Зеленец Варвара. Варвара и хозяйки Похъёлы

   – Разве это не Нева была? – спросил Миро­слав.
   – Нет. Неве до того мощного потока далеко. Та река была шириной в десятки километров. Поэтому древние люди считали Карелию островом. И это на самом деле так и было. Древняя Вуокса тогда не в Ладогу впадала, а как раз в этот поток.
   Затем климат снова изменился. Несколько лет были невероятно дождливыми, и Ладога становилась все полноводнее. Воды в переполнившемся озере долго искали себе выход – метались во время бурь в разные стороны и наконец вышли из берегов.
   Это был конец света! Огромные массы воды устремились в юго-западном направлении в Балтику через водораздел рек Тосна и Мга. Все живое смыло волной высотой в сотню метров. Вековые деревья вырывало с корнем. Ничего не осталось на огромном пространстве. Все племена, все животные исчезли. Эта крупнейшая природная катастрофа случилась примерно три тысячи лет назад.
   – Какой ужас! – воскликнула Варвара.
   – Несколько дней продолжался потоп. Потом уровень воды в Ладоге упал больше, чем на два­дцать метров. Особенно поменялись западные заливы и берега озера. После этого она превратилась в почти современную Ладогу. В месте мощного водного прорыва образовалась река Нева.
   – А сейчас Ладоге ничего не грозит? – тревожно спросила девушка.
   – Сейчас все пришло в равновесие. Многочисленные финские реки наполняют ее водой. Большинство рек текут с северо-запада. Больше всего воды в Ладогу поступает из Вуоксы. Из Свири с Волховом на юге, конечно, тоже. А постоянный уровень поддерживает полноводная Нева. Она удаляет из озера всю лишнюю воду, поэтому новое большое наводнение пока не грозит.
   Поднявшееся солнце пригрело камень, и тот замолчал, словно уснув.
   – Пойдем, – предложил Мирослав. – Вечером сюда еще заглянем. Я думаю, мы сегодня никуда не сможем отправиться. По-прежнему стоит полный штиль.
 
   Вечером ребята снова вернулись на поляну к Алатырь-камню. Они удобно расположились перед ним и разожгли на поляне костер.
   Алатырь заговорил:
   – Люблю я смотреть на костер. Как сейчас помню, первый костер здесь зажгли древние люди тысячи три лет до нашей эры.
   – А кто это был? Финны или славяне? – спросил Мирослав.
   – И те, и другие, – ответил Камень. – Много разных народов на этом озере выросло: и славяне, и финны, и карелы, и шведы. Иногда народы жили дружно, иногда воевали. Мне повезло, что я попал на это озеро. Благодаря этому я знаю несколько языков. Я могу одновременно разговаривать и на русском, и на финском, и на шведском языках. Более того, мои собеседники через меня также друг друга могут понять.
   Место здесь чудное. Тысячу лет назад мимо моего острова стали проплывать большие суда. Судоходство на Ладоге известно с древних времен. Через нее шел водный торговый путь «из варяг в греки». Южные купцы шли с юго-востока Ладоги из Свири и Волхова, мимо моего острова, а затем плыли на северо-запад к шведам и норвежцам.
   Русские любили северные места. Еще в 1042 го­ду сын киевского князя Ярослава Мудрого Владимир установил границу русских владений по реке Кюменне в ста километрах западнее Выборгского залива. Земли Карельского перешейка уже с того времени стали заселяться русскими людьми.
   Русские стремились на север, а шведы на юг. И началась многовековая борьбой русского народа со шведами за обладание берегами Невы и Ладоги. Вы конечно, знаете, что шведское войско было разгромлено на берегах Невы в 1240 году дружиной новгородского князя Александра Яро­славовича, прозванного за это Невским.
   Вскоре крепости на Ладоге появились. Была построена крепость Корела, а выше по течению Вуоксы появилось городище Тиверск. На юге – самые мощные крепости Орешек и Старая Ладога. А Старая Ладога была даже столицей Руси – вы сами через нее проплывали совсем недавно. Да и Петропавловская крепость стоит почти на Ладоге – на Неве.
   Правда, шведам удалось взять реванш и за­хватить небольшой островок на Финском заливе и построить там укрепленный замок Выборг. Русские в свою очередь возвели новые крепости и укрепили свои южные владения. Больше пятисот лет, правда с перерывами, шла война русских со шведами за эти земли. Лишь в восемнадцатом веке войска Петра Первого завладели севером и далеко отбросили шведов. Был освобожден старинный Орешек. Год спустя в устье Невы был заложен новый город Санкт-Петербург. А на следующий год русские войска освободили Выборг и Корелу.

