— А чего выяснять? — осторожно произнёс Сергей и медленно встал. — Мы же друзья, кажется…
Николаев грозно размахнулся…
От неожиданности Сергей отпрянул назад, неловко опёрся о табуретку… и грохнулся на пол, закатив глаза.
— Ты что, с ума сошёл?! — гневно закричала Шура.
— Да я пошутить хотел… Я же его даже не задел! — Леха смущённо развёл руками.
— Дурак ты, Николаев!
— Это точно…
Присев на корточки, Шура похлопала потерявшего сознание Сергея по щеке, но тот не проявлял никаких признаков жизни.
— Ты ему ещё компресс сделай, — посоветовал Николаев.
— Лёша, ну зачем ты так… Он же видишь какой слабенький. Пришёл, как человек, в гости. Мы с ним мирно разговаривали, а ты… — Шура намочила полотенце и приложила его ко лбу Сергея. У мужчины едва дрогнули веки, и он, тяжело вздохнув, приподнял голову. Увидел над собой склонившегося Леху и вздрогнул.
— Ой!
Сергей опять потерял сознание.
Шура отчаянно начала хлопать Сергея по щекам. Николаев присел рядом и осторожно дунул ему в лицо. Тот мгновенно открыл глаза и удивлённо уставился на склонившихся над ним друзей.
— Ребята, вы чего?
— А ты чего? — ответил вопросом на вопрос Алексей.
— Я в порядке.
— Уф… — облегчённо вздохнула Шура и теперь уже более спокойно посмотрела на Николаева. — Лёша, а с тобой что?
У Николаева под глазом сиял огромный синяк, под носом запеклась кровь, на шее явно отпечаталась красная линия. Алексей повернул голову, и она, к своему ужасу, увидела, что на затылке, у него запеклась кровь.
— Это? — Николаев осторожно поднёс руку к шее. — Это я в гости только что сходил. А меня там не ждали, вот и получилась осечка…
— Прям как у меня, — потёр ушибленную голову Сергей и сел на табурет.
— Эх вы, мои инвалиды! Шура вдруг рассмеялась.
— Ты что? — одновременно спросили Леха и Сергей.
— Эх, мужчины, вы бы только посмотрели на себя со стороны! Ну вы же самые настоящие дети!..
— Ну припомни, Витя, круг знакомых. Всех, кого ты знаешь. Куда мог твой хозяин смыться с утра пораньше?
— Ума не приложу, — разводил руками пресс-секретарь. — У него сегодня две встречи назначены с заказчиками. А он… Ничего не понимаю!
Секретарша Настя сидела за выключенным компьютером и красила ногти с невозмутимым видом.
— Ну хорошо, с кем у него сегодня назначены встречи?
— Одна-с генеральным директором американской фирмы Ричардом Сильбербауэром. Мы их дистрибьюторы. Это по поводу пролонгации договора. Вторая встреча с поставщиком шприцев.
— Понятно… — протянул Краснов. — Ну а что у нас с личной жизнью шефа?
Он, надеюсь, не ведёт затворнический образ жизни?
Поваляев замялся. По своей природе пресс-секретарь Снегирёва был стопроцентным трусом. Он боялся всего и вся, но больше всего на свете он боялся потерять работу. А потерять работу, да ещё с плохой характеристикой, для Поваляева было смерти подобно. Во-первых, мест, где есть хороший оклад, не так уж и много, во-вторых, мест, где эти деньги выплачивают регулярно, тоже днём с огнём не сыщешь, ну а в-третьих, службу у Снегирёва двадцатипятилетний пресс-секретарь рассматривал как неплохой старт для будущей карьеры. Поэтому за место Виктор держался изо всех сил. Служакой он был верным и исполнительным, но было одно «но». Родился Виктор Поваляев трусом, и это качество было определяющим в его характере. Трусость была написана у него на лице, и за это его не уважали, и даже сторожа украдкой посмеивались над ним. Поэтому секретарша Настя, услышав вопрос Краснова, скривила рот в ехидной улыбке.
— Понимаете… — начал осторожно Виктор. — В компетенцию пресс-секретаря не входит слежка за собственным шефом. Иван Давидович никогда передо мной не отчитывается…
— Да-да, я понимаю, — поддержал его Краснов, — и все-таки, Виктор, вы бы очень помогли следствию. Ведь неизвестно, куда мог направиться ваш шеф. Может быть, сейчас ему грозит опасность, или…
— Да не скажет он вам, — наконец не выдержала Настя и глубоко вздохнула. — А Иван Давыдович, наверное, у своей балерины. Татьяна её зовут, из Мариинки.
— Настя, вы прелесть! — воскликнул Краснов и бросился к выходу…
— Да бросьте вы…
Андрей на секунду застыл в дверях.
— Если он там — с меня бутылка. Вы что предпочитаете?
— Если вы серьёзно… — Секретарша задумалась. — Тогда — коньяк «Багратион»!
— Замётано!
Глава 9
Глава 10
Николаев грозно размахнулся…
От неожиданности Сергей отпрянул назад, неловко опёрся о табуретку… и грохнулся на пол, закатив глаза.
— Ты что, с ума сошёл?! — гневно закричала Шура.
— Да я пошутить хотел… Я же его даже не задел! — Леха смущённо развёл руками.
— Дурак ты, Николаев!
— Это точно…
Присев на корточки, Шура похлопала потерявшего сознание Сергея по щеке, но тот не проявлял никаких признаков жизни.
— Ты ему ещё компресс сделай, — посоветовал Николаев.
— Лёша, ну зачем ты так… Он же видишь какой слабенький. Пришёл, как человек, в гости. Мы с ним мирно разговаривали, а ты… — Шура намочила полотенце и приложила его ко лбу Сергея. У мужчины едва дрогнули веки, и он, тяжело вздохнув, приподнял голову. Увидел над собой склонившегося Леху и вздрогнул.
— Ой!
Сергей опять потерял сознание.
Шура отчаянно начала хлопать Сергея по щекам. Николаев присел рядом и осторожно дунул ему в лицо. Тот мгновенно открыл глаза и удивлённо уставился на склонившихся над ним друзей.
— Ребята, вы чего?
— А ты чего? — ответил вопросом на вопрос Алексей.
— Я в порядке.
— Уф… — облегчённо вздохнула Шура и теперь уже более спокойно посмотрела на Николаева. — Лёша, а с тобой что?
