Страница:
8 Глава. Среда. Добро пожаловать в Швайнштадт.
Одновременно с двумя армиями, в Швайнштадт направлялась и графиня Шарлотта де Круа. Жизнь у нее тоже была нелёгкая и смерть тоже ходила где-то рядом.
Все началось полгода назад, когда старый импотент, граф де Круа, вздумал развестись с молодой женой на том смехотворном основании, что у него, видите ли, до сих пор нет наследника. При этом супружеский долг, как выразилась Шарлотта, "был забыт графом всерьез и надолго, наравне с десятком разных других долгов". Но вредный старый пень обвинил во всех своих бедах молодую графиню и принялся писать кляузы епископу с просьбой оформить ему развод, каковые епископ пока что складывал в аккуратную стопочку, ожидая более ценных подарков, чем бумажки, которые сгодятся только на растопку.
Родственники графа, которых он периодически доставал совершенно необоснованными жалобами на жену, раскинув мозгами, пришли к выводу, что если наследников у него нет, то и слава Богу, конечно, при условии, что граф не надолго переживет супругу или разведется и помрет, не успев жениться по-новой. После этого жизнь графини превратилась в ад. Всякие вредные для здоровья случайности стали происходить все чаще, причём чем дальше, тем более вредные.
В ответ на письмо тётушке с просьбой о помощи, любимая тётя оценила предполагаемое наследство де Круа, поэтому два кузена Шарлотты случайно переехали поближе, а мелкие неприятности начали происходить и с графом. В результате игра "несчастный случай" на короткое время стала основным развлечением в узких кругах, в результате чего немало серебра и золота перекочевало в карманы нечистых на руку слуг, аптекарей с подмоченной репутацией и просто бандитов.
Учитывая, что заинтересованные стороны принимали меры и для защиты, количество близкой прислуги снизилось, а жалование оставшихся поднялось более, чем существенно. Наименьший бюджет в игре был у Шарлотты, ей приходилось полагаться только на камеристку Гертруду, стройную блондиночку с многообещающей улыбкой, которая редко ночевала в своей постели, зато была в курсе всех мужских новостей, и её брата, конюха Карла, компанейского парня и мастера на все руки, имевшего доступ во все подсобные помещения замка.
Логическим продолжением событий стала недавняя большая охота с участием большинства участников интриги. К вечеру не только ни один зверь не пострадал, но и несколько охотников не погибли от очень случайных выстрелов. Позже оказалось, что прицелы всех арбалетов и аркебуз оказались немножко сбитыми в сторону. Несколько несчастных случаев произошло с егерями, которым повезло именно в это утро получить в подарок от хозяев почти новую чуть-чуть поношенную одежду или поменяться с ними лошадьми. По пути домой, охотники молча обратили внимание, что часть сопровождающих, в основном, мрачные личности, не похожие на егерей и оруженосцев, куда-то подевалась. Единственным сколько-нибудь значимым результатом охоты стало ранение графа де Круа случайным выстрелом, предназначенным для графини.
Прошли поспешные похороны, прошли положенные траурные мероприятия, разъехались строить дальнейшие планы на наследство де Круа званые и незваные гости. Шарлотта, разобравшись с основными делами, в кои-то веки смогла спокойно прилечь. Сон не идёт. На прикроватном столике стоит кружечка ещё теплого глинтвейна, а пойманная в коридоре Гертруда, которая, на ночь глядя, куда-то собралась причесанная и в хорошем платье, с мрачным выражением лица читает вслух умную книгу.
– Гертруда, скажи, пожалуйста, от чего умер граф? Рана же была не смертельная.
– Да, лечить пулевое ранение кровопусканием – совсем незначительная ошибка. Тем более, выпивши.
– Уверяю Вас, Ваша светлость, он неумышленно, по привычке. Я все сама видела. И он был вовсе не пьяный. Он просто выпил стаканчик граппы, чтобы не спать на ходу.
– Что ты там делала?
– Помогала доктору. Принесла воды. Думаете, легко нести два ведра? Я одно даже на себя пролила.
Шарлотта попыталась представить картину, как доктор после "стаканчика" граппы пытается оказать первую помощь графу, глядя при этом на Гертруду в мокром платье. Картина маслом по сыру, как доктор в вену-то попал в таких условиях. Наверное, когда он не попал с пятого раза, решил, что проблем будет меньше, если пациент не выживет.
– Вам смешно – продолжила Гертруда, увидев улыбку хозяйки, – а мне-то каково? Пришлось платье прямо там снимать и выжимать, а то оно же мокрое совсем неприлично выглядит, как бы я в мокром через двор пошла?
– Прямо при докторе?
– А что делать? Все равно он меня ночью видел.
– Достаточно, Гертруда, можешь не продолжать. Читай дальше.
Причиной незапланированной и срочной поездки в Швайнштадт стало не бегство от старых и новых родственников, а письмо от Антуана Бурмайера, в котором он сообщал, что участвует вместе с отцом в войне и вскоре будет проезжать с армией через наследное владение де Круа.
А Антуан определенно заинтересован. Даже успел узнать, что какой-то захолустный Швайнштадт (ну и название, подумать страшно, какие могут быть запахи в этом городе) с недавних пор является владением де Круа. Не самое романтичное место для встречи, хотя, если подумать, вряд ли дорогие родственнички будут искать свою любимую мишень для несчастных случаев именно в этом городишке.
– Гертруда, полюбуйся! Четыре письма от разных "защитников несчастных вдов"! Где они все были раньше, когда мне действительно была нужна защита?
– Ваша светлость, а разве сейчас защита Вам больше не нужна? Врагов у Вас меньше не стало.
– Сама знаю, – мрачно ответила графиня, – даже не напоминай, а то выпорю.
– Дело Ваше, а из тех, чьи тут письма, лучший рыцарь – Антуан Бурмайер. Он уж точно не охотится за наследством старого графа.
