Вулф Джоан. Сладкая, как мед

   Он уже открыл рот для отповеди. Никогда и ни с кем он не намерен обсуждать эту тему! Но подумал, что Сара имеет право получить хотя бы краткое объяснение его состояния. Вряд ли она ожидала, что станет женой человека, подверженного ночным кошмарам. Так пусть же знает его историю до конца!
   Он снова уперся лбом в колени, зажмурился и бесстрастным голосом стал описывать свой кошмар.
   Сара долго молчала после того, как он закончил рассказ. Энтони нерешительно поднял голову и посмотрел на нее, готовый увидеть на ее прелестном лице отвращение и ужас.
   Однако Сара выглядела скорее задумчивой, чем напуганной.
   — Когда я увидела этот шрам, — рассудительно начала она, — я первым делом подумала: вот настоящее чудо, что ему удалось сохранить руку!
   — Это Макс меня спас, — отвечал герцог. — Он служил лейтенантом в моем полку. Сначала он спас мне жизнь, когда вынес на себе с поля боя, а потом спас мне руку, когда запретил хирургу делать ампутацию. Доктору пришлось зашить рану, а потом Макс сам выхаживал меня.
   Мне повезло, что рана не загноилась и затянулась довольно быстро.
   — По-моему, ты прекрасно владеешь этой рукой. Подвижность восстановилась полностью?
   — Да. Конечно, мне пришлось делать упражнения, но теперь все в порядке.
   — Какое счастье иметь такого друга, как Макс!
   Он кивнул. Сердцебиение мало-помалу утихло, и пот больше не струился по его телу ручьями.
   — Сара, прости меня за то, что я нарушил твой сон. Больше этого не случится.
   — Тебе не за что извиняться, — возразила она. — Я готова биться об заклад, что не одного тебя мучают кошмары о недавней войне.
   Вполне возможно, что Сара права. Но ведь он был не просто отставным солдатом, а герцогом Чевиотом!
   — Ты полагаешь? — небрежно промолвил Энтони.
   — Я полагаю, что было бы ненормально пройти такую войну и не мучиться потом от кошмаров! — заявила Сара.
   Герцог тут же всполошился: еще подумает, что вышла замуж за душевнобольного человека!
   — Они снятся мне все реже. Поначалу я видел их почти каждую ночь, а теперь не чаще раза или двух в неделю.
   — Я уверена, что со временем они прекратятся совсем. — Сара кивнула, отведя с лица длинные волосы. — Тебе просто надо набраться терпения и ждать. Иногда душевные раны исцеляются намного дольше, чем раны физические!
   — Наверное, ты права. — Он устало потер глаза. Сара наклонилась и осторожно прикоснулась губами к его шраму на спине.
   — Мне больно даже думать о том, что тебе пришлось перенести! — прошептала она.
   Этот ласковый поцелуй задел в его душе что-то совершенно необычное — Энтони даже не подозревал, что способен на такие порывы. Однако вспыхнувшее в нем примитивное желание откровенно отразилось на его лице. Его юная непорочная жена внимательно досмотрела на него. И улыбнулась.
   — Ты не хочешь меня поцеловать? — спросила она шепотом.
   Энтони не в силах был ответить. Он просто обнял ее, опрокинул на кровать и принялся целовать — жадно, страстно, торопливо срывая с нее ночную рубашку.
   С тех пор как ему минуло шестнадцать, Энтони ни разу не хотел женщину так безумно. Все, чти он способен был сознавать, — это бешеное, жгучее желание и ее тело, такое податливое, такое покорное, обещавшее такую волшебную разрядку…
   Наконец он рухнул без сил, спрятав лицо у нее на плече. Сара обняла его и прижала к себе.
   — Все хорошо, Энтони! Постарайся заснуть опять. Обещаю, что не дам повториться твоему кошмару.
   Он послушно закрыл глаза. Как он устал, как он ужасно устал…
   И Энтони крепко заснул в объятиях своей жены.

