– Я же сказал вам, Кавано…
– Он осматривает снаружи этот импровизированный космопорт, – ответил Гарсиа.
– Заткнитесь, Гарсиа, – рявкнул Ли. Затем вынул из кармана кителя пластиковый прямоугольник. – Лорд Кавано, это карт-бланш, выданный Парламентом Севкоора. Я наделен большими полномочиями. Они здесь действуют точно так же, как на Мрамидж, если это имеет для вас хоть какое-то значение.
– Понятно, – кивнул Кавано. Он уже и сам кое о чем догадывался, однако не лишним было узнать, от чьего имени действует Ли. – Так с какой же важной государственной миссией прибыли вы сюда?
– Для начала я намереваюсь арестовать вас, – отозвался Ли. – Вас и вашего дружка-журналиста.
– Вы имеете в виду Эзара Шолома?
Ли приподнял брови в притворном удивлении:
– Я полагал, вы не знаете, кто это.
– Я и не знал, – подтвердил Кавано. – Я идентифицировал его личность точно таким же способом, как это сделали вы: отсканировал сделанный Фиббит портрет и прогнал через компьютер. У вас хватило времени прочесть его полное досье?
– Когда-то он был журналистом, – произнес Ли. Затем посмотрел на одного из своих друзей и резко кивнул в сторону Кавано. – Это все, что мне нужно знать, – продолжил он, в то время как человек, с которым он обменялся взглядами, шагнул вперед.
– Что вы намереваетесь делать? – спросила Кливе-ресса.
– Я намереваюсь взять его под арест, Кливересса си Ятур, – ответил Ли. Его подчиненный встал рядом с Кавано. – Он либо уже нарушил закон о государственной тайне, либо собирался нарушить его. И то и другое – достаточно веские поводы для задержания.
– Он находится на яромейской земле, – заметила Кливересса. – Ввиду этого не несет ли он в первую очередь ответственность перед яхромейским законом, и уже во вторую – перед законом Севкоора?
– На вашем месте, си Ятур, я бы не лез в это дело, – произнес Ли тихим, но грозным голосом. – Этот кораблестроительный завод, который мы видели снаружи, является серьезным и явным нарушением договора об Умиротворении. Пытаясь защитить лорда Кавано, вы навлечете на себя лишние неприятности.
– Посланные Содружеством силы отчуждения были выведены из пространства яхромеев, – напомнила Кливересса. – Таким образом, мы оказались беззащитны перед вторжением завоевателей. Неужели вы хотите, чтобы мы сидели сложа руки, позволяя уничтожать наши планеты?
Ли фыркнул:
– Вы действительно надеетесь, будто я поверю, что эти корабли предназначены для отражения завоевателей?
– Вы называете меня лгуньей? – ощетинилась Кли-вересса.
Несколько человек из свиты Ли едва заметно вздрогнули. Сам он то ли не заметил этого, то ли предпочел не обратить внимания.
– Я называю вас исказительницей правды, – прямолинейно заявил он. – Я ни на минуту не поверю, что Иерархия настолько глупа, чтобы послать кое-как вооруженные торговые корабли против такого врага, как завоеватели.
– А что еще им оставалось? – вмешался Кавано, глядя на Гарсиа. – Содружество забрало у них все боевые корабли.
Гарсиа скривил губы. Совсем чуть-чуть, но вполне достаточно, чтобы показать: он знает о крейсере яхромеев.
И этот факт, скорее всего, ускользнул от внимания временного начальника Гарсиа.
– Может быть, Иерархия наймет вас защищать яхромеев перед Парламентом Севкоора, – саркастически бросил Ли, и по лицу его нельзя было понять, заметил ли он реакцию Гарсиа. – В противном случае я предлагаю пойти на сотрудничество с нами, прежде чем я выдвину обвинение в нарушении закона о государственной тайне, что приравнивается к измене. Итак, где Шолом?
– Его здесь нет, – ответил Кавано, чувствуя, как под воротником собираются капли пота. Знает ли этот человек что-нибудь про заправщик, который Кавано послал к Мелинде? Или про истребители миротворцев, которые позаимствовали Арик и Квинн?
И не могло ли оказаться так, что миссия провалилась в самом начале? Быть может, Арик и Мелинда уже в тюрьме, а Ли просто играет со Стюартом Кавано в кошки-мышки?
– Я полагаю, он все еще на Мрамидж, разве что мрашанцы спровадили его еще куда-нибудь. И есть немалая вероятность, что у него большие неприятности.
