Якимец Кирилл. Бар «Дракон»

   Дмитрий отодвинулся от ствола. Сделал шаг, потом другой…
   — Ты куда? — Прошептала Алмис.
   — Помочь, — Дмитрий улыбнулся. Наверное, улыбка вышла хищной: Алмис испуганно приложила ладонь ко рту и даже не спросила, кому Дмитрий собирается помочь. Она знала: Тромп помогает только самому себе.
   Дмитрий шел бодрым шагом мимо мертвых деревьев, мимо замерших в ужасе мерлинских бандюков, мимо таких же обездвиженных рыцарей из ермунградских предместий. Два переплетенных тела, черное и двухцветное, лежали неподвижно меджду дорогой и озером. Дмитрий подошел почти вплотную. Тела дрожали крупной дрожью. Ни один из братьев не желал уступить.
   И тогда Дмитий достал из кармана реторту. Прикинул ветер — ветра почти не было. В уме рассчитал бросок. Потом размахнулся и швырнул реторту вверх. Реторта пролетела по крутой дуге, сверкнув на фоне неба, ударилась о черный гребень Нуфнира и разбилась. Бесцветная жидкость разлилась, замочив оба тела, затекла в щель между ними…
   Ничего не произошло. Как же так?.. Что-то нужно еще…
   За драконами, чуть слева, матово блестело озеро. Вода. Нужна вода? Нет! «Аквариум», два невозмутимых мужика, толстый бородач и кривоногий усатый недомерок. Их язвительный вопрос. Что-то о раскольнике. Взрывается он от соприкосновения, или надо спеть песенку…
   Про бабку!
   Дмитрий знал эту песенку.
   Фальшивя и иногда сбиваясь то на хрип, то на фальцет, он запел:
   — Как приятно золотистой рыбке резвиться в чистой воде…
   Драконы начали медленно расцепляться. Дмитий увеличил темп:
   — Павлину в сапфировом небе, а пахарю в борозде…
   Пришлось отступить на несколько шагов. Дмитрий уже добрался до припева, когда услышал громовые голоса прямо у себя над головой:
   — Рыцарь!
   — Ты…
   — Тромп…
   — Падла! Так это ты…
   И голоса закончили хором:
   — ТЫ СПЕР РАСКОЛЬНИК!!!
   Дмитрий понял, что убежать уже не удастся.
   — Ты скоро сдохнешь, Мы скоро сдохнем, Все скоро сдохнут, Мир скоро рухнет, Бог навернется, а бабка жива, ать-два!
   Драконы дунули на Дмитрия. Огонь…
   Огня не было. Не было даже движения воздуха. Не было ничего. Переплетенные драконьи тела все еще громоздились почти до самого неба, но уже начали терять четкость форм. Вот покатилось колесо «Колхиды»…
   Рядом — колпак от «Сааба»…
   Золото и изумруд потускнели, черный лак облупился, обнажая растрескавшуюся поверхность камня. Дмитрий открыл глаза: он со стыдом понял, что некоторое время стоял, зажмурившись.
   К кучам строительного мусора, украшавшим берег озера, примешалось еще две — куча металлолома и куча сероватого щебня. В металлоломе среди ржавого железа кое-где виднелась позеленевшая медь. Готово.
   Дмитрий вздохнул и отправился назад, к лесу.
   Лес ощетинился стволами — не древесными, а блестящими металлическими стволами «Калашей». Мерлинская братва выстроилась вдоль дороги, дула автоматов нацелены Дмитрию в живот.
   Дмитрий остановился.
   — Ты мочканул пахана, — сказал один из боевиков, мужик лет сорока с прокуренными жесткими усами, — зачем?
   Дмитрий и сам не знал, зачем. Пока все происходило, он был уверен в своей правоте. А теперь…
   Но если он сейчас пожмет плечами — это верная смерть. Надо что-то придумать, что-то веское.
   — Вован, погоди! — Огибая воронки и рытвины, оставленные на шоссе драконьими хвостами, к Дмитрию крупной рысью бежал Капитан. — Погоди, Вован… Вот, ништяк. — Капитан отдышался, встал между Дмитрием и мерлинцами. Развел руки в стороны, повернулся к мерлинцам и четко проговорил:
   — Братва, Фленджер никого не убивал. Хозяин умер сам. Ясно?
