Завацкая Яна. Ликей

   - Офицер, я… я здесь случайно, мне бы не хотелось оказаться в отделении.
   Вот мое удостоверение.
   Полицейский скользнул взглядом по карточке с пылающим факелом.
   - Да, госпожа, - произнес он, - Пожалуйста, проходите… Курылев, пропустите даму, - крикнул он в сторону коллеги, стоявшего у коридора в сети, ведущего прямиком к полицейскому бусику.
   Джейн выбралась за оцепление. Тусовка легко - видимо, дело привычное - грузилась в машины. Кое-кто, конечно, находившийся под особо глубоким градусом, сопротивлялся и паясничал, таких полиция без излишней грубости хватала за шиворот и пинком отправляла в глубь фургона. Мелькнул серый плащ незнакомца… ну да, всех же хватают подряд, разберутся в отделении. Незнакомец молча вскарабкался в машину, исчез в темноте. Его-то за что, мысленно возмутилась Джейн. Впрочем… она прекрасно понимала необходимость таких мер. Ведь кто-то здесь продавал наркотики. В конце концов, хоть борьба с наркоманией - дело почти безнадежное, кто-то должен этим заниматься.
   Она выбралась на проспект, дошла до станции прославленной петербургской подземки и поехала домой, в Павловск.
   "Здравствуй, Сэм!
   Честно говоря, даже не знаю, как начать. Все время вспоминаю выпускной бал, когда ты подошел ко мне… Испытание тоже вспоминаю. Удивительно, почему же мы до тех пор с тобой практически не общались?
   Впрочем, у нас разные специальности…
   О чем писать тебе? О работе? О жизни? Обычная светская болтовня… Хочется написать о чем-то главном, важном - а я ведь совсем тебя не знаю… что будет интересно для тебя? В любом случае напиши мне, пожалуйста, о своей работе.
   Я еще не приступила полностью к своим обязанностям. Да это и сложно - ведь я консультант, то есть должна работать с людьми, а для этого нужно немного вжиться в местную специфику. Тем не менее, я проанализировала работу здешнего консультационного центра и уже наметила некоторые преобразования. В целом мне нравится, как тут все поставлено, директор - молодец. Из старых кадров, опытный, хотя немного, конечно, консерватор. Но подробности тебе, боюсь, будут не очень интересны. Отношения и с ним, и с остальными складываются пока неплохо. Я изучаю работу центра, для пробы сама провожу консультации, а также собираюсь в ближайшее время совершить поездку по провинции. Ведь мы руководим работой всех консультаций Севера России, а в большинстве из них нет ни одного ликеида. Представь себе, насколько это сложно…
   Кроме того, завтра мне предстоит первое дежурство в Социально-Психологическом центре, Социале, как его кратко называют. Пока не знаю, что меня там ждет.
   Ну вот, вкратце, все о моих рабочих делах. Стараюсь сейчас читать только по-русски, старых авторов, их здесь уже никто не помнит - Достоевского, Мережковского, Куприна…
   Настроение в целом бодрое, рабочее. Но вот вчера стало тоскливо, не помогала даже и медитация. Пока медитируешь, все хорошо, но потом проходит минут десять, и… Понимаешь, хочется домой. Все здесь кажется таким чужим.
   Когда я изучала русскую культуру, это казалось необыкновенно интересным. А сейчас я понимаю, насколько далека была от понимания сегодняшних русских реалий.
   Здесь дома - лишь фасады,
   А слова - пустоцвет…
   Все такое серое вокруг, унылое… дождь идет который день. Вежливые сотрудники, но ни одного близкого, родного человека, с которым можно было бы общаться свободно. Пресловутая безалаберность - а она, конечно же, здесь присутствует - меня не настолько раздражает, в конце концов, с этим можно и нужно бороться.
   Но прекращаю ныть. Наверное, и тебе не очень сладко в твоей Боливии. Пиши, как твои дела, и вообще - о чем хочешь… Буду ждать. Джейн."
