Лакей поставил перед ним тарелки, и Стивен положил на каждую из них мясо. После того как наполнили бокалы, я сказала:
— Как по-твоему, Джаспер, если Наполеона сошлют на Эльбу, примирится ли он с этим?
— Не знаю, Аннабель.
У него было мужественное волевое лицо и задумчивые серые глаза. Он с детства мечтал о военной карьере. Дядя Адам купил для него первый офицерский чин, и после девятнадцати лет Джаспер лишь изредка наезжал в Уэстон. Его возвращение обрадовало меня.
— Сомневаюсь, что властелин мира удовольствуется маленьким островком.
Заговорили об окончании войны, затем о предстоящем урожае.
«Слава Богу, — думала я, — что у нас в доме поселился дядя Адам с семьей. Слава Богу, что кто-то стоит между мной и Стивеном».
Из-за головной боли я, к досаде Адама, моего партнера, играла плохо.
— Извините, дядя Адам, — сказала я, допустив очередную ошибку. — Пожалуй, мне лучше отправиться спать.
Стеклянная дверь отворилась, впустив Стивена и Нелл. Девушка была очень оживлена, ее темные глаза искрились. Стивен улыбался.
— Луна уже поднялась, — сказала Нелл. — В саду так красиво!
В висках у меня застучало.
— У бедной Аннабель сильная головная боль, — оповестила всех тетя Фанни.
Я с удивлением взглянула на нее, поскольку не упоминала об этом.
— От меня такое никогда не укроется, дорогая, — с сочувствием проговорила тетя Фанни. — Ведь у тебя под глазами темные тени.
— Едва ли это красит меня, — пошутила я, поднимаясь. — Вы разольете чай, тетя Фанни?
— Конечно, не беспокойся, ложись спать.
Я улыбнулась ей и пожелала всем спокойной ночи. Моя спальня располагалась в юго-западной части дома. Войдя в нее, я закрыла за собой дверь и прижала ее спиной, точно не желая впустить незваного гостя.
Мой затылок, казалось, сжимали тиски.
«Так жить нельзя, — подумала я. — Семья Адама не спасет положения. Стивен должен покинуть этот дом.
Но ведь я не могу выставить его! Как опекун Джайлза, он имеет право остаться здесь.
Стивен! О Боже, Стивен! Как мы зашли в такой тупик?»
Я позвонила в колокольчик, пришла Марианна и помогла мне раздеться. Отпустив ее, я не легла, а встала у открытого окна. Ночь была теплая, и я ощущала сладостное благоухание роз. Однако оно доносилось не из сада, а из хрустальной вазы на столе. Это позаботилась обо мне миссис Нордлем.
Чтобы не ложиться на большую кровать, где спала с Джералдом, я поставила у окна стул, устроилась на нем поудобнее и, вдыхая ласковый ароматный и влажный летний воздух, предалась воспоминаниям.
Мне восемь лет. Мама только что привезла меня в Уэстон-Холл и сказала, что отныне мы будем жить здесь.
Через год после смерти моего отца мама вышла замуж за графа Уэстона. Отец был военным. Он родился в знатной семье, но, как младший сын младшего сына, не имел состояния. Мама вышла за него восемнадцатилетней девушкой, и через два года родилась я. Похоронив отца, она решила устроить свою жизнь лучше, поселилась в Бате и начала блистать в тамошнем светском обществе. В конце сезона ей удалось поймать в свои сети еще одного графа Уэстона, недавно овдовевшего.
За неделю до свадьбы граф прислал в Бат экипаж, и нас с мамой доставили в Уэстон. Никогда не забуду, какой страх охватил меня, когда мы въехали на длинную подъездную дорогу и я впервые увидела огромный серый каменный особняк. Впоследствии я поняла, что он удобнее и уютнее сельских домов других аристократов, но в тот день каменные стены, сверкающие окна и множество печных труб. переполнили меня ужасом.
В пустынном холле, превосходящем размерами все наши прежние жилища, нас встретил дворецкий и провел через большую, отделанную позолотой залу в гостиную. Там нас ожидал граф и его сыновья.
Меня поразила высота потолков, украшенных росписью и лепниной. Дом напоминал дворец, и я трепетала при мысли, что мне придется здесь жить. Граф взял мою руку, поцеловал меня в лоб и сказал, что я очень похожа на маму. Потупившись и разглядывая мыски своих крошечных башмачков, я что-то пролепетала в ответ.
Мама старалась очаровать сыновей графа. Джералд смотрел на нее как завороженный, чем, конечно же, доставил маме удовольствие. Восторженно отозвавшись о его красоте, уме, обаянии, она спросила мальчика, как идут занятия.
Стивен слушал мою мать молча и смотрел на нее, как мне показалось, чуть презрительно. Затем его темно-голубые глаза обратились на меня. На худом мальчишеском лице они казались необычайно большими, вдумчивыми и проницательными.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Восемь.
— А мне девять.
Я кивнула.
Граф попытался привлечь внимание мамы к другому сыну:
— Стивен еще не учится, Регина, но учитель считает его очень способным мальчиком.
— Весьма приятно, — сказала мама. — Но почему же ты не учишься, Стивен?
Мальчик ничего не ответил, но одарил маму все тем же презрительным взглядом.
— Стивен болел весь прошлый год, — ответил за него граф, — и мы решили повременить с его занятиями.
Мама посмотрела на тщедушного мальчика:
— Жаль, что ты так долго болел.
— Спасибо, — сказал Стивен.
— Что же с тобой приключилось?
— У меня был жар, — объяснил Стивен. — Но сейчас я чувствую себя лучше.
Подняв свои безукоризненно правильные брови, мама обратила взор на графа.
— Мы так и не знаем, чем он болел, — проговорил тот. — Однако теперь мальчик как будто поправился. — Понизив голос, он добавил:
— Думаю, Стивен сильно горевал о матери.
Мальчик метнул на отца раздраженный взгляд.
«Так вот оно что! — подумала я. — Он невзлюбил мою маму по той же причине, что и я его отца».
— Разве не странно называть такую молодую красивую леди мамой? — заметил Джералд.
Вид Стивена ясно свидетельствовал о том, что он скорее умрет, чем выговорит это слово.
Этот мальчик нравился мне все больше и больше.
— Можешь называть меня Региной, — сказала моя мать Джералду.
Я уже точно знала, что буду называть графа не иначе как «сэр».
В гостиную с подносом в руках вошел лакей в голубой ливрее с золотым шитьем.
— А, — оживился граф, — теперь мы утолим жажду. — Он окинул взглядом Стивена и меня. — Садитесь, дети, мама нальет вам лимонаду.
