Зайцев Михаил. Час волкодава (Фирма 'Синяя Борода')

   - Сан Саныч, вы уверены, что в такую рань бандюки соберутся в "Семерках"? - спросил Миша, прогревая мотор "Жигулей".
   - Я, по-видимому, невнятно объяснил, Миша, "ху из где", - ответил Сан Саныч, ерзая на сиденье рядом с водителем. - Бар "Три семерки" штаб-квартира ваших обидчиков. Игорь Макарыч так и сказал - "штаб-квартира". Потерпев фиаско с наездом на доктора, боевики, однозначно, поспешили в штаб. У них было время объявить общий шухер. Я полагаю, в данный момент вся гвардия в сборе. Мало того, как это обычно случается, проигравшая сторона успела оправиться, жаждет реванша и строит планы операции возмездия. Пускай помечтают, раздухарятся, как раз и мы подоспеем... Кстати, единственное, чего я не уяснил, - от кого рядящиеся под крутых бандюшата узнали, где вы живете, Михаил?
   - От меня. Сдуру выпендрился - назвался Креветке полным именем, сказал, где работаю. Остальное - дело техники. Есть у них кто-нибудь, наверное, в адресном столе.
   - Спорное утверждение. Сомнительно, что у такой мелочи отработана технология оперативного поиска. Надо будет не забыть спросить, как они вас разыскали... Вы-то их адресок помните? А то я специально уточнил местонахождение опорного бандитско-хулиганского пункта под названием "Три семерки".
   - Помню, блин! Через полчаса приедем... Ой, извините, Сан Саныч, я идиот. Забыл поинтересоваться, как плечо. По науке, вы сейчас должны находиться на постельном режиме...
   - По науке, человек должен жить сто двадцать лет как минимум. Я человек, патологически здоровый, как космонавт. В отряд космонавтов у нас набирают ненормально здоровых людей, при желании я бы прошел в Звездном городке любую медкомиссию и в моем возрасте, хоть сейчас... Ну, не прямо сейчас, а, положим, дня через три. Не волнуйтесь, доктор. На мне раны заживают как на собаке... Хм-м... - улыбнулся он, - как на волкодаве. Вчера, когда пулю извлекали, обратили внимание на рубец у меня под лопаткой?
   - Нет, рубца не заметил.
   - Хм... Хороший косметолог шрам нивелировал. Но присмотрелись бы заметили бы и рубец под лопаткой, и след от старой раны на пояснице. Я жизнью битый, опыт реабилитации после ранений имею и, поверьте, ничуть не хвастаюсь собственным исключительным здоровьем. Такой родился, аномальный, что ж теперь поделаешь...
   За разговорами незаметно пролетело время. Через сорок пять минут после выхода из дому Мишин "жигуль" затормозил напротив ярко-желтой двери под ядовито-зеленой крышей. Намалеванные черным на желтом семерки вызвали у Сан Саныча ассоциацию с тремя пиявками, и он пошутил: дескать, "сейчас пустим кровь пиявочкам".
   Железная желтая дверь оказалась не заперта.
   - Опрометчивая небрежность или ждут кого-то. Однозначно, не нас, скучным голосом заявил Сан Саныч, разминая левой рукой суставы правой кисти.
   Миша предложил закрыть за собой дверь на замок. Сан Саныч отрицательно мотнул головой, уточнил - ни к чему хозяйничать, пока мы не знаем точно, что нас ждет впереди, не стоит самим себе создавать препятствия, блокируя единственный путь к отступлению.
   Вошли, протопали по коридору, свернули, оказались в питейном зале.
   Народу в заведении и правда оказалось много. Почти столько же, сколько и вчера. Только сегодня основная масса посетителей походила на спортивную команду. Угрюмого вида ребятки облачились в спортивные "уличные костюмы". Трезвые и злые "спортсмены" сидели кто на столе, кто на стуле, лицом к стойке бара. На высоких табуретах, облокотившись о стойку, восседали "герои дня". Креветка с перебинтованной неумелым медбратом головой. Понурый Череп с распухшими губами, толстенными и красными, как у папуаса. И Макарыч. Милицейский китель Макарыч сменил на выцветшую пятнистую униформу военного образца и выглядел молодцом. Он, пожалуй, единственный из всех собравшихся пребывал в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести. Бармен, также одевшийся спортсменом, как раз наливал в стакан, что стоял на стойке рядом с Макарычем, мутную бормотуху, когда в помещение вошли Сан Саныч и Миша.
