- Не думал тебя в сей час видеть. Аль женка не люба?
- Женке я головой обязан да и тебе на нее надо молиться.
- Не меня Ольгица голубила, - усмехнулся Васюта.
- Брось, - строго оборвал его Иванка и поведал содругу о стрельцах. Васюта обеспокоился.
- Как прознали?.. А ты сказывал, не сыщут.
Болотников молча прошел в избу, зачерпнул из кадки ковш квасу.
- Уходить будем? - спросил Васюта.
- Куда ж на ночь? Утром сойдем.
Нищие угомонились, укладывались спать; один лишь дед Лапоток недвижимо сидел на лавке.
- Подь ко мне, Иванка... Чую, сходить от меня надумал. Пора, сыне. Вот и мы завтра подадимся. Пойдешь с нами?
- С вами?.. Но куда ж, старче?
- А куда и ты. Ко граду Ярославу.
И вновь, как при первой встрече, Иванка изумился. Диковинный дед! И все-то ему ведомо.
- С нами вас ни стрелец, ни истец не сыщет. В поводырях походите. Ладно ли?
- Ладно, старче. Но через город нам боле нельзя. Стрельцы заприметили.
- А через град и не пойдете. Как обутреет, Фролка, поводырь мой, на окраину выведет. А там полем да леском на дорогу. Фролке здесь все пути ведомы... Фролка, слышь?
- Слышу, дедко, - поднял с лавки русую голову большеглазый худенький паренек.
- Вот и добро. А теперь спать, молодшие.
Фролка разбудил парней с первыми петухами. Пошли слободкой к полю. Ростов еще спал, клубился над избами рваный белесый туман. Перед лесом Иванка остановился и повернулся к городу; отыскал глазами белокаменный храм Успения, перекрестился с малым поклоном.
- Прощай, град Ростов.
ГЛАВА 15
РУБЛЕНЫЙ ГОРОД
Вдали, в малом оконце между сосен, проглянулась высокая шатровая башня.
- Никак, к Ярославлю подходим, - устало передвигая ноги, молвил один из нищебродов.
- К Ярославлю, - поддакнул Герасим, не раз бывавший в Рубленом граде. - То дозорная вышка Спасскою монастыря.
Вскоре вышли к Которосли, и перед братией предстал древний город. Вдоль реки тянулся величавый Спасо-Преображенский монастырь с трехглавым шлемовидным собором, а рядом с обителью возвышалась деревянная крепость со стрельницами.
- Высоко стоит, - залюбовался Васюта.
- Мудрено такую крепость взять, - вторил ему Иванка.
Переправились на легком стружке через Которосль. Подошли к Святым воротам монастыря.
- Вот это твердыня! - восхищенно воскликнул Болотников. Перед ними высилась мощная каменная башня с бойницами и боковыми воротами в отводной стрельне. - Хитро поставлена.
- В чем хитрость узрел? - спросил Васюта.
-А ты не примечаешь? Одни боковые ворота в стрельне чего стоят. Хитро!
- Не разумею, Иванка. Ворота, как ворота, - пожал плечами Васюта.
- Худой из тебя воин. Да ужель ты не видишь, что стрельня прикрывает главный вход? Тут любой ворог шею сломит.
- А что ежели ворог стрельню осилит?
- Это же капкан! В стрельне он и вовсе пропадет. Отсюда не увидишь главных ворот.
- Так ворог может и с пушками прийти, - все еще недоумевал Вастота.
- С пушками? Мыслишь, легко затащить сюда пушки? Чудишь, друже. Мудрено тут развернуться. А теперь глянь вверх. Пока ты с пушками возишься, тебя стрелами да кипящей смолой приласкают. Пожалуй, не захочешь в стрельню лезть. Нет, друже, не взять такую башню. Не взять! Разумен был зодчий.
Иванку всегда влекли башни. Еще в Москве он подолгу разглядывал стрельни и захабы49 крепостных стен Кремля и Белого города, норовя проникнуть в искусные замыслы государевых мастеров.
Привлек внимание Болотникова и Спасо-Преображенский монастырь, но не как благолепный храм, а как неприступная крепость.
- И здесь можно с иноземцем сразиться. Не окна - бойницы. Крепок собор. Сколь ворогов можно сокрушить из этих ниш.
Парней окликнул Герасим:
- Ждем вас!
Парни подошли к нищебродам. Дед Лапоток молчаливо стоял, опершись на посох, и будто к чему-то прислушивался, вскинув седую бороду.
- Чу, служба скоро зачнется. Богомольцы ко храму спешат. А мы - на паперть. Пойдете с нами, молодшие?
- Паперть - для убогих, старче. Мы ж в город сходим.
- Не держу, чада, - согласно мотнул головой Лапоток. - Вечор ступайте ко храму Ильи Пророка, и мы туда подойдем. На ночлег вас в слободку сведу.
Нищеброды потянулись к собору, а Иванка с Васютой, обогнув каменную трапезную, вернулись к Святым воротам. Миновав их, пошли к дороге, ведущей в Рубленый город.
- Гись! - послышалось сзади.
Парни оглянулись и сошли на обочину, пропуская подводы с возами. У деревянного храма Михаила Архангела пришлось остановиться: дорогу запрудили десятки телег с товарами.
У Михайловских ворот остервенело бранились возницы, размахивая кнутами. Оказалось, что одна из встречных подвод задела тяжело груженую телегу, едущую от монастыря. Несколько кулей с солью свалились на землю.
- Аль без глаз, губошлеп! - наседал на возницу подсухий мужик в армяке.
- Сам без глаз, раззява! - яро давал сдачи возница. - Куды ж ты в ворота прешь, коль я не проехал!
- А я, грю, подымай, подымай товар!
- Ищи дурака. Неча было в ворота ломиться. Не лезь, лопоухий!
Мужик в армяке стеганул возницу, а тот огрел обидчика кулаком. К каждому набежали приятели и началась драка. Другие же возницы поднялись на телеги, задорили:
- Кровени носы, ребятушки!
- Высаживай зубы!
Иванка же взирал на драку смуро.
"Вот, дурни! Не ведают, куда силу девать", - подумал он и кинулся в самое месиво. Растолкал драчунов, вскочил на телегу.
- Стой мужики! Чего свару затеяли? Ужель иного дела нет? Кончай брань!
