Зайцев Михаил. Час волкодава (Фирма 'Синяя Борода')

   Спустя полчаса партнеры сподобились лицезреть, как к мусорной куче подъехал грузовик и полупьяные грузчики забрали отслужившую свое тару вкупе с запакованными объедками. Когда грузовик уехал, под фонарем остались лишь те двое угрюмых молодых людей, в которых Сан Саныч с самого начала опознал охранников.
   - Пошли, Миша. Все помнишь, как я учил?
   - Наизусть.
   - Не боишься?
   - Боюсь.
   - Молодец, что не врешь. Пошли. Глаза боятся - руки делают...
   Партнеры не спеша, прогулочным шагом прошлись по дорожке дворика-парка, лениво повернули и, шаркая ногами по асфальту, побрели мимо дома, мимо черного входа в ресторан "Золотая рыбка", мимо двух охранников-топтунов.
   Сан Саныч и Чумаков благополучно миновали освещенное фонарем пространство, удостоившись вялого внимания охраны - равнодушных взглядов четырех глаз. Охранники остались за спиной, Миша резко остановился, засунул руку в карман кожаных штанов.
   - Ну, что еще? - остановился Сан Саныч, недовольно посмотрел на Чумакова через плечо.
   - Зажигалку, блин, потерял! - Миша вытащил из кожаного кармана руку, зажав большим и указательным пальцами мятую, потерявшую форму сигарету. Остальные пальцы сжимали в кулаке пригоршню табака, перца и перлита.
   За то время, что партнеры провели на скамейке, Чумаков тренировался непринужденным, естественным жестом доставать из кармана сигарету и попутно прихватывать свободными пальцами кайенскую смесь. Тренируясь, Миша сломал четыре сигареты и просыпал без малого половину адской смеси под ноги. Однако репетиция не прошла даром. Охранники восприняли Мишин жест вполне равнодушно.
   - Земляк, огонька не найдется? - Чумаков направился к ближнему от него охраннику.
   Сан Саныч как бы нехотя повернулся корпусом к освещенному фонарем асфальту, изобразив лицом раздражение. Мол, какая досада, приятелю приспичило закурить и лишнюю минуту приходится вдыхать вместо свежего предгрозового воздуха амбре ресторанных задворок.
   - Земляк, дай присмолить. - Миша приблизился вплотную к хмурому молодому человеку, поднес ко рту мятую сигарету.
   Охранник неспешно полез в карман пиджака за зажигалкой. Чумаков поймал момент, когда глаза охранника скосились к собственному карману, и заранее отрепетированным скупым движением бросил едкую смесь в лицо привратнику черного входа.
   Словно пригоршня грязного песка, подброшенная порывом ветра, мешанина из табака, перца и перлита ударилась о лицо охранника и рассыпалась облачком. Жертва едкой атаки инстинктивно моргнул, но запоздало - табачинки, перчинки и крошки минерала перлита попали на слизистую глаз, лишив молодого человека возможности видеть, О том, что надо бы задержать дыхание, охранник не знал. Дернулся всем телом, вздрогнул, вздохнул и тут же закашлялся. Целых четыре секунды он надрывно кашлял, моргал и отчаянно тер кулаками глаза, забытый всеми. И коллегой-охранником, и Мишей Чумаковым, и Сан Санычем. Освободившись от кайенской смеси в кулаке, Чумаков прыгнул на сотрудника охраны, сохранившего возможность видеть, благо тот стоял всего в двух-трех метрах. Выполнив некое подобие футбольного подката, Чумаков не особо сильно задел коленку секьюрити на исходе второй секунды после начала операции. Двух секунд хватило Сан Санычу, чтобы рывком преодолеть пятиметровый отрезок асфальта. Еще полсекунды, и кулак Сан Саныча подбросил молодого чуть полноватого мужчину в воздух. "Кажется, в боксе это называется "апперкотом в челюсть", - успел подумать Чумаков. - А это - "крюком по затылку". Запрещенный в боксе удар. И не только в боксе, во всех спортивных единоборствах, помнится, запрещены удары по затылку".