Кто хозяин в архипелаге?!

   – Дедушка Алат, расскажи о первых людях, которых ты увидел, – попросила Варвара.
   – Сначала это были древние люди, одетые в шкуры зверей. Приходили они сюда зимой по льду. Охотились на медведей и тюленей. Видел, как они, накинув на себя шкуру тюленя, подползали к стаду тюленей и спокойно добывали себе еще несколько туш. Иногда таким способом им удавалось подманить к себе настоящего медведя. Тот из охотника сам превращался в добычу. Затем приплывали рыбаки. Закидывали сети, били острогой рыбу, а вечером сидели у костра – истории разные рассказывали.
   Острова Валаамского архипелага, где вы сейчас находитесь, – место необыкновенное. Древних людей сюда как магнитом тянуло. В праздники Велеса и Ваала они приходили на гору Кармил. Вы видели ее, когда проплывали мимо южного берега Валаама. Рядом с горой красивое озеро. Чудное место – этот юго-восточный берег Валаама. Нет места красивей на всей Земле.
   Мирослав и Варвара согласно кивнули головой.
   – Да, – подтвердил Мирослав. – Мы останавливались в бухте Дивной. Фантастическое место. В бухту ведет маленький проход – перепрыгнуть можно. Нам даже пришлось сойти с яхты и подтолкнуть ее – так там узко. Когда мы поднимались на гору Кармил, то нос к носу столкнулись с лосем. Смешной такой. Линялый, рога недавно сбросил, и вся шкура в паутине. Огромный, а нас испугался. И пошел ломать деревья! Долго треск в лесу стоял. Ладога с горы далеко видна.
   – Древних людей это волшебное место тоже привлекало. Они отдыхали на островах архипелага, устраивали пиры, плясали у костров. Некоторым полюбилась эта земля, и уже в первом тысячелетии появились на Валааме первые поселения.
   Затем на этот северный остров пожаловали монахи. Сначала Авраамий Ростовский долго здесь жил в своей деревянной обители. Затем Игумен Мартирий построил первую каменную церковь на Валааме. А Валаамский монастырь основали греки Сергий и Герман. Монахов становилось все больше. Язычники с ними сначала уживались, но постепенно монахи стали вытеснять их с острова.
   Но гору Кармил православные обходят стороной. Не любят это место монахи. Не принимает оно их. Нечисть покоя не дает. Тяжело здесь жить. Суровая природа просеивает людей как сквозь решето. Не каждому удается здесь выжить. «На Валаам тот, кто упрям!» – так шутят местные жители.
   – Дедушка Алат, расскажи об Александре Свирском. Ведь он жил на соседнем с тобой острове, – попросил Мирослав.
   – Об этом мне приятно вспомнить, – начал Алат. – Почти пятьсот лет назад на Валааме появился один молодой человек. Звали его Амос. Приплыл он на эти земли из приладожского села Мандеры, что на берегу Ояти. Спокойный молодой человек, весь в себя ушедший. Несколько лет жил Амос в монастыре послушником, дни проводил в трудах, ночи в бдении и молитве. Не раз, обнаженный по пояс, облепленный комарами, он молился в лесу до наступления зари. Затем он уже под именем Александр построил себе келью на самом уединенном острове Пухтисаари и продолжал свои духовные подвиги. Посмотрите. Отсюда хорошо виден этот остров. С трех сторон высочайшие скалы. Только с южной стороны можно подойти к воде.
   Семь лет прожил Александр на этом острове. В скале выдолбил себе пещеру длиной несколько метров. Проход в пещеру очень тесный. Чтобы в нее войти, надо встать на колени. Первое время нечисть присматривалась к этому удивительному человеку. Не верилось, что он сможет прожить на этом суровом острове хотя бы одну зиму. А зимы-то на Ладоге страшные. Сильные ветры начинают дуть уже в конце августа, всю осень дожди и туманы, а лед до конца мая держится в шхерах. Но Александр прожил на этом суровом острове больше семи лет в полном одиночестве.
   Сначала недовольные его вторжением лешаки пытались его извести, напускали на него видения огненные, пугали всячески. Но этот человек держался стойко. Никого и ничего не боялся. Зауважали лешие и водяные Александра и стали ему незаметно помогать. Я сам на его остров кусты малины передавал. Ночью перевезли и посадили их. А лешакам я велел оберегать малину. Те старались, чтобы заморозки во время цветения их не тронули. Местные водяные иноку помогали – после бури старались рыбы к нему в садки подкинуть.
