Страница:
На самом же деле, как это часто бывает в науке, злую шутку с ним сыграл его дар новатора и первопроходца, убежденного в своей непогрешимости. Из биологии он хотел создать нечто аналогичное новой религиозной системе ценностей, но публика была еще не готова к подобной постановке вопроса. И тогда его интеллектуальные экспрессии были сочтены опасными для нравственных устоев общества, а на фоне морального климата проигравшей страны этого оказалось достаточно, чтобы быть обвиненным во всех мыслимых грехах. Национализм в стане побежденных очень часто приобретает болезненные черты, хотя и апеллирует к возвышенным патриотическим чувствам. Особенно это проявилось во Франции, в которой единство языка и культуры считалось наивысшим признаком консолидации. А Лапуж оскорбил чувства французов, написав в своей книге «Общественный отбор» следующее: «Раса представляет собой совокупность индивидов, совместно обладающих определенным наследственным типом. Понятие расы относится к области зоологии, и только к ней. Поэтому аналогия языков не предполагает аналогии рас». Это совершенно современное и политически корректное определение расы. В связи с этим очевидно, что, одним из первых давая такую формулировку, Лапуж никак не может быть отнесен к числу вульгарных расистов в современном понимании. Но в конце XIX в. французы, считавшие себя едва ли не самой культурной нацией на Земле, вдруг узнали из уст экстравагантного маркиза, что их блестящее единство основано не на идеалах Революции, а на принципах зоологической классификации. Большего кощунства себе и представить было не возможно. В стране, всеми силами души жаждавшей военного реванша, Лапуж писал в духе футуристической утопии об обществе нового типа, созданного на основе биологических законов селекции: «Наконец-то исчезнет милитаризм. Значительная по силам армия сохранится в составе лишь нескольких сотен тысяч человек, как одна глобальная полиция. Придет эра социализма, но это, конечно, будет социализм, резко отличающийся от того, каким мы его себе представляем. Селекционизм будет применяться без ограничений, и средний уровень качества людей станет повышаться из поколения в поколение». За такой ход рассуждений Лапужа сразу же записали в откровенные «леваки» и «пораженцы». Кроме того, в атмосфере всеобщего декаданса никто не хотел повышать свой уровень, ибо всем и так нравилось упиваться праздностью и собственным ничтожеством, а этот «биолог» имел наглость публично и бесцеремонно вторгнуться в самые потаенные уголки души обывателя, рассказывая людям, как они плохи и несовершенны, да еще по сравнению с канонами животного царства.
Лапуж разрушил возвышенные представления о логичности человеческой истории, в которой божественное начало является своего рода моральным арбитром. Для него история – это эволюционная война рас, ведущих беспощадную борьбу за существование, где индивиды неосознанно соревнуются друг с другом. Он полагал, что никакой морали в ее консервативно-христианском понимании нет вообще, мораль – это биология выживания. В одной из своих лекций в 1886 г. Лапуж писал: «Философия истории, становясь понятнее с каждым днем, представляет собой не что иное, как протокол эволюции человечества и борьбы за существование между различными ветвями человеческого рода. У каждого из этих элементов есть шансы, зависящие от внутренних качеств. Вероятно, один элемент одержит победу, другой будет низвергнут, третий уничтожен. В зависимости от изменений среды шансы одного и того же элемента меняются. Так, светловолосый элемент во Франции оказался подавлен: он был многочисленным в эпоху галлов и сохранился, уменьшившись количественно, в аристократических семьях и некоторых других слоях населения. Сегодня он почти сведен на нет из-за смешения с брахицефальным типом. На это повлияло изменение условий среды, которая в большей степени способствует развитию расы брахицефалов. Наоборот, в Англии брахицефал почти исчез. Бессознательная борьба рас объясняет почти всю историю обеих стран вплоть до Французской революции – высшего и победоносного усилия туранской популяции[1]В других условиях победу в этой борьбе одерживают блондины: военная и экономическая гегемония сохраняется в руках арийского населения Северной Германии, Англии и Соединенных Штатов».
По мнению Лапужа, демократия и христианство имеют сугубо азиатское происхождение, поэтому его высказывания на эту тему носили откровенно уничижительный характер: «Современная демократия связана с пришествием новых этнических элементов, масс брахицефалов, пробующих свои силы во власти. Возможно, больше не будет устаревшей власти и появится новый народ. Азиатская любовь к единообразию лишает всякого шанса на успех эксперимент, проделанный параллельно в арийских Соединенных Штатах нашими кельто-славянскими элементами. Тенденция к единообразию есть неизбежный фактор регресса, в то время как прогресс предполагает на каждой новой фазе развития все большую степень дифференциации. Такая тенденция к дифференциации формирует высшие организмы как среди животных и растений, так и в обществах, противоположная же тенденция служит симптомом распада молекул, предвестием их разрушения или ассимиляции в новых телах».
Критики более поздних времен справедливо называли Лапужа «провозвестником генетики», так как эти его выводы наиболее точно отражают основные положения науки и совершенно не противоречат этическим нормам современного общества. Он, по сути, требовал радикального оздоровления общественного мнения и избавления его от метафизических фантазий: «Формулируя принцип борьбы за существование, Дарвин не только совершает революцию в биологии и философии природы, он еще и преобразует социальную науку. Этот мощный гений придал огромную силу концепциям Ламарка и Спенсера, открыв механизмы эволюции органического мира, который из мельчайших простейших произвел совершенные существа вплоть до человека – этого смертного Бога, в котором Вселенная познает самое себя».