– Это уж точно, – мрачно поддакнул Ли. – Ну ладно, идем.
– Нет, – покачал головой Кавано. – Я имею в виду настоящие неприятности. Если бы я мог поговорить с Бронски…
– Я уже сказал вам, что здесь я главный, – оборвал его Ли. – Дэчко, отведи его на шаттл. Мы закончим здесь и…
– Ага! – Кавано указал на дверь. В комнату вошел Бронски в сопровождении двух человек. – Господин Бронски, мне нужно поговорить с вами. Немедленно.
– Вы можете поговорить с ним на корабле, – возразил Ли. – Дэчко, чего ты ждешь? Уведи его.
– Это неотложное дело, – настаивал Кавано. Дэчко схватил его за руку и заставил подняться на ноги. – Это крайне важно для безопасности Содружества.
– Приберегите это для слушания на суде, – отрезал Ли. На другом конце комнаты, за спиной Ли, Гарсиа подошел к Бронски и зашептал на ухо. – Уведи его отсюда, Дэчко. И лиши доступа к средствам связи – без моего разрешения он не должен говорить ни с кем на борту корабля. А что касается вас, си Ятур, и вашей Иерархии…
– Минуточку, – вмешался Бронски.
С нарочитой медлительностью Ли повернулся к нему.
– Что вы сказали? – спросил он тоном, не сулящим ничего хорошего.
– Я сказал: минуточку, – повторил Бронски. – Я хотел бы услышать, что лорд Кавано считает крайне важным для безопасности Содружества.
– С глазу на глаз, господин Бронски, – добавил Кавано. – В данный момент мне кажется, что эта информация предназначается только для ваших ушей.
– Кавано…
– Все в порядке, господин Ли, – оборвал его Бронски. – Я готов выслушать господина Кавано. Где я смогу это сделать?
– Пройдите туда, – показала Кливересса на дверь в стене зала. – Это уединенное помещение, и другого выхода из него нет.
Это оказалась маленькая спальня. У стены стояла яхромейская кровать, занимавшая всю длину комнатки, а посреди помещения друг против друга стояли два кресла, вполне пригодные для людей.
– Интересно, – заметил Бронски, когда Кавано закрыл за ними дверь. – Человеческие кресла и все такое прочее. Вы с си Ятур уже договорились обо всем, не так ли?
– Как я уже сказал, нам кое-что следует обсудить с глазу на глаз. – Кавано занял одно из кресел и указал Бронски на второе.
– Со мной? С мелкой сошкой, сотрудником заурядного дипломатического аванпоста Содружества? – Бронски отодвинул кресло на несколько сантиметров назад.
– Нет, – возразил Кавано. – Со старшим офицером военной разведки Севкоора.
На секунду Бронски застыл, не успев опуститься в кресло.
– Это забавное предположение, – резюмировал он, наконец усевшись. – Но, конечно же, совершенно нелепое.
– Конечно, – согласился Кавано. – Как мне известно, весь дипломатический персонал Содружества обычно носит при себе – тайно, разумеется – дротиковые пистолеты. Просто на тот случай, если сотрудник вдруг окажется лицом к лицу с бхуртала на мрашанской планете. И то, что ваш помощник Гарсиа несколько минут назад усмехнулся как раз в тот момент, когда я сказал, что все яхромейские корабли были отобраны в ходе Умиротворения, мне не показалось простым совпадением. – Кавано изогнул бровь. – И естественно, все дипломатические сотрудники Содружества имеют при себе поддельные мрашанские красные карты. Так с кем же я имею честь беседовать? С подполковником? Или с полковником?
Несколько долгих секунд Бронски молча смотрел на него.
– Я бригадный генерал, – произнес он наконец. – Давайте все-таки поговорим об угрозе безопасности Содружества.
– Эзар Шолом, – сказал Кавано. – Человек, портрет которого Фиббит соткала в Мидж-Ка-Сити. Что вы знаете о нем?
Бронски пожал плечами:
– Эзар Ронель Шолом. Родился двадцать второго мая две тысячи двести тридцать четвертого года в Крейн-Си-ти, Аркадия. Устроился на работу в Службу Межзвездных Новостей в две тысячи двести пятьдесят седьмом году и стал одним из самых популярных журналистов своего времени. Посылал репортажи о событиях паолийской войны и партизанского восстания на Тале прямо с линии фронта, делал ежедневные аналитические передачи во время Яхромейского Умиротворения. Написал более десятка книг, вел курс лекций, общался с богатыми и знаменитыми. Уволился около пятнадцати лет назад и удалился в маленькое поместье на Палисадесе.