   Жил Александр в полном одиночестве, редко о нем вспоминала валаамская братия. Но мои лешаки очень переживали, когда однажды весной Александр заболел. Он даже сам себе могилу выкопал на вершине острова. Думал, туда ляжет. Постояли лешаки рядом с этой могилой и поплыли на соседний остров ко мне совет держать. К счастью, Александр выздоровел. Но испытывать судьбу больше было нельзя.
   Решили мы, что человек, какой бы сильный духом он ни был, не сможет дольше один продержаться на этом острове. И постановили: надо помочь Александру – послать ему пророческое видение, а монахам на Валааме, которые совсем забыли­ об отшельнике, дать знак. И каждую ночь от Пухтисаари стало исходить сияние, которое можно было видеть за несколько километров. Видели этот золотистый свет и рыбаки, и монахи. И ринулось тогда на остров множество паломников, чтобы познакомиться с этим удивительным человеком. Слава об Александре пошла по всей России.
   А для самого отшельника мы приготовили чудесное видение: к нему явились три мужа, облаченные в светлые одежды. Александр понял, что пора возвращаться на родину, чтобы основать там монастырь. Церковь же при монастыре назвать в честь Троицы. После этого знака подвижник удалился с Валаама.
   В том же году им была построена церковь Живоначальной Троицы. По настоянию братии преподобный получил сан и стал игуменом. Приняв игуменство, Александр сделался еще смиреннее – ходил в рубище, спал на голом полу, трудился вместе со всеми. По-прежнему продолжал Александр умерщвлять свою плоть.
   Пришлось нам еще пару раз к нему явиться. Заботились мы о нем. Несмотря на то что преподобный предпочитал жить в лесу подальше от людей, мы его не забывали. Ни один зверь, ни одна змея не имели права напасть на Александра. Даже комарам лешии велели облетать Александра стороной. Были приставлены к нему специальные охранники­.
   – Мне в Зеленце рассказывали, что на Вала­аме было и женское поселение. Правда ли это? – спросила Варвара,
   – Да, было такое, – подтвердил Алатырь-камень. – Только не на Валааме, а на соседнем с ним маленьком островке. Два века назад на острове Дивный рядом с горой Кармил появилось женское поселение, где жили несколько монахинь.
   – Помнишь, Варя, ты удивилась, что бывают такие дикие острова. Хороши же были мужики, которые поселили женщин на этот самый суровый остров на архипелаге! Там даже к воде не подойти – скалы неприступные! – покачал головой Мирослав.
   – Ты прав. Остров настолько дикий, что даже нечисть на нем боится жить. Именно он принимает первый удар Ладоги на Валаам во время бури. Туда и высадиться трудно. Вы сами его видели. Со всех сторон метров на тридцать вверх поднимаются отвесные скалы. Покрыт он не лесом, а настоящими дебрями. Конечно, долго там женщины не продержались. Почти все погибли. Кто сам с обрыва в Ладогу бросился от невыносимой жизни, кто умер от голода и холода, некоторые с ума посходили – трудно таких живыми назвать. Два раза в год этих полоумных женщин забирала лодка с Валаама. Словом недолго женский скит просуществовал. Нечисти даже не пришлось руку прикладывать, чтобы вернуть себе остров.
   – А про самого известного монаха острова, отца Дамаскина, что ты скажешь, дедушка Алат? – спросил Мирослав.
   – С Дамаскином, c этим великаном, мы легко справились. Чуть больше года продержался тот в своем скиту на внутренних коневецких озерах Валаама. Дамаскин родился в Тверской губернии. Из крестьян был. Любил этот юноша путешествовать. Еще в юности он покинул свой дом и пешком обошел почти всю Россию. Побывал в Киеве, затем пошел в Тихвин, посетил Новгород. В начале девятнадцатого столетия прибыл к нам на Валаам.
   Дамаскину пришлось сначала в монастыре потрудиться, потом в скиту, а после в пустыне. Юноша проходил разные послушания: шил сапоги и рукавицы, месил тесто, пек хлеб, затем был определен в конюхи, кормил нищих. Когда свое отработал, то поселился в удаленную пустынь. Красивое место – рядом два маленьких лесных озера. Построил себе то ли дом, то ли землянку и стал там жить в одиночестве.
