— Мы рады приветствовать вас в Рочестер-Эбби, — церемонно произнес он.
— Да, я надеюсь, вам здесь понравится, — подключилась Моника.
— Я в жизни не видела ничего прекраснее!
— Вы находите? Старая плесневелая развалина, я бы так сказал, -рассудительно возразил Рори. И по счастью, не встретился глазами с женой. -Разваливается уже не одно столетие. Держу пари: если потрясти эти занавеси, оттуда вылетит чета летучих мышей.
— Патина древности! Я ее обожаю. — миссис Спотсворт закрыла глаза. -Вдоль коридоров в двенадцать рядов стоят мертвецы и хватают тебя, когда проходишь мимо, — пробормотала она, понизив голос.
— Фу, какой ужас, — не согласился Рори. — На мой вкус, и пары цепляющихся трупов более чем достаточно.
Миссис Спотсворт открыла глаза.
— Я скажу вам одну очень странную вещь, — проговорила она, радостно улыбаясь. — Это меня так поразило, что я вынуждена была присесть, едва переступив через порог. Ваш дворецкий решил, что я больна.
— Но это не так, надеюсь?
— Нет, я совершенно здорова. Я просто была… потрясена. Я поняла, что уже бывала здесь когда-то.
На лице у Моники выразилось вежливое недоумение. Разъяснять ситуацию выпало на долю Рори.
— О, так вы экскурсантка? Сюда в летние месяцы по пятницам приезжали толпы народу, и за шиллинг с носа их водили по всему дому. Я этих людей отлично помню еще с тех времен, Мук, когда мы с тобой женихались. Мы их называли «глазельщики». Они приезжали в шарабанах и роняли на ковры ореховый шоколад. Не то чтобы, конечно, от шоколада состояние ковров могло еще ухудшиться. Но теперь это все в прошлом, верно, Билл? Не на что больше глазеть. Покойный лорд Рочестер, — пояснил он гостье, — сбыл американцам все мало-мальски ценное, и теперь во всем доме не осталось ничего, на чем стоило бы задержать взгляд. Я вот только недавно говорил жене: самое лучшее, что можно сделать с Рочестер-Эбби, — это сжечь его до основания.
У Моники вырвался глухой стон. Она возвела очи горе, словно моля небеса поразить сэра Родерика молнией и громом. Если у него такой подход к покупателю, то чудо, что ему вообще удается продать хоть одну газонокосилку, поилку для птиц или резиновый шланг.
Миссис Спотсворт со снисходительной улыбкой покачала головой:
— Нет, нет. Не в теперешней телесной оболочке. В предыдущем воплощении. Я, знаете ли, верю в круговорот душ. По нашим убеждениям, мы все родимся заново в каждом девятом колене, воплотившись в кого-нибудь из наших предков.
— В каждом девятом? — переспросила Моника и принялась считать на пальцах.
— Да. Это мистический Девятый дом. Вы, конечно, читали «Зенд-Авесту» Зороастра, сэр Родерик?
— Боюсь, что нет. Хорошая вещь?
— Фундаментальная, я бы сказала.
— Я внесу ее в свой библиотечный список. Кто автор? Агата Кристи?
Моника тем временем закончила подсчеты:
— Если девятое поколение, то я тогда леди Барбара, первая шлюха при дворе Карла Второго.
Миссис Спотсворт посмотрела на нее с глубоким почтением:
— Тогда я, наверно, должна называть вас леди Барбара и расспрашивать про ваши последние любовные приключения.
— Если бы только я их помнила. Судя по тому, что мне о ней известно, рассказ получился бы смачный.
— Она загорала вся без ничего или предпочитала проводить время в четырех стенах? — поинтересовался Рори.
Миссис Спотсворт снова смежила вежды.
— Я чувствую влияния, — пробормотала она. — Мне даже слышен тихий шепот. Как это странно — приехать в дом, где гостила три столетия назад. Подумайте, сколько жизней прожито в этих древних стенах. И все они здесь, вокруг нас, и создают загадочную ауру этого очаровательного старинного здания.
Моника переглянулась с братом.
— Дело в шляпе, Билл, — шепнула она.
— Что-что? Кто в шляпе? — бодро, во весь голос переспросил Рори.
— Да замолчи ты! Господи!
— Нет, я не понял, о ком ты говоришь. Ой! — он потер многострадальную лодыжку. — М-м-м… а-а… ну да. Конечно. Теперь понимаю.
Миссис Спотсворт провела ладонью по лбу. Она как будто бы погрузилась в медиумический транс.
— Мне кажется, я помню часовню. Тут есть часовня?
— Развалины часовни, — ответила Моника.
— Зачем же говорить такие вещи, старушка? — возразил Рори.
— Я так и знала. И Длинная галерея?
— Да. Там в восемнадцатом веке стрелялись на дуэли. До сих пор остались в стенах отверстия от пуль.
— И темные пятна на полу, конечно, тоже. В этом доме должно быть множество привидений.
Эту мысль Моника поспешила опровергнуть.
— Нет-нет! Не беспокойтесь, — заверила она гостью. — Ничего такого в Рочестер-Эбби никогда не было.
И с удивлением увидела, что та смотрит на нее широко распахнутыми, печальными глазами, как ребенок, которому сказали, что мороженого на десерт сегодня не будет.
— Но я хочу привидения. Мне обязательно нужны привидения! -воскликнула миссис Спотсворт. — Неужели тут их нет ни одного?
Рори, как всегда, поспешил на помощь:
— Есть так называемая заклятая уборная на первом этаже. Время от времени, притом что поблизости нет ни души, там вдруг спускается вода, а когда в семье должен кто-то умереть, то вода течет беспрерывно. Только мы не знаем, то ли это призрак, то ли плохо проведенная канализация.
— Наверно, просто полтергейст, — разочарованно отмахнулась миссис Спотсворт. — А видимых манифестаций никаких?
— Никаких.
— Не говори глупостей, Рори, — возразила Моника. — А леди Агата?
Миссис Спотсворт сразу оживилась:
— Кто была леди Агата?
— Супруга сэра Карадока Крестоносца. Ее несколько раз видели в разрушенной часовне.
— Чудесно! Великолепно! — обрадовалась миссис Спотсворт. — А теперь позвольте мне отвести вас в Длинную галерею. Не говорите, где это. Посмотрим, смогу ли я сама ее разыскать.
Она закрыла глаза, прижала кончики пальцев к вискам, постояла так и, снова открыв глаза, пошла вперед. Когда она подошла к двери, на пороге появился Дживс:
— Прошу прощения, милорд.
— Да, Дживс?
— Я касательно собаки миссис Спотсворт, милорд. Хотелось бы знать часы кормления и диету.
— Помона ест все, что дадут, — ответила миссис Спотсворт. -Вообще-то ее обеденное время — пять часов, но к нарушениям режима она относится спокойно.
