Зайцев Михаил. Час волкодава (Фирма 'Синяя Борода')

   Тропинка от примечательного валуна вывела нас на опушку через два часа ходьбы в хорошем темпе. Шли молча, каждый думал о своем. Не знаю, что за мысли таились в симпатичной головке Галины, но лично я обдумывал дальнейшую свою жизнь. По возвращении в Москву, понятно, придется снова менять кожу, начинать новое бытие. До начала - середины августа, а то и до сентября, пока не станут активно разыскивать пропавшую экспедицию, можно было бы пользоваться старыми документами, если бы я был один. Но я не один. Со мной девушка Галя. Она, безусловно, обратится куда следует, расскажет о трагедии в якутской тайге, ибо иного выхода у нее нет, а значит, едва доставив девушку по ее московскому адресу проживания, я вынужден рвать когти. Если только Галя не кинется в милицию сразу же, как только лесная тропинка выведет нас к людям.
   Я уговорил девушку потерпеть до Москвы. Объяснил разницу между якутской и московской милицией. Галина согласилась с моими доводами. О том, что в Москве мы расстанемся навсегда, я, естественно, не распространялся... Старый дурак, я чувствовал себя ответственным за эту девочку, которой довелось пережить несколько ужасных суток.
   Мои документы, аккуратно запаянные в целлофан, лежали во внутреннем кармане прорезиненной куртки-штормовки. У Гали тоже паспорт оказался с собой, подмок немного, смялся, да не беда, могло быть хуже. Труп Федора, прежде чем засыпать землей, я как следует обшмонал, разжился деньгами. И баксами, и рублями в большом количестве. Прелесть демократической России в том, что, имея деньги, можно легко избежать всяких административных проверок и неувязок. Едва дойдя до обжитого захолустья, я заставил деньги работать, и вскоре мы с Галей очутились в другом населенном пункте, где был аэродром. Пара перелетов по местным авиалиниям, и белый красивый самолет унес нас в столицу.
   Она жила на Ленинском проспекте. Жила одна, говорила, что отца не помнит, а мама умерла десять лет назад. Наверное, врала мне, а я... я ей верил, старый пень. Небольшая двухкомнатная квартира... Я не хотел отпускать такси, но Галина попросила подняться к ней. И я согласился.
   После долгой дороги мы, оба грязные, нечесаные, любили друг друга. Лишь захлопнулась дверь на лестницу, Галина бросилась мне на шею... Я лежал поперек продавленного дивана, выпитый ею до дна, и глядел в потолок бездумно, а Галя, обнаженная стройная девочка, пошла на кухню варить кофе.
   Из кухни Галина вернулась с пистолетом в тонкой руке. У нее был "вальтер" с глушителем. Надежная, серьезная машинка. Ей бы, дурехе, сразу выстрелить в распластанного поперек дивана голого мужика, так нет же! Насмотрелась девочка кинобоевиков, где в финале обязательно случается разговор - выяснение отношений между жертвой и убийцей.
   Она высказалась в том смысле, что все выкрикнутое Федором Михайловичем в предсмертной истерике - сущая правда. Да, она, девочка Галя, соблазнила Федю и узнала про сокровища, позже соблазнила меня, дабы использовать для их общего с Федором плана. Случай помог ей избавиться от Феди раньше, чем ей мечталось. А что до меня, так...
   "Без меня ты не найдешь железный ящик в тайге, - перебил я Галину. - Ты не знаешь, где конкретно я его закопал, ты у камешка, пока я копал, сидела, у костерка грелась..."
   Она засмеялась, ответила: "Дурень старый! Не слышал, что существуют металлоискатели? Камешек тот, похожий на постамент могильного памятника, возле которого я тебя ждала, пока ты сокровища закапывал, легко отыщется, и ящик железный найдется, не беспокойся. Каменная глыба возле тропинки, а время твоего отсутствия я засекла, примерный радиус поиска представляю. Самое большее день придется побродить по лесу хотя бы с армейским миноискателем, и отыщется железный ящик, будь уверен! Ты, трусишка, даже не заглянул в ящичек, не поинтересовался, что там внутри. Старикашка-бздунишка. Оставь я тебя в живых, ты же на Петровку сегодня же побежишь, в дом номер 38. Спасибо, старый, что до Москвы довез. Здесь у меня братишка живет, который в курсе дела и ждет не дождется весточки от любимой сестренки. Сегодня с братом продумаем дальнейшие планы, а завтра махнем в Якутию, ты же, мой милый, уж извини, но..."
