Яффе Мишель. Звездочет

   Не желая, чтобы его великолепная дикция пострадала, Вальдо отдышался и только потом обратился к Йену.
   — Пусть твое сердце станет порукой твоему слову, крепче которого нет ничего на этом свете, — с достоинством вымолвил он и сделал паузу для большей эффектности, после которой продолжил уже не так напыщенно: — Что ты об этом думаешь? Я сочинил это высказывание специально для тебя. Знаешь, я составляю книгу изречений собственного сочинения. Это помогает не теряться в любой ситуации.
   — Великолепная идея, — ответил Йен. — Уверен, что ты отлично с этим справишься.
   Йен ощутил блаженство от долгожданной тишины, когда дверь библиотеки закрылась за его спиной. Однако его одиночество вскоре нарушил стук в дверь, и в комнату вошла Бьянка.
   Если она правильно угадала причину визита Вальдо к Йену, то все идет строго по задуманному ею плану. Ликование по поводу правильно выбранной стратегии действий придало ей храбрости пойти на риск. Разрешение Йена покинуть дом вовсе не было решающим, но, имея его, она получит большую свободу передвижения.
   — Простите, Йен, я не хотела вас беспокоить, но мне нужно ваше разрешение.
   Сапфиры по-прежнему украшали ее грудь, сверкая особенно изысканно в сочетании с голубыми цветами по вырезу золотистого платья. Йен был так увлечен созерцанием ее прелестей и размышлениями о том, не усадить ли ее на колени, что не сразу вник в смысл ее слов.
   — Разрешение? — переспросил он, когда вдруг осознал, что Бьянка шевелит губами с какой-то целью, а не просто чтобы напомнить ему, как сладки они на вкус. — Какое? Вы собираетесь спустить на воду флотилию или стереть с лица земли замок? Если что-нибудь в этом роде, то мы оба знаем, что вы это сделаете, не спрашивая никого.
   — Послушайте, Йен, я вовсе не так ужасна. — Она улыбнулась своей самой обезоруживающей улыбкой и склонилась к нему через стол. — Мне необходимо съездить туда, где я жила с братом прежде, чем мне пришлось переехать вместе с тетей Анатрой. Мне нужно забрать из дома несколько платьев и кое-что из вещей. — Бьянка лгала, утешая себя мыслью, что отчасти говорит правду.
   — Вы можете поехать туда. Только возьмите кого-нибудь с собой.
   Бьянка обошла вокруг стола и запечатлела на его устах нежный поцелуй. Следующие полчаса Йен провел в борьбе с самим собой, разрываясь на части: что, если он сейчас уложит Бьянку в постель, или же займется с ней любовью не в спальне, а здесь, в библиотеке, а может быть, больше подойдет столовая или зимний сад? Однако в итоге он логично заключил, что успеет перепробовать все эти декорации, если сейчас сконцентрируется на деле и как следует проведет сегодняшнюю встречу, сумев распутать загадку двойного приглашения.
   В том, что шантажист избрал две жертвы одновременно, нет ничего удивительного, но странно его намерение свести их вместе в одно время в одном месте. Ведь они могут узнать друг друга! Один отчаявшийся человек еще может выложить деньги, но двое отчаявшихся непременно станут сражаться за себя, объединив усилия. Без сомнения, он оказался в ситуации, которая обещала обернуться не только непредсказуемой, но и взрывоопасной.
   — Отлично, — вслух сказал Йен, вспомнив соблазнительные формы Бьянки. Он не прикасался к оружию с тех пор, как погиб Кристиан, даже не нюхал пороха, то ли потому, что был слишком неуверен в своих силах, то ли потому, что боялся могущих нахлынуть тяжелых воспоминаний. Все его оружие было заперто в маленькой комнатке. Он клялся себе, что никогда больше не переступит ее порог, но теперь, казалось, пришло время нарушить клятву.
