Вудхауз Пэлем Гринвел. Сэм стремительный

   — Ну так я ограничусь. Хватит с меня этих… как их там?… недоразумений.
   — Доблестные слова, Фарш. Как твои ноги?
   — Ноги как ноги. Я об ее матери думаю.
   — По-моему, ты только о ее матери и думаешь. Ты уверен, что выбрал в этой семье ту, которая тебе требуется?
   Фарш опять остановился. Лицо его было лицом человека, чья душа превратилась в поле битвы.
   — Сэм, ее мать хочет поселиться с нами, когда мы поженимся.
   — А почему бы и нет?
   — Ты ж ее не видел, Сэм! Нос крючком, а глаза будто у укротителя самых диких зверей. А с другой стороны…
   Битва явно возобновилась.
   — Ну что же… — сказал Фарш и призадумался. — Дело надо со всех сторон обмозговать, знаешь ли.
   — Вот именно.
   — И вот о чем надо подумать: она говорит, что купит нам пивную.
   — Пивные — всегда пивные, — согласился Сэм.
   — А мне всегда хотелось иметь собственную пивную.
   — Тогда я не стал бы колебаться.
   Фаршу вдруг открылась поэтическая сторона его мечты:
   — Моя маленькая Клара за стойкой будет смотреться — пальчики оближешь. Наливает кружки, выкликает: «Время, джентльмены, время!» Ты только представь, как она пену с кружек обтирает, а?
   Он погрузился в экстатическое молчание и не произнес больше ни слова, пока Сэм провожал его через черный ход «Сан-Рафаэля» на кухню.
   А там, правильно заключив, что священное зрелище воссоединенных любящих сердец не для посторонних глаз, Сэм отвернулся, аккуратно положил брюки мистера Моллоя на стол и направился в гостиную.

3

   Первое, что он услышал, открывая дверь, был голос Кей.
   — Мне все равно, — говорила она. — Я просто этому не верю.
   Он вошел и обнаружил, что она адресовала эти слова своему дяде, мистеру Ренну, и седобородому Корнелиусу. Эти двое стояли рядом у камина, смущенно понурясь, как мужчины, неосторожно вступившие в спор с женщиной. Мистер Ренн теребил галстук, а мистер Корнелиус смахивал на друида, объясняющегося со вдовой покойной жертвы.
   При появлении Сэма воцарилась неловкая тишина.
   — Привет, мистер Ренн, — сказал Сэм. — Добрый вечер, мистер Корнелиус.
   Мистер Ренн поглядел на мистера Корнелиуса. Мистер Корнелиус поглядел на мистера Ренна.
   «Скажите что-нибудь, — требовали глаза мистера Корнелиуса. — Вы ее дядя».
   «Нет, вы скажите что-нибудь, — парировали глаза мистера Ренна. — У вас есть седая борода».
   — Прощу прощения, что задержался, — Сэм сказал Кэй. — Небольшие домашние неприятности. Я застал джентльмена за ограблением моего дома.
   — Что?!
   — Там была еще и дама, но она как раз уходила.
   — Дама!
   — Ну, назовем ее молодой представительницей женского пола.
   Кей обернулась к мистеру Ренну. В ее глазах загорался свет, который сияет в глазах девушек, обретших право сказать пожилому родственнику: «А что я говорила?» Мистер Ренн уклонился от ее взгляда, мистер Корнелиус пощипывал бороду и всем своим видом выражал изумление.
   — За ограблением? Но что там грабить?
   — Вот это-то и ставит меня в тупик. Эту парочку «Мон-Репо» вроде бы страшно интересует. Несколько дней назад они явились с предложением купить у меня дом, а теперь я их поймал за ограблением.
   — Боже мой! — вскричал мистер Корнелиус. — Неужели! Может ли это быть?
   — Меня бы не удивило, — сказал Сэм. — Вполне может. Но что?
   — Вы помните, мистер Шоттер, как я, когда мы беседовали об аренде «Мон-Репо», упомянул, что одно время там жил знаменитый преступник?
   —Да.
   — По фамилии Фингласс. Вы помните Фингласса, Ренн?
   — Нет. Видимо, я тогда еще не переехал сюда.
   — А когда вы переехали?
