мне, мисс.
Джил с благодарностью осушила бокал. Глаза ее расширились, на лице вновь появился румянец.
— Дживс, это вопрос жизни и смерти, — произнесла она. — Минувшей ночью в два часа пополуночи я видела, как лорд Рочестер выходил из комнаты миссис Спотсворт, он был в кошмарной лиловой пижаме. Вы говорите, что миссис Спотсворт в это время там не было?
— Совершенно верно, мисс. Она была со мной в разрушенной часовне и рассказывала мне увлекательные истории про новейшие исследования, проведенные Параприродным обществом.
— Что же тогда лорд Рочестер делал в ее комнате?
— Похищал ее подвеску, мисс.
К несчастью, когда Дживс произнес эти слова, Джил как раз отпила глоток шампанского — и поэтому поперхнулась. А так как ее собеседник счел бы недопустимой вольностью шлепнуть ее по спине, ей пришлось довольно долго откашливаться, прежде чем она снова смогла говорить.
— Похищал подвеску миссис Спотсворт?
— Да, мисс. Это длинная и довольно запутанная история, но если вы желаете, чтобы я пересказал вам ее вкратце, останавливаясь лишь на основных моментах, буду рад это сделать. Вам интересно было бы узнать истинное положение дел его сиятельства, завершившихся, как я уже упомянул, присвоением принадлежащей миссис Спотсворт драгоценности?
— Да, Дживс, — еще не отдышавшись, еле выговорила Джил.
— Очень хорошо, мисс. В таком случае я должен повести речь о том, «кто любил без меры и благоразумья, И, в жизни слез не ведав, льет их, Как целебную смолу роняют аравийские деревья».
— Дживс!
— Да, мисс?
— Что вы такое городите?
Дживс обиделся.
— Я пытался объяснить, что в народные букмекеры его сиятельство пошел исключительно из любви к вам.
— В букмекеры?
— Обручившись с вами, мисс, его сиятельство решил — и вполне справедливо, на мой взгляд, — что для содержания жены ему потребуется доход существенно более высокий, чем он располагал до этого. Перебрав и взвесив преимущества ряда других профессий, он избрал карьеру букмекера для общедоступных трибун и принял фирменное название «Честный Паркинс». Я исполнял при нем должность помощника. Мы оба носили накладные усы.
Джил открыла было рот, но, видимо, почувствовав, что слова тут бессильны, снова закрыла.
— Первое время предприятие приносило вполне неплохую прибыль. В Донкастере удача нам настолько улыбнулась, что за три дня мы сколотили сумму в четыреста двадцать фунтов и в самом оптимистическом настроении отправились в Эпсом на Дубки. Однако там его сиятельство поджидала катастрофа. Дело не в отливе и приливе, эта метафора была бы здесь неточна. На его сиятельство обрушилась одна гигантская волна цунами, иначе говоря, капитан Биггар, мисс. Он выиграл у его сиятельства двойной, поставив пять фунтов на Люси Глиттерс при ста к шести и весь выигрыш — на Мамашу Уистлера по стартовой ставке.
— И какая была стартовая ставка? — еле слышно спросила Джил.
— К великому моему прискорбию, тридцать три к одному, мисс. А поскольку он сгоряча не согласился своевременно расторгнуть пари, в результате этого обвала его сиятельство оказался должен капитану Биггару свыше трех тысяч фунтов, и никаких средств, чтобы расплатиться по этому обязательству.
— Бог мой!
— Да, мисс. Его сиятельство вынужден был броситься в довольно поспешное бегство с ипподрома, преследуемый капитаном Биггаром, который ехал за нами и кричал: «Жулики!» Мы все же сумели оторваться от него где-то милях в десяти от Рочестер-Эбби и уже надеялись, что все благополучно кончилось и в памяти капитана Биггара его сиятельство навсегда останется смутной безымянной фигурой в моржовых усах. Однако судьба распорядилась иначе, мисс. Капитан, идя по следу, настиг его сиятельство здесь, разоблачил его инкогнито и потребовал, чтобы с ним немедленно рассчитались.
— Но у Билла ведь денег нет.
— Вот именно, мисс. Его сиятельство сослался на это обстоятельство. И тогда капитан Биггар предложил, чтобы его сиятельство завладел подвеской миссис Спотсворт, а когда его сиятельство хотел отказаться, убедил его, заявив, что несколько лет назад сам лично преподнес это украшение миссис Спотсворт и потому имеет моральное право позаимствовать его. Эта версия теперь, по здравом размышлении, представляется малоправдоподобной, но тогда мы ему поверили, и его сиятельство, клявшийся, что ни за что не согласится, согласился. Я понятно излагаю, мисс?
— Вполне. Вам не мешает, что у меня голова кружится?