   — Значит, Йен сказал правду, — говорил Криспин Бьянке за обеденным столом. — Вы считаете меня страшно неуклюжим и отвратительно скучным. — Он жестом предупредил ее желание возразить. — И не пытайтесь отделаться комплиментами моим роскошным волосам и узким щиколоткам. Я в состоянии реально смотреть на вещи.
   — А что вы думаете по поводу классической формы своего носа и волевой челюсти? — игриво поинтересовалась Бьянка.
   — Не пойдет, — покачал головой Криспин. — Вы все равно не найдете оправдания своему отказу провести день со мной.
   Бьянке было приятно, а с другой стороны — она чувствовала, что оказалась в ловушке. Желание Криспина провести с ней время означало только то, что Йен принял приглашение, присланное на кремовой почтовой бумаге, вместо брата, и именно на это Бьянка рассчитывала. Но нежелание Криспина отказаться от ее общества создавало сложности. При любых других обстоятельствах вечер, проведенный с ним, был бы Бьянке только в удовольствие. Но сегодня об этом не могло быть и речи. Ей с трудом удавалось сосредоточиться на еде, хотелось побыть в одиночестве перед важной встречей. Не говоря уже о том, что просто необходимо было прибыть в Кадону раньше приглашенных гостей.
   — Дело не в вас, милорд, а во мне, — непринужденно затараторила она, надеясь легкой болтовней ослабить мертвую хватку Криспина. — Боюсь, что я не совсем здорова сегодня и слишком рассеянна, чтобы поддерживать беседу с вами, которая, безусловно, требует большого ума и красноречия.
   — Ерунда! — Криспин был решителен и непреклонен. — Никто не требует от вас особенного остроумия. Я готов сам занимать вас разговором.
   — К тому же у меня, как назло, ужасно разболелась голова, — жалобно добавила она, не сомневаясь, что еще через минуту эти ее слова перестанут быть ложью.
   — В таком случае я буду нем как рыба, — шепотом отозвался Криспин. — Мы сможем наслаждаться обществом друг друга в полнейшей тишине, как поэты.
   — Есть еще несколько довольно скучных обязанностей, которые мне необходимо выполнить. — Бьянка была в отчаянии.
   — Какое удивительное совпадение! И у меня тоже. Мы можем скучать вместе.
   Криспин широко улыбнулся ей, и Бьянка поняла, что попалась. Сейчас, когда все складывалось так хорошо, вдруг возникла досадная помеха. Теперь Бьянка удивлялась тому, что не заметила раньше, как Криспин в своем упрямстве похож на брата.
   Однако вскоре оказалось, что их похожесть состоит также и в способности слышать потусторонние голоса. Другого объяснения поведению Криспина она не нашла, когда он вдруг поднялся и сказал:
   — Хорошо, значит, решено. Мы выедем через час, в половине четвертого. Мы могли бы сделать это и раньше, но я должен привести себя в порядок, если собираюсь сопровождать вас.
   Он вышел прежде, чем она успела подать голос протеста. Оставшись в одиночестве, Бьянка постаралась проанализировать ситуацию, в которой оказалась. Можно было бы тайно улизнуть из дома, но Криспин будет ждать ее, менее чем через час ее отсутствие будет обнаружено. А от погони не скрыться, не имея достаточной форы. Она могла придумать способ удержать его дома, например, подсыпав какую-нибудь гадость в еду, но эта возможность, к сожалению, упущена. Ничего другого ей в голову не приходило. Оставалось единственное — сбежать от него, когда они вместе выйдут из дома. Ей не хотелось ставить в зависимость благополучный результат своего плана от прихоти слепой судьбы, но выбора не было.
