Ярин Артур. Откуда в небе лошади (рассказы)

   - Ух ты!
   - Да, были времена...
   Ужин был не на шутку вкусный и сытный.
   - Вы очень хорошо готовите!
   - Спасибо. Этому меня научил один мой знакомый, Костя Щейкин, он часто говорил: "Еду, как женщину, перед тем как съесть, нужно хорошо подготовить!" Но вот уже несколько лет... в общем, он забросил кулинарию и завел птицеферму. Может, слышали - "Бессмертные яйца"? Очень известная продуктовая компания.
   - Признаться, нет.
   - А теперь - спать! Можете забираться на печку, там места хватит вам обеим.
   Тут Ясна не выдержала и решила блеснуть своей эрудицией:
   - После еды нельзя ложиться спать, нужно минут пятнадцать погулять, а то еда останется в желудке и не будет перевариваться, и начнет гнить, и начнет там разлагаться, и маленькие черви станут копошиться, и весь этот запах и студень останется до утра, и начнет разъедать кишечник и...
   - ЯСНА!!! ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО!!!
   Малышка взглянула на меня кристально чистыми глазами:
   - А что?
   - Как тебе не стыдно?!
   - Ничего-ничего, просто у девочки хорошо развито чувство юмора, - стала смягчать ситуацию Асмодея.
   Но я чуть было не сгорела со стыда за свою ученицу.
   - Но Ясна права, вам лучше прогуляться. Только далеко не заходите, это все-таки лес. Через полчаса жду.
   ТИХИЕ ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ
   Вообще, нечасто встречаются люди, щедро наделенные талантами - и в придачу еще добрые душой. Где они? А ведь их должно быть много...
   Сей-Сеногон
   Мы вышли из избушки. Вечерняя прохлада заставила нас поежиться. Вдруг Ясна заговорила шепотом:
   - Йо, тебе не кажется, что она какая-то странная?
   - Нет. С чего ты взяла? Асмодея вежливая, гостеприимная и очень тактичная женщина, в отличие от некоторых!
   - А по-моему, она странная...
   - Не выдумывай.
   - Съест. Точно. Точно съест.
   - Что ты мелешь?! Лучше посмотри вокруг, какая красота: кузнечики, светлячки, полная луна - благодать!
   Мы подошли к меже. Где-то вдалеке угукала сова, и тут мы отчетливо услышали хруст веток - кто-то из глубины леса шел в нашу сторону.
   - Ой, Йо, я боюсь!
   - Не бойся, Ясна, хуже меня на свете ничего нет.
   Мы замерли в тягостном ожидании. Через время в нескольких метрах от нас кто-то остановился. Судя по силуэту, это был человек, хотя две руки, голова и ноги еще не признак человечности. Но хотелось верить в лучшее.
   - Кто вы? - решила я взять инициативу в свои руки.
   В ответ послышался кашель, а потом сиплый голос ответил:
   - Я - принц.
   - Кто?
   - Принц. Заколдованный принц.
   - Вас заколдовала Асмодея? - перебив меня, спросила Ясна.
   - Да.
   - Так что же вы там стоите, подходите ближе.
   - Не могу.
   - Почему?
   - Вам будет страшно.
   - Тогда не подходите! - снова вмешалась я в разговор.
   Но малышка не унималась:
   - Нет-нет, подходите, нам не страшно.
   - Хорошо.
   Силуэт двинулся в нашу сторону, и вскоре в круге лунного света мы увидели... Как бы это пером описать да в сказке сказать? Это был молодой юноша, лет восемнадцати - восемнадцати с половиной, очень красивый, но, правда, в изрядно потертом фраке.
   - Что же в вас страшного? - искренне удивилась я.
   - Как? Разве вам не страшно?! - еще более искренне удивился "силуэт".
   - А что, уже надо бояться? - совершенно искренне переспросила Ясна.