   По затылку Сан Саныч приложил охраннику, вдохнувшему смесь табака с перцем и минеральными добавками. Поддел кулаком снизу в челюсть одному секьюрити, метнулся ко второму, огрел его по затылку и подхватил падающего за шкирку.
   - Миша! Волоки другого за мной. Быстро!
   Приподняв бесчувственное тело, Сан Саныч побежал к черному входу. Распахнул дверь пинком ноги.
   - Быстрее, Миша!
   - Стараюсь. - Чумаков схватился за пиджачные отвороты нокаутированного апперкотом охранника и, пятясь задом, поволок его к дверному проему.
   Сан Саныч бросил свою ношу в предбанник за дверью, подскочил к Чумакову, помог ему, подхватил нокаутированного за поясной ремень одним движением, без видимого напряжения, швырнул раскисшего молодого человека туда же, куда определил "отдыхать" первого секьюрити.
   - Закрой дверь, Миша, а я осмотрюсь, проверюсь.
   Чумаков перешагнул через порог, прикрыл за собою дверь, оставив маленькую щелочку, сквозь которую наблюдал за Сан Санычем на улице.
   Четыре секунды потрачено на "отключку", пятнадцать на "уборку". Сан Саныч один в круге электрического света. Поза расслабленная, естественная. Вот он шагнул в темноту. Его почти не видно, лишь силуэт, но можно заметить, как он поворачивает голову, оглядывается. С неба упала тяжелая дождевая капля. Одна, вторая, третья. Глухо загремели вдали грозовые раскаты. Дождь забарабанил по асфальту. Дождевые капли мигом перекрасили серую асфальтовую поверхность в черный цвет с синим отливом, и темно-синий костюм Сан Саныча сделался почти черным.
   - Промок... - Сан Саныч вбежал в приоткрытую Мишей дверь. - Запирай дверцу на засов, Миша, и пошли.
   - А эти?
   - Охранники-секьюрити? Минут через пять-семь очухаются.
   - И поднимут тревогу.
   - Их могут и раньше обнаружить. Пошли скорее, пока все тихо.
   Они быстро, сосредоточенно, с деловым видом прошли широким коридором: Сан Саныч - впереди, Чумаков - отставая на шаг. Очутились на кухне, где кипели и булькали большие котлы и маленькие кастрюльки на солидных столах-плитах, где совсем плохо работала вытяжка и в белых пахучих парах суетился кухонный народ, не обращая внимания на лысого атлета в мокром костюме и его рыжего спутника-ковбоя. Миновав кухню, партнеры ступили на ковровую дорожку коридорчика, что вел в гремящий музыкой ресторанный зал, свернули в коридорное ответвление - аппендикс с двумя дверями по бокам и одной в торце. Сан Саныч уверенно толкнул торцовую дверь с табличкой "Директор".
   - Входи, партнер. - Сан Саныч пропустил Мишу вперед. - Знакомься: мой старинный приятель, однофамилец популярного поэта и двух знаменитых кинорежиссеров, Степан Альбертович Михалков, более известный в криминальных кругах под кличкой Дядя Степа. Добрый вечер, Степан Альбертович.
   Дядя Степа сидел в кожаном кресле за письменным столом необычной овальной формы прямо напротив двери в кабинет, которую Сан Саныч, войдя, поспешил плотно за собой прикрыть. Роста в Дяде Степе было от силы сантиметров сто шестьдесят, весу не более пятидесяти килограммов. Маленький пожилой лягушонок с морщинистым личиком и круглой плешкой. Ни фасонистый пиджак, ни галстук с бриллиантовой булавкой, ни телефоны на столе, ни малахитовое пресс-папье - ничто не делало фигуру Степана Альбертовича более значимой, так сказать, весомой. Напротив, броско-добротная обстановка кабинета только усугубляла сходство Дяди Степы с земноводной тварью. Сходство с лягушонком-перестарком напрашивалось само собой, ибо в дизайне директорского кабинета преобладала соответствующая названию ресторана морская тематика. По правую руку от посетителя кабинета, вдоль стены без окон (окон в помещении не было вообще), на металлически треногах разной высоты стояли освещенные электрическим светом три многолитровых аквариума. Идеально квадратный, круглый и прямоугольный. За спиной директора, на затянутой сетью стенке красовалась отлитая из желтого металла рыба. Напротив аквариумов, вдоль другой стены, тянулся длинный диван белой кожи, над ним репродукции художников-маринистов, перед диваном - низкий столик-доска с рядом пепельниц-раковин.