Мужики, перестав махать кнутами и кулаками, с любопытством обернулись на могутного детину.
- А те что? - огрызнулся пострадавший возница, утирая рукавом окровавленные губы.
- А ничего, - Иванка спрыгнул с телеги и покидал упавшие кули на подводу. - Поезжай!
Молвил и пошагал в город. Возница обескуражено глянул вслед, развел руками, а затем хлестнул кнутом застоявшуюся кобылу.
- Но-о-о, милая!
Парни вскоре оказались на Ильинке. Место шумное, бойкое. По обе стороны улицы высились боярские, дворянские и купеческие хоромы; здесь же, вдоль мощеной дороги, стояли мясные, мучные и съестные торговые лавки. Громко, нараспев кричали сидельцы, зазывая покупателей, шустро сновали походячие пирожники с деревянными лотками. Между толпами народа двигались боярские повозки, окруженные челядью. Холопы молодцевато сидели на конях, покрикивали на посадчан, размахивая плетками. Толпа расступалась.
Один из прохожих зазевался, придирчиво разглядывая в руках новый цветастый сарафан, только что купленный в Бабьей лавке. Наехал плотный чернявый холоп в коротком темно-синем кафтане. Глаза наглые, с лихим озорством. Отвел назад руку с нагайкой, примерился и сильно, с оттяжкой полоснул по сарафану. Сарафан мягко соскользнул в лужу, а мужик оторопело застыл с отсеченным рукавом.
- Энто как же, родимые?
- Гись! Стопчем!
Холоп стеганул мужика по спине, тот отскочил, едва не угодив под колымагу.
Боярский поезд проследовал дальше, а мужик, придя в себя, побежал за колымагой, размахивая оторванным рукавом.
- Поруха, крещеные!
Толпа смеялась.
Иванка остановил посадского, спросил, как выйти из Рубленого города к реке.
- Тут рядом. Ступайте вон на ту стрельню, а под ней ворога. Через их к Волге сойдете.
Миновали ворота и вышли на берег. Он был высок и обрывист, далеко внизу бежала Волга.
- Вот это брег! - воскликнул Васюта.
А Болотников обратил внимание на то, что под крепостью нет ни земляных валов, ни рва, заполненного водой.
"Да они вовсе и не надобны, - невольно подумалось ему. - Ишь какой брег неприступный".
Поразила Иванку и сама Волга: впервые он видел такую широкую, величавую реку; по Волге плыли струги, насады и расшивы под белыми парусами. Внизу же, у пристаней, было людно и гомонно. Судовые ярыжки грузили товары, доносились крики купцов и приказчиков, сновали телеги с возами. Услышали парни и иноземную речь.
- Знать, купцы заморские. Глянь, какие чудные, - рассмеялся Васюта, указывая на людей в диковинных нарядах.
Иванка улыбнулся: уж больно потешны гости заморские. В париках и камзолах, в коротких портках, на ногах чулки и башмаки.
- Ну и портки! - заливался Васюта. - Срамотища.
Спустились к берегу и неторопливо побрели вдоль Волги, приглядываясь к купцам.
"Кто ж из них в Астрахань пойдет? Да и возьмет ли?" - думал Болотников.
Останавливались у каждого судна, спрашивали, но купцы и приказчики были неразговорчивы, гнали прочь.
Один из купцов дозволил разгрузить трюм, но с собой брать не захотел.
- Не ведаю вас, ступайте.
- А ежели без денег? - спросил Болотников.
- Как это без денег? - вскинул кустистые брови купец.
- Да так. Возьми нас гребцами или работными - кули таскать. Мы хоть до Хвалынского моря пойдем, а денег не спросим. Охота нам Русь поглядеть.
- Кули таскать?.. Без денег? - купчина ехидно прищурил глаза. Воровать замыслили? Товар пограбить, а меня в воду? А ну проваливай! Стрельцов кликну!
- Чего шумишь, Еремей Митрич? Рыбу испугаешь, - весело произнес шедший мимо купец в суконном кафтане нараспашку.
- Да вот, кажись, лихие, - мотнул бородой на парией Еремей Митрич.
Купец глянул на Болотникова и нахмурился.
- Чего ж проманул, ростовец? Не ко мне ль снаряжался?
Перед Иванкой стоял знакомый купец с озера Неро.
- Прости, Мефодий Кузьмин. Содруг мой в тот день затерялся. А без него уйти не мог.
- А как здесь очутился?
- Здесь? - почесал затылок Иванка, и в глазах его запала смешинка. Так тебя ж искал, Мефодий Кузьмич. Мекал, ждать меня будешь. Куда ж тебе в Астрахань без ярыжек?
- Задорный ты, - ухмыльнулся купец. - А товар мой не пограбишь? Вишь, Еремей-то Митрич опасается.
- Коль крепко стеречь будешь - не пограблю, - все с той же смешинкой ответил Болотников.
- У-ух, задорный... И содруг твой экий?
- Так ведь из одного горшка щи хлебаем. Бери, Мефодий Кузьмич, не пожалеешь.
Купец увесисто хлопнул Иванку по плечу.
- Беру, прокудник! И друга твоего. Идем к насаду.
Пока шли до судна, Иванка обрадовано поглядывал на Волгу.
"Вот уж не гадал, не ведал. Знать, сам бог нам Мефодия Кузьмича послал. И купец, кажись, веселый".
Мефодий же Кузьмич, как потом прознал Болотников, три дня простоял в Ярославле из-за своих торговых дел. Половину товара он выгодно сбыл на городском торгу, а затем пошел с мошной на Английское подворье. Закупил нового товару и теперь грузил его на судно. Рано утром насад должен был отправиться в дальний путь.
Управились быстро: еще дотемна заполнили трюм бочками и кулями. Мефодий Кузьмич молвил:
- Покуда погуляйте, молодцы. Да, смотрите, в кабаке не упейтесь. Питухи мне не надобны.
- Да мы ж по единой, с устатку, - подмигнул ватаге рослый крутоплечий ярыга.
- Ведаю тебя, Игоська. Лишь бы до ковша добраться.
- Да клянусь богом - по единой! - перекрестился Игоська.
- Не клянись. Бога ты давно закинул. Лучше мне, Мефодию Кузьмичу, слово дай.