   Я не стал до конца слушать ее откровения, скатился с дивана, подхватив с тумбочки рядом изящную хрустальную вазочку. Она выстрелила, промахнулась, но пуля-дура, дважды отрикошетив от стен, угодила мне в плечо точнехонько в ту секундочку, когда рука после замаха метнула вазочку.
   Хрусталь ударился о подбородок девушки, разбился, и осколок взрезал яремную вену на длинной шее. Прежде она потеряла сознание в результате удара, потом умерла от потери крови.
   Я наспех обработал раненое плечо. Выбросил все из холодильника в мусоропровод на Галиной кухне, вытащил полки и запихнул покойницу в холодильный шкаф, чтоб не смердела, разлагаясь. Братишка покойной не знает о нашем возвращении, и вообще никто не знает. Дверь квартиры двуличной... нет - "трехличной" девицы я закрыл на ключ, который, выйдя на улицу, выбросил в канализационный люк. Взял такси, добрался до улицы Двадцати шести бакинских комиссаров, отыскал в секретке рядом с домом ключики от арендованной жилплощади, кивнул бабушкам на скамеечке возле подъезда и, вытащив из почтового ящика ворох рекламных газет, еще не войдя в квартиру, отметил взятое в рамку объявление с рекламой "ЦКБ Бориса Николаевича". Остальное ты знаешь, партнер...
   О чем еще тебе рассказать, Миша? О сокровищах вора в законе, папы Федора Михайловича? Считай, что их нет. Совсем скоро родственники станут искать погибших членов экспедиции. Засуетятся кореша Фединого папы. Встанет на рога милиция. Лет пять-шесть в Якутию лучше не соваться. Ежели вспомнить еще и братишку Галины, так вообще лучше срок забвения воровского клада увеличить до восьмидесяти лет. А десять лет в наше время, в нашей стране, в нашем с тобой положении - все равно что вечность. Жадность сгубила фраера Красавчика, не хочу брать с него пример и подыхать за содержимое ржавого железного ящика.
   Месяца через полтора начнется большой трам-тарарам по поводу исчезнувшей экспедиции, меня станут искать в связи с якутской трагедией. Однако была бы возможность пожить еще месячишко со своими старыми документами, я бы пожил, рискнул. Но "Синяя Борода" на пятки наступает, фокусирует интерес милиции на моей скромной облысевшей персоне. Разборок по воровскому кладу я совершенно не опасаюсь, хоть это тебе, Михаил, и покажется странным. Труп Галины скорее всего по-тихому закопает где-нибудь в Подмосковье ее горячо любимый алчный братик. В холодильнике на Галиной кухне хранилось молоко трехдневной давности. Думаю, по уши увязший в грязном деле с чужим кладом братик, пока мы были в Якутии, периодически навещал сестринское жилище. Оглашать смерть Галины ему не в тему. Прикопает сестренку втихаря братик, уверен... Тело Федора стопроцентно не найдут. А трупы шестерых лохов-псевдоученых разроют и растащат по косточкам таежные обитатели. Мы с Галей открыто, по своим ксивам, летели с Севера в Москву, ну и что ж с того? Мы ли это были? Кто докажет, как проверят, если и напорются и обратят внимание на этот фактик.
