Завацкая Яна. Ликей

   Иногда, особенно по ночам, ей вдруг чудилось в этом что-то нехорошее… но ведь я не занимаюсь примитивным соблазном, говорила себе Джейн. Я вообще не ставлю цели завоевать его - пусть, ради Бога, остается с Леной. Пусть вообще живет как хочет. Я же хочу лишь одного - вернуть его в строй, сделать нормальным, здоровым человеком, ликеидом. Он травмирован войной, не отдохнул, не восстановился, его потрясла трагедия - смерть девушки, он устал, измучился, перенапрягся - и вот сорвался психически. Но я смогу его спасти!
   Только осторожно… Позанимавшись на имидж-тренинге, Джейн научилась это понимать. Никакой откровенности, никаких вопросов в лоб, никаких споров.
   Нежность, участие, понимание…
   До приема еще оставалось некоторое время. Джейн сегодня устроила себе разгрузочный день - она привыкла голодать два раза в неделю. В субботу - всухую, во вторник - с водой (все-таки рабочий день…). Она сбросила рабочую одежду, оставшись в одних трусиках - пусть подышит тело. Села на коврик, включив медитационную музыку, стала проделывать йоговский комплекс. Затем погрузилась в медитацию.
   Она довольно долго повторяла мантру, потом ее охватила блаженная волна покоя и радости… Девушка словно купалась в потоках света, и легкий аромат коснулся ноздрей… пахло каким-то смутно знакомым ароматическим курением, Джейн наслаждалась этим запахом и светом. Наконец она вернулась к реальности - часы показывали ровно половину шестого. Джейн легко поднялась, прошла в кухню, выпила стакан минеральной воды, показавшейся ей необыкновенно вкусной. В воде как будто был растворен тот чудный аромат, который она ощутила во время медитации.
   Джейн с удовольствием приняла душ, оделась. Снег еще не выпал, но температура держалась около нуля. Девушка натянула теплые, пушистые изнутри ботики, накинула недавно купленную легчайшую шубку из искрящегося палевого меха. Искусственного, разумеется - Джейн не позволяла себе пользоваться мехом убитых животных.
   Небо сегодня на удивление синее. Чистое-чистое и высокое… Задрав голову, Джейн медленно проследила за полетом аэробуса - высоко-высоко, отсюда он казался сверкающей точкой, и только если приглядеться - заметишь форму равнобедренного треугольника и легкий водяной след за дюзами. Наверное,
   "Чайку" на такой высоте с земли просто не заметишь…
   Джейн недавно наконец купила себе машину - двухместный ярко-желтый, похожий на леденец мерседес "Трикси". Она села за руль, с удовольствием погладила новенькую, сверкающую экранчиками доску управления. Вставила ключ в отверстие, завела машину, медленно выехала со стоянки.
   Сеанс оказался не очень долгим. Джейн, сидя в удобном плетеном кресле, наблюдала за лицом ясновидца.
   Молодой парень, не-ликеид, внешность одухотворенная - узкое бледное лицо, глаза огромные, светлые, бездонные. Лицо застыло в трансе до такой степени, что кажется безжизненной маской. Тонкие длинные пальцы безвольно легли на поручень кресла - консультант Саша Перов работал, в отличие от многих ясновидящих, не затрудняя себя созданием восточного антуража. Его кабинет был прост - стол, несколько кресел, плетеные циновки, покрывающие пол, стена над столом завешана иконками, среди которых есть довольно старые и неплохие. Впрочем, энергетически они все хороши - даже Джейн, с ее полным отсутствием астрального восприятия, ощущала некое приятное свечение, исходящее от икон. На противоположной стене висели два портрета живших некогда великих Воплощений Божьих - Иисуса и Сатья Саи Бабы.
   Понравилось Джейн и то, что Саша почти не расспрашивал ее. Она лишь сказала, в чем заключается проблема, показала фотографию Алексея. Значит, он достаточно сильный ясновидящий и уверен в себе настолько, что не нуждается в дополнительной информации… может все считать из тонкого мира.
   Не-ликеид… но ясновидение - это единственная область, где любой человек может добиться равенства с ликеидами. Это Божий дар, который может быть дан человеку и неинтеллектуальному, и абсолютно бездарному во всем другом. Детей, мистически одаренных, способных ощущать другие миры, общаться с духовными существами и с Богом, отбирают с детского сада и воспитывают при храмах… им дают обычное общее образование, но кроме того, развивают и усиливают их сверхспособности, используя опыт древних монастырей, великих Учителей и посвященных. Позже такие дети пускаются в свободное плавание, становятся ясновидящими, целителями, консультантами, белыми магами… Иногда, несмотря на воспитание - черными магами, но это уже преступление, запрещенное законом.