– Он все еще живет там?
– Это поместье считается его основной резиденцией. Находится ли он там в данный момент, я не знаю. Зачем вам все это?
– Это касается книги, которую он собирался написать, но которая так и не увидела свет, – пояснил Кавано. – Я не знаю, есть ли эти сведения в его личном деле, но сразу после паолийской войны глава руководства Севкоора нанял его для написания истории проекта «Цирцея». Официальной истории, в которую входили все несекретные материалы.
У Бронски слегка вздулись желваки.
– Нет, этого в его личном деле не было, – признал он. – И я ничего не слышал об этом.
– Как я уже сказал, книга так и не была опубликована, – продолжал Кавано. – Она даже не была закончена. До меня еще в те времена доходили слухи, будто ему только по одной причине предложили работать над книгой: Содружество требовало информации о «Цирцее», и Севкоор хотел заткнуть рты крикунам. Как только шум утих, какая-то шишка в правительстве решила заново засекретить «Цирцею» и запретить книгу. Но прежде, чем это случилось, Шолом наверняка многое узнал. Он беседовал с моей командой зачистки, с офицерами и матросами всех кораблей, принимавших участие в том сражении. Я совершенно уверен, что он говорил и с высшими руководителями Севкоора.
–Так что вы предполагаете?
– Я предполагаю, что в ходе своих поисков он мог набрести на что-то крайне важное, и это что-то касается «Цирцеи», – ответил Кавано. – Я думаю, мрашанцы кое-что пронюхали и очень заинтересовались.
Бронски потер подбородок:
– Вы действительно думаете, этот журналист выяснил нечто важное?
– Шолом был цепкий, как клещ, – объяснил Кавано. – И к тому моменту он уже много общался с военными. Знал, как они поступают, и научился читать между строк получаемую от них информацию. И мрашанцы занервничали только тогда, когда Фиббит заговорила со мной об этом человеке.
– Может быть, – согласился Бронски. – Если это действительно так, то они стреляли не по той мишени. И все же мы не можем позволить, чтобы представители нечеловеческих рас похищали или принуждали к чему-либо граждан Содружества. Хорошо, давайте отыщем Шолома. Вы ведь хотите принять в этом участие, не так ли?
– Именно так, – кивнул Кавано.
– Отлично. – Бронски поднялся с кресла. – Мы можем считать, что вы находитесь под домашним арестом, пока не разберемся с разглашением государственной тайны, о котором все твердит Ли.
Кавано тоже встал:
– И еще одно. Что вы намереваетесь предпринять в отношении яхромейского космопорта?
– Разумеется, я должен буду сообщить о нем, – ответил Бронски. – Яхромеи нарушили договор об Умиротворении. Их следует поприжать, чтобы не зарывались.
– А как насчет завоевателей?
– А что насчет завоевателей? – переспросил Бронски. – Нельзя закрывать глаза на нарушение договора только потому, что за ближайшей горкой сидит в засаде кто-то еще более опасный. Особенно если договор нарушает такая раса, как яхромеи. Плохо уже то, что им удавалось двадцать лет прятать от нас несколько боевых кораблей – такие вещи доказывают, что яхромеи не прочь снова развязать войну.
– Нам сейчас понадобятся все боевые корабли, какие мы только сможем собрать, – не сдавался Кавано. – И вы не можете всерьез требовать от яхромеев, чтобы их планеты остались без защиты.
– Вы в самом деле верите, что у них на уме только самозащита? – возразил Бронски.
– Си Ятур дала мне достаточные гарантии, – отозвался Кавано. – Я могу показать их вам, когда мы будем на борту корабля.
Бронски прищурился:
– С каких это пор вы имеете полномочия заключать договоры и принимать гарантии?
– С тех пор, как здесь возникла необходимость в таком человеке, – парировал Кавано. – И с тех пор, как я оказался здесь единственным таким человеком.
Бронски усмехнулся:
– Не сомневаюсь, это будет неплохим козырем в игре с Ли и его начальством. Кажется, я начинаю понимать, почему Ван-Дайвер мечтает заполучить вашу голову на блюде.
– Тому есть множество причин, – улыбнулся Кавано. – И получит ли он мою голову на этот раз, зависит от того, захотите ли вы помочь мне.