Одним из первых Жорж Ваше де Лапуж предложил создать банки спермы для грядущего улучшения наследственности, чем окончательно поверг в шок страну, боготворившую все формы чувственности и возвышенной любви. И никого так не ненавидит толпа, как кумира, сброшенного с пьедестала, вымещая со всей жестокостью на нем свои комплексы. Случай с Лапужем оказался весьма показательным. Он не был признан на родине, но пользовался известностью в Германии. А в Америке был даже весьма модным идеологом, ибо соответствовал новейшим тенденциям в наиболее динамично развивающемся обществе.
В декабре 1920 г. Лапуж был избран французским членом-корреспондентом Общества Гальтона, основанного в Нью-Йорке в марте 1918 г. одним из основоположников генетики Чарлзом Б. Девенпортом (1866–1944) и расовым теоретиком Мэдисоном Грантом (1865–1937), евгениками и страстными поклонниками нордической теории. Лапуж был признан лидером французского направления и за свои очевидные заслуги приглашен выступить на Втором Международном евгеническом конгрессе, который проходил в Нью-Йорке 22–28 сентября 1921 г. под председательством палеонтолога Генри Ферфилда Осборна, основателя Американского евгенического общества. Доклад Лапужа имел характерное название: «Раса у смешанных народов», что пришлось по вкусу американской просвещенной публике.
По возвращении во Францию ученый переехал из Ренна в Пуатье, где тоже работал университетским библиотекарем. В 1922 г. он вышел на пенсию и до своей смерти 20 февраля 1936 г. написал всего две значимые работы, посвященные творчеству французского пионера расовых исследований графа Жозефа Артюра де Гобино (1816–1882), который был совершенно неизвестен у себя на родине. В 1923 г. забытый всеми, озлобленный и одинокий Лапуж писал: «Последние времена увидят людей, освободившихся от цивилизации, вернувшихся к стихийной свободе, живущих в пещерах. И между людьми останется лишь одно неравенство: между тем, кто на вертеле, и тем, кто вращает вертел». Он видел, какие невосполнимые потери качеству европейского населения нанесла Первая мировая война. Он всегда был последовательным антимилитаристом, о чем следует помнить, критикуя его взгляды.
Лидер феминистского движения Америки Маргарет Зэнгер (1883–1966) пригласила Лапужа на проходивший в марте 1925 г. в Нью-Йорке VI Международный конгресс неомальтузианского движения «Контроль за рождаемостью». После своей второй и последней поездки в Америку он в 1926 г. опубликовал перевод известной книги своего друга Мэдисона Гранта «Закат великой расы», написав к ней большое предисловие. В 1927 г. он установил контакты с выдающимся немецким расологом Гансом Ф. К. Гюнтером (1891–1968), труды которого высоко оценил, хотя и не во всем с ним соглашался. В это же время он подружился с основоположником немецкого Общества Гобино Людвигом Шеманом (1852–1938), крупным издателем Юлиусом Фридрихом Леманом (1864–1935), а также расологом Паулем Шульцем-Наумбургом (1864–1949).
Вопреки голословным утверждениям, содержащимся в некоторых современных энциклопедических словарях, Жорж Ваше де Лапуж никак не мог быть «провозвестником расистских идей Гитлера», так как незадолго до смерти, в 1935 г., в одном из своих писем к другу он писал: «Будущее покажет, что жуткая политика этого великого человека не приведет ни к чему, кроме ужасных истреблений и уничтожения лучших». Даже страстный обличитель Лапужа Пьер-Андре Тагиефф вынужден был признать, что французский ученый никогда не был поклонником Гитлера, а о его резко негативном отношении к идеологии пангерманизма мы уже упоминали. Лапуж был романтиком от науки, а в то время жесткой политической борьбы такие идеалисты просто раздражали сильных мира сего. Многие интуитивно чувствовали, что он прав и его пророческие предсказания сбудутся, но боялись себе в этом признаться.
Лапуж скончался в Пуатье 20 февраля 1936 г. В возрасте 82 лет почти в полном забвении. Лишь французский энтомологический журнал опубликовал о нем некролог, как о знатоке жужелиц.
Немецкий исследователь Вернер Кульц справедливо указал в своем эссе, посвященном памяти маркиза: «Его собственный народ до сих пор не понял учение своего великого сына. Он продолжает идти по пути всеобщего смешения и гибели родов с высококачественной наследственностью».
Лапуж всегда грезил перспективами сверхчеловека, свободомыслящего существа высшего порядка, обладающего прекрасной наследственностью, ясным разумом и свободой воли. Кроме того, он всегда проповедовал так называемую «позитивную евгенику», суть которой сводится к селективному отбору лучших индивидов, как это делают растениеводы и зоотехники. В противоположность этому американские, немецкие и даже советские евгенисты в значительной своей массе пропагандировали принципы «негативной евгеники», согласно которым для оздоровления потомства предлагалось стерилизовать «дефективных» членов общества, причем не только на основе биологических, но и социальных показателей. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть «Русский евгенический журнал». Таким образом, получается, что советские евгенисты, которых не принято называть «расистами», стояли на более радикальных идеологических позициях, чем сам Лапуж, которого сегодня недостаточно информированные авторы называют расистом.