   — Ясно, — тупо пробормотали мерлинцы, опуская автоматы. Дмитий не верил своим глазам.
   — Вам пора домой. Ясно?
   — Угу…
   И мерлинцы побрели гуськом в сторону Южного Бутова, волоча автоматы за собой. Так школьник-двоечник волочит свой рюкзак, набитый всякой дрянью.
   Дмитрий постарался не показать удивления. Но прикинуться, будто все так и надо, было просто невозможно.
   — Капитан, ты, я вижу, умеешь общаться с народом…
   — Ты мне лучше вот что скажи, — хмуро перебил Капитан, — нахрена ты это сделал? Ты сам-то хоть понимаешь, а?
   — Да, да… — раздались неуверенные голоса. За спиной Капитана стоял Боцман, у края дороги — четыре руникейца. Алмис прислонилась к дереву и сверлила Дмитрия взглядом.
   Дмитрий усмехнулся. Вот теперь «Калаши» в брюхо не смотрят, можно честно пожать плечами.
   И он пожал плечами.
   — Сволочь! — Взорвалась Алмис. — Сволочь! — Скорчившись возле дерева, девушка плакала.
   — Действительно, — Илион склонил массивную голову набок, — ну, драконы, ну, свои дела у них. Ну, ты, к примеру, крутой. Но зачем ты их убил-то?
   И тут Дмитрий понял. Возможно, это не ответ для него самого. Но для всех окружающих — этих, других, любых, которые были и еще будут, это самый настоящий и самый точный ответ:
   — Потому что они меня вызвали.
   Дмитрий не стал выяснять, понял его кто-нибудь, или нет. Просто кивнул и пошел сквозь мертвый лесок к железной дороге, а оттуда — к Бутовскому кладбищу.
   Алмис предложила провести в Рунику всех, кто пожелает. Руникейцы, естественно, пожелали. А Капитан с Боцманом заявили, что у них завтра баня: шеф приходит и уходит, а баня — это вечное. Дмитрий понял намек: несмотря ни на что, его ждут. Ладно, завтра будет баня. А сегодня…
   Машину удалось найти сразу. Дедок лет семидесяти приехал на своей «Победе» поговорить с покойной супругой. Он согласился подбросить Дмитрия до метро, а как увидел сотенную купюру — так и до самой конторы. Остальные ехать с Дмитрием отказались наотрез.
   Контора была пуста и все еще открыта настежь. Дмитрий поднялся к себе в кабинет, включил притание. Вставил Бурта в дисковод, натянул на голову лиловый бутон пьютера…
   — Я отваливаю, хозяин, — сказал Бурт вместо приветствия.
   — Как так?.. — Дмитрий хотел удивиться, но не смог.
   — Так… — Бурт шмыгнул носом-ключиком, — познакомился я тут с одной штукой… Она дура, конечно, но мерность у нее… В общем, теперь-то я тебе зачем?
   — Мне?! — Вместо удивления Дмитрий почувствовал злобу, — Мне вообще ничего не надо было! Меня за шкирку взяли, сунули носом в дерьмо. Я умудрился это дерьмо выхлебать и выплюнуть, пустое место оставить. Не нравится? Так не надо было…
   — Ладно, хозяин, ладно, ты не кричи… — Засуетился Бурт, — ты ведь чего-то хотел? Ну скажи, я сделаю.
   — С Толиком поговорить.
   — Тромп ищет утерянную половинку?
   — Нет, Дима Горев ищет старого приятеля. Тебе ясно?
   Бурт сложил вместе мохнатые уши. Потом опять расправил:
   — Ладно. Ты извини… Действительно, тебя вызвали, а потом удивляются. В общем, вот тебе твой Толик, я его сюда вытащу, так быстрее. В плоском варианте сойдет?
   Дмитрий кивнул.
   Бурт проделал в интерфейсе небольшой лаз, для себя:
   — Толик у тебя сейчас будет, а я пошел. Ну, ты пойми, — мялся Бурт, — одного дракона ты еще давным-давно закопал, двух других грохнул только что…
   — Откуда…
   — Отмыра сказала.