– А почему я должен вам помогать? Кавано пожал плечами:
– Ну, может, из верности миротворцам. Ведь вы отдаете себе отчет в том, что открытие второго фронта, против яхромеев, – бессмысленное и даже опасное растрачивание наших ресурсов.
– Забудьте об этом, – посоветовал Бронски, делая шаг к двери. – Идемте, попытаемся отыскать вашего дружка-журналиста.
– Прикажете забыть и о том, что, в отличие от Парламента Севкоора, военная разведка знает о завоевателях вот уже полгода?
Бронски замер, протянув руку к дверной задвижке.
– О чем вы?
– О том, что контакт между мрашанцами и кораблем завоевателей произошел шесть месяцев назад вблизи горнодобывающей колонии на планете Мракахье. – пояснил Кавано. – Во время этого контакта стороны просто взглянули друг на друга и разбежались по домам. Может быть, у яхромеев и не осталось армии, но их разведслужба по-прежнему работает великолепно. Кливересса сказала мне об этом.
– Ну что ж, мои поздравления разведке яхромеев, – усмехнулся Бронски. – Но это не имеет к нам никакого отношения.
Кавано отрицательно покачал головой:
– Простите, бригадный генерал, но эта отговорка не работает. По вашему собственному признанию вы, старший офицер, бросили свои дела на Мраэкте и помчались на Мрамидж, едва лишь до вас дошел слух, будто я нахожусь там и задаю вопросы относительно контакта с завоевателями. Я просто выяснял подробности легенды двухсотлетней давности, но вы не знали об этом. Но даже если бы знали, вы не стали бы рисковать – что, если я разнюхаю и все остальное?
– Тогда почему я не арестовал вас прямо на месте? – спросил Бронски.
– Потому что Таурин Ли перехватил вас где-то между космопортом и моим номером в отеле. Он сам следил за мной и, должно быть, решил, что если присоединится к вашей команде, то побыстрее выяснит, чем я занимаюсь. Кстати, он знал, кем вы являетесь на самом деле?
Бронски поморщился:
– Нет.
– Я так не думаю, – сказал Кавано. – И, как рядовой сотрудник дипломатической службы Содружества, вы, конечно, не могли не подчиниться ему. К несчастью, это означало, что вам придется столкнуться со мной в присутствии парламентского функционера высокого ранга. Ваше начальство не потрудилось информировать Парламент Севкоора о завоевателях, поэтому вы не могли объяснить ему истинную причину, по которой находитесь на Мра-Мидже. И вы знали, что он вряд ли примет шитые белыми нитками объяснения относительно Фиббит и ее депортации. И все, что вы могли сделать, – это добыть какие-то улики и устроить бурю в стакане воды, а потом отойти в тень. Но вы намеревались вернуться к делам попозже, когда избавитесь от Ли.
Бронски покачал головой.
– Это чушь, – возразил он. – От первого и до последнего слова.
– Чудесно, – кивнул Кавано. – Тогда давайте вернемся в зал и спросим Ли, почему шесть месяцев назад Торговая палата Содружества неожиданно решила сократить передачу человеческих технологий другим расам. И почему в течение полугода командование миротворцев тратило деньги направо и налево. Какой-нибудь парлами-нистр – например, Ван-Дайвер – обязательно заинтересуется этими фактами.
– Будьте осторожны, Кавано, – негромко предупредил Бронски. – Вы вступили на тонкий лед. Кавано вздохнул:
– Поверьте, бригадный генерал, у меня нет ни малейшего желания провоцировать правительственный кризис. Если бы я этого хотел, то уже давно рассказал бы обо всем в присутствии Ли. Я желаю только одного: чтобы яхромейские дела оставались тайными до тех пор, пока мы не разберемся с завоевателями.
Бронски потер подбородок:
– И как, по-вашему, мы это устроим? Улетим и сделаем вид, что никакого кораблестроительно о завода не существует?
– Конечно, мы не можем так поступить, – согласился Кавано. – Но зато мы можем найти какое-нибудь законное основание для происходящего на этой планете. Подготовить секретное соглашение между миротворцами и правительством яхромеев, подписать задним числом какой-нибудь приказ… Что-нибудь в этом роде.
– Другими словами, положить на плаху свою профессиональную репутацию.
– В данных обстоятельствах, – полушепотом напомнил ему Кавано, – парламентское расследование будет наименьшим злом для миротворцев. По крайней мере, мне так кажется.
Бронски поморщился:
– Я подумаю об этом. А пока нам необходимо отыскать вашего друга-журналиста. Соберите своих людей, нам уже пора отправляться.
