Страница:
Может, навестить старых корешей на Сонгердане? В клане Скорпионов я всегда мог чувствовать себя спокойно и безопасно, и уважением был бы обеспечен под завязку. Когда-то оказал им пару дорогостоящих услуг. Скорпионы занимались тем же, что и Шелта – поставляли миру наёмников-профессионалов, но по части подготовки переплюнуть шелтян так и не смогли. Эмпатические и другие пси-способности не приклеишь к черепу, как навороченную электронику вроде лоцмана, а искусственные аналоги все ещё далеки от совершенства. Можно смотаться и на Гэгвэй, полюбоваться боями менгийских кошек, поучаствовать в сногсшибательных по величине ставках (других там не водится), только я сомневался, что Менге это понравится – выглядят её тёзки не столь красиво, как звучит её имя, а взять её с собой придётся в любом случае, если в ближайшее время я не собирался остаться без подруги…
– Эй, парень, одно из трёх – ты или глухой, или немой, или просто невоспитанный. Может, тебя стоит поучить вежливости?
От пьяного толстяка, не желавшего униматься, так и разило тупой, животной злобой. Весьма невысокий образчик интеллекта. У таких алкоголь с лёгкостью выуживает на белый свет все грязное бельё, которое они носят внутри под якобы благопристойным видом.
– Я тебе говорю, ты, задница в дурацкой шляпе!
Как забавно. Так меня, шелтянина, ещё никто не называл. Особенно в лицо – по лицу-то сразу видно, кто я такой, к толстяку же я сидел спиной, и остановить его было некому. По-прежнему не реагируя, я продолжал заниматься своим мясом. Тратить на каждого идиота своё внимание – глупое занятие, а аппетита он мне все равно не испортит, нервы у меня хоть и не титановые, но все равно в порядке. Работа такая. Сдаётся мне, топлива сегодня понадобится ещё немало. Толстяк продолжал ругаться, а я невозмутимо жевал, сосредоточенно работая вилкой с ножом и продолжая размышлять о Менге – в общем, каждый занимался своим делом.
Решая свои проблемы, Менга каждый раз действовала по-разному – в зависимости от ситуации, от того, с кем на данный момент имела дело. Но всегда напористо, быстро и без обиняков. Иной раз чересчур быстро. Чересчур. Я уже не сомневался, что Менга приложила руку к убийству Титу, и мне это не нравилось. За те пару месяцев, что я отсутствовал, она умудрилась завести себе крупные проблемы, раз ей так понадобились деньги для разрешения этих проблем. Галтова женщина, ну нет чтобы рассказать что к чему, поделиться… Все сама, сама набивает шишки, сама их лечит. Её гордость порой выглядит абсурдной, неуместной. Дурацкой. Сказал бы я ей, куда засунуть эту гордость… и хотя бы раз прямо попросить помощи.
Например, одолжить у меня денег. Да с лёгкостью. Особенно ей.
Менга и в личной жизни была такой же – нетерпеливой, напористой. Терпеть не могла откладывать на завтра то, что можно было поиметь сегодня. Вспомнилось вдруг, как мы познакомились в каком-то заплёванном музыкальном баре, где я поджидал своего приятеля. Она приметила меня, едва переступив порог – я стоял, облокотившись на стойку, и потягивал густое бранзельское пиво, но такое заинтересованное внимание я почувствую и задницей…
Вот именно.
Можно сколь угодно долго рассуждать о том, что её внимание привлекла моя национальная шляпа – соро с широкими чёрными полями и черно-белой зеброй по тулье. Или мой высокий рост. Или что этой женщине понравились мои длинные волосы – местная мужская мода в основном сводится к коротким стрижкам, изуродованным какими-нибудь замысловато выбритыми полосами или пятнами. Но все дело было именно в вышеназванной нижней части тела. Крепкой мужской заднице. Короче, она на меня клюнула. Положила на меня свой красивый зелёный глаз. Точнее, сразу оба. Что, в общем-то, оставило меня совершенно равнодушным. Внимания со стороны женского пола в подобных заведениях хватает с утра до вечера, всех не обласкаешь. Помнится, я тогда ещё про себя поморщился, зная заранее все, что эта «особь» может произнести при попытке «подклеиться». Что-нибудь вроде: «эй, красавчик, не угостишь ли выпивкой?» А потом разглядит лицо и срочно захочет пописать где-нибудь в укромном уголке. Желательно – наедине.
– Эй, парень, местечко с тобой рядом как, не зафрахтовано?
Фраза для затравки оказалась чуть живее, чем я ожидал. Но все-таки я ждал не её, а приятеля.
Я обернулся, привычно сохраняя на лице невозмутимое выражение.
Женщина была высокой, статной, рыжеволосой. Оранжевый нанопигмент на полных, красиво очерченных губах ярко пламенел в бликах флуоресцентных ламп. В полутьме, ежесекундно прорываемой разноцветными вспышками гремящей цветомузыки, черты лица и линии тела смазывались, лишая её возраста, но то, что тело её было подтянутым и физически развитым – это я уловил сразу. О том, что ей пришлось сделать немало пластических операций по изменению внешности, чтобы из дурнушки стать если и не красавицей, то вполне привлекательной женщиной, я узнал значительно позже. При нынешнем развитии медицины вообще, и пластической хирургии в частности, улучшить внешность не составляет большого труда – лишь бы деньги на банкосе имелись. А вот заставить своё тело поработать с нагрузкой, сделать его сильным и совершённым физически… Посмотрели бы женщины Новы-2 на наших шелтянок в Академии, отрабатывающих навыки рукопашного боя наравне с мужчинами – не много найдётся неженок из местных, у кого на это хватит духу.
У этой, видимо, хватило.
Продолжая откровенно разглядывать её, я отпил из бокала глоток бранзельского, раздвинув губы чуть сильнее, чем следовало. Я ждал стандартной реакции на свою неординарную внешность шелтянина – испуга, оторопи… Ничего. Одно лишь неподдельное любопытство. И она не притворялась, не пряталась за маской самообладания, нет – действительно не испытывала страха. Самоуверенности этой сайе было не занимать.
– Импланты? – спокойно поинтересовалась женщина, разглядывая мои острые зубы. – Или ты расчёску туда засунул? И что, на многих срабатывает?