Перед одним из огромных, до самого пола, двустворчатых окон стояли чрезвычайно неудобные позолоченные стулья и столик, на который лакей поставил поднос. Граф и Джералд сели рядом с моей матерью, Стивен и я
— напротив них.
Мать налила из серебряного кувшина лимонад для детей, а себе и графу — чай. День был жаркий, меня все еще мутило после долгой дороги, она же выглядела такой свежей, словно только что вышла из будуара.
Граф не сводил с нее глаз.
Мои ноги не доставали до пола, я сидела прямо-прямо, не касаясь спинки стула, крепко сжимая в своих липких, потных руках лимонад и украдкой оглядывая гостиную, камин, украшенный изразцами, лепнину и роскошную, но неудобную мебель. Через застекленную дверь открывался вид на просторные зеленые лужайки и цветники.
«Как же мне тут жить?» — в отчаянии подумала я.
Стивен шепотом спросил:
— А ты учишься, Аннабель?
Посмотрев на мальчика, я заметила, что его лоб блестит от пота и он уже осушил полстакана лимонада.
Я мотнула головой:
— Мама говорит, что наймет мне гувернантку.
Незадолго до смерти отца у меня появилась гувернантка, но маме пришлось расстаться с ней.
Я едва не заплакала. Нет, лучше умереть, чем расхныкаться перед графом.
— Тебе нечего здесь бояться, — приободрил меня Стивен. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя как дома.
Его нос и высокие скулы обгорели на солнце.
Граф и Джералд засмеялись какой-то шутке моей матери.
— А у тебя есть пони? — спросила я Стивена.
Мальчика поразил мой вопрос. Для него иметь своего пони было таким же обычным делом, как пить лимонад. Он кивнул:
— Его зовут Персик.
— Персик? — изумилась я.
— Он очень любит персики.
— Но ведь это… странно.
— Очень. — Стивен залпом допил лимонад. — А у тебя есть пони, Аннабель?
Я покачала головой.
— Значит, нам придется подарить тебе пони, — сказал Стивен.
У меня перехватило дыхание.
— Ты боишься лошадей? — встревожился он.
Я энергично затрясла головой:
— Мне не пришлось учиться верховой езде. Мы жили то в одном месте, то в другом, поэтому у меня не было пони. — Я никогда не решилась бы сказать сыну графа, что мой отец просто не мог позволить себе такой роскоши. — Думаешь… я научусь?
Его глаза вновь выразили удивление.
— Конечно, я попрошу Граймза, нашего конюшего, научить тебя. Он хорошо знает свое дело.
Заметив мою радость, мальчик улыбнулся. И какая же удивительная была у него улыбка!
— А еще у меня есть собака, — похвастался он. — Она спит в детской.
— Неужели тебе разрешают держать собаку в спальне? — Мама не пускала собак даже в дом.
— Мне мама разрешила, — объяснил он. Я взглянула на свою мать.
— Наверное, твоя мама была добрая.
Стивен, опустив глаза, кивнул.
— А как зовут твою собаку?
— Рэгс.
— Как по-твоему, мне разрешили бы завести собаку? — дерзнула спросить я.
— Это зависит от того, хорошая ли у тебя будет гувернантка.
Мы переглянулись, понимая, что отныне объединились против взрослых.
Только коснувшись рукой щеки, я поняла, что плачу.
Глава 6
— Как по-твоему, Джаспер, если Наполеона сошлют на Эльбу, примирится ли он с этим?
— Не знаю, Аннабель.
У него было мужественное волевое лицо и задумчивые серые глаза. Он с детства мечтал о военной карьере. Дядя Адам купил для него первый офицерский чин, и после девятнадцати лет Джаспер лишь изредка наезжал в Уэстон. Его возвращение обрадовало меня.
— Сомневаюсь, что властелин мира удовольствуется маленьким островком.
Заговорили об окончании войны, затем о предстоящем урожае.
«Слава Богу, — думала я, — что у нас в доме поселился дядя Адам с семьей. Слава Богу, что кто-то стоит между мной и Стивеном».
***
После ужина мы собрались в гостиной. Адам, Джаспер, Фанни и я сели за ломберный столик, чтобы сыграть в вист. Нелл и Стивен пошли взглянуть на розы. Мисс Стедхэм поднялась к Джайлзу.Из-за головной боли я, к досаде Адама, моего партнера, играла плохо.
— Извините, дядя Адам, — сказала я, допустив очередную ошибку. — Пожалуй, мне лучше отправиться спать.
Стеклянная дверь отворилась, впустив Стивена и Нелл. Девушка была очень оживлена, ее темные глаза искрились. Стивен улыбался.
— Луна уже поднялась, — сказала Нелл. — В саду так красиво!
В висках у меня застучало.
— У бедной Аннабель сильная головная боль, — оповестила всех тетя Фанни.
Я с удивлением взглянула на нее, поскольку не упоминала об этом.
— От меня такое никогда не укроется, дорогая, — с сочувствием проговорила тетя Фанни. — Ведь у тебя под глазами темные тени.
— Едва ли это красит меня, — пошутила я, поднимаясь. — Вы разольете чай, тетя Фанни?
— Конечно, не беспокойся, ложись спать.
Я улыбнулась ей и пожелала всем спокойной ночи. Моя спальня располагалась в юго-западной части дома. Войдя в нее, я закрыла за собой дверь и прижала ее спиной, точно не желая впустить незваного гостя.
Мой затылок, казалось, сжимали тиски.
«Так жить нельзя, — подумала я. — Семья Адама не спасет положения. Стивен должен покинуть этот дом.
Но ведь я не могу выставить его! Как опекун Джайлза, он имеет право остаться здесь.
Стивен! О Боже, Стивен! Как мы зашли в такой тупик?»
Я позвонила в колокольчик, пришла Марианна и помогла мне раздеться. Отпустив ее, я не легла, а встала у открытого окна. Ночь была теплая, и я ощущала сладостное благоухание роз. Однако оно доносилось не из сада, а из хрустальной вазы на столе. Это позаботилась обо мне миссис Нордлем.
Чтобы не ложиться на большую кровать, где спала с Джералдом, я поставила у окна стул, устроилась на нем поудобнее и, вдыхая ласковый ароматный и влажный летний воздух, предалась воспоминаниям.
Мне восемь лет. Мама только что привезла меня в Уэстон-Холл и сказала, что отныне мы будем жить здесь.
Через год после смерти моего отца мама вышла замуж за графа Уэстона. Отец был военным. Он родился в знатной семье, но, как младший сын младшего сына, не имел состояния. Мама вышла за него восемнадцатилетней девушкой, и через два года родилась я. Похоронив отца, она решила устроить свою жизнь лучше, поселилась в Бате и начала блистать в тамошнем светском обществе. В конце сезона ей удалось поймать в свои сети еще одного графа Уэстона, недавно овдовевшего.