– Антуан, конечно, настоящий рыцарь без страха и упрека, но он отказался мне помочь, когда я просила.
– Вот видите, Ваша светлость, а если бы ему было нужно Ваше наследство, он бы убил старого графа ещё на том турнире. Он Вас любит.
Швайнштадт – маленький городок на правом берегу маленькой горной реки, текущей с юга на север. Местные жители считали, что их река – не приток, а исток Рейна, но это мнение никто кроме них не разделял, поэтому речка носила компромиссное название Швайнрейн. Город когда-то давным-давно был поставлен, чтобы охранять единственную на несколько десятков километров переправу. Мост деревянный, по весне его постоянно сносило половодьем, а привыкшие горожане сразу ставили новый. Переправа, да и вся дорога, была не самая удобная, да и не единственная, и вообще далеко не оптимальный путь между центрами производства и ярмарками, но оптимальность пути в средневековье часто определяется не только географическими факторами.
Владельцы окрестных земель и не думали о едином экономическом пространстве и разумной таможенной политике, в связи с чем, неоптимальная на первый взгляд дорога через Швайнштадт часто по разным причинам становится более выгодным путем, чем другие варианты. Экономика городка держалась в основном на транзите, также кое-какие доходы приносило животноводство, традиционно раз в году не первый десяток лет проходила свиная ярмарка, которой городок был обязан своим названием.
Город находился на землях де Круа, но пользовался некоторым самоуправлением, от чего сюзерен не тратил деньги на постройку городской стены, а горожанам самим стена была не по карману. Стена могла бы сделать город неприступной крепостью, но стратегического значения городок не имел.
Левый берег Швайнрейна низкий и ровный, каждый год заливался половодьем. Поэтому вся городская застройка теснилась в свободном пространство между двумя горными склонами на правом, восточном берегу. Не лучшее место для города, но более удобных выходов к реке со стороны высокого берега в ближайших окрестностях не было.
Перейдя мост и имея желание двигаться по дороге дальше, нельзя было не пройти через город. Улицы в городке были узкие и кривые, путей, которые можно назвать улицами, во всем городе не насчитывалось и пяти. Из них только два протянулись вдоль города по направлению к мосту. Главная улица, Ратхаусштрассе, была шириной в две телеги, с пятью изгибами от моста до единственной в городе площади и двумя изгибами после. Если кто успел подумать, что кривизна улицы – результат непродуманности генерального плана города или умысел планировщика для удобства обороны, то он ошибся. Средневековые города часто строились вокруг замков, а лучшее место для замка – на вершине холма. Соответственно, одна из причин кривизны улиц в старых городах в том, что дороги по склонам, как старинные, так и современные, неизбежно петляют, чтобы по ним не слишком тяжело было передвигаться и пешему, и конному, и колесному транспорту. Пусть в Швайнштадте и нет замка, но город тоже стоит не на ровной местности, а на горном склоне.
Вторая улица, идущая вдоль города с запада на восток, была ещё уже, но зато прямее. Здесь ровные участки чередовались с пологими каменными лестницами. Здесь никому в голову не приходило ездить на телегах, но пешеход, всадник или, допустим, стадо овец прошел бы без проблем.
От моста к южной части города вели несколько извилистых тропинок, по которым можно было пешему и налегке подняться на небольшую террасу, где расположились ещё несколько домов. Единственная проезжая дорога в этот пригород связывала его с восточной, противоположной мосту, частью города.
Поперек города, в меридиональном направлении, улиц не было. Зато были переулки, проходы между домами и лестницы, соединяющие переулки и проходы на разных уровнях. У многих домов, в том числе в самом центре городка, были дворики, огороженные заборами.
Три упомянутых улицы сходились на небольшой площади в центре города. Здесь же, на площади, располагались основные городские здания: с южной стороны ратуша, пристроенный к ратуше дом бургомистра, гостиница; с северной стороны церковь и резиденция де Круа. Выше одна широкая улица связывала ратушную площадь с рыночной, вокруг которой располагались разные склады и лавки.
В самый обыкновенный полдень самой обыкновенной среды самой обыкновенной недели графиня Шарлотта де Круа торжественно въехала в свое наследное владение.
Город, не особенно любивший покойного графа де Круа, который последнее время повысил налоги и вообще много лез в городские дела, с надеждой встретил новую хозяйку. Бургомистр, предупрежденный всего за день до приезда, немало удивился такой спешке и секретности. К такому визиту надо бы дать бал и вообще устроить праздник, но за день ничего не подготовить, поэтому торжество, посвященное визиту сюзерена, было решено устроить через два дня.
Швайнштадт не особенно понравился Шарлотте, первый день она с дороги просто проспала, отказав в аудиенции даже бургомистру. На следующее утро после прибытия, она отправила Карла навстречу Антуану с письмом, недвусмысленно выражающим нетерпение одинокой женщины.
Вскоре после того, как Карл отправился навстречу Антуану, с другой стороны в Швайнштадт прибыл сводный оккупационный гарнизон фон Хансберга.
Традиционно короли и полководцы въезжают в город в доспехах. Если вы думаете, что это потому, что доспех – символ чего-то там фрейдистского, то вы не совсем правы. У горожан была чудесная традиция восторженно бросать в своих героев и почетных гостей всякие булки и фрукты. Так что благородным сэрам вовсе не улыбалась перспектива получить в лоб каким-нибудь яблоком, брошенным рукой добросовестного кузнеца, или весь оставшийся день ходить в костюме с жирным пятном на позолоченном брюхе.
Организация торжественного въезда, надевание доспехов и прочая подготовка заняла полдня. В полдень трое рыцарей во всем парадном въехали на перевал. Под ногами – город со смешным названием, расположенный на склоне горы, выходящем на быструю горную реку.