   - Не ждали?! - громко спросил Сан Саныч, ни к кому конкретно не обращаясь.
   Все головы синхронно повернулись. Все смотрели на Сан Саныча удивленно. И только в глазах Креветки отчетливо читался панический, деморализующий ужас.
   - Не ждали, - ответил сам себе Сан Саныч и по-хозяйски прошагал в центр зала.
   Сан Саныч остановился напротив Черепа. Демонстративно повернулся спиной к основной массе бандитов, ткнул Черепа в грудь и заговорил, уперев указательный палец в ямочку солнечного сплетения заметно побледневшему разбойнику:
   - Ты! Ты интересовался "крышей" доктора. Он, - Сан Саныч кивнул на Макарыча, - он засрал мне мозги. Я вас отпустил, не въехал в тему. Я виноват перед доктором. Я пришел исправиться. Какие претензии к Михаилу Викторовичу? Кто скажет? Я его "крыша", все предъявы ко мне! Ясно?
   - А сам ты, ваше, чьих будешь, такой крутой? Обзовись по понятиям, ты сам кто, ваше? - с показной бесшабашностью спросил толстый, похожий на спортсмена-штангиста бандит, развалившийся на стуле за спиной Сан Саныча.
   Сан Саныч оставил в покое солнечное сплетение Черепа, не спеша повернулся к толстяку и протянул ему открытую ладонь, будто хотел поздороваться со штангистом за руку. Во всяком случае, Миша Чумаков воспринял жест Сан Саныча именно как прелюдию к рукопожатию. И все остальные, наверное, тоже. В том числе и толстяк-штангист. Сан Саныч обманул всех.
   Поскольку Сан Саныч стоял, а толстяк сидел, открытая ладошка, продолжая неторопливое движение, естественным образом оказалась возле жирного вспотевшего лица. Штангист, да и все вокруг не успели опомниться, как ладонь Сан Саныча легла на толстую щеку, четыре пальца-крючка уцепились за ухо штангиста, пятый, большой палец уткнулся в широко открывшийся рыбий глаз.
   - Ва-у-у-у!!! - заорал толстяк, хватаясь обеими руками за мощное предплечье Сан Саныча.
   Сан Саныч шевельнул плечом, отдернул руку. Толстяк вместе со стулом повалился на пол. Острый сапожок Сан Саныча ткнул упавшего штангиста носком в жирный живот и встал на прежнее место, сердито стукнув каблуком по полу.
   Толстяк перестал орать. Из горла его вырвался неприятный хлюпающий звук, и, свернувшись калачиком, штангист тихо, жалобно заскулил.
   Экзекуция началась неожиданно, продолжалась секунду-две, не дольше. Братки толстяка-штангиста не успели толком осознать произошедшее, а Сан Саныч уже стоял в прежней небрежной позе человека, абсолютно уверенного в собственной силе и правоте.
   - Он сам спросил, кто я. - Сан Саныч сплюнул под ноги. Плевок попал на жирную щеку, но штангист этого не ощутил. Лежал и скулил, не замечая ничего, кроме собственной боли. - Я объяснил ему просто и доходчиво, кто я. Если найдутся еще непонятливые - готов ответить каждому. Об одном предупреждаю следующие объяснения будут не в пример более подробными...
   - Ну, ты борзый, чувак! - высказал общее мнение Макарыч.
   Алкоголь провоцировал сильно выпившего Макарыча на подвиги, заставляя забыть о первой поучительной встрече с Сан Санычем сегодня утром.
   - Кто-кто, а ты бы молчал, Игорь Макарыч. - Сан Саныч неспешно, без суеты повернулся спиной к притихшей, озадаченной братве, встал лицом к раздухарившемуся Макарычу. - Ксива твоя липовая у меня. Сдам тебя, мента фальшивого, настоящим легавым, и всем "шестеркам" из "Трех семерок" разом полные кранты. Не согласен?