За неделю до свадьбы граф прислал в Бат экипаж, и нас с мамой доставили в Уэстон. Никогда не забуду, какой страх охватил меня, когда мы въехали на длинную подъездную дорогу и я впервые увидела огромный серый каменный особняк. Впоследствии я поняла, что он удобнее и уютнее сельских домов других аристократов, но в тот день каменные стены, сверкающие окна и множество печных труб. переполнили меня ужасом.
В пустынном холле, превосходящем размерами все наши прежние жилища, нас встретил дворецкий и провел через большую, отделанную позолотой залу в гостиную. Там нас ожидал граф и его сыновья.
Меня поразила высота потолков, украшенных росписью и лепниной. Дом напоминал дворец, и я трепетала при мысли, что мне придется здесь жить. Граф взял мою руку, поцеловал меня в лоб и сказал, что я очень похожа на маму. Потупившись и разглядывая мыски своих крошечных башмачков, я что-то пролепетала в ответ.
Мама старалась очаровать сыновей графа. Джералд смотрел на нее как завороженный, чем, конечно же, доставил маме удовольствие. Восторженно отозвавшись о его красоте, уме, обаянии, она спросила мальчика, как идут занятия.
Стивен слушал мою мать молча и смотрел на нее, как мне показалось, чуть презрительно. Затем его темно-голубые глаза обратились на меня. На худом мальчишеском лице они казались необычайно большими, вдумчивыми и проницательными.
— Сколько тебе лет? — спросил он.
— Восемь.
— А мне девять.
Я кивнула.
Граф попытался привлечь внимание мамы к другому сыну:
— Стивен еще не учится, Регина, но учитель считает его очень способным мальчиком.
— Весьма приятно, — сказала мама. — Но почему же ты не учишься, Стивен?
Мальчик ничего не ответил, но одарил маму все тем же презрительным взглядом.
— Стивен болел весь прошлый год, — ответил за него граф, — и мы решили повременить с его занятиями.
Мама посмотрела на тщедушного мальчика:
— Жаль, что ты так долго болел.
— Спасибо, — сказал Стивен.
— Что же с тобой приключилось?
— У меня был жар, — объяснил Стивен. — Но сейчас я чувствую себя лучше.
Подняв свои безукоризненно правильные брови, мама обратила взор на графа.
— Мы так и не знаем, чем он болел, — проговорил тот. — Однако теперь мальчик как будто поправился. — Понизив голос, он добавил:
— Думаю, Стивен сильно горевал о матери.
Мальчик метнул на отца раздраженный взгляд.
«Так вот оно что! — подумала я. — Он невзлюбил мою маму по той же причине, что и я его отца».
— Разве не странно называть такую молодую красивую леди мамой? — заметил Джералд.
Вид Стивена ясно свидетельствовал о том, что он скорее умрет, чем выговорит это слово.
Этот мальчик нравился мне все больше и больше.
— Можешь называть меня Региной, — сказала моя мать Джералду.
Я уже точно знала, что буду называть графа не иначе как «сэр».
В гостиную с подносом в руках вошел лакей в голубой ливрее с золотым шитьем.
— А, — оживился граф, — теперь мы утолим жажду. — Он окинул взглядом Стивена и меня. — Садитесь, дети, мама нальет вам лимонаду.
Перед одним из огромных, до самого пола, двустворчатых окон стояли чрезвычайно неудобные позолоченные стулья и столик, на который лакей поставил поднос. Граф и Джералд сели рядом с моей матерью, Стивен и я
— напротив них.
Мать налила из серебряного кувшина лимонад для детей, а себе и графу — чай. День был жаркий, меня все еще мутило после долгой дороги, она же выглядела такой свежей, словно только что вышла из будуара.
Граф не сводил с нее глаз.
Мои ноги не доставали до пола, я сидела прямо-прямо, не касаясь спинки стула, крепко сжимая в своих липких, потных руках лимонад и украдкой оглядывая гостиную, камин, украшенный изразцами, лепнину и роскошную, но неудобную мебель. Через застекленную дверь открывался вид на просторные зеленые лужайки и цветники.
«Как же мне тут жить?» — в отчаянии подумала я.
Стивен шепотом спросил:
— А ты учишься, Аннабель?
Посмотрев на мальчика, я заметила, что его лоб блестит от пота и он уже осушил полстакана лимонада.
Я мотнула головой:
— Мама говорит, что наймет мне гувернантку.
Незадолго до смерти отца у меня появилась гувернантка, но маме пришлось расстаться с ней.
Я едва не заплакала. Нет, лучше умереть, чем расхныкаться перед графом.
— Тебе нечего здесь бояться, — приободрил меня Стивен. — Я хочу, чтобы ты чувствовала себя как дома.
Его нос и высокие скулы обгорели на солнце.
Граф и Джералд засмеялись какой-то шутке моей матери.
— А у тебя есть пони? — спросила я Стивена.
Мальчика поразил мой вопрос. Для него иметь своего пони было таким же обычным делом, как пить лимонад. Он кивнул:
— Его зовут Персик.
— Персик? — изумилась я.
— Он очень любит персики.
— Но ведь это… странно.
— Очень. — Стивен залпом допил лимонад. — А у тебя есть пони, Аннабель?
Я покачала головой.
— Значит, нам придется подарить тебе пони, — сказал Стивен.
У меня перехватило дыхание.
— Ты боишься лошадей? — встревожился он.
Я энергично затрясла головой:
— Мне не пришлось учиться верховой езде. Мы жили то в одном месте, то в другом, поэтому у меня не было пони. — Я никогда не решилась бы сказать сыну графа, что мой отец просто не мог позволить себе такой роскоши. — Думаешь… я научусь?
Его глаза вновь выразили удивление.
— Конечно, я попрошу Граймза, нашего конюшего, научить тебя. Он хорошо знает свое дело.
Заметив мою радость, мальчик улыбнулся. И какая же удивительная была у него улыбка!
— А еще у меня есть собака, — похвастался он. — Она спит в детской.
— Неужели тебе разрешают держать собаку в спальне? — Мама не пускала собак даже в дом.
— Мне мама разрешила, — объяснил он. Я взглянула на свою мать.
— Наверное, твоя мама была добрая.
Стивен, опустив глаза, кивнул.
— А как зовут твою собаку?
— Рэгс.
— Как по-твоему, мне разрешили бы завести собаку? — дерзнула спросить я.
— Это зависит от того, хорошая ли у тебя будет гувернантка.
Мы переглянулись, понимая, что отныне объединились против взрослых.