— Благодарю вас, мадам.
— А сейчас я должна сосредоточиться. Это будет проверкой. — Миссис Спотсворт опять приложила кончики пальцев к вискам. — Идите следом за мной, Моника. И ты тоже, Билликен. Я отведу вас прямо в Длинную галерею.
Процессия удалилась из гостиной, и Рори, внимательно посмотрев ей вслед, сказал Дживсу, пожимая плечами:
— Ненормальная дамочка, а?
— Леди действительно кажется не совсем соответствующей общепринятым нормам, сэр Родерик.
— Совершенно тронутая. Вот что я вам скажу, Дживс. У нас в «Харридже» такого бы не потерпели.
— Нет, сэр?
— Никогда! Если бы эта миссис, как бишь ее, пришла бы, скажем, в секцию «Пирожные, печенья и кондитерские изделия» и вздумала бы вести себя таким образом, охранники тут же ухватили бы ее сзади за брюки и вышвырнули вон, прежде чем она договорит первую глупость.
— Вот как, сэр Родерик?
— Можете мне поверить, Дживс. Я сам пережил нечто подобное, когда только поступил туда работать. Стою за прилавком однажды утром — я тогда был в секции «Бутылки, фляги и принадлежности для пикника», — и появляется женщина, хорошо одетая, с виду вполне порядочная, ничем не бросается в глаза, единственное только — на голове у нее пожарный шлем. Я принимаюсь ее вежливо обслуживать. «Доброе утро, мэм, — говорю, — чем могу быть вам полезен? Что-нибудь для пикников? Бутылочку? Кувшинчик?» А она так пристально на меня взглянула. «Ты что же, интересуешься бутылками, гаргулья?» — это она меня так почему-то обозвала. «Да, мэм, интересуюсь», — отвечаю. «Тогда что скажешь вот на эту?» И, схватив огромный графин, с размаху опускает его туда, где должен бы быть мой лоб, только я успел отпрянуть, как нимфа, которую застали врасплох за купанием. Графин грохнулся о прилавок и вдребезги. Этого с меня было довольно. Я поманил охранников, и они ее удалили.
— Весьма неприятный случай, сэр Родерик.
— Да, признаюсь, я был ошарашен. Чуть было не подал заявление об уходе. Выяснилось, что эта дама только что получила большое наследство от богатого австралийского дядюшки и как следствие этого повредилась умом. Наверно, с нашей гостьей стряслось нечто в том же роде. Унаследовала миллионы от целой роты покойных мужей, по рассказам моей жены, и на этом основании спятила. Незаработанные деньги, они до добра не доведут. Нет ничего лучше, как самому зарабатывать свой хлеб. С тех пор как я вступил в ряды пролетариев, я стал гораздо более достойным человеком.
— Вы держитесь тех же взглядов, что и Стратфордский бард, сэр Родерик. «По делам достаются призы».
— Вот именно. Совершенно верно. Кстати, о призах: как насчет завтрашнего дня?
— Насчет завтрашнего дня, сэр Родерик?
— Дерби. Вам известно что-нибудь?
— Боюсь, что нет, сэр Родерик. Там кто только не принимает участие. Фаворит, насколько я знаю, Voleur [Летун (фр.)] мсье Буссака. Ставка вчера на вечерней перекличке была пятнадцать против двух и может сократиться до шести или даже пяти перед стартом. Однако данная лошадь немного мелковата и тонка в кости для столь сурового испытания. Впрочем, всем известны случаи, когда такие недостатки преодолевались. На память приходит Манна, победительница 25-го года, и Гиперион, тоже некрупная лошадка, которая побила прежний рекорд, принадлежавший Летучей Лисице, преодолев дистанцию за две минуты тридцать четыре секунды.
Рори взирал на него с глубоким уважением.
— Ну и ну, Дживс! Вы знаток.
— Хочется быть au courant [в курсе (фр.)] в этих делах, сэр. Они составляют, я бы сказал, существенную часть образования.
— Я, безусловно, еще поговорю с вами завтра, прежде чем сделаю ставку.
— Буду рад оказать вам услугу, сэр Родерик, — любезно отозвался Дживс и бесшумно потек вон из гостиной, оставив Рори в одиночестве переживать знакомое всем, кому случалось общаться с этим великим человеком, чувство соприкосновения с неким добрым, мудрым духом, в чьи надежные руки можно без колебаний передать все свои заботы.
Спустя минуту или две возвратилась Моника, вид у нее был немного загнанный.
— А вот и ты, старушка, — приветствовал ее муж. — Вернулась из путешествия? Отыскала она эту чертову галерею?
Моника безрадостно кивнула:
— Да. Но не прежде, чем потаскала нас по всему дому. Сначала она, по ее словам, потеряла влияние. Но все-таки это успех, через триста-то лет.
— Я только сейчас говорил Дживсу, что эта дамочка сильно не в себе. Как у нас говорят, с большим приветом. Кстати, почему это считается, что привет может довести человека до помешательства? Теперь, когда она заехала в нашу страну, ей скоро начнут, я думаю, приходить приветы и выгодные приглашения из Бедлама и прочих подобных заведений. А куда девался Билл?
— Не выдержал и сошел с дорожки. Испарился. Я думаю, пошел переодеваться к обеду.
— А в каком он был настроении?
— Глаза остекленелые, и вздрагивал при каждом шорохе.
— Ага, значит, все еще не успокоился. Похоже, он сильно разнервничался, наш Вильям. Но у меня возникла насчет старины Билла новая теория. Я больше не думаю, что его нервозность объясняется преследованием полиции, уже наступающей ему на пятки. Теперь я считаю, что все дело в этой работе, которую он выполняет для Сельскохозяйственного совета. Поначалу, как всякий новичок, он принялся за дело слишком старательно. Нашему брату, кто не привык работать, приходится учиться экономить силы, не выкладываться до конца, а оставлять кое-что про запас, ну, словом, ты меня понимаешь. Я всегда внушаю это своим подчиненным. Они обычно прислушиваются, но есть один малый, в секции «Все для малышей», ты не представляешь себе, как он старается. Если дальше так пойдет, он просто сгорит на работе, не дожив до собственного пятидесятилетия. О, а это еще кого мы тут видим?
В гостиную вошла высокая красивая девушка. Рори смотрел на нее с недоумением. Первоначальную мысль, что это тень леди Агаты, которой осточертели развалины часовни и захотелось побыть в обществе, он отбросил. Но в таком случае кто это может быть — оставалось неясным. Жена его, как всегда, оказалась более проницательной. Обратив внимание на фартучек и белую наколку на волосах, она сделала правильный вывод, что перед ними сказочное существо под названием горничная.
— Эллен? — удостоверилась Моника.
— Да, миледи. Я ищу его сиятельство.