***

   Сара долго лежала, глядя в потолок, чувствуя на себе тяжесть сильного мужского тела и наслаждаясь этой тяжестью.
   Никогда в жизни она не смела и мечтать о подобной близости с другим человеком. И дело было далеко не в физическом удовлетворении после близости с мужчиной. Нет, речь шла о гораздо большем — о близости душ.
   Впервые в жизни она почувствовала себя любимой. Она чувствовала себя любимой, когда он обнимал ее, когда ласкал и орошал своим семенем ее лоно. Но в то же время Сара отдавала себе отчет в том, что она не первая, не единственная в его жизни, что у герцога было множество любовниц, с которыми он был близок так же, как и с ней. А стало быть, она сделает глупость, придав слишком большое значение тому, что происходит между ними.
   Ей не следует проявлять слабость и влюбляться в этого человека, если она не хочет испытать муки разбитого сердца.
   А что до его кошмаров… Да, ей с большим трудом удалось не выдать своего потрясения. Ибо при всем желании она не могла представить боль, способную пробить брешь в самообладании этого всегда выдержанного и уверенного в себе человека.
   Свою слабость он считает унизительной. Сара моментально это почувствовала. Герцог мучается оттого, что не может легко перешагнуть через кошмары войны, оставить их в прошлом.
   Но Боже милостивый, подумать только, что могла значить для юноши потеря руки! И не просто для юноши, но для такого красавца!
   И Сара снова возблагодарила небо за то, что у Энтони есть такой друг, как Макс.
   Энтони дернулся во сне, и Сара с тревогой взглянула на него, готовая вырвать из лап возобновившегося кошмара. Но его лицо оставалось спокойным и безмятежным, а тело расслабленным.
   Сара вновь обняла своего мужа и невольно подумала: хватит ли когда-нибудь у нее отваги ласкать его так же откровенно, как он ласкает ее?