   Дамаскина не пришлось долго выживать. Сначала мы его познакомили с чертями-водяными. Те стали по ночам кричать страшными голосами. Когда Дамаскин пытался набрать воду из озера, то обязательно ему в ведро кого-нибудь подсовывали. То змею, то лягушку, то крысу водяную. А по ночам к нему из озер стали прибегать обнаженные русалки с растрепанными волосами! – Ребятам показалось, что Алатырь-камень в этот момент ехидно усмехнулся. – Не выдержал отец Дамаскин и в страхе убежал с тех озер. После этих испытаний, устроенных местной нечестью, Дамаскину везде чудеса стали видеться. Тем не менее, умным и сильным был тот инок. Сумел он возвысить Валаамский монастырь. Монастырь при нем на тысячу человек стал. Стены каменные появились. Построили множество скитов по всему острову.
   Слава о Валааме пошла по всему миру. Самые известные художники и писатели приезжали к нам на острова. Много картин Шишкина, Куинджи, Рериха, Клодта, которые висят в Русском музее и в Третьяковке, написаны именно на Валааме. А книги писателя Лескова и поэта Апухтина вы наверняка читали. Кстати, сюда приезжал знаменитый француз Александр Дюма.
   В этот момент раздалось громкое хлопанье крыльев, и на Алатырь-камень приземлился огромный орел.
   – Привет, Гамаюн. Вещая птица, – пояснил Алат ребятам. – Посланник Велеса. Он летает над Землей по всему Северу. Мы с Гамаюном словно одно целое. Это мои глаза, мои уши и даже мои руки. Гамаюн знает все о настоящем, прошлом и будущем.
   – Прямо как наш Мерлин, – улыбнулась Варвара.
   – Можете его о чем-нибудь спросить. Возможно, он больше меня знает.
   – Дедушка Алат. Мне в Зеленце рассказывали, будто кто-то из женщин, живших на острове Дивном, остался в живых. Что вы об этом знаете? Расскажите, пожалуйста, – попросила Варвара.
   – Да о них легенды рассказывают! – подтвердил Алат. – Три монахини, я бы сказал три ведьмы, всех в этом ските пережили. Поговаривают, именно они извели остальных жительниц острова. Но свидетелей не осталось. И что там случилось, никто не знает.
   Спустя три года они сели в челн и отправились на север. Быстро проплыла лодка с серыми парусами мимо моего острова куда-то на север. Я лишь мельком видел этих бледных, изможденных женщин в серых платьях с решительным взглядом.
   «Не в туманную ли Похьёлу они плывут, – подумал я. – Не прямые ли они потомки злой финской колдуньи Лоухи?» Послал я Гамаюна на север на разведку. Мои подозрения подтвердились. Действительно, в туманной Похьёле, в глухих лесах прятался неприступный хутор потомков Лоухи.
   Мирослав и Варвара переглянулись.
   – Дедушка Алат, мне Баба-Язя рассказывала, что северные колдуны и ведьмы очень могущественны и владеют многими чудесами. Правда ли, что существовала волшебная мельница Сампо и волшебное кантеле. Вы слышали об этом? – спросила Варвара и тихо шепнула своему другу: – Интересно, как это было на самом деле, а не в финских легендах?! Надо сравнить с рунами Пе­тера.
   Ребята второй раз услышали рассказ о Похьёле и волшебной мельнице. Теперь от Алатырь-­камня.
   – Финны вообще-то скрытные люди. Сидят себе на своих хуторах. Но волшебная мельница у северных волшебников точно была. Ссорились они из-за нее постоянно – никак поделить не могли. Сначала Сампо завладела ведьма Лоухи из Похьёлы. Затем права на мельницу предъявляли кузнец Ильмаринен и старый колдун из Калевалы Вяйнямёйнен. По-хорошему договориться с Лоухи они не смогли. Поэтому пришлось брать хитростью.
   Вяйнямейнен заиграл на своем волшебном кантеле, а пока зрители слушали, он нашептывал заклинания. И вскоре все жители Похьёлы заснули. Герои Калевалы погрузили Сампо на корабль и повезли по Ладоге на родину.