Для того, чтобы поставить военный лагерь, подходящего места не нашлось, поэтому армия оккупантов разместилась прямо в городе. Себастьян, будучи не только воином, но и коммерсантом, очень недорого снял единственную в городе пустующую по причине таможенного кризиса небольшую гостиницу и въезжает туда вместе со своим отрядом. Гостиница была рассчитана всего-то на сорок уважающих себя путешественников, но сотня невзыскательных солдат там разместилась без труда. Для остального войска Йорг арендовал пустующие склады в восточной части города. Члены магистрата наперебой приглашали командиров и старших офицеров к себе, правда, не из врожденного гостеприимства, а из чисто прагматических соображений, надеясь, что солдаты не будут безобразничать там, где живут офицеры. Фон Хансберг поселился у богатого купца в центре города. Макс, а вместе с ним и Йорг разместились у бургомистра. Маркус принял предложение совершенно бесплатно пожить у торговца тканями в самом центре города, всего через пару домов от ратуши.
Бургомистр, Иоганн Вурст, – сухонький старичок в возрасте "столько не живут", телосложения "божий одуванчик", пока ещё не потерявший деловой хватки. Невысокий, худой, вьющиеся волосы до плеч, седые до белизны. Держится прямо, с достоинством. Никаких следов старческого маразма. Его жена заметно моложе – добрая толстенькая немецкая бабушка.
Макс сразу вызвал у стариков симпатию, в том числе и потому, что он при всей своей молодости и несолидности хорошо воспитан и уважает старших. Фрау бургомистерша относится к нему как к доброму внучку. Оберст произвел на горожан впечатление человека, склонного к порядку, от которого можно не ждать неприятных сюрпризов. Себастьян заставил обеспокоиться отцов невест на выданье и ревнивых мужей, а остальные восприняли кондотьера просто как мешок с деньгами.
Неофициально бургомистр поделился с рыцарями своими проблемами. В прошлом году покойный граф, переоценив количество товаров, провозимых через его территорию, сильно повысил пошлины, после чего привлекательность транзитного пути через переправу в Швайнштадте снизилась почти до нуля, а свиная ярмарка просто провалилась. Горожане отправили графу прошение о снижении пошлин, подкрепив его экономическим обоснованием и подарком графскому управляющему, но граф, не успев отреагировать на прошение, взял, да и помер. Известие о смерти графа и извещение о том, что в права наследования вступила его вдова, Шарлотта, не сразу добралось до всех его подданных, после чего горожане направили то же самое прошение уже наследнице. И вот вчера графиня неожиданно прибыла в Швайнштадт, в честь чего через день будет устроено празднество на городской площади. Дорогие гости, конечно же, тоже приглашены. От имени всего города бургомистр и весь магистрат просят славных воинов поспособствовать тому, чтобы её светлость подписала прошение.
Все началось полгода назад, когда старый импотент, граф де Круа, вздумал развестись с молодой женой на том смехотворном основании, что у него, видите ли, до сих пор нет наследника. При этом супружеский долг, как выразилась Шарлотта, "был забыт графом всерьез и надолго, наравне с десятком разных других долгов". Но вредный старый пень обвинил во всех своих бедах молодую графиню и принялся писать кляузы епископу с просьбой оформить ему развод, каковые епископ пока что складывал в аккуратную стопочку, ожидая более ценных подарков, чем бумажки, которые сгодятся только на растопку.
Родственники графа, которых он периодически доставал совершенно необоснованными жалобами на жену, раскинув мозгами, пришли к выводу, что если наследников у него нет, то и слава Богу, конечно, при условии, что граф не надолго переживет супругу или разведется и помрет, не успев жениться по-новой. После этого жизнь графини превратилась в ад. Всякие вредные для здоровья случайности стали происходить все чаще, причём чем дальше, тем более вредные.
В ответ на письмо тётушке с просьбой о помощи, любимая тётя оценила предполагаемое наследство де Круа, поэтому два кузена Шарлотты случайно переехали поближе, а мелкие неприятности начали происходить и с графом. В результате игра "несчастный случай" на короткое время стала основным развлечением в узких кругах, в результате чего немало серебра и золота перекочевало в карманы нечистых на руку слуг, аптекарей с подмоченной репутацией и просто бандитов.
Учитывая, что заинтересованные стороны принимали меры и для защиты, количество близкой прислуги снизилось, а жалование оставшихся поднялось более, чем существенно. Наименьший бюджет в игре был у Шарлотты, ей приходилось полагаться только на камеристку Гертруду, стройную блондиночку с многообещающей улыбкой, которая редко ночевала в своей постели, зато была в курсе всех мужских новостей, и её брата, конюха Карла, компанейского парня и мастера на все руки, имевшего доступ во все подсобные помещения замка.
Логическим продолжением событий стала недавняя большая охота с участием большинства участников интриги. К вечеру не только ни один зверь не пострадал, но и несколько охотников не погибли от очень случайных выстрелов. Позже оказалось, что прицелы всех арбалетов и аркебуз оказались немножко сбитыми в сторону. Несколько несчастных случаев произошло с егерями, которым повезло именно в это утро получить в подарок от хозяев почти новую чуть-чуть поношенную одежду или поменяться с ними лошадьми. По пути домой, охотники молча обратили внимание, что часть сопровождающих, в основном, мрачные личности, не похожие на егерей и оруженосцев, куда-то подевалась. Единственным сколько-нибудь значимым результатом охоты стало ранение графа де Круа случайным выстрелом, предназначенным для графини.
Прошли поспешные похороны, прошли положенные траурные мероприятия, разъехались строить дальнейшие планы на наследство де Круа званые и незваные гости. Шарлотта, разобравшись с основными делами, в кои-то веки смогла спокойно прилечь. Сон не идёт. На прикроватном столике стоит кружечка ещё теплого глинтвейна, а пойманная в коридоре Гертруда, которая, на ночь глядя, куда-то собралась причесанная и в хорошем платье, с мрачным выражением лица читает вслух умную книгу.