У Николаева под глазом сиял огромный синяк, под носом запеклась кровь, на шее явно отпечаталась красная линия. Алексей повернул голову, и она, к своему ужасу, увидела, что на затылке, у него запеклась кровь.
— Это? — Николаев осторожно поднёс руку к шее. — Это я в гости только что сходил. А меня там не ждали, вот и получилась осечка…
— Прям как у меня, — потёр ушибленную голову Сергей и сел на табурет.
— Эх вы, мои инвалиды! Шура вдруг рассмеялась.
— Ты что? — одновременно спросили Леха и Сергей.
— Эх, мужчины, вы бы только посмотрели на себя со стороны! Ну вы же самые настоящие дети!..
* * *
Краснов сидел в офисе Снегирёва и пытал Поваляева. Тот, весь взмокший от напряжения, вертел в руках шариковую ручку и отчаянно мотал головой.— Ну припомни, Витя, круг знакомых. Всех, кого ты знаешь. Куда мог твой хозяин смыться с утра пораньше?
— Ума не приложу, — разводил руками пресс-секретарь. — У него сегодня две встречи назначены с заказчиками. А он… Ничего не понимаю!
Секретарша Настя сидела за выключенным компьютером и красила ногти с невозмутимым видом.
— Ну хорошо, с кем у него сегодня назначены встречи?
— Одна-с генеральным директором американской фирмы Ричардом Сильбербауэром. Мы их дистрибьюторы. Это по поводу пролонгации договора. Вторая встреча с поставщиком шприцев.
— Понятно… — протянул Краснов. — Ну а что у нас с личной жизнью шефа?
Он, надеюсь, не ведёт затворнический образ жизни?
Поваляев замялся. По своей природе пресс-секретарь Снегирёва был стопроцентным трусом. Он боялся всего и вся, но больше всего на свете он боялся потерять работу. А потерять работу, да ещё с плохой характеристикой, для Поваляева было смерти подобно. Во-первых, мест, где есть хороший оклад, не так уж и много, во-вторых, мест, где эти деньги выплачивают регулярно, тоже днём с огнём не сыщешь, ну а в-третьих, службу у Снегирёва двадцатипятилетний пресс-секретарь рассматривал как неплохой старт для будущей карьеры. Поэтому за место Виктор держался изо всех сил. Служакой он был верным и исполнительным, но было одно «но». Родился Виктор Поваляев трусом, и это качество было определяющим в его характере. Трусость была написана у него на лице, и за это его не уважали, и даже сторожа украдкой посмеивались над ним. Поэтому секретарша Настя, услышав вопрос Краснова, скривила рот в ехидной улыбке.
— Понимаете… — начал осторожно Виктор. — В компетенцию пресс-секретаря не входит слежка за собственным шефом. Иван Давидович никогда передо мной не отчитывается…
— Да-да, я понимаю, — поддержал его Краснов, — и все-таки, Виктор, вы бы очень помогли следствию. Ведь неизвестно, куда мог направиться ваш шеф. Может быть, сейчас ему грозит опасность, или…
— Да не скажет он вам, — наконец не выдержала Настя и глубоко вздохнула. — А Иван Давыдович, наверное, у своей балерины. Татьяна её зовут, из Мариинки.
— Настя, вы прелесть! — воскликнул Краснов и бросился к выходу…
— Да бросьте вы…
Андрей на секунду застыл в дверях.
— Если он там — с меня бутылка. Вы что предпочитаете?
— Если вы серьёзно… — Секретарша задумалась. — Тогда — коньяк «Багратион»!
— Замётано!
Глава 9
ЛЮБОВНИЦА
Татьяна Павлова стояла у балетного станка и разминала ноги. Одну комнату в своей квартире она обустроила специально для занятий классикой.
Огромное зеркало, закрывавшее почти всю стену, отражало стройную женскую фигуру в чёрном трико. Закончив занятия, балерина вытерла лоб полотенцем и села на пол, чтобы развязать пуанты. В это время в дверь позвонили, и через несколько секунд Андрей Краснов собственной персоной удивлённо рассматривал необычный дизайн жилой комнаты.
— У вас тут, как в музее… — развёл он руками. Татьяна облокотилась спиной о станок и удивлённо смотрела на незнакомого мужчину, который, довольно бесцеремонно сунув ей в лицо документ, вошёл в квартиру и с видом неандертальца, только что вылезшего из пещеры, рассматривал огромную зеркальную стену.
— Это мне нужно для работы, — пояснила она. — В балете каждое движение должно быть гармонично, поэтому на репетициях необходимо зеркало. Мы должны себя контролировать.
— А-а-а, — протянул Андрей и почувствовал себя полным идиотом.
— Извините, я в коридоре не рассмотрела ваш документ. Нет-нет, не нужно, — остановила она Андрея, попытавшегося вновь вынуть удостоверение, — не нужно. Я просто не запомнила вашего имени-отчества.
— Андрей Викторович Краснов.
— Ага, очень приятно.
— А вы — Татьяна Павлова. Так?
— Да. Чем могу быть полезна вашему ведомству? — Балерина вопросительно наклонила голову.
— Вы, собственно, ничем. Я пришёл по поводу вашего знакомого Ивана Давидовича Снегирёва.
— Ивана? Он что, в розыске? — шутливо спросила она, но в глазах появилась тревога.
— Пока нет. Но мне он очень нужен. А что, его здесь нет?
— Нет, — она отрицательно покачала головой.
— И не было в ближайшие часы?
— Не было в ближайшие часы, — повторила она за Андреем.
— Правда?
— Правда.
Мужчина и женщина испытующе посмотрели друг другу в глаза. Повисла пауза. Наконец Андрей не выдержал и отвёл взгляд. Татьяна засмеялась с видом победительницы.
— Жаль, что вы так рано струсили. Вот Иван держался бы до конца. Ему очень нравится побеждать.
— Мне тоже нравится побеждать, но я с женщинами не воюю.
— А вы знаете, мир вообще не делится на женщин и мужчин. Все мы люди. И в борьбе все едины.
— А вы, оказывается, в битвах почти профессионал, — иронично улыбнувшись, произнёс Краснов.
— Я — актриса. А это очень сложная профессия. Здесь нужно уметь бороться и уметь побеждать.
— Довольно странно слышать это из ваших уст. Вы кажетесь такой хрупкой, почти невесомой… — Он хлопнул себя по лбу. — С вами приятно философствовать, но все-таки давайте вернёмся к нашему делу… Скажите, Татьяна, когда вы в последний раз видели Снегирёва?
