Страница:
Не обращая внимания на охранников, которые появились из-за дома, чтобы не подпустить их ближе, конюх продолжал невозмутимо идти своей дорогой, пока не оказался перед пологом шатра. Эштон приветствовал его широкой улыбкой, и они обменялись рукопожатием. Потом Эштон что-то сказал и конюх, кивнув, последовал за ним на заранее приготовленное место неподалеку от границы, разделяющей его владения и узенькой дорожкой, которую он выделил Малькольму для проезда. Охранники, не спускавшие с них глаз, обменялись тревожными взглядами и ринулись вперед, чтобы не допустить вторжения на вверенную им территорию. Все это время, пока незнакомец демонстрировал Эштону лошадь, Ленора стояла на веранде, но теперь ей стало плохо видно, что происходит. Подхватив пышные юбки, она бросилась бегом вниз по ступенькам, туда, где возле кобылы столпились мужчины … по одну сторону — охранники, по другую — лошадь, Эштон и конюх. Один из сторожей бросил взгляд через плечо и заметил бегущую к ним Ленору. Он преградил ей дорогу, и Эштон уже сделал шаг вперед, готовый прийти ей на помощь, но Ленора, не останавливаясь, бросила на охранника уничтожающий взгляд.
— Вы немедленно уступите мне дорогу, — произнесла она тихо, но твердо, — или я буду вынуждена пройти мимо вас, через вас или даже сквозь вас, как вам больше нравится. Если же вы попробуете меня задержать, то вам придется применить силу. Иначе мне будет очень трудно удержаться от искушения спустить с вас шкуру своими ногтями, причем начну я с лица и первым делом выцарапаю вам глаза. Я ясно выражаюсь?
Эштон одобрительно хмыкнул, заметив, как один из охранников в остолбенении уставился на своего приятеля, явно рассчитывая на поддержку, но тот предпочел промолчать. Одно дело — ввязаться в драку с мужчиной, и совсем другое — перейти дорогу разъяренной женщине. Что-то пробормотав себе под нос, он предпочел отступить и дать ей дорогу.
— Ох, Эштон, она просто красавица! — восторженно воскликнула Ленора. Не обращая внимания на границу, она медленно обошла вокруг кобылы, любуясь великолепным животным. — А как ее зовут?
— Милочка, — с довольной улыбкой ответил Эштон.
Ленора рассмеялась и ласково похлопала лошадь по крупу.
— Оно ей идет.
— Точно, — согласился он. На лице его сияла мальчишеская улыбка, глаза весело смеялись из-под темных бровей. — Она похожа на тебя — какая-то особенная. Ты на ней будешь просто загляденье.
Ленора вздохнула, ей вспомнилось предупреждение Малькольма и особенно злоба в его голосе.
— Но ведь я не смогу принять ее. Тогда неприятностей не оберешься.
Эштон, похоже, был готов в этому.
— Я могу пока подержать ее у себя. Здесь она будет в безопасности. И когда бы ты не захотела полюбоваться на нее…или прокатиться верхом…она будет ждать тебя. Всегда к вашим услугам, мадам.
Соблазн был велик.
— Может быть, Малькольм не станет возражать, если я как-нибудь просто одолжу ее ненадолго, чтобы прокатиться? — предположила Ленора и тут же, поняв нелепость этого, грустно покачала головой. — Мне порой так тоскливо одной в этом доме. Мне ужасно хочется прогуляться, а что может быть лучше, чем проехаться верхом? — Вдруг в ее глазах блеснула лукавая искорка. — А ты не мог бы оседлать ее…прямо сейчас?
Один из охранников решительно шагнул вперед.
— Миссис Синклер, мне кажется, вам не стоит…
— Молчать! — повелительно произнесла Ленора. — Я сама решу, что мне делать. А если Малькольму это не понравится, что ж…значит, так тому и быть.
Ухмыльнувшись себе под нос, Эштон взял кобылу под уздцы и повел ее к небольшому навесу, где их уже поджидал Хикори. А Ленора позабыв о правилах приличия, бегом бросилась к дому, в спешке подобрав юбки почти до колен.
— Меган! — крикнула она, взбегая по лестнице, — Меган, отыщи мою амазонку. Я хочу проехаться верхом!
Уже через несколько минут Ленора торопилась обратно, одетая в легкую амазонку жемчужно-серого цвета. Пышное кружевное жабо легкими складками волновалось возле изящной шеи. Пересекая приграничную полосу, она заметила, что жеребец Эштона тоже оседлан и Хикори присматривает за ним. Эштон проводил человека, доставившего кобылу, и направился в Милочке. Бросив поводья конюху, он обхватил Ленору за талию и усадил ее верхом.
— Надо посмотреть, не забыла ли ты, как держаться в седле, — сказал Эштон, вложив поводья в ее руку. — Я бы не хотел, чтобы ты слетела с лошади.
Ленора не нашлась, что возразить и пустила кобылку шагом, собираясь понаблюдать за ней, потом легкой рысью и, наконец, галопом, пустив ее по широкому кругу между домом и шатром. К ее удовольствию, они быстро нашли общий язык и Эштон, одобрительно кивнув, вскочил в седло. К величайшей досаде охранников, Ленора поскакала в сторону от дома, увлекая за собой Эштона к берегу, где их никто не мог видеть.
Она наслаждалась поездкой, чудесной кобылой, а больше всего — обществом Эштона. Ей было нужно столько всего обсудить с ним. Впрочем, как и ему — похоже, он тоже горел желанием поговорить с Ленорой, потому что, стоило им отъехать, как он засыпал ее вопросами: как она себя чувствует, когда должна родить и, самое главное, когда же был зачат этот ребенок.
— Вскоре после нашего отъезда из Нового Орлеана, если не ошибаюсь, — пробормотала она, бросив в его сторону встревоженный взгляд. — Кстати, учти: кроме тебя и Меган никто ничего не знает.
— Ради всего святого, не вздумай рассказать Малькольму! — предупредил Эштон. — По крайней мере, до тех пор, пока вы живете под одной крышей. — Одна мысль о том, что способен сделать с ней этот человек, заставила его похолодеть от страха. — Я чувствовал бы себя намного спокойнее, если бы ты позволила мне отправить куда подальше и его самого, и его головорезов. А ты бы осталась с отцом, если бы захотела. Я бы даже согласился дать тебе слово не приближаться к дому…а, может быть, просто сунул тебя в карету и отвез к себе, где тебе самое место.
Ленора лукаво взглянула на него и усмехнулась.
— Ты уже на полпути к этому!