- А, може, без слова, а? - поскучнел Игоська.
- Тогда сиди в насаде.
Игоська тяжко вздохнул, кисло посмотрел на ватагу.
- Быть по-твоему, Мефодий Кузьмич.
- Ну то-то. Гуляй, молодцы.
Ярыжки поплелись в гору. Иванка поглядел вслед, вспомнил про деда Лапотка и ступил к Мефодию Кузьмичу.
- И нам можно?
- Отчего ж нельзя, ступайте. Но уговор тот же - питухов на судне не держу, - глаза купца были строгими.
- Попрощаться нам надо. Сюда с калинами брели, - признался Болотников.
- То дело доброе, идите.
Иванка и Васюта догнали артель, Игоська оценивающе глянул на обоих, спросил:
- Никак, с нами пойдете?
- С вами.
- И далече?
- А пока купец не выгонит,
- Купец? - сузил глаза Игоська. - А ведаешь ли ты, паря, что на Волге не купец, артель верховодит? Не ведаешь. Так вот мотай на ус. Купец на воде никто, клоп в углу. Он един середь нас, и ежели артели будет не слюбен тут ему и хана. В куль - и в воду. Волга, брат.
- Выходит, рисковый мужик Мефодий Кузьмич.
- Без риску купца не бывает.
Поднялись к крепости. Через Волжские ворота прошли в Рубленый город; потолкались по торговым рядам, выпили сбитня и свернули на Ильинку.
Недалеко от боярского подворья мужики рубили новую церковь. Звенели топоры, летела белая легкая стружка, духовито пахло смолистой сосной. Возле сруба прохаживался тучный боярин в бобровой шубе. Глаза маленькие, заплывшие, черная борода копной. Тыкал посохом, изрекал:
- Красно храм ставьте, не посрамите. Я, чать, сто рублев святым отцам отвалил.
- Не сумлевайся, батюшка Фотей Нилыч, храм поставим благолепый. Не пропадет твоя мошна, - со скрытой усмешкой произнес старый мастер, кланяясь боярину.
Мимо Фотея Нилыча, шлепая по луже босыми ногами, пробежал рыжий мальчонка в длинной до пят рубахе. Обрызнул боярину шубу. Тот стукнул о землю посохом.
- Подь сюда, нечестивец!
Мальчонка подошел, испуганно втянув голову в плечи.
- Вот тебе, поганец!
Боярин с силой огрел мальчонку посохом, тот вскрикнул и, скорчившись от боли, закатался по земле.
Болотников тяжело и насупленно шагнул к боярину.
- Аль можно так?
- Прочь! - глаза Фотея налились кровью. - Дожили! Смерд боярина попрекает.
Иванка вспыхнул, неведомая злая сила толкнула к боярину; выхватил посох, ударил.
- Караул! - завопил Фотей Нилыч.
Болотников ударил в другой раз, в третий, сбил боярина наземь. Посох переломился.
Подскочил Васюта, рванул Болотникова за плечо.
- Ныряй к соловью!50
Мимо ехал извозчик верхом на коне; Иванка и Васюта прыгнули в возок.
- Гони, борода!
Извозчик понимающе хмыкнул и стеганул лошадь.
- Проворь, буланая!
Возок затерялся в узких, кривых улочках. Извозчик остановил лошадь подле глухого монастырского подворья, глянул на Иванку, крутнул головой.
- Смел ты, паря... И поделом Фотею. Лют!
Болотников протянул полушку, извозчик отказался.
- Не. С таких не беру... Знатно ты боярина попотчевал.
Иванка и Васюта встретились с нищебродами у храма Ильи Пророка51. Братия ожидала вечерню, расположившись на лужайке у ограды; развязав котомки и переметные сумки, трапезовали.
- Ну как помолились, старцы? - спросил Болотников.
- Помолились, чадо. Поснедай с нами, - молвил дед Лапоток.
- Спасибо, сыты мы... Попрощаться пришли.
- Попрощаться?.. Куды ж удумали, чада?
- По Волге с купцом поплывем. В судовые ярыжки нанялись, старче.
Дед Лапоток перестал жевать, повернулся к Волге, обхватив крепкими жилистыми руками колени. Лицо стало задумчивым.
- Когда-то и мне довелось плыть на струге. Под Казань ходил с ратью Ивана Грозного. Тогда я ишо зрячим был, белый свет видел.
Замолчал, вспомнив далекую молодость, и, казалось, посветлел лицом. Потом вздохнул и вновь заговорил:
- Чую, не для того вы сюда шли, чтоб к купцу наниматься. Не так ли?
- Воистину, старче.
- Ведал то, сердцем ведал, молоднше. Пойдете вы дале, к простору, где нет ни купцов, ни бояр.
- И на сей раз угадал, старче. В Поле наша дорога.
- Жаль, очи не зрят, а то бы с вами пошел. В Диком Поле я не бывал, молодшие, однако много о нем наслышан. Дай-то вам бог доброго пути.
Герасим, сидевший возле Лапотка, вдруг встрепенулся и привстал на колени, вглядываясь в боярина, идущего к храму.
- Он... Он, треклятый. Глянь, братия.
Нищеброды уставились на боярина, зло загалдели:
- Матерой. Ишь, пузо нажрал.
- Убивец!
- Покарай его, всевышний!
Признали боярина и Иванка с Васютой: то был Фотей Нилыч. Шел скособочась, тяжело припадая на левую ногу.
- Аль встречались с ним? - усмехнулся Иванка.
- Свел господь, - насупился Герасим. - Это тот (самый, что Николушку нашего порешил. У-у, треклятый!
Боярин был далеко, не слышал, но нищеброды загалдели еще злее и громче. Оборвал шум Лапоток:
- Угомонись, братия! Словами горю не поможешь... Тут иное надобно.
Нищеброды смолкли, глянули на Лапотка.
- О чем речешь, калика? - вопросил один из убогих.
- Ужель запамятовали? А не ты ль, Герасим, пуще всех на боярина ярился? Не ты ль к мщению взывал?
- И ныне взываю, Лапоток. Не забыть мне Николушку, до сих пор в очах стоит, - Герасим ткнул клюкой в сторону боярского терема. - Вон каки хоромы боярин поставил, во всем граде таких не сыщешь. Да токмо не сидеть те в них, боярин. Так ли, братия?