Прежде всего следует указать, что книга написана в академическом стиле, лишенном каких бы то ни было политико-пропагандистских штампов, рассчитанных на обывателей.
В самом начале сочинения Жорж Ваше де Лапуж подчеркивал: «Данная книга представляет собой монографию о Homo Europæus, то есть о виде, которому присваивали разные имена: долихоцефальной белокурой расы, кимрской расы, расы галатов, германской и, наконец, арийской расы. Я буду называть ее общепринятым научным именем, которое ей дал Линней».
Сам термин «ариец» в понимании автора – это достаточно условное и относительное понятие, приспосабливаемое исключительно для нужд современной ему публики, еще не привыкшей к единой унифицированной терминологии. Естественно, ведь это была эпоха начала системных расологических исследований, и подобного рода терминологические пояснения были просто необходимы: «Из всего вышесказанного следует сделать вывод о необходимости исключить из терминологии антропологической науки все термины, не имеющие какого-либо отношения к линнеевским, согласованным с правилами зоологической номенклатуры <…>. Вот почему термин «ариец» уместен только в труде по этнографии, но должен применяться только с разрешения и должен быть понятным читателям в работе по антропологии. Я буду употреблять его только в заголовках, чтобы неискушенный читатель не чувствовал себя не в своей тарелке. Если я его иногда употребляю в тексте, то это в этнографическом смысле, что законно и правильно, иногда буду употреблять незаконно, а также, чтобы избежать многочисленных повторов слишком режущего слух Homo Europæus».
Ничего особенно реакционного не содержалось и в другом базовом утверждении французского автора: «Мы приходим к заключению, что господствующий класс у первобытных ариев был долихоцефально-белокурым. Было ли такое доминирование одновременно и социальным, и количественным или только социальным, – не столь важно».
Итак, мы видим, что сама постановка задачи в данном сочинении предельно корректная и мягкая.
Далее автор посвятил раздел сугубо физическому описанию характеристик исследуемого им расового типа, где также не содержится и намека на политические сентенции, ибо описание ведется с точки зрения классической систематизации.
Одним из первых в мировой научной литературе Жорж Ваше де Лапуж предпринял комплексное исследование проблемы происхождения белых индоевропейцев на основе синтеза естественных наук, для чего проанализировал биологические причины возникновения светлой пигментации вообще, с особым рассмотрением принципов ее физиологического функционирования. Далее, как подлинный ученый, он задался вполне справедливым вопросом: а где же географически мог возникнуть данный светло-пигментированный расовый тип? Анализ региона первичного расогенеза с точки зрения климатологии, географии, геодезии и минералогии не оставляет нам шансов усомниться в добротной и основательной эрудиции Лапужа, вновь не подверженной никаким политическим спекуляциям, в которых его, увы, многократно обвиняли посмертно: «Духовная жизнь протоарийца должна была быть монотонной и печальной, как природа, на лоне которой он влачил свои дни. Этот покачивающийся в дымке горизонт, душащий его, подобно стеклянному колпаку, низкое небо, покрытое свинцовыми тучами, из-за которых редко пробивался солнечный луч, эти полутени облачных вершин и туман внизу, рассеивающие наклонно падающий свет, непрекращающиеся дожди – теплые и мелкие, но обложные, соприкосновение с северным ветром – холодным, влажным и сильным, который без конца сбивал его с ног, – вся эта меланхолическая среда сформировала его дух, подобно тому как избыток воды и отсутствие света мало-помалу сформировали его тело».
«Легко понять, как трудно переносить такой климат. <…> Когда вся раса, каждый ее индивид веселы, подвижны, любят солнце и жизнь, то она фатально оказывается на обочине жизненного процесса. В этой изобильной, но суровой, однообразной, бесконечно печальной природе выжили только те, которые, наряду с упорным темпераментом, обладали холодным и меланхоличным духом, спокойной, но неистощимой энергией.
Так возникла раса рыбаков, охотников, моряков, пастухов – могучая, но лимфатическая, умная, но печальная, энергичная, но холодная, которая от века к веку прирастала числом, оттачивала свои свойства и, наконец, на заре античности превратилась в арийцев».
На наш взгляд, это один из самых блестящих и поэтичных пассажей в мировой антропологической науке, где столь просто и вместе с тем образно были объяснены психические кондиции нордической расы в свете географических условий ее возникновения. Но это не ода, а диагноз, повышающий научную достоверность сочинения в целом, ибо все эти новаторские идеи многократно были обоснованы и подтверждены впоследствии.