   Джейн выделили хорошую по местным меркам трехкомнатную квартиру в доме для персонала Центра. Дом располагался в глубине сада, соединяясь с институтом асфальтовой дорожкой. Стены его были сложены из пеноорганика, дверь из гостиной вела на общую застекленную галерею, опоясывавшую второй этаж. В этом доме жили далеко не все сотрудники центра - квартир не хватало, попасть сюда стремились.
   Но Джейн, вежливо поблагодарив и поулыбавшись, почувствовала мгновенный проникающий укол холода в сердце - ей не нравилось здесь.
   Не в отношении комфорта - тут не на что было пожаловаться, ей принадлежали три просторных комнаты, обставленные, правда, дешевой пластиковой мебелью, стилизованной под дерево, ванная - выше всяких похвал, вполне современная кухня с полной автоматикой - почти, как дома. Но Джейн как раз мало волновал комфорт.
   Жить в многоэтажном доме, не имея возможности прямо с кровати выскочить в свой собственный сад, побегать босиком по росе, сорвать яблоко… Все время видеть в окно сквозь древесные ветви не озерный простор, а желтые здания института. И даже не это… квартира казалась Джейн казенным, гостиничным, временным номером. Здесь было бы хорошо переночевать, провести неделю… но жить здесь пять долгих лет? Подумать страшно.
   Впрочем, Джейн тут же выругала себя и деятельно занялась домом. Половину мебели она разобрала своими руками, сложила в пластиковые пакеты и снесла в подвал. Туда же отправились дешевые ковры. В спальне Джейн оставила узкую кровать и небольшой шкаф, в кабинете - письменный стол с терминалом и стеллаж для книг, а в гостиной распорядилась и вовсе безжалостно - убрала все, оставив два низких мягких кресла, плоский экран телевизора и журнальный столик… Затем она села к компьютеру, подсчитала свою наличность и заказала через сеть Посылторга два мягких пушистых ковра из натуральной верблюжьей шерсти - для спальни и гостиной - несколько разноцветных пуфиков и десятка два комнатных растений в горшках. На стену в гостиной Джейн повесила привезенного из Лейк-Тауна Вагуччи, в кабинете - семейную фотографию, где она с мамой, папой, Джефом и смеющейся Кэрри на руках на фоне Большого Каньона… После всего этого квартира приобрела, по мнению Джейн, вполне жилой вид.
   В разгар всех этих хлопот, когда Джейн, повязав косынку и надев фартук, отскребала с помощью моющих средств кухонный комбайн, раздался мелодичный звонок видеофона. Девушка включила экран, слишком поздно сообразив, что выглядит не слишком презентабельно в данный момент…
   Впрочем, собеседник не казался удивленным или тщательно свое удивление скрывал.
   - Здравствуйте, Джейн, - сказал Аркадий, - Ну что? Устраиваетесь?
   - Да, - Джейн стряхнула с рук мыльную пену и вытерла их о фартук.
   - Квартира вас устраивает? В принципе, мы можем подыскать что-нибудь в центре города…
   - Нет-нет, не затрудняйте себя. Квартира прекрасная! Тем более, сотрудники живут здесь же, работа в двух шагах…
   - Да, я о сотрудниках. Вы знаете, у нас в центре работают трое ликеидов, не считая вас, и все мы попутно являемся, так сказать, соседями… живем в соседних подъездах. Так как в пятницу у нас толком не было времени познакомиться и пообщаться, мы решили, если у вас нет других планов, встретиться завтра, в воскресенье… приглашаем вас на дружескую вечеринку. Вы не против?
   - Конечно, я с удовольствием.