Глаза Герасима были отчаянными.
- Так, Герасим! Отомстим за Николушку.
- Петуха пустим...
"Вот тебе и убогие, - порадовался Болотников за нищебродов. - Дерзкой народ!.. Но петуха пустить не просто: караульные на подворье. Тут сноровка надобна да сила. Убогих же в един миг схватят - и прощай волюшка. За петуха - голову с плеч".
Вслух же вымолвил:
- Кровь на боярине, зрел его ныне. Пес он... В полночь с вами пойду.
- А как же насад? - спросил Васюта.
- Насад не уйдет, друже. Поспеем к купцу... Пойдешь ли со мной?
- Сто бед - один ответ, - вздохнул Васюта.
- Добро... А вы ж, старцы, ползите в слободу. Без вас управимся.
- Старцы пущай бредут, а я с вами. Мой был Николушка. Зол я на боярина, - произнес Герасим.
Дед Лапоток поднялся и обнял Болотникова за плечи.
- Удал ты, детинушка. Порадей за дело праведное, а мы тебя не забудем, - облобызал Иванку, перекрестил. - Удачи тебе.
- Прощай, дед. Прощай, братия.
Прибежали к насаду после полуночи. Над крепостью полыхало багровое пламя, тревожно гудел набат.
- Как бы и другие усадьбы не занялись, - обеспокоено молвил Васюта.
- Бояр жалеешь, - сурово бросил Болотников. - В Рубленом городе тяглых дворов не водится, слободы далече. А бояре да купцы пусть горят. Поболе бы таких костров на Руси.
1 Яндова - большая открытая чаша с рыльцем, употребляемая в древней Руси для вина.
2 Четь, четверть - московская четверть в XVI-XVII вв. равнялась 6 пудам ржи или 5 пудам ржаной муки.
3 Подорожная - проездное свидетельство.
4 Похмелье - одно из известных изделий русской кухни. Оно состояло из нарезанных ломтиков холодной баранины, перемешанных с искрошенными солеными огурцами, уксусом, огуречным рассолом и перцем.
5 Личина - маска.
6 Кат - палач.
7 Сиделец - приказчик, продавец в лавке, за стойкой в кабаке.
8 На один рубль в XVI веке можно было купить лошадь.
9 Приказ - учреждение, ведавшее отдельной отраслью управления в Московском государстве XVI-XVII вв. (Посольский приказ, Поместный, Разбойный и т. д.)
10 Седмица - неделя.
11 Тиун - боярский слуга, управляющий феодальным хозяйством.
12 Железа - вязи, оковы, кандалы, ручные и ножные цепи.
13 Шандал - подсвечник.
14 Малюта Скуратов - Вольский Григорий Лукьянович, думный дворянин, ближайший помощник царя Ивана Грозного по руководству опричниной, пользовавшийся его неограниченным доверием.
15 Дружинник - в конце XVI в. князья не имели собственных дружин, однако по-прежнему держали возле себя вооруженных холопов, челядинцев, поэтому термин "дружинник" в описываемый период еще широко бытовал на Руси.
16 Татьба - разбой.
17 Гостиная сотня - наиболее привилегированная часть русского купечества.
18 Живот - имущество, богатство.
19 Тулумбас - старинный ударный музыкальный инструмент, род литавр.
20 Губной староста - начальник Губной избы, ведавший уголовными делами в своем округе - губе.
21 В XVI веке специальных духовных учебных заведений, где бы готовились священники не существовало. Обычно, по смерти попа, мир снаряжал к патриарху (митрополиту) грамотного человека, который мог бы читать богослужебные книги. Человек этот, после благополучных смотрин, "благословлялся на приход".
22 Шиш - разбойник, грабитель.
23 Стрекава - крапива.
24 Скородом - деревянный город, выстроенный в Москве в 1591 г.
25 Рундук - в данном случав прилавок; ларь, крытая лавка; крыльцо, сени, мост.
26 Сбитень - горячий напиток, приготовленный из воды, мёда и пряностей.
27 Родная сестра Бориса Годунова - Ирина - была выдана замуж за царя Федора.
28 Земский ярыжка (ярыга) - в Московском государстве XVI-XVII вв. низший служитель в приказах, выполнявший полицейские функции.
29 Скрижаль - в данном случае нагрудник на мантии архиерея.
30 Панагия - икона, носимая архиереями на груди.
31 Шестопер - старинное холодное оружие - род булавы с головкой из шести металлических перьев (шипов).
32 Сонозорник - июль.
33 Ям - селение на почтовом тракте, где проезжающие меняют лошадей.
34 Шелюжники - лапти из коры тала.
35 Варницкий монастырь - в трех верстах от Ростова, на реке Ишне, близ Юрьевской слободы. Построен в начале XVI века.
36 Епитимья - церковное наказание или самонаказание верующего с целью искупления грехов.
37 Власяница - грубая одежда в виде длинной рубашки из верблюжьей или какой-либо другой шерсти, которую носили аскеты на голом теле.
38 На Святой - в пасху.
39 Торговый путь - Москва - Архангельск через Переславль, Ростов, Ярославль и Вологду.
40 Хвалынское море - Каспийское.
41 Пятидесятница - Духов день.
42 Пятница - была священным днем. Народ верил в особую силу двенадцати пятниц в году. Под влиянием жития святой Параскевы (пятница) народ олицетворял пятницу - представлял ее в виде женщины, которая ходит по деревням и следит, чтобы бабы не работали, когда не полагается.
43 Объярь - шелковая струйчатая ткань о золотой или серебряной нитью.
44 Каптур - зимний головной убор женщин.
45 Камень - Уральские горы,
46 Объезжие головы - выборные посадские люди, смотревшие за порядком на улицах.
47 Правеж - править, взыскать. Ежедневное битье батогами несостоятельного должника, являвшееся средством принуждения к уплате долга. Чем больше был долг, тем длиннее срок правежа. В случае неуплаты долга по истечении срока правежа должники (за исключением служилых людей) отдавались в холопы истцу.
48 В смирном - в черном, траурном.
49 3ахаб - наружная пристройка к крепостной стене, защищающая ворота.
50 Соловей - так называли в народе извозчиков, ямщиков.