Следующий раздел монументального исследования был посвящен детальному анализу антропологических характеристик доисторических ариев как на основе письменных источников, так и палеоантропологических данных. И здесь Лапуж оказался первым, а его универсальная методика используется современными реставраторами истории до сих пор. Аристократия многих древнейших народов Европы, Ближнего Востока и даже Северной Африки была белокурой по происхождению, испытав на себе генетические следы расового вторжения северных народов, которые в египетских хрониках обозначались как «народы моря». Многочисленными волнами они вторгались в эти исторические пределы начиная с V тысячелетия до н. э. Мало того, Лапуж, опираясь на неопровержимые источники целого комплекса наук, доказывает, что белокурый расовый элемент всецело преобладал на гигантских просторах Евразии с самых древнейших времен, всюду составляя знать традиционных культурных сообществ. В Индии и даже Китае множество неоспоримых летописных и антропологических фактов свидетельствует в пользу «арийской гипотезы» происхождения высшей культуры данных регионов. Расовые типы изображенных божеств и героев говорят сами за себя. И нужно понимать, что им поклоняются сегодня сотни миллионов людей, а это уже никак нельзя списать на счет неразвитости населения, в условиях техногенной революции охватившей весь Евразийский континент. Поклонение расовой белизне – устойчивый аспект множества мифов на этих гигантских территориях, население которых имело самое разнообразное генетическое происхождение. По мнению Лапужа, это не может быть простой случайностью или цепью неосознанных совпадений. Это просто исторический факт, требующий объективного осмысления. Приводимая ниже цитата вполне соответствует современным представлениям об античности: «Поэзия белизны мрамора не прельщала греческих ваятелей, для декоративной отделки своих статуй они использовали цвет, при этом полихромия не всегда ставила целью точное воспроизведение натуры, с такой оговоркой нужно отметить, что при передаче цвета волос почти всегда применяли желтые и красноватые пигменты. Редкие исключения замечены для рабов, инородцев, людей низших классов. Одним словом, греки видели белыми всех, кого относили к персонам высокого порядка: богов, героев, великих мужей, свободных граждан, знатных дам и даже известных куртизанок. <…> При этом греческие физиогномисты мало ценили людей чернявых и курчавых. Они рассматривали их как плутов и корыстолюбцев».
Такому же детальному и вместе с тем натурфилософскому анализу Лапуж подверг причины расовой деградации Великого Рима: «Римляне римлянам рознь. Римлянин III в. до н. э. – это гражданин города Рима, гражданин – то есть не инородец, проживающий в городе, и не раб. Две последние категории, впрочем, принадлежали, почти без исключения, к соседнему италийскому населению. Римлянин III в. н. э. от первого унаследовал лишь название».
Великая Римская империя пала в результате расового смешения – вот окончательный приговор классика: «Латинская литература богата упоминаниями о масти. Римляне эпохи упадка и их наложницы изображены поэтами и историками – первыми больше, чем вторыми».
Далее автор вполне однозначно высказывается о славянах: «Все остеологические и исторические факты указывают нам в славянах общность долихоцефальных и белокурых народов <…> в России самым чистым является великоросский элемент. Это он расселен по Сибири, где новое население является более благородным, чем население любого великого народа Европы».
Любопытно отметить следующее замечание Лапужа: «По славянской эпохе лучшим гидом всегда выступает Богданов». Эту фразу, мы полагаем, нужно хорошо усвоить всем знатокам русской истории, так как французский ученый безоговорочно признавал статус основоположника отечественной антропологической школы Анатолия Петровича Богданова.
Каждый из нас, приходя в мир, обладает своим психотипом, который одновременно является синтезом психотипов бесконечного множества предков. Мысли и действия человека основываются на опыте бесчисленного легиона погребенных предков. Он впитал в себя все, что чувствовало, о чем думало, что желало человечество на длинном отрезке родословной, который связывает личность – через миллионы лет, посредством миллиарда всевозможных предков – с первыми сгустками живой материи.
Человек не может избавиться от бесконечного могущества предков. Он не может поменять черты своего лица, он не может игнорировать то, что управляет его мышлением, что заставляет его волноваться так же, как волновались и реагировали его предки. Орудие, которое в нем таким образом размышляет и действует, у другой расы совсем другое <…>.
Значит, психические черты рас формируются точно так же, как физические – исключительно благодаря выживанию одаренных индивидов. И следовательно, психология расы неизбежно довлеет над психологией индивида. Именно в этом заключаются фундаментальное понятие дарвиновского монизма и противоположные ему мечтания о девственной душе, измышленной философами.
На наш взгляд, данное определение можно считать каноническим и совершенно не утерявшим своей актуальности до сих пор. Кроме того, ученый обозначил основные принципы эволюционной психологии, а также одним из первых понятие нации сформулировал не на культурно-языковом, но именно в биологическом понимании: «Нации не являются ни сообществами, членами которых становятся по выбору, ни клубами по интересам, куда вступают, заплатив взнос. Такой взгляд присущ основной массе публицистов, о политиках я не говорю – у них никаких собственных взглядов нет.
Нация есть общность индивидов, имеющих разное расовое происхождение, но соединенных сложными родовыми связями, которые на протяжении истории оказывали влияние друг на друга. Нация включает в себя живых, умерших, а также все последующие поколения до скончания веков. Нация претендует на вечность и вездесущность, то есть на то, чтобы остаться в конце концов одной и заселить всю Землю своим потомством. <…>
Нация, начинающая формироваться, включает в себя разные расы, в различных пропорциях, распределенные некоторым образом в общественной иерархии».