Фыркнув, Эштон откинулся назад.
— Хорошо, хорошо, согласен! Но это просто потому, что я волнуюсь за тебя!
Она бросила на него благодарный взгляд, и Эштон растаял. Сердце его пело от счастья. Господи, да знает ли она, что делает с ним, когда вот так смотрит на него и на лице ее — нежность и любовь?!
— О Боже, что ты вытворяешь? — с беспомощной улыбкой простонал он. — Я словно воск у тебя в руках!
Ленора покачала головой.
— Ну, я так не думаю, — Бросив взгляд через плечо, она сообразила, что они отъехали уже довольно далеко от дома. — Пора возвращаться, — Вдруг Ленора хихикнула, как озорная девчонка, вспомнив растерянные лица охранников, когда они с Эштоном отъезжали от дома. — Знаешь, если Малькольм вернется домой раньше обычного, он может пристрелить своих людей!
— Отличная идея! — одобрительно кивнул Эштон.
— О, ради Бога, что за шутки, Эштон! — Ленора неодобрительно покачала головой. — А впрочем, может, ты и прав.
Они повернули лошадей и поскакали вдоль берега. Эштон остановил своего жеребца возле самой воды и спешился. Ленора натянула поводья и с удивлением следила за ним, пока он шел вдоль прибоя, что-то разглядывая у себя под ногами. Наконец он остановился и принялся разбрасывать песок носком сапога. Потом, схватив какое-то ракообразное, поднес ей на вытянутой ладони.
— Это краб, — сказал он, осторожно переворачивая кончиком пальца крошечное создание.
— Он, похоже, испугался, — предположила Ленора, глядя, как тот быстро подобрал под себя лапки.
— Да, мадам, вы угадали, — Эштон швырнул его на песок. Отряхнув влажные руки, он выпрямился и посмотрел ей в глаза — в них он прочел что-то очень знакомое, тот же голод, которым и сам он терзался уже так давно. Отчего-то оробев, он осторожно положил руку ей на бедро и замер, затаив дыхание. Медленно, очень медленно она склонилась к нему и коснулась его губ. Блаженство снизошло на него, Эштон пил сладостный нектар с ее губ. Все в нем затрепетало…сердце пронзила сладкая боль, воскресившая в памяти его любовь и нежность.
— Когда кошка гуляет… — За их спиной послышался шорох, и они резко отпрянули друг от друга. Позади них, в нескольких шагах словно из-под земли вырос Малькольм. Злобно усмехаясь, он смотрел на них, сжимая поводья своего коня. Дав шпоры лошади, он послал ее вперед и мгновенно втиснулся между кобылой и жеребцом Эштона, не тревожась о том, что чуть было не затоптал соперника. Эштон едва успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под копыта нервно плясавшего на месте коня. Отступив на пару шагов, он встретился лицом к лицу со своим врагом. Тот закрыл от него Ленору с таким видом, будто готов защищать ее до последней капли крови. Его широкая физиономия исказилась гримасой ненависти.
— Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты и думать не смел покупать кобылу для моей жены, — Глаза Малькольма превратились в узкие щелочки, он бросил угрожающий взгляд на Ленору и прошипел сквозь стиснутые зубы. — А ты, похоже, забыла, что я запретил тебе принимать ее в подарок!
— А я и не принимала…пока еще! — возмутилась Ленора. — Я просто одолжила ее, вот и все.
— Ну что ж, больше это не повторится, — Малькольм указал в сторону дома. — Отправляйся домой…я поговорю с тобой позже.
— Хорошо, я поеду, но только потому, что и так уже собиралась возвращаться, — Упрямо вздернув подбородок, Ленора решила не спорить с ним и направилась к дому легкой рысью.
Малькольм повернулся и смерил Эштона испепеляющим взглядом.
— Можете ничего не говорить — я и так знаю, что вы стараетесь затащить мою жену в свою постель и на славу поразвлечься. Но попомните мои слова: если я узнаю об этом, я вырву ваше проклятое сердце и скормлю его рыбам!
— Попробуйте! — любезно отозвался Эштон.
Малькольм злобно ощерился.
— Думаю, мои парни будут только рады составить мне компанию.
— Так они что, выполняют все ваши приказы? — удивился Эштон.
— Ну, еще бы! — фыркнул Малькольм. — Я знаю их не первый год, и у меня нет оснований сомневаться в них.
— Тогда любопытно узнать, зачем один из них нанялся на мой пароход? Это было год или два назад.
Малькольм отпрянул в сторону и изумленно уставился на Эштона.
— Когда это было?
Эштон удивленно поднял брови.
— Я старался вспомнить поточнее, но так и не смог. Тем не менее, я совершенно уверен, что этот человек когда-то работал на меня.
Малькольм ухмыльнулся.
— Скорее всего, вы не слишком-то пришлись ему по душе, раз он покинул вас.
— Или у него были другие причины, чтобы уйти.
— Например?
Эштон пожал плечами.
— Пока еще не знаю. Но как только выясню, тут же дам вам знать.
— Будьте так любезны, — Все та же мерзкая ухмылка снова появилась на лице Малькольма. — А пока что держите и руки, и свою проклятую кобылу подальше от моей жены!
Эштон лениво улыбнулся.
— Я ведь предупреждал вас, Малькольм, вы не сможете держать ее взаперти до конца ее дней.
Тот сунул руку в карман и, вытащив пистолет, быстро взвел курок. Эштон невольно отпрянул в сторону, сообразив, что он совершенно безоружен. В любую минуту он мог получить пулю в грудь, а пока он мог только ждать. Любая попытка убежать или броситься вперед — и Малькольм выстрелит.
А тот наслаждался своей властью над соперником, стараясь растянуть это удовольствие, и угрожающе размахивал пистолетом у него перед лицом. Карие глаза Эштона чуть заметно сощурились, но он не унизился до того, чтобы бросить хоть один умоляющий взгляд в сторону Малькольма. А уж как бы он обрадовался! Ну, еще бы, сам высокомерный мистер Уингейт — и вдруг молит о пощаде! Мечта, да и только!
— Ну? — коротко рявкнул Эштон. — Собираетесь стрелять или как?
— Хотел бы, — осклабился Малькольм. — Ей Богу, хотел бы! — Он хмыкнул, прищелкнул языком, как бы предвкушая это удовольствие, затем разочарованно вздохнул и отвел пистолет в сторону. — Но я лучше приберегу пулю для вашей кобылы.