   — Три с половиной года назад.
   — А! Так это было еще до вашего времени. Этот человек украл из Ново-Азиатского банка ценных бумаг на сумму около четырехсот тысяч фунтов. Арестовать его не удалось, и, видимо, он покинул страну. Все это изложено в моей истории Вэлли-Филдз. Может ли быть, что Фингласс спрятал боны в «Мон-Репо» и не сумел за ними вернуться?
   — Святые слова! — в восторге воскликнул Сэм.
   — Тогда стремление этих людей проникнуть в дом становится понятным.
   — Да конечно же! — сказала Кей.
   — Выглядит весьма вероятным, — сказал мистер Корнелиус. — Он высокий, худой и сильно косит на левый глаз?
   — Нет. Лицо такое квадратное.
   — Значит, это не сам Фингласс. Видимо, какой-то другой преступник, какой-нибудь его сообщник, который узнал от него, что боны спрятаны в доме. Жаль, что я не захватил мою «Историю», — сказал мистер Корнелиус. — В ней несколько страниц посвящены Финглассу.
   — Знаете что, — сказал Сэм. — Сходите за ней.
   — Сходить?
   — Да, конечно.
   — Ну хорошо. Вы пойдете со мной, Ренн?
   — Конечно, пойдет, — горячо сказал Сэм. — Мистер Ренн с удовольствием подышит свежим воздухом.
   И он с большим удовлетворением услышал, как передняя дверь захлопнулась за избыточными членами их небольшого общества.
   — Просто поразительно! — сказала Кей.
   — Да, — согласился Сэм, придвигая свой стул поближе. — И главное в этом деле…
   — А что с этим грабителем?
   — Все в порядке. Я оставил его в гостиной.
   — Но он же сбежит.
   — Ну, нет.
   — Почему?
   — Не сбежит, и все.
   — Но ему достаточно просто выйти в дверь!
   — Да, но он этого не сделает. — Сэм придвинул стул еще ближе. — Я говорил, что главное в этом деле следующее: теперь я смогу жениться и обеспечить мою жену всем необходимым.
   — Вы думаете на ком-то жениться?
   — Я думаю только об этом. А теперь взгляните на дело под таким углом. Банк, наверное, выплатит в награду за возвращение своего добра десять процентов. Но даже пять процентов составляют кругленькую сумму. Таким образом, финансовая сторона устроена. Так что…
   — Вы, кажется, совершенно убеждены, что найдете эти бумаги.
   — Найду, не беспокойтесь. Если они там…
   — Да, но если их там нет?
   — Я абсолютно уверен, что они там. Так что давайте займемся нашими планами. Купим где-нибудь ферму, как по-вашему?
   — У меня нет никаких возражений против того, чтобы вы купили ферму.
   — Я сказал «мы». Мы купим ферму, устроимся там и доживем до почтеннейшей старости на молоке, меде и плодах земных. Вы будете носить домотканые платья, я отращу бороду. Будем держать собак, голубей, кошек, овец, домашнюю птицу, лошадей, коров и черепаху для сада. Отлично для слизней, — пояснил Сэм.
   — По-моему, очень для них скверно. А вы любите черепах?
   — Вы разве нет?
   — Не очень.
   — В таком случае, — великодушно согласился Сэм, — черепаху мы устраним.
   — Что-то вроде детективного романа «Устранение черепахи».
   — Продолжим. Итак, ферма. Чудесно! Но где? Вы уроженка Уилтшира и, без сомнения, предпочтете это графство. Я не могу купить для вас Мидуэйз. Боюсь, это мне не по карману, разве что, обдумав все, я решу ничего банку не возвращать, но это мы обсудим после. Так нет ли старинного, увитого жимолостью домика из серого камня где-нибудь на просторах прославленного брэддокского поместья?
   — Боже мой!
   — Что случилось?
   — Вы сказали, что оставили этого человека у себя в гостиной.
   — Ну и?
   — Я вдруг вспомнила, что десять минут назад послала Уиллоуби в «Мон-Репо» узнать, что вас задержало! И сейчас его, возможно, убивают!
   — Не думаю. Так вернемся к тому, о чем я говорил…
   — Вы должны сейчас же пойти и посмотреть, что там делается!