– Гертруда, скажи, пожалуйста, от чего умер граф? Рана же была не смертельная.
– Видите ли, Ваша светлость, доктор очень мало спал последнюю ночь. Наверное, он от усталости немножко ошибся.
Гертруда покраснела.
– Да, лечить пулевое ранение кровопусканием – совсем незначительная ошибка. Тем более, выпивши.
– Уверяю Вас, Ваша светлость, он неумышленно, по привычке. Я все сама видела. И он был вовсе не пьяный. Он просто выпил стаканчик граппы, чтобы не спать на ходу.
– Что ты там делала?
– Помогала доктору. Принесла воды. Думаете, легко нести два ведра? Я одно даже на себя пролила.
Шарлотта попыталась представить картину, как доктор после "стаканчика" граппы пытается оказать первую помощь графу, глядя при этом на Гертруду в мокром платье. Картина маслом по сыру, как доктор в вену-то попал в таких условиях. Наверное, когда он не попал с пятого раза, решил, что проблем будет меньше, если пациент не выживет.
– Вам смешно – продолжила Гертруда, увидев улыбку хозяйки, – а мне-то каково? Пришлось платье прямо там снимать и выжимать, а то оно же мокрое совсем неприлично выглядит, как бы я в мокром через двор пошла?
– Прямо при докторе?
– А что делать? Все равно он меня ночью видел.
– Достаточно, Гертруда, можешь не продолжать. Читай дальше.
Причиной незапланированной и срочной поездки в Швайнштадт стало не бегство от старых и новых родственников, а письмо от Антуана Бурмайера, в котором он сообщал, что участвует вместе с отцом в войне и вскоре будет проезжать с армией через наследное владение де Круа.
А Антуан определенно заинтересован. Даже успел узнать, что какой-то захолустный Швайнштадт (ну и название, подумать страшно, какие могут быть запахи в этом городе) с недавних пор является владением де Круа. Не самое романтичное место для встречи, хотя, если подумать, вряд ли дорогие родственнички будут искать свою любимую мишень для несчастных случаев именно в этом городишке.
– Гертруда, полюбуйся! Четыре письма от разных "защитников несчастных вдов"! Где они все были раньше, когда мне действительно была нужна защита?
– Ваша светлость, а разве сейчас защита Вам больше не нужна? Врагов у Вас меньше не стало.
– Сама знаю, – мрачно ответила графиня, – даже не напоминай, а то выпорю.
– Дело Ваше, а из тех, чьи тут письма, лучший рыцарь – Антуан Бурмайер. Он уж точно не охотится за наследством старого графа.
– Антуан, конечно, настоящий рыцарь без страха и упрека, но он отказался мне помочь, когда я просила.
– Вот видите, Ваша светлость, а если бы ему было нужно Ваше наследство, он бы убил старого графа ещё на том турнире. Он Вас любит.
Швайнштадт – маленький городок на правом берегу маленькой горной реки, текущей с юга на север. Местные жители считали, что их река – не приток, а исток Рейна, но это мнение никто кроме них не разделял, поэтому речка носила компромиссное название Швайнрейн. Город когда-то давным-давно был поставлен, чтобы охранять единственную на несколько десятков километров переправу. Мост деревянный, по весне его постоянно сносило половодьем, а привыкшие горожане сразу ставили новый. Переправа, да и вся дорога, была не самая удобная, да и не единственная, и вообще далеко не оптимальный путь между центрами производства и ярмарками, но оптимальность пути в средневековье часто определяется не только географическими факторами.
Владельцы окрестных земель и не думали о едином экономическом пространстве и разумной таможенной политике, в связи с чем, неоптимальная на первый взгляд дорога через Швайнштадт часто по разным причинам становится более выгодным путем, чем другие варианты. Экономика городка держалась в основном на транзите, также кое-какие доходы приносило животноводство, традиционно раз в году не первый десяток лет проходила свиная ярмарка, которой городок был обязан своим названием.
Город находился на землях де Круа, но пользовался некоторым самоуправлением, от чего сюзерен не тратил деньги на постройку городской стены, а горожанам самим стена была не по карману. Стена могла бы сделать город неприступной крепостью, но стратегического значения городок не имел.
Левый берег Швайнрейна низкий и ровный, каждый год заливался половодьем. Поэтому вся городская застройка теснилась в свободном пространство между двумя горными склонами на правом, восточном берегу. Не лучшее место для города, но более удобных выходов к реке со стороны высокого берега в ближайших окрестностях не было.
Перейдя мост и имея желание двигаться по дороге дальше, нельзя было не пройти через город. Улицы в городке были узкие и кривые, путей, которые можно назвать улицами, во всем городе не насчитывалось и пяти. Из них только два протянулись вдоль города по направлению к мосту. Главная улица, Ратхаусштрассе, была шириной в две телеги, с пятью изгибами от моста до единственной в городе площади и двумя изгибами после. Если кто успел подумать, что кривизна улицы – результат непродуманности генерального плана города или умысел планировщика для удобства обороны, то он ошибся. Средневековые города часто строились вокруг замков, а лучшее место для замка – на вершине холма. Соответственно, одна из причин кривизны улиц в старых городах в том, что дороги по склонам, как старинные, так и современные, неизбежно петляют, чтобы по ним не слишком тяжело было передвигаться и пешему, и конному, и колесному транспорту. Пусть в Швайнштадте и нет замка, но город тоже стоит не на ровной местности, а на горном склоне.
Вторая улица, идущая вдоль города с запада на восток, была ещё уже, но зато прямее. Здесь ровные участки чередовались с пологими каменными лестницами. Здесь никому в голову не приходило ездить на телегах, но пешеход, всадник или, допустим, стадо овец прошел бы без проблем.