Оскалив зубы, он вонзил шпоры в бока своему жеребцу и послал его в галоп. Эштон рванулся в сторону и, подхватив поводья, вихрем взлетел в седло. Он помчался вдогонку, это было похоже на состязание на скорость, но в этом Малькольм знал толк — он давно уже научился выжимать из лошади все возможное. Склонившись к шее коня, он без устали хлестал несчастное животное, а сам то и дело заливался дьявольским смехом — ему представилось искаженное яростью лицо Эштона и лежавшая в луже крови у его ног гнедая кобыла. Отличная мысль! Он проучит этого мерзавца!
Замечтавшись, Малькольм чуть не поперхнулся, когда вдруг за спиной послышался оглушительный стук копыт. Он чуть попридержал коня, бросив взгляд через плечо. Сначала ему показалось, что такого просто не может быть, но когда он увидел Уингейта…нагоняющего его, нет, это невозможно! Прошипев грязное ругательство, он снова и снова опускал тяжелый хлыст на спину своего жеребца, оставляя на шкуре кровавые полосы, хотя тот и так мчался из последних сил. Но все равно грохот копыт за спиной становился все ближе, жеребец Эштона, выбрасывая вперед длинные, мощные ноги, казалось, с каждым прыжком пожирал разделявшее их расстояние. Наконец, обе лошади уже скакали бок о бок и Малькольм, скосив глаза, с яростью увидел, что Эштон неудержимо вырвался вперед. Казалось, его конь, наслаждаясь скачкой, летел вперед со скоростью ветра. Ни хлыст, ни шпоры не могли бы гнать его быстрее, чем он мчался сейчас, охваченный нетерпением, горя желанием победить просто потому, что ему был брошен вызов.
Услышав оглушительный топот копыт за спиной, Ленора обернулась. Она увидела, как, вырвавшись вперед, Эштон махнул рукой в сторону шатра.
— Быстро вперед! — закричал он. — Скачи! Спрячь кобылу!
— Остановите ее! — завопил Малькольм, обращаясь к своим людям. — Задержите ее и лошадь тоже!
Ленора не понимала, что происходит, но она достаточно доверяла Эштону, чтобы послушаться, не мешкая ни минуты. Она заставила кобылу перейти на галоп и пролетела мимо одного из охранников, который мчался ей навстречу, размахивая над головой руками, будто хотел напугать лошадь. Благополучно миновав его, Ленора вдруг разозлилась и погнала лошадь прямо навстречу второму охраннику, который выскочил ей наперерез. Он ждал ее приближения, но заметив, что она скачет прямо на него, слегка попятился и замер, как вкопанный. Глаза его расширились, когда он, наконец, догадался, что леди и не подумает свернуть. Похоже, она затопчет его, не задумываясь, если он немедленно не уберется с дороги! Увидев прямо перед собой оскаленную морду разгоряченной лошади, тот стремительно отпрянул в сторону, едва не попав под копыта.
Он кубарем отлетел в сторону, набрав полный рот земли и исцарапавшись в кров. Перед входом в шатер приплясывал от возбуждения Хикори, он размахивал руками, подгоняя ее и Ленора неслась во весь опор, резко натянув поводья возле входа. Старый негр помог ей спешиться, потом подхватил поводья и повел кобылу внутрь. Ленора замешкалась, не зная, стоит ли идти за ним. Но в эту минуту у шатра остановился Эштон. Малькольм скакал за ним по пятам. Как только Эштон натянул поводья, тот резко наклонился и коротким ударом вышиб его из седла. Ленора вскрикнула и отскочила, а мужчины, сцепившись, покатились прямо к ее ногам. Малькольм оказался сверху и немедленно воспользовался тем, что был тяжелее своего противника. Он придавил Эштона к земле и обхватил его ногами. Задрав Эштону подбородок, он что было сил сдавил ему горло, а другой — вцепился в волосы и резко дернул назад, надеясь сломать тому шею.
— Малькольм, прекрати! — закричала Ленора и, схватив его за руку, попыталась оторвать его от Эштона. Зарычав от ярости, он отшвырнул ее в сторону с такой силой, что Ленора покатилась по полу. Однако этого оказалось достаточно, чтобы хватка его на мгновение ослабла, и Эштону удалось высвободить руку. Он нанес Малькольму сокрушительный удар в челюсть, заставив того рухнуть на землю. В ту же минуту он уже был на ногах. Шагнув к Малькольму, который успел привстать, Эштон согнул ногу в колене и что было сил двинул его в подбородок. Голова Малькольма резко мотнулась назад, но ярость его была так велика, что он, не думая о боли, ринулся вперед. Он еще не пришел в себя, но шагнул к Эштону и вцепился в него мертвой хваткой. Его чудовищные мускулы вздулись, каждую минуту он ожидал услышать, как хрустят ребра соперника. Он сжимал его в стальных объятиях, не обращая внимания на удары, которые градом сыпались ему на плечи. Эштон задыхался. Ему казалось, что жизнь уходит из него. Откинув голову назад, он что было сил вонзил оба пальца в глаза Малькольму. От нестерпимой боли тот взвыл, отпрянул в сторону и прижал обе ладони к лицу. Воспользовавшись этим, Эштон отбросил его назад и, подняв ногу, нанес резкий удар Малькольму по ребрам. Отлетев в сторону, тот тяжело осел на пол. Слезы застилали ему глаза. Первое, что он увидел, когда зрение вернулось к нему, было испуганное, печальное лицо жены, застывшей в дверях. За ней маячил Хикори, судя по его лицу, ему тоже было не по себе. За ним маячила злополучная кобыла, из-за которой собственно все и началось. И он рванулся к ней с одной-единственной мыслью — уничтожить проклятое животное, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Заметив, как возле него блеснул металл, Малькольм резко протянул руку и схватил его. Он уже повернулся было, палец его лег на спусковой крючок, как вдруг еще один страшный удар сапогом пришелся ему по руке и пистолет с грохотом отлетел в сторону. Оглушительно прогремел выстрел. Что-то обожгло ему руку, и Малькольм, дико вопя от жгучей боли, завертелся на земле, зажимая рану, из которой ручьем хлынула кровь.
— Я ранен! — кричал он. — Эй, кто-нибудь, помогите!
Эштон склонился над ним. Потом присел на корточки возле Малькольма и рывком разорвал рукав куртки и рубашку, обнажив рану. В руке Малькольма виднелась аккуратное отверстие, из которого хлестала кровь. Внимательно осмотрев рану, он обернулся и увидел подбегавшую к нему Ленору.
— Кость не задета, — криво усмехнулся Эштон, заметив, что она упала на колени возле Малькольма. — Ничего страшного. Через пару дней будет, как новенький.