   Дмитрий не стал уточнять, кто такая эта «Отмыра». Бурт опять сложил уши вместе, помолчал. Расправил уши, покрутил носом:
   — Полковника Ма-Мин сожрала. То он жрал все подряд, а то — его… Короче, из властных структур одно Ру-Бьек осталось, а оно ничего не делает.
   — Но ведь сама Ма-Мин…
   — Она тебя не вызывала, хозяин. Я и решил…
   — Ну, решил, значит, решил. Проваливай.
   — Пока… А вот и Толик.
   Бурт шмыгнул в лаз. Лаз затянулся, осталась пустота. Потом в пустоте перед Дмитрием завис квадратик, внутри которого недовольно морщилось личико Толика. При виде Дмития личико растянулось в торопливой улыбке:
   — А, привет. Ты как, работаешь?
   Странно было услышать этот вопрос от Толика. Впрочем, сам Толик тоже стал странным, даже на плоском квадратике это было видно: и лысина лоснится странно, и глаза смотрят тоже странно…
   И тут до Дмития дошло: Толик просто счастлив! Доволен жизнью! Такого с ним не было никогда прежде. Вот и вся странность.
   — Я двух драконов убил, — выпалил Дмитрий. Толик шмыгнул носом, почти как Бурт:
   — Это не ты их убил, Дим, а я. Ты их только водичкой полил и песенку спел. А я эту водичку по капле…
   — Ну прости! — Дмитрий всплеснул руками, — Ну что я мог поделать?
   — Ты не понял, — расцвел Толик, — наоборот, спасибо. Я разработал, ты внедрил.
   — А сейчас что разрабатываешь? — Дмитрию действительно вдруг стало интересно, чем занимается Толик.
   — Огненную воду! Секретный проект… Да от тебя — какие секреты?
   Дмитрий удивленно вскинул брови:
   — Кажется, огненную воду изобрели уже… давно…
   — Да нет, тут совсем другое. Я скрестил ундину с саламандрой и получил потомство. Полноценное!
   — И как назвал?
   — Керосиндра. В шутку, конечно. Научного термина еще нет… Слушай, вали ко мне. Лучше, чем у атсанов, ты нигде работы не найдешь.
   — Моя работа, боюсь, в том, чтобы убивать. — Дмитрий сокрушенно покачал головой. Толик промокнул потную лысину рукавом неизменного синего халата:
   — Ерунда. Ты инженер…
   — Тромп я…
   — Это я — Тромп. Я тут по картотекам пошарил. Все сходится. А если тебе убивать не нравится, то какой же ты Тромп? Кстати, насчет убивать. Пришил бы ты личинку, а? Она, говорят, Арконой овладела. Ты драконов грохнул, теперь ей удержу не будет. Личинка уж тут армии собирает, то, се… Вот и занялся бы.
   Дмитрий не ответил. Ему не хотелось говорить всякие жесткие слова, типа того, что Тромп, мол, не добрые дела творит, а просто мочит всех, кто под руку подвернется… Но ведь это правда!
   — Ладно, ты извини, — сказал Толик, — работать надо. А ты заходи, мы с женой тебя накормим…
   — С женой?
   — С Крильдой. Я ее из детской вытащил, она теперь только обо мне заботится. Хотя иногда заходит и в детскую, там, окучить кого, пересадить… Заходи.
   И Толик отключился. Дмитий остался в полной пустоте. Он понимал, что уютная благоухающая пустота пьютерного интерфейса — ерунда по сравнению с той ужасной пустотой, которая ждет его снаружи.

ГЛАВА 5

   Такси с трудом продиралось сквозь пробку на Бульварном Кольце. Боцман теребил нижнюю губу. Капитан массировал себе виски — позавчерашнее похмелье все никак не проходило.
   — Слышь, Кэп… — Боцман перестал теребить губу, нахмурился, — шеф-то сдох.
   — Сдох.
   — Так мы, это, безработные?
   — В мире говорящих обезьян — да.
   — Эх, как мне хочется увидеть Ма-мин… — Боцман мечтательно улыбнулся. — Так получается, что мы в натуре драконоборцы?