* * *
Почувствовав движение воздуха за спиной, Арик обернулся и увидел Квинна, медленно влетающего в дверной проем.
– Маэстро, – поздоровался Арик. – Вы как раз вовремя – я уже собирался идти за вами.
– Я пришел напомнить, что мы отправляемся через час. – Квинн оттолкнулся от дверного косяка и поплыл через комнату. – Нашли что-нибудь?
– Кажется, да, – ответил Арик. – По крайней мере, это похоже на шанс. Макс, выведи на дисплей последнюю карту, с красной линией и отметкой.
Звездная карта, над которой несколько секунд назад работал Арик, появилась на экране.
– Итак, – начал Арик, когда Квинн остановился, схватившись за спинку кресла, – эта красная отметка обозначает систему, где несколько часов назад нас преследовали завоеватели. Красная линия – вектор, по которому они прилетели туда.
– На другом конце этой линии – пустота, – напомнил Квинн.
– Верно, – согласился Арик, поднимая указательный палец. – На другом конце – пустота. Но это если завоеватели шли по прямой. Макс, дай зеленую линию и точки.
Появилась еще одна черта, пересекающаяся с красной под углом, близким к прямому.
– Давайте все-таки предположим, что завоеватели изначально шли вот по этому зеленому вектору, а на красную линию он сменился примерно в семи световых годах от системы. Далее допустим, что изначально они путешествовали между двумя системами и что утверждение Макса насчет расстояния является точным. Помните – от двадцати пяти до семидесяти световых лет? Если проследить все возможные вектора курса вокруг этой точки, го окажется, что существует лишь одна пара звезд, соответствующая этим критериям. Вот они, отмечены зеленым цветом.
– Интересно, – протянул Квинн. – А можно ли назвать причину, по которой вы выбрали точку пересечения в семи световых годах от нашей системы?
Арик скрестил руки на груди:
– Именно такое расстояние они прошли бы на гипердвигателе, если бы кто-нибудь, находясь на планете, позвал их на помощь в тот момент, как мы вошли в ее атмосферу.
Квинн долго молчал, глядя в затылок Арику.
– Вы понимаете, о чем говорите? – спросил наконец. – Вы предполагаете, что завоеватели владеют средством межзвездной связи.
– Я в этом уверен, – мрачно произнес Арик. – Я точно знаю, что с научной точки зрения это считается невозможным. Однако это единственное объяснение, имеющее хоть какой-то смысл.
– Они могли явиться с. какой-нибудь космической станции.
– И выйти из гиперпространства в двух километрах от нас? – парировал Арик. – Это не было простым совпадением, Квинн. Я прогнал всю ситуацию через Макса. Если бы вы не изменили еще раз курс заправщика, они вышли бы сбоку от нас. Должно быть, они постоянно получали свежие данные с поверхности планеты. Как минимум – данные визуальных наблюдений.
– И откуда же поступали к ним эти данные? – осведомился Квинн. – Где находились завоеватели, которые якобы взывали о помощи?
– Наверное, где-нибудь прятались, – сказал Арик. – Возможно, на той части планеты, которую мы не сумели осмотреть. – А если вспомнить крик, который он слышал рядом с пирамидой… – Может быть, они находились под самым носом у нас.
– Вы про те сосиски? – усмехнулся Квинн. – Это же нелепо.
– Допустим, – согласился Арик. – Но не всегда то. что нелепо на вид, нелепо и по сути.
– Это все гадания на кофейной гуще, – не сдавался Квинн.
– Я знаю, – тихо произнес Арик. – Но это все, что у нас есть.
Квинн вздохнул:
– Макс, что ты скажешь насчет этих двух систем?
– Та, которая расположена ближе к Содружеству, в данный момент считается владением мрашанцев, – доложил Макс. – Хотя она более чем в пятнадцати световых годах за пределами их общепризнанной территориальной сферы. На второй планете этой системы расположена автоматическая горнодобывающая станция. Планета именуется Мракахье.
– А что насчет второй системы?
– У меня нет ничего, кроме стандартных данных наблюдения, – ответил Макс. – Спектральные данные указывают на звезду класса G2; наличие планет не установлено, но считается умеренно вероятным. Система находится в семидесяти одном световом годе от Доркаса и в шестидесяти шести световых годах от места гибели «Ютландии».
– Мы далеко от нее?
– В тридцати восьми световых годах. Ресурсов топлива более чем достаточно для полета туда и обратно.