   — Вам действительно кажется, что это необходимо?
   — Конечно!
   — Ну хорошо.
   Сэм неохотно встал. Жизнь, решил он брюзгливо, состоит из нескончаемых прерываний. Он направился к парадной двери «Мон-Репо» и открыл ее своим ключом. Едва он вошел, до него из гостиной донесся рокот голосов. Он постучал, и секунду спустя к нему вышел мистер Брэддок, словно бы несколько растерянный.
   — А, это ты, Сэм! Я как раз собрался сбегать за тобой.
   — Что-то не так?
   — Это зависит от того, что ты подразумеваешь под «не так». — Мистер Брэддок тщательно притворил за собой дверь гостиной. — Ты знаком с лордом Тилбери?
   — Естественно, я знаком с лордом Тилбери.
   — Ну так он там, — сообщил Уиллоуби Брэддок, с благоговейным ужасом ткнув большим пальцем в сторону гостиной. — И на нем нет брюк.

25. Сэм узнает что-то очень плохое

   Сэм испустил крик, исполненный неизбывной горечи. Какой стратег сохранит хладнокровие, когда мелкая непредвиденная случайность расстроит все его тщательно продуманные планы? Единственное, чего он не предусмотрел, была возможность, что в его отсутствие в «Мон-Репо» забредет какой-нибудь брюконоситель и снабдит мистера Моллоя средством для побега.
   — Значит, он сбежал, я полагаю? — сказал он угрюмо.
   — Нет, он там, — сказал мистер Брэддок. — В гостиной.
   — Тот человек, хотел я сказать.
   — Какой человек?
   — Другой человек.
   — Какой другой человек? — спросил мистер Брэддок, чьи интеллектуальные ресурсы были истощены всем, что ему довелось пережить в этот день.
   — А, не важно! — нетерпеливо отмахнулся Сэм. — С какой, собственно, стати лорд Тилбери заявился сюда, черт бы
   его побрал!
   — Наверное, хотел увидеть тебя по какому-нибудь поводу, — предположил мистер Брэддок.
   — А тебе он не сказал?
   — Нет. Собственно говоря, мы болтали в основном о брюках. У тебя случайно не найдется запасной пары?
   — Конечно, есть. Наверху.
   — В таком случае, — проникновенно сказал мистер Брэддок, — мне бы хотелось, чтобы ты их достал и отдал ему. Старичок последние десять минут добивался, чтобы я одолжил ему мои, а это никак не возможно. Мне надо будет скоро вернуться в город и переодеться к обеду, и говори что хочешь, но человек, который без брюк мчится по улицам в открытом двухместном автомобиле, выглядит эксцентрично.
   — Дернуло же этого дурака прийти сюда именно в это время! — сказал Сэм, все еще не оправившийся от нежданного удара судьбы. — Но что, собственно, произошло?
   — Ну, от него трудно добиться ясности, но, насколько я понял, этот твой повар, тот, который обозвал меня братом, видимо, совсем свихнулся. Старик Тилбери позвонил в дверь, подождал, а тут этот тип открыл ее, и старик Тилбери вошел. Глядит и видит, что на нем абсолютно нет брюк.
   — И конечно, это показалось ему странным?
   — Вроде бы у него не было времени думать над этим, потому что тот сразу навел на него пистолет.
   — У него не было пистолета.
   — Ну, старик Тилбери утверждает, что он целился в него чем-то из кармана.
   — Пальцем или трубкой.
   — Да не может быть! Правда? — Голос мистера Брэддока преисполнился изумления и восторга. — Значит, так? Ловкая штука!
   — Когда я его изловил, пистолета у него не было, не то он бы взял на прицел меня. А дальше что было?
   — То есть как — изловил его?
   — Я застукал его на ограблении моего дома.
   — Так тип, который обозвал меня братом, взломщик?! -вскричал пораженный удивлением мистер Брэддок. — А я думал, он работает у тебя.
   — Нет, не работает. А дальше что?