Глава 13

   Сара была бы не прочь провести в Гамильтон-Холле целую неделю, но у герцога скопились неотложные дела в Лондоне. И ранним погожим утром молодожены покинули гостеприимный кров, под которым провели до обидного куцый «медовый месяц».
   Сегодня Сара держалась гораздо спокойнее и увереннее, чем три дня назад, по дороге из Лондона в Сассекс. Размеренно покачиваясь на своем высоком сиденье в такт движению фаэтона, она с невольной улыбкой вспоминала терзавшие ее тогда страхи и ожидания.
   Однако чем ближе они подъезжали к Лондону, тем больше нарастало беспокойство иного рода. Ведь сегодня ей предстояло перешагнуть порог Селбурн-Хауса в роли герцогини Чевиот. А Сара до сих пор не имела ни малейшего понятия о том, как к этому подступиться.
   До свадьбы ее мало волновала состоятельность в качестве супруги Энтони в глазах света. Но за последние дни все изменилось. Теперь она не хотела бы ударить в грязь лицом и оказаться недостойной своего титулованного мужа.
   В некоторой степени ей повезло: герцог все еще носил траур по отцу, — а значит, на первых порах их светская жизнь будет сведена до необходимого минимума. Вдобавок Энтони не собирался засиживаться в Лондоне. Как только будет покончено с самыми неотложными делами, молодожены отправятся на север.
   К тому времени, когда фаэтон остановился у крыльца Селбурн-Хауса, расположенного неподалеку от Беркли-сквер — в самом аристократическом районе Лондона, — небо затянули плотные облака. Городской особняк Чевиота — многоэтажное сооружение из тесаного камня — на первый взгляд почти не отличался от дома, принадлежавшего ее деду. Единственное, что бросалось в глаза, — чудесная клумба в центре парка, пестревшая яркими весенними цветами.
   Как только экипаж подъехал к дому номер 10 на Беркли-сквер, дверь отворилась, и по ступеням с достоинством спустился старый слуга.
   Герцог помог Саре спуститься на землю и направился к дому, бережно поддерживая ее под локоть.
   — Дорогая, — промолвил он, — познакомься с Вудли. Он служил у нас дворецким еще в те годы, когда я был ребенком.
   Вудли просиял при виде хозяина и неловко, по-стариковски склонился перед Сарой:
   — Позвольте приветствовать вас от лица всех слуг, ваша светлость. Добро пожаловать в Селбурн-Хаус!
   — Спасибо, Вудли, — отвечала Сара. — Вы очень добры.
   — Вудли, Холмс едет следом за нами. Он привезет Карри и горничную моей жены, — сообщил герцог. — Ты присмотришь за ними?
   — Конечно, ваша светлость!
   — Идем же в дом. — И герцог снова взял Сару под локоть.
   Рука об руку они поднялись по ступеням и вошли в парадную дверь, украшенную очень красивым фонарем.
   Внутреннее убранство особняка не имело ничего общего с домом ее деда. Пол в просторном холле выстлан черными и белыми мраморными плитами. В одной стене — ряд ниш, и в каждой по греческой статуе. Противоположная стена имела вид греческого портика с мраморными колоннами.
   Посреди холла их поджидала рослая худощавая женщина с аккуратно зачесанными седыми волосами.
   — А вот и вы, миссис Крэбтри! — весело поздоровался герцог.
   Морщинистая физиономия доброй женщины расцвела улыбкой при виде хозяина.
   — Дорогая, это наша экономка, миссис Крэбтри.
   — Добрый день, миссис Крэбтри, — приветствовала ее Сара.
   — Добро пожаловать в Селбурн-Хаус, ваша светлость! — почти пропела экономка, присев в реверансе.
   В эту минуту из задней части дома в холл вышел рослый широкоплечий джентльмен.
   — Макс! — радостно воскликнул герцог. — Иди познакомься с моей женой!
   Сара с любопытством разглядывала темноволосого мужчину со строгой военной выправкой, двинувшегося в их сторону.
   — Сара, позволь представить тебе моего секретаря и близкого друга, Максвелла Скотта.
   — Добрый день, мистер Скотт! — Сара наградила Макса самой лучезарной улыбкой, ведь перед ней стоял спаситель Энтони! — Очень рада с вами познакомиться.
   Лицо отставного капитана показалось ей слишком костистым, чтобы быть привлекательным, а темные суровые глаза — чересчур широко расставленными.
   Макс не снизошел до ответной улыбки. Он низко поклонился и произнес звучным басом:
   — Благодарю вас, герцогиня. Я к вашим услугам. — Но уже в следующую секунду его внимание снова целиком поглотил герцог. — Энтони, я надеюсь, ты был доволен Гамильтон-Холлом?
   Сару не Могла не удивить такая фамильярность со стороны простого секретаря.
   — Очень доволен! — с чувством отвечал герцог. — Ты был совершенно прав, когда порекомендовал мне это поместье.
   — Я рад. — Суровое лицо Макса наконец-то смягчилось.
   — Миссис Крэбтри, вы не могли бы проводить мою жену наверх и показать ей наши комнаты? — обратился Энтони к экономке.
   Захваченная врасплох, Сара едва не воскликнула: «А разве ты не проводишь меня сам?» — но вовремя сдержалась.
   — Дорогая, ступай наверх с миссис Крэбтри, — продолжал Энтони с ласковой улыбкой. — Ты наверняка устала и хочешь отдохнуть.
   — Да, — машинально отвечала Сара. — Хочу.
   — После обеда я покажу тебе свои картины, — пообещал он.
   — Это было бы прекрасно.
   — Пожалуйте сюда, ваша светлость, — обратилась к ней экономка.
   Поднимаясь по лестнице, Сара краем уха услышала, как Энтони сказал:
   — Ну, Макс, а теперь пойдем в библиотеку. Я хочу знать, что здесь творилось в мое отсутствие.