Такой взгляд является ложным и проистекает из не менее ложных представлений о человеческой личности и придания довлеющей важности экономике. Люди, я это повторяю, не являются, как считает христианство – церковное или светское, – равными и независимыми, они, наоборот, не равны по отношению друг к другу из-за того, что над ними довлеет наследственность. Экономические интересы нынешнего и грядущего поколений мало значат по сравнению со стратегическими интересами всей нации, а потому жертвовать надо в первую очередь экономическими.
Лапуж разрушил возвышенные представления о логичности человеческой истории, в которой божественное начало является своего рода моральным арбитром. Для него история – это эволюционная война рас, ведущих беспощадную борьбу за существование, где индивиды неосознанно соревнуются друг с другом. Он полагал, что никакой морали в ее консервативно-христианском понимании нет вообще, мораль – это биология выживания. В одной из своих лекций в 1886 г. Лапуж писал: «Философия истории, становясь понятнее с каждым днем, представляет собой не что иное, как протокол эволюции человечества и борьбы за существование между различными ветвями человеческого рода. У каждого из этих элементов есть шансы, зависящие от внутренних качеств. Вероятно, один элемент одержит победу, другой будет низвергнут, третий уничтожен. В зависимости от изменений среды шансы одного и того же элемента меняются. Так, светловолосый элемент во Франции оказался подавлен: он был многочисленным в эпоху галлов и сохранился, уменьшившись количественно, в аристократических семьях и некоторых других слоях населения. Сегодня он почти сведен на нет из-за смешения с брахицефальным типом. На это повлияло изменение условий среды, которая в большей степени способствует развитию расы брахицефалов. Наоборот, в Англии брахицефал почти исчез. Бессознательная борьба рас объясняет почти всю историю обеих стран вплоть до Французской революции – высшего и победоносного усилия туранской популяции[1]В других условиях победу в этой борьбе одерживают блондины: военная и экономическая гегемония сохраняется в руках арийского населения Северной Германии, Англии и Соединенных Штатов».
По мнению Лапужа, демократия и христианство имеют сугубо азиатское происхождение, поэтому его высказывания на эту тему носили откровенно уничижительный характер: «Современная демократия связана с пришествием новых этнических элементов, масс брахицефалов, пробующих свои силы во власти. Возможно, больше не будет устаревшей власти и появится новый народ. Азиатская любовь к единообразию лишает всякого шанса на успех эксперимент, проделанный параллельно в арийских Соединенных Штатах нашими кельто-славянскими элементами. Тенденция к единообразию есть неизбежный фактор регресса, в то время как прогресс предполагает на каждой новой фазе развития все большую степень дифференциации. Такая тенденция к дифференциации формирует высшие организмы как среди животных и растений, так и в обществах, противоположная же тенденция служит симптомом распада молекул, предвестием их разрушения или ассимиляции в новых телах».
Критики более поздних времен справедливо называли Лапужа «провозвестником генетики», так как эти его выводы наиболее точно отражают основные положения науки и совершенно не противоречат этическим нормам современного общества. Он, по сути, требовал радикального оздоровления общественного мнения и избавления его от метафизических фантазий: «Формулируя принцип борьбы за существование, Дарвин не только совершает революцию в биологии и философии природы, он еще и преобразует социальную науку. Этот мощный гений придал огромную силу концепциям Ламарка и Спенсера, открыв механизмы эволюции органического мира, который из мельчайших простейших произвел совершенные существа вплоть до человека – этого смертного Бога, в котором Вселенная познает самое себя».
V
Складывается впечатление, что Лапуж и впрямь ощущал себя пророком новой расово-евгенической религии: «Совершенно ясно, что путем строгого отбора предоставляется возможность в течение ограниченного времени получить желаемое количество индивидов определенного роста, с определенным черепным индексом, цветом глаз, волос и кожи. Когда таким образом будет получен соответствующий расовый тип, потребуется весьма немного времени для эстетического усовершенствования индивидов, и идеальной красоты будет тем легче достичь, чем быстрее исчезнет непоследовательность вместе с гетерогенными тенденциями. Трех поколений в течение каждого века будет достаточно, чтобы через несколько столетий заселить землю морфологически совершенным человечеством, таким совершенным, что мы не можем представить себе ничего лучшего. Этот срок может быть значительно сокращен, если прибегнуть к искусственному оплодотворению. Речь идет о замене воспроизводства дикого и спонтанного зоотехнической и научной репродукцией, об окончательном разделении трех уже отделяющихся друг от друга вещей: любви, похоти, плодовитости».Одним из первых Жорж Ваше де Лапуж предложил создать банки спермы для грядущего улучшения наследственности, чем окончательно поверг в шок страну, боготворившую все формы чувственности и возвышенной любви. И никого так не ненавидит толпа, как кумира, сброшенного с пьедестала, вымещая со всей жестокостью на нем свои комплексы. Случай с Лапужем оказался весьма показательным. Он не был признан на родине, но пользовался известностью в Германии. А в Америке был даже весьма модным идеологом, ибо соответствовал новейшим тенденциям в наиболее динамично развивающемся обществе.