***
Воспоминания болью отозвались в моей душе. Я откинулась на спинку стула, закрыла глаза и глубоко вдохнула ароматный ночной воздух. Между нами — прежними и нынешними — разверзлась пропасть. Детского простодушия уже не вернуть, так же, как прежних Аннабель и Стивена.Только коснувшись рукой щеки, я поняла, что плачу.
Глава 6
Наутро я поехала с Джайлзом на верховую прогулку. Еще недавно сын с радостью садился передо мной на мою лошадь, но несколько месяцев назад он пересел на своего пони. В последние же несколько недель мальчик всегда ехал впереди меня — мне пришлось удовлетворить его просьбу.
«Я уже большой, мама», — повторял Джайлз. Скоро ему исполнится пять.
Миновав парк, мы направились на брайтонскую дорогу. Джайлз хотел посмотреть, не сидит ли на том же дереве необычная птица, которую он видел на днях. Птица, конечно же, улетела.
— Интересно, где она, мама? — спросил Джайлз, когда мы поехали рядом. Густые кроны деревьев распростерлись как свод над нашими головами. Из леса доносилось кукование кукушки, тропу то и дело пересекали белки.
— Наверное, птица полетела искать корм, Джайлз.
— Она была такая красивая, с голубым оперением. Может, это была голубая птица?
— Едва ли, хотя и в самом деле на редкость красивая.
Несколько минут мы ехали молча.
— А дядя Стивен очень хороший, да, мама?
— Ты так думаешь?
— И глаза у него такого же цвета, как перья той птицы.
— Кажется, да. — Мой голос дрогнул.
Мы выехали на тропу, ведущую к брайтонской дороге. Справа тянулись фермерские поля, слева — лесистые холмы, отделявшие долину от залива.
Все эти фермы принадлежали графу Уэстону, и он сдавал их в аренду. Август — время жатвы. В полях, под утренним солнцем, уже трудились крестьяне и даже деревенские торговцы.
Мы с Джайлзом, остановив лошадей, смотрели на мужчин, женщин и детей, едва различимых в бескрайних пшеничных полях. В руках у взрослых были серпы, секачи и косы. Пшеницу предстояло сжать, скосить и связать в снопы до наступления ночи.
В годы войны пшеница приносила фермерам изрядный доход, но теперь цены падали, что угрожало процветанию фермеров.
Топпер, мой гнедой конь, обмахивался хвостом от мух.
— Поедем дальше. — Джайлз тронул пони. Мы поравнялись с фермой Уошбернов.
— Джайлз, нам пора возвращаться, — сказала я. Однако сын перешел с рыси на галоп. Испугавшись, я последовала за ним.
Услышав позади стук копыт, пони помчался еще быстрее, а Джайлз, привстав в стременах, ухватился за гриву.
Стремительно обойдя пони, я постепенно сбавила скорость. Когда обе лошади пошли шагом, я обернулась.
Глаза Джайлза сияли от счастья.
— Я никогда еще не ездил так быстро, мама! А это такое удовольствие!
Что ни говори, а он все-таки мой сын.
— Ты не должен этого делать, пока не научишься пользоваться поводьями.
— А когда я научусь?
— Думаю, через год-другой.
— Через год?!
— Если проявишь усердие, возможно, и раньше. А теперь поедем назад.
Внимание Джайлза привлекли заброшенные поля.
— А почему на этой ферме ничего не растет, мама?
— Эти поля арендует мистер Уошберн, а он так болен, что даже не засевал их.
— А почему ему не помогли? — удивился Джайлз.
— К сожалению, мистера Уошберна не любят. Он не очень хороший человек.
На западе я вдруг заметила повозку с запряженным в нее незнакомым кобом . Так как дорога заканчивалась перед уэстонским парком, повозка могла направляться только на ферму Мэшпо или на эту заброшенную. Мне не удалось избежать встречи.
Повозка остановилась, и я увидела Джема Уошберна, сына больного старика.
— Мисс Аннабель! — Он снял шляпу.
Его иссиня-черные волосы блестели на утреннем солнце. Он заметно возмужал, но глубоко посаженные бледно-голубые глаза не изменились.
— Как ты, Джем? — спросила я.
— У меня все в порядке, спасибо. — Он бросил взгляд на Джайлза, смотревшего на него с нескрываемым любопытством.
— Это мой сын, — сказала я. — Джайлз, а это мистер Уошберн. В детстве он очень дружил с твоим дядей Стивеном.
— Мне очень жаль, что ваш отец болен, — вежливо проговорил мальчик.
Джем изумленно уставился на меня.
— Джайлз удивился, что ваши поля запущены, и я объяснила ему, что твой отец болен.
— Он умер сегодня утром, — глухим голосом сообщил Джем. — Я ездил в деревню поговорить с пастором.
— Время неудачное, — заметила я. — Все заняты жатвой.
Джем пожал плечами:
— Что ж, мы похороним его завтра, и если никто не придет, тут уж ничего не поделаешь. Я не удивлюсь, он ведь ни с кем не дружил.
— Стивен вчера вернулся, — сказала я. — Я сообщу ему о том, что случилось. — Мой голос звучал холодно, как ни старалась я скрыть свои чувства.
Джем нахмурился:
— Передайте ему, что, если он не захочет видеть меня, я его пойму.
— Не сомневаюсь, что захочет. — Я натянула поводья. — Если тебе нужна помощь, сразу скажи Адаму.
Его глаза были так же холодны, как и мои.
— Благодарю, но едва ли мне что-нибудь понадобится от вас, — тут он сделал многозначительную паузу, — миледи.
— Поехали, Джайлз, — сказала я, и мы бок о бок направились к уэстонскому парку. Заметив мое волнение, Джайлз до самой конюшни не проронил ни слова.
У самого берега Джаспер взмахнул рукой, собираясь бросить в воду палку. Мерлин и Порция застыли в радостном ожидании. Едва палка мелькнула в воздухе, собаки прыгнули в воду. Я отметила, что мой спутник забросил палку куда дальше, чем я. Собакам придется потрудиться, чтобы добраться до нее.
Солнце сильно пекло, и я порадовалась, что на мне широкополая соломенная шляпа и тонкое ситцевое платье.
Джаспер же, как и подобает сельскому джентльмену, был в бриджах, сапогах и сюртуке. Мне стало жаль его.
— Если хочешь, сними сюртук, Джаспер, ведь очень жарко.
— С удовольствием, только если ты не скажешь об этом моей матери.
Я рассмеялась:
— И это герой, бестрепетно сражавшийся с врагами!
Он снял сюртук.
— Мама бывает очень разочарована, когда не оправдывают ее ожиданий.
— Пожалуй, мне стоит попытаться так же воздействовать на Джайлза.