   - Ну, не знаю... обычно... Ах, я, кажется, понял. Вы, наверное, ожидали увидеть ужасного монстра с драконьей головой, чудовище с клешнями вместо рук, клыками, с которых стекают капельки невинной крови младенцев? Нет. Это все в прошлом, это стилистика средневековья. Сейчас современные черные маги работают куда изящней и изощренней! Будь я таким, каким вы меня ожидали увидеть, то дети давно бы уже отстрелили меня из рогаток. Нет. Я действительно заколдован. На самом деле я выгляжу не так. Асмодея превратила меня в красивого юношу, поэтому меня все и боятся, ведь еще с пыльной древности известно, что красота убивает, а кто же в наше время хочет быть убитым? Вдобавок ко всему, она изменила мое лицо, и теперь оно похоже на лицо жестокого тирана Устрена Пятого Безжалостного, жившего несколько недель назад. И люди, видя меня, думают, что он восстал из мира мертвых и снова начал творить свои тиранства и злодейства. Вот народ и боится: кто при встрече со мной разбегается по сторонам, а кто и камнем норовит бросить или осиновый кол в грудь, а порой, простите, и в задницу, вбить. Есть еще и смельчаки, что и на костер не прочь бы меня затащить, прокоптить да засолить в бочки. Сейчас это модно и престижно - на свадьбах или поминках есть "Чудовища в томате". Вот я и брожу по ночам, чтоб людей не видеть и себя не показывать.
   - Как зовут тебя? - шепотом спросила Ясна, незаметно перейдя с незнакомцем на "ты".
   - Когда-то меня звали Омлат принц Меланхольский.
   - Но за что же Асмодея совершила с вами такой непростительный поступок? - поинтересовалась я у несчастного юноши.
   - Ах, сударыни, это очень печальная история. Немало слез вы прольете, прежде чем дослушаете до конца. Но смею ли я занимать ваше внимание на столь долгий срок? Уже поздно, и благородным синьорам пора спать, а я, монстр печального образа, точнее, простите за каламбур, печального образинства, не смею вас задерживать. Лучше я снова отправлюсь бороздить просторы этого дремучего леса, неукротимо и бескорыстно храня в сердце своем бездонную и бездумную тоску о светлом мире...
   Мы с малышкой и не ожидали такого высокого слога от Омлата, поэтому в один голос ответили:
   - О Омлат! У нас еще есть время перед сном, и мы очень хотели бы выслушать твою трагическую, душеощипательную историю, прежде чем ты снова отправишься в свое одиночное плаванье по этому дремучему лесу!
   Сердце юноши дрогнуло.
   - Хорошо. Я расскажу вам.
   Мы уселись на пеньки и стали внимать каждому слову этого несчастного мальчика.
   ТАК ГОВОРИЛ ОМЛАТ
   Как будто у него ничего другого и в мыслях нет, а смотришь, тем временем он незаметно завязал на себе пояс.
   Сей-Сеногон
   ... Восемнадцать лет назад в семье короля Инктия Смока и королевы Гертруды (так маму назвали в честь праздника героев труда) родился сын. Это был я. Что такое королевская жизнь, думаю, объяснять не стоит: сплетни, интриги, убийства, месть и роскошь, роскошь, роскошь... Но мое нежное сердце еще с младенческих лет хотело чего-то большего, необычного, более возвышенного. И вот однажды в королевском дворе появился неизвестно откуда взявшийся человек.
   Одет он был в лохмотья, но вид его был благороден и светел: четкие черты лица, светлые длинные волосы и исключительно интересные взгляды на жизнь и женщин. Он уселся посреди двора, положил на землю перед собой шляпу и запел, сопровождая свой вокал игрой на гитаре. И в тот миг я понял, что это то, о чем я мечтал всю свою сознательную и бессознательную жизнь. Я понял, что это и есть венец человеческого прогресса - бытие бродячего музыканта. Я приказал доставить гостя в мои апартаменты, где мы с ним и побеседовали за кружкой прекрасного пива "Настоящий мужик с Севера!".
   - Как зовут тебя? - спросил я.
   - Трук Бок Ейн, - представился он.
   - Ты бродячий музыкант?
   - Да, ваше юное величество, я - бредячий музыкант.
   - Скажи мне, музыкант, счастлив ли ты?
   - Не совсем, ваше юное велячество, не совсем счастлив.
   - Чего же тебе не хватает для полного счастья?!
   - Набора серебряных струн.
