Страница:
Маша подтянула тюки к выходу, обернулась и полными слез глазами посмотрела на мать:
– До свидания, обо мне не беспокойся, борщ в холодильнике, белье я постирала…
Мерзеева закатила глаза и медленно начала оседать на пол, изображая обморок, близкий к коме. Этот был испытанный прием, раньше он срабатывал безотказно. Но не сегодня. Маша толкнула дверь и вышла в коридор. В коридоре собрались все жильцы коммуналки они бурными аплодисментами поддержали решительный поступок Марии.
– Молодец, давно бы так, – подбодрила ее Зиночка, усаживая на диван в своей комнате. – Поживешь у нас пока все не уляжется, потом и Филимон найдется. К участковому сходим, он ее в раз выселит, пусть в своей квартире живет, да над тараканами измывается. А участковый нам поможет, он давно мне глазки строит. Так, что не боись…
За стеной раздался звон разбиваемой посуды, что=-тот тяжелое упало на пол… Мерзеева бесновалась, она крушила посуду, мебель. Опрокинув книжный шкаф на пол, Нина Михайловна стала танцевать на его задней стенки немыслимый танец, стараясь выплеснуть бушевавшие эмоции. Она кричала что-то угрожающе-бессвязное, грозила всевозможными карами и затихла.
– Пойду посмотрю, что она там делает, – шепнула Зиночка Маше.
Она подкралась к замочной скважине, и заглянула в комнату. Мерзеева восседала на поверженном шкафу и звонила по мобильному телефону:
– Жорик, Жоржинька, срочно приезжай ко мне. Да! У меня несчастье, меня предали, обокрали, уничтожили…
Через полчаса в дверь квартиры позвонила, Зиночка подошла открывать. На пороге стоял крепыш в дорогом длинном пальто, с фиксой во рту.
– Кого надо? – спросила Зиночка, хотя догадалась, что это и есть тот самый Жорик. Мерзеева делилась на кухне с соседками, вернее хвасталась, своим романом с очень богатым и влиятельным бизнесменом.
– Здравствуйте, – приветливо улыбнулся крепыш, разглядывая приятную во всех отношениях Зиночку, – Я к Нине Михайловне, она дома?
– Дома, дома, заждалась уже, все глазоньки выплакала, – огрызнулась Зиночка, Мужик почему-то вызывал острое чувство неприязни, не смотря на свою вежливость и довольно приятную внешность.
– Я пройду?! – утвердительно спросил он.
– Иди-иди, только ботинки сними. Нечего грязь с улицы в чистую квартиру нести.
И хотя в их коммунальном коридоре было не очень чисто, Зиночка заставила Жорика разуться. Она с ехидцей посмотрела как тот на носочках, едва касаясь земли, идет к комнате Мерзеевой, стараясь не запачкать свои белые носки. Воистину, нет предела, женской неприязни.
Что делали в комнате эти двое, соседи так и не узнали, как ни старались прислушаться или подсмотреть. Минут через пятнадцать Мерзеева со своим кавалером удалились из квартиры. Нина Михайловна сказала соседям на прощание:
– Надеюсь никогда больше не увидеть ваши мерзкие рожи. А этой отщепенке скажите, что у нее нет больше матери…
Соседи с облегчением вздохнули, многолетнее иго наконец-то пало. По этому поводу было решено устроить праздничное чаепитие. Женщины пили пиво, а мужчины, у кого что было.
– Прости-прощай, психушечка, не жди меня, я не твой! – пропел он на мотив какой-то песни.
Сейчас он переоденется дома, отдохнет, выпьет и отправится по конкретным адресам из конкретного списка. Сивухин не подозревал, что Мерзеева и Нечитайло добыли точно такой же список.
В коммуналке стоял дым коромыслом. Соседи отмечали счастливое избавление от Нины Михайловны. Все поздравили Машеньку, как будто она одержала победу над Змеем Горынычем. Сивухин не замедлил пристроиться ко всеобщему ликованию и возлиянию. На столе было еще много чего съестного: «Зубровка», полбутылки водки «Исток», почти прозрачная, как слеза младенца, домашняя, приготовленная умелыми руками Зиночки-разведенки. Костик попробовал и то, и другое, и третье, стараясь не портить выпивку закуской. Напоследок Сивухин смешал себе трехслойный коктейль по рецепту одного знаменитого актера, сейчас он не мог вспомнить какого. Коктейль состоял из 50 г водки, плюс еще 50 г водки и плюс еще 50 г водки.
– Хочу сказать тост… ик… тост, – обратился он к соседям. – Очень скоро… ик… я покину вас ик… Но там, в своей новой жизни… ик, я буду…
Сказав слово «буду», Костик поднес рюмку ко рту, выпил оригинальный коктейль до капли и захрапел. Соседи так и не узнали, что за новая жизнь ожидает Сивухина, и что он там будет.
Проснувшись утром посреди пустых бутылок и закусок, Костик опохмелился и позавтракал. Вопреки своим принципам он решил принять душ и побриться, несмотря на то, что делал это несколько дней назад.
«Новую жизнь нужно начинать с чистого листа и чистого тела,» – философски подумал Сивухин.
Он решил отправиться сначала на поиски Лютотовского, купившего сразу несколько журналов. Чем больше в твоих руках журналов, тем больше шансов на успех, рассудил Костик. Где искать этого Лютотовского, Сивухин не знал, поэтому решил сразу отправиться на телевидение. Там он представился его знакомым, который должен ему энную сумму денег.
– Надо же, Лютотовскому везет, проговорил молодой парень с бритой головой. Его череп был украшен разноцветными геометрическими фигурами. Зрелище было довольно оригинальным и не забывающимся.
– Простите, а что вы имели в виду?
– Вчера его искали приз какой-то вручить, сегодня вот вы… Вот говорят, если удача поперла, так поперла… На киностудии он. На съемках «Войны миров».
– Ишь ты, фантастика что ли? – поинтересовался Сивухин, нужно было собрать побольше информации.
– Щас! Эпохалка о борьбе двух миров: криминального и законного.
Сивухин откланялся и направился прямиком на киностудию. Находясь в радужном настроении, он не заметил, как следом за ним к зданию телестудии подъехала машина Михеича. Из нее вывалилась пара накачанных мужиков злобного вида, возглавляемых Ниной Михайловной. Михеич остался в машине. Светиться ему было ни к чему.
– Мальчики, – приказала Мерзеева, – наезжать буду я. Ваше дело молчать и побряцывать пушками. Поняли? Никакой самодеятельности. Каждый получит согласно тарифу, если все пройдет хорошо – выдам премиальные. Всем ясно?