   — Ну, положим, драконов стравил я…
   — А я помогал. — гордо закончил Боцман. Капитан не стал с ним спорить. Пусть Боцман преувеличивает свои заслуги. Разубедить его можно в два счета, но вряд ли необходимо. Капитана волновало другое. Фленджер сказал: мочканул шефа, мол, за то, что тот меня вызвал. Куда вызвал? Откуда? Ма-Мин ведь тоже, в некотором роде, вызывает Димку. То есть, требует к себе. Или это не одно и то же?
   После смерти шефа Капитан совсем не хотел лишаться последней работы. А с другой стороны, работа в том и состоит, чтобы затащить Фленджера к личинке. А он ее там — раз!.. Что же делать?
   Капитан так ничего и не придумал. Такси подрулило к обшарпанному старому дому — магазину бытовой аппаратуры, в подвале которого помещалась сауна Андрея. Точнее, не самого Андрея, а его жены. Хорошая баба, жаль только, мужу верна.
   Андрей ждал в торговом зале, переминаясь с ноги на ногу.
   — Здорово, хмырь! — Капитан потрепал его по щеке.
   — Ребята, а где моя машина?
   — Какая такая машина? Ты что, наркоша? — С глумливым участием поинтересовался Боцман.
   — Не… Я…
   — Во дворе «Мерлина», — сжалился Капитан. — Пойдешь, возьмешь.
   — А ключи? — Андрей на всякий случай отступил на шаг.
   — Ну, ты зануда! — Капитан покачал головой. — У тебя что, запасных нету?
   — Есть…
   — Тогда не канифоль мозги.
   Скинув куртки на руки Андрею, бандиты спустились в сауну. Предбанник распирало от веселого девчачьего визга — полуголые девки пытались толпой охмурить двух голых мужиков. Но мужиков интересовало только пиво: это были все те же Кац и Хуман. Капитан даже не удивился, а Боцман что-то хрюкнул себе под нос.
   — Здравствуйте, господа, — кивнул вошедшим бандитам Хуман, — может, вы разрешите наши сомнения? Мы тут с господином Кацем никак не можем решить: Тромп — это положительный мифический герой или отрицательный?
   — А смерть — это хорошо или плохо? — Ответил Боцман вопросом на вопрос.
   Кац, увернувшись от напиравших девичьих грудей, привстал со скамейки и зааплодировал:
   — Верно! Я же говорил Фиме, говорил: Тромп — герой нейтральный! Спасибо, Боцман. От нормального пацана до нормального героя — один шаг!
   — Хм… — Скривился Фима, — по-моему, шаг нужно делать в другую сторону.
   Пока шла светская беседа, Боцман успел разоблачиться до семейных трусов. Пропустив мимо ушей сомнительные комплименты Каца и Хумана, он растопырил руки и пошел прямо на девиц:
   — Привет, бабоньки!
   В охапку попалось сразу трое. Произведя отбор, Боцман отпустил двух лишних, а с оставшейся повалился на диван и водрузил ее себе на колени. Через мгновение раздался треск разрываемой ткани, девица резво соскочила с Боцмана, держась обеими руками за промежность:
   — Ты мне последние трусики порвал, идиот!
   — Ущерб будет возмещен, — игриво проворковал бандит.
   — Ну тогда ладно, баловник.
   И проститутка вернулась на прежнее место.
   Кац и Хуман умудрились выпить все, что стояло на столе в предбаннике. Андрей был послан за спиртным — и пропал. А через полчаса явился Дмитрий. Коротко кивнув непонятно кому — то ли бандитам, то ли Кацу с Хуманом, то ли девочкам, то ли собственным мыслям — он разделся, прошел в парилку, посидел там минуты две, вышел и плюхнулся в неглубокий бассейн.
   Капитан, тоже молча, коротким жестом, согнал с Боцмана девку. Потом нагнулся к самому уху приятеля, шепнул:
   — Пора.
   Бандиты вышли из предбанника и плюхнулись в бассейн рядом с Дмитрием.
   — Ну как? — спросил Капитан.
   — Водичка могла быть и погорячей, — отозвался Дмитрий, не открывая глаз.
   — А как насчет девочек или пивка? — поинтересовался Боцман, стараясь, чтобы этот вопрос прозвучал без излишнего подобострастия.
   — Первое — нет, второе — да.
   — Андрей! — Гаркнул Капитан. — Пива нам!
   Ничего не произошло — Андрей все еще не появился.
   — Шоркается где-то, — предположил Боцман.