— Он, я думаю, в своей комнате. Могу я чем-нибудь помочь?
— Там какой-то джентльмен спрашивает его сиятельство. Я видела, как он подъехал в автомобиле, а мистер Дживс был занят в столовой, поэтому я пошла, впустила его и проводила в утреннюю гостиную.
— Кто же это?
— Какой-то капитан Биггар, миледи.
Рори радостно хмыкнул:
— Капитан Биггар? Армейская косточка? Помнишь, Мук, в нашем детстве играли в такую игру: если есть пол-ковник, значит, должен быть и цел-ковник, то есть целый ковник. Кто дальше?
— Оставь, Рори, ты ведь уже не маленький.
— А-а, пасуешь? А вы, Эллен?
— Я не знаю, сэр.
— Вопрос: кто такой мор-ковник? Ответ: командир полка, который морит голодом своих солдат. Еще? Может быть, миссис Как-бишь-ее ответит? -обратился Рори навстречу входящей гостье.
Прекрасное лицо миссис Спотсворт сияло скромным торжеством.
— Вы уже сказали сэру Родерику? — поспешила справиться она.
— Да, сказала, — ответила Моника.
— Я отыскала Длинную галерею, сэр Родерик.
— Трижды ура, — отозвался Рори. — Продолжайте в том же духе, и скоро вы еще, глядишь, сумеете найти большой барабан в телефонной будке. Но отвлечемся на минуту. Вы не ответите на такой вопрос: если есть пол-ковник, где сидит ковник, который чином ниже?
Миссис Спотсворт посмотрела на него с недоуменем:
— Что за ковник? Я не понимаю.
— Не слушайте его, — вмешалась Моника. — В такие минуты он совершенно неопасен. Просто приехал какой-то капитан Биггар, вот он и завелся. Минута-другая, и он придет в себя.
Дивные глаза миссис Спотсворт округлились.
— Капитан Биггар?
— Ответ я подзабыл, — не отступался Рори. — Ничего, скоро вспомню. Гм-м-м… который чином ниже его…
— Капитан Биггар? — повторила миссис Спотсворт. И, обратившись к Эллен, спросила: — Такой крепкий джентльмен с довольно красным лицом?
— С очень красным лицом, — уточнила Эллен. Она во всем любила четкость.
Миссис Спотсворт схватилась за сердце:
— Какое чудо!
— Вы его знаете? — спросила Моника.
— Это мой очень старый, очень добрый друг. Я знала его еще когда… О, Моника, нельзя ли… вы не могли бы… пригласить его погостить здесь немного?
Моника встрепенулась, как старый боевой конь при звуке горна.
— Ну конечно, Розалинда. Как ваш друг, он наш друг. Прекрасная мысль.
— О, спасибо! — миссис Спотсворт обратилась к Эллен: — Где сейчас находится капитан Биггар?
— В утренней гостиной, мэм.
— Будьте добры, проводите меня туда прямо сейчас. Я должна его видеть.
— В эту дверь пожалуйте, мэм.
Миссис Спотсворт поспешно вышла, за ней последовала горничная Эллен. Рори с сомнением покачал головой:
— Ты уверена, что это разумно, Мук, старушка? Возможно, он совсем не нашего круга, какой-нибудь тип в котелке и галстуке на резинке.
Но Моника вся сияла.
— Не все ли равно, какой он тип? Это старый, близкий друг миссис Спотсворт, остальное неважно. Ой, Билл! — радостно воскликнула она, увидев входящего брата.
Билл явился во фраке, при белом галстуке-бабочке и белой манишке, прилизанные волосы его лоснились от каких-то заморских масел. Рори посмотрел на него с изумлением:
— Бог ты мой, Билл! Ты похож на живую картину «Великие любовники всех времен». Если ты воображаешь, что я сейчас побегу и тоже так выряжусь, то ошибаешься. Довольно с тебя будет старого черного галстука Кармойлов и мягкой белой рубашки. Я, конечно, понимаю, что ты задумал. Ты расфуфырился, чтобы произвести впечатление на миссис Спотсворт и оживить воспоминания о счастливых днях в Каннах. Но только смотри не переборщи, я тебе советую. Подумай о Джил. Если она узнает про тебя и эту Спотсворт…
Билл вздрогнул:
— Ты на что это намекаешь?
— Ни на что, это я просто так, на язык подвернулось.
— Не обращай на него внимания, Билл, — сказала Моника. — Человек бредит. Болтает всякую чушь. Джил — девушка разумная.
— Да и потом, — добавил Рори для полного успокоения, — это ведь все происходило до того, как ты обручился с Джил.
— Что — «все происходило»?
— Ничего, старина, абсолютно ничего.
— Мои отношения с миссис Спотсворт были чисты, как слеза.
— Ну конечно, само собой.
— У вас в «Харридже» продаются намордники, Рори? — спросила Моника.
— Намордники? А как же. В секции «Кошки, собаки и домашние зверушки».
— Придется купить для тебя намордник, чтобы ты молчал. Вообрази, что его здесь вообще нет, Билл, и послушай, что я тебе расскажу. Произошло нечто замечательное. Приехал старый друг миссис Спотсворт, и я пригласила его погостить у нас.
— Что еще за старый друг?
— Еще один любовник, надо полагать.
— Прекрати сейчас же, Рори. Ты что, не понимаешь, как это для нас великолепно, Билл? Мы оказали ей услугу, и она перед нами в долгу. Представляешь, как она теперь смягчится?
Восторженное настроение сестры передалось Биллу. Он ясно понял ее мысль.
— Да, ты права. Это большая удача.
— Правда? Нам здорово повезло. Она теперь будет как глина в твоих руках.
— Да, как мягкая глина. Молодчина, Маленький Мук! Сразу сообразила. А кто он такой, этот друг?
— Фамилия — Биггар. Капитан Биггар.
Билл невидящей рукой нашарил позади себя стул. По лицу его расползлась зеленоватая бледность.
— Что?! — вскрикнул он. — Капитан Би… би… би…
— Ага, вспомнил! — обрадованно возвестил Рори. — Где сидит тот, кто ниже чином? Ответ: в подполе, конечно, на то он и подпол-ковник. Я так и знал, что вспомню, — заключил он, очень довольный собой.
Глава VIII
— Да, я надеюсь, вам здесь понравится, — подключилась Моника.
— Я в жизни не видела ничего прекраснее!
— Вы находите? Старая плесневелая развалина, я бы так сказал, -рассудительно возразил Рори. И по счастью, не встретился глазами с женой. -Разваливается уже не одно столетие. Держу пари: если потрясти эти занавеси, оттуда вылетит чета летучих мышей.
— Патина древности! Я ее обожаю. — миссис Спотсворт закрыла глаза. -Вдоль коридоров в двенадцать рядов стоят мертвецы и хватают тебя, когда проходишь мимо, — пробормотала она, понизив голос.