51 В описываемый период храм был еще деревянным.
- Женке я головой обязан да и тебе на нее надо молиться.
- Не меня Ольгица голубила, - усмехнулся Васюта.
- Брось, - строго оборвал его Иванка и поведал содругу о стрельцах. Васюта обеспокоился.
- Как прознали?.. А ты сказывал, не сыщут.
Болотников молча прошел в избу, зачерпнул из кадки ковш квасу.
- Уходить будем? - спросил Васюта.
- Куда ж на ночь? Утром сойдем.
Нищие угомонились, укладывались спать; один лишь дед Лапоток недвижимо сидел на лавке.
- Подь ко мне, Иванка... Чую, сходить от меня надумал. Пора, сыне. Вот и мы завтра подадимся. Пойдешь с нами?
- С вами?.. Но куда ж, старче?
- А куда и ты. Ко граду Ярославу.
И вновь, как при первой встрече, Иванка изумился. Диковинный дед! И все-то ему ведомо.
- С нами вас ни стрелец, ни истец не сыщет. В поводырях походите. Ладно ли?
- Ладно, старче. Но через город нам боле нельзя. Стрельцы заприметили.
- А через град и не пойдете. Как обутреет, Фролка, поводырь мой, на окраину выведет. А там полем да леском на дорогу. Фролке здесь все пути ведомы... Фролка, слышь?
- Слышу, дедко, - поднял с лавки русую голову большеглазый худенький паренек.
- Вот и добро. А теперь спать, молодшие.
Фролка разбудил парней с первыми петухами. Пошли слободкой к полю. Ростов еще спал, клубился над избами рваный белесый туман. Перед лесом Иванка остановился и повернулся к городу; отыскал глазами белокаменный храм Успения, перекрестился с малым поклоном.
- Прощай, град Ростов.
ГЛАВА 15
РУБЛЕНЫЙ ГОРОД
Вдали, в малом оконце между сосен, проглянулась высокая шатровая башня.
- Никак, к Ярославлю подходим, - устало передвигая ноги, молвил один из нищебродов.
- К Ярославлю, - поддакнул Герасим, не раз бывавший в Рубленом граде. - То дозорная вышка Спасскою монастыря.
Вскоре вышли к Которосли, и перед братией предстал древний город. Вдоль реки тянулся величавый Спасо-Преображенский монастырь с трехглавым шлемовидным собором, а рядом с обителью возвышалась деревянная крепость со стрельницами.
- Высоко стоит, - залюбовался Васюта.
- Мудрено такую крепость взять, - вторил ему Иванка.
Переправились на легком стружке через Которосль. Подошли к Святым воротам монастыря.
- Вот это твердыня! - восхищенно воскликнул Болотников. Перед ними высилась мощная каменная башня с бойницами и боковыми воротами в отводной стрельне. - Хитро поставлена.
- В чем хитрость узрел? - спросил Васюта.
-А ты не примечаешь? Одни боковые ворота в стрельне чего стоят. Хитро!
- Не разумею, Иванка. Ворота, как ворота, - пожал плечами Васюта.
- Худой из тебя воин. Да ужель ты не видишь, что стрельня прикрывает главный вход? Тут любой ворог шею сломит.
- А что ежели ворог стрельню осилит?
- Это же капкан! В стрельне он и вовсе пропадет. Отсюда не увидишь главных ворот.
- Так ворог может и с пушками прийти, - все еще недоумевал Вастота.
- С пушками? Мыслишь, легко затащить сюда пушки? Чудишь, друже. Мудрено тут развернуться. А теперь глянь вверх. Пока ты с пушками возишься, тебя стрелами да кипящей смолой приласкают. Пожалуй, не захочешь в стрельню лезть. Нет, друже, не взять такую башню. Не взять! Разумен был зодчий.
Иванку всегда влекли башни. Еще в Москве он подолгу разглядывал стрельни и захабы49 крепостных стен Кремля и Белого города, норовя проникнуть в искусные замыслы государевых мастеров.
Привлек внимание Болотникова и Спасо-Преображенский монастырь, но не как благолепный храм, а как неприступная крепость.
- И здесь можно с иноземцем сразиться. Не окна - бойницы. Крепок собор. Сколь ворогов можно сокрушить из этих ниш.
Парней окликнул Герасим:
- Ждем вас!
Парни подошли к нищебродам. Дед Лапоток молчаливо стоял, опершись на посох, и будто к чему-то прислушивался, вскинув седую бороду.
- Чу, служба скоро зачнется. Богомольцы ко храму спешат. А мы - на паперть. Пойдете с нами, молодшие?
- Паперть - для убогих, старче. Мы ж в город сходим.
- Не держу, чада, - согласно мотнул головой Лапоток. - Вечор ступайте ко храму Ильи Пророка, и мы туда подойдем. На ночлег вас в слободку сведу.
Нищеброды потянулись к собору, а Иванка с Васютой, обогнув каменную трапезную, вернулись к Святым воротам. Миновав их, пошли к дороге, ведущей в Рубленый город.
- Гись! - послышалось сзади.
Парни оглянулись и сошли на обочину, пропуская подводы с возами. У деревянного храма Михаила Архангела пришлось остановиться: дорогу запрудили десятки телег с товарами.
У Михайловских ворот остервенело бранились возницы, размахивая кнутами. Оказалось, что одна из встречных подвод задела тяжело груженую телегу, едущую от монастыря. Несколько кулей с солью свалились на землю.
- Аль без глаз, губошлеп! - наседал на возницу подсухий мужик в армяке.
- Сам без глаз, раззява! - яро давал сдачи возница. - Куды ж ты в ворота прешь, коль я не проехал!
- А я, грю, подымай, подымай товар!
- Ищи дурака. Неча было в ворота ломиться. Не лезь, лопоухий!
Мужик в армяке стеганул возницу, а тот огрел обидчика кулаком. К каждому набежали приятели и началась драка. Другие же возницы поднялись на телеги, задорили:
- Кровени носы, ребятушки!
- Высаживай зубы!
Иванка же взирал на драку смуро.
"Вот, дурни! Не ведают, куда силу девать", - подумал он и кинулся в самое месиво. Растолкал драчунов, вскочил на телегу.
- Стой мужики! Чего свару затеяли? Ужель иного дела нет? Кончай брань!