Женщина замолчала и отошла к окну. Андрей выжидающе молчал.
— Очень давно, — наконец последовал ответ.
— Как давно? Когда это было? При каких обстоятельствах?
— Два месяца назад. Перед отъездом на гастроли. Он провожал меня в аэропорту, — сухо ответила балерина.
— Это правда?
— Да.
— Татьяна, вы знаете, у Ивана Давидовича Недавно был похищен сын…
— Конечно, знаю!
— А сегодня утром исчез сам Снегирёв. Следствие очень сильно озадачено.
Мне хотелось бы, чтобы вы нам помогли.
— Я вам сказала правду. Если бы вы следили за театральной жизнью, то прекрасно бы знали, что два дня назад наш театр вернулся с гастролей. По приезде я, естественно, была сильно загружена, и у нас не было времени встретиться.
— Он вам звонил? — почти утвердительно произнёс Краснов.
Татьяна опустила голову и вышла из комнаты. Андрей последовал за ней.
Балерина прошла на кухню, открыла холодильник, достала оттуда банку с соком и разлила её содержимое по двум стаканам.
— Выпейте сок, это полезно для здоровья.
— Спасибо. — Краснов выжидал…
Так случилось, что у неё, талантливой балерины, красивой, очаровательной женщины, личная жизнь не сложилась. Замуж она, правда, вышла, и до сих пор развод не был оформлен, но что это был за брак! От сумасшедшего дома её спасло разве что чувство юмора. Все обнаружилось уже через полгода после свадьбы, на гастролях в Италии. Татьяна помнила, что ещё пребывала в состоянии влюблённости в своего мужа, он, казалось, души не чаял в молодой жене. Валера и Татьяна были красивой парой, это признавали все. На работе они были неразлучны.
Балетмейстер поставил специально для них отдельный номер, который был принят на ура и критикой, и зрителями. Казалось, счастье вот оно, рядом. Правда, Татьяну смущали его вечерние отлучки из дома, но она привыкла доверять людям и никогда не задавала лишних вопросов. Да и Валера не ждал её вопросов, он сам просто объяснял причину. Причины всегда были веские и не вызывали никаких подозрений…
Все обнаружилось только спустя полгода. Балетная труппа отправилась на гастроли. Это был блестящий контракт, очень выгодный и интересный. Они объездили пол-Европы, их спектакли хорошо принимали. Все шло отлично до того момента, когда утром в номере у Татьяны появился человек в штатском и через переводчика объяснил, что он служит в полицейском комиссариате и хочет с ней поговорить о муже. Татьяна изумлённо уставилась на коренастого итальянца и присела на край дивана.
— Что случилось? Валера жив?
— Он жив и здоров, — активно жестикулируя, успокоил её итальянец. — Только…
Он выдержал паузу, видно было, что комиссар подбирает слова.
— Он что-то натворил? — предположила Татьяна.
— Да, синьора, ваш муж арестован.
— По какой причине? В чем его обвиняют? — выдохнула она.
— Он был пойман с поличным, синьора.
— Он что-то украл? — улыбнулась балерина.
— Нет, — замотал головой мужчина. — Он… обвиняется в сексуальных связях с несовершеннолетними.
— Что?!
Комиссар развёл руками.
— Валера никогда мне не изменял с другими женщинами, — изумлённо проговорила Татьяна, — его вообще…
— Он был задержан с юношей. Это не возбраняется, но, к сожалению, это был несовершеннолетний…
Скандал был большой. Гастроли тут же закрыли, всю труппу вернули в Россию. Стоило больших усилий вызволить танцовщика Валерия Титова из итальянской полиции. На этом эпизоде закончилась замужняя жизнь Татьяны Павловой. Как ни странно, они расстались друзьями и ещё несколько лет после этого танцевали в спектаклях, исполняли общие номера. Потом Валера эмигрировал во Францию, и с тех пор они больше не виделись.
Снегирёва Татьяна встретила в театральном буфете. С большим успехом в Мариинском театре гастролировала модная группа американского балета. Вообще, Татьяна не была поклонницей музыки в стиле «техно» и акробатики на сцене, но посмотреть было интересно. Американцы отлично чувствовали ритм, техника исполнения была на высоте. Постановка была эффектной. Декорации на сцене почти отсутствовали, фон делали светом, художнику по костюмам можно было давать Нобелевского лауреата, все было сделано со вкусом — каждая деталь, цвет, композиция. Публика визжала от восторга. В перерыве Татьяна направилась в буфет, хотелось выпить сока и поделиться впечатлениями с подругой-критикессой.
Женщины поднялись на третий этаж. Критикесса тут же встретила каких-то знакомых и отправилась в курилку, Татьяна встала в очередь. Прямо за ней пристроился высокий представительный мужчина. Она отметила, что от него не пахнет никаким парфюмом, и почему-то ей это понравилось. Балерина протянула деньги за сок и кивнула узнавшей её буфетчице. Мужчина, стоявший сзади, отодвинул её деньги и с улыбкой произнёс:
— Можно я заплачу за вас?
— Я не принимаю подарков от незнакомых мужчин, — ответила она.
— Ну какой же это подарок, просто знак внимания, — ответил он и улыбнулся открытой, обезоруживающей улыбкой.
Татьяна пожала плечами, взяла со стойки стакан с соком и пристроилась за столом. Через минуту незнакомец подсел рядом. Они поговорили о спектакле, балерина высказала своё мнение, он сразу угадал в ней профессионалку. Слово за слово, они познакомились и уже вечером тихо беседовали в её квартире. В Снегирёве чувствовалась какая-то притягательная мужская сила, уверенность.
Среди её окружения таких типов она не встречала и поэтому как-то сразу потянулась к этому мужчине, поверила ему и никогда не жалела об этом.
— Танюша, у меня большое несчастье.
— Я знаю, Иван. По телевизору и по радио сегодня целый день только об этом и говорили.
— Мне очень тяжело. Я не знаю, что делать… Мой мальчик находится в опасности. От людей, которые занимаются его поисками, никаких известий…
— Иван… — только и могла произнести она. Слов утешения для таких случаев у неё не было.
— Таня, мне дали три дня, чтобы я отказался от выборов. Я хочу это сделать завтра утром. У меня нет сил ждать, когда найдут моего мальчика. Мне страшно за него…
— Иван, я знаю, что для тебя эти выборы очень важны. Ты так долго шёл…
— Теперь это не имеет никакого значения. Я звоню, просто чтобы услышать твой голос. Мне не нужно советов и сочувствия. Я все решил.