Я промолчал, несколько удивлённый её поведением. Поневоле ухмыльнулся, оценив шутку. Но разговора не поддержал. Нет повода – нет знакомства. Быстрее отвяжется.
– Значит, ты шелтянин, – она сама сделала вывод. Затем щёлкнула пальцами, подзывая робота-бармена, и уселась на высокий стул рядом со мной. Её красивые точёные ноги в облегающих брюках из чёрной синтекожи смотрелись потрясающе, как и лаковые полусапожки с металлическими набойками на тонких каблуках. Помнится, ещё тогда я оценил по достоинству её «снаряжение». Ударом такого каблука при желании можно убить. А брюки хоть и облегали ноги, но движению не мешали абсолютно. И что-то в её внутреннем мироощущении мне подсказало, что такой удар она нанесёт не задумываясь, едва только возникнет угроза её личной безопасности. Красный топик обтягивал упругую, тугую грудь – как раз того размера, который я предпочитаю другим. Ничего не скажешь, эта красотка и в самом деле во всем знала толк.
Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы оценить её достоинства, а потом я вернулся к своему пиву. Но женщина не собиралась отставать:
– И как же зовут нашего немногословного шелтянина?
Она задала вопрос в третьем лице, точно говорила о ком-то постороннем. Это своеобразное обращение снова заставило меня оторваться от бокала и взглянуть на неё повнимательней. Откровенно говоря, у меня нет привычки знакомиться с кем попало и где попало. Особенно не по своей инициативе. Но от неё исходило столь острое любопытство на грани сексуального интереса, что у меня, помнится, мелькнула мысль – а почему бы и нет? Я ведь все равно искал приятную компанию на этот вечер, ну и что с того, что разок выбор сделал не я, а женщина, да ещё и не шелтянка? В этом даже присутствовала некоторая пикантность.
Добравшись в мыслях до этого вывода, я решил назваться.
– Классное имя для классного парня, – ответила сайя и в свою очередь представилась сама.
– А с чего ты взяла, что я «классный парень»? – я позволил себе чуть приподнять уголки губ, изображая усмешку.
Женщина наклонилась вперёд всем телом, её нос оказался всего в паре сантиметров от моего собственного. Опасная близость. Я никому не позволяю приближаться к себе настолько, если это не происходит в постели. Наклонилась и с ленивой усмешкой спросила:
– А ты когда в последний раз смотрел на себя в зеркало, красавчик?
Ну, что тут скажешь?
В результате в тот же вечер мы в этой самой постели и оказались, и плевать мне было на то, что подобные приключения не в моем характере…
Я вдруг поймал себя на мысли, что слишком близко к сердцу принимаю её неприятности. Более того, также неожиданно обнаружилось, что за эти два месяца, пока её не видел, я по ней соскучился. Представляете? Соскучился. Слово-то какое, так и хочется отряхнуть руки, словно только что замарался в какой-то гадости. Только вот этого сентиментального дерьма мне и не хватало. Следовало побыстрее приканчивать мясо и возвращаться, пока Хэнк чего-нибудь не учудил. Когда полчаса назад я оставил его в своей квартирке, парень все ещё находился под действием станнера, но сейчас, возможно, уже пришёл в сознание. Представляю, какой у него будет отходняк – к действию нейроразрядника невозможно привыкнуть. К тому же наверняка наложился постэффект от телепортации. Не думаю, что раньше парню приходилось проделывать подобное – «прыгать» в компании с кем-либо, а первый раз для новичков эта операция всегда проходит весьма и весьма болезненно. Я-то с этой способностью родился, так что мне проще. Менга, кстати, именно поэтому никогда не позволяла мне переносить её таким способом: терпеть боль и любить её – разные вещи. Терпеть она умеет. Но не любит. Я её понимаю. Поэтому вместе мы обычно путешествуем на моем трассере…
Ладно, хватит заниматься мысленным трёпом, подумал я, продолжая орудовать вилкой, пора возвращаться в жилище. Не мешало проверить, как там у Менги дела. Надеюсь, она сейчас вместе с Хэнком и они мило беседуют, выясняя отношения. Потому что если она сейчас не со своим хакером, то может здорово влипнуть. Собственно говоря, она и так влипла… А вместе с ней, возможно, и я.
– Ты, рожа, я научу тебя вежливости, ты у меня сейчас поймёшь, что такое вежливость…
Я слегка отклонился в сторону. Толстая пятерня того самого недоумка, который все это время донимал меня своей никчёмной болтовнёй, промелькнула в воздухе и шлёпнулась на стол, слегка задев край моей шляпы. Каюсь, задумавшись, я подпустил этого типа слишком близко, когда он решил перейти от оскорблений словом к оскорблению действием. Это обстоятельство только подчёркивает, насколько серьёзные были у меня проблемы, раз я так глубоко задумался. Но не оправдывает.
Решив не отказываться от предложенного «десерта», я свободной рукой прижал его руку к столу, быстренько отправил в рот последний кусок мяса с тарелки, а затем вонзил освобождённую вилку в тыльную сторону жирной кисти. Отвратная картинка – остатки подливки выступили поверх зубьев вместе со свежей кровью, к тому же и голос у типа оказался немузыкальный – орёт как резаный. Хаять мою шляпу с расстояния можешь, сколько вздумается. Но вот трогать её… Совершенно недопустимый физический контакт для любого шелтянина. Надеюсь, теперь запомнит. Вон и лицо, наконец, разглядел, бедолага. Аж задёргался – так проняло. Пластическую операцию, что ли, сделать, по примеру Менги? Она вон красоту себе навела, а я мог бы, наоборот, сотворить из своего лица что-нибудь неприметное… да нет, на Шелте меня не поймут.
Оставив толстяка вопить с пригвождённой к столу рукой, я поднялся и спокойно направился к туалету, расположенному в задней части кафе. Наверняка в эту минуту он связывался по лоцману с СОПом, чтобы наказать своего обидчика за членовредительство. Увы, его ждёт большое разочарование. Стоит задвинуть за собой дверь кабинки, скрыв тем самым операцию по переносу от посторонних глаз, и – фьюить, меня уже нет.