   В половине четвертого щегольски одетый Криспин помогал расстроенной Бьянке сесть в гондолу. Несмотря на удрученное состояние, Бьянка не могла не оценить роскошную обстановку салона его гондолы, где горели свечи и в хрустальных вазах стояли цветы. Удобно устроив свою спутницу на диванных подушках и отдав приказ гондольеру, Криспин объявил их маршрут:
   — Сначала мне нужно заехать к другу, чтобы передать кое-что, а потом мы сможем нанести визит вашей обворожительной кузине Аналинде.
   — Уверена, она будет вне себя от радости, когда вас увидит, — кивнула Бьянка. — Вы не будете возражать, если мы сначала заедем в мой бывший дом в Сан-Поло? Хотелось бы оказаться там до темноты, чтобы не тратить времени на то, чтобы зажигать свечи. — Ее аргументы были неубедительны, потому что над городом уже не первый день висели грозовые тучи и темнело рано. К счастью Криспин не вдавался в такие мелочи.
   В окно салона Бьянка увидела, что они остановились у водных ворот ее прежнего дома. После недели, проведенной во дворце Фоскари, дом показался ей маленьким и грязным. Гондольер привязал лодку, и они с Криспином сошли на берег.
   Хотя с тех пор, как брат уехал отсюда, прошло всего несколько недель, на доме лежала печать запустения.
   — Чувствуйте себя как дома, милорд, насколько это возможно, — сказала Бьянка, отдергивая запылившиеся гардины и снимая чехлы с кресел. Она старалась не оборачиваться к Криспину лицом, чтобы он не заметил румянца на ее щеках. — Я сейчас соберу кое-какие вещи и быстро вернусь.
   Криспин думал о романтической ситуации, о том, что это прекрасная возможность для распутника, задумавшего соблазнить женщину. Но вид странного растения в углу отвлек его от неблагочестивых мыслей. Он увидел, что растение погибает. Его могли спасти только добрые руки и неусыпный надзор Луки, а также его новое удобрение. Криспин так увлекся перспективой еще раз испытать свой животворный эликсир, что не услышал скрипа ступеней и щелчка замка на кухне, откуда Бьянка выбралась из дома.
   Она плотнее завернулась в плащ, скорее для того, чтобы скрыть под ним роскошное платье и драгоценности, нежели чтобы укрыться от дождя. В ее план входило переодеться дома в более скромное платье, но присутствие Криспина сделало это невозможным — приходилось торопиться. Она бросилась бежать по узким улицам Сан-Поло, опустив голову в надежде, что ее никто не узнает, и часто оглядываясь, чтобы проверить, нет ли слежки.
   Сердце готово было выскочить у нее из груди, когда она смешалась с толпой на мосту Риальто. Здесь находилась деловая часть города, привлекавшая торговцев со всего света, включая самые немыслимые его уголки. Бьянке встречались люди в тюрбанах, говорившие по-арабски, испанцы в длинных плащах, французы в маленьких шляпах и с короткими усами, англичане в сюртуках с подкладными плечами, монахи, просящие милостыню, и даже правоверный турок. Ей не встретилась ни одна благородная дама, пешком и без сопровождения, поэтому она почувствовала, что привлекает нежелательное внимание окружающих.
   Бьянка поднялась на мост, стараясь не отвлекаться на витрины ювелирных лавок, и свысока оглядела улицу, по которой только что прошла. Присмотревшись, она узнала светловолосую голову Криспина, который заметил ее и стал прорываться вперед, пустив в ход локти. Криспин понятия не имел, почему Бьянка сбежала, но знал, что ему не поздоровится, если с ней что-нибудь стрясется.
   Бьянка помчалась вниз по ступеням моста на другую сторону, не обращая внимания на насмешки, сыпавшиеся со всех сторон, и отталкивая тянущиеся к ней руки. Мимолетного взгляда через плечо было достаточно, чтобы убедиться, что Криспин нагоняет ее. У основания моста он так приблизился к ней, что вполне мог изловчиться и схватить ее.