— Хочешь, я приеду к тебе?
— Нет, мне лучше побыть одному. Снегирёв повесил трубку.
Тихомиров встал и прошёлся по кабинету. От долгого сидения заболела спина, и майор растёр поясницу ладонью. Краснов и Николаев вошли в тот момент, когда Тихомиров опять вернулся за свой стол, так ничего и не решив.
— Олег Филиппович, докладываю, — прямо с порога начал Краснов. — Сначала об убитой. Цветочница женщину опознала. Это она заказывала цветы для Снегирёва. Второе…
— Подожди, Андрей, — остановил его Тихомиров. — Что у нас с поисками самого Снегирёва и его сына?
— Я встретился с его любовницей. Он звонил в два часа ночи, сказал, что, возможно, снимет свою кандидатуру. Но сам он не появлялся ни дома, ни в офисе, С его сыном то же… — Краснов развёл руками.
Тихомиров перевёл взгляд на Николаева и удивлённо приподнял бровь:
— Алексей, где это тебя так загримировали?
— «Упал, потерял сознание, очнулся — гипс», — улыбнулся Николаев.
— Удивляешь ты меня с каждым разом. Ну как человек успевает за столь короткий промежуток времени вляпаться в какую-нибудь историю? Вид у тебя впечатляющий.
— Это меня Васильев приложил, — раскололся Алексей, — у него несостыковка произошла со временем и пространством. Пьёт бывший старший лейтенант…
— А оружие у него наверняка выкрали?.. Кто и когда не знает. Так?
— Так точно, товарищ майор.
— Тупик, орлы, тупик, — развёл руками Тихомиров. — Что делать будем?
— Тупиковых ситуаций не бывает, Олег Филиппович, — бодро отозвался Краснов. — Сейчас обмозгуем.
— Какие есть соображения?
— Предлагаю начать с начала, — сказал Краснов и, выдержав паузу, продолжил:
— У кандидата в губернаторы Снегирёва был похищен сын. Через несколько часов после похищения Снегирёв получил записку с требованиями отказаться от выборов. Следовательно, похитители преследовали одну цель устранить Снегирёва. Кому это могло быть выгодно? Я полагаю, Олег Филиппович, это могло быть выгодно его конкурентам. Я тут уже кое-что прикинул на бумаге.
Краснов протянул лист Тихомирову. Тот мельком взглянул на текст и нахмурил брови.
— Конкурентов у Снегирёва трое, — продолжал Краснов, — я там изложил кратко. Первый — Денис Миронович Соболев… Бывший председатель колхоза, партийный работник, коммунист, естественно. Восемнадцать лет назад был переведён в Питер на Балтийский завод. Резко пошёл вверх по профсоюзной линии.
Во время последних президентских выборов возглавлял предвыборный штаб Зюганова.
В КПРФ пользуется авторитетом… Неглуп, осторожен, упрям. Сын владеет сетью магазинов на Ваське…( Васильевский остров (сленг).) Если коротко — то все. У него свои избиратели, и я полагаю, что Снегирёв для него не представляет какой-либо конкуренции.
— Я согласен, — кивнул Тихомиров. — Соболев — человек старой закалки и вряд ли пошёл бы на криминал. При похищении были убиты двое людей.
— Второй конкурент, вернее, вторая — Алевтина Николаевна Юрьева. Она идёт от женской партии «Независимость». У неё практически нет никаких шансов на победу. Рейтинг нулевой. Она, скорее всего, будет участвовать в выборах ради спортивного интереса.
— Ну не только, конечно. Известно, что кандидатам выделяются суммы из бюджета и это деньги не малые. Думаю, она сумела кое-что из этой суммы утаить.
Женщина она дальновидная. Приходилось с ней встречаться.
— Третий конкурент, мне кажется, может для нас представлять интерес.
Владимир Владимирович Жучков. В криминальном мире известен под кличкой Жучок.
Авторитет. Деньги его интересуют мало, человек он достаточно обеспеченный.
Жесток, изворотлив, хитёр. К намеченной цели идёт напролом. Но за руку его ещё никто не схватил. В советские времена отсидел срок — четыре года за мошенничество.
— Думаете, орлы, начать надо с него?
— С него, — кивнул Николаев.
— Идеи имеются?
— А куда ж мы без них, — улыбнулся Алексей и подмигнул Краснову.
— Выкладывайте…
Огромное зеркало, закрывавшее почти всю стену, отражало стройную женскую фигуру в чёрном трико. Закончив занятия, балерина вытерла лоб полотенцем и села на пол, чтобы развязать пуанты. В это время в дверь позвонили, и через несколько секунд Андрей Краснов собственной персоной удивлённо рассматривал необычный дизайн жилой комнаты.
— У вас тут, как в музее… — развёл он руками. Татьяна облокотилась спиной о станок и удивлённо смотрела на незнакомого мужчину, который, довольно бесцеремонно сунув ей в лицо документ, вошёл в квартиру и с видом неандертальца, только что вылезшего из пещеры, рассматривал огромную зеркальную стену.
— Это мне нужно для работы, — пояснила она. — В балете каждое движение должно быть гармонично, поэтому на репетициях необходимо зеркало. Мы должны себя контролировать.
— А-а-а, — протянул Андрей и почувствовал себя полным идиотом.
— Извините, я в коридоре не рассмотрела ваш документ. Нет-нет, не нужно, — остановила она Андрея, попытавшегося вновь вынуть удостоверение, — не нужно. Я просто не запомнила вашего имени-отчества.
— Андрей Викторович Краснов.
— Ага, очень приятно.
— А вы — Татьяна Павлова. Так?
— Да. Чем могу быть полезна вашему ведомству? — Балерина вопросительно наклонила голову.
— Вы, собственно, ничем. Я пришёл по поводу вашего знакомого Ивана Давидовича Снегирёва.
— Ивана? Он что, в розыске? — шутливо спросила она, но в глазах появилась тревога.
— Пока нет. Но мне он очень нужен. А что, его здесь нет?
— Нет, — она отрицательно покачала головой.
— И не было в ближайшие часы?
— Не было в ближайшие часы, — повторила она за Андреем.
— Правда?
— Правда.
Мужчина и женщина испытующе посмотрели друг другу в глаза. Повисла пауза. Наконец Андрей не выдержал и отвёл взгляд. Татьяна засмеялась с видом победительницы.