Мужики, перестав махать кнутами и кулаками, с любопытством обернулись на могутного детину.
- А те что? - огрызнулся пострадавший возница, утирая рукавом окровавленные губы.
- А ничего, - Иванка спрыгнул с телеги и покидал упавшие кули на подводу. - Поезжай!
Молвил и пошагал в город. Возница обескуражено глянул вслед, развел руками, а затем хлестнул кнутом застоявшуюся кобылу.
- Но-о-о, милая!
Парни вскоре оказались на Ильинке. Место шумное, бойкое. По обе стороны улицы высились боярские, дворянские и купеческие хоромы; здесь же, вдоль мощеной дороги, стояли мясные, мучные и съестные торговые лавки. Громко, нараспев кричали сидельцы, зазывая покупателей, шустро сновали походячие пирожники с деревянными лотками. Между толпами народа двигались боярские повозки, окруженные челядью. Холопы молодцевато сидели на конях, покрикивали на посадчан, размахивая плетками. Толпа расступалась.
Один из прохожих зазевался, придирчиво разглядывая в руках новый цветастый сарафан, только что купленный в Бабьей лавке. Наехал плотный чернявый холоп в коротком темно-синем кафтане. Глаза наглые, с лихим озорством. Отвел назад руку с нагайкой, примерился и сильно, с оттяжкой полоснул по сарафану. Сарафан мягко соскользнул в лужу, а мужик оторопело застыл с отсеченным рукавом.
- Энто как же, родимые?
- Гись! Стопчем!
Холоп стеганул мужика по спине, тот отскочил, едва не угодив под колымагу.
Боярский поезд проследовал дальше, а мужик, придя в себя, побежал за колымагой, размахивая оторванным рукавом.
- Поруха, крещеные!
Толпа смеялась.
Иванка остановил посадского, спросил, как выйти из Рубленого города к реке.
- Тут рядом. Ступайте вон на ту стрельню, а под ней ворога. Через их к Волге сойдете.
Миновали ворота и вышли на берег. Он был высок и обрывист, далеко внизу бежала Волга.
- Вот это брег! - воскликнул Васюта.
А Болотников обратил внимание на то, что под крепостью нет ни земляных валов, ни рва, заполненного водой.
"Да они вовсе и не надобны, - невольно подумалось ему. - Ишь какой брег неприступный".
Поразила Иванку и сама Волга: впервые он видел такую широкую, величавую реку; по Волге плыли струги, насады и расшивы под белыми парусами. Внизу же, у пристаней, было людно и гомонно. Судовые ярыжки грузили товары, доносились крики купцов и приказчиков, сновали телеги с возами. Услышали парни и иноземную речь.
- Знать, купцы заморские. Глянь, какие чудные, - рассмеялся Васюта, указывая на людей в диковинных нарядах.
Иванка улыбнулся: уж больно потешны гости заморские. В париках и камзолах, в коротких портках, на ногах чулки и башмаки.
- Ну и портки! - заливался Васюта. - Срамотища.
Спустились к берегу и неторопливо побрели вдоль Волги, приглядываясь к купцам.
"Кто ж из них в Астрахань пойдет? Да и возьмет ли?" - думал Болотников.
Останавливались у каждого судна, спрашивали, но купцы и приказчики были неразговорчивы, гнали прочь.
Один из купцов дозволил разгрузить трюм, но с собой брать не захотел.
- Не ведаю вас, ступайте.
- А ежели без денег? - спросил Болотников.
- Как это без денег? - вскинул кустистые брови купец.
- Да так. Возьми нас гребцами или работными - кули таскать. Мы хоть до Хвалынского моря пойдем, а денег не спросим. Охота нам Русь поглядеть.
- Кули таскать?.. Без денег? - купчина ехидно прищурил глаза. Воровать замыслили? Товар пограбить, а меня в воду? А ну проваливай! Стрельцов кликну!
- Чего шумишь, Еремей Митрич? Рыбу испугаешь, - весело произнес шедший мимо купец в суконном кафтане нараспашку.
- Да вот, кажись, лихие, - мотнул бородой на парией Еремей Митрич.
Купец глянул на Болотникова и нахмурился.
- Чего ж проманул, ростовец? Не ко мне ль снаряжался?
Перед Иванкой стоял знакомый купец с озера Неро.
- Прости, Мефодий Кузьмин. Содруг мой в тот день затерялся. А без него уйти не мог.
- А как здесь очутился?
- Здесь? - почесал затылок Иванка, и в глазах его запала смешинка. Так тебя ж искал, Мефодий Кузьмич. Мекал, ждать меня будешь. Куда ж тебе в Астрахань без ярыжек?
- Задорный ты, - ухмыльнулся купец. - А товар мой не пограбишь? Вишь, Еремей-то Митрич опасается.
- Коль крепко стеречь будешь - не пограблю, - все с той же смешинкой ответил Болотников.
- У-ух, задорный... И содруг твой экий?
- Так ведь из одного горшка щи хлебаем. Бери, Мефодий Кузьмич, не пожалеешь.
Купец увесисто хлопнул Иванку по плечу.
- Беру, прокудник! И друга твоего. Идем к насаду.
Пока шли до судна, Иванка обрадовано поглядывал на Волгу.
"Вот уж не гадал, не ведал. Знать, сам бог нам Мефодия Кузьмича послал. И купец, кажись, веселый".
Мефодий же Кузьмич, как потом прознал Болотников, три дня простоял в Ярославле из-за своих торговых дел. Половину товара он выгодно сбыл на городском торгу, а затем пошел с мошной на Английское подворье. Закупил нового товару и теперь грузил его на судно. Рано утром насад должен был отправиться в дальний путь.
Управились быстро: еще дотемна заполнили трюм бочками и кулями. Мефодий Кузьмич молвил:
- Покуда погуляйте, молодцы. Да, смотрите, в кабаке не упейтесь. Питухи мне не надобны.
- Да мы ж по единой, с устатку, - подмигнул ватаге рослый крутоплечий ярыга.
- Ведаю тебя, Игоська. Лишь бы до ковша добраться.
- Да клянусь богом - по единой! - перекрестился Игоська.
- Не клянись. Бога ты давно закинул. Лучше мне, Мефодию Кузьмичу, слово дай.