   - Тогда я зайду за вами… часов в пять, хорошо? Познакомитесь с семьями…
   В воскресенье с утра, после разминки и медитации, Джейн немного позанималась статистикой, перекусила, потом продолжила уборку квартиры. В половине третьего девушка снова помедитировала, чтобы удачнее переключиться, приняла душ и стала одеваться. Она еще ничего не успела приобрести нового, поэтому выбор был небольшой - с собой уложен только один довольно скромный праздничный наряд, шелковое, с блестящей статиковой нитью серое платье до колен, простого покроя, к нему - довольно крупный рубиновый кулон на серебре и такие же серьги. Густые, вьющиеся волосы цвета пшеницы Джейн пустила свободно падать, лишь заколов их возле ушей. Как обычно - минимум косметики. Идеально здоровая чистая кожа не требовала тонального крема и пудры, Джейн лишь подкрасила ресницы, сделав их черными и блестящими, немного серебристо-розовых теней на верхнее веко, черный тонкий обвод глазного контура, губной карандаш и персиковая помада, чуть-чуть румян на скулы. Любимые духи Джейн - "Розовая Сантана", с нежным, едва уловимым запахом цветущей яблони. Собираясь, Джейн наслаждалась этим процессом, как всякая женщина, но натянув платье и осмотрев себя окончательно в зеркале, она вдруг села и, сложив руки на коленях, с тоской поглядела в глаза своему отражению.
   Последний раз она вот так собиралась на выпускной бал…
   Кажется, уже год прошел с тех пор. Кажется, что-то далекое… да и было ли это вообще? А в действительности - всего полтора месяца.
   Джейн была тогда в светло-синем платье, чудесно оттенявшем цвет ее глаз.
   Светло-синий шелк, тюль, кружево, пышная юбка почти до пола, узкий лиф, высокий, закрывающий затылок, крахмальный стоячий воротник из голубого кружева, чуть осветленные волосы в высокой прическе. Так было принято. Девушки, на выпускной церемонии, пройдя Путь Воина, выглядевшие, как оборванки, на бал являлись королевами. Королева Энн в розовом шелестящем шелку. Королева Изабелл в сиреневом. Королева Элен в яблочно-зеленом крепдешине. Юноши в серых и черных фраках, сверкающие белизной манишек, немногословные и благоухающие свежестью…
   Пары проносились мимо Джейн в модном танце "тариго", а она, уставшая, сидела, облокотившись на перила, глядя на ровную сине-стальную поверхность Хрустального озера. Родители выпускников, учителя, жители Лейк-Тауна - знакомые и соседи - танцевали вместе с ребятами, даже обслуга собралась на бал и кучковалась по углам площади, бурными криками и аплодисментами выражая свои восторги… Сначала, когда вынесли и сожгли символическое чучело Школьного Надзирателя - в знак окончания трудных учебных дней. Потом, во время концерта выпускников (Джейн играла на рояле, вынесенном под открытое небо, одну из сонат Моцарта)… Наконец начались танцы, и первым кавалером Джейн стал ее отец.
   Затем она кружилась с юношами из класса, с малознакомыми юношами… Теперь ей хотелось отдохнуть - счастье казалось таким полным, таким совершенным. Внезапно чья-то тень возникла перед ней - Джейн подняла голову. Она не сразу узнала… В колледже они мало встречались, обучаясь на разных специальностях, а на Испытании Сэм выглядел совсем иначе. Теперь же он оказался весьма представительным, широкоплечим и высоким, в черном великолепно пошитом фраке, белокурые волосы уложены широкой волной. Нищий, превратившийся в принца. Сэм присел рядом с ней.
   - Не узнаешь?
   - Привет, Сэм, - сказала она, - Да…ты красавец.
   - А я тебя узнал с трудом, - признался он, - Надо же… ну ладно, на Испытании мы все хороши, это понятно. Но почему ж я раньше тебя не замечал?
   - А на балу все красивы, - Джейн пожала плечами.
   Но зеленоватые внимательные глаза Сэма смотрели на нее как-то особенно… пожалуй, так никто еще на нее не смотрел. Джейн стало неловко. Парень отвел взгляд.