***

   Апартаменты герцогини находились на втором этаже в заднем крыле особняка. Такой пристройки в виде крыла не было в доме мистера Паттерсона. Она не только добавляла Селбурн-Хаусу дополнительное пространство, но и была намного уже, чем его фасад, а значит, расположенные в ней комнаты могли иметь окна. Дом мистера Паттерсона, как и большинство лондонских особняков, был так стиснут соседними зданиями, что окна можно было прорубить только по фасаду и в задней стене.
   На втором этаже миссис Крэбтри проводила молодую хозяйку в переднюю, откуда можно было попасть в две примерно одинаковые гостиные. Экономка сообщила Саре, что одна из них используется как семейная, а вторая — как музыкальная комната. Через семейную гостиную они прошли в заднее крыло дома. Первой комнатой в пристройке была весьма элегантная гостиная — по словам экономки, ее использовали в тех случаях, когда хозяева устраивали бал или званый обед.
   Отсюда миссис Крэбтри прошла в роскошно отделанную комнату — судя по розовым обоям и изящному туалетному столику в углу, это была дамская гардеробная.
   Экономка подошла к огромному гардеробу и распахнула дверцы. Сара увидела аккуратнейшим образом развешенные туалеты, купленные ею перед свадьбой под руководством леди Линфорд.
   Стало быть, это и есть ее собственная гардеробная. Оглянувшись на розовые обои, Сара пробормотала:
   — Довольно мило.
   — Спальня вот здесь, ваша светлость.
   Она покорно двинулась следом за экономкой в высокие узкие двери и попала в просторную спальню с окнами на двух противоположных стенах — по лондонским меркам это была просто неимоверная роскошь. Стены здесь покрывали точно такие же розовые обои, что и в гардеробной, и занавеси на окнах были в тон им. Балдахин над кроватью, выглядевшей двойником того ложа, которое они делили с Энтони в Гамильтон-Холле, был сшит из полупрозрачного розового газа. На трех низких столиках красовались вазы со свежими букетами роз.
   Сара машинально отметила про себя, что ее предшественница явно питала нездоровую слабость к розовому цвету.
   В спальне была еще одна дверь — в коридор, по которому можно было попасть в переднюю часть дома. Растерянно хмурясь, Сара спросила:
   — А разве у моего мужа нет своей гардеробной?
   — И гардеробная, и спальня его светлости находятся как раз под нами, на первом этаже, — отвечала миссис Крэбтри. — Если желаете, я с удовольствием покажу вам весь дом.
   Сара изо всех сил старалась не подать виду, что она совершенно сражена.
   Энтони собирается спать внизу? Он что, намерен бросить ее одну в этой спальне?!
   Немного помедлив, чтобы полностью восстановить самообладание, она сказала:
   — Спасибо, миссис Крэбтри. Я очень хочу осмотреть весь дом.
   Они снова прошли через анфиладу гостиных на втором этаже и вернулись по парадной лестнице в холл. Экономка показала небольшую переднюю, отделенную от холла теми самыми колоннами, на которые Сара обратила внимание в самом начале. Из передней они прошли в большую гостиную, отделанную в синих и золотых тонах и занимавшую большую часть передней части здания.
   Первой комнатой в заднем крыле была просторная столовая с огромной хрустальной люстрой и буфетом, сверкавшим старинным фамильным серебром.
   — Некоторые из этих приборов служат в этом доме уже не одну сотню лет, — сообщила миссис Крэбтри.
   — Они очень красивые, — согласилась Сара.
   — Следующая комната — библиотека. — Экономка нерешительно оглянулась на молодую хозяйку.
   Сара сразу догадалась, что это значит, и ответила:
   — Мой муж наверняка сейчас в библиотеке и не хочет, чтобы ему мешали. Я могу осмотреть ее в другой раз.
   — Тогда пожалуйте сюда, ваша Светлость, — с явным облегчением предложила миссис Крэбтри. По узкому коридору она повела Сару в обход библиотеки.
   Женщины оказались в гардеробной герцога — точной копии ее гардеробной на втором этаже. То же самое можно было сказать и о спальне. Впрочем, отличие все же имелось. Вместо ярко-розовых обоев здесь были бледно-желтые, а мебель — массивная, добротная, украшенная искусной резьбой.
   Затем экономка проводила Сару на третий этаж и показала десять отдельных спален, предназначенных для остальных членов семьи и для гостей. Еще выше находились детская и помещения для слуг.
   На всем протяжении этой экскурсии Сара старательно избегала смотреть на картины. Она твердо решила дождаться, пока Энтони сам покажет ей свои сокровища.
   Пока экономка водила Сару по дому, прибыла вторая карета с их слугами. Энтони все еще сидел в библиотеке со своим секретарем, и Сара сочла возможным удалиться к себе в спальню. Она приказала служанке раздеть ее и подать халат, собираясь отдохнуть.
   С книжкой в руках она уютно устроилась в глубоком мягком кресле, но так и не смогла прочесть ни одного слова.
   Больше всего ей хотелось бы снова оказаться вдвоем с Энтони в Гамильтон-Холле.