   Не останавливаясь, Бьянка сорвала с пояса кошелек, набитый золотыми, и вытрясла содержимое на мостовую позади себя. Россыпь монет привлекла прохожих, бросившихся подбирать их. Криспин оказался отделенным от нее жадной, ничего не видящей на пути толпой.
   Дверь запыхавшейся, испуганной Бьянке открыл не слуга, а сама Туллия. Куртизанка усадила подругу против себя на кухне, пока Дафна наливала ей стакан воды. Бьянка осушила его залпом и тут же попросила второй. Дрожащими от волнения руками она расстегнула промокший насквозь плащ и сбросила его на пол.
   — Они гонятся за этими сапфирами? — восхищенно присвистнула Туллия. — За такое ожерелье я готова допустить к своему ложу любого из своих клиентов на всю оставшуюся жизнь.
   — Нет. — Бьянка рассеянно ощупала ожерелье на шее, про которое совсем позабыла. — Я так не думаю. За мной гнался Криспин Фоскари, брат Йена.
   — Но почему?.. — Туллия так и не задала вопроса, вспомнив урок, полученный накануне. — Красавица, боюсь, что должна извиниться перед тобой. На прошлой неделе, когда ты была здесь, я понятия не имела, что ты помолвлена с Йеном Фоскари. Узнав об этом, я готова была провалиться сквозь землю. Хотя, знаешь, ничего не случилось. Он оказался… — Туллия замялась, подыскивая нужное слово для описания странного поведения графа в тот день, — полностью несостоятельным, хотя и очень милым. В общем, ничего стоящего. Но в любом случае мне жаль, что так получилось.
   — Не стоит извиняться. — Бьянка равнодушно махнула рукой, испытывая одновременно смущение и удовольствие. — В каком-то смысле это я должна быть тебе благодарна. — Она улыбнулась, вспомнив ночь, когда они решили осуществить свою договоренность. — Но это потом. Сейчас начало пятого, да?
   Туллия кивнула, и Бьянка поднялась.
   — Ты не могла бы послать кого-нибудь посмотреть, не преследует ли меня все еще Криспин? Может быть, его удастся сбить со следа. Если он поймет, что я близко от твоего дома, он догадается, где я прячусь.
   Туллия немедленно исполнила ее просьбу. Уладив это Дело, они обе поднялись по лестнице в спальню Туллии.
   В соседней комнате Бьянка нашла платье, маску и пару высоких сандалий, приготовленных для нее. К тому времени когда она переоделась и сделала несколько осторожных шагов по комнате под руководством Дафны, часы уже пробили пять. Туллия со своей служанкой старались ободрить Бьянку, пока она ждала прибытия гостей. Им передалось ее волнение, но пользы от них было немного. Когда слуга явился и доложил, что гостиная полна, сердце Бьянки забилось так сильно, что, казалось, его глухие удары были слышны на другой окраине Венеции. Бьянка поднялась, расцеловала подругу и служанку в обе щеки и твердым шагом вышла в малую гостиную.
   Бьянка мгновенно оценила ситуацию, оглядев пятерых мужчин, молча взиравших на нее.
   — Я хотел бы знать… — начал один из них, но она прервала его:
   — Вас должно было быть шестеро. Если один отсутствует, я должна просить вас снять маски и обнаружить себя.
   — В этом нет необходимости, — раздался голос из дальнего угла. — Я нахожусь здесь по просьбе двух приглашенных.
   Бьянка была рада, что маска скрывает ее лицо, потому что, заслышав и узнав голос Йена, она вспыхнула неуместным румянцем. Значит, сработало. Он пришел. Ее волнение уступило место радости предощущения удачи. Оставалось лишь разоблачить убийцу в его присутствии.