   - Садись на диванчик, партнер, покури. А я со Степаном Альбертовичем побеседую по душам.
   Миша уселся на диванную мякоть. Закуривать не стал, но на всякий случай вытащил из кармана сигарету, прихватив в кулак пригоршню кайенской смеси.
   - Зачем пришел сюда, сюда-то зачем пришел? - засуетился Дядя Степа. Почему, почему, как обычно, как всегда, не позвонил, позвонил бы, и встретились, встретились бы, как всегда бы встретились...
   Ладошки Степана Альбертовича суетливо обшлепали стол, накрыли круглые очки с выпуклыми плюсовыми стеклами, помусолили их нервно и нацепили на нос. В очках дядя Степа еще больше походил на лягушку-альбиноса.
   - Вопрос к тебе, господин Михалков, неожиданно возник, вот я и пришел. Времени созваниваться и разводить шпионскую канитель, как ты привык, извиняй, сегодня этого времени у меня нет. - Сан Саныч приблизился на шаг к директорскому столу, остановился посреди кабинета, в центре узора на ковре, покрывающем пол. - Оцени, Степан: в гостях у тебя я впервые, а сразу нашелся, куда идти и как. Наслышан - при парадном входе в "Золотую рыбку" установлены металлоискатели, чтоб авторитеты "пушки" в гардероб сдавали, прежде чем начнут ханку жрать, так я с заднего хода проник. Оценил? Соображаешь, куда клоню? Оружие при мне, твои гаврики-охранники у заднего входа - прости за каламбур - в заднице. Давай, Степа, замотивируем мой визит как наезд крутого, однако неизвестного тебе отморозка, ладно?
   - Не поверят. Люди не поверят. - Руки Степана Альбертовича вновь побежали по столу, словно два самостоятельных существа, нашарили золотой портсигар, вытащили длинную папиросу, вставили ее в рот хозяину. - Не поверят, устроят правилок, расколют. Расколют меня, расколют. Ты меня спалил. Спалил ты меня. Все знают, знают все - я абы с кем не корешуюсь, абы кто на меня не наедет. Нельзя, нельзя было тебе сюда приходить, нельзя...
   Хлоп - распахнулась дверь. В кабинет вбежал великан, которому кличка Дядя Степа подошла бы гораздо больше, чем господину директору. Двухметрового роста мужчина во фраке, белой манишке, при галстуке-бабочке, трехшаговой баскетбольной пробежкой подскочил к столу хозяина кабинета, едва не столкнувшись по пути с Сан Санычем, и заговорил на удивление высоким писклявым голосом:
   - Степан Альбертович, извиняюсь за беспокойство, но там, за кухней, проблемы с Гариком и Кириллом. Повариха пошла помои выносить и наткнулась на...
   Сан Саныч ловким, стремительным движением выхватил из-под пиджака пистолеты. Рукояткой "ТТ", зажатой в правом кулаке, треснул фрачного великана в бок, не давая договорить до конца, объяснить, на что же там, за кухней, наткнулась повариха. Двухметровый мужчина в бабочке, получив под ребра, изогнулся глистом, вывернул шею, увидел холодную, злорадную улыбку на лице лысого незнакомого господина с пистолетами в обеих руках и получил сокрушительный удар по затылку левой, утяжеленной оружием рукой.
   Сан Саныч подхватил падающего великана, бережно положил его на ковер. Несколько быстрых шагов - Сан Саныч закрыл дверь, щелкнув латунной задвижкой.
   - Теперь, Степа, в версию с грабителями-отморозками поверят, убежден. Сан Саныч ловко и быстро спрятал пистолеты обратно под пиджак, огляделся, улыбнулся и шагнул к трем выстроившимся рядком аквариумам. - Степан Альбертович, вот эти невзрачные рыбешки в круглой лоханке случайно не пираньи?