- А, може, без слова, а? - поскучнел Игоська.
- Тогда сиди в насаде.
Игоська тяжко вздохнул, кисло посмотрел на ватагу.
- Быть по-твоему, Мефодий Кузьмич.
- Ну то-то. Гуляй, молодцы.
Ярыжки поплелись в гору. Иванка поглядел вслед, вспомнил про деда Лапотка и ступил к Мефодию Кузьмичу.
- И нам можно?
- Отчего ж нельзя, ступайте. Но уговор тот же - питухов на судне не держу, - глаза купца были строгими.
- Попрощаться нам надо. Сюда с калинами брели, - признался Болотников.
- То дело доброе, идите.
Иванка и Васюта догнали артель, Игоська оценивающе глянул на обоих, спросил:
- Никак, с нами пойдете?
- С вами.
- И далече?
- А пока купец не выгонит,
- Купец? - сузил глаза Игоська. - А ведаешь ли ты, паря, что на Волге не купец, артель верховодит? Не ведаешь. Так вот мотай на ус. Купец на воде никто, клоп в углу. Он един середь нас, и ежели артели будет не слюбен тут ему и хана. В куль - и в воду. Волга, брат.
- Выходит, рисковый мужик Мефодий Кузьмич.
- Без риску купца не бывает.
Поднялись к крепости. Через Волжские ворота прошли в Рубленый город; потолкались по торговым рядам, выпили сбитня и свернули на Ильинку.
Недалеко от боярского подворья мужики рубили новую церковь. Звенели топоры, летела белая легкая стружка, духовито пахло смолистой сосной. Возле сруба прохаживался тучный боярин в бобровой шубе. Глаза маленькие, заплывшие, черная борода копной. Тыкал посохом, изрекал:
- Красно храм ставьте, не посрамите. Я, чать, сто рублев святым отцам отвалил.
- Не сумлевайся, батюшка Фотей Нилыч, храм поставим благолепый. Не пропадет твоя мошна, - со скрытой усмешкой произнес старый мастер, кланяясь боярину.
Мимо Фотея Нилыча, шлепая по луже босыми ногами, пробежал рыжий мальчонка в длинной до пят рубахе. Обрызнул боярину шубу. Тот стукнул о землю посохом.
- Подь сюда, нечестивец!
Мальчонка подошел, испуганно втянув голову в плечи.
- Вот тебе, поганец!
Боярин с силой огрел мальчонку посохом, тот вскрикнул и, скорчившись от боли, закатался по земле.
Болотников тяжело и насупленно шагнул к боярину.
- Аль можно так?
- Прочь! - глаза Фотея налились кровью. - Дожили! Смерд боярина попрекает.
Иванка вспыхнул, неведомая злая сила толкнула к боярину; выхватил посох, ударил.
- Караул! - завопил Фотей Нилыч.
Болотников ударил в другой раз, в третий, сбил боярина наземь. Посох переломился.
Подскочил Васюта, рванул Болотникова за плечо.
- Ныряй к соловью!50
Мимо ехал извозчик верхом на коне; Иванка и Васюта прыгнули в возок.
- Гони, борода!
Извозчик понимающе хмыкнул и стеганул лошадь.
- Проворь, буланая!
Возок затерялся в узких, кривых улочках. Извозчик остановил лошадь подле глухого монастырского подворья, глянул на Иванку, крутнул головой.
- Смел ты, паря... И поделом Фотею. Лют!
Болотников протянул полушку, извозчик отказался.
- Не. С таких не беру... Знатно ты боярина попотчевал.
Иванка и Васюта встретились с нищебродами у храма Ильи Пророка51. Братия ожидала вечерню, расположившись на лужайке у ограды; развязав котомки и переметные сумки, трапезовали.
- Ну как помолились, старцы? - спросил Болотников.
- Помолились, чадо. Поснедай с нами, - молвил дед Лапоток.
- Спасибо, сыты мы... Попрощаться пришли.
- Попрощаться?.. Куды ж удумали, чада?
- По Волге с купцом поплывем. В судовые ярыжки нанялись, старче.
Дед Лапоток перестал жевать, повернулся к Волге, обхватив крепкими жилистыми руками колени. Лицо стало задумчивым.
- Когда-то и мне довелось плыть на струге. Под Казань ходил с ратью Ивана Грозного. Тогда я ишо зрячим был, белый свет видел.
Замолчал, вспомнив далекую молодость, и, казалось, посветлел лицом. Потом вздохнул и вновь заговорил:
- Чую, не для того вы сюда шли, чтоб к купцу наниматься. Не так ли?
- Воистину, старче.
- Ведал то, сердцем ведал, молоднше. Пойдете вы дале, к простору, где нет ни купцов, ни бояр.
- И на сей раз угадал, старче. В Поле наша дорога.
- Жаль, очи не зрят, а то бы с вами пошел. В Диком Поле я не бывал, молодшие, однако много о нем наслышан. Дай-то вам бог доброго пути.
Герасим, сидевший возле Лапотка, вдруг встрепенулся и привстал на колени, вглядываясь в боярина, идущего к храму.
- Он... Он, треклятый. Глянь, братия.
Нищеброды уставились на боярина, зло загалдели:
- Матерой. Ишь, пузо нажрал.
- Убивец!
- Покарай его, всевышний!
Признали боярина и Иванка с Васютой: то был Фотей Нилыч. Шел скособочась, тяжело припадая на левую ногу.
- Аль встречались с ним? - усмехнулся Иванка.
- Свел господь, - насупился Герасим. - Это тот (самый, что Николушку нашего порешил. У-у, треклятый!
Боярин был далеко, не слышал, но нищеброды загалдели еще злее и громче. Оборвал шум Лапоток:
- Угомонись, братия! Словами горю не поможешь... Тут иное надобно.
Нищеброды смолкли, глянули на Лапотка.
- О чем речешь, калика? - вопросил один из убогих.
- Ужель запамятовали? А не ты ль, Герасим, пуще всех на боярина ярился? Не ты ль к мщению взывал?
- И ныне взываю, Лапоток. Не забыть мне Николушку, до сих пор в очах стоит, - Герасим ткнул клюкой в сторону боярского терема. - Вон каки хоромы боярин поставил, во всем граде таких не сыщешь. Да токмо не сидеть те в них, боярин. Так ли, братия?