   — Ну и хрен с ним. — Капитан шлепнул по воде, подняв фонтан брызг. — Мы тут кой-чего припасли…
   Выскочив из бассейна, он сбегал в предбанник и вернулся с длинным свертком, из которого вытащил новенький меч. Меч этот, как и остальные два, лежавшие в свертке, был куплен сегодня утром в магазине «Кольчуга».
   Дмитрий внимательно осмотрел лезвие, взвесил меч в руке:
   — Халтура.
   — Сам знаешь, здесь нормальных кузнецов днем с огнем, — вздохнул Капитан.
   — То ли дело арконские мечи. — Боцман восторженно закатил глаза.
   — Арконские быстро тупятся, — возразил Капитан. — Они так, для показухи больше. А вот у лусынов, это да.
   — Да у твоих лусынов не мечи — зубочистки! И брюликов на рукоятках столько — поцарапаться можно.
   — Зато, говорят, с лусынской «зубочисткой» можно и против Строителя выступить.
   — Лажа! — Поморщился Боцман, — да и что теперь говорить-то о них, о Строителях? Кончились. Рассосались…
   Треп о мечах вывел Дмитрия из апатии. Он сел на край бассейна, потянулся. И спросил:
   — А как насчет меча Тромпа?
   — Какой меч в руках у Тромпа, тот, думаю, и будет меч Тромпа, — пожал плечами Капитан.
   Дмитрий поджал губы, склонил голову набок. Потом сказал:
   — Сомнительно. Должен быть конкретный меч…
   — Возьми пока этот, — Капитан снова протянул Дмитрию меч из магазина «Кольчуга». Себе взял другой, Боцману вручил третий. — Начали?
   — Что ж, — Дмитрий выписал мечом в жарком влажном воздухе тройную «восьмерку», — нападайте…
   И бандиты напали. Дмитрий сразу понял, что недооцинивал двух ублюдков. Мечами они владели превосходно. «Укол пера» — ревер, удар черенком, «Шваб чешет спину», подсечка из низкой стойки, «Петля Нестора», опять удар черенком — и укол снизу из стойки на одной руке! Дмитрий едва успевал отбиваться. Он делал сальто — бандиты делали сальто вместе с ним; он отвечал на «Хитрую дырку» мастерски исполненным «Мужским винтом» — но «Хитрая дырка» превращалась в «Лабиринт», и Дмитрию приходилось выбираться из положения, применяя запрещенный во всех мирах прием «Червячок»…
   Бандитов было двое, но каждый из них едва ли уступал Дмитрию в искусстве фехтования. Странно, чему они собрались учиться? Или… Нет, убить его они уже могли несколько раз за этот поединок. Что же тогда?
   Капитан подпрыгнул, одновременно сделав «Косилку». Дмитрию пришлось согнуться чуть ли не пополам — и тут Боцман совершил прямой выпад. Уйти можно было только в одну сторону, в парилку. Почему бы и нет? В парилке бой продолжался в том же темпе. Дмитрия прижали к дальней стене, возле самых камней. Дмитрий еще раз отметил: бандиты берегут его, атакуют так, чтобы он случайно не обжегся о раскаленные камни. Но и не отпускают…
   — Нежные тела любят воду, — раздался за спиной низкий голос, — а мне надоело ждать.
   За спиной? Но ведь там стена…
   Стены не было. Дмитрий проваливался в темноту, которую не могло прошибить даже зрение керба… Керба! Мощная пасть ухватила Дмитрия поперек туловища и подняла над полом. Точнее, над землей. Темнота рассеялась, сменившись желто-зеленой схемой кербова зрения. Земля стремительно мелькала под когтистыми лапами. Дмитрия держала в пасти средняя голова. Две другие головы керба вытянуты вперед. Меч Дмитрий выкинул — эта болванка для керба безвредна.
   Вытянувшись, Дмитрий сумел разглядеть на спине керба две фигуры. Теперь ясно, на кого работают эти ублюдки. Надо было сразу догадаться.
   — Очнулся, женишок! — Боцман сделал Дмитрию ручкой.
   — Я и не терял сознания.
   — Что же ты терял? Яйца на месте?
   — На месте. А вот чего не имею, так это понятия. Как сам процесс-то будет происходить — я и это облако без штанов?!