Порция схватила палку, и собаки выскочили на берег. Порция подбежала к Джасперу, надеясь, что он снова бросит палку. Взяв сюртук, я заметила, что плечи не подбиты ватой, как у большинства лондонских денди. Джаспер так крепко сложен, что не нуждается в этом. Он снова зашвырнул палку в воду.
На этот раз Мерлин опередил Порцию. Глядя, как мои черные спаниели рассекают воду, я спросила Джаспера:
— Какие же у тебя планы теперь, после окончания войны?
— Не знаю.
Я взглянула на него из-под полей шляпы:
— Насколько я помню, тобою всегда владело одно желание — получить офицерский чин. Стало быть, ты навоевался?
Его лицо, такое же характерное, как у всех Грэндвилов, выразило задумчивость.
— Пожалуй, да, Аннабель. Желание воевать пропало у меня после Бургоса. Там полегло слишком много людей… — Он тряхнул головой, точно стараясь избавиться от кошмарных видений.
— Да, — согласилась я, — народу погибло много.
— Жаль, что мне не пришлось увидеться с Джералдом, — проговорил Джаспер.
— Это был ужасный удар, — отозвалась я.
— Печально, что меня здесь не было.
— Спасибо тебе за письмо, Джаспер. Я ценю твою поддержку. Правда ценю. Твои мать к отец проявили ко мне необычайную доброту.
Мерлин деликатно положил палку к ногам Джаспера, и тот снова забросил ее в озеро.
— Чем ты займешься, если выйдешь в отставку? — полюбопытствовала я.
— У папы есть небольшое поместье в Нортгемптоншире, и он хочет передать его мне.
— Я не слышала об этом поместье.
— Он получил его совсем недавно от какого-то дальнего родственника моей матери. Дом в хорошем состоянии. Есть там и несколько ферм. — Легкий ветерок разметал рыжеватые волосы Джаспера. Все Грэндвилы, кроме Стивена, светловолосые.
— Нортгемптоншир, — задумчиво повторила я. — Великолепное место для охоты.
— Такая роскошь мне не по карману, — заметил Джаспер.
Я прикусила губу, раздосадованная своей неделикатностью. Охота во всех графствах — весьма дорогое удовольствие. Мне следовало бы придержать язык.
— Сейчас, находясь в бессрочном отпуске, — продолжал Джаспер, — я могу как следует подумать и решить, что делать дальше. Пока ничто не мешает мне отдыхать и наслаждаться спокойной домашней жизнью.
Собаки уже вернулись, но Джаспер, не замечая их, смотрел на меня. Вокруг его глаз пролегли тонкие морщинки. Должно быть, он часто щурился от яркого испанского солнца. Кожа его золотилась от легкого загара. Расстегнутый ворот сорочки открывал сильную шею.
«Вот и он уехал мальчиком, а вернулся мужчиной», — подумала я.
— Уэстон навсегда останется моим домом, — глухо промолвил Джаспер. Я улыбнулась:
— У нас было очень счастливое детство, и порой мне жаль, что мы не можем вновь стать детьми, у которых одна забота: как бы выпросить побольше булочек у поварихи твоей матери.
— Неизменно радушную миссис Спрейг, — он тоже улыбнулся, — никогда не раздражало, что мы путались у нее под ногами.
— Тебе всегда доставалась самая большая булочка, — напомнила я. — Мы со Стивеном считали это несправедливым.
— Но ведь это же был мой дом, — возразил Джаспер.
Поняв, что игра закончилась, собаки отряхнулись. Мы с Джаспером отпрянули, когда на нас посыпались брызги.
— Пойдем в павильон для рыбной ловли, — предложила я.
Мы последовали за собаками вдоль берега.
— Помнишь наш клуб? — спросил вдруг Джаспер.
То, что он называл клубом, создал Джералд на третье лето после того, как я поселилась в Уэстоне. Наслушавшись рассказов отца о его лондонском клубе (граф принадлежал к клубу Уайта), он решил в подражание ему создать свой собственный. Членами стали сам Джералд, Джек, Стивен и Джаспер. Собрания клуба он, с разрешения моей матери, проводил в одной из пустовавших спален.
Я пришла в бешенство от того, что Джералд не принял ни меня, ни Нелл.
— Женщин не принимают в клубы, — заявил Джералд с высокомерием избалованного юноши.
— Что ж, — ответила я с не меньшей надменностью, — мы с Нелл организуем свой собственный клуб, куда не будет доступа никому из вас.
Я завербовала Сьюзен (разумеется, тогда она не была еще миссис Шентон) и Элис Торнтон (дочь богатейшего из арендаторов графа), и мы обосновались в павильоне для рыбной ловли.
Все лето оба клуба соперничали, и каждый стремился превзойти другой. Мальчики прыгали с амбара в сено. Девочки, сделав плот, выплыли на середину озера. Мальчики провели ночь на деревенском кладбище. Девочки «одолжили» одну из телег отца Сьюзен, и я на глазах у наших соперников смело въехала на ней прямо в деревню. Тогда мне было десять лет.
— Просто чудо, что никто из нас не пострадал, — сказала я Джасперу. — При мысли, что когда-нибудь Джайлз может последовать нашему примеру, у меня стынет кровь в жилах.
Он рассмеялся:
— Но ведь нам было так весело! Я хорошо помню, как мы вчетвером собирались в спальне и замышляли разные проказы. Но вы всегда умудрялись превзойти нас.
— Да уж, мы не скучали.
— Все же лучшей нашей выдумкой был костер, — сказал Джаспер.
— А мне приятнее всего вспоминать, как мы играли в привидения.
Джаспер взъерошил волосы.
— В Испании я часто думал о том лете и по утрам, перед сражениями, обычно вспоминал о наших тогдашних проделках. Эти воспоминания словно предохраняли меня от всех несчастий.
Мои глаза затуманила печаль.
— После того лета произошло так много событий. Ты был на войне. Стивен управлял плантацией на Ямайке. А Джералд… Джералд умер.
Джаспер покачал головой:
— Никак не могу поверить, что его больше нет, Аннабель. Джералд — «дитя солнца», златокудрый мальчик! Мы делились с ним самыми заветными мечтами. — Он опустил голову. — Разве кто-нибудь думал, что Джералд так рано уйдет?
— Хорошо, что вы со Стивеном благополучно вернулись домой.
Джаспер бросил на меня загадочный взгляд:
— Да. Но признаться, меня удивило, что Джералд назначил Стивена опекуном Джайлза. Ведь братья никогда не были близки.
Выйдя из небольшой рощи, мы увидели павильон. Порция и Мерлин бросились к нему.
— Есть и хорошие новости, — сказала я. — Ты, конечно, слышал, что Джек выиграл крупную сумму, а Нелл получила четыре предложения руки и сердца.