   Она склонила голову в знак того, что услышала его, но именно этот жест помог ему узнать ее. Когда она вошла в комнату, ему показалось, что в ее фигуре есть что-то знакомое, но он решил, что, будучи завсегдатаем заведения Туллии, заведомо знаком со всеми ее девушками. И все же что-то мешало ему окончательно смириться с доводами рассудка. В этой девушке было нечто неуловимо напоминающее ему Бьянку. Йен понимал, что глупо было бы предположить, будто Бьянка станет принимать участие в этом балагане. К тому же девушка была намного выше ее. Он почти убедил себя в том, что ошибся, когда Бьянка склонила голову.
   Он не знал, что предпринять: взорваться, разоблачив ее смешную игру, или остаться в тени и посмотреть, чем кончится дело.
   — Прекрасно, тогда мы можем продолжать, — заговорила вдруг Бьянка. — Все вы получили письма, угрожающие разоблачить ваши отношения с Изабеллой Беллоккьо в случае, если вы не придете сюда сегодня.
   — Значит, вы признаете, что у вас ничего нет против нас? Что все это лишь розыгрыш? — спросил мужчина гнусавым баритоном.
   — Это не розыгрыш, — покачала головой Бьянка. — Я готова признать, что у меня нет ничего против всех вас. Но я готова доказать, что один из вас убийца, вор и изменник.
   Все пятеро шумно отреагировали на такое заявление. Одного из них едва не хватил удар. Он повалился вперед, опрокинув канделябр с зажженными свечами. Комната мгновенно погрузилась в темноту. Бьянка нагнулась, чтобы подобрать его, как вдруг перед глазами у нее вспыхнул яркий свет, а плечо обожгла нестерпимая боль. Она инстинктивно схватилась за него и почувствовала теплую струйку на пальцах. Бьянка с трудом выпрямилась, и ее ослепила вторая вспышка. Она затаила дыхание, ожидая, что нахлынет новая волна боли. Однако почувствовала лишь, как чьи-то сильные руки подхватили ее. Она хотела воспротивиться, но ее взвалили на плечо и вынесли из дома Туллии. Теряя сознание, она утешалась мыслью, что больше никогда не испытает боли, если будет мертва.

Глава 24

   Придя в себя, Бьянка поняла, что смерть ее еще не пришла. Ее первым ощущением была боль, затем голод. Кровать была чужой, а в комнате царила кромешная тьма. Она повернула голову направо и увидела полоску света, пробивающуюся под дверью, за которой смутно раздавались незнакомые голоса. Повернувшись, она тихо вскрикнула от резкой боли во всем теле.
   Она слышала шаги, звук распахнувшейся двери и боялась увидеть того, кто войдет. Охваченная самыми страшными предчувствиями, она стала молиться о спасении своей души.
   — Бьянка, вы меня слышите? — Она узнала голос и радовалась тому, что именно он развеял мрак вокруг нее. Она медленно повернулась и кивнула Франческо.
   — Нет, не пытайтесь подняться. — Роберто уложил ее назад. — Вам не следует шевелиться. Пуля лишь задела плечо, но вы потеряли много крови.
   — Где я? — спросила Бьянка прежде всего.
   — Вы в соседней с нашей комнате. Мы хотим быть поблизости на всякий случай, — поспешно объяснил Франческо.
   — Йен решил, что вам будет удобнее в комнате, где нет такого множества окон и дверей, — сказал Роберто.
   — Йен ранен? — вскинулась она. Если бы она не потеряла так много крови, то наверняка покраснела бы от смущения.
   — Нет, сегодня вечером вы были единственной мишенью, — покачал головой Франческо.
   В открытую дверь постучали, и на пороге показался Криспин.
   — Я пришел для того, чтобы сказать: если вам впредь не понравится цвет моего жилета, скажите мне об этом прямо. Тогда вам не придется спасаться бегством, разбрасывая по городу деньги, — улыбнулся он.
   — Дело не в жилете, а в том, что он плохо подходил к сюртуку, — отозвалась в ответ Бьянка, сжимая его руку в своих. — Вы можете простить меня?
   — Должен признаться, что вы меня сбили с толку, но Йен предупреждал меня обо всем, и, казалось, я его понял, — кивнул он, не выпуская ее руку.