   - Какая разница, пираньи они или не пираньи... - Директор, уперев локти в столешницу, спрятал лицо в ладонях. - Ну, пираньи. Ну и что?.. Кошмар! Какой кошмар!..
   Сан Саныч подхватил обеими руками шарообразный аквариум, осторожно снял его с треноги, держа перед собой прозрачную посудину с рыбками, обошел овальный письменный стол, попутно успокаивая раскисшего директора:
   - Успокойся, Степа. Гарантирую - в историю с отморозками поверят. Скажешь: сняли часовых, проникли в охраняемое помещение, угрожая оружием, требовали денег. Халдей во фраке подтвердит, когда очухается: видел два огромных черных пистолета. Скажешь, что тебя пытали и ты не выдержал, отдал деньги. Где сейф, Степа?
   - Под репродукцией "Девятого вала" Айвазовского.
   - Партнер, сними со стены фальшивого Айвазовского. Какой шифр сейфа, Степа?
   - Вот ключ от сейфа. - Степан Альбертович выдвинул ящик письменного стола, пошуршал в его нутре и бросил Чумакову ключ. - Я надеюсь, надеюсь я, что...
   - Конечно, Степа! О чем речь, - перебил Сан Саныч. - Партнер, догадываешься, на что надеется Степан Альбертович? Успокойся, Степа, деньги твои нам не нужны. Наврешь потом, что мы взяли... Сумму сам придумаешь. Опять же выгода тебе - левые бабки поимеешь нашими стараниями. Называй шифр, не бойся, а я пока аквариум рядышком с твоим креслом на коврик поставлю. Тяжелый, зараза, аквариум, литров семьдесят, да?
   - Шифр сейфа - два, шесть, восемь. Аквариум зачем? Зачем аквариум, не понимаю я...
   - Аквариум нужен для имитации пыток.
   Поставив шар с рыбками на пол, Сан Саныч выпрямился, присел на краешек стола. Дядя Степа рядом с Сан Санычем выглядел ребенком. Худосочным, перепуганным, плешивым вундеркиндом в очках.
   - Успокойся, Альбертыч, я сказал - ИМИТАЦИЯ пыток. Для пущей достоверности версии про грабителей-отморозков... Партнер, как дела с сейфом?
   - Открываю.
   Миша, забравшись с ногами на диван, засунул длинный, как гвоздь, ключ в замысловатой формы замочную скважину. Репродукцию "Девятого вала" он уже успел снять, положить на белую диванную кожу и даже нечаянно наступить на картинку ногой, порвать ее в том месте, где нарисованы истерзанные жертвы кораблекрушения.
   Повернув ключ, Чумаков взялся за первое из трех колесиков с пронумерованными рисками, установил напротив красной отметины на корпусе цифру 2 и, вздрогнув, замер, ибо нежданно-негаданно в директорском кабинете заработала селекторная связь. Встроенный в один из телефонных аппаратов динамик на столе перед Дядей Степой заговорил громким женским голосом:
   - Степан Альбертыч, это Люда вас беспокоит. Николай к вам пошел сказать про Киру с Гариком. Сказал?
   Степан Альбертович, не спуская глаз с безмятежно ухмыляющегося, нависшего над ним Сан Саныча, боязливо дотронулся до оранжевой кнопки на телефонном корпусе, включил обратную связь и ответил на диво ровным, спокойным голосом с отчетливыми акцентами начальственной ленивой вальяжности:
   - Николай у меня. Обо всем знаю, Люда. Спасибо. Как Кирилл? Как Гарик? Как их здоровье?
   - Плоховато, но обойдется без госпитализации. Что это было, Степан Альбертович?
   - Это была проверка, Люда. Проверка это была. Учебная тревога. Гарик и Кира оказались не на высоте. Так им и передай, передай им мое недовольство. Фуфловая у нас охрана. Охрана у нас - никуда... Люда, попроси пока меня не беспокоить, занят я. Я занят, всем скажи.