   — Ну, он обезбрючил старика Тилбери. Потом надел его брюки и бежать. Старик Тилбери в этот момент вроде бы сказал: «Эй! А как же я?» Или что-то в этом роде. А тип ответил: «Это уж на ваше усмотрение» — и исчез в ночи. Когда я вошел, старик Тилбери был в гостиной в юбочке шотландского горца, только из газеты, и словно бы не очень радовался жизни.
   — Ну, пошли к нему.
   — Только не я, — отрекся мистер Брэддок. — Десяти минут с ним мне достаточно. И мне пора мчаться в город. Я же обедаю в гостях. И к тому же он хочет видеть тебя, а не меня.
   — Интересно, зачем я ему понадобился?
   — Наверное, дело важное. Не то бы он сюда не кинулся. Ну, мне пора, старина. Не буду отнимать у тебя времени. Спасибо за очень приятный день.
   Уиллоуби Брэддок откланялся, а Сэм поднялся в спальню, взял серые брюки спортивного покроя, спустился вниз и вошел в гостиную.
   Он не думал, что найдет своего гостя в настроении, близком к солнечному, но не был готов к взгляду, пылающему ненавистью и враждой, который прожег его насквозь, едва он вошел. Казалось даже, будто лорд Тилбери считает, что в тягостных происшествиях последней четверти часа повинен Сэм.
   — Явились! — объявил лорд Тилбери.
   Он застенчиво укрывался за кушеткой, но теперь, заметив брюки, перекинутые через руку Сэма, лихорадочно рванулся вперед, сдернул их, надел, что-то хрипло бормоча себе под нос, а затем выпрямился во весь рост и снова посмотрел на своего гостеприимного хозяина с тем же воинствующим омерзением.
   Казалось, он остро ощущал, что выглядит не слишком авантажно. Сэм был длинноног, но Природа, снабдив лорда Тилбери внушительным мозгом, о его нижних конечностях не позаботилась. Одолженные брюки мели пол, складываясь гармошкой на лодыжках. Глядя на него, Сэм не удержался от одобрительной, хотя и слабой улыбки.
   Но лорд Тилбери ее заметил, и его ярость достигла той степени, когда кипящий гнев превращается в подобие ледяного спокойствия.
   — Вам смешно, — сказал он сквозь зубы.
   — Нет-нет! Просто вспомнил кое-что.
   — Хр-р! — сказал лорд Тилбери.
   Сэм понял, что ему следует начать с откровенного умиротворяющего объяснения. После этого — и только после этого — он сможет начать расследование причины, почему его милость оказал ему честь своим визитом.
   — Субъект, который украл ваши брюки…
   — У меня нет желания обсуждать его, — надменно перебил лорд Тилбери. — Тот факт, что вы выбрали в слуги сумасшедшего, меня нисколько не удивляет.
   — Он не мой слуга, а грабитель.
   — Грабитель? Бродящий по дому, где ему вздумается? Вы
   знали, что он тут?
   — Ну да. Я его застукал, заставил его снять брюки и пошел в соседний дом выпить чаю.
   Лорд Тилбери медленно выпустил из легких накопившийся там воздух.
   — Вот как? Вы пошли в соседний дом выпить чаю?
   — Да.
   — Оставив этого… этого преступника…
   — Я же знал, что он не удерет. Я все рассчитал. То, что вы заглянете ко мне, было непредвиденной роковой случайностью. Вы хотели о чем-то со мной поговорить? — осведомился Сэм, чувствуя, что чем скорее завершится их беседа, тем она окажется приятнее.
   Лорд Тилбери надул щеки и несколько секунд стоял так, словно готовящийся к извержению вулкан. В недавних треволнениях он совсем забыл о трагедии, заставившей его поспешить в «Мон-Репо».
   — Да, хотел, — сказал он и еще секунду подымился. — Начну с того, — начал он, — что ваш дядя мистер Пинсент, когда отправил вас сюда вступить в число моих сотрудников, практически поместил меня in loco parentis ^[20] по отношению к вам.
   — Превосходная мысль, — сказал Сэм учтиво.
   — Отвратительнейшая мысль! По меньшей мере чудовищно требовать от занятого человека, чтобы он взял на себя заботы об индивиде с характером настолько причудливым, настолько недисциплинированным, настолько… хм… эксцентричным, что для него трудно найти другое слово, кроме как сумасшедший.