Я же говорил – топлива мне на сегодняшний день понадобится много.
Алагар
– Эй, парень, одно из трёх – ты или глухой, или немой, или просто невоспитанный. Может, тебя стоит поучить вежливости?
От пьяного толстяка, не желавшего униматься, так и разило тупой, животной злобой. Весьма невысокий образчик интеллекта. У таких алкоголь с лёгкостью выуживает на белый свет все грязное бельё, которое они носят внутри под якобы благопристойным видом.
– Я тебе говорю, ты, задница в дурацкой шляпе!
Как забавно. Так меня, шелтянина, ещё никто не называл. Особенно в лицо – по лицу-то сразу видно, кто я такой, к толстяку же я сидел спиной, и остановить его было некому. По-прежнему не реагируя, я продолжал заниматься своим мясом. Тратить на каждого идиота своё внимание – глупое занятие, а аппетита он мне все равно не испортит, нервы у меня хоть и не титановые, но все равно в порядке. Работа такая. Сдаётся мне, топлива сегодня понадобится ещё немало. Толстяк продолжал ругаться, а я невозмутимо жевал, сосредоточенно работая вилкой с ножом и продолжая размышлять о Менге – в общем, каждый занимался своим делом.
Решая свои проблемы, Менга каждый раз действовала по-разному – в зависимости от ситуации, от того, с кем на данный момент имела дело. Но всегда напористо, быстро и без обиняков. Иной раз чересчур быстро. Чересчур. Я уже не сомневался, что Менга приложила руку к убийству Титу, и мне это не нравилось. За те пару месяцев, что я отсутствовал, она умудрилась завести себе крупные проблемы, раз ей так понадобились деньги для разрешения этих проблем. Галтова женщина, ну нет чтобы рассказать что к чему, поделиться… Все сама, сама набивает шишки, сама их лечит. Её гордость порой выглядит абсурдной, неуместной. Дурацкой. Сказал бы я ей, куда засунуть эту гордость… и хотя бы раз прямо попросить помощи.
Например, одолжить у меня денег. Да с лёгкостью. Особенно ей.
Менга и в личной жизни была такой же – нетерпеливой, напористой. Терпеть не могла откладывать на завтра то, что можно было поиметь сегодня. Вспомнилось вдруг, как мы познакомились в каком-то заплёванном музыкальном баре, где я поджидал своего приятеля. Она приметила меня, едва переступив порог – я стоял, облокотившись на стойку, и потягивал густое бранзельское пиво, но такое заинтересованное внимание я почувствую и задницей…
Вот именно.
Можно сколь угодно долго рассуждать о том, что её внимание привлекла моя национальная шляпа – соро с широкими чёрными полями и черно-белой зеброй по тулье. Или мой высокий рост. Или что этой женщине понравились мои длинные волосы – местная мужская мода в основном сводится к коротким стрижкам, изуродованным какими-нибудь замысловато выбритыми полосами или пятнами. Но все дело было именно в вышеназванной нижней части тела. Крепкой мужской заднице. Короче, она на меня клюнула. Положила на меня свой красивый зелёный глаз. Точнее, сразу оба. Что, в общем-то, оставило меня совершенно равнодушным. Внимания со стороны женского пола в подобных заведениях хватает с утра до вечера, всех не обласкаешь. Помнится, я тогда ещё про себя поморщился, зная заранее все, что эта «особь» может произнести при попытке «подклеиться». Что-нибудь вроде: «эй, красавчик, не угостишь ли выпивкой?» А потом разглядит лицо и срочно захочет пописать где-нибудь в укромном уголке. Желательно – наедине.
– Эй, парень, местечко с тобой рядом как, не зафрахтовано?
Фраза для затравки оказалась чуть живее, чем я ожидал. Но все-таки я ждал не её, а приятеля.
Я обернулся, привычно сохраняя на лице невозмутимое выражение.
Женщина была высокой, статной, рыжеволосой. Оранжевый нанопигмент на полных, красиво очерченных губах ярко пламенел в бликах флуоресцентных ламп. В полутьме, ежесекундно прорываемой разноцветными вспышками гремящей цветомузыки, черты лица и линии тела смазывались, лишая её возраста, но то, что тело её было подтянутым и физически развитым – это я уловил сразу. О том, что ей пришлось сделать немало пластических операций по изменению внешности, чтобы из дурнушки стать если и не красавицей, то вполне привлекательной женщиной, я узнал значительно позже. При нынешнем развитии медицины вообще, и пластической хирургии в частности, улучшить внешность не составляет большого труда – лишь бы деньги на банкосе имелись. А вот заставить своё тело поработать с нагрузкой, сделать его сильным и совершённым физически… Посмотрели бы женщины Новы-2 на наших шелтянок в Академии, отрабатывающих навыки рукопашного боя наравне с мужчинами – не много найдётся неженок из местных, у кого на это хватит духу.
У этой, видимо, хватило.
Продолжая откровенно разглядывать её, я отпил из бокала глоток бранзельского, раздвинув губы чуть сильнее, чем следовало. Я ждал стандартной реакции на свою неординарную внешность шелтянина – испуга, оторопи… Ничего. Одно лишь неподдельное любопытство. И она не притворялась, не пряталась за маской самообладания, нет – действительно не испытывала страха. Самоуверенности этой сайе было не занимать.
– Импланты? – спокойно поинтересовалась женщина, разглядывая мои острые зубы. – Или ты расчёску туда засунул? И что, на многих срабатывает?
Я промолчал, несколько удивлённый её поведением. Поневоле ухмыльнулся, оценив шутку. Но разговора не поддержал. Нет повода – нет знакомства. Быстрее отвяжется.
– Значит, ты шелтянин, – она сама сделала вывод. Затем щёлкнула пальцами, подзывая робота-бармена, и уселась на высокий стул рядом со мной. Её красивые точёные ноги в облегающих брюках из чёрной синтекожи смотрелись потрясающе, как и лаковые полусапожки с металлическими набойками на тонких каблуках. Помнится, ещё тогда я оценил по достоинству её «снаряжение». Ударом такого каблука при желании можно убить. А брюки хоть и облегали ноги, но движению не мешали абсолютно. И что-то в её внутреннем мироощущении мне подсказало, что такой удар она нанесёт не задумываясь, едва только возникнет угроза её личной безопасности. Красный топик обтягивал упругую, тугую грудь – как раз того размера, который я предпочитаю другим. Ничего не скажешь, эта красотка и в самом деле во всем знала толк.
Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы оценить её достоинства, а потом я вернулся к своему пиву. Но женщина не собиралась отставать:
– И как же зовут нашего немногословного шелтянина?
Она задала вопрос в третьем лице, точно говорила о ком-то постороннем. Это своеобразное обращение снова заставило меня оторваться от бокала и взглянуть на неё повнимательней. Откровенно говоря, у меня нет привычки знакомиться с кем попало и где попало. Особенно не по своей инициативе. Но от неё исходило столь острое любопытство на грани сексуального интереса, что у меня, помнится, мелькнула мысль – а почему бы и нет? Я ведь все равно искал приятную компанию на этот вечер, ну и что с того, что разок выбор сделал не я, а женщина, да ещё и не шелтянка? В этом даже присутствовала некоторая пикантность.
Добравшись в мыслях до этого вывода, я решил назваться.
– Классное имя для классного парня, – ответила сайя и в свою очередь представилась сама.
– А с чего ты взяла, что я «классный парень»? – я позволил себе чуть приподнять уголки губ, изображая усмешку.
Женщина наклонилась вперёд всем телом, её нос оказался всего в паре сантиметров от моего собственного. Опасная близость. Я никому не позволяю приближаться к себе настолько, если это не происходит в постели. Наклонилась и с ленивой усмешкой спросила:
– А ты когда в последний раз смотрел на себя в зеркало, красавчик?
Ну, что тут скажешь?
В результате в тот же вечер мы в этой самой постели и оказались, и плевать мне было на то, что подобные приключения не в моем характере…
Я вдруг поймал себя на мысли, что слишком близко к сердцу принимаю её неприятности. Более того, также неожиданно обнаружилось, что за эти два месяца, пока её не видел, я по ней соскучился. Представляете? Соскучился. Слово-то какое, так и хочется отряхнуть руки, словно только что замарался в какой-то гадости. Только вот этого сентиментального дерьма мне и не хватало. Следовало побыстрее приканчивать мясо и возвращаться, пока Хэнк чего-нибудь не учудил. Когда полчаса назад я оставил его в своей квартирке, парень все ещё находился под действием станнера, но сейчас, возможно, уже пришёл в сознание. Представляю, какой у него будет отходняк – к действию нейроразрядника невозможно привыкнуть. К тому же наверняка наложился постэффект от телепортации. Не думаю, что раньше парню приходилось проделывать подобное – «прыгать» в компании с кем-либо, а первый раз для новичков эта операция всегда проходит весьма и весьма болезненно. Я-то с этой способностью родился, так что мне проще. Менга, кстати, именно поэтому никогда не позволяла мне переносить её таким способом: терпеть боль и любить её – разные вещи. Терпеть она умеет. Но не любит. Я её понимаю. Поэтому вместе мы обычно путешествуем на моем трассере…
Ладно, хватит заниматься мысленным трёпом, подумал я, продолжая орудовать вилкой, пора возвращаться в жилище. Не мешало проверить, как там у Менги дела. Надеюсь, она сейчас вместе с Хэнком и они мило беседуют, выясняя отношения. Потому что если она сейчас не со своим хакером, то может здорово влипнуть. Собственно говоря, она и так влипла… А вместе с ней, возможно, и я.
– Ты, рожа, я научу тебя вежливости, ты у меня сейчас поймёшь, что такое вежливость…
Я слегка отклонился в сторону. Толстая пятерня того самого недоумка, который все это время донимал меня своей никчёмной болтовнёй, промелькнула в воздухе и шлёпнулась на стол, слегка задев край моей шляпы. Каюсь, задумавшись, я подпустил этого типа слишком близко, когда он решил перейти от оскорблений словом к оскорблению действием. Это обстоятельство только подчёркивает, насколько серьёзные были у меня проблемы, раз я так глубоко задумался. Но не оправдывает.
Решив не отказываться от предложенного «десерта», я свободной рукой прижал его руку к столу, быстренько отправил в рот последний кусок мяса с тарелки, а затем вонзил освобождённую вилку в тыльную сторону жирной кисти. Отвратная картинка – остатки подливки выступили поверх зубьев вместе со свежей кровью, к тому же и голос у типа оказался немузыкальный – орёт как резаный. Хаять мою шляпу с расстояния можешь, сколько вздумается. Но вот трогать её… Совершенно недопустимый физический контакт для любого шелтянина. Надеюсь, теперь запомнит. Вон и лицо, наконец, разглядел, бедолага. Аж задёргался – так проняло. Пластическую операцию, что ли, сделать, по примеру Менги? Она вон красоту себе навела, а я мог бы, наоборот, сотворить из своего лица что-нибудь неприметное… да нет, на Шелте меня не поймут.
Оставив толстяка вопить с пригвождённой к столу рукой, я поднялся и спокойно направился к туалету, расположенному в задней части кафе. Наверняка в эту минуту он связывался по лоцману с СОПом, чтобы наказать своего обидчика за членовредительство. Увы, его ждёт большое разочарование. Стоит задвинуть за собой дверь кабинки, скрыв тем самым операцию по переносу от посторонних глаз, и – фьюить, меня уже нет.
Я же говорил – топлива мне на сегодняшний день понадобится много.
Алагар
Взлом чипа дешёвого электронного замка длился всего долю секунды.
Алагар приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы «охотник» смог запустить внутрь автономные сенсоры. Тихо жужжа миниатюрными антигравами, пятёрка «шмелей» слаженно юркнула в щель и заметалась по комнате, сканируя все подозрительные места. Тактический лоцман исправно выводил ряд визуальных картинок на некотором расстоянии от глаз, позволяя контролировать работу каждой видеокамеры.
Предварительная разведка никогда не бывала лишней. Поэтому Алагар неизменно действовал по раз и навсегда заведённому порядку. Несколько раз подобные предосторожности в, казалось бы, совершенно безопасных на первый взгляд ситуациях спасали ему жизнь. Пока – да, стандартное жилище «улья» и в самом деле не таило никаких сюрпризов. Но только пока. Внутреннее чутьё твердило, что расслабляться рано.