   — Да ты и сам сейчас без штанов! — Хохотнул Боцман.
   Левая голова керба сшибла сталактит, даже не заметив этого. А правая процедила:
   — Молчи, мешок со спермой… — потом чуть обернулась в сторону седоков, — и вы заткнитесь, девки…
   — Почему девки? — Удивился Дмитрий.
   — Ма-Мэн и Ма-Мон, — ответила левая голова.
   Дальше двигались молча. Дмитрию было грустно, но не потому что он так, полным дурачком, угодил к Ма-Мин. Пусть потешится личинка! На здоровье!
   Дмитрий вспомнил, как вчера от него ушел Бурт. Диск просто исчез из сидирома, будто и не было никакого диска… И не было на Митинском рынке застенчивой девушки в пестрой вязаной шапочке. Не было никакой Алмис. Других девушек тоже не было. И не будет.
   Теперь у Дмитрия осталась одна «девушка». Она ждет его, она зовет его своим похотливым ржанием… Зовет…
   Неожиданно мысли Дмитрия приобрели новое направление. Ма-Мин вызывает Тромпа. Что это значит? Для двух драконов это обернулось чем-то совершенно конкретным. Смертью.
   «Эвтаназию вызывали?» Дмитрий висел в пасти керба и улыбался.

ГЛАВА 6

   — Арконцы уходят, не прощаясь, гельвенцы прощаются, но не уходят, а увлапонцы предпочитают не ходить в гости. Хозяин, короче, вновь я посетил… — Бурт верещал скороговоркой, размахивая лапками.
   Дмитрий подскочил от неожиданности. Он, конечно, надеялся, что вновь увидит Бурта где-нибудь в виртуалке. Но не здесь! Уродливые фрагменты стен тянулись до самых границ разрушенного подземного города. На кучах щебня, сверкая красными глазами, сидели кербы. Улицы тоже были запружены кербами, в том числе главная, по которой Дмитрия доставили к порогу дворца Ма-Мин.
   Кербы торчали неподвижно, словно сами были руинами. Кербы ждали. Можно попытаться дать деру… Дать деру можно откуда угодно. Но Дмитрий чувствовал, что сейчас он должен идти вперед, сквозь огромную арку, украшенную сверху четверкой каменных кентавров. Стертые лица кентавров оскалились в вечной ярости. А из арки, воняя подгорелым машинным маслом, стелится плотный молочно-белый туман.
   Дмитрий шагнул в туман, ориентируясь на тихое конское ржание…
   Вот тут-то, прямо из тяжелой гранитной колонны, и появился Бурт. Бурт сидел верхом на какой-то фигне, похожей то ли на стального скорпиона, то ли на сковородку с ножками.
   — Но как…
   — Отмыра может все, — Бурт плавно взмахнул ушами.
   — Отмыра… Вот эта машинка?
   Сковородка мелко сучила ножками по влажному камню. Ее ручка вытянулась, утонув концом в толще колонны, а потом сократилась вновь, вытащив из колонны короткий меч с прямым лезвием.
   — Держи, — пронесся в голове у Дмитрия спокойный голосок, — и не надо называть меня машиной. Я Отмыра, единственная в своем роде…
   — Да, а лучше всего она умеет хвастаться! — Хихикнул Бурт.
   Меч лег в руку легко и удобно, словно был выкован специально для Дмитрия. И Дмитрий понял:
   — Это… Меч Тромпа?
   — Ага, Нифнир прятал его у себя на складе, даже личинка не смогла отыскать. Ей-то меч без надобности, а вот ты, во что ни ткни, все убьешь… Осторожно! Меня не задень! — Бурт дернул ухом, к которому чуть не прикоснулась вороненая сталь лезвия.
   Сковородка нервно присела, скрутив ручку сложным бантиком:
   — Плюшевый, пора. Хочу на бал!
   — По балам шастаете? — Дмитрий усмехнулся, представив Бурта вальсирующим.
   Бурт потер розовой ладошкой свой блестящий золотой нос:
   — Да есть тут, недалеко… Вечный бал. А на балу гуляет Радкевич. Зануда!.. Отмыра болтает с ним. Она задалась целью его перенудить. Как бы не так! Кое-что даже у тебя не получается, воображала!
