Страница:
Именно во времена этих перемен появился H. Europæus. Вот почему я собираюсь вкратце остановиться на истории всего плейстоцена, которую вы нигде не найдете и которую необходимо знать прежде, чем идти дальше.
Определение плейстоцена
Оледенения
Причины оледенений
Образование Атлантики
Фауна
Определение плейстоцена
Если за характеристику плейстоцена принять чередование теплых и холодных периодов, то его нужно связать с верхним плиоценом, соответствующим первому холодному периоду в данной климатологической системе. Вместе с тем нет такого места, где плейстоцен можно было бы отделить от современных условий, которые по фауне ничем не отличаются от верхнего плейстоцена, за исключением нескольких видов, недавно истребленных человеком. Наконец, весь плейстоцен должен быть помещен внутри третичного периода – отсутствие значительной разницы в фауне не позволяет придать ему самостоятельный статус, как вторичному или третичному периоду. Оледенение и изменение ориентации огромных океанических масс, когда-то параллельных экватору, а ставших перпендикулярными, стали границей плейстоцена от плиоцена, фауна которого почти в полном составе, с незначительными изменениями, продолжает существовать до сих пор.
Оледенения
Плейстоцен представляет собой десяток периодов – попеременно теплых и холодных – с соответствующим чередованием умеренной и арктической фауны. Если мы об этих периодах судим по важности оставленного ими следа, то самые древние периоды были самыми продолжительными и, по-видимому, также самыми контрастными. По-видимому, холод возрастал от первого периода ко второму и убывал во все остальные. Каждый теплый период, наоборот, был менее теплым, чем предыдущий. По всей Земле отыскиваются следы подобных чередований, но пока невозможно установить, распространялись ли похолодания и потепления на всю планету или же теплый период в одном из полушарий соответствовал холодному в другом. Впрочем, в любом случае, для Северного полушария кажется установленной синхронность периодов на двух континентах.
Для первых холодных периодов характерно интенсивное оледенение. На Земле, вероятно, всегда были возвышенные и холодные области. Именно в схожих условиях формировались особые признаки альпийской и арктической флоры и фауны, обширное распространение которых произошло в холодные эпохи плейстоцена. Даже начиная с первичного периода были ледники, и сообщалось о многих местах во Франции и Австралии о конгломератах и изборожденном щебне ледникового происхождения. Местные явления оледенения могли принимать огромные размеры на склонах горных цепей, ныне поистрепавшихся непогодой до сравнительно скромных размеров, как, например, как на Кавказе и в Пиренеях. Обширные субпиренейские отложения миоцена были отнесены – правильно или ложно – к действию схожих причин. Охлаждение полярных регионов тоже не было абсолютной новостью. Во время третичного периода температура в арктической зоне постепенно понижалась, и на самых высоко залегающих пластах на Шпицбергене и в Гренландии теплолюбивая флора сменилась флорой нынешней Франции. В итоге между этими явлениями и явлениями оледенений плейстоцена – существует значительное отличие, не столько количественное, сколько качественное.
Во время второго, или Великого, оледенения северная область Восточного полушария была придавлена тяжестью огромного ледяного купола, средняя толщина льда которого достигала нескольких сотен метров и который в Скандинавии достиг толщины, способной покрыть невысокие горы. Южная граница отложений, оставленных этим выдающимся ледником в Европе, проходит примерно через Бристоль, Дувр, Анвер, Магдебург, Лейпциг, Бреслау Ламберг и Киев. В Азии она поднимается к северу, чтобы снова спуститься немного на юг в Восточной Сибири. Эти следы труднее проследить, так как часть указанных регионов в среднем плейстоцене была покрыта морем, фронтальная морена была размыта волнами, и ее существование ученые констатировали лишь несколько лет назад. В Америке ледяной купол, по-видимому, был толще, чем в Европе, и его следы больше спускались на юг в районе Атлантики. Над этим ледяным куполом – одинаковым на всем протяжении и непрерывным (это доказывают фрагменты скандинавских скал, найденные в Бельгии) – возвышались, как скалистые острова, самые высокие горы Скандинавии и Шотландии. Низ ледника шлифовал дно моря, поднимая на высоту своего наступающего фронта со дна морские ракушки, наличие которых на всем протяжении гор Британии долгое время заставляло преувеличивать амплитуду погружения Англии.
Изумляет громадная масса замерзшей воды, ставшей на долгие времена геологическим фактором. Спрашивается: какое влияние могло оказать изъятие такого пласта на уровень воды в океане? Изумительно, но приходится констатировать, что почти везде его уровень был выше современного по многим причинам, в том числе из-за заметного оседания земной коры. Само это оседание было бы легко объяснить двойным воздействием сжатия, происходящего из-за охлаждения, и сжатия, происходящего благодаря тяжести льда, среднее давление которого превышало 5 млн кг/м2. Однако, суля по всему, были причины более общего порядка, так как максимум оседания всегда сопровождал начало оледенения, а не его пик.