— Кое-что об этих предложениях я слышал. Мы оба рассмеялись.
— В павильоне кто-то есть, — сказал Джаспер.
Собаки залаяли. К нам метнулась маленькая фигурка.
— Мама! — закричал Джайлз. — Я уловил еще одну рыбу!
Он налетел на меня с такой силой, что я покачнулась.
— Поймал, а не уловил, Джайлз.
Джаспер поддержал меня, схватив под руку.
— Осторожнее, молодой человек. Ты чуть не сшиб маму.
— Прости, мама! — Как всегда, в минуты счастья, светлые серо-зеленые глаза Джайлза сияли. — Дядя Стивен и Джени ничего не поймали, а я поймал.
Павильон представлял собой летний домик с одной комнатой и открытой верандой. На ступенях крыльца стояли мужчина и женщина. Добежав до павильона, собаки вернулись, а Стивен и мисс Стедхэм, спустившись с крыльца, выжидающе смотрели на нас.
Джаспер поздоровался с ними.
— Как жаль, что вам не повезло на рыбалке.
Гувернантка рассмеялась. В своей широкополой соломенной шляпе и светло-лиловом муслиновом платье она выглядела очень мило.
— Джайлз просто рожден рыболовом, у него особый дар, — сказала она.
Мой сын радостно засмеялся.
Порция села у ног Стивена. Как и Джаспер, он снял сюртук и закатал рукава сорочки. Он был выше и стройнее Джаспера. Белая сорочка оттеняла его загорелое лицо, шею и руки.
— Я рассказал дяде Стивену о том человеке, которого мы встретили утром, мама, — сообщил Джайлз.
— Да, Джем Уошберн вернулся, Стивен. — Я положила руку на плечо сына. — Его отец умер сегодня утром.
— Я так и сказал, — с досадой заметил Джайлз.
Стивен и Джаспер посмотрели на мальчика, явно удивленные его тоном. Я крепко сжала плечо Джайлза. Даже если я порчу сына, это никого, кроме меня, не касается.
— Джем просил передать, что если ты не захочешь видеть его, он это поймет, — холодно добавила я.
Заметив встревоженный взгляд Джайлза, я слегка разжала пальцы и тепло улыбнулась ему.
— Почему он думает, что ты не захочешь его видеть? — спросил Джаспер у Стивена. — Вы ведь были неразлучными друзьями.
— Ума не приложу, почему он так сказал. Я хорошо знала причину, но промолчала.
— А известно ли тебе, что вскоре после твоего отъезда на Ямайку Джем бежал из дома? — спросил Джаспер.
— С тех пор мы ничего о нем не слышали, но несколько месяцев назад он вернулся. Наверное, кто-то сообщил ему, что его отец умирает.
Стивен отчужденно кивнул.
— Он заплатил моему отцу всю задолженность, — продолжал Джаспер.
— Джем заплатил арендную плату? — удивилась я.
— Так сказал мой отец. За два квартала. Он спросил Джема, чем тот занимался все эти годы, но получил уклончивый ответ.
— По словам Сьюзен Фентон, Джем хочет взять ферму в аренду, — заметила я. Джаспер кивнул:
— Так он сказал и отцу.
Джайлз топтался на месте, явно недовольный тем, что не может принять участия в беседе.
— Что ж, если Джем хочет хозяйничать на ферме, это вполне осуществимо, — проговорил Стивен.
— Конечно, — согласилась я. Все посмотрели на меня.
«Я уже большой, мама», — повторял Джайлз. Скоро ему исполнится пять.
Миновав парк, мы направились на брайтонскую дорогу. Джайлз хотел посмотреть, не сидит ли на том же дереве необычная птица, которую он видел на днях. Птица, конечно же, улетела.
— Интересно, где она, мама? — спросил Джайлз, когда мы поехали рядом. Густые кроны деревьев распростерлись как свод над нашими головами. Из леса доносилось кукование кукушки, тропу то и дело пересекали белки.
— Наверное, птица полетела искать корм, Джайлз.
— Она была такая красивая, с голубым оперением. Может, это была голубая птица?
— Едва ли, хотя и в самом деле на редкость красивая.
Несколько минут мы ехали молча.
— А дядя Стивен очень хороший, да, мама?
— Ты так думаешь?
— И глаза у него такого же цвета, как перья той птицы.
— Кажется, да. — Мой голос дрогнул.
Мы выехали на тропу, ведущую к брайтонской дороге. Справа тянулись фермерские поля, слева — лесистые холмы, отделявшие долину от залива.
Все эти фермы принадлежали графу Уэстону, и он сдавал их в аренду. Август — время жатвы. В полях, под утренним солнцем, уже трудились крестьяне и даже деревенские торговцы.
Мы с Джайлзом, остановив лошадей, смотрели на мужчин, женщин и детей, едва различимых в бескрайних пшеничных полях. В руках у взрослых были серпы, секачи и косы. Пшеницу предстояло сжать, скосить и связать в снопы до наступления ночи.
В годы войны пшеница приносила фермерам изрядный доход, но теперь цены падали, что угрожало процветанию фермеров.
Топпер, мой гнедой конь, обмахивался хвостом от мух.
— Поедем дальше. — Джайлз тронул пони. Мы поравнялись с фермой Уошбернов.
— Джайлз, нам пора возвращаться, — сказала я. Однако сын перешел с рыси на галоп. Испугавшись, я последовала за ним.
Услышав позади стук копыт, пони помчался еще быстрее, а Джайлз, привстав в стременах, ухватился за гриву.
Стремительно обойдя пони, я постепенно сбавила скорость. Когда обе лошади пошли шагом, я обернулась.
Глаза Джайлза сияли от счастья.
— Я никогда еще не ездил так быстро, мама! А это такое удовольствие!
Что ни говори, а он все-таки мой сын.
— Ты не должен этого делать, пока не научишься пользоваться поводьями.
— А когда я научусь?
— Думаю, через год-другой.
— Через год?!
— Если проявишь усердие, возможно, и раньше. А теперь поедем назад.
Внимание Джайлза привлекли заброшенные поля.
— А почему на этой ферме ничего не растет, мама?
— Эти поля арендует мистер Уошберн, а он так болен, что даже не засевал их.
— А почему ему не помогли? — удивился Джайлз.
— К сожалению, мистера Уошберна не любят. Он не очень хороший человек.
На западе я вдруг заметила повозку с запряженным в нее незнакомым кобом . Так как дорога заканчивалась перед уэстонским парком, повозка могла направляться только на ферму Мэшпо или на эту заброшенную. Мне не удалось избежать встречи.
Повозка остановилась, и я увидела Джема Уошберна, сына больного старика.
— Мисс Аннабель! — Он снял шляпу.