   Злая колдунья Лоухи даже сквозь сон почувствовала неладное и сумела пробудиться от волшебного сна. Напустила на Ладогу туман, и это сразу замедлило движение лодки калевальцев. Пока те блуждали в тумане, налетели на корабль полчища огромных летучих мышей во главе с Лоухи, а из глубины вод стали выпрыгивать страшные чудища и водяные – слуги северной колдуньи. Мудрый Вяйнямёйнен чувствовал приближение опасности и с помощью колдовства уже на под­лете сбил в воду сотни летучей нечисти. Много тварей­ побили своими мечами его помощники. Увидев, что проигрывает сражение, Лоухи велела подчиненным атаковать корабль и схватить волшебную мельницу.
   Один из моих водяных рассказывал об этой битве. Огромные летучие мыши уцепились за край мельницы, а водяные высунули зеленые руки из воды и сумели опасно наклонить корабль калевальцев. Погибая, нечисть все же сумела стащить Сампо в воду. Почти все подданные Лоухи погибли в сражении. Я даже не знаю, выжила ли она сама, так как долго о ней ничего не было слышно. Кто потом правил в туманной Похьёле – Лоухи или ее потомки, – я вам сказать не могу. А про Сампо до меня доходили самые разные слухи.
   Скорее всего, чудесная мельница утонула в Ла­доге. Но где? Я вам уже рассказывал, что раньше озеро было намного больше сегодняшнего. Возможно, теперь Сампо оказалось где-то на берегу. Мне даже кажется, что мельницу кто-то отыскал. Уж больно необъяснимые события последнее время происходят вокруг. Часто в разных местах многое пропадает неведомо куда.
   – Как это пропадает? – удивился Мирослав.
   – В отличие от русской скатерти-самобранки и волшебного горшочка, мельница Сампо имеет существенную особенность. Если самобранка и гор­шочек производят вещи сами, то сделанная злыми силами Сампо ничего не создает. Обладатель Сампо смотрит в волшебную зеркальную крышку – где бы и чем ему поживиться. А далее перетаскивает все нужное себе.
   – Ворует одним словом! – подвела итог Варвара.
   – Можно сказать и так, – согласился Алатырь-камень.
   – Спасибо большое, дедушка Алат, совсем мы вас замучили. Отдыхайте, – попрощались ре­бята.
   – Значит, это правда! – сказала Варвара своему другу. – И волшебная Сампо действительно существует.
 
   Ребята отправились в свою палатку готовиться к отплытию. Но на следующий день штиль сменился неожиданной бурей. Озеро разгулялось не на шутку. В такую погоду в Ладогу выйти невозможно. Два дня не удавалось ребятам отойти от берега, чтобы направиться в северные шхеры. Все это время они проводили в гостях у дедушки Алата и подолгу с ним разговаривали. Лишь к вечеру третьего дня ветер начал стихать и волны постепенно уменьшились.
   Серебряная тарелочка в рюкзаке уже несколько раз приятно звенела.
   – Мерлин беспокоится. Что ж, поплывем ночью, – предложил Мир. – После одиннадцати ветер стихает, и Ладога должна успокоиться.
 
   «Поренута», как и планировал Мирослав, отплыла от Лембоса в одиннадцать. Небо заволокло тучами и стало трудно ориентироваться. Через час яхта отошла на несколько километров от архипелага.
   – Придется на север плыть по компасу, – сказал Мирослав.
   – Смотри, – показала Варвара на юг.
   От одного из островков вверх поднималось не­обычное розовое свечение. Иногда оно вспыхивало ярким белым светом и снова ласково переливалось розовым.
   – Так это Алатырь-камень нас провожает! – догадался Мирослав.
   – Спасибо, дедушка! – мысленно послала сигнал Варвара.
   Алат как будто услышал Варвару, и остров трижды через маленькие промежутки времени осветился­ ярким светом.
   – Теперь ориентироваться будет легко! – сказал Мирослав и поставил на «Поренуте» еще и малые паруса.

Непонятный план Мерлина

   – Где вы были? Я вас уже неделю здесь ожидаю! – Мерлин вышел из своей палатки.
   – Потом, потом!
   Варвара выпрыгнула из «Поренуты» и побежала на бывший хутор Петера и Надежды. От больших финских домов из земли торчали лишь фундаменты. Варвара и Мирослав задумчиво бродили по каменным прямоугольникам, вспоминая о своей недавней жизни на хуторе.