Татуированные до зубов мужики с повадками гоблинов и рожами головорезов послушно кинули головами. Нина Михайловна имела над ними какую-то странную власть, природу которой сама вряд ли могла объяснить.
Команда головорезов ворвалась в приемную. Геометрический парнишка попытался было загородить им вход, сразу же получил в зубы и был пригвожден к месту двумя не в меру мускулистыми ручищами.
Мерзеева, глядя ему в глаза, как удав на кролика, рявкнула:
– Лютотовский?
– Н-нет, не он.
– Где Лютотовский?
Пацан, перепуганный происходящим, совсем обалдел:
– Он и у вас что-то выиграл? Вы ему долг принесли…?
Мерзеева отступила на шаг:
– Клещ, объясни ему, что от него требуется…
Клещ, смахивающий на гюговского Квазимодо, только пострашнее, шагнул к пацану.
– Н-не надо, я все скажу… Он на киностудии. Кукуфильмовская, 67…
Мерзеева развернулась, кивком приглашая ребят за собой.
Михеич не успел докурить вторую сигарету, а его команда уже вернулась. Мерзеева плюхнулась на сиденье машины и приказала:
– Кукуфильмовская… Этот придурок там. Надеюсь, моя марочка тоже.
– Наша, дорогая, – поправил ее Михеич.
– Да, дорогой, – сиропно улыбнулась Мерзеева. – Прости, я еще никак не могу привыкнуть к мысли, что мы с тобой расписались.
Привыкнуть, собственно, было некогда, этот акт был свершен вчера вечером.
После предательства дочери Мерзеева находилась в страшной депрессии, так показалось Михеичу. Она грозилась принять яду, повеситься и выброситься из окна одновременно. Такой расклад Георгия не устраивал. В надежде как-то успокоить любимую, он произнес:
– Дети, они всегда так. Вырастут и улетят. С тобой рядом остается только мужчина…
Мерзеева, трогательно рыдая на его плече, сразу смекнула, что пора начинать активные действия. Она зарыдала сильнее прежнего, оплакивая свое одиночество.
– А я? – возмутился Георгий.
– А ты, ты просто мужчина… сегодня ты со мной, а завтра… с другой. Вот если бы ты был моим мужем… Но я не могу просить такой жертвы у тебя… твоя свобода…
– Да какая к шутам свобода…
Щелк! Капкан захлопнулся. Михеич тоже услышал этот звук, но отступать уже было некуда. Нина Михайловна кинулась обнимать и целовать его.
– Милый, я так рада. Давай сделаем это сегодня же…
Мерзеева прекрасно понимала, что ковать железо нужно, пока горячо. Главное зарегистрироваться, чтобы получить беспрепятственный и бесперебойный доступ к имуществу Жоржика. Заключив брак, можно было жить припеваючи. А уж держать его в своих железных объятиях она сумеет.
Отношения были оформлены в центральном ЗАГСе города Кукуевскска, который перешел, как и многие другие учреждения, на коммерческую основу. За дополнительно-кругленькую сумму, жаждущим узаконить отношения, выдавалась справка, заверенная подлинной печатью и врачом, свидетельствующая, что невеста беременна и вот-вот должна родить. Получив эту справку из рук регистраторши, можно было сразу же из ее рук пожениться. Не беда, что возраст невесты как бы далек от детородного… В мире встречаются феномены и по-забавнее, достаточно полистать книгу рекордов Гинесса.
Все было сделано быстро и без излишней помпезности, жених подарил невесте золотое кольцо с парой-тройкой бриллиантиков чистейшей воды. Милый пустячок на штуку с лишним баксов. Ключи от трехкомнатной квартиры в центре Кукуевска. Для милых женских глупостей, типа девичников, портных и косметичек и открыл ей счет в банке со славным названием «Куркульбанк».
Свидетелей опять же за дополнительную плату, предоставил ЗАГС. На это счет существовал тариф: особо страшненькие молодые девушки шли подешевле, симпатичные по дороже. Интеллигентные дамы среднего возраста шли по особой цене. Чем интеллигентнее, тем платить приходилось дороже. Таких свидетельниц предпочитали выбирать братки. Они очень хорошо смотрелись на свадебных фотографиях, рядом с гоблинскими рожами жениха и гостей.
Михеич заплатил за свидетелей, но от их присутствия отказался. Нине Михайловне тоже было все равно. Какая в сущности разница.
Вместо свадебного пира Нина Михайловна потребовала отправиться по адресу владельца журнала. Позднее время не остановило ее, а убеждения Михеича оказались бесполезными. Над семейной лодкой появилась первая тучка семейного скандала. Все же ей удалось убедить, Михеича отправиться по этому адресу. Дома никого не оказалось.
– Ну, ты довольна дорогая, никого нет дома. Пойдем.
– Нет, а вдруг марка здесь. Вот за этой дверью. Я не смогу спать…
Нина Михайловна позвонила в дверь напротив. Ей открыла пожилая женщина со склочным лицом.
– Добрый вечер, – произнесла Мерзеева.
– Вы уверены, что он добрый, – ответила ей женщина.
– Не будете ли вы так любезны, сказать где ваши соседи…
– Нет…, а что их нет дома? Глаза мои на них не глядели. Семейка придурков, богадельня…
– Простите, – перебила ее еще раз Мерзеева, – мы из милиции… Нам нужно срочно узнать где ваши соседи.
При слове «милиция» женщина оживилась, глаза ее заблестели.
– Так я и знала. Я всегда чувствовала. Все люди как люди, они… Я сразу их раскусила… Вежливые такие, здрасьте-досвидания, все-то у них хорошо, все-то у них славно… Они на даче, вернуться завтра. Вечером и приходите, возьмете их тепленькими.
За спиной женщины, откуда-то из глубины комнаты раздался чей-то крик:
– Дура старая, дверь закрой, сквозит. Уродина поганая, когда ты сдохнешь. Заморозить меня решила. Жрать хочу…
Женщина ойкнула и захлопнула дверь.
– Вот видишь, – сказал Михеич. – Никого нет и не будет. Завтра придем и все выясним.
– Нет, – произнесла Мерзеева, посылая Георгию томный взгляд. – Я хочу что бы мы попали внутрь. Пусть это будет твоим свадебным подарком (бриллианты, квартира, вероятно, были не в счет). Я только полистаю журнал и все, они же ничего не знают про марку и не узнают…
Такого поворота событий Михеич не ожидал:
– Нина, ты соображаешь, что ты говоришь? Может тебе хочется провести медовый месяц на нарах? Уверяю: нас будут держать в разных камерах. Я на такие дела не подписываюсь, спасибо. Я свое сполна получил…
– Ну Жоржинька… Я не заставляю тебя делать это… Пусть это сделает кто-нибудь из твоих… Они наверняка умеют… Тут замок ерундовый, раз и все!.. Ты меня любишь? Ты же знаешь, как это для меня важно! Это столько денег, они тебе пригодятся…
Плоха та жена, которая не уговорит своего мужа. Михеич словно под гипнозом спустился вниз, вызвал по телефону специалиста по открыванию запертых помещений.