Обстановка сотки ничем не отличалась от сотен других, виденных ранее. Справа от окна стену подпирал изрядно захламлённый разнообразным комплектующим барахлом стол с компьютерным терминалом – в тесной компании с узким, точно пенал, платяным шкафом; слева располагался замызганный остатками пищи кухонный автомат. В дальнем углу возле окна – санузел, огороженный пластиковой ширмой.
Переместившись в жилище, Алагар тихо прикрыл за собой дверь. Маскирующие чипы в его одежде, в режиме «станкайера» прикрывавшие его с ног до головы непроницаемым для посторонних глаз цифровым коконом, который демонстрировал вместо очертаний тела слепок с окружающей обстановки, – штука, конечно, отличная. Но слишком долго маячить в коридоре и ждать, пока кто-нибудь на тебя наткнётся, совершенно незачем.
В этот момент один из «шмелей», юркнув под компьютерный стол, засёк вражескую видеокамеру, хитро утопленную в пластик, и передал её характеристики. Сдержанная усмешка едва коснулась губ призонера и пропала. Так он и думал – на поверку все оказалось не так просто, как на первый взгляд. «Шпионов» с такими характеристиками используют самые разнообразные спецслужбы Новы-2 – это, конечно, ещё не говорит о том, что «шпион» действительно установлен ими, но чем черт не шутит…
Благодаря маскировке «станкайера» камера осталась слепа.
Он отозвал «шмеля». Сердито жужжа, тот ретировался из-под стола и присоединился к остальным собратьям. Те продолжали заниматься выполнением ранее поставленной задачи – порхая по комнате, своими чуткими сенсорами собирали наиболее свежие образцы феромонов клиента, по чью душу Алагар сюда и прибыл. Один «шмель», особенно усердствуя, даже забрался в урну утилизатора – скорее всего неисправного, и сейчас исследовал выброшенные носки, благополучно избежавшие уничтожения.
Алагар даже поморщился, представив, какой запашок может от них исходить.
Зависнув под потолком комнаты, «охотник» контролировал работу своих подчинённых, заодно передавая приказы и уточняющие распоряжения хозяина. Тактический зонд, за который Алагар в своё время отвалил немалые бабки, а позже ещё и модифицировал в нем чип искусственного интеллекта, был его немалой гордостью. Сам аппарат выглядел как безобидный серебристый шар около пятнадцати сантиметров в диаметре, но таил в себе множество сюрпризов. В комплект к зонду прилагались шесть автономных радиоуправляемых биомодулей «шмель», довольно близко имитирующих внешний облик вышеназванного насекомого, но превосходящих размером прототип раза в три. Фасеточные глаза – многослойные телекамеры с высокой степенью разрешения, лапки – чуткие улавливающие антенны, питающие антигравы «тела» от энергоисточника зонда, усики – обонятельные сенсоры, жало на брюшке – одноразовый точечный лазер, укол которого мог пробить листовую сталь толщиной в пять миллиметров. Манёвренность, проникновение, электронная отмычка, в случае необходимости – световспышка, или микровзрыв, ведущий к самоуничтожению бимода, а при удаче – и того, кто оказался тому причиной. Это, конечно, крайность – сами по себе бимоды не размножаются, и подобные потери позже приходится восполнять за свои кровные эталоны. Более того, к своим «малышам», за неимением лучшего варианта семьи, Алагар питал почти отеческие чувства. Вот и старался по возможности избегать вариантов со «смертельным» исходом.
Ещё раз бросив внимательный взгляд вокруг, Алагар, ступая совершенно бесшумно, что без особых усилий позволяла специальная обувь, прошёл на середину комнаты и остановился возле стола с терминалом. На вид стандартная дешёвая хрень: плоский плазменный экран метр на полтора, присобаченный прямо к стене над столом, плюс системный блок, совмещённый в одном корпусе с клавиатурой. Связка экрана с системником, разумеется, дистанционная – кто в нынешнее время пользуется проводами?
Алагар подозвал одного из «шмелей». По странной прихоти, отреагировав на его запрос, зонд послал именно того «малыша», который занимался грязными носками в утилизаторе. Глядя на то, с какой скоростью номер пять (по нумерации самого «охотника») оттуда выпорхнул и ринулся выполнять приказ, можно было предположить, что прежнее занятие ему пришлось отнюдь не по душе. Еле слышно прогудев мимо лица, бимод спикировал к системному блоку, неподвижно – завис против цилиндрического отверстия, предназначенного для загрузки инфоносителей, и запустил внутрь электронные усики. Спустя секунду хладагент процессора на пределе слышимости завёл свою монотонную песню, а операционная система на экране монитора выдала заставку, приглашающую к работе. Естественно, с предложением ввести пароль. Кретины. Никакой оригинальности. Честно говоря, Алагар не слишком тепло относился к этим моральным уродцам, похищающим информационную собственность других людей и компаний, но самим своим существованием они частенько подкидывали ему работу, например, как сейчас, когда ему заказали срочно отыскать этого парня. Вдобавок он и сам постоянно нуждался в хорошем софте для своего снаряжения, а высококлассные хакеры словно специально созданы для того, чтобы кропать левый, и оттого уникальный, софт для такого высокоспециализированного «железа», как его зонд класса «охотник».
Предоставив заняться взломом допуска и анализом имеющейся информации «шмелю», Алагар покосился на кресло, торчавшее посреди комнаты, но садиться не стал, зная, что тем самым может нарушить маскировку – режим «станкайера» не столь совершенен, как хотелось бы, и при достаточно внимательном наблюдении со стороны можно засечь накладки в подмене реального изображения фальшивым. Алагар почти не сомневался – шансов на то, что включение терминала останется незамеченным, довольно мало, но, исходя из имеющегося опыта, рассчитывал, что, пока там будут гадать, с чего это вдруг комп включился сам собой, «охотник» успеет проделать необходимую работу. Для этого требовалось не так уж много времени.
Вместо того чтобы сесть, он так же бесшумно подошёл к окну.