   Конечно, Саша - не ликеид… у него другая психология, обычная, слабая личность. Но даже ликеиды говорят с ним с уважением и благоговением… ликеиды приходят к нему за помощью и советом. А это чего-то стоит…
   Саша вышел из транса, лицо оживилось, задышало, заблестели глаза. Джейн подобралась, готовясь услышать результат.
   - Два воплощения назад вы встречались с Алексеем, - заговорил ясновидящий,
   - Тогда он был гордой и неприступной девушкой, а вы - мужчиной… вы жили в России и работали в органах госбезопасности. Вы арестовали отца девушки, и она пришла к вам просить за него. Она понравилась вам, и вы предложили ей переспать с вами. Девушка согласилась, но не потому, что вы ей понравились, а от отчаяния и желания помочь отцу. Вы действительно помогли ее отцу, но жизнь девушки была сломана, она стала вас ненавидеть, никогда не смогла выйти замуж и винила в этом вас. Эту ненависть к вам Алексей перенес в это воплощение. То есть бессознательно он относится к вам с недоверием, злобой и хочет вам отомстить за унижение. Разумеется, сам он этого не понимает. Так как в той жизни вы повели себя действительно непорядочно, в этой вы должны развязать кармический узел…
   - Что же мне делать? - спросила Джейн, пораженная новой информацией до глубины души. Кстати, ей уже говорили, что она в одном из воплощений была русским мужчиной.
   - Прежде всего молиться, - ответил парень, - вы слишком стремитесь управлять людьми… просите у Бога прощения за то, что в том воплощении вы манипулировали человеческими чувствами. Вы должны научиться принимать жизнь такой, какая она есть. Ликеидов учат добиваться своей цели и всегда побеждать.
   Но в любовных отношениях нельзя мыслить воинскими терминами. Вы должны смиренно принять любое решение Бога…
   - Значит, я должна оставить его, - прошептала Джейн. Саша покачал головой.
   - Нет, этого я не сказал. Вы можете добиваться взаимности, но… понимаете, не любой ценой. Пытайтесь делать то, что вы делаете сейчас, но приготовьтесь спокойно принять и поражение. Только тогда у вас будет шанс победить.
   - Мне говорили в психологической консультации, что я должна наоборот представлять ежедневно счастливый исход и медитировать об этом…
   - Да, вы можете это делать. Но в то же время надо научиться спокойно думать и о поражении. Конечно, не надо планировать его - то есть, детализировать, много об этом думать. Просто научитесь проигрывать… поймите, что вы не можете контролировать в жизни абсолютно все. Есть вещи, неподвластные вашему контролю.
   - Да… мне кажется, я понимаю.
   - Желаю успеха, - ясновидящий улыбнулся.
   "Дорогая мисс Уилсон! Джейн! (Вы простите меня, что я так решаюсь назвать Вас).
   Я пишу Вам как мать. Вы всколыхнули в моем сердце надежду, и я просто не могу молчать. Ведь Алексей - мой единственный сын, и я ничего так не желаю, как его счастья. Вся моя жизнь сосредоточилась в нем, в моем драгоценном мальчике.
   Особенно после того, как умер его отец.
   Вы должны понять меня, Джейн! Ведь Вы такая умная, великодушная, прекрасная, Вы получили прекрасное ликейское образование.
   Вы любите Алексея… Мне кажется, это понимают все, кроме него самого и Лены Ладонкиной. Он и эта Лена пребывают в каком-то розовом облаке невинности и иллюзий. Но я вижу, я понимаю, что Вы любите моего сына, несмотря на все глупости, которые он совершил в жизни. И я очень хочу помочь Вам… Вы видите, что наши цели совпадают.
   Я расскажу Вам об Алеше. Он был очень способным мальчиком. Ни я, ни его отец - прекрасный, умный человек, руководитель крупного научного центра - не смогли стать ликеидами. Все надежды мы возлагали на ребенка. И он оправдал их.