– Ты можешь остаться внизу, – милостиво разрешила Мерзеева.
Но Нечитайло все же был настоящим джентльменом. Они проникли в квартиру, стараясь не оставлять отпечатков, не издавать лишних звуков. Искать один единственный журнал, в просторной и незнакомой квартире, напичканной мебелью и вещами было сложно. Они провозились пару часов, пока не нашли журнал. Нина Михайловна увидела его первой, она едва сдержала крик радости.
Мерзеева дрожащими руками взяла журнал, приговаривая:
– Вот он мой родной, мой мальчик. Я давно тебя искала, сокровище мое. Сейчас мамочка тебя отыщет и возьмет на ручки. Но сокровище не отыскалось, брать на ручки было нечего:
– Проклятье! Я же чувствовала… Она должна была быть здесь.
Нечитайло осторожно взял из ее рук журнал, перелистал, потряс – безрезультатно. Он положил его на тоже самое место.
– Не расстраивайся, у нас есть еще несколько номеров в запасе.
Они так же осторожно вышли из квартиры как и вошли, заперев за собой дверь. Никто бы не догадался, что здесь были гости.
– Ничего, золотце, поспим, а утречком пойдем по последнему адресу. У нас еще несколько попыток, – пытался утешить ее Михеич.
«А что будет если ее не существует этой марки дурацкой? Страшно подумать, что станет с Ниночкой» – подумал он тогда. Об этом думал Георгий Михеич пока курил, ожидая возвращения из телецентра Мерзеевой. С самого утра новоиспеченная жене начала преподносить сюрпризы. Она потребовала сделать смотр всех ребят, работающих на Нечитайло. Отобрала себе самых злобных и запершись в кабинете, о чем-то беседовала в течение получаса. Михеич решил не вмешиваться, чем бы дитя не тешилось, лишь бы…
Теперь этот отряд «особого назначение», беспрекословно слушался Мерзееву, готов был лизать ее руки, подавать голос по команде. Михеич был потрясен, как ей удалось приручить этих волкодавов.
Размышления его были прерваны., они оказались у цели своей поездки. Здание Кукуфильма было выстроено еще при Сталине, помпезное, с монументальными колоннами, массами коридоров и переходов оно напоминало средневековый замок. Хозяева которого живут только в одной третье помещений, все остальные им просто не нужны, неизвестны или не исследованы. В Кукуевске ходили легенды, что в этом здании можно заблудиться и не найти выхода. Известны были случаи, когда гости студии терялись и находились только через сутки. Причем никто из них толком не мог рассказать где он блуждал все это время.
– У тебя деньги есть, – поинтересовалась Нина Михайловна у Михеича, – Давай.
Георгий Михеич достал бумажник и вытащил пачку купюр:
– Хватит? – спросил он.
– А баксы? Баксы есть?
Георгий вытащил пачку потоньше. Мерзеева взяла несколько зеленых бумажек и приказав «волкодавам» сидеть в машине, позвала Михеича с собой.
– Сейчас найдем кого-нибудь из технического персонала, он нам живенько за бабки Лютотовского этого разыщет.
Внутри было полно народу. Кто из них кто различить было невозможно. Все передвигались быстро и озабоченными лицами, ладе те кто сидел в баре, сидели с озабоченными лицами. Среди этой толпы Нина Михайловна не заметила одного человека, пристально наблюдающего за ней. Это бы никто иной, как Костик Сивухин. Сидевший в данный момент в кафе и пытающийся решить тот же самый вопрос.
Нине Михайловне было не до Костика Сивухина. Она вгляделась в физиономии проходящих, зацепилась взглядом за сутулого паренька в джинсовом комбинезоне и кастетке одетой задом на перед.
– Эй, парень, заработать хочешь?
Мерзеева повертела перед его носом долларовой бумажкой. Паренек оказался смышленым и быстро понял, что от него хотят.
– Вы меня здесь подождите, я его мигом разыщу…
Мигом затянулось на целый час. Михеич пару раз уже порывался уйти, т но Нина Михайловна, стояла на своем. Паренек все же появился.
– Я его нашел, вы мне сейчас даете половину суммы, а вторую так сказать по факту получения своего Лютотовского. Годиться.
Михеич еле сдержался, чтоб не влепить этому маленькому балбесу. Но Нина Михайловна ухмыльнувшись сказала:
– Наш человек! Не доверяй, но проверяй.
Они шли за пареньком довольно долго, сворачивая, поднимаясь, опускаясь, входя и выходя… Наконец-то они добрались до конечного пункта. Все это время за ними неотступно следовал Сивухин.
Лютотовский оказался высоким, худощавым, молодым человеком, с сережкой в ухе и тоненьким клинышком растительности на бороде.
– Вы Кирилл Лютотовский? – сходу спросила Мерзеева.
– Ну? А что…
– Тетенька, тетенька, вторую половину отдайте, – дернул Мерзееву за локоть пацан.
– Чего? – грозно спросила она. – Ты уже получил свое, брысь мелочь пузатая, пока то что дали не отобрали.
Пацан выскочил за дверь комнатки, крикнув пару нелестных эпитетов, самым мягким среди которых была – «собака женского рода».
– Журналы, вы купили журналы «Вестник Механизатора» некоторое время назад, в магазине «Букинист». Я хочу купить их у вас.
Товарищ Лютотовский тоже был сообразительным молодым человеком.
– Штука – сказал он.
– Рублей? – удивилась Мерзеева. – За пару старых журналов?
– Баксов, – уточнил молодой человек, – Спрос рождает предложения. Цена колеблется между спросом и предложением, на рынке формируется средний уровень цен… – оттараторил будто заученный урок Лютотовский. – Вы мамаша, пургу не гоните. Я все-таки, как-никак один курс на экфаке отучился. Дебет от кредита отличить смогу.
– Пятьсот, – произнесла Мерзеева, не мигая глядя на Лютотвоского.
– Семьсот пятьдесят, – ответил ей парень.
– Шестьсот, – снова назвала свою цену Нина Михайловна.
– Семьсот.
– А подавись ты своими журналами, Гобсек недоделанный, – произнесла Мерзеева и направились к выходу.