— Фу, какой ужас, — не согласился Рори. — На мой вкус, и пары цепляющихся трупов более чем достаточно.
Миссис Спотсворт открыла глаза.
— Я скажу вам одну очень странную вещь, — проговорила она, радостно улыбаясь. — Это меня так поразило, что я вынуждена была присесть, едва переступив через порог. Ваш дворецкий решил, что я больна.
— Но это не так, надеюсь?
— Нет, я совершенно здорова. Я просто была… потрясена. Я поняла, что уже бывала здесь когда-то.
На лице у Моники выразилось вежливое недоумение. Разъяснять ситуацию выпало на долю Рори.
— О, так вы экскурсантка? Сюда в летние месяцы по пятницам приезжали толпы народу, и за шиллинг с носа их водили по всему дому. Я этих людей отлично помню еще с тех времен, Мук, когда мы с тобой женихались. Мы их называли «глазельщики». Они приезжали в шарабанах и роняли на ковры ореховый шоколад. Не то чтобы, конечно, от шоколада состояние ковров могло еще ухудшиться. Но теперь это все в прошлом, верно, Билл? Не на что больше глазеть. Покойный лорд Рочестер, — пояснил он гостье, — сбыл американцам все мало-мальски ценное, и теперь во всем доме не осталось ничего, на чем стоило бы задержать взгляд. Я вот только недавно говорил жене: самое лучшее, что можно сделать с Рочестер-Эбби, — это сжечь его до основания.
У Моники вырвался глухой стон. Она возвела очи горе, словно моля небеса поразить сэра Родерика молнией и громом. Если у него такой подход к покупателю, то чудо, что ему вообще удается продать хоть одну газонокосилку, поилку для птиц или резиновый шланг.
Миссис Спотсворт со снисходительной улыбкой покачала головой:
— Нет, нет. Не в теперешней телесной оболочке. В предыдущем воплощении. Я, знаете ли, верю в круговорот душ. По нашим убеждениям, мы все родимся заново в каждом девятом колене, воплотившись в кого-нибудь из наших предков.
— В каждом девятом? — переспросила Моника и принялась считать на пальцах.
— Да. Это мистический Девятый дом. Вы, конечно, читали «Зенд-Авесту» Зороастра, сэр Родерик?
— Боюсь, что нет. Хорошая вещь?
— Фундаментальная, я бы сказала.
— Я внесу ее в свой библиотечный список. Кто автор? Агата Кристи?
Моника тем временем закончила подсчеты:
— Если девятое поколение, то я тогда леди Барбара, первая шлюха при дворе Карла Второго.
Миссис Спотсворт посмотрела на нее с глубоким почтением:
— Тогда я, наверно, должна называть вас леди Барбара и расспрашивать про ваши последние любовные приключения.
— Если бы только я их помнила. Судя по тому, что мне о ней известно, рассказ получился бы смачный.
— Она загорала вся без ничего или предпочитала проводить время в четырех стенах? — поинтересовался Рори.
Миссис Спотсворт снова смежила вежды.
— Я чувствую влияния, — пробормотала она. — Мне даже слышен тихий шепот. Как это странно — приехать в дом, где гостила три столетия назад. Подумайте, сколько жизней прожито в этих древних стенах. И все они здесь, вокруг нас, и создают загадочную ауру этого очаровательного старинного здания.
Моника переглянулась с братом.
— Дело в шляпе, Билл, — шепнула она.
— Что-что? Кто в шляпе? — бодро, во весь голос переспросил Рори.
— Да замолчи ты! Господи!
— Нет, я не понял, о ком ты говоришь. Ой! — он потер многострадальную лодыжку. — М-м-м… а-а… ну да. Конечно. Теперь понимаю.
Миссис Спотсворт провела ладонью по лбу. Она как будто бы погрузилась в медиумический транс.
— Мне кажется, я помню часовню. Тут есть часовня?
— Развалины часовни, — ответила Моника.
— Зачем же говорить такие вещи, старушка? — возразил Рори.
— Я так и знала. И Длинная галерея?
— Да. Там в восемнадцатом веке стрелялись на дуэли. До сих пор остались в стенах отверстия от пуль.
— И темные пятна на полу, конечно, тоже. В этом доме должно быть множество привидений.
Эту мысль Моника поспешила опровергнуть.
— Нет-нет! Не беспокойтесь, — заверила она гостью. — Ничего такого в Рочестер-Эбби никогда не было.
И с удивлением увидела, что та смотрит на нее широко распахнутыми, печальными глазами, как ребенок, которому сказали, что мороженого на десерт сегодня не будет.
— Но я хочу привидения. Мне обязательно нужны привидения! -воскликнула миссис Спотсворт. — Неужели тут их нет ни одного?
Рори, как всегда, поспешил на помощь:
— Есть так называемая заклятая уборная на первом этаже. Время от времени, притом что поблизости нет ни души, там вдруг спускается вода, а когда в семье должен кто-то умереть, то вода течет беспрерывно. Только мы не знаем, то ли это призрак, то ли плохо проведенная канализация.
— Наверно, просто полтергейст, — разочарованно отмахнулась миссис Спотсворт. — А видимых манифестаций никаких?
— Никаких.
— Не говори глупостей, Рори, — возразила Моника. — А леди Агата?
Миссис Спотсворт сразу оживилась:
— Кто была леди Агата?
— Супруга сэра Карадока Крестоносца. Ее несколько раз видели в разрушенной часовне.
— Чудесно! Великолепно! — обрадовалась миссис Спотсворт. — А теперь позвольте мне отвести вас в Длинную галерею. Не говорите, где это. Посмотрим, смогу ли я сама ее разыскать.
Она закрыла глаза, прижала кончики пальцев к вискам, постояла так и, снова открыв глаза, пошла вперед. Когда она подошла к двери, на пороге появился Дживс:
— Прошу прощения, милорд.
— Да, Дживс?
— Я касательно собаки миссис Спотсворт, милорд. Хотелось бы знать часы кормления и диету.
— Помона ест все, что дадут, — ответила миссис Спотсворт. -Вообще-то ее обеденное время — пять часов, но к нарушениям режима она относится спокойно.
— Благодарю вас, мадам.
— А сейчас я должна сосредоточиться. Это будет проверкой. — Миссис Спотсворт опять приложила кончики пальцев к вискам. — Идите следом за мной, Моника. И ты тоже, Билликен. Я отведу вас прямо в Длинную галерею.
Процессия удалилась из гостиной, и Рори, внимательно посмотрев ей вслед, сказал Дживсу, пожимая плечами:
— Ненормальная дамочка, а?
— Леди действительно кажется не совсем соответствующей общепринятым нормам, сэр Родерик.