— Нисколько, мисс. Затем встал вопрос, каким образом это осуществить, и в конце концов было решено, что я уведу миссис Спотсворт из ее комнаты, сообщив ей, что в разрушенной часовне видели леди Агату, а его сиятельство в ее отсутствие завладеет подвеской. Хитрость удалась. Драгоценность вручили капитану Биггару, и он увез ее в Лондон с тем, чтобы заложить и деньги поставить на ирландского скакуна Баллимора, шансы которого он оценивал очень высоко. Что же до лиловой пижамы его сиятельства, о которой вы отозвались с таким неодобрением, то я надеюсь убедить его сиятельство, что спокойный голубой или фисташково-зеленый…
Но Джил к вопросу о рочестеровских пижамах и планируемых мерах по искоренению их лиловости осталась равнодушна. Она колотила кулаком в дверь библиотеки.
— Билл! Билл! — кричала она при этом, как женщина, призывающая своего демона-возлюбленного.
Билл при звуках этого голоса выскочил из дверей библиотеки, как пробка из бутылки, которую откупорил Дживс.
— О, Билл!.. — воскликнула Джил, бросаясь к нему в объятия. — Дживс мне все рассказал!
Билл поверх ее головы, покоящейся у него на груди, бросил на Дживса опасливый взгляд:
— В каком смысле все? То есть все-все?
— Все, милорд. Я счел, что так будет лучше.
— Теперь мне известно и про Честного Паркинса, и про твои усы, и про капитана Биггара, и про Мамашу Уистлера, и про миссис Спотсворт, и про подвеску, — говорила Джил, ласково прижавшись к его груди.
Что девушка, которой известно все, ласково прижимается к его груди, показалось Биллу настолько невероятным, что он вынужден был отпустить ее на минутку, отойти к столу и отпить немного шампанского.
— То есть ты в самом деле не шарахаешься от меня в ужасе? — спросил он, возвратившись и снова заключив ее в объятия.
— Конечно, нет. Разве похоже, чтобы я шарахалась от тебя в ужасе?
— Похоже что нет, — прикинув, заключил Билл. И поцеловал ее в губы, в лоб, в оба уха и в макушку. — Но беда в том, что у тебя есть все основания шарахнуться от меня в ужасе, потому что, убей меня, я не представляю себе, как мы теперь можем пожениться. Я совершенно нищ и еще должен буду как-то наскрести целое состояние, чтобы вернуть миссис Спотсворт деньги за пропавший бриллиант. Noblesse oblige, ты же понимаешь. Так что если она теперь не купит у меня дом…
— Конечно, она купит у тебя дом.
— Ты думаешь? Ну, не знаю. Во всяком случае, я приложу все мыслимые усилия. Кстати, куда она подевалась, черт подери? Когда я проходил в библиотеку, она была тут. Надо ее немедленно отыскать, а то у меня полна голова всяких словечек и оборотов из объявлений и, если она сейчас не окажется под рукой, все выветрится.
— Прошу прощения, милорд, — произнес Дживс, который во время их объяснения тактично отошел к двери в сад. — Миссис Спотсворт и леди Кармойл в данную минуту направляются сюда через лужайку.
Он с поклоном отступил от двери, пропуская миссис Спотсворт и следующую за ней Монику.
— Джил! — удивленно воскликнула Моника, останавливаясь на пороге. -Боже праведный!..
— Не пугайся, пожалуйста, — отозвалась Джил. — Все переменилось. Мир, мир навсегда.
— Ну и отлично. Мы сейчас ходили с Розалиндой, я показывала ей твои владения…
— …их аллеи, обсаженные историческими дубами, и весело журчащие ручьи, где плещутся форели и лини, и живописные виды в обрамлении цветущих кустов… И как вам, понравилось?
— Здравствуйте, Дживс, — проговорила она.
Дживс обернулся и посмотрел на нее благосклонно и почтительно.
— Добрый день, мисс. Вы найдете его сиятельство в библиотеке.
Джил гордо вскинула голову. И вытянулась во весь рост, сколько в ней его было.
— Нет, не найду, — ответила она тоном прямо из холодильника, -потому что я туда вовсе и не собираюсь идти. У меня нет намерения говорить с лордом Рочестером. Я только хочу ему кое-что с вами передать.
— Очень хорошо, мисс.
— Скажите ему, что папа идет сюда, он собирается попросить у него хлыст, чтобы отхлестать его.
— Не понял, мисс?
— Все очень просто, разве нет? Вы ведь знаете моего отца?
— Да, мисс.
— И что такое хлыст, тоже знаете?
— Да, мисс.
— Вот и передайте лорду Рочестеру, что эта комбинация направляется к нему.
— А если его сиятельство поинтересуется, чем вызвано недовольство полковника Уайверна?