Малькольма побагровел и быстро обернул вокруг руки носовой платок, чтобы прикрыть рану. Покосившись на Эштона, он пробурчал:
— Ну да, конечно, я бы мог издохнуть у вас на глазах, а вам хоть бы что!
— Я рассчитывал увидеть кое-что посерьезнее, — отозвался Эштон. Он выпрямился и помог встать Леноре. — Промой, перевяжи, а потом советую оставить его одного — пусть бесится на здоровье! Думаю, он теперь подумает прежде, чем еще раз приблизиться к кобыле, если, конечно, — И Эштон, насмешливо изогнув бровь, взглянул на Малькольма, — если он не хочет иметь дело с шерифом.
Не обращая внимания на Ленору, которая потянулась помочь ему, Малькольм кое-как встал на ноги и заковылял к дому. А Эштон, подобрав разряженный пистолет, с улыбкой взглянул на него. «Не иначе, как перст судьбы! Иначе как случилось, что среди нас всех пуля безошибочно нашла этого дурака?»
Глава 15
— Вы немедленно уступите мне дорогу, — произнесла она тихо, но твердо, — или я буду вынуждена пройти мимо вас, через вас или даже сквозь вас, как вам больше нравится. Если же вы попробуете меня задержать, то вам придется применить силу. Иначе мне будет очень трудно удержаться от искушения спустить с вас шкуру своими ногтями, причем начну я с лица и первым делом выцарапаю вам глаза. Я ясно выражаюсь?
Эштон одобрительно хмыкнул, заметив, как один из охранников в остолбенении уставился на своего приятеля, явно рассчитывая на поддержку, но тот предпочел промолчать. Одно дело — ввязаться в драку с мужчиной, и совсем другое — перейти дорогу разъяренной женщине. Что-то пробормотав себе под нос, он предпочел отступить и дать ей дорогу.
— Ох, Эштон, она просто красавица! — восторженно воскликнула Ленора. Не обращая внимания на границу, она медленно обошла вокруг кобылы, любуясь великолепным животным. — А как ее зовут?
— Милочка, — с довольной улыбкой ответил Эштон.
Ленора рассмеялась и ласково похлопала лошадь по крупу.
— Оно ей идет.
— Точно, — согласился он. На лице его сияла мальчишеская улыбка, глаза весело смеялись из-под темных бровей. — Она похожа на тебя — какая-то особенная. Ты на ней будешь просто загляденье.
Ленора вздохнула, ей вспомнилось предупреждение Малькольма и особенно злоба в его голосе.
— Но ведь я не смогу принять ее. Тогда неприятностей не оберешься.
Эштон, похоже, был готов в этому.
— Я могу пока подержать ее у себя. Здесь она будет в безопасности. И когда бы ты не захотела полюбоваться на нее…или прокатиться верхом…она будет ждать тебя. Всегда к вашим услугам, мадам.
Соблазн был велик.
— Может быть, Малькольм не станет возражать, если я как-нибудь просто одолжу ее ненадолго, чтобы прокатиться? — предположила Ленора и тут же, поняв нелепость этого, грустно покачала головой. — Мне порой так тоскливо одной в этом доме. Мне ужасно хочется прогуляться, а что может быть лучше, чем проехаться верхом? — Вдруг в ее глазах блеснула лукавая искорка. — А ты не мог бы оседлать ее…прямо сейчас?
Один из охранников решительно шагнул вперед.
— Миссис Синклер, мне кажется, вам не стоит…
— Молчать! — повелительно произнесла Ленора. — Я сама решу, что мне делать. А если Малькольму это не понравится, что ж…значит, так тому и быть.
Ухмыльнувшись себе под нос, Эштон взял кобылу под уздцы и повел ее к небольшому навесу, где их уже поджидал Хикори. А Ленора позабыв о правилах приличия, бегом бросилась к дому, в спешке подобрав юбки почти до колен.
— Меган! — крикнула она, взбегая по лестнице, — Меган, отыщи мою амазонку. Я хочу проехаться верхом!
Уже через несколько минут Ленора торопилась обратно, одетая в легкую амазонку жемчужно-серого цвета. Пышное кружевное жабо легкими складками волновалось возле изящной шеи. Пересекая приграничную полосу, она заметила, что жеребец Эштона тоже оседлан и Хикори присматривает за ним. Эштон проводил человека, доставившего кобылу, и направился в Милочке. Бросив поводья конюху, он обхватил Ленору за талию и усадил ее верхом.
— Надо посмотреть, не забыла ли ты, как держаться в седле, — сказал Эштон, вложив поводья в ее руку. — Я бы не хотел, чтобы ты слетела с лошади.
Ленора не нашлась, что возразить и пустила кобылку шагом, собираясь понаблюдать за ней, потом легкой рысью и, наконец, галопом, пустив ее по широкому кругу между домом и шатром. К ее удовольствию, они быстро нашли общий язык и Эштон, одобрительно кивнув, вскочил в седло. К величайшей досаде охранников, Ленора поскакала в сторону от дома, увлекая за собой Эштона к берегу, где их никто не мог видеть.
Она наслаждалась поездкой, чудесной кобылой, а больше всего — обществом Эштона. Ей было нужно столько всего обсудить с ним. Впрочем, как и ему — похоже, он тоже горел желанием поговорить с Ленорой, потому что, стоило им отъехать, как он засыпал ее вопросами: как она себя чувствует, когда должна родить и, самое главное, когда же был зачат этот ребенок.
— Вскоре после нашего отъезда из Нового Орлеана, если не ошибаюсь, — пробормотала она, бросив в его сторону встревоженный взгляд. — Кстати, учти: кроме тебя и Меган никто ничего не знает.
— Ради всего святого, не вздумай рассказать Малькольму! — предупредил Эштон. — По крайней мере, до тех пор, пока вы живете под одной крышей. — Одна мысль о том, что способен сделать с ней этот человек, заставила его похолодеть от страха. — Я чувствовал бы себя намного спокойнее, если бы ты позволила мне отправить куда подальше и его самого, и его головорезов. А ты бы осталась с отцом, если бы захотела. Я бы даже согласился дать тебе слово не приближаться к дому…а, может быть, просто сунул тебя в карету и отвез к себе, где тебе самое место.
Ленора лукаво взглянула на него и усмехнулась.
— Ты уже на полпути к этому!
Фыркнув, Эштон откинулся назад.
— Хорошо, хорошо, согласен! Но это просто потому, что я волнуюсь за тебя!