   - Поняла, Степан Альбертович, извините.
   Дядя Степа отпустил клавишу селекторной связи, руки его захлопотали, сняли трубки со всех телефонов на столе, залезли в карман, вытащили и отключили мобильник.
   - Николай как? Не очнется? Не услышит нас? Не подслушает? - засуетился Дядя Степа, привстал с кресла, перегнулся через стол, придирчиво осмотрел раскинувшееся на ковре тело великана во фраке.
   - Партнер, откроешь сейф, возьмешь скотч со стола, перебинтуешь холуя Николая. Главное, уши ему залепи чем-нибудь понадежней, ну и руки с ногами, само собой, загипсуй от души. Партнер?!! Долго ты еще будешь возиться с сейфом?
   - Готово! - ответил Сан Санычу Чумаков, спешно устанавливая оставшиеся две цифры напротив красных пометок корпуса и открывая бронированную дверцу.
   В сейфе денег лежало - кот наплакал. Три банкноты по сто дойчмарок каждая. Миша подхватил деньги, развернув маленьким веером, продемонстрировал их Сан Санычу.
   - Небогато живешь, Степан. А скажешь небось, в сейфе было тысяч десять, да? Неужто остерегался шифр называть, подозревая, что мы позаримся на три сотни?.. Ну ты и скряга, Степа. Скупой рыцарь плаща и кинжала... Партнер, брось деньги на пол и займись Николаем...
   - Какая тебе разница, что я скажу? Тебе-то какая разница, скупой я или щедрый?! - Незажженная папироса все еще торчала изо рта Степана Альбертовича белой бумажной трубочкой. Суетливые ручки директора, в который раз пробежавшись по столу, нашли зажигалку. Дядя Степа закурил. - Тебе-то без разницы, кому и чего я скажу, кто я и что я. Тебя-то я прикрою, вынужден прикрыть. Иначе мне хана, хана мне иначе. Ты-то меня сдашь, если за жопу возьмут, не задумываясь, без размышлений сдашь. Спрашивай, чего хотел. Говори, зачем пришел, и уходи, быстрее уходи.
   - Согласен, поспешим. - Сан Саныч оглянулся, удостоверился, что Чумаков приступил к связыванию бесчувственного свидетеля, вновь повернул голову, вгляделся пристально в бегающие глазки Степана Альбертовича и заговорил: Ответь-ка мне, стукачок, существует ли в Москве хорошо организованное преступное формирование, которое занимается недвижимостью...
   - Господи! Да сколько угодно! Полно! Кто ей только не занимается, недвижимостью!..
   - Не перебивай. До конца вопрос дослушай. Помнишь ли ты, престарелая обезьяна, сказку Шарля Перро "Синяя Борода"? Сказочку про мужика, красивого да ладного, с крашеной бородой, который любил часто жениться и убивать потом втихаря своих жен... Чего смотришь-моргаешь? Думаешь, я с ума сошел и погнал пургу? Ошибаешься, Степа. Я в здравом рассудке и твердой памяти. Представь, что в Москве появилась "Синяя Борода". Я не оговорился. Появилась фирма "Синяя Борода". Пригожие альфонсы цепляют одиноких дамочек с жилплощадью в зоне Садового кольца, женятся, а спустя некоторое время становятся вдовцами и, продав жилплощадь, исчезают. Причем вышеупомянутые альфонсы имеют более чем профессиональную поддержку со стороны других сотрудников фирмы. Полагаю, есть в "Синей Бороде" и свои аналитики, и оперативники, и разведка. Все специалисты хай-фай класса, так как здравое рассуждение подсказывает: дабы предприятие имело финансовую рентабельность, штаты ни в коем случае не должны быть излишне раздутыми... Ты, Степан Альбертович, все про всех знаешь. Ты, Степа, - своеобразный, живой пока информационный банк криминального мира. Ходячий архив, энциклопедия. Ежели ты скажешь сейчас, что ни разу не слышал о фирме, приметы каковой я только что живописал, прости, я тебе не поверю. Колись, Степа. И в темпе, пожалуйста.