   - По-моему, ты самая… - сказал он, не закончив фразы. Помолчал и спросил,
   - Почему это тебя в Россию отправили?
   - Думаю, это не случайно. Мои предки ведь из России. Я сама хорошо говорю по-русски, два года посещала факультатив по русской культуре. Ездила туда два раза. Вообще я увлекаюсь Россией, особенно русской древностью. Великий народ!
   Конечно, преподавателям это известно… А ты куда поедешь?
   - А меня отправили в Боливию. Более обычное назначение.
   - Да, в Латинскую Америку направляют часто. Тем более, многие учат испанский.
   - Я выучился испанскому от своей няни, еще в детстве, она мексиканка…
   - Вот неплохая мысль, - похвалила Джейн, подумав, что Мэрилин, к сожалению, не может ничему полезному научить Кэрри.
   Вдруг она заметила, что пальцы ее давно уже покоятся в руке Сэма. Слегка покраснев, отняла ладонь.
   - Там, в России, очень мало ликеидов… как и на Востоке - в Индии…
   - А в Японии очень много, причем своих.
   - Да. Но тебе будет одиноко.
   - Ну что ж? Это моя миссия.
   - Хочешь, я напишу тебе? - спросил Сэм негромко. Джейн взглянула ему в глаза.
   - Напиши. Я буду очень рада.
   - Пойдем, потанцуем?
   Оркестр заиграл вальс - старинный, вечный, неувядающий. Джейн почувствовала на своей талии сильные чуткие пальцы Сэма - пальцы хирурга, сердце ее запело, заиграло, полетело вслед за музыкой, и ноги задвигались в такт… Конечно, я буду тебе писать, Сэм, думала она, кружась в бешеном, счастливом вихре.
   Конечно, я тебе напишу…
   Все ликеиды Центра уже собрались в квартире Аркадия, ожидая возвращения хозяина и Джейн. Входя, девушка слегка по-ликейски поклонилась присутствующим.
   - Мир сему дому… Здравствуйте, братья!
   - Здравствуй, сестра, - ответил маленький чернявый генетик из исследовательского отдела. Джейн прошла и села у невысокого стола. Ликеиды были немногословны, обмениваясь короткими деловыми фразами. Жена Аркадия, не-ликеида, полноватая женщина с крашеными каштановыми локонами, хлопотала, собирая на стол…
   Аркадий был исключением здесь сразу в двух смыслах. Во-первых, он единственный из здешних ликеидов, был русским. Как правило, русские становились ликеидами редко, так было у большинства отсталых народов. Чернявый генетик Рене Моран, был француз, жена его, Моника, психолог, работавшая в городе - французская еврейка. Двое других ликеидов, не семейных, отрабатывавших здесь миссию, как и Джейн - Клаус и Беатрис - приехали из Германии. Во-вторых, только Аркадий занимал административную должность, остальные были генетиками-исследователями. Клаус руководил отделом генного конструирования растений и сам вел разработки, Беатрис занималась поиском причин естественных мутаций животных. Рене, по второй специальности врач, руководил клиникой и работал над совершенствованием ранней диагностики генных заболеваний и мутаций.
   Словом, работы у каждого было более, чем достаточно.
   Кроме того, Аркадий был значительно старше всех присутствующих.
   - Вы попробуйте обязательно салат, - лепетала Люба, его жена, выставляя на стол блюда и тарелки, - я его с ананасом сделала… только он остренький.
   У Джейн создалось впечатление, что Люба нарочно опекает ее… может быть, жалеет? Она вполне годилась Любе в дочери. Джейн молча улыбалась, не зная, что отвечать… как-то непривычно. Одно дело - говорить с ликеидом. Другое дело - с обслуживающим персоналом, с подчиненными - тут все ясно. Но Люба… по положению она как бы равна Джейн - жена директора центра. Но не ликеида. И как, о чем с ней говорить, какой взять тон? Джейн была в некоторой растерянности.