– Эй, вы куда, – остановил ее Лютотовский. – Я согласен на шестьсот пятьдесят.
– Шестьсот двадцать пять и ни центом больше, – ответила Мерзеева.
– Готовьте тугрики, сейчас принесу, – произнес молодой человек и удалился.
Вернулся он минут через двадцать в сопровождении дюжего парня с добродушным лицом.
– Иван, чемпион по самбо. Зубами консервные банки открывает. Шутить не советую. Вот журналы, давайте деньги.
Мерзеева поморщившись отсчитала нужную сумму.
– Где бы нам уединится, полистать их, – спросила она у Лютотовского.
– А идите в 13 павильон, туда сроду никто не заходит. Сидеть можно хоть до по синения. Ваня вас проводит.
Ваня проводил их до этого павильона. Он находился на самом отшибе. Здесь, вероятнее всего снимали дикие джунгли или сказочные леса. Помещение по размерам напоминало хороший склад, с высокими потолками., метров в пять-шесть высотой.
Нина Михайловна и Мерзеев присели на импровизированный пенек и принялась разглядывать журналы. Второй, третий, четвертый,… следующий и ничего… Мерзеева начала истерично хохотать, в ее руках был последний журнал. Марки не было.
– Посмотри еще раз, внимательнее, – пытаясь успокоить жену произнес Михеич.
В этот момент дверь павильона растворилась и в него ворвался Костик. Он отпихнул Михеича, притормозил возле Нины, ловким движение подхватил журналы и кинулся в глубь павильона. Среди искусственных зарослей можно было затеряться.
Костик придерживая журналы огляделся по сторонам. Над полом, на расстоянии человеческого роста висела люлька. Вроде той, которой пользуются маляры, красящие фасады зданий. Она были замаскирована растительностью, и и не выглядела среди буйной зелени чужеродным предметом. Сивухин одной рукой уцепился за лианы подергал, проверяя прочность – слабовато, не выдержит. Пошарил рукой по стене и нащупал канат. Канат был привязан к этой самой люльке, выкрашенный в такой же зеленый цвет он сливался и искусственными лианами. Сивухин дернул канат на себя, люлька немного опустилась. Поняв в чем весь фокус, Костик еще пару раз потянул канат, бросил в люльку журналы, и зацепившись, подтянулся и шлепнулся внутрь. Канат он предусмотрительно замаскировал среди зеленых отростков.
Люлька плавно поехала в верх. Через пару секунд Костик оказался на самом верху. И во время, так как внизу уже стояли Мерзеева и Нечитайло.
– Ку-ку? – поддразнил он их сверху. Вот они журнальчики, вот они у меня. И совершенно бесплатно…
– Спускайся, – приказал Мерзеева.
– Щас, только шею помою и шнурки поглажу, – огрызнулся Сивухин. – Сама сюда лезь, если сможешь.
Мерзеева кинулась к стене, схватилась руками за лиану и тут же шлепнулась на пол, зеленый отросток, словно змея шевелися в ее руке.
– Ничего, гад сам слезешь, жрать захочешь и слезешь.
– Не дождетесь.
– Срезай, придурок, нет там марки, – поддержал Мерзееву Михеич.
– Тогда тем более, не понимаю, зачем я вам нужен, – ответил Сивухин. Он продолжал листать журналы, не веря Михеичу и Нине.
– И правда, Нина, зачем он нам нужен. Пусть висит себе, пока не созреет.
– Да как ты не понимаешь, он нам всю дорогу мешал. Выслушивал, вынюхивал. Мы должны его проучить.
– Что теперь? – задал свой обычный вопрос Филимон Аркадьевич.
– А теперь на студию. Найдем твоего Лютотовского и попытаемся у него добыть журналы.
– Интересно. Как ты это сделаешь?
– Опять ты за свое. Как как, как-нибудь. Доберемся до места, интуиция нам подскажет.
Приятели поймали так и отправились на местную телестудию. В последнее время на Кукуевской телестудии было полно народу, аренда павильонов здесь стоила гораздо дешевле. Сюда приезжали не только на натурные съемки: лес, речка, глиняные склоны, подходили для любого фильма. От приключений и боевиков, костюмной мелодрамы. Столичных знаменитостей в Кукуеве принимали хорошо. Мэр города был большим поклонникам искусств, слыл меценатом и т. д. и т. п.
В павильонах телестудии толкалось много разного народу, что узнать где снимается нужный фильм было сложно. Когда они наконец-то добрались до нужного места, то оказались последними.
В павильон снимали перестрелку главный бандит – против главного милиционера. Все вокруг были заняты своим делом и некто не мог подсказать где найти товарища или господина Лютотовского.
Охрипший режиссер орал в матюгальник откуда-то сверху:
– Не верю. Больше ненависти. Ты же бандит, посмотри на твою рожу. Тебе даже играть особо не придется, за тебя родители постарались с гримерами. Рявкни, рявкни что-нибудь.
Главный бандит, у которого и вправду рожа была ужасно свирепой, с бритой головой и толстой шеей, что-то крикнул главному милиционеру. Вышло не убедительно и совсем не страшно.
– Стоп, опять заорал режиссер. Ты у него, что время спрашиваешь или как пройти к Кремлю? Ты его ненавидишь, еще минута и ты убьешь его…
– Как это убьешь? – возмутился Главный милиционер, мне еще три дня обещали. Я из-за вас от гастролей в Венгрии отказался…
– Господи! Да я это образно выразился! – заорал режиссер. – Чтоб ему понятнее было. Начали…
Бандит снова крикнул:
– Убью, гнида…
Однако по интонации получилось что-то типа – «добрый вечер».
– Нет, – снова возмутился режиссер, – Петров, ты, понимаешь, ты кровожадный бандит. Так крикни же ему так, чтоб в зрительном зале все обделались.
– Я не могу, и вообще, требую перерыва! – оскорбленным голосом заявил бандит.
– Вот снимем эту сцену будет тебе и перерыв, и чай с какавою. Последняя попытка. Представь себе, что перед тобой твоя теща! Которая теперь будет жить с вами, всегда, в одной комнате. А ты должен сказать ей – «нет!».
Слова режиссера оказали магическое действие:
Главный бандит как-то подобрался, набычился, глаза его налились кровью и он наконец заорал так, что по спине у Филимона Аркадьевича поползли мурашки, а волосы на руках стали дыбом.
– До свидания, обо мне не беспокойся, борщ в холодильнике, белье я постирала…
Мерзеева закатила глаза и медленно начала оседать на пол, изображая обморок, близкий к коме. Этот был испытанный прием, раньше он срабатывал безотказно. Но не сегодня. Маша толкнула дверь и вышла в коридор. В коридоре собрались все жильцы коммуналки они бурными аплодисментами поддержали решительный поступок Марии.