   Степан Альбертович затянулся папиросой, брезгливо покосился на истлевший кончик, поискал глазами, куда бы выбросить окурок, пепельница на столе оказалась переполненной, и тлеющая папиросина полетела в аквариум с пираньями, что стоял рядом с ногой господина Михалкова, обутой в детский ботинок тридцать седьмого размера.
   - Три тысячи долларов. - Степан Альбертович проводил окурок взглядом и, назвав сумму, продолжил наблюдать за дальнейшей судьбой выкуренной папиросы.
   А участь окурка оказалась печальна - невзрачные пираньи стайкой набросились на папиросную гильзу, разорвали, растерзали белую бумажную трубочку за какую-то секунду.
   - Имей совесть, Степан. - Сан Саныч растянул губы в улыбке, более похожей на оскал голодного крокодила. - Всегда было пятьсот.
   - Совесть? Ты мне про совесть говоришь?! А про риск забыл? Забыл про риск? Про имитацию пыток забыл? Неизвестно, как я вообще отмажусь, как вообще я отмотаюсь, неизвестно. Могут не поверить про налет, про налет вдруг не поверят, чего я буду делать? Вешаться?
   - Учись, партнер. - Сан Саныч подмигнул Чумакову, заканчивающему пеленать скотчем фрачного халдея. - Матерый человечище Дядя Степа. Одновременно боится и на перо подсесть, и продешевить. И рыбку сожрать желает с чешуей да плавниками, и попку не поцарапать... Степан Альбертович, а ежели я сейчас всерьез задумаюсь, отчего тебе столь дороги жалкие три сотни в дойчмарках, что прятались в сейфе под репродукцией "Девятого вала"? Версия первая - номера купюр соответствуют номерам банковских счетов. Вариант второй...
   - Хорошо, пусть будет пятьсот долларов. В падлу тебе раскошелиться, масть держишь, понимаю, - поспешил Дядя Степа перебить Сан Саныча. - Пусть будет обычная плата за информацию. Но следующий раз, учти...
   - Учту! Колись, Степан, быстренько по существу заданного вопроса, а то я начну подозревать, что, беседуя по селектору, ты сболтнул неизвестное мне ключевое кодовое слово, протрубил тревогу и Людочка сейчас организует вооруженное оцепление вокруг "Золотой рыбки", пока ты, гнойник, время тянешь, лапшу мне на уши вешаешь.
   - Ты с ума сошел! Я сам, сам я тебя торопил три минуты назад, забыл? Какое оцепление? Какое ключевое слово?! Мне чего? Жить надоело? Я чего? Вчера родился?.. Твой вопрос, интерес, интерес твой я понял, все я понял. Особо порадовать не могу, не могу назвать реальных имен с адресами, кидал-одиночек, женихов-альфонсов полно, про многих слышал, многих сам знаю. Но они тебе не в тему. Железно, по твоей теме слыхал всего про один случай... Дай бог памяти... Году, кажется, в девяносто третьем Саша Кролик замочил Гену Хана. У Хана осталась жена, вдова то есть. Люди Хана реально уважали. Вдове оставили квартиру на Кутузовском и коттедж на Рублевке. Ну, и бабок оставили достаточно, на жизнь должно было хватить. В девяносто четвертом, кажется, вдова вышла замуж за пацана на пятнадцать лет себя моложе. Пацан-лох, простачок, людям не понравился, но стерпели. В начале девяносто шестого оба-на - вдовушка откинула копыта. Чин чинарем, люди проверили - два года приблизительно лох за бабой бобиком ходил, лишнего не просил, что давала, тому и радовался. Откинулась вдовушка вроде сама, вроде как по болезни. Хана люди уважали, о нем в память вдову не напрягали, но дарить лоху двухъярусную хату и дачу за два "лимона" - с каких радостей? Намылились люди опускать пацана, а он, сучонок, оба-на - наследство вдовушки в неделю на себя оформил и продал отмороженному хачику за полцены. Хачика пацан реально подставил, не врубился хачик, чью собственность взял, и нарвался, но не о нем толкую. Решили люди пацана того борзого наказать и влетели. Круто влетели. За пацанчиком, косившим под простого, кто-то крутой стоял. Люди так и не поняли, кто. Вроде как по дурику засекли люди пацана того борзого на вдовушкиной тачке и погнали за ним на трех "бумерах". Теперь ясно - специально пацан подставлялся. Выехал за город, к Химкам, а там "бумеры" из автоматов засада в капусту покрошила. Шмон по Москве стоял после страшный. Концы люди искали. Один раз вроде напали на след беспредельщиков и по новой нарвались на засаду. Еще двенадцать мертвяков нарисовалось. Тем и закончилось. Бухтели - за пацаном "контора" стоит, на гэбэшников кивали, но проверили - гэбэ ни при чем. Серьезная фирма работала - нет вопросов, но кто конкретно - без понятия.