Его иссиня-черные волосы блестели на утреннем солнце. Он заметно возмужал, но глубоко посаженные бледно-голубые глаза не изменились.
— Как ты, Джем? — спросила я.
— У меня все в порядке, спасибо. — Он бросил взгляд на Джайлза, смотревшего на него с нескрываемым любопытством.
— Это мой сын, — сказала я. — Джайлз, а это мистер Уошберн. В детстве он очень дружил с твоим дядей Стивеном.
— Мне очень жаль, что ваш отец болен, — вежливо проговорил мальчик.
Джем изумленно уставился на меня.
— Джайлз удивился, что ваши поля запущены, и я объяснила ему, что твой отец болен.
— Он умер сегодня утром, — глухим голосом сообщил Джем. — Я ездил в деревню поговорить с пастором.
— Время неудачное, — заметила я. — Все заняты жатвой.
Джем пожал плечами:
— Что ж, мы похороним его завтра, и если никто не придет, тут уж ничего не поделаешь. Я не удивлюсь, он ведь ни с кем не дружил.
— Стивен вчера вернулся, — сказала я. — Я сообщу ему о том, что случилось. — Мой голос звучал холодно, как ни старалась я скрыть свои чувства.
Джем нахмурился:
— Передайте ему, что, если он не захочет видеть меня, я его пойму.
— Не сомневаюсь, что захочет. — Я натянула поводья. — Если тебе нужна помощь, сразу скажи Адаму.
Его глаза были так же холодны, как и мои.
— Благодарю, но едва ли мне что-нибудь понадобится от вас, — тут он сделал многозначительную паузу, — миледи.
— Поехали, Джайлз, — сказала я, и мы бок о бок направились к уэстонскому парку. Заметив мое волнение, Джайлз до самой конюшни не проронил ни слова.
***
День выдался очень теплый, и я решила, что собакам было бы неплохо искупаться в озере. Джаспер вызвался сопровождать меня, и мы пошли по тропе через большой парк, разбитый известным архитектором по заказу деда Джералда. В великолепных рощах — буковых, каштановых и дубовых — обитало более ста оленей. Озеро казалось бесценной жемчужиной в этом дивном парке. По ту сторону озера виднелись пологие склоны Даунза.У самого берега Джаспер взмахнул рукой, собираясь бросить в воду палку. Мерлин и Порция застыли в радостном ожидании. Едва палка мелькнула в воздухе, собаки прыгнули в воду. Я отметила, что мой спутник забросил палку куда дальше, чем я. Собакам придется потрудиться, чтобы добраться до нее.
Солнце сильно пекло, и я порадовалась, что на мне широкополая соломенная шляпа и тонкое ситцевое платье.
Джаспер же, как и подобает сельскому джентльмену, был в бриджах, сапогах и сюртуке. Мне стало жаль его.
— Если хочешь, сними сюртук, Джаспер, ведь очень жарко.
— С удовольствием, только если ты не скажешь об этом моей матери.
Я рассмеялась:
— И это герой, бестрепетно сражавшийся с врагами!
Он снял сюртук.
— Мама бывает очень разочарована, когда не оправдывают ее ожиданий.
— Пожалуй, мне стоит попытаться так же воздействовать на Джайлза.
Порция схватила палку, и собаки выскочили на берег. Порция подбежала к Джасперу, надеясь, что он снова бросит палку. Взяв сюртук, я заметила, что плечи не подбиты ватой, как у большинства лондонских денди. Джаспер так крепко сложен, что не нуждается в этом. Он снова зашвырнул палку в воду.
На этот раз Мерлин опередил Порцию. Глядя, как мои черные спаниели рассекают воду, я спросила Джаспера:
— Какие же у тебя планы теперь, после окончания войны?
— Не знаю.
Я взглянула на него из-под полей шляпы:
— Насколько я помню, тобою всегда владело одно желание — получить офицерский чин. Стало быть, ты навоевался?
Его лицо, такое же характерное, как у всех Грэндвилов, выразило задумчивость.
— Пожалуй, да, Аннабель. Желание воевать пропало у меня после Бургоса. Там полегло слишком много людей… — Он тряхнул головой, точно стараясь избавиться от кошмарных видений.
— Да, — согласилась я, — народу погибло много.
— Жаль, что мне не пришлось увидеться с Джералдом, — проговорил Джаспер.
— Это был ужасный удар, — отозвалась я.
— Печально, что меня здесь не было.
— Спасибо тебе за письмо, Джаспер. Я ценю твою поддержку. Правда ценю. Твои мать к отец проявили ко мне необычайную доброту.
Мерлин деликатно положил палку к ногам Джаспера, и тот снова забросил ее в озеро.
— Чем ты займешься, если выйдешь в отставку? — полюбопытствовала я.
— У папы есть небольшое поместье в Нортгемптоншире, и он хочет передать его мне.
— Я не слышала об этом поместье.
— Он получил его совсем недавно от какого-то дальнего родственника моей матери. Дом в хорошем состоянии. Есть там и несколько ферм. — Легкий ветерок разметал рыжеватые волосы Джаспера. Все Грэндвилы, кроме Стивена, светловолосые.
— Нортгемптоншир, — задумчиво повторила я. — Великолепное место для охоты.
— Такая роскошь мне не по карману, — заметил Джаспер.
Я прикусила губу, раздосадованная своей неделикатностью. Охота во всех графствах — весьма дорогое удовольствие. Мне следовало бы придержать язык.
— Сейчас, находясь в бессрочном отпуске, — продолжал Джаспер, — я могу как следует подумать и решить, что делать дальше. Пока ничто не мешает мне отдыхать и наслаждаться спокойной домашней жизнью.
Собаки уже вернулись, но Джаспер, не замечая их, смотрел на меня. Вокруг его глаз пролегли тонкие морщинки. Должно быть, он часто щурился от яркого испанского солнца. Кожа его золотилась от легкого загара. Расстегнутый ворот сорочки открывал сильную шею.
«Вот и он уехал мальчиком, а вернулся мужчиной», — подумала я.
— Уэстон навсегда останется моим домом, — глухо промолвил Джаспер. Я улыбнулась:
— У нас было очень счастливое детство, и порой мне жаль, что мы не можем вновь стать детьми, у которых одна забота: как бы выпросить побольше булочек у поварихи твоей матери.
— Неизменно радушную миссис Спрейг, — он тоже улыбнулся, — никогда не раздражало, что мы путались у нее под ногами.
— Тебе всегда доставалась самая большая булочка, — напомнила я. — Мы со Стивеном считали это несправедливым.
— Но ведь это же был мой дом, — возразил Джаспер.