От моста к южной части города вели несколько извилистых тропинок, по которым можно было пешему и налегке подняться на небольшую террасу, где расположились ещё несколько домов. Единственная проезжая дорога в этот пригород связывала его с восточной, противоположной мосту, частью города.
Поперек города, в меридиональном направлении, улиц не было. Зато были переулки, проходы между домами и лестницы, соединяющие переулки и проходы на разных уровнях. У многих домов, в том числе в самом центре городка, были дворики, огороженные заборами.
Три упомянутых улицы сходились на небольшой площади в центре города. Здесь же, на площади, располагались основные городские здания: с южной стороны ратуша, пристроенный к ратуше дом бургомистра, гостиница; с северной стороны церковь и резиденция де Круа. Выше одна широкая улица связывала ратушную площадь с рыночной, вокруг которой располагались разные склады и лавки.
В самый обыкновенный полдень самой обыкновенной среды самой обыкновенной недели графиня Шарлотта де Круа торжественно въехала в свое наследное владение.
Город, не особенно любивший покойного графа де Круа, который последнее время повысил налоги и вообще много лез в городские дела, с надеждой встретил новую хозяйку. Бургомистр, предупрежденный всего за день до приезда, немало удивился такой спешке и секретности. К такому визиту надо бы дать бал и вообще устроить праздник, но за день ничего не подготовить, поэтому торжество, посвященное визиту сюзерена, было решено устроить через два дня.
Швайнштадт не особенно понравился Шарлотте, первый день она с дороги просто проспала, отказав в аудиенции даже бургомистру. На следующее утро после прибытия, она отправила Карла навстречу Антуану с письмом, недвусмысленно выражающим нетерпение одинокой женщины.
Вскоре после того, как Карл отправился навстречу Антуану, с другой стороны в Швайнштадт прибыл сводный оккупационный гарнизон фон Хансберга.
Традиционно короли и полководцы въезжают в город в доспехах. Если вы думаете, что это потому, что доспех – символ чего-то там фрейдистского, то вы не совсем правы. У горожан была чудесная традиция восторженно бросать в своих героев и почетных гостей всякие булки и фрукты. Так что благородным сэрам вовсе не улыбалась перспектива получить в лоб каким-нибудь яблоком, брошенным рукой добросовестного кузнеца, или весь оставшийся день ходить в костюме с жирным пятном на позолоченном брюхе.
Организация торжественного въезда, надевание доспехов и прочая подготовка заняла полдня. В полдень трое рыцарей во всем парадном въехали на перевал. Под ногами – город со смешным названием, расположенный на склоне горы, выходящем на быструю горную реку.
Для того, чтобы поставить военный лагерь, подходящего места не нашлось, поэтому армия оккупантов разместилась прямо в городе. Себастьян, будучи не только воином, но и коммерсантом, очень недорого снял единственную в городе пустующую по причине таможенного кризиса небольшую гостиницу и въезжает туда вместе со своим отрядом. Гостиница была рассчитана всего-то на сорок уважающих себя путешественников, но сотня невзыскательных солдат там разместилась без труда. Для остального войска Йорг арендовал пустующие склады в восточной части города. Члены магистрата наперебой приглашали командиров и старших офицеров к себе, правда, не из врожденного гостеприимства, а из чисто прагматических соображений, надеясь, что солдаты не будут безобразничать там, где живут офицеры. Фон Хансберг поселился у богатого купца в центре города. Макс, а вместе с ним и Йорг разместились у бургомистра. Маркус принял предложение совершенно бесплатно пожить у торговца тканями в самом центре города, всего через пару домов от ратуши.
Бургомистр, Иоганн Вурст, – сухонький старичок в возрасте "столько не живут", телосложения "божий одуванчик", пока ещё не потерявший деловой хватки. Невысокий, худой, вьющиеся волосы до плеч, седые до белизны. Держится прямо, с достоинством. Никаких следов старческого маразма. Его жена заметно моложе – добрая толстенькая немецкая бабушка.
Макс сразу вызвал у стариков симпатию, в том числе и потому, что он при всей своей молодости и несолидности хорошо воспитан и уважает старших. Фрау бургомистерша относится к нему как к доброму внучку. Оберст произвел на горожан впечатление человека, склонного к порядку, от которого можно не ждать неприятных сюрпризов. Себастьян заставил обеспокоиться отцов невест на выданье и ревнивых мужей, а остальные восприняли кондотьера просто как мешок с деньгами.
Неофициально бургомистр поделился с рыцарями своими проблемами. В прошлом году покойный граф, переоценив количество товаров, провозимых через его территорию, сильно повысил пошлины, после чего привлекательность транзитного пути через переправу в Швайнштадте снизилась почти до нуля, а свиная ярмарка просто провалилась. Горожане отправили графу прошение о снижении пошлин, подкрепив его экономическим обоснованием и подарком графскому управляющему, но граф, не успев отреагировать на прошение, взял, да и помер. Известие о смерти графа и извещение о том, что в права наследования вступила его вдова, Шарлотта, не сразу добралось до всех его подданных, после чего горожане направили то же самое прошение уже наследнице. И вот вчера графиня неожиданно прибыла в Швайнштадт, в честь чего через день будет устроено празднество на городской площади. Дорогие гости, конечно же, тоже приглашены. От имени всего города бургомистр и весь магистрат просят славных воинов поспособствовать тому, чтобы её светлость подписала прошение.
9 Глава. Четверг. Закон и порядок.
Сразу по прибытию на место назначения, личный состав собрался на площадке у казармы, где под руководством полковых офицеров и писаря была проведена процедура юридического оформления новобранцев в ландскнехты. Перед "приемной комиссией" установили символические ворота, через которые проходили будущие солдаты, называя свое имя. Тут же у них проверялась экипировка, в зависимости от состояния которой определялся уровень жалованья. Для почти всех новобранцев проверка оказалась пустой формальностью, никакого собственного снаряжения, которое могло бы поднять их жалование выше минимальных четырех талеров, у них не было.