— Совершенно тронутая. Вот что я вам скажу, Дживс. У нас в «Харридже» такого бы не потерпели.
— Нет, сэр?
— Никогда! Если бы эта миссис, как бишь ее, пришла бы, скажем, в секцию «Пирожные, печенья и кондитерские изделия» и вздумала бы вести себя таким образом, охранники тут же ухватили бы ее сзади за брюки и вышвырнули вон, прежде чем она договорит первую глупость.
— Вот как, сэр Родерик?
— Можете мне поверить, Дживс. Я сам пережил нечто подобное, когда только поступил туда работать. Стою за прилавком однажды утром — я тогда был в секции «Бутылки, фляги и принадлежности для пикника», — и появляется женщина, хорошо одетая, с виду вполне порядочная, ничем не бросается в глаза, единственное только — на голове у нее пожарный шлем. Я принимаюсь ее вежливо обслуживать. «Доброе утро, мэм, — говорю, — чем могу быть вам полезен? Что-нибудь для пикников? Бутылочку? Кувшинчик?» А она так пристально на меня взглянула. «Ты что же, интересуешься бутылками, гаргулья?» — это она меня так почему-то обозвала. «Да, мэм, интересуюсь», — отвечаю. «Тогда что скажешь вот на эту?» И, схватив огромный графин, с размаху опускает его туда, где должен бы быть мой лоб, только я успел отпрянуть, как нимфа, которую застали врасплох за купанием. Графин грохнулся о прилавок и вдребезги. Этого с меня было довольно. Я поманил охранников, и они ее удалили.
— Весьма неприятный случай, сэр Родерик.
— Да, признаюсь, я был ошарашен. Чуть было не подал заявление об уходе. Выяснилось, что эта дама только что получила большое наследство от богатого австралийского дядюшки и как следствие этого повредилась умом. Наверно, с нашей гостьей стряслось нечто в том же роде. Унаследовала миллионы от целой роты покойных мужей, по рассказам моей жены, и на этом основании спятила. Незаработанные деньги, они до добра не доведут. Нет ничего лучше, как самому зарабатывать свой хлеб. С тех пор как я вступил в ряды пролетариев, я стал гораздо более достойным человеком.
— Вы держитесь тех же взглядов, что и Стратфордский бард, сэр Родерик. «По делам достаются призы».
— Вот именно. Совершенно верно. Кстати, о призах: как насчет завтрашнего дня?
— Насчет завтрашнего дня, сэр Родерик?
— Дерби. Вам известно что-нибудь?
— Боюсь, что нет, сэр Родерик. Там кто только не принимает участие. Фаворит, насколько я знаю, Voleur [Летун (фр.)] мсье Буссака. Ставка вчера на вечерней перекличке была пятнадцать против двух и может сократиться до шести или даже пяти перед стартом. Однако данная лошадь немного мелковата и тонка в кости для столь сурового испытания. Впрочем, всем известны случаи, когда такие недостатки преодолевались. На память приходит Манна, победительница 25-го года, и Гиперион, тоже некрупная лошадка, которая побила прежний рекорд, принадлежавший Летучей Лисице, преодолев дистанцию за две минуты тридцать четыре секунды.
Рори взирал на него с глубоким уважением.
— Ну и ну, Дживс! Вы знаток.
— Хочется быть au courant [в курсе (фр.)] в этих делах, сэр. Они составляют, я бы сказал, существенную часть образования.
— Я, безусловно, еще поговорю с вами завтра, прежде чем сделаю ставку.
— Буду рад оказать вам услугу, сэр Родерик, — любезно отозвался Дживс и бесшумно потек вон из гостиной, оставив Рори в одиночестве переживать знакомое всем, кому случалось общаться с этим великим человеком, чувство соприкосновения с неким добрым, мудрым духом, в чьи надежные руки можно без колебаний передать все свои заботы.
Спустя минуту или две возвратилась Моника, вид у нее был немного загнанный.
— А вот и ты, старушка, — приветствовал ее муж. — Вернулась из путешествия? Отыскала она эту чертову галерею?
Моника безрадостно кивнула:
— Да. Но не прежде, чем потаскала нас по всему дому. Сначала она, по ее словам, потеряла влияние. Но все-таки это успех, через триста-то лет.
— Я только сейчас говорил Дживсу, что эта дамочка сильно не в себе. Как у нас говорят, с большим приветом. Кстати, почему это считается, что привет может довести человека до помешательства? Теперь, когда она заехала в нашу страну, ей скоро начнут, я думаю, приходить приветы и выгодные приглашения из Бедлама и прочих подобных заведений. А куда девался Билл?
— Не выдержал и сошел с дорожки. Испарился. Я думаю, пошел переодеваться к обеду.
— А в каком он был настроении?
— Глаза остекленелые, и вздрагивал при каждом шорохе.
— Ага, значит, все еще не успокоился. Похоже, он сильно разнервничался, наш Вильям. Но у меня возникла насчет старины Билла новая теория. Я больше не думаю, что его нервозность объясняется преследованием полиции, уже наступающей ему на пятки. Теперь я считаю, что все дело в этой работе, которую он выполняет для Сельскохозяйственного совета. Поначалу, как всякий новичок, он принялся за дело слишком старательно. Нашему брату, кто не привык работать, приходится учиться экономить силы, не выкладываться до конца, а оставлять кое-что про запас, ну, словом, ты меня понимаешь. Я всегда внушаю это своим подчиненным. Они обычно прислушиваются, но есть один малый, в секции «Все для малышей», ты не представляешь себе, как он старается. Если дальше так пойдет, он просто сгорит на работе, не дожив до собственного пятидесятилетия. О, а это еще кого мы тут видим?
В гостиную вошла высокая красивая девушка. Рори смотрел на нее с недоумением. Первоначальную мысль, что это тень леди Агаты, которой осточертели развалины часовни и захотелось побыть в обществе, он отбросил. Но в таком случае кто это может быть — оставалось неясным. Жена его, как всегда, оказалась более проницательной. Обратив внимание на фартучек и белую наколку на волосах, она сделала правильный вывод, что перед ними сказочное существо под названием горничная.
— Эллен? — удостоверилась Моника.
— Да, миледи. Я ищу его сиятельство.
— Он, я думаю, в своей комнате. Могу я чем-нибудь помочь?
— Там какой-то джентльмен спрашивает его сиятельство. Я видела, как он подъехал в автомобиле, а мистер Дживс был занят в столовой, поэтому я пошла, впустила его и проводила в утреннюю гостиную.
— Кто же это?
— Какой-то капитан Биггар, миледи.
Рори радостно хмыкнул:
— Капитан Биггар? Армейская косточка? Помнишь, Мук, в нашем детстве играли в такую игру: если есть пол-ковник, значит, должен быть и цел-ковник, то есть целый ковник. Кто дальше?