— Жаль, что вы так рано струсили. Вот Иван держался бы до конца. Ему очень нравится побеждать.
— Мне тоже нравится побеждать, но я с женщинами не воюю.
— А вы знаете, мир вообще не делится на женщин и мужчин. Все мы люди. И в борьбе все едины.
— А вы, оказывается, в битвах почти профессионал, — иронично улыбнувшись, произнёс Краснов.
— Я — актриса. А это очень сложная профессия. Здесь нужно уметь бороться и уметь побеждать.
— Довольно странно слышать это из ваших уст. Вы кажетесь такой хрупкой, почти невесомой… — Он хлопнул себя по лбу. — С вами приятно философствовать, но все-таки давайте вернёмся к нашему делу… Скажите, Татьяна, когда вы в последний раз видели Снегирёва?
Женщина замолчала и отошла к окну. Андрей выжидающе молчал.
— Очень давно, — наконец последовал ответ.
— Как давно? Когда это было? При каких обстоятельствах?
— Два месяца назад. Перед отъездом на гастроли. Он провожал меня в аэропорту, — сухо ответила балерина.
— Это правда?
— Да.
— Татьяна, вы знаете, у Ивана Давидовича Недавно был похищен сын…
— Конечно, знаю!
— А сегодня утром исчез сам Снегирёв. Следствие очень сильно озадачено.
Мне хотелось бы, чтобы вы нам помогли.
— Я вам сказала правду. Если бы вы следили за театральной жизнью, то прекрасно бы знали, что два дня назад наш театр вернулся с гастролей. По приезде я, естественно, была сильно загружена, и у нас не было времени встретиться.
— Он вам звонил? — почти утвердительно произнёс Краснов.
Татьяна опустила голову и вышла из комнаты. Андрей последовал за ней.
Балерина прошла на кухню, открыла холодильник, достала оттуда банку с соком и разлила её содержимое по двум стаканам.
— Выпейте сок, это полезно для здоровья.
— Спасибо. — Краснов выжидал…
* * *
Иван действительно звонил ей этой ночью. Татьяна не спала. Она знала, что он позвонит. Уже утром по радио она услышала о похищении сына кандидата в губернаторы Снегирёва и весь день ждала звонка. Кому, как не ей, знающей Ивана Снегирёва два года и бывшей к нему ближе всех, знать, как он относился к своему ребёнку, как дорожил им и заботился о нем. Татьяна с ужасом представляла, что творится в душе у несчастного отца, и сердце её разрывалось от жалости. Но, по негласному уговору, она никогда не звонила ему сама.Так случилось, что у неё, талантливой балерины, красивой, очаровательной женщины, личная жизнь не сложилась. Замуж она, правда, вышла, и до сих пор развод не был оформлен, но что это был за брак! От сумасшедшего дома её спасло разве что чувство юмора. Все обнаружилось уже через полгода после свадьбы, на гастролях в Италии. Татьяна помнила, что ещё пребывала в состоянии влюблённости в своего мужа, он, казалось, души не чаял в молодой жене. Валера и Татьяна были красивой парой, это признавали все. На работе они были неразлучны.
Балетмейстер поставил специально для них отдельный номер, который был принят на ура и критикой, и зрителями. Казалось, счастье вот оно, рядом. Правда, Татьяну смущали его вечерние отлучки из дома, но она привыкла доверять людям и никогда не задавала лишних вопросов. Да и Валера не ждал её вопросов, он сам просто объяснял причину. Причины всегда были веские и не вызывали никаких подозрений…
Все обнаружилось только спустя полгода. Балетная труппа отправилась на гастроли. Это был блестящий контракт, очень выгодный и интересный. Они объездили пол-Европы, их спектакли хорошо принимали. Все шло отлично до того момента, когда утром в номере у Татьяны появился человек в штатском и через переводчика объяснил, что он служит в полицейском комиссариате и хочет с ней поговорить о муже. Татьяна изумлённо уставилась на коренастого итальянца и присела на край дивана.
— Что случилось? Валера жив?
— Он жив и здоров, — активно жестикулируя, успокоил её итальянец. — Только…
Он выдержал паузу, видно было, что комиссар подбирает слова.
— Он что-то натворил? — предположила Татьяна.
— Да, синьора, ваш муж арестован.
— По какой причине? В чем его обвиняют? — выдохнула она.
— Он был пойман с поличным, синьора.
— Он что-то украл? — улыбнулась балерина.
— Нет, — замотал головой мужчина. — Он… обвиняется в сексуальных связях с несовершеннолетними.
— Что?!
Комиссар развёл руками.
— Валера никогда мне не изменял с другими женщинами, — изумлённо проговорила Татьяна, — его вообще…
— Он был задержан с юношей. Это не возбраняется, но, к сожалению, это был несовершеннолетний…
Скандал был большой. Гастроли тут же закрыли, всю труппу вернули в Россию. Стоило больших усилий вызволить танцовщика Валерия Титова из итальянской полиции. На этом эпизоде закончилась замужняя жизнь Татьяны Павловой. Как ни странно, они расстались друзьями и ещё несколько лет после этого танцевали в спектаклях, исполняли общие номера. Потом Валера эмигрировал во Францию, и с тех пор они больше не виделись.
Снегирёва Татьяна встретила в театральном буфете. С большим успехом в Мариинском театре гастролировала модная группа американского балета. Вообще, Татьяна не была поклонницей музыки в стиле «техно» и акробатики на сцене, но посмотреть было интересно. Американцы отлично чувствовали ритм, техника исполнения была на высоте. Постановка была эффектной. Декорации на сцене почти отсутствовали, фон делали светом, художнику по костюмам можно было давать Нобелевского лауреата, все было сделано со вкусом — каждая деталь, цвет, композиция. Публика визжала от восторга. В перерыве Татьяна направилась в буфет, хотелось выпить сока и поделиться впечатлениями с подругой-критикессой.
Женщины поднялись на третий этаж. Критикесса тут же встретила каких-то знакомых и отправилась в курилку, Татьяна встала в очередь. Прямо за ней пристроился высокий представительный мужчина. Она отметила, что от него не пахнет никаким парфюмом, и почему-то ей это понравилось. Балерина протянула деньги за сок и кивнула узнавшей её буфетчице. Мужчина, стоявший сзади, отодвинул её деньги и с улыбкой произнёс:
— Можно я заплачу за вас?
— Я не принимаю подарков от незнакомых мужчин, — ответила она.