   Еще в раннем детстве Алеша отличался сильным, независимым характером, но в то же время он был добрым мальчиком, справедливым. Он очень редко плакал. Был спокойным ребенком, терпеливым. Его многие любили, были хорошие друзья, дети тянулись к нему. Он развился очень рано как личность, и уже года в четыре мог целенаправленно работать над собой, ставить цели и их добиваться, был лидером в компании детей, причем всегда помогал другим. Нам пришлось много потрудиться, чтобы подготовить Алешу к поступлению в Ликейскую Школу, позже мы сопровождали его, были рядом, переехали в Москву, чтобы он, как многие у нас, к сожалению, не увлекся какой-нибудь ерундой и не вылетел из Ликея. Но Алеша в детстве и отрочестве был выше всяких похвал. Он очень увлекался астронавтикой, даже писал статьи в журналы по космической технике, сам сконструировал мини-спутник в кружке и запустил его с ребятами. Также он очень активно занимался спортом, готовясь стать летчиком, свои первые права на вождение малых самолетов он получил в 16 лет, планеризмом еще раньше начал заниматься. Он был довольно известным спортсменом. Все его дни с утра до вечера были заполнены учебой, работой, творчеством, медитацией - у него просто не было времени на какие-либо глупости. Я никогда даже в детстве не видела, чтобы он бездельничал, занимался ерундой, бездумно смотрел телевизор. Он всегда был полон энергии, жизнерадостен. В то же время он был довольно вспыльчив и горд. Его тренер по риско часто отмечал, что Алеша предпочитает атаковать противника первым, действует довольно жестко, но вполне в рамках, то есть держит себя в руках.
   Алеша был настоящим бойцом, воином. На его мониторе всегда висело изречение древнего русского военного летчика: "Истребитель! Ищи противника и атакуй его! Не спрашивай, сколько их, спрашивай - где они!" Чтобы проиллюстрировать его характер, расскажу Вам один случай из его жизни. Однажды в шестнадцать лет он провожал домой девушку. Было уже темно. К ним подошли хулиганы, которых, Вы знаете, у нас предостаточно. Их было пятеро. Один из парней стал оскорблять девушку, потом они перешли к более активным действиям. С собой у Алеши был спайс, но ведь у нас до появления полиции проходит иногда час… Алеша бросился в бой. Сам он получил несколько синяков, но двоих противников избил довольно серьезно, а остальные обратились в бегство. Он сам был доволен своим поведением - да и правильно, ведь нужно показать этим негодяям, что и против них найдется сила, что нельзя безнаказанно оскорблять людей…
   После окончания Колледжа его направили на миссию на Восток. Там он успешно служил, затем воевал в Иранском Конфликте. Имел награды. Впрочем, все это Вы уже наверняка знаете. Главное, что я должна сказать Вам, как мать - все это время я не замечала никаких признаков болезненного состояния, какой-то ненормальности, неполноценности… Мне Алеша временами казался даже слишком жестким, равнодушным к нам, он никогда с нами не проводил время, ему было скучно… когда он бывал дома - почти постоянно просиживал за монитором или же занимался медитацией и упражнениями, встречаясь с нами только за едой. Как все юноши, он имел увлечения, у него были девушки, но никогда он слишком серьезно к ним не относился. Жениться он не собирался, пока не исполнит свою мечту - не станет астронавтом.
   Я должна Вам сказать, что довольно хорошо знала Алешу. Он регулярно писал мне письма, кроме того, я всегда осведомлялась о его состоянии и настроении у его друзей и наставников. Я, конечно, очень беспокоилась за него во время войны. Но и тогда его душевное состояние не вызывало у меня тревоги. Я лишь боялась, что его убьют. Он не испытывал разрушительных чувств - ненависти, агрессии - он испытывал лишь недоумение перед странной, непонятной психологией исламских фундаменталистов, его глубоко поразили законы, которые они вводили на завоеванной территории, он искренне сочувствовал людям, которые должны были жить под игом шариата, и стремился их освободить. Собственно, свою работу он воспринимал не как убийство и войну, а как разновидность спорта, поэтому на его психику это серьезно также не повлияло. Возможно, повлияло ранение, Вы ведь знаете, что он был ранен, в том числе,и в голову, поврежден мозг. Врачи признали его здоровым, но как знать, какие тонкие и невидимые последствия может вызвать такое ранение.
   Алеша привык добиваться своей цели и быть победителем. После войны он занял очень важный пост преподавателя в крупной авиашколе, это мечта многих… и вот исполнилось то, к чему он стремился с детства - Алешу направили в школу Астронавтики. Я мало видела его в то время, он почти не приезжал домой. Но я знала о его успехах и гордилась ими. Изредка он писал мне, кроме того, я переписывалась с его наставником, который держал меня в курсе всех психологических нюансов жизни Алеши.