Температура над этим куполом не была всегда и везде слишком низкой, изредка она должна была подниматься выше 0 °C. Вне этих пределов, в зоне очень протяженной, должен был царствовать влажный и холодный режим. Влажный, потому что производство льда предполагает изобилие снега, а испарение воспроизводит холодный водяной пар, потому что масса льда должна была потреблять огромное количество тепла на свое таяние. Некоторые геологи поддерживают мнение, что температура около полярного ледника могла быть умеренной. Во всяком случае, так обстоит дело в Новой Зеландии в непосредственной близости от ледников, которые доходят до уровня 200 м над уровнем моря – например, Вайхау. Но сравнивать скромный ледник с полярным куполом это все равно, что сравнивать тлеющую головешку с вулканом. Ископаемые датируются эпохой, когда ледник не достиг своего максимального развития или уже отступил – в обоих этих случаях предполагаемый ледниковый режим был далек от действительного, наблюдавшегося в интересующей нас точке. В то же время, вследствие особых обстоятельств – западного ветра, теплой влажности – некоторые британские отложения демонстрируют чередование флоры почти умеренной с отчетливо ледниковыми слоями. Учитывая этот факт, нейтральная зона между жизнью и смертью должна была быть значительно более узкой.
В любом другом месте, южнее полярного купола, должен был постоянно дуть свирепый ледяной ветер – нечто вроде постоянного мистраля, вызванного возвращением к экватору воздушных масс в гигантской циркуляционной ячейке, сформированной над этим огромным холодильником. Фауна тундры и степи, досконально изученная немецким ученым Нерингом, соответствует той эпохе, когда такой ветер не позволял деревьям вырастать – даже в нескольких сотнях километров от крайней границы ледяного купола.
По-видимому, было четыре периода, включающих в себя грандиозное развертывание полярного купола. Первое оледенение и два последних лишь ненамного распространились за пределы бассейнов Балтийского и Северного морей, но в горных областях развитие гляциальных явлений было впечатляющим. Подножия горных массивов Центральной Франции сохраняют следы замечательных ледников первого оледенения и указывают на то, что выветривание вершин помешало появиться позднее следам новых оледенений. В Альпах, наоборот, ледники Великого оледенения полностью отшлифовали морены первого оледенения.
В промежутках между похолоданиями температура сначала была выше, чем сегодня. Фауна, принадлежавшая Elephas meridionalis и Elephas antiquus, содержит виды, образ жизни которых требовал мягкого климата, например: маго и амфибии, требующие для своего существования постоянно свободных от льда вод, как Hippopotamus major и его уменьшенный родственник гиппопотам обыкновенный. За исключением третьего оледенения виды, адаптированные к холоду – носорог шерстистый, мамонт и северный олень, присутствие которых доказано нижними отложениями, – не покидали этих территорий вплоть до своего полного исчезновения. Похолодания были недостаточно грозные, чтобы эти представители фауны не могли обитать в укрытых местах, а во время потеплений температура не поднималась столь высоко, чтобы воспрепятствовать их обитанию в горах или в лесах, обращенных к северу. Отсюда странные совпадения в различных отложениях среднего и верхнего плейстоцена, а также озадачивающие смешения, объясняющиеся летними набегами южных видов на север и зимними миграциями северных видов к югу под воздействием климатического режима с очень контрастными сезонами, каковым был режим в наших странах в конце плейстоцена.
Для первых холодных периодов характерно интенсивное оледенение. На Земле, вероятно, всегда были возвышенные и холодные области. Именно в схожих условиях формировались особые признаки альпийской и арктической флоры и фауны, обширное распространение которых произошло в холодные эпохи плейстоцена. Даже начиная с первичного периода были ледники, и сообщалось о многих местах во Франции и Австралии о конгломератах и изборожденном щебне ледникового происхождения. Местные явления оледенения могли принимать огромные размеры на склонах горных цепей, ныне поистрепавшихся непогодой до сравнительно скромных размеров, как, например, как на Кавказе и в Пиренеях. Обширные субпиренейские отложения миоцена были отнесены – правильно или ложно – к действию схожих причин. Охлаждение полярных регионов тоже не было абсолютной новостью. Во время третичного периода температура в арктической зоне постепенно понижалась, и на самых высоко залегающих пластах на Шпицбергене и в Гренландии теплолюбивая флора сменилась флорой нынешней Франции. В итоге между этими явлениями и явлениями оледенений плейстоцена – существует значительное отличие, не столько количественное, сколько качественное.