   Повторяю: мои умозаключения по поводу того, чего следует опасаться, а чего нет, тебе, партнер, могут показаться не вполне логичными, но верь мне, я знаю, о чем говорю, я битый и опытный тип. И живой пока - самое главное. Сегодня меня крайне заботит "Синяя Борода", такой враг в тылу опаснее неповоротливой правоохранительной системы государства и разрозненных, подозревающих друг друга, ничего не смыслящих в оперативно-розыскной работе воровских да бандитских криминальных группировок. Победить "Синюю Бороду" для меня вопрос жизненно принципиальный... О! Гляди-ка, а мы, считай, приехали уже. Сейчас начнется самое интересное - поедем через поле, по глине и грязи, да под дождичком, будь он неладен. Надоел, проклятый... У тебя в головушке, партнер, после моих рассказов и разглагольствований, поди, жижа погуще, чем под колесами "Волги". Несуразностей в моем рассказе много, согласен, дилетанту трудно понять мою логику, мое поведение... Ох ты, досада какая!.. Ну-кась, Миша, передохни от мыслей, вылезай под дождик, толкани машину. Застряли, черт, капитально в первой же рытвине, вылезай, партнер, или вот чего - садись-ка лучше за руль, а я подтолкну тачку, у меня ловчее получится...
   * * *
   Последний, совсем-совсем короткий участок пути заставил партнеров помучиться, помокнуть под дождичком, перепачкаться в грязи, ну и попотеть, естественно.
   Нудный поток воды с почерневшего неба издевательски барабанил мелкой дробью по автомобильной крыше. Лужи пузырились и вскипали будто гейзеры. Грязь текла под колеса вулканической лавой.
   Словно в насмешку, дождь закончился, как раз когда "Волга" въезжала во двор загородной резиденции Сан Саныча, когда потухли фары, отключился мотор и транспортное средство превратилось в мертвую груду железа. Когда всего два шага осталось до заветного крыльца, ведущего в дом с русской печкой, под крышу, как раз тогда дождь и закончился.
   Сан Саныч вылез из машины, взглянул в темное небо, подставил ладошку, пытаясь поймать дождевую каплю, не поймал, покачал головой.
   - Нет бы ей, хляби надоедливой, прекратить капать часа два назад. Ты не представляешь, партнер, как мне осточертело мелькание автомобильных "дворников" перед глазами... Миша, помоги, пожалуйста, "языка" из багажника в хату перенести.
   Крутя на пальце ключи, Сан Саныч подошел к багажнику, насвистывая какую-то нехитрую мелодию, вставил ключик в скважинку замка, повернул. Багажник открылся. Подоспевший Чумаков, едва успевший размять ноги после долгого сидения на автомобильном диванчике, заглянул в прямоугольную емкость багажника и увидел связанное по рукам и ногам, безликое, скорчившееся, будто дитя в материнском чреве, тело.
   Мужчина среднего возраста лежал на боку. Длинная веревка опутала его пальцы, петлей захлестнула запястья, стянула вместе предплечья, привязала локти к коленям, тугой змеей оплела голени и, обмотавшись вокруг лодыжек, закончилась замысловатым узлом. Мужчина был обнажен до пояса, а снятая с него рубашка разорвана надвое. Одна половина замотала лицо человеку в багажнике, вторая комком лежала на ключице, удерживаемая при помощи все той же бельевой веревки, запутавшей шею и проскользнувшей под мышку раненому.
   - Ноги ему придержи, Михаил. - Сан Саныч нагнулся, взял раненого "языка", как берут ребенка, вынимая из колыбели. - On-па! Вот так, хорошо. Багажник захлопни, пожалуйста.
   Сан Саныч понес "языка" к крыльцу. Голова раненого безвольно свисала, болталась в такт шагов, на шее вздулся гребень кадыка.
   - Михаил, открой нам дверь, будь любезен. Хорошо, входим в сени... Дверь на улицу закрой, открой дверь в комнату... вот так, хорошо. Сейчас я его на стол положу...
   Положив связанного на стол, Сан Саныч поманил Чумакова пальцем.
   - Доктор, пока я в сени за ножом схожу, чтоб веревки разрезать, посмотри его. Что-то он мне не нравится. Тяжелый, как труп.
   К моменту, когда Сан Саныч вернулся из сеней, вооруженный армейским десантным ножом, доктор Чумаков поставил диагноз - пленный мертв. И никакая реанимация не поможет. "Язык" скончался минимум час тому назад.
   Выслушав медицинское заключение, Сан Саныч досадливо сморщился.