— Оставь, Рори, ты ведь уже не маленький.
— А-а, пасуешь? А вы, Эллен?
— Я не знаю, сэр.
— Вопрос: кто такой мор-ковник? Ответ: командир полка, который морит голодом своих солдат. Еще? Может быть, миссис Как-бишь-ее ответит? -обратился Рори навстречу входящей гостье.
Прекрасное лицо миссис Спотсворт сияло скромным торжеством.
— Вы уже сказали сэру Родерику? — поспешила справиться она.
— Да, сказала, — ответила Моника.
— Я отыскала Длинную галерею, сэр Родерик.
— Трижды ура, — отозвался Рори. — Продолжайте в том же духе, и скоро вы еще, глядишь, сумеете найти большой барабан в телефонной будке. Но отвлечемся на минуту. Вы не ответите на такой вопрос: если есть пол-ковник, где сидит ковник, который чином ниже?
Миссис Спотсворт посмотрела на него с недоуменем:
— Что за ковник? Я не понимаю.
— Не слушайте его, — вмешалась Моника. — В такие минуты он совершенно неопасен. Просто приехал какой-то капитан Биггар, вот он и завелся. Минута-другая, и он придет в себя.
Дивные глаза миссис Спотсворт округлились.
— Капитан Биггар?
— Ответ я подзабыл, — не отступался Рори. — Ничего, скоро вспомню. Гм-м-м… который чином ниже его…
— Капитан Биггар? — повторила миссис Спотсворт. И, обратившись к Эллен, спросила: — Такой крепкий джентльмен с довольно красным лицом?
— С очень красным лицом, — уточнила Эллен. Она во всем любила четкость.
Миссис Спотсворт схватилась за сердце:
— Какое чудо!
— Вы его знаете? — спросила Моника.
— Это мой очень старый, очень добрый друг. Я знала его еще когда… О, Моника, нельзя ли… вы не могли бы… пригласить его погостить здесь немного?
Моника встрепенулась, как старый боевой конь при звуке горна.
— Ну конечно, Розалинда. Как ваш друг, он наш друг. Прекрасная мысль.
— О, спасибо! — миссис Спотсворт обратилась к Эллен: — Где сейчас находится капитан Биггар?
— В утренней гостиной, мэм.
— Будьте добры, проводите меня туда прямо сейчас. Я должна его видеть.
— В эту дверь пожалуйте, мэм.
Миссис Спотсворт поспешно вышла, за ней последовала горничная Эллен. Рори с сомнением покачал головой:
— Ты уверена, что это разумно, Мук, старушка? Возможно, он совсем не нашего круга, какой-нибудь тип в котелке и галстуке на резинке.
Но Моника вся сияла.
— Не все ли равно, какой он тип? Это старый, близкий друг миссис Спотсворт, остальное неважно. Ой, Билл! — радостно воскликнула она, увидев входящего брата.
Билл явился во фраке, при белом галстуке-бабочке и белой манишке, прилизанные волосы его лоснились от каких-то заморских масел. Рори посмотрел на него с изумлением:
— Бог ты мой, Билл! Ты похож на живую картину «Великие любовники всех времен». Если ты воображаешь, что я сейчас побегу и тоже так выряжусь, то ошибаешься. Довольно с тебя будет старого черного галстука Кармойлов и мягкой белой рубашки. Я, конечно, понимаю, что ты задумал. Ты расфуфырился, чтобы произвести впечатление на миссис Спотсворт и оживить воспоминания о счастливых днях в Каннах. Но только смотри не переборщи, я тебе советую. Подумай о Джил. Если она узнает про тебя и эту Спотсворт…
Билл вздрогнул:
— Ты на что это намекаешь?
— Ни на что, это я просто так, на язык подвернулось.
— Не обращай на него внимания, Билл, — сказала Моника. — Человек бредит. Болтает всякую чушь. Джил — девушка разумная.
— Да и потом, — добавил Рори для полного успокоения, — это ведь все происходило до того, как ты обручился с Джил.
— Что — «все происходило»?
— Ничего, старина, абсолютно ничего.
— Мои отношения с миссис Спотсворт были чисты, как слеза.
— Ну конечно, само собой.
— У вас в «Харридже» продаются намордники, Рори? — спросила Моника.
— Намордники? А как же. В секции «Кошки, собаки и домашние зверушки».
— Придется купить для тебя намордник, чтобы ты молчал. Вообрази, что его здесь вообще нет, Билл, и послушай, что я тебе расскажу. Произошло нечто замечательное. Приехал старый друг миссис Спотсворт, и я пригласила его погостить у нас.
— Что еще за старый друг?
— Еще один любовник, надо полагать.
— Прекрати сейчас же, Рори. Ты что, не понимаешь, как это для нас великолепно, Билл? Мы оказали ей услугу, и она перед нами в долгу. Представляешь, как она теперь смягчится?
Восторженное настроение сестры передалось Биллу. Он ясно понял ее мысль.
— Да, ты права. Это большая удача.
— Правда? Нам здорово повезло. Она теперь будет как глина в твоих руках.
— Да, как мягкая глина. Молодчина, Маленький Мук! Сразу сообразила. А кто он такой, этот друг?
— Фамилия — Биггар. Капитан Биггар.
Билл невидящей рукой нашарил позади себя стул. По лицу его расползлась зеленоватая бледность.
— Что?! — вскрикнул он. — Капитан Би… би… би…
— Ага, вспомнил! — обрадованно возвестил Рори. — Где сидит тот, кто ниже чином? Ответ: в подполе, конечно, на то он и подпол-ковник. Я так и знал, что вспомню, — заключил он, очень довольный собой.
Глава VIII
Покойный А. Б. Спотсворт, которого, хоть он по-своему неплохо относился к жене, никак нельзя было считать дамским угодником или, скажем, сравнивать со средневековыми трубадурами, любил шутить, что, мол, секрет счастья и успеха состоит в том, чтобы при первой же возможности отделаться от женщин. Дайте прекрасному полу под зад коленкой, рассуждал он, стаскивая пиджак и доставая фишки для покера, и после этого можете пуститься во все тяжкие. Он часто повторял, что самый прекрасный и возвышающий душу миг — это когда по завершении обеда дамы гуськом выходят из столовой, оставляя мужчин одних предаваться мирным мужским разговорам.
Биллу Ростеру в девять часов вечера все того же беспокойного дня такая точка зрения показалась бы совсем неубедительной. Меньше всего его прельщал мирный мужской разговор с капитаном Биггаром. Он стоял и придерживал дверь, пропуская переходящих в гостиную миссис Спотсворт, Монику и Джил, а душу ему томило горькое чувство утраты и неведение того, что его ждет впереди. Примерно такие же кошки скребли бы на сердце у осажденного дикарями гарнизона, если бы прибывший на подмогу полк морской пехоты Соединенных Штатов вдруг сделал поворот кругом и замаршировал прочь.