   - Нет!
   Макарыч сидел на высоком табурете, облокотившись на стойку бара. Ноги его едва доставали до пола. Без надежной опоры сильно ударить невозможно. Это спец по рукопашному бою Макарыч знал лучше других. Не раз и не два объяснял салагам в голубых беретах: "Не можешь бить сильно - поражай болевые точки. Бей в пах, по глазам".
   Выкрикнув "Нет!", Макарыч растопырил пальцы, и рука его метнулась к лицу Сан Саныча.
   Регулярное пьянство до добра не доводит. Макарыч двигался быстро, очень быстро, но Сан Саныч оказался быстрее.
   Вздрогнув, Сан Саныч наклонил голову, подогнул колени. Растопыренные пальцы, метившие в глазницы, ударились о высокий лоб. Макарыч взмахнул ногой, синхронно развернулся на носках Сан Саныч, подхватил пролетевшую мимо ногу здоровой правой рукой и широким махом придал ей дополнительное ускорение, вследствие чего Макарыч мячиком перелетел через стойку, угодив в этажерку бутылок и бутылочек за спиной бармена.
   Питейная утварь обрушилась стеклянной лавиной, погребая под собой алкаша Макарыча, звонко брызнула битым стеклом. Досталось и бармену - хоть и успел он рефлекторно прикрыть макушку локтем, "сувенирная" трехлитровая водочная бутыль, угодив по затылку и натужно лопнув, оглушила несчастного, попутно окатив его пахучим спиртным водопадом.
   - Сзади! - крикнул Миша.
   Чумаков как вошел, так и стоял, привалившись спиной к дверному косяку. Со своего наблюдательного пункта Миша прекрасно видел, как повскакали с насиженных мест бандиты одновременно с крушением винно-водочного изобилия, как тощий коротко стриженный браток выхватил из-за пазухи пистолет, как вороненое дуло прицелилось в широкую спину Сан Саныча. Заметив оружие, Миша крикнул.
   Мог бы и не кричать. И без Мишиного крика Сан Саныч мгновенно отреагировал на шевеление за спиной. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, припал на одно колено, подхватил с пола руками, словно ковшами экскаватора, тяжелое тело любопытного штангиста и метнул сотню с лишним килограммов в гущу бандитов.
   Звук выстрела растворился в шуме ломающихся стульев, опрокидывающихся столов, падающих тел. Штангист, большой и толстый, в качестве метательного снаряда сшибал собратьев, как тяжелый шар в кегельбане сносит невесомые кегли. Братки, ушибленные летящим толстяком, падая, задевали соседей, те тоже падали, кто на пол, а кто и на мебель. Волна падения ударила по ногам и братка с пистолетом. Пуля ушла в потолок. Посыпалась штукатурка, расплющенный свинец рикошетом чиркнул по игровому автомату в углу помещения и застрял в досках пола.
   Второй раз бандит выстрелить не успел. Миша помешал. Предупредив криком Сан Саныча об опасности за спиной, Чумаков простился с ролью пассивного наблюдателя - схватил ближайший стул за проволочную спинку, размахнулся и, ледоколом врезавшись в общую кучу малу, что было мочи заехал сиденьем стула по голове стрелявшему. Попал. Увидел, как пистолет вывалился из ослабевшей руки, и пропустил тычок в нос. Опять его ударили по носу! Однажды разбитый Макарычем нос моментально потек двумя кровавыми ручейками. Кто достал Михаила, случайно или специально - он так и не понял. Сжал кулаки и включился в драку. Впрочем, называть словом "драка" то, что происходило в подвальчике "Три семерки", конечно же, нельзя. Скорее уж "групповое избиение". Ситуация, когда один аномально сильный и уверенный в собственной богатырской силе человек обстоятельно и со вкусом избивает группу граждан в фирменных спортивных костюмах.
   Метнув толстяка-штангиста, Сан Саныч выпрямился во весь рост и точно так же, как и Миша, двинулся в гущу свалки. Только не столь импульсивно, как Чумаков, а вполне осмысленно. Вскинул колено - в сторону отлетел один бандит, заработав удар коленкой в живот. Разогнул ногу - второй братишка прозевал страшной силы удар в бедро. Шагнул - каблук кожаного сапожка между делом подсек третьего бандита, кулак правой руки нокаутировал четвертого, рука согнулась, и локоть поддел снизу вверх челюсть пятого.