   — Сумасшедший? — переспросил Сэм, глубоко раненный несправедливостью этих жестоких слов. От начала и до конца он не мог припомнить ни единого своего поступка, который не вдохновлялся бы и не диктовался бы требованиями чистого разума. — Кто? Я?
   — Да, вы! Возлагать подобную ужаснейшую ответственность на кого-либо недопустимо, и я согласился только из-за… э…
   — Я знаю. Дядя мне объяснил, — сказал Сэм, стараясь помочь ему докончить фразу. — Вы сделали ему деловое предложение, ну и хотели подлизаться.
   Лорд Тилбери не изъявил ни малейшей благодарности за эту любезную подсказку.
   — Ну так, — объявил он с горечью, — возможно, вам будет небезынтересно узнать, что сделка, на которую вы сослались, сорвалась.
   — Мне очень жаль, — сочувственно сказал Сэм. — Не повезло! Боюсь, мой дядя не из тех, с кем легко вести дела.
   — Сегодня утром я получил от него каблограмму с сообщением, что он передумал и не сможет пойти мне навстречу в этом деле.
   — Жаль, жаль, — сказал Сэм. — Нет, я правда искренне сожалею.
   — И исключительно по вашей вине, как, возможно, вам будет приятно узнать.
   — По моей? Но что я такого сделал?
   — Я скажу вам, что вы такого сделали. Мистер Пинсент ответил на мою каблограмму, в которой я поставил его в известность, что вы находитесь в процессе завязывания интрижки с девушкой…
   —Что?!
   — Не трудитесь отрицать. Я собственными глазами видел, как вы завтракали с ней в «Савое», и мне известно, что нынче днем вы водили ее в театр.
   — Вы же не… вы же не можете подразумевать мисс Деррик?
   — Разумеется, я подразумеваю мисс Деррик.
   Сэма настолько ошарашило, что отыскался некто, способный назвать, возможно, самую великую, самую прекрасную любовь за всю историю мира «завязыванием интрижки», что он онемел и вытаращил глаза.
   — Я телеграфно оповестил об этом мистера Пинсента и запросил инструкции.
   — Вы… вы… что? — Паралич, временно сковавший Сэма, исчез, сметенный в небытие волной человекоубийственной ярости. — Вы хотите сказать, что у вас хватило… хватило духа… наглости… — Он захлебнулся. Свои редкие приступы гнева он обычно разряжал, тотчас переходя от слов к поступкам, и теперь разочарованно оглядел лорда Тилбери, скорбя, что телосложение и возраст автоматически исключают владельца издательства «Мамонт» из числа кандидатов на оскорбление действием, сопряженным с членовредительством. — Вы хотите сказать мне… — Он несколько раз судорожно сглотнул. При мысли, что этот гнусный коротышка шпионил за Кей, а теперь пачкает ее омерзительными намеками, он почувствовал, что общепринятые слова тут бессильны.
   — Я сообщил мистеру Пинсенту, что вы вступили в тайную любовную связь, и осведомился, как мне поступить.
   На Сэма снизошло озарение, и он как бы вновь пережил сцену, разыгравшуюся в его присутствии за люком машинного отделения грузового судна «Араминта» на третьи сутки после отплытия из Нью-Йорка. Мечтательный матрос первого класса, грезя не то о родном доме, не то о кружке пива, в рассеянии попятился и отдавил ногу боцмана, который пересекал палубу с полным ведром краски в руке. И боцман, переводя дух, сконденсировал свои чувства в два эпитета — до того эластичные и всеобъемлющие, что они, будучи точнейшим описанием матроса первого класса, оказались равно применимыми к лорду Тилбери. Сэму даже почудилось, что их изобрели именно для блага лорда Тилбери.
   Еще секунду назад он оплакивал бессилие просто слов. Но это были не просто слова, они были словесным динамитом.
   — Ты то-то и то-то! — сказал Сэм. — Ты такой-то и такой-то!
   Матросы, закаленные ранними тренировками и долгой привычкой, воспринимают поношения с полным равнодушием. У лорда Тилбери такого преимущества не было. Он отскочил, словно ошпаренный струей кипятка.
   — Ты злокачественный прыщ! — сказал Сэм. Он подошел к двери и открыл ее. — Вон!