— Можете объяснить, что я ему рассказала про события минувшей ночи. Или, вернее, сегодняшнего утра. В два часа пополуночи, если быть абсолютно точными. Он поймет.
— В два часа пополуночи, мисс? Как раз в то время, когда я сопровождал миссис Спотсворт к разрушенной часовне. Мадам выразила желание пообщаться с духом леди Агаты, это супруга сэра Карадока Крестоносца, который покрыл себя славой в битве под Яффой, если не ошибаюсь. Считается, что она бродит там в ночные часы.
Джил рухнула в кресло. Внезапно ожившая надежда, хлынув в щели ее разбитого сердца, встряхнула ее от носа до кормы, и все кости в ее теле размякли.
— Что… что вы сказали?
Дживс был человек добросердечный. И не только добросердечный, но еще умеющий в случае надобности молниеносно откупорить бутылку шампанского. Прямо как сэр Филип Сидней, уступивший когда-то фляжку с водой раненому солдату, Дживс выдернул пробку из бутылки, которую нес: нужда Джил, на его взгляд, была настоятельнее нужды Билла.
— Позвольте мне, мисс.
Джил с благодарностью осушила бокал. Глаза ее расширились, на лице вновь появился румянец.
— Дживс, это вопрос жизни и смерти, — произнесла она. — Минувшей ночью в два часа пополуночи я видела, как лорд Рочестер выходил из комнаты миссис Спотсворт, он был в кошмарной лиловой пижаме. Вы говорите, что миссис Спотсворт в это время там не было?
— Совершенно верно, мисс. Она была со мной в разрушенной часовне и рассказывала мне увлекательные истории про новейшие исследования, проведенные Параприродным обществом.
— Что же тогда лорд Рочестер делал в ее комнате?
— Похищал ее подвеску, мисс.
К несчастью, когда Дживс произнес эти слова, Джил как раз отпила глоток шампанского — и поэтому поперхнулась. А так как ее собеседник счел бы недопустимой вольностью шлепнуть ее по спине, ей пришлось довольно долго откашливаться, прежде чем она снова смогла говорить.
— Похищал подвеску миссис Спотсворт?
— Да, мисс. Это длинная и довольно запутанная история, но если вы желаете, чтобы я пересказал вам ее вкратце, останавливаясь лишь на основных моментах, буду рад это сделать. Вам интересно было бы узнать истинное положение дел его сиятельства, завершившихся, как я уже упомянул, присвоением принадлежащей миссис Спотсворт драгоценности?
— Да, Дживс, — еще не отдышавшись, еле выговорила Джил.
— Очень хорошо, мисс. В таком случае я должен повести речь о том, «кто любил без меры и благоразумья, И, в жизни слез не ведав, льет их, Как целебную смолу роняют аравийские деревья».
— Дживс!
— Да, мисс?
— Что вы такое городите?
Дживс обиделся.
— Я пытался объяснить, что в народные букмекеры его сиятельство пошел исключительно из любви к вам.
— В букмекеры?
— Обручившись с вами, мисс, его сиятельство решил — и вполне справедливо, на мой взгляд, — что для содержания жены ему потребуется доход существенно более высокий, чем он располагал до этого. Перебрав и взвесив преимущества ряда других профессий, он избрал карьеру букмекера для общедоступных трибун и принял фирменное название «Честный Паркинс». Я исполнял при нем должность помощника. Мы оба носили накладные усы.
Джил открыла было рот, но, видимо, почувствовав, что слова тут бессильны, снова закрыла.
— Первое время предприятие приносило вполне неплохую прибыль. В Донкастере удача нам настолько улыбнулась, что за три дня мы сколотили сумму в четыреста двадцать фунтов и в самом оптимистическом настроении отправились в Эпсом на Дубки. Однако там его сиятельство поджидала катастрофа. Дело не в отливе и приливе, эта метафора была бы здесь неточна. На его сиятельство обрушилась одна гигантская волна цунами, иначе говоря, капитан Биггар, мисс. Он выиграл у его сиятельства двойной, поставив пять фунтов на Люси Глиттерс при ста к шести и весь выигрыш — на Мамашу Уистлера по стартовой ставке.
— И какая была стартовая ставка? — еле слышно спросила Джил.
— К великому моему прискорбию, тридцать три к одному, мисс. А поскольку он сгоряча не согласился своевременно расторгнуть пари, в результате этого обвала его сиятельство оказался должен капитану Биггару свыше трех тысяч фунтов, и никаких средств, чтобы расплатиться по этому обязательству.
— Бог мой!