– Молодец, давно бы так, – подбодрила ее Зиночка, усаживая на диван в своей комнате. – Поживешь у нас пока все не уляжется, потом и Филимон найдется. К участковому сходим, он ее в раз выселит, пусть в своей квартире живет, да над тараканами измывается. А участковый нам поможет, он давно мне глазки строит. Так, что не боись…
За стеной раздался звон разбиваемой посуды, что=-тот тяжелое упало на пол… Мерзеева бесновалась, она крушила посуду, мебель. Опрокинув книжный шкаф на пол, Нина Михайловна стала танцевать на его задней стенки немыслимый танец, стараясь выплеснуть бушевавшие эмоции. Она кричала что-то угрожающе-бессвязное, грозила всевозможными карами и затихла.
– Пойду посмотрю, что она там делает, – шепнула Зиночка Маше.
Она подкралась к замочной скважине, и заглянула в комнату. Мерзеева восседала на поверженном шкафу и звонила по мобильному телефону:
– Жорик, Жоржинька, срочно приезжай ко мне. Да! У меня несчастье, меня предали, обокрали, уничтожили…
Через полчаса в дверь квартиры позвонила, Зиночка подошла открывать. На пороге стоял крепыш в дорогом длинном пальто, с фиксой во рту.
– Кого надо? – спросила Зиночка, хотя догадалась, что это и есть тот самый Жорик. Мерзеева делилась на кухне с соседками, вернее хвасталась, своим романом с очень богатым и влиятельным бизнесменом.
– Здравствуйте, – приветливо улыбнулся крепыш, разглядывая приятную во всех отношениях Зиночку, – Я к Нине Михайловне, она дома?
– Дома, дома, заждалась уже, все глазоньки выплакала, – огрызнулась Зиночка, Мужик почему-то вызывал острое чувство неприязни, не смотря на свою вежливость и довольно приятную внешность.
– Я пройду?! – утвердительно спросил он.
– Иди-иди, только ботинки сними. Нечего грязь с улицы в чистую квартиру нести.
И хотя в их коммунальном коридоре было не очень чисто, Зиночка заставила Жорика разуться. Она с ехидцей посмотрела как тот на носочках, едва касаясь земли, идет к комнате Мерзеевой, стараясь не запачкать свои белые носки. Воистину, нет предела, женской неприязни.
Что делали в комнате эти двое, соседи так и не узнали, как ни старались прислушаться или подсмотреть. Минут через пятнадцать Мерзеева со своим кавалером удалились из квартиры. Нина Михайловна сказала соседям на прощание:
– Надеюсь никогда больше не увидеть ваши мерзкие рожи. А этой отщепенке скажите, что у нее нет больше матери…
Соседи с облегчением вздохнули, многолетнее иго наконец-то пало. По этому поводу было решено устроить праздничное чаепитие. Женщины пили пиво, а мужчины, у кого что было.
* * *
Сивухин вылез из машины в центре города, помахал ручкой охраннику-водителю психушки и нырнул в ближайший магазин. Это место Костик знал очень хорошо. Магазин имел два выхода, очень удобная вещь, особенно когда вы хотите скрыться. Сивухин похрустел купюрами в своем кармане. Сумма не бог весть какая, но душу греет. Ничего, скоро он будет иметь столько денег… Костик прошел через торговый зал к другому выходу и выскользнул на улицу.– Прости-прощай, психушечка, не жди меня, я не твой! – пропел он на мотив какой-то песни.
Сейчас он переоденется дома, отдохнет, выпьет и отправится по конкретным адресам из конкретного списка. Сивухин не подозревал, что Мерзеева и Нечитайло добыли точно такой же список.
В коммуналке стоял дым коромыслом. Соседи отмечали счастливое избавление от Нины Михайловны. Все поздравили Машеньку, как будто она одержала победу над Змеем Горынычем. Сивухин не замедлил пристроиться ко всеобщему ликованию и возлиянию. На столе было еще много чего съестного: «Зубровка», полбутылки водки «Исток», почти прозрачная, как слеза младенца, домашняя, приготовленная умелыми руками Зиночки-разведенки. Костик попробовал и то, и другое, и третье, стараясь не портить выпивку закуской. Напоследок Сивухин смешал себе трехслойный коктейль по рецепту одного знаменитого актера, сейчас он не мог вспомнить какого. Коктейль состоял из 50 г водки, плюс еще 50 г водки и плюс еще 50 г водки.
– Хочу сказать тост… ик… тост, – обратился он к соседям. – Очень скоро… ик… я покину вас ик… Но там, в своей новой жизни… ик, я буду…
Сказав слово «буду», Костик поднес рюмку ко рту, выпил оригинальный коктейль до капли и захрапел. Соседи так и не узнали, что за новая жизнь ожидает Сивухина, и что он там будет.
Проснувшись утром посреди пустых бутылок и закусок, Костик опохмелился и позавтракал. Вопреки своим принципам он решил принять душ и побриться, несмотря на то, что делал это несколько дней назад.
«Новую жизнь нужно начинать с чистого листа и чистого тела,» – философски подумал Сивухин.
Он решил отправиться сначала на поиски Лютотовского, купившего сразу несколько журналов. Чем больше в твоих руках журналов, тем больше шансов на успех, рассудил Костик. Где искать этого Лютотовского, Сивухин не знал, поэтому решил сразу отправиться на телевидение. Там он представился его знакомым, который должен ему энную сумму денег.
– Надо же, Лютотовскому везет, проговорил молодой парень с бритой головой. Его череп был украшен разноцветными геометрическими фигурами. Зрелище было довольно оригинальным и не забывающимся.
– Простите, а что вы имели в виду?
– Вчера его искали приз какой-то вручить, сегодня вот вы… Вот говорят, если удача поперла, так поперла… На киностудии он. На съемках «Войны миров».
– Ишь ты, фантастика что ли? – поинтересовался Сивухин, нужно было собрать побольше информации.
– Щас! Эпохалка о борьбе двух миров: криминального и законного.
Сивухин откланялся и направился прямиком на киностудию. Находясь в радужном настроении, он не заметил, как следом за ним к зданию телестудии подъехала машина Михеича. Из нее вывалилась пара накачанных мужиков злобного вида, возглавляемых Ниной Михайловной. Михеич остался в машине. Светиться ему было ни к чему.
– Мальчики, – приказала Мерзеева, – наезжать буду я. Ваше дело молчать и побряцывать пушками. Поняли? Никакой самодеятельности. Каждый получит согласно тарифу, если все пройдет хорошо – выдам премиальные. Всем ясно?