   - Эй, слуги, принесите моему гостю набор серебряных струн! - приказал я, и через десять минут музыкант уже касался их пальцами на своем инструменте.
   - Теперь-то ты счастлив?
   - Конечно! Отныне имя мое будет звучать так: Трук Бок Ейн Серебряные Струны!
   Я решился:
   - Научи меня писать стихи и играть па гитаре! Я тоже хочу быть счастливым!
   - Нет проблем! Правильно! Как говорится, "каждому фрукту свой рот"! Пошли!
   И мы отправились в путь. Через время я выучился владеть словом, как собственной рукой, а в мастерстве игры мне не стало равных. Слава и усы мои росли не по дням, а по два дня, и в народе меня прозвали Гелен Гсонг Трек Долгоиграющий. Это оттого, что я прославился искусством сочинения и исполнения длинных баллад.
   - Не может быть! - воскликнула Ясна, перебивая Омлата. - Это вы, тот самый известный Гелен Гсонг Трек Долгоиграющий?!!
   - Да, это я, тот самый, известный.
   - Господи, какое счастье! Как я обожаю твои баллады: "В ночном небе астероид - истероид", "Осторожно, королева...", "От заката - без ответа", а самая моя любимая песня "Все твое - во мне!" - это просто бомба!!! Я каждый день слушаю твои песни на магическом кристалле.
   "Вот это да, - подумала я, - оказывается, я совершенно не знаю, чем живет моя малышка. Вот так незаметно у нее и начинается пресловутый переходный-заходный-безотходный возраст!" Но Омлат настороженно переспросил:
   - На магическом кристалле?
   - Да, а что?
   - Так вы волшебницы???
   В его интонации почувствовались какой-то тихий ужас и детский испуг.
   - В каком-то смысле да, но ты продолжай, продолжай... - сменила тему Ясна.
   - Хорошо. Итак, мы с моим другом целый год бродили от селения к селению, пока не причалили к деревне Авгиевка. Тут мы остановились на долгое время. Но следует сказать еще, что в каждой новой деревне мы любили играть в одну игру, она называется "Амур и его команда". Эту игру придумал один старый граф Казан Новый. Правила очень просты: в любом населенном пункте находится одинокая, но еще молодая вдовушка, а таких, с нашим теперешним финансовым разложением в стране, найти нетрудно, и начинаешь ей помогать по хозяйству, пока она сама не предложит тебе стать хозяином... Впрочем, суть не в этом. И вот мы с Трук Бок Ейном Серебряные Струны нашли такую вдовушку. Правда, она почему-то жила в лесу, но мало ли что могло в судьбе у человека случиться. Поначалу все было хорошо, все было по правилам: мы собирались вечером у костра, пели песни, пекли картошку, рассказывали друг другу смешные истории про друг друга и... В общем, через несколько дней Асмодея предложила мне остаться у нее жить. А я отказался.
   - Почему же?
   - Сложно объяснить. Тут уж много факторов сошлось. Но я вам расскажу. Хоть кому-то надо излить душу, иначе она начнет изливаться сама в себя!
   - Да, мы все во внимании.
   - Дело в том, что... как бы сказать... обычно мы принимали предложение вдовушки, день-два хозяйничали, а потом убирались восвояси. А тут вышел какой-то странный случай. Но чтобы это было понятно, мне придется рассказать еще об одном факте моей нелегкой биографии. Когда-то в далеком детстве наше королевство посетил известный маг и волшебник, великий ясновидящий, яснослышащий, яснонюхающий и ясномыслящий чародей по имени Будисмаишна Трисодингор. Отец спросил его о моем будущем. Маг долго колебался, но все же решился, только с одним условием, что я о его пророчестве знать не буду. Меня увели из тронного зала. И в мое отсутствие волшебник открыл родителям тайну моего грядущего. Но ни он, ни мои папа с мамой не догадывались, что я все-таки умудрился подслушать их разговор. Не буду уточнять - как, в королевской семье, как говорят у нас, этому учатся еще с пеленок и сосок. Слова, сказанные чародеем, я запомнил на всю жизнь: "Сын ваш потерпит неизбежное несчастье по причине большой и светлой любви. Не удивляйтесь, бывает и такое. Сын ваш влюбится в прекрасную незнакомку со светлыми, как июльское солнце, волосами и бездонными, как королевская казна, глазами, и синими-синими, как океан... Если они поцелуются, то отпрыск ваш тут же превратится в осла из чистого золота".