   — Правда? А я должна признаться, что не поняла, — вымолвила она.
   Никто из них не услышал, как вошел Йен, но его слова наполнили комнату ледяным холодом:
   — Я надеюсь, что вы нам все объясните. Уверен, что у всех будет повод посмеяться.
   Бьянка пытливо всматривалась в его лицо. Тот человек, которого она любила, которому так стремилась доказать свою невиновность, исчез навсегда.
   — Мое намерение, милорд, заключалось в том, чтобы напугать убийцу возможностью разоблачения, — смело ответила Бьянка.
   — Убийцу? — удивленно переспросил Криспин.
   — Отличная идея, — перебил его Йен. — А вы не подумали о том, что это разоблачение может стоить кому-нибудь жизни? Например, вам?
   — Должна признаться, не подумала. Теперь я вижу, как ошибалась.
   — Ошибались?! — обрушился на нее Йен в тоне, достойном Вальдо Вальдоне. — Вы считаете ошибкой то, что едва не лишились жизни?
   — Разве у меня был выбор? — ответила Бьянка. — Как иначе я могла доказать вам свою невиновность? Вы же сами сказали, что не поверите мне, если я не найду настоящего убийцу. Вы не оставили мне иного выхода.
   — Она — убийца? — Криспин недоуменно перевел взгляд с нее на брата.
   — Вы осмеливаетесь обвинять меня в том, что случилось сегодня? — не обращая внимания на реплику брата, спросил Йен, и его губы стали еще тоньше.
   — Это не идет ни в какое сравнение с тем, какому подозрению подвергли меня вы. — Бьянка побледнела от ярости. — Не удивлюсь, если вы решили использовать сегодняшний случай в качестве еще одного доказательства моей вины. Не сомневаюсь, что именно вы приказали стрелять в меня.
   — Я не имею ничего против вас, синьорина Сальва, — сухо отозвался Йен и вышел из комнаты.
   Он направился прямиком в библиотеку, нуждаясь в выпивке и в одиночестве. Он злился на Бьянку за ее идиотский план и на себя за то, что вынудил ее к опасным действиям. Разве она может быть убийцей? Он давно уже решил, что это не так, но сейчас не мог вспомнить, почему именно пришел к такому выводу. Все улики были против нее. И потом, она сама не отвергала такой возможности. Йен сидел в кресле неподвижно, тупо глядя в пространство. В таком состоянии его нашел слуга, сообщивший последние новости.
   Бьянка Сальва, незамужняя благородная синьорина, анонимно обвиняется в убийстве куртизанки Изабеллы Беллоккьо. Ей надлежит явиться в суд на следующий день к девяти утра. Там она сможет попробовать защититься. Только родственники и нареченный супруг имеют право подать прошение о помиловании. В противном случае ей грозит смертный приговор.
 
   Всего за одну ночь Изабелла Беллоккьо превратилась из великосветской куртизанки в вызывающую сочувствие жертву женской ревности. Прежде чем часы на башне Сан-Марко пробили девять, анфилада перед судейской палатой была забита зеваками, хотя для того, чтобы попасть туда, приходилось преодолевать грязную лужу глубиной по щиколотку. Дворец дожей, где были сосредоточены все ветви городской власти, обеспечивающей населению порядок и благополучие, был построен в самой низкой части города. Поэтому во время теплых зим, когда лил непрекращающийся сильный дождь, первый этаж здания превращался сначала в грязную лужу, а потом и в озеро. Однако никакие физические и моральные страдания не могли удержать любопытных от возможности своими глазами увидеть молодую, красивую, богатую женщину благородного звания, получающую по заслугам за злодеяние. Обвинение было зачитано Бьянке прямо в постели, и стражник оставался с ней рядом всю ночь, чтобы препятствовать возможному побегу. Ему, вероятно, приказали не спать, поэтому он все время наигрывал на флейте, и эти звуки очень напоминали похоронную музыку.