Татуированные до зубов мужики с повадками гоблинов и рожами головорезов послушно кинули головами. Нина Михайловна имела над ними какую-то странную власть, природу которой сама вряд ли могла объяснить.
Команда головорезов ворвалась в приемную. Геометрический парнишка попытался было загородить им вход, сразу же получил в зубы и был пригвожден к месту двумя не в меру мускулистыми ручищами.
Мерзеева, глядя ему в глаза, как удав на кролика, рявкнула:
– Лютотовский?
– Н-нет, не он.
– Где Лютотовский?
Пацан, перепуганный происходящим, совсем обалдел:
– Он и у вас что-то выиграл? Вы ему долг принесли…?
Мерзеева отступила на шаг:
– Клещ, объясни ему, что от него требуется…
Клещ, смахивающий на гюговского Квазимодо, только пострашнее, шагнул к пацану.
– Н-не надо, я все скажу… Он на киностудии. Кукуфильмовская, 67…
Мерзеева развернулась, кивком приглашая ребят за собой.
Михеич не успел докурить вторую сигарету, а его команда уже вернулась. Мерзеева плюхнулась на сиденье машины и приказала:
– Кукуфильмовская… Этот придурок там. Надеюсь, моя марочка тоже.
– Наша, дорогая, – поправил ее Михеич.
– Да, дорогой, – сиропно улыбнулась Мерзеева. – Прости, я еще никак не могу привыкнуть к мысли, что мы с тобой расписались.
Привыкнуть, собственно, было некогда, этот акт был свершен вчера вечером.
После предательства дочери Мерзеева находилась в страшной депрессии, так показалось Михеичу. Она грозилась принять яду, повеситься и выброситься из окна одновременно. Такой расклад Георгия не устраивал. В надежде как-то успокоить любимую, он произнес:
– Дети, они всегда так. Вырастут и улетят. С тобой рядом остается только мужчина…
Мерзеева, трогательно рыдая на его плече, сразу смекнула, что пора начинать активные действия. Она зарыдала сильнее прежнего, оплакивая свое одиночество.
– А я? – возмутился Георгий.
– А ты, ты просто мужчина… сегодня ты со мной, а завтра… с другой. Вот если бы ты был моим мужем… Но я не могу просить такой жертвы у тебя… твоя свобода…
– Да какая к шутам свобода…
Щелк! Капкан захлопнулся. Михеич тоже услышал этот звук, но отступать уже было некуда. Нина Михайловна кинулась обнимать и целовать его.
– Милый, я так рада. Давай сделаем это сегодня же…
Мерзеева прекрасно понимала, что ковать железо нужно, пока горячо. Главное зарегистрироваться, чтобы получить беспрепятственный и бесперебойный доступ к имуществу Жоржика. Заключив брак, можно было жить припеваючи. А уж держать его в своих железных объятиях она сумеет.
Отношения были оформлены в центральном ЗАГСе города Кукуевскска, который перешел, как и многие другие учреждения, на коммерческую основу. За дополнительно-кругленькую сумму, жаждущим узаконить отношения, выдавалась справка, заверенная подлинной печатью и врачом, свидетельствующая, что невеста беременна и вот-вот должна родить. Получив эту справку из рук регистраторши, можно было сразу же из ее рук пожениться. Не беда, что возраст невесты как бы далек от детородного… В мире встречаются феномены и по-забавнее, достаточно полистать книгу рекордов Гинесса.
Все было сделано быстро и без излишней помпезности, жених подарил невесте золотое кольцо с парой-тройкой бриллиантиков чистейшей воды. Милый пустячок на штуку с лишним баксов. Ключи от трехкомнатной квартиры в центре Кукуевска. Для милых женских глупостей, типа девичников, портных и косметичек и открыл ей счет в банке со славным названием «Куркульбанк».
Свидетелей опять же за дополнительную плату, предоставил ЗАГС. На это счет существовал тариф: особо страшненькие молодые девушки шли подешевле, симпатичные по дороже. Интеллигентные дамы среднего возраста шли по особой цене. Чем интеллигентнее, тем платить приходилось дороже. Таких свидетельниц предпочитали выбирать братки. Они очень хорошо смотрелись на свадебных фотографиях, рядом с гоблинскими рожами жениха и гостей.
Михеич заплатил за свидетелей, но от их присутствия отказался. Нине Михайловне тоже было все равно. Какая в сущности разница.
Вместо свадебного пира Нина Михайловна потребовала отправиться по адресу владельца журнала. Позднее время не остановило ее, а убеждения Михеича оказались бесполезными. Над семейной лодкой появилась первая тучка семейного скандала. Все же ей удалось убедить, Михеича отправиться по этому адресу. Дома никого не оказалось.
– Ну, ты довольна дорогая, никого нет дома. Пойдем.
– Нет, а вдруг марка здесь. Вот за этой дверью. Я не смогу спать…
Нина Михайловна позвонила в дверь напротив. Ей открыла пожилая женщина со склочным лицом.
– Добрый вечер, – произнесла Мерзеева.
– Вы уверены, что он добрый, – ответила ей женщина.
– Не будете ли вы так любезны, сказать где ваши соседи…
– Нет…, а что их нет дома? Глаза мои на них не глядели. Семейка придурков, богадельня…
– Простите, – перебила ее еще раз Мерзеева, – мы из милиции… Нам нужно срочно узнать где ваши соседи.
При слове «милиция» женщина оживилась, глаза ее заблестели.
– Так я и знала. Я всегда чувствовала. Все люди как люди, они… Я сразу их раскусила… Вежливые такие, здрасьте-досвидания, все-то у них хорошо, все-то у них славно… Они на даче, вернуться завтра. Вечером и приходите, возьмете их тепленькими.
За спиной женщины, откуда-то из глубины комнаты раздался чей-то крик:
– Дура старая, дверь закрой, сквозит. Уродина поганая, когда ты сдохнешь. Заморозить меня решила. Жрать хочу…
Женщина ойкнула и захлопнула дверь.
– Вот видишь, – сказал Михеич. – Никого нет и не будет. Завтра придем и все выясним.