В декабре 1920 г. Лапуж был избран французским членом-корреспондентом Общества Гальтона, основанного в Нью-Йорке в марте 1918 г. одним из основоположников генетики Чарлзом Б. Девенпортом (1866–1944) и расовым теоретиком Мэдисоном Грантом (1865–1937), евгениками и страстными поклонниками нордической теории. Лапуж был признан лидером французского направления и за свои очевидные заслуги приглашен выступить на Втором Международном евгеническом конгрессе, который проходил в Нью-Йорке 22–28 сентября 1921 г. под председательством палеонтолога Генри Ферфилда Осборна, основателя Американского евгенического общества. Доклад Лапужа имел характерное название: «Раса у смешанных народов», что пришлось по вкусу американской просвещенной публике.
По возвращении во Францию ученый переехал из Ренна в Пуатье, где тоже работал университетским библиотекарем. В 1922 г. он вышел на пенсию и до своей смерти 20 февраля 1936 г. написал всего две значимые работы, посвященные творчеству французского пионера расовых исследований графа Жозефа Артюра де Гобино (1816–1882), который был совершенно неизвестен у себя на родине. В 1923 г. забытый всеми, озлобленный и одинокий Лапуж писал: «Последние времена увидят людей, освободившихся от цивилизации, вернувшихся к стихийной свободе, живущих в пещерах. И между людьми останется лишь одно неравенство: между тем, кто на вертеле, и тем, кто вращает вертел». Он видел, какие невосполнимые потери качеству европейского населения нанесла Первая мировая война. Он всегда был последовательным антимилитаристом, о чем следует помнить, критикуя его взгляды.
Лидер феминистского движения Америки Маргарет Зэнгер (1883–1966) пригласила Лапужа на проходивший в марте 1925 г. в Нью-Йорке VI Международный конгресс неомальтузианского движения «Контроль за рождаемостью». После своей второй и последней поездки в Америку он в 1926 г. опубликовал перевод известной книги своего друга Мэдисона Гранта «Закат великой расы», написав к ней большое предисловие. В 1927 г. он установил контакты с выдающимся немецким расологом Гансом Ф. К. Гюнтером (1891–1968), труды которого высоко оценил, хотя и не во всем с ним соглашался. В это же время он подружился с основоположником немецкого Общества Гобино Людвигом Шеманом (1852–1938), крупным издателем Юлиусом Фридрихом Леманом (1864–1935), а также расологом Паулем Шульцем-Наумбургом (1864–1949).
Вопреки голословным утверждениям, содержащимся в некоторых современных энциклопедических словарях, Жорж Ваше де Лапуж никак не мог быть «провозвестником расистских идей Гитлера», так как незадолго до смерти, в 1935 г., в одном из своих писем к другу он писал: «Будущее покажет, что жуткая политика этого великого человека не приведет ни к чему, кроме ужасных истреблений и уничтожения лучших». Даже страстный обличитель Лапужа Пьер-Андре Тагиефф вынужден был признать, что французский ученый никогда не был поклонником Гитлера, а о его резко негативном отношении к идеологии пангерманизма мы уже упоминали. Лапуж был романтиком от науки, а в то время жесткой политической борьбы такие идеалисты просто раздражали сильных мира сего. Многие интуитивно чувствовали, что он прав и его пророческие предсказания сбудутся, но боялись себе в этом признаться.
Лапуж скончался в Пуатье 20 февраля 1936 г. В возрасте 82 лет почти в полном забвении. Лишь французский энтомологический журнал опубликовал о нем некролог, как о знатоке жужелиц.
Немецкий исследователь Вернер Кульц справедливо указал в своем эссе, посвященном памяти маркиза: «Его собственный народ до сих пор не понял учение своего великого сына. Он продолжает идти по пути всеобщего смешения и гибели родов с высококачественной наследственностью».
Лапуж всегда грезил перспективами сверхчеловека, свободомыслящего существа высшего порядка, обладающего прекрасной наследственностью, ясным разумом и свободой воли. Кроме того, он всегда проповедовал так называемую «позитивную евгенику», суть которой сводится к селективному отбору лучших индивидов, как это делают растениеводы и зоотехники. В противоположность этому американские, немецкие и даже советские евгенисты в значительной своей массе пропагандировали принципы «негативной евгеники», согласно которым для оздоровления потомства предлагалось стерилизовать «дефективных» членов общества, причем не только на основе биологических, но и социальных показателей. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть «Русский евгенический журнал». Таким образом, получается, что советские евгенисты, которых не принято называть «расистами», стояли на более радикальных идеологических позициях, чем сам Лапуж, которого сегодня недостаточно информированные авторы называют расистом.
VI
А теперь давайте разберемся, что же такого крамольного написал французский автор, чем так сильно испортил свое реноме в среде просвещенной демократической публики. У нас есть реальная возможность ответить на этот вопрос самостоятельно, опираясь на первоисточник.Прежде всего следует указать, что книга написана в академическом стиле, лишенном каких бы то ни было политико-пропагандистских штампов, рассчитанных на обывателей.
В самом начале сочинения Жорж Ваше де Лапуж подчеркивал: «Данная книга представляет собой монографию о Homo Europæus, то есть о виде, которому присваивали разные имена: долихоцефальной белокурой расы, кимрской расы, расы галатов, германской и, наконец, арийской расы. Я буду называть ее общепринятым научным именем, которое ей дал Линней».