   - Неужели ничем нельзя помочь нашему мальчику?! - в отчаянье спросила матушка.
   - Только три вещи могут спасти вашего наследника.
   - Какие же? Умоляю вас, скажите нам!!!
   - Во-первых, можно превратить мальчика в девочку, говорят, сейчас есть волшебники, которые могут творить такие чудеса. Во-вторых, найти эту девушку и убить ее, но таких много - всех не перевешаешь. В-третьих, авось обойдется.
   Родители мои так и не смогли выбрать, что же им предпринять, поэтому и положились на последнее предложение, как гласит народная поговорка: "Не ищи приключений - им сейчас не до тебя!"
   Потом прошло время, и родители решили, что это была ошибка, что чародей был шарлатаном и просто хотел получить побольше денег за свои сомнительные услуги. А вскоре об этом и вообще забыли. Позабыл об этом и я.
   И вот, когда Асмодея предложила мне у нее остаться жить до самого Армагеддона, я поначалу согласился. И вот еще чуть-чуть, и мы поцеловались бы, как вдруг я вспомнил: светлые волосы... голубые глаза... Меня как олухом по голове огрели! Я отказался. Нет, не подумайте, что я струсил, нет. Но представьте, что бы почувствовала Асмодея, если бы на ее глазах любимый превратился в осла, пусть хоть и из чистого золота?!
   - Если любила бы, то ничего страшного. Любовь зла - полюбишь и козла, а не то что осла, ведь не барана же все-таки! - прокомментировала Ясна.
   - Не знаю... Это, наверно, кому как. Но я ушел. Асмодея грустно посмотрела мне вслед и заплакала. А через день со мной случилось то, что вы видите. Она так и не смогла меня простить.
   - Вот стерва! - гневно высказалась Ясна.
   Но я не успела отчитать малышку за столь экспрессивную реакцию, так как из избушки раздался голос:
   - Девочки, пора домой!
   - Ну, ща я этой гадюке задам!
   (Догадайтесь, кто это сказал?)
   РАЗБОРКИ В МАЛЕНЬКОЙ УСАДЬБЕ
   Если бы не он, мы, женщины, вряд ли провели бы эту снежную ночь без сна до самого утра, и красота ее не показалась бы нам столь необычной.
   Сей-Сеногон
   Мы вошли. Асмодея смотрела на нас растерянно и испуганно.
   - Я уже начала волноваться. Вы так долго гуляли, что я уже подумала, не заблудились ли вы в лесу. Хотите чаю?
   - Нет, - ответила Ясна, подбоченясь.
   - Как хотите. - Асмодея сникла и, пожелав спокойной ночи, ушла в соседнюю комнату.
   Я повернулась к малышке:
   - Ясна, разве можно себя так вести? Как тебе не стыдно?!
   - Никак мне не стыдно! Не люблю, когда мучают несчастных поэтов! Они и так беззащитны и ранимы, зачем лишний раз еще ранить?
   - Девочка моя, ты, кажется, решила отомстить за Омлата?
   - Да.
   - С чего бы это?
   - Я за униженных и оскорбленных!
   - Ой ли?
   - Что "ой ли"?
   - Деточка, любовь не картошка - за пазуху не спрячешь.
   - Ты думаешь, что я?..
   - И по самые гланды!
   - Ты ошибаешься, поверь мне, глубоко ошибаешься! Просто меня сильно волнует судьба мировой поэзии.
   - Да? Ну хорошо. Спокойной ночи, детка.
   Я повернулась спиной к Ясне и, открыв книгу "Виндоувские насмешницы" (ее мне дал почитать Юзек Харек, изобретатель с острова Блеклых Попугайчиков), принялась читать.
   Пока я читала, Ясна тихо лежала и даже не шептала никаких заклинаний в адрес Асмодеи. Вот и хорошо, девочка успокоилась. Постепенно сморил сон и меня. Но досмотреть его я так и не смогла, поскольку сквозь дремоту почувствовала, что в комнате творится что-то не так.