   Если бывает такой случай, когда человек с полным на то правом может воскликнуть «сэр!», то именно он выпал лорду Тилбери, который, конечно, употребил бы его, сохрани он дар речи. Однако с тех пор, как к нему обращались подобным образом, миновало около четверти века, и его ошарашило.
   — Вон! — повторил Сэм. — Какого черта, — добавил он брезгливо, — вы тут торчите, только воздух отравляете!
   Лорд Тилбери не испытывал желания вступать в словесную битву со столь искушенным противником. Пошатываясь, он выскочил в прихожую, а серые брючины вихрились над его стопами. Однако у входной двери он вдруг вспомнил, что он еще не выстрелил самым весомым снарядом из своего арсенала. Он обернулся, как затравленный олень.
   — Погодите! — вскричал он. — Я могу добавить…
   — Нет, не можете! — сказал Сэм.
   — Я хотел бы добавить…
   — Живей-живей!
   — Я настаиваю на том, чтобы поставить вас в известность, — завопил лорд Тилбери, поддергивая брюки морским жестом, — вот о чем: в каблограмме ваш дядя предлагает вам вернуться в Америку на первом же пароходе.
   Сэм собирался при любых обстоятельствах сохранять стальную непреклонность, но это сообщение поколебало ее. Он на половине оборвал оскорбительное фырканье, которое должно было живописно проиллюстрировать его точку зрения на способность лорда Тилбери отравлять воздух, и тупо уставился на него.
   — Он это предложил?
   — Да, предложил.
   Сэм задумчиво поскреб подбородок, и лорд Тилбери приободрился.
   — И, — продолжал он, — поскольку, как я могу легко себе представить, молодой человек вашего интеллектуального уровня способен находить средства к существованию, только паразитируя на богатых родственниках, вы, предвижу, исполните его желание. На случай, если вы еще воображаете, будто состоите в штате Тилбери-Хауса, я выведу вас из заблуждения. Вы в нем не состоите.
   Сэм промолчал, и лорд Тилбери, воспряв духом и убедившись, что в словесных битвах есть своя приятность, если брать в них верх, продолжал:
   — Я взял вас только из любезности к вашему дяде. Ваши собственные качества не заслужили бы вам в Тилбери-Хаусе даже места рассыльного. Я говорю, — повторил он громче, -что не взял бы вас и в рассыльные, если бы не хотел оказать услугу мистеру Пинсенту.
   Сэм очнулся от своего транса.
   — Вы еще здесь? — осведомился он с досадой.
   — Да, я еще здесь. И позвольте сказать вам…
   — Послушайте, — перебил Сэм, — если через две секунды вы еще будете торчать тут, я заберу свои брюки назад.
   У каждого Ахиллеса есть своя пята. Из всех возможных угроз, к каким мог бы прибегнуть Сэм, возможно, лишь эта была способна пронять лорда Тилбери в опасно возбужденном и враждебном состоянии духа. Мгновение он стоял, раздуваясь как мыльный пузырь, затем выскользнул наружу, и дверь за ним захлопнулась.
   Когда лорд Тилбери остановился на песке перед порталом «Мон-Репо», перед ним замаячила темная фигура. Возле этой фигуры крутилась другая, еще более темная.
   — Добрый вечер, сэр.
   Во мраке лорд Тилбери различил, что к нему обращается блюститель порядка, и ничего не ответил. Он был не в настроении беседовать с полицейскими.
   — Привел вашу собаку, сэр, — добродушно сообщил полицейский. — Кружила в конце улицы.
   — Это не моя собака, — процедил лорд Тилбери сквозь сжатые зубы, отражая попытки Эми броситься ему на шею с обычной ее игривостью.
   — Вы тут не проживаете, сэр? Просто заглянули по-соседски? Так-так. Я бы хотел узнать, — сказал полицейский, — никто из моих товарищей не обращался к вам по поводу, значит, этого концерта в поддержку благотворительнорганизации, которая не только заслуживает всяческой поддержки сама по себе, но и связана с объединением людей, кому вы, как домонаниматель, первым…
   — Х-р-р-р! — сказал лорд Тилбери.