   Стиль боя Сан Саныча не походил ни на восточные, ни на западные единоборства. Более всего его манера движений напоминала пляску шамана, варварский танец дикаря перед алтарем давно забытого языческого божества. Ни одного случайного движения! Каждое сгибание или разгибание одной из трех (он еще и раненую руку умудрялся беречь!) конечностей наносило урон противнику. Да еще какой! Одного касания мощного кулака, локтя, стопы, колена хватало с избытком, чтобы очередной бандит свалился на пол, выбыл из игры, не успев вытащить из кармана припасенный на всякий случай нож-выкидуху или вооружиться каким бы то ни было подручным средством самообороны. Смотрелось это зубодробительное действо несколько гротесково и фантастично. А между тем не было ничего сверхъестественного в том, что аномально сильный, прекрасно подготовленный и многоопытный человек разделывает под орех маленькую толпу похмельных гопников.
   Пока Чумаков боксировал с доставшимся ему волею судеб соперником, Сан Саныч положил всех остальных. И Чумакову помог - схватил Мишиного спарринг-партнера за шкирку, тот с перепугу (еще бы!) открылся, Мишин кулак как нельзя кстати ударил соперника в низ живота. Все! Последний пацан в спортивной форме лег "отдыхать". Сколько времени прошло с тех пор, как Сан Саныч вместе с Мишей переступили порог "Трех семерок"? Чумаков взглянул на часы. Ого! Всего-то семь неполных минут...
   В начале восьмой минуты визита Миши и его "крыши" в заведении относительно невредимыми остались лишь двое. Череп и Креветка все еще сидели на высоких табуретах у стойки бара. Креветка - бледный, с посиневшими губами, как говорится - краше в гроб кладут. Череп - разинув рот, выставляя напоказ обломки передних зубов. Оба в ступоре. Оба покорные, готовые безропотно принять любую уготованную им участь. Оба - будто птенцы в клетке с коброй, оцепеневшие от страха.
   Как ни в чем не бывало Сан Саныч подошел к Черепу.
   - Продолжаем разговор. Повторяю вопрос: какие претензии к Михаилу Викторовичу? Говори, слушаю внимательно.
   - Нифафиф... - прошамкал Череп беззубым ртом.
   - Не понял?
   - Никакиф претенфий.
   - М-да, дружок. С дикцией у тебя теперь беда. Сам виноват. Подставился под мой кулак, проглотил зубы. Говоришь плохо. А писаешь как? Пока нормально?
   Череп поспешно прикрыл пах обеими руками, сдвинул колени, сгорбил спину, сильно зажмурился.
   - Не бойся. Будешь и впредь нормально мочиться из того же места, ничего отрывать не стану, ежели честно ответишь на мои вопросы. Однако прежде закончим тему претензий. За нанесенный моему клиенту моральный и материальный ущерб я возьму на первый раз сущую мелочь. Десять тысяч баксов. Деньги мне нужны прямо сейчас.
   - Крифетка... - Череп приоткрыл один глаз, осторожно повернул голову, выразительно посмотрел на младшего товарища. - Софири бабки.
   - А? - не понял Креветка.
   - Деньги у братфы собери.
   - Ага... - Креветка бочком слез с табурета, шагнул к стонущей, слабо шевелящейся массе тел на полу и остановился в нерешительности, затравленно глядя на Чумакова, который, распихивая ногами поверженных бандитов, искал на полу пистолет.
   - Чего смотришь? - улыбнулся Миша, утерев тыльной стороной ладони кровь под носом. - Мародерствуй, чисти карманы товарищей. Разрешаю.
   - Михаил Викторович, - повернул голову Сан Саныч, - будьте любезны, сходите, пожалуйста, заприте входную дверь. Теперь это и можно, и нужно сделать непременно.
   - Хорошо, только сейчас найду... Во! Нашел пистолет!