– А если нам придется вступить в бой по прибытии в ту систему? – напрямик спросил Квинн.
Последовала заминка.
– Топлива вполне хватит, если бой продлится не более четырех часов, – сообщил наконец Макс.
– Ага, – чуть слышно пробормотал Квинн. – Что ж, если там действительно окопались завоеватели, то четырех часов у нас и не будет. Ладно, Макс, начинай расчет курса. Постарайся сделать его как можно более уклончивым, с четырьмя или пятью изменениями вектора, чтобы сбить с толку следящие устройства. И с тем условием, чтобы израсходовать не более двух статичных бомб.
– Есть, командир. – Красная и зеленая линии пропали с дисплея и сменились желтым зигзагом, идущим от нынешней позиции корабля к намеченной звезде. – Статичные заряды следует сбросить в точках, отмеченных синим, – добавил компьютер.
– Выглядит неплохо, – похвалил Квинн, подплыв поближе к экрану. – Начинай подготовку к старту.
– Есть, командир.
– Все-таки надеюсь, что вы ошибаетесь, – сказал Квинн Арику. – Если у завоевателей и вправду есть тахионные средства связи, то нам остается только молиться. И лично я сомневаюсь, что на молитвы граждан Содружества откликнутся здешние боги.
Арик взглянул на желтую ломаную линию, которая упиралась в отмеченную зеленым цветом звезду, словно застывшая молния.
– Тем важнее убедиться в этом поскорей.
– Пожалуй, – согласился Квинн. – Ну что ж… вам сейчас лучше отдохнуть. Мы проведем в полете одиннадцать часов, и я не хочу, чтобы вы клевали носом на финише. Я скажу остальным, что наши планы изменились.
– Хорошо. – Арик помолчал в нерешительности. – Квинн, может, это и не мое дело, но учитывая обстоятельства… почему вы ушли из «Мокасиновых змей»?
В рубке повисло недолгое, но тяжелое молчание.
– Трудно объяснить, – произнес наконец Квинн. – Вы когда-нибудь пробовали подключаться к компьютеру?
– Когда учился в колледже, несколько раз играл с компьютером через мыслесвязь, – ответил Арик. – Конечно, это была индукционная связь, а не имплантат.
– Тут дело не в имплантате, – покачал головой Квинн. – По крайней мере, не в нем самом. – Он помолчал. – Видите ли, мыслесвязь «Мокасиновых змей» – это нечто уникальное. Она передает нам данные минимум в тысячу раз быстрее, чем любая компьютерная бизнес-связь, и этак в десять тысяч раз быстрее, чем самая лучшая индуктивная связь на игровых компьютерах. Когда соединяешься с компьютером мыслесвязью, ты не просто получаешь игровой сценарий, колонку цифр или направление пути. Данные просто обрушиваются на тебя, захлестывают все сенсорные входы, какие только есть в твоем мозгу. Ты не просто видишь битву – ты живешь в ней, ощущаешь ее запах и вкус. Каждое изображение невероятно отчетливо – и столь же объемно. Каждая твоя мысль мгновенно превращается в вектора и линии маневра на тактической схеме. Ты чувствуешь свою группу как продолжение своего сознания, своего тела; мысли товарищей текут к тебе и сплетаются с твоими мыслями. Это не похоже ни на что иное из созданного человечеством. Ни на что из того, что вы можете себе вообразить.
– Звучит страшновато.
– Нет, – возразил Квинн. – Это просто суть явления, суть, которую не мог понять никто из парламинистров, задававших мне вопросы. Проблема не в том, что программисты сделали свою работу плохо, а в том, что у них получилось слишком хорошо. Мыслесвязь – это необыкновенное ощущение. Она захватывает и возбуждает, но не пугает ничуть. В последние годы появилось множество способов компьютерной связи – якобы они создают настоящую реальность. Мыслесвязь – это реальность. И слишком многие мои товарищи не захотели расстаться с ней.
Арик смотрел на Квинна, чувствуя, как по спине пробегает холодная дрожь:
– Вы имеете в виду зависимость?
– Я имею в виду полный уход от действительности, – напрямик объяснил Квинн. – Отключившись от мыслесвязи, они ходили словно привидения. Просто подражали движениям живых людей, машинально делали, что полагается. И мечтали только об одном: поскорее вернуться из бледного подобия реальности в «настоящую жизнь». Некоторые заходили так далеко, что похищали беспроволочные передатчики – лишь бы вообще не возвращаться в действительность.