Она бросила на него благодарный взгляд, и Эштон растаял. Сердце его пело от счастья. Господи, да знает ли она, что делает с ним, когда вот так смотрит на него и на лице ее — нежность и любовь?!
— О Боже, что ты вытворяешь? — с беспомощной улыбкой простонал он. — Я словно воск у тебя в руках!
Ленора покачала головой.
— Ну, я так не думаю, — Бросив взгляд через плечо, она сообразила, что они отъехали уже довольно далеко от дома. — Пора возвращаться, — Вдруг Ленора хихикнула, как озорная девчонка, вспомнив растерянные лица охранников, когда они с Эштоном отъезжали от дома. — Знаешь, если Малькольм вернется домой раньше обычного, он может пристрелить своих людей!
— Отличная идея! — одобрительно кивнул Эштон.
— О, ради Бога, что за шутки, Эштон! — Ленора неодобрительно покачала головой. — А впрочем, может, ты и прав.
Они повернули лошадей и поскакали вдоль берега. Эштон остановил своего жеребца возле самой воды и спешился. Ленора натянула поводья и с удивлением следила за ним, пока он шел вдоль прибоя, что-то разглядывая у себя под ногами. Наконец он остановился и принялся разбрасывать песок носком сапога. Потом, схватив какое-то ракообразное, поднес ей на вытянутой ладони.
— Это краб, — сказал он, осторожно переворачивая кончиком пальца крошечное создание.
— Он, похоже, испугался, — предположила Ленора, глядя, как тот быстро подобрал под себя лапки.
— Да, мадам, вы угадали, — Эштон швырнул его на песок. Отряхнув влажные руки, он выпрямился и посмотрел ей в глаза — в них он прочел что-то очень знакомое, тот же голод, которым и сам он терзался уже так давно. Отчего-то оробев, он осторожно положил руку ей на бедро и замер, затаив дыхание. Медленно, очень медленно она склонилась к нему и коснулась его губ. Блаженство снизошло на него, Эштон пил сладостный нектар с ее губ. Все в нем затрепетало…сердце пронзила сладкая боль, воскресившая в памяти его любовь и нежность.
— Когда кошка гуляет… — За их спиной послышался шорох, и они резко отпрянули друг от друга. Позади них, в нескольких шагах словно из-под земли вырос Малькольм. Злобно усмехаясь, он смотрел на них, сжимая поводья своего коня. Дав шпоры лошади, он послал ее вперед и мгновенно втиснулся между кобылой и жеребцом Эштона, не тревожась о том, что чуть было не затоптал соперника. Эштон едва успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под копыта нервно плясавшего на месте коня. Отступив на пару шагов, он встретился лицом к лицу со своим врагом. Тот закрыл от него Ленору с таким видом, будто готов защищать ее до последней капли крови. Его широкая физиономия исказилась гримасой ненависти.
— Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты и думать не смел покупать кобылу для моей жены, — Глаза Малькольма превратились в узкие щелочки, он бросил угрожающий взгляд на Ленору и прошипел сквозь стиснутые зубы. — А ты, похоже, забыла, что я запретил тебе принимать ее в подарок!
— А я и не принимала…пока еще! — возмутилась Ленора. — Я просто одолжила ее, вот и все.
— Ну что ж, больше это не повторится, — Малькольм указал в сторону дома. — Отправляйся домой…я поговорю с тобой позже.
— Хорошо, я поеду, но только потому, что и так уже собиралась возвращаться, — Упрямо вздернув подбородок, Ленора решила не спорить с ним и направилась к дому легкой рысью.
Малькольм повернулся и смерил Эштона испепеляющим взглядом.
— Можете ничего не говорить — я и так знаю, что вы стараетесь затащить мою жену в свою постель и на славу поразвлечься. Но попомните мои слова: если я узнаю об этом, я вырву ваше проклятое сердце и скормлю его рыбам!
— Попробуйте! — любезно отозвался Эштон.
Малькольм злобно ощерился.
— Думаю, мои парни будут только рады составить мне компанию.
— Так они что, выполняют все ваши приказы? — удивился Эштон.
— Ну, еще бы! — фыркнул Малькольм. — Я знаю их не первый год, и у меня нет оснований сомневаться в них.
— Тогда любопытно узнать, зачем один из них нанялся на мой пароход? Это было год или два назад.
Малькольм отпрянул в сторону и изумленно уставился на Эштона.
— Когда это было?
Эштон удивленно поднял брови.
— Я старался вспомнить поточнее, но так и не смог. Тем не менее, я совершенно уверен, что этот человек когда-то работал на меня.
Малькольм ухмыльнулся.
— Скорее всего, вы не слишком-то пришлись ему по душе, раз он покинул вас.
— Или у него были другие причины, чтобы уйти.
— Например?
Эштон пожал плечами.
— Пока еще не знаю. Но как только выясню, тут же дам вам знать.
— Будьте так любезны, — Все та же мерзкая ухмылка снова появилась на лице Малькольма. — А пока что держите и руки, и свою проклятую кобылу подальше от моей жены!
Эштон лениво улыбнулся.
— Я ведь предупреждал вас, Малькольм, вы не сможете держать ее взаперти до конца ее дней.
Тот сунул руку в карман и, вытащив пистолет, быстро взвел курок. Эштон невольно отпрянул в сторону, сообразив, что он совершенно безоружен. В любую минуту он мог получить пулю в грудь, а пока он мог только ждать. Любая попытка убежать или броситься вперед — и Малькольм выстрелит.
А тот наслаждался своей властью над соперником, стараясь растянуть это удовольствие, и угрожающе размахивал пистолетом у него перед лицом. Карие глаза Эштона чуть заметно сощурились, но он не унизился до того, чтобы бросить хоть один умоляющий взгляд в сторону Малькольма. А уж как бы он обрадовался! Ну, еще бы, сам высокомерный мистер Уингейт — и вдруг молит о пощаде! Мечта, да и только!
— Ну? — коротко рявкнул Эштон. — Собираетесь стрелять или как?
— Хотел бы, — осклабился Малькольм. — Ей Богу, хотел бы! — Он хмыкнул, прищелкнул языком, как бы предвкушая это удовольствие, затем разочарованно вздохнул и отвел пистолет в сторону. — Но я лучше приберегу пулю для вашей кобылы.