   Благодаря этому, я знаю, что и в этот период своей жизни Алеша оставался тем же, каким был с детства - сильным, всегда владеющим собой и ситуацией, деловым, серьезным, активным.
   И вдруг в один прекрасный день он приезжает домой и сообщает о том, что по своему желанию ушел из школы и лишен звания ликеида!
   Джейн, Вы можете представить, каким ударом это было для меня! Даже не сами эти факты, а полное преображение личности Алеши. Он стал совершенно другим!
   Правда, не скрою, были и положительные стороны в его изменении. Он стал более ласковым, покорным… он стал проводить со мной время, спрашивать, не нужно ли чем помочь. Стал говорить о том. что любит меня, называть мамулей…
   Конечно, как матери это мне было приятно. Может быть, я чрезмерно размягчилась, расслабилась благодаря его такому поведению, и уже почти смирилась со всем, что произошло. Тем более, Вы все-таки поймите, ведь все эти годы я жила в постоянном ужасе, что вот придет конверт, а в нем - Ваш сын погиб смертью храбрых… А он готовился в Космос, это нисколько не безопаснее, чем война. А тут сын вернулся домой, постоянно рядом… и эта его покорность, с которой он выслушивал мои замечания, меня просто очень расслабила. И я опустила руки и перестала бороться… Правда, есть вещи, которые внушают мне надежду - скажем, он не опустился вовсе, он по-прежнему старается читать много, слушать хорошую музыку, сам играет на скрипке, изучает технику. Но конечно, его теперешнее окружение, друзья тянут его вниз. Медитацией и спортом он вовсе перестал заниматься. А теперь он нашел эту девушку. Джейн, я практически уверена, что он не любит ее. Просто он решил жениться… но как можно жениться без любви? И разве можно говорить о любви - судите сами: даже когда у него были юношеские легкие увлечения, он носил с собой фотографии своих красавиц, он часами болтал с ними по ВН, он писал их имена на запотевшем оконном стекле, он сочинял такие прекрасные стихи… А сейчас? Он вспоминает о Лене только тогда, когда это нужно, когда она приходит. У него даже нет ее фотографии! Он говорит о ней совершенно равнодушно, спокойно - я же вижу, что тут нет никакого огня, душевного жара, никакой романтики… если у них уже сейчас такие отношения, то после брака они возненавидят друг друга. Раньше те девушки были для него богинями, Лена же - простой человек.
   Ну и конечно, я уверена, что этот брак окончательно погубит Алешу. Поймите, я не ликеида, но я все же женщина с высшим образованием, прекрасный специалист, культурный человек, у меня есть знакомые ликеиды… Я могу составить Алеше компанию в культурной беседе, я интересуюсь многим. Кроме того, я постоянно поддерживаю в нем желание развиваться профессионально и как личность и стараюсь незаметно, ненавязчиво повлиять, как-то уменьшить в нем желание ходить в эту ужасную церковь, общаться с не-ликеидами и вообще, Вы понимаете, жить вот этой примитивной животной жизнью. То подсуну ему статью о религиозном фундаментализме, то приглашу его посмотреть фильм о летчиках-ликеидах… правда, на него это очень плохо действует, ведь летать ему хочется, а что там, в Пулково - его даже до аэробусов допускают не всегда, ссылаясь на его якобы психическую неустойчивость, этот начальник просто над ним издевается. Однажды мы смотрели фильм о летчиках, и я увидела на его глазах слезы, с тех пор я стараюсь все же потактичнее себя вести, не напоминать ему о том, что так болезненно.
   Но что будет с Леной? Вы только подумайте - эта девушка вышла из необразованной и сплошь религиозной семьи, где восемь детей! Восемь! И судя по всему, она собирается завести с Алексеем столько же. Сама она не имеет высшего образования, глупа, ничем не интересуется, кроме хозяйства и будущих детей, ну еще этой дурацкой церкви. Естественно, она поддерживает в Алеше все его дурные наклонности, а его высших стремлений она просто не понимает. То есть женить его на Лене - значит навсегда похоронить как ликеида.