Шестьдесят седьмой этаж как раз приходился на один из свободных коридоров между линиями официально утверждённых для городского транспорта воздушных трасс, поэтому движения машин в воздухе напротив окна не наблюдалось, а вот сверху и снизу транспорт пер сплошным потоком. Алагар задумчиво потеребил подбородок пальцами, защищёнными почти неощутимым слоем плёночных перчаток. Не исключено, что придётся использовать окно в качестве варианта отхода, хотя такой способ ему не нравился – слишком острые ощущения. Само же окно, наглухо встроенное в пластиковую раму дешёвое стекловолокно размером два на два метра, с пассивным кислородным фильтром (чего ещё можно ожидать в таких убогих жилищах), препятствием для него не являлось. Можно даже сказать, что ему повезло, раз эта линейка жилых сот оказалась у наружной стены – таких «линеек» в «улье» семь, соответственно, пять разделяющих их коридоров, окна внутри которых попросту невозможны.
Откровенно говоря, наблюдение за этим жилищем он обнаружил ещё в подъезде. Трудно было это не почувствовать. Любой этаж «улья» имеет добрую сотню жилищ-сот, поэтому здесь практически круглосуточно кто-нибудь входит и выходит – хлопают двери, снуют люди, звучат голоса. Здесь же было тихо, словно весь народ, что-то почуяв, затаился в своих сотах от греха подальше. Нездоровые слухи в таких местах распространяются с молниеносной скоростью. Но такие мелочи Алагара никогда не останавливали. Особенно если заказанная работа хорошо оплачивалась. Его спецэкипировка позволяла ему делать многие вещи безнаказанно прямо под носом у наблюдателей… Хотя прямых столкновений он все-таки старался избегать. Здоровье не резиновое, а он не супермен из комиксов…
Тихий сигнал лоцмана прервал мысли: на виртуалку, развернувшуюся перед глазами, поступила информация от «охотника». Вернее, сообщение об отсутствии таковой – поиск по ключевым понятиям ничего не дал. Перед уходом хакер успел уничтожить все файлы, имевшие к нему отношение. Что ж, использовать придётся другой вариант.
Временной фактор в его задании играл решающую роль – чем быстрее, тем лучше. Разумно предположить, что раз за этим жилищем ведётся наблюдение, то установившие его люди могут иметь отношение к исчезновению клиента. Собственно говоря, вариантов было два. Первый: хакер, представившийся заказчику как Бомж (вот убогость-то! В базе данных администрации «улья», куда Алагар уже успел наведаться, жильца звали попросту Хэнком), замешан в каких-то тёмных делишках (в чем может быть замешан хакер, и так понятно), в результате которых его сцапали и теперь вылавливают его компаньонов. Второй: делишки по-прежнему тёмные, но Бомжу удалось сбежать. И его недруги, ясное дело, на всякий случай организовали засаду в его убежище. Вернуться в это жилище ещё раз может только полный кретин, но кто сказал, что хакеры – здравомыслящие люди? Второй вариант устраивал Алагара чуть больше первого, так как найти человека в бегах было для него значительно легче, чем выуживать его из чьих-то крепких рук – меньше «столкновений по интересам». Впрочем, на слепую удачу он тоже особо не надеялся, на самом деле редко все складывается гладко.
Алагар ещё раз глянул в окно и вздохнул. Черт возьми, не исключено, что именно так и придётся смываться. Не мальчик уже для таких рискованных прыжков: несмотря на кибернетические биоимпланты, возраст всегда накладывает свои ограничения. А куда деваться? Раз эти болваны-наблюдатели до сих пор не засекли работающий терминал, то придётся действовать более грубо, чтобы немного пообщаться с ними для прояснения вопроса с Бомжем… Тьфу. Ну что за безвкусная кличка? С Хэнком. Не так коробит слух.
Призонер распахнул куртку, снял с магнитных захватов на поясе тяжёлый пистолет, имевший характерные для игольника зализанные очертания и толстый, короткий ствол с сетчатым кожухом-редуктором вместо дульного отверстия – «страж-ст52», модификация игломета со станнером, излучатель нейроразрядника размещался в подствольнике. Включил на рукоятке питание, убедился, что все индикаторы загорелись зелёным, демонстрируя полную готовность рабочего режима, снял с предохранителя. Затем мысленный импульс, адресованный лоцману, изменил режим маскировки, «проявив» призонера в реальности с чужой личиной – одной из многих, имевшихся в виртуальном гардеробе «охотника».
После чего Алагар нагло уселся в кресло, развернулся лицом к двери и принялся ждать.
Вот теперь сработало практически сразу.
Не прошло и десяти секунд, как бимод номер шесть, для страховки остававшийся снаружи сотки все это время, передал изображение двух субъектов, быстро приближающихся к двери по коридору с противоположных сторон – от лифта и торгового центра, коими оборудован любой этаж. Вид этих субъектов Алагару не понравился. Тактику следовало менять. Немедленно…
Как всегда в минуту опасности, Змей тоже почувствовал его тревогу и пробудился от спячки. Лениво расплёл кольца длинного гибкого тела и выглянул из черепушки Хозяина, желая понять, что именно его беспокоит. Темно-красный язык мелькнул в пасти, извиваясь между матово-белых клыков, в янтарно-жёлтых, гипнотизирующих глазах с вертикальными зрачками вспыхнула ледяная ярость… Броситься и стиснуть шею врага в смертельных объятиях, услышать хруст позвонков и сдавленный предсмертный крик… Впиться в горло, разорвать податливую плоть и пить тёплую сладкую кровь, пока она не иссякнет, а затем выпустить обмякшее тело и вернуться в Гнездо… Но где сам враг?..
Алагар мысленно выругался. Удержаться от подпитки Дара становилось все труднее. Но уступив голоду Змея сейчас, в самый ответственный момент, он мог остаться без своего главного козыря. А такой момент, как он чувствовал, может наступить именно сегодня, спровоцированный всей это чехардой событий, в которую он ввязался по собственной воле.
Алагар приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы «охотник» смог запустить внутрь автономные сенсоры. Тихо жужжа миниатюрными антигравами, пятёрка «шмелей» слаженно юркнула в щель и заметалась по комнате, сканируя все подозрительные места. Тактический лоцман исправно выводил ряд визуальных картинок на некотором расстоянии от глаз, позволяя контролировать работу каждой видеокамеры.