— Ну какой же это подарок, просто знак внимания, — ответил он и улыбнулся открытой, обезоруживающей улыбкой.
Татьяна пожала плечами, взяла со стойки стакан с соком и пристроилась за столом. Через минуту незнакомец подсел рядом. Они поговорили о спектакле, балерина высказала своё мнение, он сразу угадал в ней профессионалку. Слово за слово, они познакомились и уже вечером тихо беседовали в её квартире. В Снегирёве чувствовалась какая-то притягательная мужская сила, уверенность.
Среди её окружения таких типов она не встречала и поэтому как-то сразу потянулась к этому мужчине, поверила ему и никогда не жалела об этом.
* * *
…Он позвонил в два часа ночи. Она тут же схватила трубку и улыбнулась, услышав знакомый голос.— Танюша, у меня большое несчастье.
— Я знаю, Иван. По телевизору и по радио сегодня целый день только об этом и говорили.
— Мне очень тяжело. Я не знаю, что делать… Мой мальчик находится в опасности. От людей, которые занимаются его поисками, никаких известий…
— Иван… — только и могла произнести она. Слов утешения для таких случаев у неё не было.
— Таня, мне дали три дня, чтобы я отказался от выборов. Я хочу это сделать завтра утром. У меня нет сил ждать, когда найдут моего мальчика. Мне страшно за него…
— Иван, я знаю, что для тебя эти выборы очень важны. Ты так долго шёл…
— Теперь это не имеет никакого значения. Я звоню, просто чтобы услышать твой голос. Мне не нужно советов и сочувствия. Я все решил.
— Хочешь, я приеду к тебе?
— Нет, мне лучше побыть одному. Снегирёв повесил трубку.
* * *
Олег Филиппович сидел за своим столом и задумчиво крутил в руках карандаш. Он понимал, что дело Снегирёва зашло в тупик и нужно предпринимать какие-то новые ходы. С минуты на минуту должны были появиться Краснов и Николаев с докладом. И за это время ему нужно было выработать другую тактику в этом деле. В голове был хаос, мысли перебивали одна другую, но ничего не выстраивалось.Тихомиров встал и прошёлся по кабинету. От долгого сидения заболела спина, и майор растёр поясницу ладонью. Краснов и Николаев вошли в тот момент, когда Тихомиров опять вернулся за свой стол, так ничего и не решив.
— Олег Филиппович, докладываю, — прямо с порога начал Краснов. — Сначала об убитой. Цветочница женщину опознала. Это она заказывала цветы для Снегирёва. Второе…
— Подожди, Андрей, — остановил его Тихомиров. — Что у нас с поисками самого Снегирёва и его сына?
— Я встретился с его любовницей. Он звонил в два часа ночи, сказал, что, возможно, снимет свою кандидатуру. Но сам он не появлялся ни дома, ни в офисе, С его сыном то же… — Краснов развёл руками.
Тихомиров перевёл взгляд на Николаева и удивлённо приподнял бровь:
— Алексей, где это тебя так загримировали?
— «Упал, потерял сознание, очнулся — гипс», — улыбнулся Николаев.
— Удивляешь ты меня с каждым разом. Ну как человек успевает за столь короткий промежуток времени вляпаться в какую-нибудь историю? Вид у тебя впечатляющий.
— Это меня Васильев приложил, — раскололся Алексей, — у него несостыковка произошла со временем и пространством. Пьёт бывший старший лейтенант…
— А оружие у него наверняка выкрали?.. Кто и когда не знает. Так?
— Так точно, товарищ майор.
— Тупик, орлы, тупик, — развёл руками Тихомиров. — Что делать будем?
— Тупиковых ситуаций не бывает, Олег Филиппович, — бодро отозвался Краснов. — Сейчас обмозгуем.
— Какие есть соображения?
— Предлагаю начать с начала, — сказал Краснов и, выдержав паузу, продолжил:
— У кандидата в губернаторы Снегирёва был похищен сын. Через несколько часов после похищения Снегирёв получил записку с требованиями отказаться от выборов. Следовательно, похитители преследовали одну цель устранить Снегирёва. Кому это могло быть выгодно? Я полагаю, Олег Филиппович, это могло быть выгодно его конкурентам. Я тут уже кое-что прикинул на бумаге.
Краснов протянул лист Тихомирову. Тот мельком взглянул на текст и нахмурил брови.
— Конкурентов у Снегирёва трое, — продолжал Краснов, — я там изложил кратко. Первый — Денис Миронович Соболев… Бывший председатель колхоза, партийный работник, коммунист, естественно. Восемнадцать лет назад был переведён в Питер на Балтийский завод. Резко пошёл вверх по профсоюзной линии.
Во время последних президентских выборов возглавлял предвыборный штаб Зюганова.
В КПРФ пользуется авторитетом… Неглуп, осторожен, упрям. Сын владеет сетью магазинов на Ваське…( Васильевский остров (сленг).) Если коротко — то все. У него свои избиратели, и я полагаю, что Снегирёв для него не представляет какой-либо конкуренции.
— Я согласен, — кивнул Тихомиров. — Соболев — человек старой закалки и вряд ли пошёл бы на криминал. При похищении были убиты двое людей.
— Второй конкурент, вернее, вторая — Алевтина Николаевна Юрьева. Она идёт от женской партии «Независимость». У неё практически нет никаких шансов на победу. Рейтинг нулевой. Она, скорее всего, будет участвовать в выборах ради спортивного интереса.
— Ну не только, конечно. Известно, что кандидатам выделяются суммы из бюджета и это деньги не малые. Думаю, она сумела кое-что из этой суммы утаить.
Женщина она дальновидная. Приходилось с ней встречаться.
— Третий конкурент, мне кажется, может для нас представлять интерес.
Владимир Владимирович Жучков. В криминальном мире известен под кличкой Жучок.
Авторитет. Деньги его интересуют мало, человек он достаточно обеспеченный.
Жесток, изворотлив, хитёр. К намеченной цели идёт напролом. Но за руку его ещё никто не схватил. В советские времена отсидел срок — четыре года за мошенничество.
— Думаете, орлы, начать надо с него?
— С него, — кивнул Николаев.
— Идеи имеются?
— А куда ж мы без них, — улыбнулся Алексей и подмигнул Краснову.