Сам термин «ариец» в понимании автора – это достаточно условное и относительное понятие, приспосабливаемое исключительно для нужд современной ему публики, еще не привыкшей к единой унифицированной терминологии. Естественно, ведь это была эпоха начала системных расологических исследований, и подобного рода терминологические пояснения были просто необходимы: «Из всего вышесказанного следует сделать вывод о необходимости исключить из терминологии антропологической науки все термины, не имеющие какого-либо отношения к линнеевским, согласованным с правилами зоологической номенклатуры <…>. Вот почему термин «ариец» уместен только в труде по этнографии, но должен применяться только с разрешения и должен быть понятным читателям в работе по антропологии. Я буду употреблять его только в заголовках, чтобы неискушенный читатель не чувствовал себя не в своей тарелке. Если я его иногда употребляю в тексте, то это в этнографическом смысле, что законно и правильно, иногда буду употреблять незаконно, а также, чтобы избежать многочисленных повторов слишком режущего слух Homo Europæus».
Ничего особенно реакционного не содержалось и в другом базовом утверждении французского автора: «Мы приходим к заключению, что господствующий класс у первобытных ариев был долихоцефально-белокурым. Было ли такое доминирование одновременно и социальным, и количественным или только социальным, – не столь важно».
Итак, мы видим, что сама постановка задачи в данном сочинении предельно корректная и мягкая.
Далее автор посвятил раздел сугубо физическому описанию характеристик исследуемого им расового типа, где также не содержится и намека на политические сентенции, ибо описание ведется с точки зрения классической систематизации.
Одним из первых в мировой научной литературе Жорж Ваше де Лапуж предпринял комплексное исследование проблемы происхождения белых индоевропейцев на основе синтеза естественных наук, для чего проанализировал биологические причины возникновения светлой пигментации вообще, с особым рассмотрением принципов ее физиологического функционирования. Далее, как подлинный ученый, он задался вполне справедливым вопросом: а где же географически мог возникнуть данный светло-пигментированный расовый тип? Анализ региона первичного расогенеза с точки зрения климатологии, географии, геодезии и минералогии не оставляет нам шансов усомниться в добротной и основательной эрудиции Лапужа, вновь не подверженной никаким политическим спекуляциям, в которых его, увы, многократно обвиняли посмертно: «Духовная жизнь протоарийца должна была быть монотонной и печальной, как природа, на лоне которой он влачил свои дни. Этот покачивающийся в дымке горизонт, душащий его, подобно стеклянному колпаку, низкое небо, покрытое свинцовыми тучами, из-за которых редко пробивался солнечный луч, эти полутени облачных вершин и туман внизу, рассеивающие наклонно падающий свет, непрекращающиеся дожди – теплые и мелкие, но обложные, соприкосновение с северным ветром – холодным, влажным и сильным, который без конца сбивал его с ног, – вся эта меланхолическая среда сформировала его дух, подобно тому как избыток воды и отсутствие света мало-помалу сформировали его тело».
«Легко понять, как трудно переносить такой климат. <…> Когда вся раса, каждый ее индивид веселы, подвижны, любят солнце и жизнь, то она фатально оказывается на обочине жизненного процесса. В этой изобильной, но суровой, однообразной, бесконечно печальной природе выжили только те, которые, наряду с упорным темпераментом, обладали холодным и меланхоличным духом, спокойной, но неистощимой энергией.
Так возникла раса рыбаков, охотников, моряков, пастухов – могучая, но лимфатическая, умная, но печальная, энергичная, но холодная, которая от века к веку прирастала числом, оттачивала свои свойства и, наконец, на заре античности превратилась в арийцев».
На наш взгляд, это один из самых блестящих и поэтичных пассажей в мировой антропологической науке, где столь просто и вместе с тем образно были объяснены психические кондиции нордической расы в свете географических условий ее возникновения. Но это не ода, а диагноз, повышающий научную достоверность сочинения в целом, ибо все эти новаторские идеи многократно были обоснованы и подтверждены впоследствии.
Следующий раздел монументального исследования был посвящен детальному анализу антропологических характеристик доисторических ариев как на основе письменных источников, так и палеоантропологических данных. И здесь Лапуж оказался первым, а его универсальная методика используется современными реставраторами истории до сих пор. Аристократия многих древнейших народов Европы, Ближнего Востока и даже Северной Африки была белокурой по происхождению, испытав на себе генетические следы расового вторжения северных народов, которые в египетских хрониках обозначались как «народы моря». Многочисленными волнами они вторгались в эти исторические пределы начиная с V тысячелетия до н. э. Мало того, Лапуж, опираясь на неопровержимые источники целого комплекса наук, доказывает, что белокурый расовый элемент всецело преобладал на гигантских просторах Евразии с самых древнейших времен, всюду составляя знать традиционных культурных сообществ. В Индии и даже Китае множество неоспоримых летописных и антропологических фактов свидетельствует в пользу «арийской гипотезы» происхождения высшей культуры данных регионов. Расовые типы изображенных божеств и героев говорят сами за себя. И нужно понимать, что им поклоняются сегодня сотни миллионов людей, а это уже никак нельзя списать на счет неразвитости населения, в условиях техногенной революции охватившей весь Евразийский континент. Поклонение расовой белизне – устойчивый аспект множества мифов на этих гигантских территориях, население которых имело самое разнообразное генетическое происхождение. По мнению Лапужа, это не может быть простой случайностью или цепью неосознанных совпадений. Это просто исторический факт, требующий объективного осмысления. Приводимая ниже цитата вполне соответствует современным представлениям об античности: «Поэзия белизны мрамора не прельщала греческих ваятелей, для декоративной отделки своих статуй они использовали цвет, при этом полихромия не всегда ставила целью точное воспроизведение натуры, с такой оговоркой нужно отметить, что при передаче цвета волос почти всегда применяли желтые и красноватые пигменты. Редкие исключения замечены для рабов, инородцев, людей низших классов. Одним словом, греки видели белыми всех, кого относили к персонам высокого порядка: богов, героев, великих мужей, свободных граждан, знатных дам и даже известных куртизанок. <…> При этом греческие физиогномисты мало ценили людей чернявых и курчавых. Они рассматривали их как плутов и корыстолюбцев».