А ведь до сих пор все шло так хорошо. Даже сам Билл, хоть и терзаемый муками совести, не находил в застольной беседе капитана Биггара ничего такого, к чему можно было бы придраться. На протяжении всего обеда, начиная с супа и кончая сардинками на поджаренных хлебцах, Белый Охотник придерживался только таких нейтральных тем, как знакомые вожди каннибалов и меры, которые следует принять, когда тебя обступили охотники за головами, вооруженные трубками с отравленными зарядами. Рассказал две довольно длинные и крайне скучные истории про каких-то своих приятелей Толстого Фробишера и Субадара. И сообщил Джил — на всякий случай, мало ли что — рецепт отличной мази от укусов аллигатора. Об обманщиках букмекерах, гонке преследования по открытой местности и регистрационных номерах автомобилей речь вообще не заходила.
Но теперь, когда дамы удалились и двое крепких мужчин — или трое, если считать Рори Кармойла, — остались с глазу на глаз, кто скажет, сколько еще может продлиться это благополучное положение дел? Хотя бы Рори не ляпнул сразу что-нибудь такое… что, мол, не интересуется ли капитан Биггар скачками?
— Капитан, вы не интересуетесь скачками? — произнес Рори, едва закрылась дверь.
С губ капитана Биггара сорвался стон, похожий на предсмертный хрип зебры. Билл, подскочивший на шесть дюймов вверх, угадал в нем глухой, безрадостный смех. У него и самого мелькнула было мысль разразиться чем-нибудь в таком же роде.
— Скачками? — еле выговорил капитан Биггар. — Интересуюсь ли я скачками? Ну, перемелите меня в мясорубке и заправьте луком!
Эту просьбу Билл, если бы мог, исполнил бы с радостью. Воспользовавшись таким кулинарным рецептом, он сразу разрешил бы все проблемы. Жаль, что ни одному вождю каннибалов, с которыми водился его гость, это не пришло в голову.
— Вечером состоится специальный банкет по случаю завтрашних скачек, -сказал Рори. — Я скоро вас оставлю и пойду смотреть телетрансляцию. Телевизор в библиотеке. Будут выступать все главные владельцы лошадей, обсуждать, у кого какие шансы. Разумеется, на самом-то деле никто из них ничего не знает. А днем сегодня были Дубки, вы случайно не присутствовали?
Капитан Биггар вздулся, как те удивительные рыбы на Флориде, которые раздуваются, если их пощекочешь.
— Присутствовал ли я на Дубках? Чанг сварк! Да, сэр, я там был. И если когда-нибудь человеку…
— Довольно живописная природа там, в Саутмолтоншире, вы не находите, капитан? — поспешил заметить Билл. — Ласкает взор, как говорится. В соседней с нами деревне, Лоуэр-Снодсбери, вы, наверно, обратили внимание, когда проезжали мимо…
— …если когда-нибудь человеку пережимали горло рукавом, черт побери, — продолжал свою тему капитан Биггар, который успел так раскраснеться, что, окажись сейчас случайно в столовой бык-другой, не обобраться бы беды, — то это мне сегодня в Эпсоме. Я прошел через горнило, как Седрах, Мисах и Навуходоносор или как там его… Мне всю душу завязали узлом и пропустили через отжим.
Рори сочувственно поцокал:
— Не везло?
— Сейчас я вам все расскажу.
— …там сохранилась прекрасная норманнская церковь, — гнул свою линию Билл, обмирая, но не сдаваясь, — которую очень…
— Начну с того, что, вернувшись на старую родину, я сошелся с очень знающими ребятами, которые разбираются в лошадях так, что дай Боже, отличают, как говорится, где у лошади начало, а где конец, и они дали мне несколько дельных подсказок. И вот сегодня…
— …которую очень высоко ценят специалисты по норманнским церквам, -не замолкал Билл. — Сам я плохо в них разбираюсь, но слышал, что там в притворе…
Капитан Биггар снова взорвался:
— О притворстве мне лучше не говорите! Йоги тулсирам джагинат! С первейшим из притворщиков я познакомился сегодня в Эпсоме, вздуйся он весь пузырями! Притворялся честным букмекером, а сам… Да, так я говорил, эти мои ребята время от времени подкидывали мне надежную информацию и сегодня посоветовали двойной: в скачке в два тридцать Люси Глиттерс и в Дубках Мамашу Уистлера.
— Поразительно, что Мамаша Уистлера пришла победительницей, — вставил Рори. — У нас в «Харридже» было общее мнение, что у нее ни малейших шансов.
— И что же? Люси Глиттерс пришла при ста к шести, а Мамаша Уистлера, как вы, наверно, слышали, — при тридцати трех к одному.
Рори был потрясен.
— То есть ваша двойная выиграла?
— Да, сэр.
— При таких ставках?
— При таких ставках.
— А сколько вы поставили?
— Пятерку на Люси Глиттерс и весь выигрыш на Мамашу Уистлера.
Рори вытаращил глаза:
— Бог ты мой! Ты слышишь, Билл? Вы выиграли приличный куш.
— Три тысячи фунтов.
— Ну, я вам скажу!.. Слыхали, Дживс?
Дживс внес в столовую кофе. У него был все тот же неизменно торжественный вид. Дживс, как и Билл, находил присутствие капитана Биггара невыносимым, но, в отличие от Билла, который весь дергался и суетился, Дживс сохранял сходство с хорошо воспитанной статуей.
— Сэр?
— Капитан Биггар выиграл в Дубках три тысячи фунтов.
— В самом деле, сэр? Результат, о котором приходится только мечтать.
— Да, — мрачно произнес капитан. — Я выиграл три тысячи фунтов, а букмекер с ними удрал.
Рори удивленно вздернул брови:
— Не может быть!
— Уверяю вас.
— Улизнул в лучах луны?
— Именно.
Рори был потрясен.
— Никогда не слышал такого безобразия! А вы слышали что-нибудь подобное, Дживс? Дальше уж некуда. Верно, Билл?
Билл как бы очнулся:
— Извини, Рори, я задумался о другом. Так что ты говорил?
— Бедняга Биггар отхватил сегодня в Дубках жирный дубль, а букмекер, свинья, взял и удрал, не выплатив ему трех тысяч фунтов.
Билл, естественно, пришел в ужас. Какой порядочный человек не придет в ужас, услышав такое?
— Боже милосердный! — воскликнул он. — Капитан, как это могло случиться? Букмекер убежал, вы сказали?