— Выкладывайте…
Глава 10
КАНДИДАТ В ГУБЕРНАТОРЫ
Владимир Владимирович Жучков, больше известный в криминальных кругах под кличкой Жучок, очень любил вид из своего окна. Казалось, он мог часами сидеть в кресле, перебирать чётки и рассматривать полукруглый купол Исаакия, крыши близлежащих домов, верхушки деревьев, прохожих, вечно спешащих куда-то, мокрый питерский асфальт. В этот полуденный час хозяин огромной шестикомнатной квартиры пил чай из изящной фарфоровой чашки и занимался своим любимым делом: наблюдал за облаками, быстро плывущими над Санкт-Петербургом. На голос рослого детины, вошедшего в комнату и доложившего, что к нему пришли. Жучков даже не повернул головы, а только согласно кивнул.
Перед Красновым распахнулись тяжёлые дубовые двери, и он вошёл в просторную комнату. Яркий дневной свет резко ударил в глаза, и на секунду Андрей сощурился. В комнате почти отсутствовала мебель. На стенах висели огромные картины, справа от двери располагалась выложенная антикварной плиткой печь, в центре стояли два кресла.
— Входите, входите, — произнёс мужчина, стоявший лицом к окну. — Что-то вы, молодой человек, припозднились. Я вас жду со вчерашнего дня.
— Вы меня, наверное, с кем-то путаете, — попытался внести ясность Андрей.
— Разве вы не из милиции?
— Нет, я из другого ведомства…
— Но близкого по функции к названному мною? Так? — Мужчина повернулся лицом к вошедшему и поставил на подоконник чашку.
— Можно сказать и так, — согласился Краснов.
— Вот видите, я же говорю, что жду вас со вчерашнего дня. Вы, видимо, шагали через Париж?
— Простите, вы — Владимир Владимирович Жучков?
— Разумеется…
Хозяин подошёл к Андрею и пристально посмотрел на него. Взгляд у Жучкова был тяжёлый, пронизывающий, но глаза светились необыкновенным умом. Это сразу же располагало собеседника.
— А как вы догадались, из какого я ведомства?
— Это просто, — произнёс хозяин и усмехнулся. — Люди, которые большую часть своего времени проводят в ментовке, могут узнать друг друга издалека. Как рыбак рыбака… Даже если они стояли по разные стороны баррикад — вот как мы с вами.
— Никогда этого не замечал.
Жучков подошёл к окну и чуть задёрнул занавески. Комната сразу преобразилась. Свет стал приглушенней, и в атмосфере дома появилась какая-то таинственность. Хозяин взял телефонную трубку и попросил кого-то принести две чашки чая.
— А почему вы решили, что я — обязательно к вам приду?
— Это мог быть любой другой сотрудник. Но из вашего ведомства.
— Так почему вы были так уверены, что к вам придут?
— Почему? Это очень просто. Я — всем известный криминальный авторитет.
Участвую в выборах. У моего конкурента похищают сына с требованием убрать свою кандидатуру. Первым вы должны были подозревать в этом деле именно меня. И никого другого. Разве не так? Меня удивило, что вы не пришли ко мне сразу.
— Может, у нас были другие версии…
— А зря. Я бы своих работников мгновенно уволил, если б они не разрабатывали многие версии одновременно. Это большое упущение. Вам даётся три дня, а вы только на второй день приходите ко мне.
— Возможно, вы правы.
Крепкий детина вкатил в комнату столик на колёсиках и поставил его перед креслами. На столике по всем правилам сервировки были выставлены серебряная сахарница, вазочка с печеньем, коробка конфет, две чашки и небольшой чайник. Хозяин кивнул, и детина мгновенно испарился.
— Угощайтесь, — сделал приглашающий жест Жучок, — и присаживайтесь, в ногах правды нет.
— Спасибо, Владимир Владимирович… Краснов сел и налил себе чай. Жучок молча выждал, когда посетитель поставит чашку на стол, вынул из портсигара папиросу и закурил. При всем эстетизме окружающих предметов и некоторой вычурности языка бывшего уголовника было странно видеть в руках хозяина папиросу самой простой марки.
— Привычка — вторая натура. Как пристрастился в восемь лет к «Беломору», так и курю его до сих пор. Никакая другая гадость в рот не лезет, — пояснил Жучков и жадно затянулся.
— Вы хорошо осведомлены, Владимир Владимирович. Это намного упрощает задачу. Поэтому я задам вам лишь один вопрос.
— Я отвечу на него сразу. В деле Снегирёва ни я, ни мои люди не замешаны. Мне Иван Давыдович не мешает. Я видел этого человека два раза, и мне он показался симпатичным. Я ответил на ваш вопрос?
— Вопрос я вам ещё не успел задать, а вы на него уже ответили.
— Я хотел сэкономить себе и вам время. Вас устроил мой ответ?
Краснов согласно кивнул и внимательно посмотрел на Жучка. Он не знал, как разговаривать с этим человеком. Конкурент Снегирёва был настолько прямолинеен и умен, что просто обезоруживал собеседника. Казалось, он способен читать мысли на расстоянии, и от этого становилось как-то не по себе. Краснов пожалел, что не отправил к Жучкову вместо себя Николаева. Алексей бы не растерялся. Но у Николаева было в этот момент совсем другое задание, и Краснов молча сидел перед бывшим уголовником и не знал, что делать дальше. На самом деле он и не ожидал, что Жучок бросится ему в ноги и тут же покается в похищении. Андрей предполагал, что тот ответит отрицательно. Но дело было в том, что Владимир Жучков сформулировал свой ответ таким образом, что не доверять ему было просто неразумно. Этот человек внушал уважение и доверие.
— У меня к вам больше нет вопросов. — Краснов решительно встал. — Спасибо за угощение, чай у вас изумительный.
— Вы можете мне не верить — это ваше право. Но я не хочу, чтобы вы зря теряли время. Если вам удастся найти ребёнка, я буду искренне рад.
— Мы его найдём, — заверил Краснов хозяина.
— Желаю удачи. — Жучков набрал номер, дверь распахнулась, и рослый детина замер в ожидании, когда гость покинет комнату.
Андрей последовал к выходу. У двери он остановился и повернулся к Жучкову:
— Владимир Владимирович, мне будет неприятно, если окажется, что вы сказали не правду.
Больше всего журналистка любила Гостиный Двор. Во-первых, он находился в самом центре, а во-вторых, месяц назад Шура именно здесь узрела сногсшибательные туфли. Тогда она не рискнула их даже примерить. Цена у этих туфель была тоже сногсшибательной. Но сегодня, после ссоры с Николаевым, Шурочка решила себя побаловать. Она не задумываясь сунула в сумочку весь гонорар, полученный за рекламную статью в модном журнале, и, беззаботно насвистывая, тронулась в путь.