– Нет, – произнесла Мерзеева, посылая Георгию томный взгляд. – Я хочу что бы мы попали внутрь. Пусть это будет твоим свадебным подарком (бриллианты, квартира, вероятно, были не в счет). Я только полистаю журнал и все, они же ничего не знают про марку и не узнают…
Такого поворота событий Михеич не ожидал:
– Нина, ты соображаешь, что ты говоришь? Может тебе хочется провести медовый месяц на нарах? Уверяю: нас будут держать в разных камерах. Я на такие дела не подписываюсь, спасибо. Я свое сполна получил…
– Ну Жоржинька… Я не заставляю тебя делать это… Пусть это сделает кто-нибудь из твоих… Они наверняка умеют… Тут замок ерундовый, раз и все!.. Ты меня любишь? Ты же знаешь, как это для меня важно! Это столько денег, они тебе пригодятся…
Плоха та жена, которая не уговорит своего мужа. Михеич словно под гипнозом спустился вниз, вызвал по телефону специалиста по открыванию запертых помещений.
– Ты можешь остаться внизу, – милостиво разрешила Мерзеева.
Но Нечитайло все же был настоящим джентльменом. Они проникли в квартиру, стараясь не оставлять отпечатков, не издавать лишних звуков. Искать один единственный журнал, в просторной и незнакомой квартире, напичканной мебелью и вещами было сложно. Они провозились пару часов, пока не нашли журнал. Нина Михайловна увидела его первой, она едва сдержала крик радости.
Мерзеева дрожащими руками взяла журнал, приговаривая:
– Вот он мой родной, мой мальчик. Я давно тебя искала, сокровище мое. Сейчас мамочка тебя отыщет и возьмет на ручки. Но сокровище не отыскалось, брать на ручки было нечего:
– Проклятье! Я же чувствовала… Она должна была быть здесь.
Нечитайло осторожно взял из ее рук журнал, перелистал, потряс – безрезультатно. Он положил его на тоже самое место.
– Не расстраивайся, у нас есть еще несколько номеров в запасе.
Они так же осторожно вышли из квартиры как и вошли, заперев за собой дверь. Никто бы не догадался, что здесь были гости.
– Ничего, золотце, поспим, а утречком пойдем по последнему адресу. У нас еще несколько попыток, – пытался утешить ее Михеич.
«А что будет если ее не существует этой марки дурацкой? Страшно подумать, что станет с Ниночкой» – подумал он тогда. Об этом думал Георгий Михеич пока курил, ожидая возвращения из телецентра Мерзеевой. С самого утра новоиспеченная жене начала преподносить сюрпризы. Она потребовала сделать смотр всех ребят, работающих на Нечитайло. Отобрала себе самых злобных и запершись в кабинете, о чем-то беседовала в течение получаса. Михеич решил не вмешиваться, чем бы дитя не тешилось, лишь бы…
Теперь этот отряд «особого назначение», беспрекословно слушался Мерзееву, готов был лизать ее руки, подавать голос по команде. Михеич был потрясен, как ей удалось приручить этих волкодавов.
Размышления его были прерваны., они оказались у цели своей поездки. Здание Кукуфильма было выстроено еще при Сталине, помпезное, с монументальными колоннами, массами коридоров и переходов оно напоминало средневековый замок. Хозяева которого живут только в одной третье помещений, все остальные им просто не нужны, неизвестны или не исследованы. В Кукуевске ходили легенды, что в этом здании можно заблудиться и не найти выхода. Известны были случаи, когда гости студии терялись и находились только через сутки. Причем никто из них толком не мог рассказать где он блуждал все это время.
– У тебя деньги есть, – поинтересовалась Нина Михайловна у Михеича, – Давай.
Георгий Михеич достал бумажник и вытащил пачку купюр:
– Хватит? – спросил он.
– А баксы? Баксы есть?
Георгий вытащил пачку потоньше. Мерзеева взяла несколько зеленых бумажек и приказав «волкодавам» сидеть в машине, позвала Михеича с собой.
– Сейчас найдем кого-нибудь из технического персонала, он нам живенько за бабки Лютотовского этого разыщет.
Внутри было полно народу. Кто из них кто различить было невозможно. Все передвигались быстро и озабоченными лицами, ладе те кто сидел в баре, сидели с озабоченными лицами. Среди этой толпы Нина Михайловна не заметила одного человека, пристально наблюдающего за ней. Это бы никто иной, как Костик Сивухин. Сидевший в данный момент в кафе и пытающийся решить тот же самый вопрос.
Нине Михайловне было не до Костика Сивухина. Она вгляделась в физиономии проходящих, зацепилась взглядом за сутулого паренька в джинсовом комбинезоне и кастетке одетой задом на перед.
– Эй, парень, заработать хочешь?
Мерзеева повертела перед его носом долларовой бумажкой. Паренек оказался смышленым и быстро понял, что от него хотят.
– Вы меня здесь подождите, я его мигом разыщу…
Мигом затянулось на целый час. Михеич пару раз уже порывался уйти, т но Нина Михайловна, стояла на своем. Паренек все же появился.
– Я его нашел, вы мне сейчас даете половину суммы, а вторую так сказать по факту получения своего Лютотовского. Годиться.
Михеич еле сдержался, чтоб не влепить этому маленькому балбесу. Но Нина Михайловна ухмыльнувшись сказала:
– Наш человек! Не доверяй, но проверяй.
Они шли за пареньком довольно долго, сворачивая, поднимаясь, опускаясь, входя и выходя… Наконец-то они добрались до конечного пункта. Все это время за ними неотступно следовал Сивухин.
Лютотовский оказался высоким, худощавым, молодым человеком, с сережкой в ухе и тоненьким клинышком растительности на бороде.
– Вы Кирилл Лютотовский? – сходу спросила Мерзеева.
– Ну? А что…
– Тетенька, тетенька, вторую половину отдайте, – дернул Мерзееву за локоть пацан.
– Чего? – грозно спросила она. – Ты уже получил свое, брысь мелочь пузатая, пока то что дали не отобрали.
Пацан выскочил за дверь комнатки, крикнув пару нелестных эпитетов, самым мягким среди которых была – «собака женского рода».
– Журналы, вы купили журналы «Вестник Механизатора» некоторое время назад, в магазине «Букинист». Я хочу купить их у вас.
Товарищ Лютотовский тоже был сообразительным молодым человеком.
– Штука – сказал он.
– Рублей? – удивилась Мерзеева. – За пару старых журналов?
– Баксов, – уточнил молодой человек, – Спрос рождает предложения. Цена колеблется между спросом и предложением, на рынке формируется средний уровень цен… – оттараторил будто заученный урок Лютотовский. – Вы мамаша, пургу не гоните. Я все-таки, как-никак один курс на экфаке отучился. Дебет от кредита отличить смогу.
– Пятьсот, – произнесла Мерзеева, не мигая глядя на Лютотвоского.
– Семьсот пятьдесят, – ответил ей парень.
– Шестьсот, – снова назвала свою цену Нина Михайловна.
– Семьсот.
– А подавись ты своими журналами, Гобсек недоделанный, – произнесла Мерзеева и направились к выходу.