   - Забавная байка. Спасибо, Степан. Мои умозаключения подтверждены реальными фактами из истории криминальной революции. Версия из гипотетической превратилась в рабочую. - Сан Саныч вытащил из пиджачного кармана пачку долларов, отсчитал пять бумажек. - На, держи, Степа, гонорар за рассказанную байку. Спрячь деньги в стол. Как говорил Винни-Пух: "Нам пора". Прощай, Степан Альбертович.
   - Погоди! А как же имитация пыток? Имитировать пытки кто будет? - Дядя Степа одной рукой схватился за деньги, другой придержал Сан Саныча за рукав. - Без пыток люди мне не поверят! Не поверят люди в лажу с ограблением без пыток.
   - Степан Альбертович! Ты же умный человек, - упрекнул Дядю Степу Сан Саныч, мягко высвобождая рукав пиджака из хватки детских пальчиков. Уверен, ты сообразил, с какой целью я сделал перестановку в кабинете, зачем переместил аквариум с пираньями вплотную к твоему начальственному креслу.
   - Я не смогу! Я сам не смогу сунуть ногу к пираньям. У меня духу не хватает. Начнут кусаться, и я заору, заору я раньше, чем ты успеешь, чем вы оба успеете сбежать. Людей переполошу, себя выдам, и вас схватят. Я сам не смогу, мне слабо!
   - Уговорил, Дядя Степа, уломал, черт курчавый. Так уж и быть, я тебе помогу. Оцени - помогу совершенно бесплатно. Изволь, раз так просишь, получай гуманитарную помощь...
   Кулак Сан Саныча, с виду совсем не сильно, молотом стукнулся о лысеющую голову директора "Золотой рыбки". Неплотно сжатый кулак ударил по лысине и отскочил вверх, а господин Михалков расплылся в кресле. Очки слетели на нос, с губы потекли слюни, глазки закрыты. Такое впечатление - уснул человек сладким сном.
   Нагнувшись, Сан Саныч взялся за брючную складку на коленке Дяди Степы, приподнял тощую голень и аккуратно опустил ее в аквариум. Невзрачные, отнюдь не золотые рыбешки радостной стайкой набросились на инородный предмет, вторгшийся в их водную вотчину. Нога Дяди Степы обрадовала рыбок гораздо больше, чем пять минут назад окурок папиросы. Быть может, пираньи умеют различать, что съедобно, а обо что можно лишь зубки поточить. К башмаку рыбки остались равнодушны, накинулись на брюки, норовя подплыть под брючину, поскорее добраться до живого мяса. Вода в аквариуме сделалась красной буквально за пятнадцать секунд. Сан Саныч выдернул ногу господина Михалкова из багровой мути, закинул ее на стол, уложил поперек столешницы. С ободранных брюк стекла вода лужицей. Добрый десяток пираний плескался в луже на столе, беспомощно молотил хвостами по водяной пленке, сжимая маленькими цепкими челюстями кожу на варикозных голенях Степана Альбертовича, трепля острыми зубками лоскуты брюк.
   - Полюбуйся, партнер, какие кусачие рыбки, оказывается, эти пираньи. Сан Саныч порылся в карманах, нашел цилиндрик глушителя, достал пистолет и приладил глушитель к стволу. - Партнер, как там твой пациент, как себя чувствует дылда во фраке? Хорошо связан?