   — Да мне и не хотелось, — парировала Отмыра. Присев на всех своих ножках, она прыгнула к ближайшей колонне и исчезла в толще камня вместе со своим седоком.
   Дмитрий остался один на один с вонючим туманом… Нет. Теперь у Дмитрия был меч.
   Справа и слева туман сгущался, вытягивался серыми жгутами. Жгуты извивались, сходясь в одной точке где-то впереди. Дмитрий шел, ориентируясь на ржание — оно доносилось из той же точки. Интересно, как выглядит святая Ма-Мин? Дмитрию почему-то казалось, что Ма-Мин похожа на сырного клеща, огромного, величиной с кашалота.
   Но Ма-Мин выглядела иначе. И проще.
   Влажная щель в матовом белом пространстве. Вонючая влажная щель высотой метров десять. Дмитрий почувстрвовал, как туманные жгуты, мягко обволакивая тело, толкают и тянут, тянут и толкают… Ржание звучало со всех сторон. Щель ждала. Щель звала.
   Выставив перед собой черное жало меча, Дмитрий сделал первый широкий шаг. Потом второй. Потом прыгнул…
   Сталь не встретила никакого сопротивления. Босые ступни ударились о камень. Щель исчезла. Неужели все так просто?
   Туман быстро рассеивался. Пропал запах горелого масла. Дмитрий обнаружил, что находится в пустом вестибюле полуразрушенного дворца. За спиной изогнулась арка, а за аркой — звезды… Какие звезды, Бьек?! Красные глаза кербов, вот это что! Дмитий вспомнил, как стояли вдоль дороги мерлинцы, подняв «Калаши». Капитан каким-то образом уболтал бандюков. А кербов Капитан может уболтать? Да и станет ли?
   Дмитрий решил двигаться вперед. Не исключено, что в глубине дворца находится какой-нибудь лаз на поверхность. Или, хотя бы, в другое подземелье.
   Но нога зависла, так и не ступив на пол. На полу низкой кучей громоздились останки святой Ма-Мин. Они были похожи… Они были…
   Дмитрий так и не смог понять, на что были похожи эти останки. Его скорчило пополам, желудок вывернулся наизнанку. Когда приступ прошел, Дмитрий раскрыл глаза — и приступ моментально повторился. Останки Ма-Мин выглядели столь отвратительно, что Дмитрий, зажмурившись, ринулся к выходу.
   Глаза он открыл только снаружи. Остановился, переводя дух. Вышел на разбитую каменную лестницу, спустился вниз на пару ступенек. Поднял меч над головой и громко произнес:
   — Я Тромп, я убил святую Ма-Мин. И не спрашивайте меня, зачем.
   Потом опустил меч.
   Туман исчез полностью, осев на камни сероватой слизью.
   Многоголосый вой кербов заставил вздрогнуть стены пещеры — и оборвался. Кербы стояли и сидели неподвижно, чего-то ждали. Из толпы кербов вперед вышел один, самый крупный. На его спине примостились две фигурки… Да, конечно. Капитан и Боцман. Наверное, кербы решили устроить нечто вроде поединка. Пусть валяют. Дмитрий совсем не устал после битвы с Ма-Мин…
   Перина Катассы! Разве это была битва? Дмитрий просто зарезал мать кербов, словно мясник! Ему стало стыдно.
   Керб, подойдя к подножию лестницы, поднял головы и низко прорычал в три глотки:
   — Первый тоннель прорыт! Святая Ма-Мин мертва!
   Снова жуткий вой огласил подземелья — и снова прекратился, обрубленный внимательной тишиной.
   — Пророем второй тоннель! — Зарычала центральная голова керба.
   — Коронуем Ма-Мэн! — Добавила левая голова.
   — Коронуем Ма-Мон! — Закончила правая.
   Всеобщий вой. Всеобщая тишина. Рык центральной головы:
   — И будет прорыт третий тоннель. И будут дети Ма-Мэн биться с детьми Ма-Мон.
   — И все мы погибнем, — добавила правая голова.
   — Да свершится. Вот наши царицы, — левая голова качнулась в сторону Капитана и Боцмана. Те, наконец, поняли, что происходит, и кубарем скатились на каменные плиты по разные стороны керба.