   - Здрасьте, приехали... От чего он умер? От огнестрельного ранения ключицы?
   - Не думаю. Крови натекло мало, рана для жизни не опасна сама по себе, хотя, конечно, именно эта рана и послужила причиной смерти...
   - Понятно. За что я уважаю медиков, так это за формулировочки типа твоей: "рана не опасна для жизни, но умер пациент именно от нее"...
   - Я могу подробно объяснить, что имею в виду...
   - Не стоит, доктор.
   Сан Саныч задумчиво почесал лысый затылок. Посмотрел в потолок, перевел взгляд на труп. С минуту рассматривал мертвое тело, прикидывая что-то в уме, потом вздохнул и сказал, как всегда, спокойно:
   - Михаил, помоги, будь любезен, отнести труп обратно в багажник. Да прихвати лопату в сенях. Доедем до леса, предадим прах земле.
   - Может, его обыскать хотя бы?
   - Уже. Когда пеленал, я его обыскал. Нашел салфетку с фирменной маркировкой "Макдональдс". На салфетке фломастером написаны цифры 3 и 28. Еще нашел телефонную карточку и сто пятьдесят рублей с мелочью. И сигареты с зажигалкой, которые тебе подарил. Даже рации, примитивного переговорного устройства, при нем не обнаружил. Остерегались ребята засорять эфир, лишь оптику и оружие взяли на дело, профессионалы... Давай, Миша, пошевеливайся. Допрос отменяется. Будем хоронить.
   Похороны затянулись до утра. Уже светало, когда перепачканный землей, измотанный и голодный Чумаков разделся донага, облился колодезной водой, насухо вытерся и, свалившись поверх лоскутного одеяла, уснул.
   Разбудил Мишу на этот раз чудесный аромат разваристой гречневой каши. Вообще-то Чумаков терпеть не мог каши. Ни гречневой, ни манной, никакой. Обожал мясо, жареную свинину. Любил картошечку. Поджаристую, да чтоб с корочкой. И вот надо же, передряги последних суток переиначили Мишины вкусы. Питательная, быстро насыщающая, разбухшая в чугунке гречневая крупа заставляла слюнные железы работать, как у подопытной собаки Павлова. Прогоняя сон, взнуздывая организм, воскрешая к новой жизни.
   Кивок накрывающему на стол Сан Санычу, трусцой на улицу, "до ветру". Курнуть натощак? А ну его на фиг! Плеснуть в глаза водичкой, и за стол. И трескать кашу за обе щеки, запивать зеленым чаем. Хорошо!
   Хорошо сделалось организму. Поспал, поел. Мышцы болят, ну так это не страшно, пройдет. Главное - он живой и здоровый. И напротив за столом невозмутимый Сан Саныч. Неприятностей - воз и маленькая тележка. Однако Сан Саныч рядом, и он чего-нибудь придумает пренепременно. Иначе и быть не может!
   - Какой-то ты сегодня, партнер, не по погоде веселый.
   - Отличная погода, Сан Саныч. Тучки тают, солнце светит. Дождя более не намечается.
   - И это плохо. Бежать лучше во время дождя. Верь мне.
   Знаю, о чем говорю.
   - Бежать? Куда побежим? Я готов.
   - Куда - вопрос второй. Главное - от кого.
   - И от кого же нам бежать? Не понимаю.
   - От фирмачей из "Синей Бороды". Тебе лучше всего бежать в милицию, а мне... мне лучше всего уехать куда-нибудь подальше. На Дальний Восток, например.
   Сан Саныч не шутил. Говорил серьезно, пристально глядя в глаза Чумакову.