— Да, мисс. Его сиятельство вынужден был броситься в довольно поспешное бегство с ипподрома, преследуемый капитаном Биггаром, который ехал за нами и кричал: «Жулики!» Мы все же сумели оторваться от него где-то милях в десяти от Рочестер-Эбби и уже надеялись, что все благополучно кончилось и в памяти капитана Биггара его сиятельство навсегда останется смутной безымянной фигурой в моржовых усах. Однако судьба распорядилась иначе, мисс. Капитан, идя по следу, настиг его сиятельство здесь, разоблачил его инкогнито и потребовал, чтобы с ним немедленно рассчитались.
— Но у Билла ведь денег нет.
— Вот именно, мисс. Его сиятельство сослался на это обстоятельство. И тогда капитан Биггар предложил, чтобы его сиятельство завладел подвеской миссис Спотсворт, а когда его сиятельство хотел отказаться, убедил его, заявив, что несколько лет назад сам лично преподнес это украшение миссис Спотсворт и потому имеет моральное право позаимствовать его. Эта версия теперь, по здравом размышлении, представляется малоправдоподобной, но тогда мы ему поверили, и его сиятельство, клявшийся, что ни за что не согласится, согласился. Я понятно излагаю, мисс?
— Вполне. Вам не мешает, что у меня голова кружится?
— Нисколько, мисс. Затем встал вопрос, каким образом это осуществить, и в конце концов было решено, что я уведу миссис Спотсворт из ее комнаты, сообщив ей, что в разрушенной часовне видели леди Агату, а его сиятельство в ее отсутствие завладеет подвеской. Хитрость удалась. Драгоценность вручили капитану Биггару, и он увез ее в Лондон с тем, чтобы заложить и деньги поставить на ирландского скакуна Баллимора, шансы которого он оценивал очень высоко. Что же до лиловой пижамы его сиятельства, о которой вы отозвались с таким неодобрением, то я надеюсь убедить его сиятельство, что спокойный голубой или фисташково-зеленый…
Но Джил к вопросу о рочестеровских пижамах и планируемых мерах по искоренению их лиловости осталась равнодушна. Она колотила кулаком в дверь библиотеки.
— Билл! Билл! — кричала она при этом, как женщина, призывающая своего демона-возлюбленного.
Билл при звуках этого голоса выскочил из дверей библиотеки, как пробка из бутылки, которую откупорил Дживс.
— О, Билл!.. — воскликнула Джил, бросаясь к нему в объятия. — Дживс мне все рассказал!
Билл поверх ее головы, покоящейся у него на груди, бросил на Дживса опасливый взгляд:
— В каком смысле все? То есть все-все?
— Все, милорд. Я счел, что так будет лучше.
— Теперь мне известно и про Честного Паркинса, и про твои усы, и про капитана Биггара, и про Мамашу Уистлера, и про миссис Спотсворт, и про подвеску, — говорила Джил, ласково прижавшись к его груди.
Что девушка, которой известно все, ласково прижимается к его груди, показалось Биллу настолько невероятным, что он вынужден был отпустить ее на минутку, отойти к столу и отпить немного шампанского.
— То есть ты в самом деле не шарахаешься от меня в ужасе? — спросил он, возвратившись и снова заключив ее в объятия.
— Конечно, нет. Разве похоже, чтобы я шарахалась от тебя в ужасе?
— Похоже что нет, — прикинув, заключил Билл. И поцеловал ее в губы, в лоб, в оба уха и в макушку. — Но беда в том, что у тебя есть все основания шарахнуться от меня в ужасе, потому что, убей меня, я не представляю себе, как мы теперь можем пожениться. Я совершенно нищ и еще должен буду как-то наскрести целое состояние, чтобы вернуть миссис Спотсворт деньги за пропавший бриллиант. Noblesse oblige, ты же понимаешь. Так что если она теперь не купит у меня дом…
— Конечно, она купит у тебя дом.
— Ты думаешь? Ну, не знаю. Во всяком случае, я приложу все мыслимые усилия. Кстати, куда она подевалась, черт подери? Когда я проходил в библиотеку, она была тут. Надо ее немедленно отыскать, а то у меня полна голова всяких словечек и оборотов из объявлений и, если она сейчас не окажется под рукой, все выветрится.
— Прошу прощения, милорд, — произнес Дживс, который во время их объяснения тактично отошел к двери в сад. — Миссис Спотсворт и леди Кармойл в данную минуту направляются сюда через лужайку.
Он с поклоном отступил от двери, пропуская миссис Спотсворт и следующую за ней Монику.
— Джил! — удивленно воскликнула Моника, останавливаясь на пороге. -Боже праведный!..
— Не пугайся, пожалуйста, — отозвалась Джил. — Все переменилось. Мир, мир навсегда.
— Ну и отлично. Мы сейчас ходили с Розалиндой, я показывала ей твои владения…
— …их аллеи, обсаженные историческими дубами, и весело журчащие ручьи, где плещутся форели и лини, и живописные виды в обрамлении цветущих кустов… И как вам, понравилось?