– Зачем так мрачно, братец Фридрих? – жизнерадостно ответил ему бургомистр – посмотри внимательнее, это же лучшая армия, которая когда-либо на моей памяти посещала этот город.
– Чем лучшая? Бандиты и головорезы. Разнесут весь город по кирпичику и не заплатят.
– Нет, дружище, ты кое-чего не заметил. Это не бедные наемники, это солдаты, которые намного богаче среднего уровня. Обрати внимание, очень мало новобранцев и вообще молодежи, но много профессионалов средних лет. А ещё помнишь того воспитанного молодого человека, который договаривался насчет складов?
Обозвать Йорга, прожившего на этом свете больше полувека, возраста, который многие считали преклонным, "молодым человеком" мог только такой реликт, как Иоганн Вурст, бессменный правитель города на памяти последних трех поколений горожан.
– Что наоборот? Принесут сюда транзит и торговлю, вернут обратно свиную ярмарку? Просадят по половине талера в кабаках, да и только.
– Фридрих, чем ты недоволен? Наши портные и сапожники уже сейчас завалены работой, а этот шикарный итальянец снял всю твою гостиницу. Жалеешь, что продешевил? Так у тебя же за последние несколько месяцев не было больше пары постояльцев в неделю.
– Вчера трое было. Но дело не в деньгах. Чужая армия в городе – всегда к беде. Армии не занимают городки вроде нашего просто так. Солдатам платят, чтобы они воевали, а не чтобы сидели в кабаках. Значит, скоро сюда придёт какая-то другая армия и будет война. Иоганн, ты же сам все это знаешь, в твои-то годы.
– Да, стоит ожидать. Не знаю, кто там придёт, но эти разделают всех в два счета. Если только чёрт принесет тысячу-другую каких-нибудь швейцарцев, но Швайнштадт сам по себе слишком мелкая цель для тысячи швейцарцев. А если просто идти с того берега на этот, то в Левенбурге переправа лучше. Меня больше беспокоит, что ответит графиня де Круа на наше прошение о снижении пошлин.
Горожане поговорили ещё немного и разошлись по своим делам. А дел у них хватало. Одним не мог оставить свою гостиницу без присмотра, когда в нее заселяются сто человек при расчётной вместимости в сорок, другому надо было переодеться к обеду, который он давал в честь дорогих гостей.
В то время как благородные гости города и местные патриции составляли первое впечатление друг о друге, личный состав знакомился с городскими достопримечательностями, каковые были представлены в основном питейными заведениями. В одном из них и произошел прискорбный инцидент. Проезжавшие через город четверо путешественников заглянули в таверну на предмет слегка перекусить. На их беду в том же заведении сподобились покушать несколько ветеранов-ландскнехтов с женами.
Марта в ожидании печеного гуся с аппетитом уплетала клецки с острым сыром и не сразу заметила, как за соседний столик прошли новые посетители. В ожидании следующей перемены блюд завязалась неспешная беседа о местной кухне в сравнении с саксонской и северо-германской. Одновременно компания за соседним столиком разговаривала о чем-то своем, вроде бы по-итальянски. Марта не понимала ни слова, но догадалась, что там тема была интереснее, чем здесь, потому что знающий несколько языков Маркус сел вполоборота, чтобы слышать, что там говорят, и после некоторых реплик, на которые соседи громко смеялись, слегка улыбался.
Неожиданно улыбка покинула лицо профоса. Через пару взрывов хохота за соседним столом он кивнул своим собеседникам и вышел "на минутку". Вскоре он вернулся, подошел к итальянцам и обратился к ним на их родном языке.
– Господа, вы оскорбили мою жену. Я прошу, чтобы вы немедленно извинились и покинули город.
– Ого, парень, ха-ха-ха, да ты просто сумасшедший, – ответ можно было ожидать, – шел бы ты отсюда, а то хуже будет.
Такие люди, как Маркус, никогда не требуют, не пугают, не угрожают и два раза не повторяют. Он просто повернулся к двери и отдал короткую команду по-немецки. Вошел сержант в сопровождении десятка аркебузиров с заряженным оружием и дымящимися фитилями. Итальянцы так и не поняли, что это всерьёз, и даже рассмеялись. Когда рассеялся дым, смеяться было уже некому.
На звук выстрелов из кухни пулей вылетел хозяин кабака – плотный бюргер с красным лицом и толстой шеей. В гневном монологе он заклеймил позором необузданных вояк, убивающих мирных путешественников в приличных заведениях и потребовал суда, не городского, так военного.
Из высшего руководства ближе всех к месту происшествия оказался Себастьян, которого как обычно сопровождал его телохранитель Луиджи. Кондотьер любезно выслушал излияния кабатчика и вопросительно взглянул на Маркуса.
Профос отлично понимал, что никто не может подтвердить, что путешественники скверно отзывались о немецких женщинах и оскорбили его как должностное лицо. Не желая быть голословным и не считая нужным оправдываться за правое дело, он пожал плечами и спокойно произнес по-итальянски:
– Все эти неаполитанцы сущие негодяи, сеньор Сфорца.
Сеньор Сфорца потерял дар речи. Неаполитанцы-то, конечно, негодяи. Все, поголовно. Но в обязанности профоса не входит отстреливать всех негодяев, которые попадутся под руку. А если бы входило, то можно бы было сделать это как-нибудь потише. Паузу нарушил Луиджи, конечно же, по-итальянски.
– А я знаю вон того парня. Это наёмный убийца из Неаполя. Интересно, по чью душу он сюда заявился?
Трупы обыскали, не забыв и брошенные под стол заплечные мешки, и седельные сумки на лошадях у коновязи. Кроме примечательного арсенала неплохих клинков и пистолетов, нашли разный бандитский инвентарь – отмычки, удавки, короткие дубинки, кистени, флакончики с ядами.