   Спущу его в унитаз на фиг. Все, пошел двери запирать... А где тут сортир, а? Носоглотку хочу прополоскать и "пушку" в горшок выброшу заодно.
   - В кофидофи, - услужливо подсказал Череп. - Где?
   - В колидофе, - старательно повторил Череп.
   - В коридоре, понял. - Лихо засунув пистолет за пояс, Миша поспешил к выходу.
   Настроение у Чумакова сделалось прекрасным, просто великолепным. Здорово почувствовать себя под покровительством и защитой самого настоящего супермена. Пусть это и самообман, все равно здорово! Отличная идея - содрать с бандитов штраф в размере десяти тысяч. Опускать, так по полной программе. Один черт - захотят бандиты отомстить Мише, когда Сан Саныч "растворится в тумане", все одно отомстят. Терять Мише нечего. Но он не боялся бандитской мести. Как там говорил Сан Саныч? "Они постараются забыть вас, доктор, как страшный сон". Черт побери, а ведь скорее всего прав Сан Саныч!
   - Буду им во сне в кошмарах являться, гадам, - усмехнулся Миша, запирая желтую дверь на замок. - Будут знать, как наезжать на простой народ. Еще бы тех сволочей, что зимой мне челюсть сломали, угонщиков-уголовников, найти да наказать, вот было бы счастье!
   Мечтая о вселенской справедливости, Миша отыскал клозет - тесную кабинку с грязной раковиной и журчащим пахучим унитазом.
   Первым делом Миша ловко разобрал пистолет, что совсем неудивительно. Любой наш мужик, за редким исключением, имеет опыт общения с пистолетом Макарова и автоматом Калашникова. Бросая в очко унитаза пружинки, скобы, патроны и обойму, Чумаков злорадно улыбался. "Пущай теперь гады покопаются в дерьме! А мне пора о здоровье подумать... Вот чертовщина какая! Опять Волкодав проводит допрос, а я в это время опять принимаю водные процедуры. История повторяется, блин!.." Холодная вода с запахом ржавчины охладила разгоряченное лицо. Кровь из разбитого носа долго не хотела останавливаться. Борясь с кровотечением, Миша проторчал в грязном сортире минут десять. Наконец из ноздрей перестала сочиться бледно-розовая жижа. Чумаков насухо вытерся, пригладил взъерошенные волосы и пошел обратно. Спина выпрямлена, подбородок вздернут. Победитель, гроза и ужас бандитов.
   Войдя в зал, Миша моментально утратил горделиво-парадную осанку.
   - Что тут произошло?
   - Все нормально, Михаил Викторович. Будьте любезны, замотайте мне чем-нибудь предплечье.
   Предплечье правой, прежде здоровой руки атлета пересекла ярко-красная глубокая борозда. А поперек стойки бара лежал бесчувственный Макарыч. У ног Сан Саныча валялся Череп. Из раны на голове Черепа сочилась кровь. Когда Миша уходил закрывать дверь и умываться, некоторые бандиты на полу слабо шевелились, как раки в кипятке, и постанывали еле слышно. Теперь же братишки в спортивной форме лежали молчком. Доктор Чумаков наметанным глазом определил - симулируют. Многие пришли в себя, но боятся двинуться, показать собственную дееспособность. И только Креветка сидел в углу на корточках, сжав в кулачишке потрепанную кипу банкнот. Рожица последнего "живого" аборигена "Трех семерок" из мертвенно-бледной стала пунцовой с фиолетовым оттенком.
   "Давление у наркомана скакнуло, - понял Миша. - Пульс у него сейчас под двести. И давление верхнее двести двадцать - двести сорок. Как бы не окочурился от страха..."
   - Чего случилось-то, Сан Саныч? - Посмотрев по сторонам, Миша выбрал "жертву" - бандита в относительно чистой футболке под адидасовской курткой, подошел к старательно имитирующему глубокий обморок братку, нагнулся, разорвал футболку у него на груди.