***

   Обед в Селбурн-Хаусе, как и в прочих аристократических домах, было принято подавать в восемь часов. В семь сорок пять Сара, одетая в шелковый вечерний туалет цвета чайной розы, торопливо спускалась на первый этаж, направляясь в столовую.
   У подножия лестницы ее ждал Вудли.
   — Его светлость уже в гостиной, — сообщил старый дворецкий. Сара с улыбкой поблагодарила его и направилась следом за Вудли в гостиную.
   Большая гостиная на первом этаже была обставлена в классическом стиле, введенном в моду Робертом Адамом. Прямые деревянные кресла с резными золочеными спинками и ножками в виде львиных лап. Два дивана с синей шелковой обивкой и гнутыми золочеными ножками. Шкафы из темного дерева с бронзовыми нашлепками в виде львиных морд. Над камином висел портрет важного джентльмена в дворянском платье. Остальные картины размешались на длинной стене напротив дверей.
   Герцог стоял возле камина, украшенного искусной лепниной, и беседовал о чем-то с секретарем. Мужчины замолчали и обернулись, услышав ее шаги.
   — А вот и ты, Сара! — Герцог протянул к ней руку. — Я уговорил Макса сегодня обедать с нами. Мне кажется, вам не помешает познакомиться поближе.
   — Вот и замечательно, — с милой улыбкой отвечала Сара, стараясь не выдать своего разочарования. Она надеялась, что сегодня уже не придется ни с кем делить общество ее мужа.
   Герцог поднес к губам ее руку и заглянул в глаза:
   — Ты успела отдохнуть?
   — Да. — Сара, словно заколдованная, не в силах была отвести от него взгляда.
   — Хорошо, — сдержанно улыбнулся он.
   Сара уже знала, что означает этот приглушенный тон, и невольно покраснела, украдкой покосившись на Макса. А вдруг он заметил?
   Однако тому не было дела до Сары — Макс не сводил глаз с герцога. На лбу секретаря залегла едва заметная вертикальная складка.
   Энтони ласково пожал ей руку, прежде чем отпустить ее совсем.
   — Надеюсь, у вас было достаточно времени, чтобы разобраться с делами?
   — стараясь говорить непринужденно, поинтересовалась Сара.
   — Безусловно, ваша светлость, — прозвучал в ответ глубокий бас Макса.
   — Макс — моя правая рука, — признался герцог. — Я без него совершенно беспомощен!
   А Сара вспомнила, как Макс спас ее мужа, и подумала, что он действительно правая рука Энтони. Она наградила секретаря самым теплым взглядом, полным искренней признательности.
   Темные, широко расставленные глаза отвечали ей с совершенным равнодушием. Саре почему-то стало не по себе.
   Судя по всему, этого Макса не назовешь приветливым человеком.
   Сара постаралась успокоиться: он совсем ее не знает. Вернее, знает лишь то, что Энтони вынужден был жениться на ней, чтобы избежать банкротства. Сара же испытывает искреннюю благодарность к Максу за все сделанное для Энтони. Со временем они наверняка станут друзьями.