   Я открыла глаза, осмотрелась и пришла в ужас, или, если хотите, ужас пришел в меня.
   ЯСНЫ РЯДОМ НЕ БЫЛО!!!
   Я вскочила с кровати и глянула в окно. Во дворе при свете полной луны метрах в десяти друг от друга стояли Асмодея и Ясна. Они ругались и размахивали руками. Я выбежала на улицу и услышала:
   - ...зараза! Безжалостная, черствая колдунья!
   - Что ты можешь понимать в таких вопросах, малолетка?!
   - Побольше твоего!
   - Да конечно! У тебя еще орган для понимания этого не вырос. А уже туда же, акселератка!
   - Исправь свой гнусный поступок сейчас же, курица окольцованная!
   - Тебя забыла спросить, что мне делать, истеричка гормональная!
   Краем глаза в кустах я заметила Омлата, дрожащего, как осиновый лист.
   А беседа тем временем продолжалась.
   - Если ты не сделаешь этого, я превращу тебя в скунса, нет, в скунсиху! Будешь до конца жизни мелкопитающейся!
   - Детка, силенок не хватит, аджна чакру надорвешь!
   - Не надорву!
   - Ты хоть знаешь, сколько мне лет?!
   - И сколько же?
   - Семьсот тридцать два!
   - Вот именно, а совести и сострадания ни на грамм!
   - А у тебя мозгов, как кот... наплакал!
   - Ну, все!
   - Все!!!
   У взбешенных ведьм в руках засверкали молнии, еще бы секунда, и мне пришлось бы собирать в ладошки две горочки пепла.
   - Стойте! - в отчаянье закричала я.
   Они обернулись, но молнии не убрали.
   - Что вы делаете! Так же нельзя! Остановитесь!
   Я подошла к малышке.
   - Ясна, в чем дело?
   - Йо, не мешай! Она не хочет вернуть Омлату его нормальный вид!
   - Асмодея, это правда?
   И тут случилось странное - она разрыдалась:
   - Да не лезьте вы ко мне в душу, там и так тесно... Не могу я вернуть ему... понимаешь... не имею... права... для него... у него... расколдовала... нет... смерть... дуры, вот вы кто!
   - Не притворяйся, презренная! - никак не успокаивалась Ясна.
   Я не выдержала:
   - Заткнись, Ясна, и успокойся!!!
   - Я поняла! Она заколдовала и тебя тоже! Вот гадюка! Но меня не проведешь! - Малышка явно была в азарте.
   Ничего не оставалось, как наложить на нее чары, что я и сделала наслала на нее столбняковый кокон: Ясна замерла, не в силах пошевелить ни единой мыслью и частью тела, кроме глаз, коими она удивленно хлопала, не понимая, что же произошло.
   Я подошла к Асмодее.
   - Так почему же ты не можешь расколдовать Омлата? Ведь так тоже нельзя! В конце концов, есть профессиональная честь, этика, да хоть бы та же доброта, едри ее налево, или милосердие!
   Асмодея посмотрела на меня заплаканными и неимоверно, безостановочно несчастными глазами.
   - Вы ведь все знаете. Я видела, как Омлат рассказывал вам свою историю.
   Я растерялась и не знала, что на это сказать. Но тут ситуация резко изменилась. Ясна каким-то непонятным образом сумела снять мои чары и теперь смотрела на мир разъяренными глазами. Миру и мне с Асмодеей стало неуютно.
   Асмодея вмиг перестала плакать и напряженно посмотрела на мою ученицу.
   - Сейчас ты ответишь за все, и за Омлата, и за Йо! Я и без тебя сумею их расколдовать, а тебе не миновать жизни в облике козявочки в носу носорога!
   В намерениях Ясны можно было не сомневаться.
   - Асмодея, нам нужно сконцентрироваться вместе и остановить этот клокочущий комок гормонов.
   Она утвердительно кивнула. Мы взялись за руки и направили на Ясну свои мизинцы. Выкрикнув заклинания, мы, хоть и с большим трудом, окружили ее стеной тумана. А затем превратили в листок бумаги, который я удовлетворенно поместила во внутренний карман дорожного костюма.