Поняв, что игра закончилась, собаки отряхнулись. Мы с Джаспером отпрянули, когда на нас посыпались брызги.
— Пойдем в павильон для рыбной ловли, — предложила я.
Мы последовали за собаками вдоль берега.
— Помнишь наш клуб? — спросил вдруг Джаспер.
То, что он называл клубом, создал Джералд на третье лето после того, как я поселилась в Уэстоне. Наслушавшись рассказов отца о его лондонском клубе (граф принадлежал к клубу Уайта), он решил в подражание ему создать свой собственный. Членами стали сам Джералд, Джек, Стивен и Джаспер. Собрания клуба он, с разрешения моей матери, проводил в одной из пустовавших спален.
Я пришла в бешенство от того, что Джералд не принял ни меня, ни Нелл.
— Женщин не принимают в клубы, — заявил Джералд с высокомерием избалованного юноши.
— Что ж, — ответила я с не меньшей надменностью, — мы с Нелл организуем свой собственный клуб, куда не будет доступа никому из вас.
Я завербовала Сьюзен (разумеется, тогда она не была еще миссис Шентон) и Элис Торнтон (дочь богатейшего из арендаторов графа), и мы обосновались в павильоне для рыбной ловли.
Все лето оба клуба соперничали, и каждый стремился превзойти другой. Мальчики прыгали с амбара в сено. Девочки, сделав плот, выплыли на середину озера. Мальчики провели ночь на деревенском кладбище. Девочки «одолжили» одну из телег отца Сьюзен, и я на глазах у наших соперников смело въехала на ней прямо в деревню. Тогда мне было десять лет.
— Просто чудо, что никто из нас не пострадал, — сказала я Джасперу. — При мысли, что когда-нибудь Джайлз может последовать нашему примеру, у меня стынет кровь в жилах.
Он рассмеялся:
— Но ведь нам было так весело! Я хорошо помню, как мы вчетвером собирались в спальне и замышляли разные проказы. Но вы всегда умудрялись превзойти нас.
— Да уж, мы не скучали.
— Все же лучшей нашей выдумкой был костер, — сказал Джаспер.
— А мне приятнее всего вспоминать, как мы играли в привидения.
Джаспер взъерошил волосы.
— В Испании я часто думал о том лете и по утрам, перед сражениями, обычно вспоминал о наших тогдашних проделках. Эти воспоминания словно предохраняли меня от всех несчастий.
Мои глаза затуманила печаль.
— После того лета произошло так много событий. Ты был на войне. Стивен управлял плантацией на Ямайке. А Джералд… Джералд умер.
Джаспер покачал головой:
— Никак не могу поверить, что его больше нет, Аннабель. Джералд — «дитя солнца», златокудрый мальчик! Мы делились с ним самыми заветными мечтами. — Он опустил голову. — Разве кто-нибудь думал, что Джералд так рано уйдет?
— Хорошо, что вы со Стивеном благополучно вернулись домой.
Джаспер бросил на меня загадочный взгляд:
— Да. Но признаться, меня удивило, что Джералд назначил Стивена опекуном Джайлза. Ведь братья никогда не были близки.
Выйдя из небольшой рощи, мы увидели павильон. Порция и Мерлин бросились к нему.
— Есть и хорошие новости, — сказала я. — Ты, конечно, слышал, что Джек выиграл крупную сумму, а Нелл получила четыре предложения руки и сердца.
— Кое-что об этих предложениях я слышал. Мы оба рассмеялись.
— В павильоне кто-то есть, — сказал Джаспер.
Собаки залаяли. К нам метнулась маленькая фигурка.
— Мама! — закричал Джайлз. — Я уловил еще одну рыбу!
Он налетел на меня с такой силой, что я покачнулась.
— Поймал, а не уловил, Джайлз.
Джаспер поддержал меня, схватив под руку.
— Осторожнее, молодой человек. Ты чуть не сшиб маму.
— Прости, мама! — Как всегда, в минуты счастья, светлые серо-зеленые глаза Джайлза сияли. — Дядя Стивен и Джени ничего не поймали, а я поймал.
Павильон представлял собой летний домик с одной комнатой и открытой верандой. На ступенях крыльца стояли мужчина и женщина. Добежав до павильона, собаки вернулись, а Стивен и мисс Стедхэм, спустившись с крыльца, выжидающе смотрели на нас.
Джаспер поздоровался с ними.
— Как жаль, что вам не повезло на рыбалке.
Гувернантка рассмеялась. В своей широкополой соломенной шляпе и светло-лиловом муслиновом платье она выглядела очень мило.
— Джайлз просто рожден рыболовом, у него особый дар, — сказала она.
Мой сын радостно засмеялся.
Порция села у ног Стивена. Как и Джаспер, он снял сюртук и закатал рукава сорочки. Он был выше и стройнее Джаспера. Белая сорочка оттеняла его загорелое лицо, шею и руки.
— Я рассказал дяде Стивену о том человеке, которого мы встретили утром, мама, — сообщил Джайлз.
— Да, Джем Уошберн вернулся, Стивен. — Я положила руку на плечо сына. — Его отец умер сегодня утром.
— Я так и сказал, — с досадой заметил Джайлз.
Стивен и Джаспер посмотрели на мальчика, явно удивленные его тоном. Я крепко сжала плечо Джайлза. Даже если я порчу сына, это никого, кроме меня, не касается.
— Джем просил передать, что если ты не захочешь видеть его, он это поймет, — холодно добавила я.
Заметив встревоженный взгляд Джайлза, я слегка разжала пальцы и тепло улыбнулась ему.
— Почему он думает, что ты не захочешь его видеть? — спросил Джаспер у Стивена. — Вы ведь были неразлучными друзьями.
— Ума не приложу, почему он так сказал. Я хорошо знала причину, но промолчала.
— А известно ли тебе, что вскоре после твоего отъезда на Ямайку Джем бежал из дома? — спросил Джаспер.
— С тех пор мы ничего о нем не слышали, но несколько месяцев назад он вернулся. Наверное, кто-то сообщил ему, что его отец умирает.
Стивен отчужденно кивнул.
— Он заплатил моему отцу всю задолженность, — продолжал Джаспер.
— Джем заплатил арендную плату? — удивилась я.
— Так сказал мой отец. За два квартала. Он спросил Джема, чем тот занимался все эти годы, но получил уклончивый ответ.
— По словам Сьюзен Фентон, Джем хочет взять ферму в аренду, — заметила я. Джаспер кивнул:
— Так он сказал и отцу.
Джайлз топтался на месте, явно недовольный тем, что не может принять участия в беседе.
— Что ж, если Джем хочет хозяйничать на ферме, это вполне осуществимо, — проговорил Стивен.
— Конечно, — согласилась я. Все посмотрели на меня.