   - Нет-нет, пожалуйста, не надо пельменей, - попросила она Аркадия, - я вегетарианка…
   - А пельмени у нас с грибами, - вздохнул Аркадий, - я здесь единственный мясоед, так что…
   - Я уж знаю, как готовить, - вставила Люба.
   - Ну что ж, друзья? За новоприбывшую! - директор поднял бокал с крымским шампанским.
   Вино понравилось Джейн. Легко зашумело в висках. Потянулся необязательный разговор - об Америке, о колледже, о здешней специфике…
   - Я увлекалась Россией, - сказала Джейн, - Но в общем, отдаю себе отчет, что все это… ну, славное героическое прошлое - оно и есть прошлое. И современную Россию я представляю плохо… хуже, чем Эквадор и Филиппины, где я все-таки работала.
   - Это вы совершенно верно заметили, - потвердил Клаус, - Чтобы представлять страну, нужно в ней поработать. В особенности - с населением.
   - Все мы когда-то увлекались Россией, - добавила Беатрис, подняв на Джейн голубые большие глаза, - Но сегодняшний день этой страны… В России даже нет Ликея. Ликей только в Москве, и туда же поступают дети из России, и из Сибирской Республики, и Дальневосточной… те, кто не утратил русского языка до сих пор. Вам кажется, что этого мало? Наоборот - много. Детей, желающих и способных обучаться, находят достаточно, но ежегодно значительную часть отчисляют, так что к колледжу едва дотягивают до нормы.
   - Это странно, - Джейн положила себе еще сметаны, - Ведь нас учили, что генетически все расы равны… в отношении умственных способностей и так далее.
   - Видите ли, - сказал Рене, - умственные способности - это одно. Но есть еще и определенные качества характера… ведь то разделение стран, ныне почти негласное, на первый и третий мир - тоже произошло лишь благодаря тому, что одни нации оказались более предприимчивыми, более деловыми, активными, чем другие… более способными к действию, если угодно. Ведь вы недавно проходили Путь Воина?
   Джейн кивнула.
   - Вы хотите сказать, что Путь Воина проверяет именно воинские способности человека, не интеллектуальные, не уровень таланта…
   - Вот именно. Так вот русские совершенно лишены качеств воина.
   - Здесь я с вами не соглашусь, - вступил доброжелательный басок Аркадия, - изучайте военную историю России.
   Рене повернулся к нему.
   - Аркадий, простите, вы могли подумать, что сказанное каким-то образом относится к вам. Но вы уже переросли национальную ступень, вы ликеид, и безусловно равный нам… а в чем-то и выше. Я имел в виду основную массу населения России.
   - Я не обижаюсь, - прогудел Аркадий, - Я лишь заметил, что в прошлом Россия очень успешно вела войны…
   - Я изучал военную историю. Об успешности этих войн можно поспорить. Да, в конечном итоге все оборачивалось на пользу России, но это не было вызвано особыми качествами русского солдата или армии… просто все завоевательные армии тонули в снегах России, в необъятных снегах, и были добиты в конечном итоге европейскими или американскими войсками. Но дело даже не в этом… русская армия - муравьиное скопище. Русский - это трусливое, бесхарактерное, ленивое существо, но в массе, подгоняемой стрельбой в спину и командирскими криками, превращается в нечто опасное. Если вы взглянете на тех, с кем мы имеем дело сегодня, вы легко согласитесь со мной, - Рене перевел дух.
   - Кроме того, - добавила Беатрис, - Аркадий, воинский дух не обязательно имеет отношение именно к войне. Это склад характера, души, способ жизни… Ведь далеко не всем из нас в жизни придется принимать участие в военных действиях.
   Но нас обучают как воинов… вы понимаете, о чем я?
   Клянусь все мои силы, всю мою энергию и жизнь отдать ради процветания всего человечества, вспомнила Джейн. Она совсем недавно принесла эту присягу.