Все это время Марта и остальная компания не вставали из-за стола. В полуподвальном помещении от выстрелов звенело в ушах, а в воздухе плавал пороховой дым. Пока шел обыск и вынос тел, кабатчик продолжал возмущаться.
– Кто мне заплатит за уборку?! Кто оплатит заказанного гуся?!
– Гусь? Какой тут, к дьяволу, может быть гусь?! – надрывался мэтр, – всё заведение порохом провоняло! Весь угол в крови! Стекла вылетели!
– Пожалуйста, обратите на меня внимание.
Кабатчик сделал паузу в возмущенном монологе и повернулся к собеседнице. Марта имела хороший опыт разговоров с невысокими мужчинами. Если поддерживать дистанцию немножко меньше, чем принято, то визави должен будет или задирать голову, что весьма неловко, или опустить глаза и в упор изучать роскошное декольте, что намного интереснее, при этом настроение у мужчины сильно улучшается, а подыскивать аргументы для спора ему становится весьма затруднительно.
– Мы заказали гуся, и мы намерены его скушать до последнего кусочка. И посмотрите, чтобы наш глинтвейн не перегрелся. А что до крови и пороха, то уж нам-то это никаких неудобств не доставляет.
– Но, согласитесь, нехорошо просто так стрелять в людей, даже если потом окажется, что они преступники. Они ведь здесь ничего не сделали, – мэтр предсказуемо сменил тон с "глубокого возмущения" на "нравоучительную нотацию".
– Разве это не хорошо, что они ничего не успели сделать? Может быть, они хотели здесь кого-то убить, а мы им вовремя помешали? Может быть, они бы и Вас убили, чтобы не платить за еду?
Кабатчик что-то буркнул под нос и вышел на кухню. Йорг, который заглянул на огонек и случайно слышал последнюю фразу, подмигнул Марте и показал большой палец.
– Да, братец Иоганн, не было печали… – начал беседу разговор хозяин гостиницы, толстый бюргер с недовольным выражением лица.
После того, как все претенденты прошли через ворота, фон Хансберг лично зачитал им военный кодекс 31.
"…те, кто бежит перед лицом противника, должны быть сбиты с ног своими товарищами. Те, кто дезертируют, считаются бесчестными людьми и должны понести телесное наказание с последующей смертной казнью. Никто не имеет право грабить и жечь без приказа. Женщины и дети, старики, священники и церкви неприкосновенны. Никто не имеет нрава, находясь на дружественной территории, взять что-либо, не расплатившись. Никто не имеет права драться на дуэли без разрешения полковника. Мятежников следует немедленно выдавать офицерам. Если произошла задержка жалованья, солдаты не имеют права считать себя свободными от исполнения своих обязанностей 32. В лагере должны царить товарищеские отношения. Греховные увлечения азартными играми и выпивкой следует умерять. Каждый, кто не вмешается в драку, происходящую у него на глазах, считается участником драки. Тот, кто, предупредив нарушителя, собьет его с ног, не считается виновным. Не поминайте имя Господа нашего всуе. Солдаты должны регулярно посещать церковь".
Кроме этого, кодекс включал в себя список старших офицеров, военные и юридические законы, а также условия выплаты жалованья. Завершался кодекс традиционно словами, говорящими, что любой, кто нарушит эти законы или откажется исполнять приказы офицеров, будет считаться нарушителем клятвы и подлежит наказанию.
Заслушав кодекс, весь личный состав полка принес клятву выполнять требования кодекса, а также "добросовестно служить императору и повиноваться офицерам без пререканий и задержек".
Свеженанятые ландскнехты сразу после вербовки начали перекраивать свою одежду по образцу "стариков". Точнее, резать все, что можно и нельзя и вставлять в прорези всякие лоскутки.
Скучающие швайнштадцы активно обсуждали незваных гостей.
– Зачем так мрачно, братец Фридрих? – жизнерадостно ответил ему бургомистр – посмотри внимательнее, это же лучшая армия, которая когда-либо на моей памяти посещала этот город.
– Чем лучшая? Бандиты и головорезы. Разнесут весь город по кирпичику и не заплатят.
– Нет, дружище, ты кое-чего не заметил. Это не бедные наемники, это солдаты, которые намного богаче среднего уровня. Обрати внимание, очень мало новобранцев и вообще молодежи, но много профессионалов средних лет. А ещё помнишь того воспитанного молодого человека, который договаривался насчет складов?
Обозвать Йорга, прожившего на этом свете больше полувека, возраста, который многие считали преклонным, "молодым человеком" мог только такой реликт, как Иоганн Вурст, бессменный правитель города на памяти последних трех поколений горожан.
– Думаю, он бы смог вести дела даже на моем посту. А ты видел, как эти разномастные наемники слушаются своего профоса? Нет, с такой дисциплиной они не повредят городу, скорее наоборот.
Бургомистр продолжил.
– Что наоборот? Принесут сюда транзит и торговлю, вернут обратно свиную ярмарку? Просадят по половине талера в кабаках, да и только.
– Фридрих, чем ты недоволен? Наши портные и сапожники уже сейчас завалены работой, а этот шикарный итальянец снял всю твою гостиницу. Жалеешь, что продешевил? Так у тебя же за последние несколько месяцев не было больше пары постояльцев в неделю.
– Вчера трое было. Но дело не в деньгах. Чужая армия в городе – всегда к беде. Армии не занимают городки вроде нашего просто так. Солдатам платят, чтобы они воевали, а не чтобы сидели в кабаках. Значит, скоро сюда придёт какая-то другая армия и будет война. Иоганн, ты же сам все это знаешь, в твои-то годы.
– Да, стоит ожидать. Не знаю, кто там придёт, но эти разделают всех в два счета. Если только чёрт принесет тысячу-другую каких-нибудь швейцарцев, но Швайнштадт сам по себе слишком мелкая цель для тысячи швейцарцев. А если просто идти с того берега на этот, то в Левенбурге переправа лучше. Меня больше беспокоит, что ответит графиня де Круа на наше прошение о снижении пошлин.