   Прямо на месте бывших домов, в квадратах каменных фундаментов уже росли высокие березки и кусты сирени. А рядом с домами зрела ставшая­ почти дикой красная смородина. Погреб, сделанный как арка, зарос сверху травой, но вы­глядел очень живописно. Деревянных срубов не было. Либо они когда-то сгорели, либо были разобраны и перевезены на новое место. Только на лапе вековой сосны осталась одна деревянная постройка – большой скворечник. По всему полю росла густая высокая трава. Бывший огород было уже не найти, но все же когда-то глубокие канавки для стока воды еще угадывались. Рядом с причалом тоже было напоминание о старом финском хуторе. В гранитную скалу были вбиты причальные кольца для лодок. К ним и привязал яхту Мирослав. Сквозь прозрачную воду были видны сваи из лиственницы.
   – Помнишь… – не договорила Варвара. Слезы капали у нее из глаз. – А ведь только две недели прошло, как мы с ними расстались!
   – Точнее – восемьдесят лет, – поправил ее Мерлин.
   – Расскажи, Мерлин! Ведь ты все знаешь о прошлом. Расскажи о том времени, – попросила Варвара.
   – Хорошо. Сначала чуть истории, а потом о стариках. В тридцать девятом году началась советско-финская война. А в начале февраля сорокового года оборона финнов по линии Маннергейма была прорвана. Советские войска вы­шли на окраины Выборга. Финскому правительству стало ясно, что война проиграна. Вскоре в Москве было подписано мирное соглашение. Северное Приладожье и Карельский перешеек были возвращены Советскому Союзу. Советская сторона настояла на эвакуации всего населения в Финляндию.
   У наших стариков в жизни все было хорошо. Петер умер в тридцать восьмом, перед самой финской войной. В следующем году север Ладоги снова стал русским. И местные жители стали уезжали в глубь Финляндии. Все хутора и имущество пришлось оставить. Надежда сначала уехала в Хельсинки к своим младшим сыновьям, но те погибли во время Второй мировой войны. Старшему сыну, помните, он устроился в Москве, удалось после войны перевезти Надежду к себе. Она жила долго – внуков нянчила.
   – И все же их больше нет, а противная Марана еще жива! – плакала Варвара.
   – Ведьмы дольше живут на свете – ты это знаешь, – сказал Мерлин. – Ну, где вы были – рассказывайте? Почему так задержались?
   – Сначала к Кощею в плен попали, а затем Михаила нашли, правда заколдованного. Спит наш Михаил беспробудным сном.
   – Молодцы, как вам это удалось?
   – Сначала катер его нашли, а потом Кощей подсказал. Михаил в хороших руках. Людки-кладовики о нем заботятся. Я пыталась его разбудить, вливала в него разные настои – живительные и тонизирующие, но никакого эффекта. Он находится в каком-то странном состоянии. Ты не знаешь, Мерлин, что это за сон?
   – Подозреваю… Но в этом случае ни я, ни даже твоя прабабка Прасковья не в силах ему помочь. Только Катерина сможет.
   – Это как?
   – Старое колдовство, но верное. Мужа только жена может спасти, а жену только муж. А если их каждого по отдельности заколдовать, то никто им не поможет.
   – Это как Спящая царевна?
   – Примерно. Но может быть и хуже. Все же ведьмина наука на месте не стоит.
   – Что же делать?
   – Искать Катерину, а Михаил пусть остается там, где сейчас, раз вы считаете, что ему там хорошо. Найдем время, сплаваем на остров, передадим припасов для людков-кладовиков и снадобий для Михаила, чтобы поддержать его силы в этом сне. Что можно сделать – подумаем. Сегодня же свяжемся с Прасковьей и Дедом-Всеведом. А теперь давайте про Кощея поподробнее! – перевел разговор Мерлин. – Мне каждый день по нескольку сообщений приходит от Прасковьи, от Бабы-Язи, чтобы я повлиял на вас, детей малых, неразумных. Колись, Варя! Я ж тебе говорил, что скрыть тебе ничего не удастся.
   – Да Кощей нам одну штучку подарил, – потупила взгляд Варвара.
   – Сам подарил?! Или ты его об этом очень попросила?! – выпытывал Мерлин. – Или еще хуже – взяла без спроса на время? Бедняга Бессмертный хоть жив остался после общения с тобой?
   – Жив-жив! – вступился за подругу Миро­слав. – Легкий шантаж – не более того. Уголовным кодексом вроде бы не наказуется.
   – Как знать! – покачал головой Мерлин.
   – Кощей оказался очень добрым стариком, нам потом сам помогал, помощь свою предлагал в борьбе с Мараной.
   – То есть череп Коща у вас? А вы знаете, если им кто-нибудь из дурных людей завладеет, то получит страшное оружие и много бед наделает?