   Слова ее неразрывно связались в памяти с летним днем, с ослепительно синим небом, с одуряющим запахом луга… и шеренга колледжеров в сине-серой форме, и цепочка выпускников, каждый из которых присягал по очереди, и мама с отцом, гордые, нарядные, в толпе родителей у края площади…
   - Да, с русскими тяжело, - сказала Моника, - Это такой… суетливый народ.
   Конечно, у них есть свои положительные качества. Они гостеприимны, добры, отзывчивы, не злобны… но им порой так трудно что-то объяснить. Вам еще придется работать в Социальном Центре, Джейн. Нас, ликеидов, мало здесь, и мы все по очереди несем там дежурство. Я-то психолог, работаю в Социале постоянно, но Ликей не может позволить себе держать там много штатных работников.
   - И часто… эти дежурства? - спросила Джейн, отставив тарелку. Люба уже убирала со стола, принесла большую корзину с фруктами.
   - Раз в неделю… ничего особенного, - пояснил Клаус, - вам придется либо вести какую-то группу - мы пытаемся привить населению элементарные навыки психологической грамотности - либо дежурить в кабинете срочной психологической помощи.
   - Кстати, - вмешался Аркадий, - Не пора ли нам выпить? За успешное начало работы, Джейн!
   Все с энтузиазмом выпили, закусив ломтиками ананаса.
   Как принято у ликеидов повсюду, устроили маленький домашний концерт. Джейн играла на фортепиано Шопена, Беатрис с ее мягким меццо-сопрано исполнила "Весну" Грига, Аркадий и Рене составили неплохой дуэт - тенор и бас - и спели Кассиана, "Золотой век", Клаус и Моника играли концерт Моцарта для фортепьяно и скрипки (причем Моника оказалась скрипичным виртуозом). Затем Рене прочел по-английски пару стихов Суинберна, и в заключение Клаус спел под гитару несколько песен Гейне.
   Аркадий вступал время от времени вторым голосом.
   После этого Люба подала торт и чай - по русскому обычаю. Причем, оказалось, что торт пекла она сама… "Любаша у меня мастер, - похвастался Аркадий, - все делает своими руками. Потрясающий талант!" Джейн не могла не воздать должное таланту Любы… такой торт не купишь готовым в булочной. Беатрис рассказала, что они дома специально наняли кухарку, девушку из Сербии - готовит просто великолепно… поэтому на обеды к ним приходит половина ликейской части Франкфурта. На завтрак и ужин они обходятся кухонной машиной и готовыми булочками… "Точнее, они доедают то, что осталось от обеда", - заметил Клаус. Он, как выяснилось, хотя жил в другой части Германии, уже неоднократно был гостем в семье Беатрис. "А что принято готовить в Германии?" - поинтересовалась Джейн. "Наверное, то же, что и в Америке… ведь в большинстве стран национальная кухня давно сошла на нет, используется лишь как приманка для туристов". "Здесь, в России, еще кое-что осталось", - возразил Рене. "Например?" - "Например, борщ… или блины, или вот этот торт, "Наполеон". - "Ну нет, - возразил Аркадий, - торт никак нельзя считать коренным русским блюдом. Это довольно позднее заимствование". "А блины есть везде… у нас они называются Pfannkuchen, - подхватила Беатрис, - А борщ - это просто овощной суп".
   За окном постепенно стемнело. Стали собираться домой. Первыми ушли Рене и Моника. Клаус ушел с хозяином в кабинет, обсудить какую-то проблему… Беатрис заявила, что не собирается ждать, и Джейн вышла вместе с ней в коридор. Люба стояла, сложив руки на животе, прислонившись к дверному косяку. Джейн подошла к ней:
   - Все было очень вкусно… большое спасибо.
   - Не за что, - ответила Люба, улыбаясь, - Заходите еще… мы всегда рады.
   Мы ведь теперь одни, Славик учится… Приходите, пожалуйста.