   - Накладочка произошла, - ответил Сан Саныч, придирчиво рассматривая раненое предплечье. - Макарыч очнулся. Он пьяный, можно сказать - под анестезией... Да что я вам объясняю, сами знаете - пьяному море по колено и все травмы по фигу... Очнулся, выгребся из-под горы битого стекла, схватил "розочку", прыг на ноги и давай размахивать осколком бутылочного горлышка. Пришлось Черепа грубо уронить на пол. Иначе Макарыч нечаянно полоснул бы ему стеклом по сонной артерии. Спасая Черепа, заработал порез предплечья. Обиделся я на Макарыча очень. Посмотрите, доктор, он как - живой или нет?
   - Посмотрю, но сначала руку вам перебинтую.
   Оторвав от чужой футболки лоскут, Миша разыскал за стойкой бара чудом уцелевшую чекушку водки. Заодно пощупал пульс бармену. Нормально, жить будет. И вообще, надо отметить, при всей крутости разборки Сан Саныч умудрился особо серьезно никого не травмировать. "Не нужно ему следы для легавых оставлять, - давно догадался Миша. - Не к чему Волкодаву оставлять за собою трупы". Повезло Сан Санычу и с Макарычем. Жив курилка. Алкоголика-десантника в отставке Чумаков осмотрел сразу после того, как замотал порез на руке у Сан Саныча, предварительно обильно побрызгав рваное мясо водкой. Макарыча Сан Саныч не иначе схватил за загривок и от души приложил мордой об стойку. Нос всмятку. Губы разбиты, лоб в крови. Догадается обратиться к врачу, пожаловаться, что навернулся пьяной мордой об асфальт, - выживет. Не догадается, начнет лечить сотрясение мозга спиртным загнется. И доктору Чумакову его ничуть не жалко.
   - Что ж, доктор, сдается мне, пора и честь знать. - Сан Саныч поправил сделанную Чумаковым повязку, едва заметно поморщился. - В гостях хорошо, а дома лучше... Креветка! К ноге! Быс-с-стро!!!
   Юный бандюшонок действительно, как собака, согнувшись в три погибели, чуть ли не на четвереньках, моментально подскочил "к ноге". Одно слово, и он начнет лизать Сан Санычу сапоги. Верный раб у ног нового хозяина, готовый резать глотки старым друзьям, счастливый от того, что, однажды стукнувшись башкой о стенку, более с Сан Санычем не конфликтовал.
   - Собрал деньги?
   - Вот все, чего нашел. - Креветка протянул Сан Санычу мятые баксы.
   - Сколько тут?
   - Восемьсот тридцать два доллара, тыща триста один рубель...
   - Всего?!!
   - Бля буду, нету больше. Вот еще, возьмите, рыжье с них поснимал. Вот цепуги золотые, перстни, много, возьмите...
   - Ладно, так и быть, давай сюда, зачту в счет долга, остальное спишу на удовольствие! Приятно было вас, скотов, метелить. Люблю это дело... Ты вот чего, Креветка, как мы уйдем, сразу свяжись с Красавчиком.
   - Дык, это... это самое, бля... Звонили уже. Вернулись от доктора и позвонили, бля. Раньше Красавчик, сука, бля рваная, номер свой телефонный, по типу, хер кому давал, ссун поганый, бля, а вчера Череп с него телефон, бля, вытряс, и сегодня, бля, приехали битые, позвонили, сказали, бля, ему, какая он сука позорная...
   - Это хорошо, что у вас есть на него выход. Сказал бы, что не знаешь, как отыскать Красавчика, я бы обиделся. Позвонили ему, рассказали, как вас по стенкам размазали дома у доктора, - тоже хорошо. Позвонишь еще раз, расскажешь, как с подачи Красавчика "малину" отбомбили, усек?
   - Усек, бля, сделаю, бля буду. Скажете, и сейчас могу Красавчика напрячь...