   - "Язык" умер. Вместе с ним, Михаил, умерла надежда на победу. Знал бы ты, партнер, до чего мне не хочется оставлять в тылу профессионального, отменной выучки врага. Однако - нет вариантов. Придется бежать, путать следы. Что же касается тебя, Михаил... От Дяди Степы я знаю несколько фамилий высоких милицейских чинов и знаю, как на них выйти. Это только в кино простые мусора, работающие "на земле", - честные и душевные парни. На самом деле все наоборот. Чем ниже чин мусорка, тем он коррумпированнее. Злясь на зарплату, до анекдота копеечную, сшибает бабки мелкий ментенок у бабушек, от безысходки торгующих сигаретами около метро, наживается на старушках, ибо претит вчерашнему двоечнику-школьнику ручками работать, землю копать или рельсы класть. Нравится бездарю власть, торчит оболтус от погон на плечах. Бандиты - они честнее. Они рискуют. Мусора - приспосабливаются. Мелкие мусора. Среди подполковников и полканов картина другая. Чтоб получить полковничьи погоны, голова на плечах нужна. Пойдешь в милицию к достойному человеку, расскажешь все, как есть, как было. Иного выхода для тебя я не вижу. Единственное, надеюсь, обо мне правды не скажешь. Ты понимаешь, о чем я прошу. Внешность мою можешь описать, а чего еще говорить и как придумаем.
   Миша отвел глаза. Взгляд Сан Саныча его угнетал. Чумаков заметил на уголке стола сигаретную пачку. Закурил. Грустно усмехнулся возникшим в голове мыслям, спросил у Сан Саныча не без сарказма:
   - А на фига, скажи, пожалуйста, ты сагитировал меня позавчера сбежать от ментов, сделать ноги из собственной квартиры, куда подбросили труп Димы-Красавчика? Тюрьмой пугал, объяснял, чем проигрыш отличается от поражения. Какой тебе был резон от такого партнера, как я? Хотел выдоить из меня нужную информацию, попользовать и отправить меня опять же к ментам, да? Ты ж у нас матерый бегун, опытный, тебе непременно охота знать, от кого конкретно убегаешь, чтоб грамотно запутывать след. Я прав? Ну? Чего молчишь?!
   Сан Саныч отхлебнул чаю. Не спеша поставил горячую кружку на стол. Ответил ровным, бесстрастным голосом:
   - Успокойся, Михаил. Нервами делу не поможешь. Пойми, иного выхода нет. "Язык" умер, так и не заговорив. То, что я не рвал на себе волосы и не рыдал от отчаяния, когда выяснилось, что он сдох, ничего не меняет. Между тем и орать, и щипать себя за лысину от досады очень хотелось. Я виноват в его смерти! Я! Я все провалил. Пойми ты, дурья башка, нам противостоят серьезные ребята. Профессионалы. Нас исключительно грамотно подставили ментам, подкинув в твою квартиру труп Красавчика, и уйти нам удалось лишь потому, что милиция сработала на двойку с минусом. Но ментовский розыск нам обеспечили. И наши трупы уже возле моей квартиры, где ждал страхующий основную операцию киллер, вполне бы устроили как ментов, так и ребят из "Синей Бороды". Киллер сдох, ребятки из "Синей Бороды" списали его прокол на случайность. Тогда еще они меня недооценивали. Сейчас, после смерти еще одного сотрудника "Бороды" и пропажи другого, ребята призадумались. Они же не знают, что "язык" мертв...
   - А давай его откопаем и подбросим им, а?! - перебил Миша, звонко шлепнув кулаком по ладошке. - Давай, а?
   - Ага, - улыбнулся Сан Саныч. - И привяжем к ноге бирку с заявлением: дескать, покойный нам ничего не успел рассказать. Знать бы еще, куда, по какому адресу подбрасывать труп, совсем было бы здорово... Узнай мы от "языка" конкретные имена, адреса и фамилии, игра пошла бы совсем по другим правилам. Но правила, к сожалению, остались прежними. Противник пока этого не знает. Готовится к серьезной войне, напрягает мозги, не жалеет средств. И противник опасен, чрезвычайно опасен. Более ошибок и самонадеянных просчетов ребята не допустят. Самое умное с нашей стороны - воспользоваться заблуждением противника по поводу нашей с тобой осведомленности и разбежаться. Мне уповать на правоохранительные органы бессмысленно. На мне висит труп девушки Галины, дело Федора Михайловича и пропавшей экспедиции. И, черт его знает, вдруг менты докопаются до истоков, раскусят меня как курьера ЦК. Тогда все - мне гроб. Заблестят глазенки у властей предержащих в мечте о мифическом "золоте партии". Ты, кстати, Миша, ежели задумаешься, поймешь - сохранить мою безвестность и в твоих интересах, партнер. А в остальном у тебя есть шанс выйти из сгустившейся мути если и не совсем сухим, пусть с подмоченной биографией, но зато живым. Во всяком случае, в милиции тебя не замочат. В смысле - не убьют. А повезет - так с твоей помощью надерут менты жопу "Синей Бороде". Ох, надерут!