– Эй, вы куда, – остановил ее Лютотовский. – Я согласен на шестьсот пятьдесят.
– Шестьсот двадцать пять и ни центом больше, – ответила Мерзеева.
– Готовьте тугрики, сейчас принесу, – произнес молодой человек и удалился.
Вернулся он минут через двадцать в сопровождении дюжего парня с добродушным лицом.
– Иван, чемпион по самбо. Зубами консервные банки открывает. Шутить не советую. Вот журналы, давайте деньги.
Мерзеева поморщившись отсчитала нужную сумму.
– Где бы нам уединится, полистать их, – спросила она у Лютотовского.
– А идите в 13 павильон, туда сроду никто не заходит. Сидеть можно хоть до по синения. Ваня вас проводит.
Ваня проводил их до этого павильона. Он находился на самом отшибе. Здесь, вероятнее всего снимали дикие джунгли или сказочные леса. Помещение по размерам напоминало хороший склад, с высокими потолками., метров в пять-шесть высотой.
Нина Михайловна и Мерзеев присели на импровизированный пенек и принялась разглядывать журналы. Второй, третий, четвертый,… следующий и ничего… Мерзеева начала истерично хохотать, в ее руках был последний журнал. Марки не было.
– Посмотри еще раз, внимательнее, – пытаясь успокоить жену произнес Михеич.
В этот момент дверь павильона растворилась и в него ворвался Костик. Он отпихнул Михеича, притормозил возле Нины, ловким движение подхватил журналы и кинулся в глубь павильона. Среди искусственных зарослей можно было затеряться.
Костик придерживая журналы огляделся по сторонам. Над полом, на расстоянии человеческого роста висела люлька. Вроде той, которой пользуются маляры, красящие фасады зданий. Она были замаскирована растительностью, и и не выглядела среди буйной зелени чужеродным предметом. Сивухин одной рукой уцепился за лианы подергал, проверяя прочность – слабовато, не выдержит. Пошарил рукой по стене и нащупал канат. Канат был привязан к этой самой люльке, выкрашенный в такой же зеленый цвет он сливался и искусственными лианами. Сивухин дернул канат на себя, люлька немного опустилась. Поняв в чем весь фокус, Костик еще пару раз потянул канат, бросил в люльку журналы, и зацепившись, подтянулся и шлепнулся внутрь. Канат он предусмотрительно замаскировал среди зеленых отростков.
Люлька плавно поехала в верх. Через пару секунд Костик оказался на самом верху. И во время, так как внизу уже стояли Мерзеева и Нечитайло.
– Ку-ку? – поддразнил он их сверху. Вот они журнальчики, вот они у меня. И совершенно бесплатно…
– Спускайся, – приказал Мерзеева.
– Щас, только шею помою и шнурки поглажу, – огрызнулся Сивухин. – Сама сюда лезь, если сможешь.
Мерзеева кинулась к стене, схватилась руками за лиану и тут же шлепнулась на пол, зеленый отросток, словно змея шевелися в ее руке.
– Ничего, гад сам слезешь, жрать захочешь и слезешь.
– Не дождетесь.
– Срезай, придурок, нет там марки, – поддержал Мерзееву Михеич.
– Тогда тем более, не понимаю, зачем я вам нужен, – ответил Сивухин. Он продолжал листать журналы, не веря Михеичу и Нине.
– И правда, Нина, зачем он нам нужен. Пусть висит себе, пока не созреет.
– Да как ты не понимаешь, он нам всю дорогу мешал. Выслушивал, вынюхивал. Мы должны его проучить.
* * *
В то утро Максим и Филимон проснулись поздно. И когда их соперники уже приближались к киностудии, они только умывались, завтракали и приводили себя в порядок. Утро, это уже стало традицией, началось с маленького спора приятелей.– Что теперь? – задал свой обычный вопрос Филимон Аркадьевич.
– А теперь на студию. Найдем твоего Лютотовского и попытаемся у него добыть журналы.
– Интересно. Как ты это сделаешь?
– Опять ты за свое. Как как, как-нибудь. Доберемся до места, интуиция нам подскажет.
Приятели поймали так и отправились на местную телестудию. В последнее время на Кукуевской телестудии было полно народу, аренда павильонов здесь стоила гораздо дешевле. Сюда приезжали не только на натурные съемки: лес, речка, глиняные склоны, подходили для любого фильма. От приключений и боевиков, костюмной мелодрамы. Столичных знаменитостей в Кукуеве принимали хорошо. Мэр города был большим поклонникам искусств, слыл меценатом и т. д. и т. п.
В павильонах телестудии толкалось много разного народу, что узнать где снимается нужный фильм было сложно. Когда они наконец-то добрались до нужного места, то оказались последними.
В павильон снимали перестрелку главный бандит – против главного милиционера. Все вокруг были заняты своим делом и некто не мог подсказать где найти товарища или господина Лютотовского.
Охрипший режиссер орал в матюгальник откуда-то сверху:
– Не верю. Больше ненависти. Ты же бандит, посмотри на твою рожу. Тебе даже играть особо не придется, за тебя родители постарались с гримерами. Рявкни, рявкни что-нибудь.
Главный бандит, у которого и вправду рожа была ужасно свирепой, с бритой головой и толстой шеей, что-то крикнул главному милиционеру. Вышло не убедительно и совсем не страшно.
– Стоп, опять заорал режиссер. Ты у него, что время спрашиваешь или как пройти к Кремлю? Ты его ненавидишь, еще минута и ты убьешь его…
– Как это убьешь? – возмутился Главный милиционер, мне еще три дня обещали. Я из-за вас от гастролей в Венгрии отказался…
– Господи! Да я это образно выразился! – заорал режиссер. – Чтоб ему понятнее было. Начали…
Бандит снова крикнул:
– Убью, гнида…
Однако по интонации получилось что-то типа – «добрый вечер».
– Нет, – снова возмутился режиссер, – Петров, ты, понимаешь, ты кровожадный бандит. Так крикни же ему так, чтоб в зрительном зале все обделались.
– Я не могу, и вообще, требую перерыва! – оскорбленным голосом заявил бандит.
– Вот снимем эту сцену будет тебе и перерыв, и чай с какавою. Последняя попытка. Представь себе, что перед тобой твоя теща! Которая теперь будет жить с вами, всегда, в одной комнате. А ты должен сказать ей – «нет!».
Слова режиссера оказали магическое действие:
Главный бандит как-то подобрался, набычился, глаза его налились кровью и он наконец заорал так, что по спине у Филимона Аркадьевича поползли мурашки, а волосы на руках стали дыбом.