   - Как она умудрилась снять твое заклятье? - спросила Асмодея.
   - Девочка талантлива, как семь мальчиков, плюс переходный возраст, плюс мое воспитание.
   - И что теперь делать? Где гарантия того, что она не выберется и из этого чародейства?
   - Гарантия одна - объяснить, почему ты не можешь расколдовать Омлата.
   - Ох, если бы это было так просто!
   - Что же тут сложного! - я начинала терять терпение.
   - Ты же знаешь, он уже рассказал вам с Ясной о пророчестве этого вздорного старикашки. А теперь войди в мое положение. Я впервые за последние двести семьдесят четыре года влюбилась, как двенадцатилетняя пигалица, а тут такое! Ему хорошо - он испугался и все, а я? А обо мне кто-нибудь подумал? Я так люблю его, что еле-еле себя в руках держу, вот-вот и накинусь да поцелую! Поэтому я и заколдовала Омлата в такой образ, чтобы, видя его, не имела желания поцеловать. Но ведь я люблю его - вот и пришлось не в чудовище превращать, а в... в общем, ты сама видела, во что.
   - Да-а... Взаимности добиться - не поле перейти. Мне это знакомо. Но ведь должен же быть какой-то выход! Так не бывает. Мои наставники в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ часто повторяли мне: "Если мертвые возвращаются, значит и в гробу есть щели! Следовательно, безотходных ситуаций не бывает!"
   - Ты училась в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ?
   - Да.
   - Я тоже.
   - У кого?
   - У Помпелия Содом Гоморыча, а ты?
   - У Шамбалая Мекка Иерусалимовича.
   - А помнишь...
   - А было...
   - А тогда...
   - А в то...
   - А у нас...
   - А в наше...
   Мы так увлеклись воспоминаниями о студенческих годах, что чуть не позабыли об окружающей нас реальности. Вот так - учишься пять лет, а вспоминаешь всю жизнь!
   ЧТО ДЕЛАТЬ? КТО ВИНОВАТ? ЗА ЧЬИ ГРЕХИ?
   Дамы презрительно рассмеялись. Увидев, что никто не удостаивает ее взглядом, нищая монахиня залезла на снежную гору, потом начала бродить вокруг да около и, наконец, исчезла.
   Сей-Сеногон
   Первой опомнилась Асмодея.
   - Что делать? - спросила она.
   Я не успела ответить: неожиданно листок, в который была заколдована Ясна, выпорхнул из кармана и приобрел, точнее, приобрела свой естественный облик. Мы с Асмодеей напряглись, ожидая нового взрыва гнева, но его не последовало.
   - Ой, простите меня, - извинилась Ясна и, по-видимому, посчитав, что этого вполне достаточно, сделала вид, что ничего не произошло.
   Так мы втроем и замерли. Три девицы под луной молчали и обдумывали ситуацию, постепенно высказывая вслух риторические вопросы:
   - Кто же виноват во всем этом? Почему же так случается, что любовь не получается? - Это я.
   - За чьи грехи такое наказанье Омлату? Ведь он поэт, каких еще не видел свет! - Это Ясна.
   - Что делать? - Это снова Асмодея.
   В этот момент из кустов вышел Омлат. Его бледное лицо светилось в ночи, как далекое воспоминание в памяти.
   - О Боже! Асмодея! Прости меня, что я так плохо думал о тебе, что не смог измерить глубину твоего чувства! А ведь я поэт! Как стыдно! Я люблю тебя, Асмодея! Целуй же меня, целуй!
   - Нет, милый, нет!
   - Да, милая, да!
   - Нет! Нет! Нет!
   - Да! Да! Да!
   - Но ведь ты умрешь!
   - И пусть! Пусть я умру, как все великие поэты умирали до меня - со сладким ядом на устах!
   - Но я не хочу, чтобы ты умирал, наоборот, я хочу, чтобы ты жил-поживал и добра наживал!
   - Я тоже не хочу умирать, но без твоих поцелуев я не смогу жить - не тужить! Разве ты не понимаешь?! Если ты меня не поцелуешь, то я сам тебя поцелую!!!
   - СТОЙТЕ!!! - закричала Ясна.