   - Ты сказал как-то, что только победа у всех разная, а поражение общая беда.
   - Так и есть. Проигрыш объединяет. И ты, и я в милицейском розыске. И я, и ты - злейшие враги специалистов из "Синей Бороды". Обижаешься, что я предложил разбежаться? Что ж, давай останемся вместе. Нажремся водки и сделаем друг дружке харакири.
   - А это идея! - Миша стукнул кулаком по столу. - Замечательная идея! Слушай, есть у меня институтский дружок, работает в морге. Непутевый мужик, из института его с четвертого курса отчислили. Отслужил в армии, устроился в морг. Спирт лакает, как воду, опустился совсем, на бомжа стал похож. Периодически ко мне домой таскается деньги занимать. Мы у него запросто, задешево сможем купить два соответствующих нам обоим по телосложению невостребованных трупа. Сажаем жмуриков в твою "Волгу", туда же усаживаем откопанного "языка", едем к моему дому и машину взрываем. Есть у тебя в запаске динамит?
   - Есть тротил, есть пластид. А "Волгу", кстати, гробить не обязательно. Можно угнать тачку. Однако все это досужая болтовня, партнер... - Сан Саныч подлил себе чаю. - Остынь, Миша. Похожую идейку я в первую очередь прокрутил в мозгах, когда ты констатировал, что "язык" отдал богу душу. Только моя идея базировалась не на приобретении трупов в морге или крематории, а на покупке подходящих тел у кладбищенских могильщиков.
   Мишу передернуло. Он живо представил, как изрядно выпившие могильщики ночью на кладбище тайком откапывают для Сан Саныча сначала одного, потом другого свежего "подходящего" покойника. А до того целый день партнеры переходят от одной группы скорбящих к другой, присматриваются к новым кладбищенским поступлениям, подыскивая усопших своих размеров. Бр-р-р, как неприятно...
   - Чего скривился, Михаил? Ты ж врач. Тебе брезговать мертвецами по штату не положено. Я думал замотивировать покупку покойников тем, что мы с тобою сатанисты. Могильщиков подобное объяснение вполне бы устроило. А машину я планировал не взрывать пошло и нарочито, гораздо достовернее имитировать дорожно-транспортное происшествие. Причем так, чтоб заменяющие нас покойники обгорели как следует, а "язык" лишь слегка обуглился.
   И в "бардачке" машины должно было сохраниться фальшивое удостоверение лжемента Макарыча из "Трех семерок". До имитации ДТП нам в компании с мертвецами пришлось бы вдоволь погонять по Москве, а еще раньше - нарваться якобы случайно на ментовский патруль. От него, от патруля, мы бы и тикали. Да так лихо, чтоб после всякие там "Дорожные патрули" месяц смаковали по телику детали погони и ее итоги. Я все продумал в течение минуты в общих чертах, однако тут же отказался от этой придумки. Ну, обманем мы "Синюю Бороду". Ну, решат они, что мы на том свете. Дальше что? Подходов к ребятам нет. Конспирация у них на высоте. Потеряем время, пока враг думает, что "язык" жив и поведал нам нечто интересное. Ты отрежешь себе пути к отступлению в милицейские объятия, а мне все одно придется бежать. Залог победы над противником - знать все о нем и объективно себя оценивать. Запомни это, партнер, и опустись на грешную землю из стратосферы пустых фантазий.
   Чумаков поймал взгляд Сан Саныча, улыбнулся.
   - Сан Саныч, я накрепко запомнил еще одну твою цитату. Про то, что нет более узко мыслящих людей, чем специалисты.