   Я, как мать, конечно же, хочу счастья своему сыну и в личной жизни. Я абсолютно не ревнива, но я против этой Лены! Однако прямо сказать ему об этом я не могу… Вы знаете, однажды он сказал мне: мама, если ты хочешь, я не буду жениться на Лене. И у меня не хватило духу сказать: не женись… Вы знаете, я вспомнила эти слезы и выражение его лица, когда он смотрел фильм о летчиках - такое беспомощное, недоумевающее… Знаете, такое выражение бывает у маленьких детей, которые испытывают боль и не понимают, за что, почему это, почему мама не может или не хочет избавить их от этой боли… Это у Алеши, которого раньше вообще невозможно было представить не то, что плачущим - даже с расстроенным лицом, которого просто ничто не могло выбить из колеи. Который даже в два года, упав и ударившись, только стискивал губенки, вставал и бежал дальше. И я вдруг поняла, что если я скажу - нет, то он и не женится. Но тогда он может вообще не жениться никогда, и вот так же будет потом плакать, вспоминая об этой возможности. Я сказала: решай сам… Я верю, что Вы не осудите меня… ведь я мать. Я знаю, что Алеша сам во всем виноват, но мне так тяжело видеть его страдания. А вы не представляете, сколько он перестрадал за это время… Если бы вы видели, каким он возвращается после этих ужасных психологических обследований. Постаревшим лет на десять сразу… И только через два-три дня он становится прежним. И я не могу делать его жизнь еще тяжелее.
   Но когда я узнала, что Вы, Джейн, любите моего сына… Вы знаете, я не поверила в такое счастье. Ведь это воистину подарок Бога! Я даже не знаю, чем мы его заслужили… Вы - ликеида из Америки, безупречная, прекрасная женщина, такая сильная, такая образованная, прямо-таки излучающая Свет… Вы как ангел сошли к моему несчастному сыну. Он пока еще побаивается вас, побаивается принять дар Вашей любви. Умоляю Вас, будьте к нему снисходительны. Вспомните о том, каким прекрасным человеком, каким сильным воином Света он был раньше!
   Поймите, что он прошел через психический надлом, и современная психология и медицина не могут ему помочь, так как он никому не доверяет! Но если Вы не бросите его, он, может быть, поверит Вам!
   Джейн, умоляю Вас, во имя всего святого, не бросайте моего сына! Что бы он ни говорил Вам - спасите его! Ведь это говорит не он, а какой-то монстр, который в него вселился и мучает его…
   Каких только кабинетов я не обошла, с кем только не советовалась…
   Вся моя надежда - только на Вас, Джейн! И помните, что я, мать Алеши, всегда с вами…" Джейн выучила письмо матери Алексея почти наизусть за эти дни. Вот и сейчас она вспоминала его, стоя у стеклянной стены, глядя на медленно движущиеся, неуклюжие разноцветные туши аэробусов, разъезжающих по летному полю.
   - Джейн?
   Она обернулась.
   - Здравствуйте, Алексей… а я вас уже жду.
   Она подождала, когда Алексей сам протянет руку, и осторожно пожала его теплые, сухие пальцы.
   - Опять мы с вами вместе летим, - сказала она. Начальник диспетчерской мог сказать Алексею, что Джейн сама попросила об этом… надо быть осторожнее.
   - На "Чайке"?
   - Да, конечно… на моем "Полуфоксе", - улыбнулся Алексей. Он взял чемоданчик Джейн, вскинул на плечо свою сумку, и вместе они двинулись к выходу на летное поле.
   Красавица "Чайка" с нарисованной на фюзеляже лисьей мордой уже дожидалась их на площадке малых самолетов.
   Алексей и Джейн вскарабкались в кабину. Было запрошено разрешение у диспетчерской, самолет вначале медленно выехал на полосу, начал разгон, оторвался от земли…
   - Вы, Алексей, не стесняйтесь, можете покруче вести, - сказала Джейн, - Я привыкла, мне даже интересно.
   - Да? - Алексей, улыбаясь, повернул к ней лицо, - Ну держитесь!
   Он что-то сделал на пульте, Джейн заметила - такого рычажка на ее "Чайке" не было… Потом потянул на себя ручку, серебристый нос с синими полосами закрыл небо. Джейн вдавило в кресло перегрузкой - самолет шел вверх горкой.
   - Что это вы сделали? - спросила она, с трудом подняв руку и указав на рычажок.
   - Форсаж, - пояснил Алексей.
   - У "Чайки"?
   - Я же ее модернизировал… она у меня в спортивном варианте. Слава Богу, начальник разрешил… Внимание!
   Джейн почувствовала сильный крен… мгновение, и она повисла вниз головой, на ремнях… еще один переворот - они снова летели, как положено.