   Все обернулись на малышку.
   - Я придумала!
   - Да?
   - Правда?
   - Не может быть...
   - Ура!
   - Гелен Гсонг Трек, вспомни, у тебя в балладе "О, мое исчадие счастья!" есть такие слова:
   Если любишь ты всерьез
   Набери в ладошки слез
   И задай себе вопрос:
   Почему ревешь?
   И в полнолуние под ивой,
   Отстегай себя крапивой
   И беги к своей любимой
   С нею счастье ты найдешь.
   И любые предсказанья и пророчества,
   Черные и белые,
   Тут же тают без следа, как одиночество,
   Если вы такие смелые!!!
   - Ну и что? - спросила Асмодея.
   - А то, что сейчас полнолуние - раз! Слева течет река и растет ива два! А рядом растет крапива - три! Надо попробовать!
   - Глупости это, - сказала я.
   - Нет! Я глупости не сочиняю! - возмутился Омлат, чувствуя, что задето его самолюбие.
   - Надо попробовать, милый! - умоляюще посмотрела на него Асмодея.
   - Да, я попробую!
   Юноша отошел к реке и стал под ивой. Прошла минута, и он разревелся, а потом сорвал крапиву и стеганул ею по своим ногам. После чего понесся, как резвый скакун Одина Слейпнер!
   И мы собственными глазами видели, как во время бега от него отделилась тень и растворилась в ночной мгле, а в объятия Асмодеи бросился совершенно другой человек.
   ОНИ ПОЦЕЛОВАЛИСЬ, И НИЧЕГО НЕ СЛУЧИЛОСЬ!!!
   ФИНИТА ОЙ-ЛЯ-ЛЯ, КОМЕДИЯ!!!
   Таких маленьких радостей много!
   Сей-Сеногон
   Когда поцелуй завершился, мы наконец-то смогли рассмотреть истинное лицо Омлата: он был маленького роста, с оттопыренными ушками, длинными волосами, перетянутыми тесемочкой в тугой хвостик, полными губами... в принципе, любить можно и такого.
   Увидев Омлата, Ясна как-то сникла, но, правда, никто, кроме меня, этого не заметил.
   - Идемте в дом! - предложила Асмодея, и мы направились в хоромы на курьих ногах.
   Гостеприимная хозяйка достала вино, и мы отпраздновали удачное завершение расколдовывания.
   - Ясна, я посвящу тебе следующую балладу и назову ее "Девочка с глазами... глазами..." - захмелевший Омлат так и не смог закончить мысль, а лишь, почувствовав тщетность своих попыток, выкрикнул: - Так выпьем же за это!
   Видя такое всеобщее ликование, я решила сказать тост:
   - Внимание! Внимание! Тост!
   - Ура!
   - Одна маленькая, но очень гордая птичка залетела высоко-высоко в горы, на самую грудь утеса-великана, где ночевала тучка, и спросила: "Скажи мне, тучка, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?" Но тучка ничего не ответила. И тогда эта любопытная птичка стала подниматься все выше и выше, пока не достигла орлиного гнезда, где высокомерно восседала орлица. И у нее спросила птичка: "Скажи мне, орлица, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?" Но и орлица не смогла ответить. И тогда неутомимая птичка поднялась до самого Господа Бога и спросила у Него: "Скажи мне, Господи, сколько звезд в небе, сколько капель в дожде и сколько ракушек в океане?" Бог ничего не ответил, а указал птичке рукой на горизонт, где в тумане моря голубом белел одинокий парус. И в тот миг мудрая птичка поняла - неважно, сколько звезд на небе, сколько капелек в дожде и, честно говоря, какая разница, сколько ракушек в океане, главное, чтобы каждый одинокий парус нашел свой причал! Так выпьем же за то, чтобы наши Асмодея и Омлат нашли друг в друге свои причалы, и чтобы для них любое море было морем счастья.
   С ПРОИГРАВШИМИ НЕ СПОРЯТ
   Пожалуй, историю эту следовало бы поместить в список того, что неприятно слушать, ведь может показаться, будто я хвастаюсь. Но меня просили не умалчивать ни о чем. Право, у меня нет выбора.