   Он выскочил за калитку и побрел по Берберри-роуд, а серые брючины с музыкальным шуршанием мели асфальт. Вслед ему, слабея, летел голос неутомимого полицейского:
   — Благотворительнорганизациямнойпомянутая…
   Из тьмы ночной посланцем небес выползло такси. Лорд Тилбери влился внутрь и поник на сиденье, утратив последние силы.

26. Сэм узнает что-то очень хорошее

   Кей вышла в сад «Сан-Рафаэля». Его уже окутала тьма, и мир наполнился сладкими влажными ароматами осенней ночи. Кей постояла, вдыхая их, и ей взгрустнулось. Это были запахи Мидуэйза. Именно таким ей лучше всего запомнился Мидуэйз — сумрак, окутывающий клумбы, деревья, роняющие капли росы, фимиам, возносящийся от плодородной земли к небесам в россыпях звезд.
   Она зажмурилась и на миг словно перенеслась туда, но затем с улицы донеслось посвистывание, прогромыхал поезд, и видение исчезло.
   Легкое благоухание горящего табака коснулось ее ноздрей, и на лужайке за изгородью она увидела красное мерцание трубки.
   — Сэм! — позвала она.
   Под его ногами захрустел песок, и он пошел к изгороди навстречу ей.
   — По-вашему, это хорошо? — сказала Кей. — Почему вы не вернулись?
   — Мне надо было кое о чем подумать.
   — Уиллоуби заскочил на минутку и рассказал мне довольно-таки бессвязную историю. Так грабитель удрал?
   — Да.
   — Бедный лорд Тилбери! — сказала Кей, и у нее вырвался серебристый смешок.
   Сэм промолчал.
   — Да, кстати, что ему было нужно?
   — Пришел сообщить мне, что получил каблограмму от моего дяди с требованием, чтобы я немедленно возвращался.
   Кей тихонько ахнула. Наступило молчание. Потом она сказала:
   — Назад в Америку?
   — Да.
   — Немедленно?
   — Пароход отплывает в среду.
   — Неужели прямо в эту среду? — Да.
   Вновь наступило молчание. Ночь была исполнена такой тишины, будто время обратилось вспять и Вэлли-Филдз вновь превратился в уединенную деревушку, какой был двести лет назад.
   — И вы уедете?
   — Наверное.
   Издалека донеслось покряхтывание поезда, одолевающего крутой подъем Синденгем-Хилл. Странное тоскливое чувство овладело Кей.
   — Да, полагаю, вам придется уехать, — сказала она. — Вам ведь нельзя поссориться с дядей?
   Сэм беспокойно дернулся, его пальцы царапнули изгородь.
   — Дело не в этом, — сказал он.
   — Но ведь ваш дядя очень богат, правда?
   — Какое это имеет значение? — Голос Сэма дрогнул. — Лорд Тилбери весьма любезно сообщил мне, что средства к существованию я способен находить, только паразитируя на моем дяде, но мне бы не хотелось, чтобы и вы так думали.
   — Но… тогда почему же вы едете? Сэм судорожно сглотнул:
   — Я скажу вам, почему я еду. Просто потому, что буду ли я в Нью-Йорке или еще где-то, значения не имеет. Будь хоть малейшая надежда, что, оставшись здесь, я смог бы добиться, чтобы… чтобы вы вышли за меня… — Его пальцы снова царапнули изгородь. — Конечно, я знаю, что надеяться мне не на что. Вы, я знаю, не воспринимаете меня серьезно. Я не питаю о себе никаких иллюзий. И я знаю, как выгляжу в ваших глазах. Неуклюжий тип, сам себе подставляющий ножку, довольно забавный, когда вы в настроении. Но я не в счет. Я ничего не стою. (Кей сделала в темноте какое-то движение, но ничего не сказала.) Вы думаете, я трепло, и ничего больше. Ну так я хочу, чтобы вы знали одно: то, что я чувствую к вам, — серьезно, а не трепотня. Я грезил, глядя на фотографию, еще когда не познакомился с вами. А когда познакомился, то понял твердо — только вы, и навсегда. Я знаю, что безразличен вам и вы никогда ко мне ничего не почувствуете. С какой стати? Что во мне могло бы понравиться вам? Я же просто…