Такому же детальному и вместе с тем натурфилософскому анализу Лапуж подверг причины расовой деградации Великого Рима: «Римляне римлянам рознь. Римлянин III в. до н. э. – это гражданин города Рима, гражданин – то есть не инородец, проживающий в городе, и не раб. Две последние категории, впрочем, принадлежали, почти без исключения, к соседнему италийскому населению. Римлянин III в. н. э. от первого унаследовал лишь название».
Великая Римская империя пала в результате расового смешения – вот окончательный приговор классика: «Латинская литература богата упоминаниями о масти. Римляне эпохи упадка и их наложницы изображены поэтами и историками – первыми больше, чем вторыми».
Далее автор вполне однозначно высказывается о славянах: «Все остеологические и исторические факты указывают нам в славянах общность долихоцефальных и белокурых народов <…> в России самым чистым является великоросский элемент. Это он расселен по Сибири, где новое население является более благородным, чем население любого великого народа Европы».
Любопытно отметить следующее замечание Лапужа: «По славянской эпохе лучшим гидом всегда выступает Богданов». Эту фразу, мы полагаем, нужно хорошо усвоить всем знатокам русской истории, так как французский ученый безоговорочно признавал статус основоположника отечественной антропологической школы Анатолия Петровича Богданова.
VII
Жорж Ваше де Лапуж был также пионером в области целой новой отрасли естествознания – расовой психологии: «В облике каждого человека есть черты, свойственные только ему и не позволяющие спутать его с кем-то другим. То же самое можно утверждать и относительно его психологии. Человек, являющийся синтезом бесконечного числа предков, позволяет отнести себя к какой-то категории. Даже если он не представляет собой четкого типа, можно, по крайней мере, сказать, к каким расам он имеет отношение. Данную классификацию легче всего провести для тела – в этом нам помогают инструменты и глаза. Что касается такой тонкой материи, как психический тип, то он индивидуален для каждой расы и для каждой человеческой категории».Каждый из нас, приходя в мир, обладает своим психотипом, который одновременно является синтезом психотипов бесконечного множества предков. Мысли и действия человека основываются на опыте бесчисленного легиона погребенных предков. Он впитал в себя все, что чувствовало, о чем думало, что желало человечество на длинном отрезке родословной, который связывает личность – через миллионы лет, посредством миллиарда всевозможных предков – с первыми сгустками живой материи.
Человек не может избавиться от бесконечного могущества предков. Он не может поменять черты своего лица, он не может игнорировать то, что управляет его мышлением, что заставляет его волноваться так же, как волновались и реагировали его предки. Орудие, которое в нем таким образом размышляет и действует, у другой расы совсем другое <…>.
Значит, психические черты рас формируются точно так же, как физические – исключительно благодаря выживанию одаренных индивидов. И следовательно, психология расы неизбежно довлеет над психологией индивида. Именно в этом заключаются фундаментальное понятие дарвиновского монизма и противоположные ему мечтания о девственной душе, измышленной философами.
На наш взгляд, данное определение можно считать каноническим и совершенно не утерявшим своей актуальности до сих пор. Кроме того, ученый обозначил основные принципы эволюционной психологии, а также одним из первых понятие нации сформулировал не на культурно-языковом, но именно в биологическом понимании: «Нации не являются ни сообществами, членами которых становятся по выбору, ни клубами по интересам, куда вступают, заплатив взнос. Такой взгляд присущ основной массе публицистов, о политиках я не говорю – у них никаких собственных взглядов нет.
Нация есть общность индивидов, имеющих разное расовое происхождение, но соединенных сложными родовыми связями, которые на протяжении истории оказывали влияние друг на друга. Нация включает в себя живых, умерших, а также все последующие поколения до скончания веков. Нация претендует на вечность и вездесущность, то есть на то, чтобы остаться в конце концов одной и заселить всю Землю своим потомством. <…>
Нация, начинающая формироваться, включает в себя разные расы, в различных пропорциях, распределенные некоторым образом в общественной иерархии».
Такой взгляд является ложным и проистекает из не менее ложных представлений о человеческой личности и придания довлеющей важности экономике. Люди, я это повторяю, не являются, как считает христианство – церковное или светское, – равными и независимыми, они, наоборот, не равны по отношению друг к другу из-за того, что над ними довлеет наследственность. Экономические интересы нынешнего и грядущего поколений мало значат по сравнению со стратегическими интересами всей нации, а потому жертвовать надо в первую очередь экономическими.