   - Спасибо, - сердечно ответила Джейн. Люба ей очень понравилась - добрая, немногословная, приветливая женщина, к тому же, замечательная хозяйка.
   - Пойдем, Джейн, - вздохнула Беатрис, накинув на плечи что-то вроде прозрачного пончо, - До свидания, Люба.
   Ликеиды вышли из квартиры, спустились по лестнице. У подъезда Беатрис остановилась.
   Она была высокой, выше Джейн на полголовы (а ведь американка тоже не казалась малышкой), то ли белесые, коротко подстриженные волосы, то ли крупноватые черты лица, то ли некоторая угловатость сильной спортивной фигуры Беатрис вызывали впечатление излишней мужественности. Но если приглядеться, немка все же не была лишена какого-то своеобразного очарования. Джейн невольно подумала, что на месте Беатрис непременно носила бы широкие юбки и топы… немного увеличить худой мальчишеский таз и зрительно уменьшить плечи. Небольшие голубые глаза генетика из Германии смотрели на мир с некоторым вызовом.
   - Ну вот, Дженни… вот так у нас. Скучновато?
   - Нет, что ты. Мне понравилось.
   - Ладно, не скрывай, - Беатрис улыбнулась, - У нас здесь суровые, почти военные будни… и редкие скудные праздники. Ничего, пять лет можно выдержать.
   - А тебе сколько осталось?
   - Мне? Два. Клаусу полтора, и только эта сумасшедшая парочка собирается тут торчать еще долго…
   - Они не хотят заводить детей? - спросила Джейн. Беатрис пожала плечами.
   - Да нет. Поженились четыре года назад. Одержимы идеей преобразования мира и преображения человека… ну знаешь, все эти обычные школьные благоглупости. В общем, хотят поработать на благо человечества, а потом, может быть, дети…
   Джейн пожала плечами, не зная, что сказать. Резкость Беатрис была для нее несколько неожиданной.
   - Мы с Клаусом тоже не хотим себя связывать… по крайней мере пока, до окончания миссии, - обронила немка, - Там будет видно. Отработать здесь, пожить для себя хоть несколько лет… Тебе сколько? Двадцать три?
   - Двадцать два.
   - Мне двадцать семь. Нам сюда, - дверь подъезда распахнулась перед ними.
   Охранник вскочил со стула.
   - Так ты со мной в одном подъезде живешь? - спросила Джейн.
   - Да, только на первом этаже. Тут полно не-ликеидов, будь с ними поосторожнее… Ну пока, встретимся завтра на работе, - Беатрис скрылась за дверью квартиры.

Глава 2. Миссия.

   Джейн быстро шагала вслед за маленькой, стремительной Моникой по коридору Социала, заполненному сидящими в креслах посетителями. Француженка свернула в один из кабинетов, оказавшийся пустым.
   - Вот здесь… располагайся. Сейчас я буду вводить тебя в курс дела.
   В кабинете с дымчатыми тусклыми стенами, мягким светлым ковровым покрытием, стоял один небольшой стол с монитором - за него психологиня усадила Джейн.
   Кроме стола, в помещении уютно разместились полукругом мягкие кожаные диванчики и кресла, торшер, в центре - журнальный столик, в стену встроен большой аквариум с лениво шевелящими плавниками сомиками и телескопами.
   - Вот здесь - вызов, - показала Моника, усевшись в кресло, и сама нажала кнопку под рукояткой. Через несколько секунд дверь робко приоткрыли.
   - Войдите, пожалуйста, - пригласила Моника. В дверях показалась женщина средних лет с усталым, как у многих русских женщин, уже покрытым морщинками лицом. Моника пригласила посетительницу сесть. Джейн невольно отметила, что как и многие не-ликеиды, женщина следила за своей внешностью лишь от случая к случаю… Губы подкрашены, но морщинки расползлись по неухоженному, обветренному лицу. Волосы уложены неумелой рукой, одежда с претензией на шик, но явно старая и не совсем по мерке сшитая.