Перед Красновым распахнулись тяжёлые дубовые двери, и он вошёл в просторную комнату. Яркий дневной свет резко ударил в глаза, и на секунду Андрей сощурился. В комнате почти отсутствовала мебель. На стенах висели огромные картины, справа от двери располагалась выложенная антикварной плиткой печь, в центре стояли два кресла.
— Входите, входите, — произнёс мужчина, стоявший лицом к окну. — Что-то вы, молодой человек, припозднились. Я вас жду со вчерашнего дня.
— Вы меня, наверное, с кем-то путаете, — попытался внести ясность Андрей.
— Разве вы не из милиции?
— Нет, я из другого ведомства…
— Но близкого по функции к названному мною? Так? — Мужчина повернулся лицом к вошедшему и поставил на подоконник чашку.
— Можно сказать и так, — согласился Краснов.
— Вот видите, я же говорю, что жду вас со вчерашнего дня. Вы, видимо, шагали через Париж?
— Простите, вы — Владимир Владимирович Жучков?
— Разумеется…
Хозяин подошёл к Андрею и пристально посмотрел на него. Взгляд у Жучкова был тяжёлый, пронизывающий, но глаза светились необыкновенным умом. Это сразу же располагало собеседника.
— А как вы догадались, из какого я ведомства?
— Это просто, — произнёс хозяин и усмехнулся. — Люди, которые большую часть своего времени проводят в ментовке, могут узнать друг друга издалека. Как рыбак рыбака… Даже если они стояли по разные стороны баррикад — вот как мы с вами.
— Никогда этого не замечал.
Жучков подошёл к окну и чуть задёрнул занавески. Комната сразу преобразилась. Свет стал приглушенней, и в атмосфере дома появилась какая-то таинственность. Хозяин взял телефонную трубку и попросил кого-то принести две чашки чая.
— А почему вы решили, что я — обязательно к вам приду?
— Это мог быть любой другой сотрудник. Но из вашего ведомства.
— Так почему вы были так уверены, что к вам придут?
— Почему? Это очень просто. Я — всем известный криминальный авторитет.
Участвую в выборах. У моего конкурента похищают сына с требованием убрать свою кандидатуру. Первым вы должны были подозревать в этом деле именно меня. И никого другого. Разве не так? Меня удивило, что вы не пришли ко мне сразу.
— Может, у нас были другие версии…
— А зря. Я бы своих работников мгновенно уволил, если б они не разрабатывали многие версии одновременно. Это большое упущение. Вам даётся три дня, а вы только на второй день приходите ко мне.
— Возможно, вы правы.
Крепкий детина вкатил в комнату столик на колёсиках и поставил его перед креслами. На столике по всем правилам сервировки были выставлены серебряная сахарница, вазочка с печеньем, коробка конфет, две чашки и небольшой чайник. Хозяин кивнул, и детина мгновенно испарился.
— Угощайтесь, — сделал приглашающий жест Жучок, — и присаживайтесь, в ногах правды нет.
— Спасибо, Владимир Владимирович… Краснов сел и налил себе чай. Жучок молча выждал, когда посетитель поставит чашку на стол, вынул из портсигара папиросу и закурил. При всем эстетизме окружающих предметов и некоторой вычурности языка бывшего уголовника было странно видеть в руках хозяина папиросу самой простой марки.
— Привычка — вторая натура. Как пристрастился в восемь лет к «Беломору», так и курю его до сих пор. Никакая другая гадость в рот не лезет, — пояснил Жучков и жадно затянулся.
— Вы хорошо осведомлены, Владимир Владимирович. Это намного упрощает задачу. Поэтому я задам вам лишь один вопрос.
— Я отвечу на него сразу. В деле Снегирёва ни я, ни мои люди не замешаны. Мне Иван Давыдович не мешает. Я видел этого человека два раза, и мне он показался симпатичным. Я ответил на ваш вопрос?
— Вопрос я вам ещё не успел задать, а вы на него уже ответили.
— Я хотел сэкономить себе и вам время. Вас устроил мой ответ?
Краснов согласно кивнул и внимательно посмотрел на Жучка. Он не знал, как разговаривать с этим человеком. Конкурент Снегирёва был настолько прямолинеен и умен, что просто обезоруживал собеседника. Казалось, он способен читать мысли на расстоянии, и от этого становилось как-то не по себе. Краснов пожалел, что не отправил к Жучкову вместо себя Николаева. Алексей бы не растерялся. Но у Николаева было в этот момент совсем другое задание, и Краснов молча сидел перед бывшим уголовником и не знал, что делать дальше. На самом деле он и не ожидал, что Жучок бросится ему в ноги и тут же покается в похищении. Андрей предполагал, что тот ответит отрицательно. Но дело было в том, что Владимир Жучков сформулировал свой ответ таким образом, что не доверять ему было просто неразумно. Этот человек внушал уважение и доверие.
— У меня к вам больше нет вопросов. — Краснов решительно встал. — Спасибо за угощение, чай у вас изумительный.
— Вы можете мне не верить — это ваше право. Но я не хочу, чтобы вы зря теряли время. Если вам удастся найти ребёнка, я буду искренне рад.
— Мы его найдём, — заверил Краснов хозяина.
— Желаю удачи. — Жучков набрал номер, дверь распахнулась, и рослый детина замер в ожидании, когда гость покинет комнату.
Андрей последовал к выходу. У двери он остановился и повернулся к Жучкову:
— Владимир Владимирович, мне будет неприятно, если окажется, что вы сказали не правду.
* * *
В этот день отменили смену монтажа, и Шура Потапова получила «окно» на целые сутки. В первый момент она даже растерялась. Что же делать? Как убить время? Но потом недолго думая отправилась туда, куда направляются почти все женщины. По магазинам…Больше всего журналистка любила Гостиный Двор. Во-первых, он находился в самом центре, а во-вторых, месяц назад Шура именно здесь узрела сногсшибательные туфли. Тогда она не рискнула их даже примерить. Цена у этих туфель была тоже сногсшибательной. Но сегодня, после ссоры с Николаевым, Шурочка решила себя побаловать. Она не задумываясь сунула в сумочку весь гонорар, полученный за рекламную статью в модном журнале, и, беззаботно насвистывая, тронулась в путь.