Оскалив зубы, он вонзил шпоры в бока своему жеребцу и послал его в галоп. Эштон рванулся в сторону и, подхватив поводья, вихрем взлетел в седло. Он помчался вдогонку, это было похоже на состязание на скорость, но в этом Малькольм знал толк — он давно уже научился выжимать из лошади все возможное. Склонившись к шее коня, он без устали хлестал несчастное животное, а сам то и дело заливался дьявольским смехом — ему представилось искаженное яростью лицо Эштона и лежавшая в луже крови у его ног гнедая кобыла. Отличная мысль! Он проучит этого мерзавца!
Замечтавшись, Малькольм чуть не поперхнулся, когда вдруг за спиной послышался оглушительный стук копыт. Он чуть попридержал коня, бросив взгляд через плечо. Сначала ему показалось, что такого просто не может быть, но когда он увидел Уингейта…нагоняющего его, нет, это невозможно! Прошипев грязное ругательство, он снова и снова опускал тяжелый хлыст на спину своего жеребца, оставляя на шкуре кровавые полосы, хотя тот и так мчался из последних сил. Но все равно грохот копыт за спиной становился все ближе, жеребец Эштона, выбрасывая вперед длинные, мощные ноги, казалось, с каждым прыжком пожирал разделявшее их расстояние. Наконец, обе лошади уже скакали бок о бок и Малькольм, скосив глаза, с яростью увидел, что Эштон неудержимо вырвался вперед. Казалось, его конь, наслаждаясь скачкой, летел вперед со скоростью ветра. Ни хлыст, ни шпоры не могли бы гнать его быстрее, чем он мчался сейчас, охваченный нетерпением, горя желанием победить просто потому, что ему был брошен вызов.
Услышав оглушительный топот копыт за спиной, Ленора обернулась. Она увидела, как, вырвавшись вперед, Эштон махнул рукой в сторону шатра.
— Быстро вперед! — закричал он. — Скачи! Спрячь кобылу!
— Остановите ее! — завопил Малькольм, обращаясь к своим людям. — Задержите ее и лошадь тоже!
Ленора не понимала, что происходит, но она достаточно доверяла Эштону, чтобы послушаться, не мешкая ни минуты. Она заставила кобылу перейти на галоп и пролетела мимо одного из охранников, который мчался ей навстречу, размахивая над головой руками, будто хотел напугать лошадь. Благополучно миновав его, Ленора вдруг разозлилась и погнала лошадь прямо навстречу второму охраннику, который выскочил ей наперерез. Он ждал ее приближения, но заметив, что она скачет прямо на него, слегка попятился и замер, как вкопанный. Глаза его расширились, когда он, наконец, догадался, что леди и не подумает свернуть. Похоже, она затопчет его, не задумываясь, если он немедленно не уберется с дороги! Увидев прямо перед собой оскаленную морду разгоряченной лошади, тот стремительно отпрянул в сторону, едва не попав под копыта.
Он кубарем отлетел в сторону, набрав полный рот земли и исцарапавшись в кров. Перед входом в шатер приплясывал от возбуждения Хикори, он размахивал руками, подгоняя ее и Ленора неслась во весь опор, резко натянув поводья возле входа. Старый негр помог ей спешиться, потом подхватил поводья и повел кобылу внутрь. Ленора замешкалась, не зная, стоит ли идти за ним. Но в эту минуту у шатра остановился Эштон. Малькольм скакал за ним по пятам. Как только Эштон натянул поводья, тот резко наклонился и коротким ударом вышиб его из седла. Ленора вскрикнула и отскочила, а мужчины, сцепившись, покатились прямо к ее ногам. Малькольм оказался сверху и немедленно воспользовался тем, что был тяжелее своего противника. Он придавил Эштона к земле и обхватил его ногами. Задрав Эштону подбородок, он что было сил сдавил ему горло, а другой — вцепился в волосы и резко дернул назад, надеясь сломать тому шею.
— Малькольм, прекрати! — закричала Ленора и, схватив его за руку, попыталась оторвать его от Эштона. Зарычав от ярости, он отшвырнул ее в сторону с такой силой, что Ленора покатилась по полу. Однако этого оказалось достаточно, чтобы хватка его на мгновение ослабла, и Эштону удалось высвободить руку. Он нанес Малькольму сокрушительный удар в челюсть, заставив того рухнуть на землю. В ту же минуту он уже был на ногах. Шагнув к Малькольму, который успел привстать, Эштон согнул ногу в колене и что было сил двинул его в подбородок. Голова Малькольма резко мотнулась назад, но ярость его была так велика, что он, не думая о боли, ринулся вперед. Он еще не пришел в себя, но шагнул к Эштону и вцепился в него мертвой хваткой. Его чудовищные мускулы вздулись, каждую минуту он ожидал услышать, как хрустят ребра соперника. Он сжимал его в стальных объятиях, не обращая внимания на удары, которые градом сыпались ему на плечи. Эштон задыхался. Ему казалось, что жизнь уходит из него. Откинув голову назад, он что было сил вонзил оба пальца в глаза Малькольму. От нестерпимой боли тот взвыл, отпрянул в сторону и прижал обе ладони к лицу. Воспользовавшись этим, Эштон отбросил его назад и, подняв ногу, нанес резкий удар Малькольму по ребрам. Отлетев в сторону, тот тяжело осел на пол. Слезы застилали ему глаза. Первое, что он увидел, когда зрение вернулось к нему, было испуганное, печальное лицо жены, застывшей в дверях. За ней маячил Хикори, судя по его лицу, ему тоже было не по себе. За ним маячила злополучная кобыла, из-за которой собственно все и началось. И он рванулся к ней с одной-единственной мыслью — уничтожить проклятое животное, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Заметив, как возле него блеснул металл, Малькольм резко протянул руку и схватил его. Он уже повернулся было, палец его лег на спусковой крючок, как вдруг еще один страшный удар сапогом пришелся ему по руке и пистолет с грохотом отлетел в сторону. Оглушительно прогремел выстрел. Что-то обожгло ему руку, и Малькольм, дико вопя от жгучей боли, завертелся на земле, зажимая рану, из которой ручьем хлынула кровь.
— Я ранен! — кричал он. — Эй, кто-нибудь, помогите!
Эштон склонился над ним. Потом присел на корточки возле Малькольма и рывком разорвал рукав куртки и рубашку, обнажив рану. В руке Малькольма виднелась аккуратное отверстие, из которого хлестала кровь. Внимательно осмотрев рану, он обернулся и увидел подбегавшую к нему Ленору.
— Кость не задета, — криво усмехнулся Эштон, заметив, что она упала на колени возле Малькольма. — Ничего страшного. Через пару дней будет, как новенький.