   - Бочка, - пояснил Алексей, улыбаясь, - Больше мой драндулет ничего не позволит… Ну как, ничего?
   - Нормально, - выдохнула Джейн. Ей хотелось привести в порядок прическу, но самолет снова круто пошел вверх, тяжело было поднять руки.
   - Правда, я не знаю, зачем мне это нужно, - добавил Алексей некоторое время спустя, - я вожу пассажиров, которые все равно не переносят всяких фокусов. Да и начальство не позволит… так, на всякий случай сделал.
   - И скороподъемность у вас… ничего себе! - заметила Джейн, глядя на электронные табло.
   - Мотор стоит хороший, - объяснил Алексей, - Я попросил… Меня теперь начальник использует, чтобы возить важных персон… несмотря на психическую неустойчивость.
   Самолет набрал высоту, Алексей выровнял нос. Джейн облегченно вздохнула и стала поправлять волосы.
   - К сожалению, на "Чайке" ничего особенного и не изобразишь, - пожаловался пилот, - конструкция не рассчитана.
   - Но есть же спортивные малые самолеты…
   - Конечно, но "Чайка" - чисто пассажирская машина, абсолютно устойчивая, надежная, легкая в управлении, но для фокусов совершенно не годится … Мы немного ее переделали с ребятами, но фюзеляж же весь не поменяешь.
   - Все равно, - сказала Джейн, - Вы молодец… форсаж, надо же. А на аэробусе интереснее? Там ведь тоже ничего не изобразишь…
   - На аэробусе интереснее, там по-своему интересно, - Алексей задумался, - Понимаете, это такое огромное чудовище, которое ты усмиряешь, поднимаешь вверх… там свои правила, свои проблемы, вести его гораздо труднее, тут не поотвлекаешься, музыку не включишь… Аэробус с воздухом совсем по-другому взаймодействует. И ответственность чувствуешь за пассажиров. Я бы предпочел все-таки аэробус.
   - Вам не разрешают? - спросила Джейн. Алексей пожал плечами.
   - Первый год - не разрешали. Хотя я прошел переквалификацию, достаточно успешно. Потом я пошел к начальнику и говорю: как-то глупо. Говорите, что я психически неустойчив, а доверяете мне возить всяких шишек… Тогда уж и на аэробус бы пустили… ну он и разрешил. А сейчас - как его левая нога захочет.
   В основном разрешают, но когда особые задания, вот как с вами, тогда опять на малый приходится… ну и по результатам обследований, - лицо Алексея опять затвердело, - ему ведь все результаты передают.
   Джейн почувствовала совершенно неуместную, глупую жалость.
   - Алексей, - сказала она, - Вы, может быть, думаете, что я о вас все знаю… Честное слово, я не стала ничего читать. То, что там в компьютер о вас внесено. Там, конечно, очень много. Но я даже смотреть не стала, только увидела дату вашего рождения - и все. Это, мне кажется, даже непорядочно как-то…
   - Спасибо, - коротко сказал пилот. Джейн сжала кулаки. За что это ему?
   - Можно музыку включить?
   - Да, конечно, - обрадовалась Джейн. На этот раз Алексей поставил совсем другой диск.
   Незнакомая музыка, и незнакомый мужской голос… удивительное исполнение, подумала Джейн - голос эстрадный, не поставленный, но насколько же артистичный, глубокий, проникновенный. Песня шла по-русски:
   Мне кажется порою, что солдаты,
   С кровавых не пришедшие полей,
   Не в землю нашу полегли когда-то,
   А превратились в белых журавлей.
   Они из той поры, с времен тех дальних
   Летят и подают нам голоса.
   Не оттого ль так часто и печально
   Мы замолкаем, глядя в небеса?
   Какая-то старая песня, совсем старая, подумала Джейн.
   - Какое это время? - спросила она Алексея. Тот ответил глуховато:
   - Середина двадцатого века. Это Марк Бернес. Вам, наверное, ни о чем не говорит…
   Летит, летит по небу клин усталый,
   Летит в тумане на исходе дня.
   И в том строю есть промежуток малый…
   Быть может, это место для меня.
   Настанет день, и с журавлиной стаей
   Я поплыву в такой же сизой мгле,
   Из-под небес по птичьи окликая
   Всех вас, кого оставил на Земле.
   - Это тоже о войне, - сказала Джейн. Алексей долго молчал, казалось, он не ответит ничего. Но потом он заговорил.
   - Это было странное время… странное и толком не понятое, не осознанное.