Предварительная разведка никогда не бывала лишней. Поэтому Алагар неизменно действовал по раз и навсегда заведённому порядку. Несколько раз подобные предосторожности в, казалось бы, совершенно безопасных на первый взгляд ситуациях спасали ему жизнь. Пока – да, стандартное жилище «улья» и в самом деле не таило никаких сюрпризов. Но только пока. Внутреннее чутьё твердило, что расслабляться рано.
Обстановка сотки ничем не отличалась от сотен других, виденных ранее. Справа от окна стену подпирал изрядно захламлённый разнообразным комплектующим барахлом стол с компьютерным терминалом – в тесной компании с узким, точно пенал, платяным шкафом; слева располагался замызганный остатками пищи кухонный автомат. В дальнем углу возле окна – санузел, огороженный пластиковой ширмой.
Переместившись в жилище, Алагар тихо прикрыл за собой дверь. Маскирующие чипы в его одежде, в режиме «станкайера» прикрывавшие его с ног до головы непроницаемым для посторонних глаз цифровым коконом, который демонстрировал вместо очертаний тела слепок с окружающей обстановки, – штука, конечно, отличная. Но слишком долго маячить в коридоре и ждать, пока кто-нибудь на тебя наткнётся, совершенно незачем.
В этот момент один из «шмелей», юркнув под компьютерный стол, засёк вражескую видеокамеру, хитро утопленную в пластик, и передал её характеристики. Сдержанная усмешка едва коснулась губ призонера и пропала. Так он и думал – на поверку все оказалось не так просто, как на первый взгляд. «Шпионов» с такими характеристиками используют самые разнообразные спецслужбы Новы-2 – это, конечно, ещё не говорит о том, что «шпион» действительно установлен ими, но чем черт не шутит…
Благодаря маскировке «станкайера» камера осталась слепа.
Он отозвал «шмеля». Сердито жужжа, тот ретировался из-под стола и присоединился к остальным собратьям. Те продолжали заниматься выполнением ранее поставленной задачи – порхая по комнате, своими чуткими сенсорами собирали наиболее свежие образцы феромонов клиента, по чью душу Алагар сюда и прибыл. Один «шмель», особенно усердствуя, даже забрался в урну утилизатора – скорее всего неисправного, и сейчас исследовал выброшенные носки, благополучно избежавшие уничтожения.
Алагар даже поморщился, представив, какой запашок может от них исходить.
Зависнув под потолком комнаты, «охотник» контролировал работу своих подчинённых, заодно передавая приказы и уточняющие распоряжения хозяина. Тактический зонд, за который Алагар в своё время отвалил немалые бабки, а позже ещё и модифицировал в нем чип искусственного интеллекта, был его немалой гордостью. Сам аппарат выглядел как безобидный серебристый шар около пятнадцати сантиметров в диаметре, но таил в себе множество сюрпризов. В комплект к зонду прилагались шесть автономных радиоуправляемых биомодулей «шмель», довольно близко имитирующих внешний облик вышеназванного насекомого, но превосходящих размером прототип раза в три. Фасеточные глаза – многослойные телекамеры с высокой степенью разрешения, лапки – чуткие улавливающие антенны, питающие антигравы «тела» от энергоисточника зонда, усики – обонятельные сенсоры, жало на брюшке – одноразовый точечный лазер, укол которого мог пробить листовую сталь толщиной в пять миллиметров. Манёвренность, проникновение, электронная отмычка, в случае необходимости – световспышка, или микровзрыв, ведущий к самоуничтожению бимода, а при удаче – и того, кто оказался тому причиной. Это, конечно, крайность – сами по себе бимоды не размножаются, и подобные потери позже приходится восполнять за свои кровные эталоны. Более того, к своим «малышам», за неимением лучшего варианта семьи, Алагар питал почти отеческие чувства. Вот и старался по возможности избегать вариантов со «смертельным» исходом.
Ещё раз бросив внимательный взгляд вокруг, Алагар, ступая совершенно бесшумно, что без особых усилий позволяла специальная обувь, прошёл на середину комнаты и остановился возле стола с терминалом. На вид стандартная дешёвая хрень: плоский плазменный экран метр на полтора, присобаченный прямо к стене над столом, плюс системный блок, совмещённый в одном корпусе с клавиатурой. Связка экрана с системником, разумеется, дистанционная – кто в нынешнее время пользуется проводами?
Алагар подозвал одного из «шмелей». По странной прихоти, отреагировав на его запрос, зонд послал именно того «малыша», который занимался грязными носками в утилизаторе. Глядя на то, с какой скоростью номер пять (по нумерации самого «охотника») оттуда выпорхнул и ринулся выполнять приказ, можно было предположить, что прежнее занятие ему пришлось отнюдь не по душе. Еле слышно прогудев мимо лица, бимод спикировал к системному блоку, неподвижно – завис против цилиндрического отверстия, предназначенного для загрузки инфоносителей, и запустил внутрь электронные усики. Спустя секунду хладагент процессора на пределе слышимости завёл свою монотонную песню, а операционная система на экране монитора выдала заставку, приглашающую к работе. Естественно, с предложением ввести пароль. Кретины. Никакой оригинальности. Честно говоря, Алагар не слишком тепло относился к этим моральным уродцам, похищающим информационную собственность других людей и компаний, но самим своим существованием они частенько подкидывали ему работу, например, как сейчас, когда ему заказали срочно отыскать этого парня. Вдобавок он и сам постоянно нуждался в хорошем софте для своего снаряжения, а высококлассные хакеры словно специально созданы для того, чтобы кропать левый, и оттого уникальный, софт для такого высокоспециализированного «железа», как его зонд класса «охотник».
Предоставив заняться взломом допуска и анализом имеющейся информации «шмелю», Алагар покосился на кресло, торчавшее посреди комнаты, но садиться не стал, зная, что тем самым может нарушить маскировку – режим «станкайера» не столь совершенен, как хотелось бы, и при достаточно внимательном наблюдении со стороны можно засечь накладки в подмене реального изображения фальшивым. Алагар почти не сомневался – шансов на то, что включение терминала останется незамеченным, довольно мало, но, исходя из имеющегося опыта, рассчитывал, что, пока там будут гадать, с чего это вдруг комп включился сам собой, «охотник» успеет проделать необходимую работу. Для этого требовалось не так уж много времени.