   - Я сказал: когда мы уйдем! Понял?! Растолкуешь Красавчику еще раз, как он не прав. Все слышали? - Сан Саныч повысил голос. - Можете и дальше придуриваться мертвыми. Все равно знаю - все слышали! Все претензии за разбитые хари - Красавчику, уяснили?! Он дал вам, "шестеркам", гнилую наколку, с ним дальше и разбирайтесь, шакалы... И последнее... Ежели, не дай бог, доктора завтра толкнет на улице какой оборванец и Михаил Викторович, нечаянно споткнувшись, упадет и ушибется, запомните - отвечать будете вы! Впредь, кто бы ни задел Михаила Викторовича - спрошу все равно с вас. Молитесь, "шестерки", чтобы доктор случайно не споткнулся. В следующий раз приедем с друзьями и заставим собственные кишки жрать. Друзья у нас с доктором не такие ласковые да покладистые, как мы. Считайте, повезло вам сегодня, что мы пришли вдвоем. Вы и представить себе не можете, как вам повезло, "шестерки"... Ладно, пойдемте, Михаил Викторович, надоело мне здесь, блевать тянет от этих рож поганых, трусов несчастных. Уважаю крутых, подкрученных ненавижу!
   Ссыпав в нагрудный карман рубашки снятое с бандитов золото и засунув туда же доллары вперемежку с рублями, Сан Саныч подхватил Мишу под руку, попел к выходу.
   - А кто такой...
   - Тише, Михаил Викторович, - шепотом перебил Сан Саныч, подталкивая Чумакова к желтым дверям на улицу. - Открывайте замок. Все вопросы потом.
   Молча вышли. Молча сели в машину. Поехали не торопясь.
   - Куда едем, Михаил Викторович?
   - Ко мне домой, конечно. Необходимо вам руку нормально обработать.
   - Спасибо... Хм... заплачу золотом, вы не против?
   В машине Сан Саныч стал другим человеком. Словно снял с себя маску крутого. Изменилась его речь, бесследно исчезли угрожающие интонации, испарились полублатные-полубандитские словечки-паразиты.
   - Сан Саныч, я не понял ни фига в финале. Кто такой Красавчик? Теперь об этом можно спросить?
   - Теперь можно. А если бы мы стали выяснять "ху из ху" в бандитском притоне, то наши с вами крутые образы подверглись бы сомнению. Крутые, по определению, должны все знать, моментально понимать любые нюансы и делать жесткие выводы. Крутые не делают удивленных лиц, крутые делают больно.
   - Это я понимаю. Мы все знаем, все просчитываем на десять ходов вперед, нам никто не страшен, наоборот - нас все боятся. Приятно, честное слово, когда верят, что ты одновременно и Фантомас, и Зорро, и Терминатор. Но, блин горелый, конкретно я - Фантомас без маски, я - посредственно фехтующий Зорро и я Терминатор с подсевшими аккумуляторами. Кто такой Красавчик, ей-богу, не въехал!
   - Человек в черном "БМВ"... Осторожно!!!
   Миша чудом избежал столкновения с похожим на танк джипом, несущимся по встречной полосе. На встречную полосу "Жигули" Чумакова вынесло из-за того, что Миша слишком резко повернулся к Сан Санычу, услышав о "человеке в черном "БМВ", и нечаянно крутанул рулевое колесо.
   - Осторожно, доктор! Смотрите на дорогу, ладно?
   - Хорошо! Я буду смотреть на дорогу, я поеду со скоростью двадцать кэмэ в час, я буду молчать в тряпочку, только, ради бога, объясните все толком.
   - Объясняю. Точнее, передаю информацию, полученную только что от Черепа. Вы вчера удрали из "Трех семерок", а через полчаса после вашего бегства к бару подъехал черный автомобиль марки "БМВ" - собственность человека, известного в "Семерках" под кличкой Красавчик. Он, Красавчик, бывает в "Семерках" нечасто. Периодически появляется и сбывает за полцены разнообразные женские украшения, кои дружки Черепа перепродают на Коньковском вещевом рынке лицам кавказской национальности. Вчера Красавчик явился в гости к еще не оправившимся после легкого приступа глухоты бандитам и поспешил поинтересоваться судьбой доктора Михаила Викторовича Чумакова. Признался, что знаком с вами, точнее, с вашей женщиной. Якобы ваша, Михаил, подружка изменяет вам с Красавчиком. Вы, со слов Красавчика, ужасно ревнивый тип, но не подозреваете, что рогаты. Красавчик спокойно ехал в своем "БМВ", рядом сидела его любовница - ваша подружка, и тут, откуда ни возьмись, на хвост сели "Жигули" рогоносца...