Горожане поговорили ещё немного и разошлись по своим делам. А дел у них хватало. Одним не мог оставить свою гостиницу без присмотра, когда в нее заселяются сто человек при расчётной вместимости в сорок, другому надо было переодеться к обеду, который он давал в честь дорогих гостей.
В то время как благородные гости города и местные патриции составляли первое впечатление друг о друге, личный состав знакомился с городскими достопримечательностями, каковые были представлены в основном питейными заведениями. В одном из них и произошел прискорбный инцидент. Проезжавшие через город четверо путешественников заглянули в таверну на предмет слегка перекусить. На их беду в том же заведении сподобились покушать несколько ветеранов-ландскнехтов с женами.
Марта в ожидании печеного гуся с аппетитом уплетала клецки с острым сыром и не сразу заметила, как за соседний столик прошли новые посетители. В ожидании следующей перемены блюд завязалась неспешная беседа о местной кухне в сравнении с саксонской и северо-германской. Одновременно компания за соседним столиком разговаривала о чем-то своем, вроде бы по-итальянски. Марта не понимала ни слова, но догадалась, что там тема была интереснее, чем здесь, потому что знающий несколько языков Маркус сел вполоборота, чтобы слышать, что там говорят, и после некоторых реплик, на которые соседи громко смеялись, слегка улыбался.
Неожиданно улыбка покинула лицо профоса. Через пару взрывов хохота за соседним столом он кивнул своим собеседникам и вышел "на минутку". Вскоре он вернулся, подошел к итальянцам и обратился к ним на их родном языке.
– Господа, вы оскорбили мою жену. Я прошу, чтобы вы немедленно извинились и покинули город.
– Ого, парень, ха-ха-ха, да ты просто сумасшедший, – ответ можно было ожидать, – шел бы ты отсюда, а то хуже будет.
Такие люди, как Маркус, никогда не требуют, не пугают, не угрожают и два раза не повторяют. Он просто повернулся к двери и отдал короткую команду по-немецки. Вошел сержант в сопровождении десятка аркебузиров с заряженным оружием и дымящимися фитилями. Итальянцы так и не поняли, что это всерьёз, и даже рассмеялись. Когда рассеялся дым, смеяться было уже некому.
На звук выстрелов из кухни пулей вылетел хозяин кабака – плотный бюргер с красным лицом и толстой шеей. В гневном монологе он заклеймил позором необузданных вояк, убивающих мирных путешественников в приличных заведениях и потребовал суда, не городского, так военного.
Из высшего руководства ближе всех к месту происшествия оказался Себастьян, которого как обычно сопровождал его телохранитель Луиджи. Кондотьер любезно выслушал излияния кабатчика и вопросительно взглянул на Маркуса.
Профос отлично понимал, что никто не может подтвердить, что путешественники скверно отзывались о немецких женщинах и оскорбили его как должностное лицо. Не желая быть голословным и не считая нужным оправдываться за правое дело, он пожал плечами и спокойно произнес по-итальянски:
– Все эти неаполитанцы сущие негодяи, сеньор Сфорца.
Сеньор Сфорца потерял дар речи. Неаполитанцы-то, конечно, негодяи. Все, поголовно. Но в обязанности профоса не входит отстреливать всех негодяев, которые попадутся под руку. А если бы входило, то можно бы было сделать это как-нибудь потише. Паузу нарушил Луиджи, конечно же, по-итальянски.
– А я знаю вон того парня. Это наёмный убийца из Неаполя. Интересно, по чью душу он сюда заявился?
Трупы обыскали, не забыв и брошенные под стол заплечные мешки, и седельные сумки на лошадях у коновязи. Кроме примечательного арсенала неплохих клинков и пистолетов, нашли разный бандитский инвентарь – отмычки, удавки, короткие дубинки, кистени, флакончики с ядами.
Все это время Марта и остальная компания не вставали из-за стола. В полуподвальном помещении от выстрелов звенело в ушах, а в воздухе плавал пороховой дым. Пока шел обыск и вынос тел, кабатчик продолжал возмущаться.
– Кто мне заплатит за уборку?! Кто оплатит заказанного гуся?!
– Мы оплатим все, что заказали. А где наш гусь?
Марта решила помочь мужу.
– Гусь? Какой тут, к дьяволу, может быть гусь?! – надрывался мэтр, – всё заведение порохом провоняло! Весь угол в крови! Стекла вылетели!
– Пожалуйста, обратите на меня внимание.
Кабатчик сделал паузу в возмущенном монологе и повернулся к собеседнице. Марта имела хороший опыт разговоров с невысокими мужчинами. Если поддерживать дистанцию немножко меньше, чем принято, то визави должен будет или задирать голову, что весьма неловко, или опустить глаза и в упор изучать роскошное декольте, что намного интереснее, при этом настроение у мужчины сильно улучшается, а подыскивать аргументы для спора ему становится весьма затруднительно.
– Мы заказали гуся, и мы намерены его скушать до последнего кусочка. И посмотрите, чтобы наш глинтвейн не перегрелся. А что до крови и пороха, то уж нам-то это никаких неудобств не доставляет.
– Но, согласитесь, нехорошо просто так стрелять в людей, даже если потом окажется, что они преступники. Они ведь здесь ничего не сделали, – мэтр предсказуемо сменил тон с "глубокого возмущения" на "нравоучительную нотацию".
– Разве это не хорошо, что они ничего не успели сделать? Может быть, они хотели здесь кого-то убить, а мы им вовремя помешали? Может быть, они бы и Вас убили, чтобы не платить за еду?
Кабатчик что-то буркнул под нос и вышел на кухню. Йорг, который заглянул на огонек и случайно слышал последнюю фразу, подмигнул Марте и показал большой палец.