Глаза Герасима были отчаянными.
- Так, Герасим! Отомстим за Николушку.
- Петуха пустим...
"Вот тебе и убогие, - порадовался Болотников за нищебродов. - Дерзкой народ!.. Но петуха пустить не просто: караульные на подворье. Тут сноровка надобна да сила. Убогих же в един миг схватят - и прощай волюшка. За петуха - голову с плеч".
Вслух же вымолвил:
- Кровь на боярине, зрел его ныне. Пес он... В полночь с вами пойду.
- А как же насад? - спросил Васюта.
- Насад не уйдет, друже. Поспеем к купцу... Пойдешь ли со мной?
- Сто бед - один ответ, - вздохнул Васюта.
- Добро... А вы ж, старцы, ползите в слободу. Без вас управимся.
- Старцы пущай бредут, а я с вами. Мой был Николушка. Зол я на боярина, - произнес Герасим.
Дед Лапоток поднялся и обнял Болотникова за плечи.
- Удал ты, детинушка. Порадей за дело праведное, а мы тебя не забудем, - облобызал Иванку, перекрестил. - Удачи тебе.
- Прощай, дед. Прощай, братия.
Прибежали к насаду после полуночи. Над крепостью полыхало багровое пламя, тревожно гудел набат.
- Как бы и другие усадьбы не занялись, - обеспокоено молвил Васюта.
- Бояр жалеешь, - сурово бросил Болотников. - В Рубленом городе тяглых дворов не водится, слободы далече. А бояре да купцы пусть горят. Поболе бы таких костров на Руси.
1 Яндова - большая открытая чаша с рыльцем, употребляемая в древней Руси для вина.
2 Четь, четверть - московская четверть в XVI-XVII вв. равнялась 6 пудам ржи или 5 пудам ржаной муки.
3 Подорожная - проездное свидетельство.
4 Похмелье - одно из известных изделий русской кухни. Оно состояло из нарезанных ломтиков холодной баранины, перемешанных с искрошенными солеными огурцами, уксусом, огуречным рассолом и перцем.
5 Личина - маска.
6 Кат - палач.
7 Сиделец - приказчик, продавец в лавке, за стойкой в кабаке.
8 На один рубль в XVI веке можно было купить лошадь.
9 Приказ - учреждение, ведавшее отдельной отраслью управления в Московском государстве XVI-XVII вв. (Посольский приказ, Поместный, Разбойный и т. д.)
10 Седмица - неделя.
11 Тиун - боярский слуга, управляющий феодальным хозяйством.
12 Железа - вязи, оковы, кандалы, ручные и ножные цепи.
13 Шандал - подсвечник.
14 Малюта Скуратов - Вольский Григорий Лукьянович, думный дворянин, ближайший помощник царя Ивана Грозного по руководству опричниной, пользовавшийся его неограниченным доверием.
15 Дружинник - в конце XVI в. князья не имели собственных дружин, однако по-прежнему держали возле себя вооруженных холопов, челядинцев, поэтому термин "дружинник" в описываемый период еще широко бытовал на Руси.
16 Татьба - разбой.
17 Гостиная сотня - наиболее привилегированная часть русского купечества.
18 Живот - имущество, богатство.
19 Тулумбас - старинный ударный музыкальный инструмент, род литавр.
20 Губной староста - начальник Губной избы, ведавший уголовными делами в своем округе - губе.
21 В XVI веке специальных духовных учебных заведений, где бы готовились священники не существовало. Обычно, по смерти попа, мир снаряжал к патриарху (митрополиту) грамотного человека, который мог бы читать богослужебные книги. Человек этот, после благополучных смотрин, "благословлялся на приход".
22 Шиш - разбойник, грабитель.
23 Стрекава - крапива.
24 Скородом - деревянный город, выстроенный в Москве в 1591 г.
25 Рундук - в данном случав прилавок; ларь, крытая лавка; крыльцо, сени, мост.
26 Сбитень - горячий напиток, приготовленный из воды, мёда и пряностей.
27 Родная сестра Бориса Годунова - Ирина - была выдана замуж за царя Федора.
28 Земский ярыжка (ярыга) - в Московском государстве XVI-XVII вв. низший служитель в приказах, выполнявший полицейские функции.
29 Скрижаль - в данном случае нагрудник на мантии архиерея.
30 Панагия - икона, носимая архиереями на груди.
31 Шестопер - старинное холодное оружие - род булавы с головкой из шести металлических перьев (шипов).
32 Сонозорник - июль.
33 Ям - селение на почтовом тракте, где проезжающие меняют лошадей.
34 Шелюжники - лапти из коры тала.
35 Варницкий монастырь - в трех верстах от Ростова, на реке Ишне, близ Юрьевской слободы. Построен в начале XVI века.
36 Епитимья - церковное наказание или самонаказание верующего с целью искупления грехов.
37 Власяница - грубая одежда в виде длинной рубашки из верблюжьей или какой-либо другой шерсти, которую носили аскеты на голом теле.
38 На Святой - в пасху.
39 Торговый путь - Москва - Архангельск через Переславль, Ростов, Ярославль и Вологду.
40 Хвалынское море - Каспийское.
41 Пятидесятница - Духов день.
42 Пятница - была священным днем. Народ верил в особую силу двенадцати пятниц в году. Под влиянием жития святой Параскевы (пятница) народ олицетворял пятницу - представлял ее в виде женщины, которая ходит по деревням и следит, чтобы бабы не работали, когда не полагается.
43 Объярь - шелковая струйчатая ткань о золотой или серебряной нитью.
44 Каптур - зимний головной убор женщин.
45 Камень - Уральские горы,
46 Объезжие головы - выборные посадские люди, смотревшие за порядком на улицах.
47 Правеж - править, взыскать. Ежедневное битье батогами несостоятельного должника, являвшееся средством принуждения к уплате долга. Чем больше был долг, тем длиннее срок правежа. В случае неуплаты долга по истечении срока правежа должники (за исключением служилых людей) отдавались в холопы истцу.
48 В смирном - в черном, траурном.
49 3ахаб - наружная пристройка к крепостной стене, защищающая ворота.
50 Соловей - так называли в народе извозчиков, ямщиков.
51 В описываемый период храм был еще деревянным.