Малькольма побагровел и быстро обернул вокруг руки носовой платок, чтобы прикрыть рану. Покосившись на Эштона, он пробурчал:
— Ну да, конечно, я бы мог издохнуть у вас на глазах, а вам хоть бы что!
— Я рассчитывал увидеть кое-что посерьезнее, — отозвался Эштон. Он выпрямился и помог встать Леноре. — Промой, перевяжи, а потом советую оставить его одного — пусть бесится на здоровье! Думаю, он теперь подумает прежде, чем еще раз приблизиться к кобыле, если, конечно, — И Эштон, насмешливо изогнув бровь, взглянул на Малькольма, — если он не хочет иметь дело с шерифом.
Не обращая внимания на Ленору, которая потянулась помочь ему, Малькольм кое-как встал на ноги и заковылял к дому. А Эштон, подобрав разряженный пистолет, с улыбкой взглянул на него. «Не иначе, как перст судьбы! Иначе как случилось, что среди нас всех пуля безошибочно нашла этого дурака?»
Глава 15
Роберт Сомертон возвратился домой не один. Он привез приятеля, человека примерно тех же лет, что и он сам, и такого же любителя выпить. Всем было сказано, что Сэмюель Эванс — художник. И в самом деле рисовал он неплохо, хотя Леноре порой его рисунки и казались довольно бессмысленными. Обычно они с отцом уединялись в гостиной и накачивались виски, а Сэмюель в это время, устроившись за письменным столом, машинально чертил что-то на бумаге. В это время он обожал разглагольствовать о своей жизни, чрезвычайно богатой приключениями. Ленора только удивлялась его неуемной фантазии. Чем больше он пил, тем больше разгуливалось его воображение, тем более невероятными становились опасности, которым он подвергался, и тем быстрее летало по бумаге его перо. Он рисовал какие-то нелепые завитушки и росчерки, длинные прерывистые линии, которые больше напоминали причудливый орнамент, чем пейзаж или портрет. Похоже, ему вообще никогда не удавалось создать что-то законченное, но он зато обладал одной поистине удивительной особенностью — он мог менять почерк, причем мастерски. Ленора была просто поражена его способностями и, затаив дыхание, смотрела через плечо, как он по-разному пишет собственное имя.
— Ну вот, подумаешь! — фыркнул Роберт. — Я тоже так могу.
Сэмюель насмешливо скривился, — Ничего подобного, дорогой мой! Ты ведь даже собственное имя не способен написать так, чтобы его можно было разобрать! Так уж где тебе справиться с пером!
— Сейчас я тебе покажу! — хихикая себе под нос, Роберт осторожно обмакнул перо в чернила и склонился над столом. Закончив, он полюбовался результатом своих трудов и горделиво повернулся к дочери и приятелю. — Вот! Полюбуйтесь — «Роберт Сомертон»! Что, разве неразборчиво?!
Ленора с удивлением разглядывала лист. Вначале она не увидела ничего, кроме какого-то нагромождения росчерков и завитушек. Вдруг она вздрогнула от удивления и принялась пристально вглядываться в кривые буквы — уж слишком это напомнило ей другую подпись, которую она видела совсем недавно. Как странно, она ведь была на книге пьес, что принадлежала отцу! Совершенно непонятно! Написать имя другого человека на собственной книге… К чему это?
Она подняла глаза и в мучительном недоумении уставилась на старика. В последнее время ей казалось, что он как-то смягчился по отношению к ней, хотя и непонятно почему. Впрочем, все равно, подумала Ленора, ей достаточно было и того, что он начал относиться к ней, как к дочери. Тем не менее, она ловила себя на том, что сама испытывает к нему скорее жалость, чем любовь.
— Давай, Ленора, — ухмыльнулся он, передавая ей перо. — Покажи этому мошеннику, что такое хороший почерк. — Хихикнув, он подмигнул Эвансу, который, казалось, даже затаил дыхание, не сводя глаз с Леноры. — Давай, девочка. Напиши свое имя. А мы полюбуемся.
Ленора молча взяла перо и склонилась над столом, чтобы сделать, как он просит. Внезапно она заколебалась, ледяная дрожь пробежала у нее по спине. Что-то насторожило ее: может быть, искорка злобного торжества, промелькнувшая в глазах Эванса, будто он не мог дождаться, пока она покончит с этим простейшим делом. А может быть, хотя она и сама не до конца понимала это, но было что-то странное в этой сцене. Казалось, что может быть проще, чем сравнить почерки разных людей — проще, невиннее…совершенно пустое, бессмысленное занятие! По крайней мере, с первого взгляда.
Она бросила перо на стол, обратив внимание на его изумленный взгляд, и повернулась к дверям на веранду. С лужайки перед домом донесся стук копыт и, обрадованная представившимся ей предлогом, Ленора подошла к окну. Это Хикори прогуливал Милочку, водя ее взад — вперед перед домом, а та горделиво выступала, словно красуясь перед одним-единственным зрителем.
— Это новая кобыла Эштона, — бросила через плечо Ленора. Может быть, она и вела себя глупо, но у нее не было ни малейшего желания обижать стариков. Только…если за всем этим спектаклем стоит нечто большее, о чем она пока не знает, то она не будет ублажать их, по крайней мере до тех пор, пока они не соблаговолят объяснить, зачем им это. — Какая красавица, правда!
Роберт что-то буркнул себе под нос и направился к буфету за виски.
— Я не очень-то разбираюсь в лошадях.
Ленора удивленно оглянулась и в упор посмотрела на отца. С чего это она взяла, что он любит лошадей и сам прекрасно ездит верхом…по крайней мере когда-то ездил? Между бровей Леноры залегла недовольная морщинка, в памяти опять невольно всплыло имя, которой она обнаружила на титульном листе потрепанного томика.
— Я вот все думаю…сэр, — Называть его отцом ей по-прежнему было нелегко, — а кто такой Эдвард Гэйтлинг?
Роберт вздрогнул и поперхнулся, опрокинув стакан с виски прямо на сидевшего рядом Сэмюеля. Тот подскочил, как ужаленный, и, бросив в сторону Сомертона угрожающий взгляд, принялся утираться носовым платком. А тот все никак не мог откашляться. Наконец он немного пришел в себя и перевел дыхание. Вытерев платком взмокший лоб, он опустился в кресло и подозрительно взглянул на Ленору.
— Почему ты спросила, девочка?
Ленора снова повернулась к лужайке, восхищенно разглядывая грациозно приплясывавшую кобылку. Та игриво косила глазом, высоко подняв пышный хвост и едва касаясь земли точеными копытами. Наконец, спохватившись, что отец о чем-то спросил, Ленора оглянулась через плечо.