Биллу Ростеру в девять часов вечера все того же беспокойного дня такая точка зрения показалась бы совсем неубедительной. Меньше всего его прельщал мирный мужской разговор с капитаном Биггаром. Он стоял и придерживал дверь, пропуская переходящих в гостиную миссис Спотсворт, Монику и Джил, а душу ему томило горькое чувство утраты и неведение того, что его ждет впереди. Примерно такие же кошки скребли бы на сердце у осажденного дикарями гарнизона, если бы прибывший на подмогу полк морской пехоты Соединенных Штатов вдруг сделал поворот кругом и замаршировал прочь.
А ведь до сих пор все шло так хорошо. Даже сам Билл, хоть и терзаемый муками совести, не находил в застольной беседе капитана Биггара ничего такого, к чему можно было бы придраться. На протяжении всего обеда, начиная с супа и кончая сардинками на поджаренных хлебцах, Белый Охотник придерживался только таких нейтральных тем, как знакомые вожди каннибалов и меры, которые следует принять, когда тебя обступили охотники за головами, вооруженные трубками с отравленными зарядами. Рассказал две довольно длинные и крайне скучные истории про каких-то своих приятелей Толстого Фробишера и Субадара. И сообщил Джил — на всякий случай, мало ли что — рецепт отличной мази от укусов аллигатора. Об обманщиках букмекерах, гонке преследования по открытой местности и регистрационных номерах автомобилей речь вообще не заходила.
Но теперь, когда дамы удалились и двое крепких мужчин — или трое, если считать Рори Кармойла, — остались с глазу на глаз, кто скажет, сколько еще может продлиться это благополучное положение дел? Хотя бы Рори не ляпнул сразу что-нибудь такое… что, мол, не интересуется ли капитан Биггар скачками?
— Капитан, вы не интересуетесь скачками? — произнес Рори, едва закрылась дверь.
С губ капитана Биггара сорвался стон, похожий на предсмертный хрип зебры. Билл, подскочивший на шесть дюймов вверх, угадал в нем глухой, безрадостный смех. У него и самого мелькнула было мысль разразиться чем-нибудь в таком же роде.
— Скачками? — еле выговорил капитан Биггар. — Интересуюсь ли я скачками? Ну, перемелите меня в мясорубке и заправьте луком!
Эту просьбу Билл, если бы мог, исполнил бы с радостью. Воспользовавшись таким кулинарным рецептом, он сразу разрешил бы все проблемы. Жаль, что ни одному вождю каннибалов, с которыми водился его гость, это не пришло в голову.
— Вечером состоится специальный банкет по случаю завтрашних скачек, -сказал Рори. — Я скоро вас оставлю и пойду смотреть телетрансляцию. Телевизор в библиотеке. Будут выступать все главные владельцы лошадей, обсуждать, у кого какие шансы. Разумеется, на самом-то деле никто из них ничего не знает. А днем сегодня были Дубки, вы случайно не присутствовали?
Капитан Биггар вздулся, как те удивительные рыбы на Флориде, которые раздуваются, если их пощекочешь.
— Присутствовал ли я на Дубках? Чанг сварк! Да, сэр, я там был. И если когда-нибудь человеку…
— Довольно живописная природа там, в Саутмолтоншире, вы не находите, капитан? — поспешил заметить Билл. — Ласкает взор, как говорится. В соседней с нами деревне, Лоуэр-Снодсбери, вы, наверно, обратили внимание, когда проезжали мимо…
— …если когда-нибудь человеку пережимали горло рукавом, черт побери, — продолжал свою тему капитан Биггар, который успел так раскраснеться, что, окажись сейчас случайно в столовой бык-другой, не обобраться бы беды, — то это мне сегодня в Эпсоме. Я прошел через горнило, как Седрах, Мисах и Навуходоносор или как там его… Мне всю душу завязали узлом и пропустили через отжим.
Рори сочувственно поцокал:
— Не везло?
— Сейчас я вам все расскажу.
— …там сохранилась прекрасная норманнская церковь, — гнул свою линию Билл, обмирая, но не сдаваясь, — которую очень…
— Начну с того, что, вернувшись на старую родину, я сошелся с очень знающими ребятами, которые разбираются в лошадях так, что дай Боже, отличают, как говорится, где у лошади начало, а где конец, и они дали мне несколько дельных подсказок. И вот сегодня…
— …которую очень высоко ценят специалисты по норманнским церквам, -не замолкал Билл. — Сам я плохо в них разбираюсь, но слышал, что там в притворе…
Капитан Биггар снова взорвался:
— О притворстве мне лучше не говорите! Йоги тулсирам джагинат! С первейшим из притворщиков я познакомился сегодня в Эпсоме, вздуйся он весь пузырями! Притворялся честным букмекером, а сам… Да, так я говорил, эти мои ребята время от времени подкидывали мне надежную информацию и сегодня посоветовали двойной: в скачке в два тридцать Люси Глиттерс и в Дубках Мамашу Уистлера.
— Поразительно, что Мамаша Уистлера пришла победительницей, — вставил Рори. — У нас в «Харридже» было общее мнение, что у нее ни малейших шансов.
— И что же? Люси Глиттерс пришла при ста к шести, а Мамаша Уистлера, как вы, наверно, слышали, — при тридцати трех к одному.
Рори был потрясен.
— То есть ваша двойная выиграла?
— Да, сэр.
— При таких ставках?
— При таких ставках.
— А сколько вы поставили?
— Пятерку на Люси Глиттерс и весь выигрыш на Мамашу Уистлера.
Рори вытаращил глаза:
— Бог ты мой! Ты слышишь, Билл? Вы выиграли приличный куш.
— Три тысячи фунтов.
— Ну, я вам скажу!.. Слыхали, Дживс?
Дживс внес в столовую кофе. У него был все тот же неизменно торжественный вид. Дживс, как и Билл, находил присутствие капитана Биггара невыносимым, но, в отличие от Билла, который весь дергался и суетился, Дживс сохранял сходство с хорошо воспитанной статуей.
— Сэр?
— Капитан Биггар выиграл в Дубках три тысячи фунтов.
— В самом деле, сэр? Результат, о котором приходится только мечтать.
— Да, — мрачно произнес капитан. — Я выиграл три тысячи фунтов, а букмекер с ними удрал.
Рори удивленно вздернул брови:
— Не может быть!
— Уверяю вас.
— Улизнул в лучах луны?
— Именно.
Рори был потрясен.
— Никогда не слышал такого безобразия! А вы слышали что-нибудь подобное, Дживс? Дальше уж некуда. Верно, Билл?
Билл как бы очнулся:
— Извини, Рори, я задумался о другом. Так что ты говорил?
— Бедняга Биггар отхватил сегодня в Дубках жирный дубль, а букмекер, свинья, взял и удрал, не выплатив ему трех тысяч фунтов.
Билл, естественно, пришел в ужас. Какой порядочный человек не придет в ужас, услышав такое?
— Боже милосердный! — воскликнул он. — Капитан, как это могло случиться? Букмекер убежал, вы сказали?