   Энтони явно находился в приподнятом расположении духа, его оживления хватало на всю компанию, и обед прошел не так ужасно, как того опасалась Сара.
   Их обслуживали четверо ливрейных лакеев, и Сара невольно подумала, что трое из них здесь явно лишние. Так же как и большая часть чудесно приготовленных кушаний, подчас возвращавшихся на кухню нетронутыми.
   Наконец им подали последнее блюдо, и Сара сочла возможным похвалить достоинства повара.
   — Гастон — настоящий знаток своего дела! — довольно улыбнулся Энтони.
   — В Париже мне удалось переманить его у княгини Ливской. Он заартачился, узнав, что мы переезжаем в Англию, но в конце концов я сумел его уговорить.
   У Сары подобное не укладывалось в голове. Как человек, стоящий на грани банкротства, может беспокоиться о каком-то поваре, привезенном из Парижа? А эти четверо раскормленных слуг? Во сколько обходится их содержание?
   Неужели она никогда этого не поймет?
   Покончив с десертом, Макс учтиво извинился и откланялся. Герцог же повел молодую жену по дому, чтобы показать ей картины.
   В его галерее было немало портретов предков и самых близких друзей — довольно интересные работы, — однако все внимание Сары поглотили два полотна Клода. Это были сельские пейзажи Италии — на одном запечатлено раннее утро, а на другом жаркий полдень.
   Тем временем слуги накрыли легкий ужин наверху, в семейной гостиной. Эта комната показалась Саре гораздо более удобной и уютной, чем помпезно обставленные гостиные внизу.
   Она едва пригубила чай и попробовала бисквит, воздавая должное искусству заморского повара, Сара умудрилась съесть за обедом гораздо больше обычного и не успела проголодаться.
   Наконец Энтони отставил свою чашку и тихо промолвил:
   — По-моему, нам пора спать.
   Сара вскинула на него тревожный взгляд и ничего не сказала.
   — Что с тобой? — слегка нахмурился он.
   — Наши спальни на разных этажах, — отвечала она.
   — Ах, вот оно что! — воскликнул Энтони с явным облегчением. Они сидели рядом на мягком диване с потертой бархатной обивкой. Герцог наклонился и поцеловал Сару в висок. — Между спальнями есть отдельная лестница, — сообщил он, не сводя с нее ласкового взгляда.
   Сара сделала над собой усилие и попыталась свести разговор к шутке:
   — Как предусмотрительно!
   — Ты правда так считаешь? Пойдем, я тебе покажу.
   Он подал руку, помогая ей встать с дивана.
   Они вернулись в большую гостиную, но герцог не повел Сару дальше в гардеробную комнату и отворил почти незаметную дверцу по левую руку от входа. Как Сара теперь догадывалась, здесь имелся отдельный коридор.
   — Видишь? — Герцог подвел ее к подножию узкой лестницы и поднялся наверх. — Эта дверь ведет к тебе в спальню.
   — Да, верно. — Ей в глаза снова ударил яркий розовый цвет.
   — Я поднимусь к тебе через полчаса, — пообещал Энтони, ласково целуя ее в лоб.
   Услышав эти слова, Сара позволила себе улыбнуться.