— Да просто я увидела его имя на твоем томике с пьесами, вот и спросила.
— Ах, вот оно что! Так это актер, которого я знал несколько лет назад. Он эээ…как-то после представления подписал по моей просьбе эту книгу.
— Понятно, — Как ни странно, его ответ, вместо того, чтобы прояснить ситуацию, еще больше сбил ее с толку. Ленора нахмурилась, ей не давало покоя нечто очень странное, это насторожило ее, как только она увидела почерк отца. А может, она просто устраивает слишком много шума из ничего?
Коротко хохотнув, Роберт остановился у нее за спиной.
— Если уж мы заговорили о подписях, Ленора, позволь тебе напомнить…
Но Ленора, не дослушав его, вышла на веранду, отмахнувшись и от обоих стариков и от их дурацкой просьбы. Выбежав на крыльцо, он бросилась напрямик через тропинку туда, где стоял Хикори, добродушно похлопывая Милочку по лоснившейся шее и нашептывая ей на ухо какие-то комплименты.
— Ну вот, подумаешь! — фыркнул Роберт. — Я тоже так могу.
Сэмюель насмешливо скривился, — Ничего подобного, дорогой мой! Ты ведь даже собственное имя не способен написать так, чтобы его можно было разобрать! Так уж где тебе справиться с пером!
— Сейчас я тебе покажу! — хихикая себе под нос, Роберт осторожно обмакнул перо в чернила и склонился над столом. Закончив, он полюбовался результатом своих трудов и горделиво повернулся к дочери и приятелю. — Вот! Полюбуйтесь — «Роберт Сомертон»! Что, разве неразборчиво?!
Ленора с удивлением разглядывала лист. Вначале она не увидела ничего, кроме какого-то нагромождения росчерков и завитушек. Вдруг она вздрогнула от удивления и принялась пристально вглядываться в кривые буквы — уж слишком это напомнило ей другую подпись, которую она видела совсем недавно. Как странно, она ведь была на книге пьес, что принадлежала отцу! Совершенно непонятно! Написать имя другого человека на собственной книге… К чему это?
Она подняла глаза и в мучительном недоумении уставилась на старика. В последнее время ей казалось, что он как-то смягчился по отношению к ней, хотя и непонятно почему. Впрочем, все равно, подумала Ленора, ей достаточно было и того, что он начал относиться к ней, как к дочери. Тем не менее, она ловила себя на том, что сама испытывает к нему скорее жалость, чем любовь.
— Давай, Ленора, — ухмыльнулся он, передавая ей перо. — Покажи этому мошеннику, что такое хороший почерк. — Хихикнув, он подмигнул Эвансу, который, казалось, даже затаил дыхание, не сводя глаз с Леноры. — Давай, девочка. Напиши свое имя. А мы полюбуемся.
Ленора молча взяла перо и склонилась над столом, чтобы сделать, как он просит. Внезапно она заколебалась, ледяная дрожь пробежала у нее по спине. Что-то насторожило ее: может быть, искорка злобного торжества, промелькнувшая в глазах Эванса, будто он не мог дождаться, пока она покончит с этим простейшим делом. А может быть, хотя она и сама не до конца понимала это, но было что-то странное в этой сцене. Казалось, что может быть проще, чем сравнить почерки разных людей — проще, невиннее…совершенно пустое, бессмысленное занятие! По крайней мере, с первого взгляда.
Она бросила перо на стол, обратив внимание на его изумленный взгляд, и повернулась к дверям на веранду. С лужайки перед домом донесся стук копыт и, обрадованная представившимся ей предлогом, Ленора подошла к окну. Это Хикори прогуливал Милочку, водя ее взад — вперед перед домом, а та горделиво выступала, словно красуясь перед одним-единственным зрителем.
— Это новая кобыла Эштона, — бросила через плечо Ленора. Может быть, она и вела себя глупо, но у нее не было ни малейшего желания обижать стариков. Только…если за всем этим спектаклем стоит нечто большее, о чем она пока не знает, то она не будет ублажать их, по крайней мере до тех пор, пока они не соблаговолят объяснить, зачем им это. — Какая красавица, правда!
Роберт что-то буркнул себе под нос и направился к буфету за виски.
— Я не очень-то разбираюсь в лошадях.
Ленора удивленно оглянулась и в упор посмотрела на отца. С чего это она взяла, что он любит лошадей и сам прекрасно ездит верхом…по крайней мере когда-то ездил? Между бровей Леноры залегла недовольная морщинка, в памяти опять невольно всплыло имя, которой она обнаружила на титульном листе потрепанного томика.
— Я вот все думаю…сэр, — Называть его отцом ей по-прежнему было нелегко, — а кто такой Эдвард Гэйтлинг?
Роберт вздрогнул и поперхнулся, опрокинув стакан с виски прямо на сидевшего рядом Сэмюеля. Тот подскочил, как ужаленный, и, бросив в сторону Сомертона угрожающий взгляд, принялся утираться носовым платком. А тот все никак не мог откашляться. Наконец он немного пришел в себя и перевел дыхание. Вытерев платком взмокший лоб, он опустился в кресло и подозрительно взглянул на Ленору.
— Почему ты спросила, девочка?
Ленора снова повернулась к лужайке, восхищенно разглядывая грациозно приплясывавшую кобылку. Та игриво косила глазом, высоко подняв пышный хвост и едва касаясь земли точеными копытами. Наконец, спохватившись, что отец о чем-то спросил, Ленора оглянулась через плечо.
— Да просто я увидела его имя на твоем томике с пьесами, вот и спросила.
— Ах, вот оно что! Так это актер, которого я знал несколько лет назад. Он эээ…как-то после представления подписал по моей просьбе эту книгу.
— Понятно, — Как ни странно, его ответ, вместо того, чтобы прояснить ситуацию, еще больше сбил ее с толку. Ленора нахмурилась, ей не давало покоя нечто очень странное, это насторожило ее, как только она увидела почерк отца. А может, она просто устраивает слишком много шума из ничего?
Коротко хохотнув, Роберт остановился у нее за спиной.
— Если уж мы заговорили о подписях, Ленора, позволь тебе напомнить…
Но Ленора, не дослушав его, вышла на веранду, отмахнувшись и от обоих стариков и от их дурацкой просьбы. Выбежав на крыльцо, он бросилась напрямик через тропинку туда, где стоял Хикори, добродушно похлопывая Милочку по лоснившейся шее и нашептывая ей на ухо какие-то комплименты.