Вместо того чтобы сесть, он так же бесшумно подошёл к окну.
Шестьдесят седьмой этаж как раз приходился на один из свободных коридоров между линиями официально утверждённых для городского транспорта воздушных трасс, поэтому движения машин в воздухе напротив окна не наблюдалось, а вот сверху и снизу транспорт пер сплошным потоком. Алагар задумчиво потеребил подбородок пальцами, защищёнными почти неощутимым слоем плёночных перчаток. Не исключено, что придётся использовать окно в качестве варианта отхода, хотя такой способ ему не нравился – слишком острые ощущения. Само же окно, наглухо встроенное в пластиковую раму дешёвое стекловолокно размером два на два метра, с пассивным кислородным фильтром (чего ещё можно ожидать в таких убогих жилищах), препятствием для него не являлось. Можно даже сказать, что ему повезло, раз эта линейка жилых сот оказалась у наружной стены – таких «линеек» в «улье» семь, соответственно, пять разделяющих их коридоров, окна внутри которых попросту невозможны.
Откровенно говоря, наблюдение за этим жилищем он обнаружил ещё в подъезде. Трудно было это не почувствовать. Любой этаж «улья» имеет добрую сотню жилищ-сот, поэтому здесь практически круглосуточно кто-нибудь входит и выходит – хлопают двери, снуют люди, звучат голоса. Здесь же было тихо, словно весь народ, что-то почуяв, затаился в своих сотах от греха подальше. Нездоровые слухи в таких местах распространяются с молниеносной скоростью. Но такие мелочи Алагара никогда не останавливали. Особенно если заказанная работа хорошо оплачивалась. Его спецэкипировка позволяла ему делать многие вещи безнаказанно прямо под носом у наблюдателей… Хотя прямых столкновений он все-таки старался избегать. Здоровье не резиновое, а он не супермен из комиксов…
Тихий сигнал лоцмана прервал мысли: на виртуалку, развернувшуюся перед глазами, поступила информация от «охотника». Вернее, сообщение об отсутствии таковой – поиск по ключевым понятиям ничего не дал. Перед уходом хакер успел уничтожить все файлы, имевшие к нему отношение. Что ж, использовать придётся другой вариант.
Временной фактор в его задании играл решающую роль – чем быстрее, тем лучше. Разумно предположить, что раз за этим жилищем ведётся наблюдение, то установившие его люди могут иметь отношение к исчезновению клиента. Собственно говоря, вариантов было два. Первый: хакер, представившийся заказчику как Бомж (вот убогость-то! В базе данных администрации «улья», куда Алагар уже успел наведаться, жильца звали попросту Хэнком), замешан в каких-то тёмных делишках (в чем может быть замешан хакер, и так понятно), в результате которых его сцапали и теперь вылавливают его компаньонов. Второй: делишки по-прежнему тёмные, но Бомжу удалось сбежать. И его недруги, ясное дело, на всякий случай организовали засаду в его убежище. Вернуться в это жилище ещё раз может только полный кретин, но кто сказал, что хакеры – здравомыслящие люди? Второй вариант устраивал Алагара чуть больше первого, так как найти человека в бегах было для него значительно легче, чем выуживать его из чьих-то крепких рук – меньше «столкновений по интересам». Впрочем, на слепую удачу он тоже особо не надеялся, на самом деле редко все складывается гладко.
Алагар ещё раз глянул в окно и вздохнул. Черт возьми, не исключено, что именно так и придётся смываться. Не мальчик уже для таких рискованных прыжков: несмотря на кибернетические биоимпланты, возраст всегда накладывает свои ограничения. А куда деваться? Раз эти болваны-наблюдатели до сих пор не засекли работающий терминал, то придётся действовать более грубо, чтобы немного пообщаться с ними для прояснения вопроса с Бомжем… Тьфу. Ну что за безвкусная кличка? С Хэнком. Не так коробит слух.
Призонер распахнул куртку, снял с магнитных захватов на поясе тяжёлый пистолет, имевший характерные для игольника зализанные очертания и толстый, короткий ствол с сетчатым кожухом-редуктором вместо дульного отверстия – «страж-ст52», модификация игломета со станнером, излучатель нейроразрядника размещался в подствольнике. Включил на рукоятке питание, убедился, что все индикаторы загорелись зелёным, демонстрируя полную готовность рабочего режима, снял с предохранителя. Затем мысленный импульс, адресованный лоцману, изменил режим маскировки, «проявив» призонера в реальности с чужой личиной – одной из многих, имевшихся в виртуальном гардеробе «охотника».
После чего Алагар нагло уселся в кресло, развернулся лицом к двери и принялся ждать.
Вот теперь сработало практически сразу.
Не прошло и десяти секунд, как бимод номер шесть, для страховки остававшийся снаружи сотки все это время, передал изображение двух субъектов, быстро приближающихся к двери по коридору с противоположных сторон – от лифта и торгового центра, коими оборудован любой этаж. Вид этих субъектов Алагару не понравился. Тактику следовало менять. Немедленно…
Как всегда в минуту опасности, Змей тоже почувствовал его тревогу и пробудился от спячки. Лениво расплёл кольца длинного гибкого тела и выглянул из черепушки Хозяина, желая понять, что именно его беспокоит. Темно-красный язык мелькнул в пасти, извиваясь между матово-белых клыков, в янтарно-жёлтых, гипнотизирующих глазах с вертикальными зрачками вспыхнула ледяная ярость… Броситься и стиснуть шею врага в смертельных объятиях, услышать хруст позвонков и сдавленный предсмертный крик… Впиться в горло, разорвать податливую плоть и пить тёплую сладкую кровь, пока она не иссякнет, а затем выпустить обмякшее тело и вернуться в Гнездо… Но где сам враг?..
Алагар мысленно выругался. Удержаться от подпитки Дара становилось все труднее. Но уступив голоду Змея сейчас, в самый ответственный момент, он мог остаться без своего главного козыря. А такой момент, как он чувствовал, может наступить именно сегодня, спровоцированный всей это чехардой событий, в которую он ввязался по собственной воле.