   Бьянка со всей тщательностью оделась, несмотря на боль в плече. Она понимала: от того, как она будет выглядеть, зависит ее судьба. На трех судей, которые будут слушать дело, ее вид окажет большее влияние, нежели факты. Кивок, улыбка, движение, усмешка — любого жеста будет достаточно, чтобы вынести приговор.
   Услышав обвинение, она поняла, в какую ловушку попалась, и догадалась, что только один человек может со всем основанием обвинить ее, и только его мнение было важно для нее. Если Йен решил, что она виновна, и подал на нее в суд, то будущее для нее ничего не значило. Невиновность или вина существенны одинаково, потому что означают жизнь без него, а если так, то и беспокоиться не из-за чего.
   Когда она сообщила Роберто и Франческо, что не нуждается в защите, они оба пришли в неистовство. Они пытались убедить ее изменить свое мнение, но она была непреклонна. Хотя она не вняла их уговорам по поводу защиты, ей пришлось смириться с гардеробом, который они ей подобрали. Осознав, что ее наряд должен будет выполнять функцию защиты, Роберто и Франческо провели ночь в жарком споре. Платье, которое они наконец выбрали, было из темного бургундского шелка с кремовыми кружевами по рукавам, украшенным жемчужинами. Платье должно было олицетворять элегантность и доброжелательность, соответствующие сложности ситуации.
   То, как тон платья соответствовал оттенку ее кожи, стало основным предметом разговоров, когда Бьянка в сопровождении стража прибыла во Дворец дожей. В стороне от остальных зрителей стояли куртизанки и проститутки. Такого, что произошло потом, эти стены не видели с момента постройки дворца. Дамы полусвета бросились к Бьянке, чтобы только коснуться ее одежды, и в их душевном порыве не было злонамеренности. Женщина в платье, сшитом из гобелена стоимостью семьсот дукатов, как гласила молва, выступила вперед и расцеловала ее в обе щеки.
   — Мы молимся за тебя, дорогая, — вымолвила Туллия хриплым от волнения голосом. — Мы знаем, что ты не совершала этого злодейства. Мы сделаем для тебя все, что в наших силах.
   Все неудачи, трудности, физические недомогания, через которые пришлось пройти Бьянке, потускнели перед этим простым жестом солидарности, выказанным женщинами, которым следовало бы ненавидеть ее.
 
   Что за ерунда считать свою жизнь без Йена не стоящей ни гроша?! Тем более что речь идет о человеке, который, невзирая ни на что, готов думать о ней худшее. Она не позволит себе наплевать на свою жизнь из-за того, кто не в состоянии понять ее. Она просто так не сдастся.
   — Спасибо, — со слезами благодарности на глазах ответила Бьянка Туллии. — Ты представить себе не можешь, что для меня значат твои слова. Когда-нибудь, если мне удастся покинуть это место, я расскажу тебе. — Бьянка хотела бы сказать больше, но у нее не было возможности. Стражники по обеим сторонам от нее вынуждали двигаться вперед. Судьи были готовы занять свои места. До начала суда оставались считанные секунды.
   Для высокочтимых судей уже приготовили стулья с высокими спинками, которые выставили вдоль стены. Оказавшись в огромном мрачном зале, Бьянка огляделась. Скамьи темного дерева занимали люди, чьи лица были ей знакомы. Неожиданным для нее стало лишь присутствие тети Анатры, которую поддерживали с обеих сторон сын Анджело и муж Гвиельмо. Анатра смотрела на Бьянку во все глаза, словно каждой клеткой тела ощущала, как на доброе имя семьи Грифалькони выливаются потоки грязи. Анджело, казавшийся особенно возбужденным, что объяснялось юным возрастом, впитывал эмоции своей матери, Гвиельмо же, главу семьи, одолевала зевота.