Глава 14

   Поднимаясь в спальню своей молодой жены, герцог не мог отказать себе в удовольствии лишний раз насладиться ощущением удачи. Миллионы, тотчас же после свадьбы переведенные на его банковский счет, уже начали свою волшебную работу. Макс продемонстрировал ему список отцовских долгов, оплаченных за последние дни, и на сердце у Энтони полегчало при мысли о том, что больше он может не бояться беспощадных кредиторов.
   Он получил четыре миллиона фунтов — и даже не поплатился за столь невероятную, немыслимую удачу! Это до сих пор повергало его в изумление. Он не только выкарабкался из долговой ямы, но получил жену, которая нравится ему все больше с каждым днем!
   А теперь, когда он снова располагает своей собственной спальней, ему наконец-то удастся выспаться!
   Энтони, все еще довольно улыбаясь, открыл дверь. Первым делом он посмотрел на большую кровать под балдахином, но она оказалась пуста. Сара стояла у окна и смотрела на небольшой внутренний садик на заднем дворе. Она была босая, в одной ночной рубашке.
   — Ты не боишься простудиться? — спросил Энтони. — Где твой пеньюар и мягкие туфли?
   — Энтони. — Сара повернулась к нему лицом. Он заметил, что на ней надета та самая рубашка, в которой она спала в первую брачную ночь, и невольно залюбовался ее ладной легкой фигуркой.
   Однако при виде ее босых ног герцог снова помрачнел.
   — Иди ко мне. Я уложу тебя в постель.
   — Я прекрасно доберусь до постели самостоятельно! — заявила она с легкой обидой.
   Но он подхватил Сару на руки, не обращая внимания на ее обиженный тон. Она была такой легкой — легче ребенка. Энтони покосился на едва прикрытые дивные груди и с удовлетворением подумал, что она уже не ребенок. Она женщина, и она его супруга.
   Он опустил ее на кровать и выпрямился.
   Сара уселась и сказала:
   — Я захотела выглянуть в окно, потому что больше не в силах была смотреть на эти жуткие розовые стены.
   — Боже милостивый! — вырвалось у Энтони, похоже, впервые обратившего внимание на обстановку. — Пожалуй, я тебя понимаю.
   — Даже стены в туалете выкрашены в такой же цвет!
   — Если он тебе не нравится, давай купим другие обои, которые ты выберешь сама, — моментально предложил Энтони.
   — Это слишком дорого, — помрачнела Сара. Герцог обошел кровать кругом, уселся на противоположный край и развязал поде на своем халате.
   — Деньги меня не волнуют, — сказал он. — Главное — чтобы тебе было хорошо!
   Скинув халат, Энтони забрался в постель.
   Она все еще сидела неподвижно, не спуская с него бездонных загадочных глаз.
   — Да что с тобой, Сара? — удивился он. — Тебе не нравится что-то еще, кроме розовых стен?
   — Наверное, мне просто не по себе в незнакомой обстановке, — призналась она со смущенной улыбкой.
   Энтони любовался ее распушенными волосами, отливавшими чудесным мягким блеском в свете лампы.
   — Никогда не стриги волосы! — сказал он.
   — Но я и не собиралась! — опешила Сара.
   — Мне так нравится, когда они распущены, как сейчас, — промолвил герцог, с удовольствием погружая пальцы в шелковистые пряди. — Иди ко мне!
   На какой-то едва уловимый момент он с удивлением почувствовал ее скованность. Но вот она вздохнула и послушно обмякла в его объятиях.

***

   Энтони лежал на животе, все еще обнимая жену. Все его тело было охвачено сладкой истомой после чудесных, волшебных минут близости.
   Ему было так уютно лежать здесь, не шевелясь. И ужасно не хотелось уходить.
   — Я настоящий счастливчик, — сонно промолвил он, едва приподняв тяжелые веки.
   — Вот как? — еле слышно выдохнула она.
   — М-м-м…
   Он спохватился, что сейчас заснет, и невероятным усилием воли заставил себя очнуться.
   — Уже поздно, и ты наверняка устала, — сказал Энтони. — Пожалуй, я пойду, чтобы дать тебе выспаться.