   - Ну да, мои слова. - Сан Саныч смотрел Мише в глаза, слегка нагнув большую голову так, как это делают крупные собаки. - Дальше что?
   - А то! - Чумаков улыбнулся еще шире. - Если я тебе сейчас скажу, что у меня есть прямой выход на "Синюю Бороду"? Если скажу, что знаю, как их найти, знаю почти наверняка...
   - Почти?
   - Почти на сто процентов... Наверняка в этой жизни, как я убедился, можно рассчитывать только на смерть... На девяносто девять и девять десятых процента.
   - Хороший процент. Если не бредишь и действительно додумался до чего-то этакого, что попало в "слепую зону" моего внимания. Ежели так, я буду крайне удивлен, партнер.
   - Мечтаю увидеть, как ты удивляешься. Любоваться твоим непроницаемым челом, честное слово, надоело. Слушай внимательно. Помнишь, откуда я знаю Ирину Грекову, убитую Красавчиком? Помнишь, я рассказывал про свою бывшую супружницу? Помнишь, я объяснял, почему она, девушка из простой семьи, Золушка, тоскующая по высшему обществу, так долго поддерживала отношения с соучениками по окончании средней школы?
   - Помню. Школа в центре. В классе учились дети советских шишек...
   - Учились и жили в больших престижных квартирах! - подхватил Миша. Школа недалеко от метро "Третьяковская", а рядом с метро построили "Макдональдс"! Цифры на той салфетке из "Макдональдса", что лежала в кармане у желтоглазого, - номер дома и номер квартиры, гадом буду, кого-то из одноклассников покойницы Ирины! Разыскать очередную потенциальную жертву "Синей Бороды" - дело нескольких часов!
   - Красавчик, общаясь с Грековой, наметил среди ее знакомых очередную жертву. Допустим, совсем недавно желтоглазого перевели на новый "объект" и, перекусывая неподалеку от нового места работы, он для памяти черкнул на салфетке координаты жертвы... А что?.. Похоже, очень похоже на правду... Сан Саныч резко замолчал, закатил глаза к потолку, скрипнул зубами. - Олен срякки! Я должен был! Я был обязан сам догадаться!
   Сан Саныч стукнул себя кулаком по лысому лбу.
   - Срякки! Срякки!! Срякки!!!
   - Что такое "олен срякки"?
   - В вольном переводе с финского это означает "я мудак"! Мудак! Ванха срякки!!! Старый мудак!!!
   ЧАСТЬ II
   Глава 1
   Медовый месяц
   "Билет для проезда в Московском метрополитене" Иннокентий прижал к столу массивной оргалитовой линейкой. Надежно зафиксировал посередине столешницы бумажный прямоугольник с "магнитной" черной полосой по верхнему краю. Надел на нос очки, взял в руки моток тонкого скотча и ножницы. Аккуратно отрезал полоску скотча нужной длины и заклеил ею ровно половину "магнитной" полосы на проездном билете. Один раз Иннокентий уже использовал этот билет "на десять поездок". Теперь билетом можно воспользоваться еще девять раз. Потом нужно отлепить скотч, пройти по билету в метро одиннадцатый раз, снова залепить половину "магнитной" полосы и спокойно пользоваться модернизированным проездным документом восемь раз кряду. После опять отклеить-пройти-приклеить и беззаботно проходить еще семь раз в щель между турникетами. Ну, и так далее, отклеиваешь-приклеиваешь, и в итоге вместо оплаченных десяти поездок эксплуатируешь билет аж шестьдесят четыре раза. В течение тридцати дней, конечно. Государство обесценивает денежные вклады граждан, повышает цены, устанавливает акцизы, а граждане под воздействием шокотерапии изобретают простые и незамысловатые способы, как обжухать государство. Все по Дарвину - выживают умные и хитрые, те, что научились приспосабливаться к стремительно изменяющимся условиям обитания. Гражданам, как ни странно, очень хочется выжить. Вот они, граждане, и не платят налогов, изощряются с проездными документами, замедляют в два-четыре раза вращение колесика в счетчике электроэнергии, да мало ли еще чего они придумали, эти живучие граждане...