Во время второго, или Великого, оледенения северная область Восточного полушария была придавлена тяжестью огромного ледяного купола, средняя толщина льда которого достигала нескольких сотен метров и который в Скандинавии достиг толщины, способной покрыть невысокие горы. Южная граница отложений, оставленных этим выдающимся ледником в Европе, проходит примерно через Бристоль, Дувр, Анвер, Магдебург, Лейпциг, Бреслау Ламберг и Киев. В Азии она поднимается к северу, чтобы снова спуститься немного на юг в Восточной Сибири. Эти следы труднее проследить, так как часть указанных регионов в среднем плейстоцене была покрыта морем, фронтальная морена была размыта волнами, и ее существование ученые констатировали лишь несколько лет назад. В Америке ледяной купол, по-видимому, был толще, чем в Европе, и его следы больше спускались на юг в районе Атлантики. Над этим ледяным куполом – одинаковым на всем протяжении и непрерывным (это доказывают фрагменты скандинавских скал, найденные в Бельгии) – возвышались, как скалистые острова, самые высокие горы Скандинавии и Шотландии. Низ ледника шлифовал дно моря, поднимая на высоту своего наступающего фронта со дна морские ракушки, наличие которых на всем протяжении гор Британии долгое время заставляло преувеличивать амплитуду погружения Англии.
Изумляет громадная масса замерзшей воды, ставшей на долгие времена геологическим фактором. Спрашивается: какое влияние могло оказать изъятие такого пласта на уровень воды в океане? Изумительно, но приходится констатировать, что почти везде его уровень был выше современного по многим причинам, в том числе из-за заметного оседания земной коры. Само это оседание было бы легко объяснить двойным воздействием сжатия, происходящего из-за охлаждения, и сжатия, происходящего благодаря тяжести льда, среднее давление которого превышало 5 млн кг/м2. Однако, суля по всему, были причины более общего порядка, так как максимум оседания всегда сопровождал начало оледенения, а не его пик.
Температура над этим куполом не была всегда и везде слишком низкой, изредка она должна была подниматься выше 0 °C. Вне этих пределов, в зоне очень протяженной, должен был царствовать влажный и холодный режим. Влажный, потому что производство льда предполагает изобилие снега, а испарение воспроизводит холодный водяной пар, потому что масса льда должна была потреблять огромное количество тепла на свое таяние. Некоторые геологи поддерживают мнение, что температура около полярного ледника могла быть умеренной. Во всяком случае, так обстоит дело в Новой Зеландии в непосредственной близости от ледников, которые доходят до уровня 200 м над уровнем моря – например, Вайхау. Но сравнивать скромный ледник с полярным куполом это все равно, что сравнивать тлеющую головешку с вулканом. Ископаемые датируются эпохой, когда ледник не достиг своего максимального развития или уже отступил – в обоих этих случаях предполагаемый ледниковый режим был далек от действительного, наблюдавшегося в интересующей нас точке. В то же время, вследствие особых обстоятельств – западного ветра, теплой влажности – некоторые британские отложения демонстрируют чередование флоры почти умеренной с отчетливо ледниковыми слоями. Учитывая этот факт, нейтральная зона между жизнью и смертью должна была быть значительно более узкой.
В любом другом месте, южнее полярного купола, должен был постоянно дуть свирепый ледяной ветер – нечто вроде постоянного мистраля, вызванного возвращением к экватору воздушных масс в гигантской циркуляционной ячейке, сформированной над этим огромным холодильником. Фауна тундры и степи, досконально изученная немецким ученым Нерингом, соответствует той эпохе, когда такой ветер не позволял деревьям вырастать – даже в нескольких сотнях километров от крайней границы ледяного купола.
По-видимому, было четыре периода, включающих в себя грандиозное развертывание полярного купола. Первое оледенение и два последних лишь ненамного распространились за пределы бассейнов Балтийского и Северного морей, но в горных областях развитие гляциальных явлений было впечатляющим. Подножия горных массивов Центральной Франции сохраняют следы замечательных ледников первого оледенения и указывают на то, что выветривание вершин помешало появиться позднее следам новых оледенений. В Альпах, наоборот, ледники Великого оледенения полностью отшлифовали морены первого оледенения.
В промежутках между похолоданиями температура сначала была выше, чем сегодня. Фауна, принадлежавшая Elephas meridionalis и Elephas antiquus, содержит виды, образ жизни которых требовал мягкого климата, например: маго и амфибии, требующие для своего существования постоянно свободных от льда вод, как Hippopotamus major и его уменьшенный родственник гиппопотам обыкновенный. За исключением третьего оледенения виды, адаптированные к холоду – носорог шерстистый, мамонт и северный олень, присутствие которых доказано нижними отложениями, – не покидали этих территорий вплоть до своего полного исчезновения. Похолодания были недостаточно грозные, чтобы эти представители фауны не могли обитать в укрытых местах, а во время потеплений температура не поднималась столь высоко, чтобы воспрепятствовать их обитанию в горах или в лесах, обращенных к северу. Отсюда странные совпадения в различных отложениях среднего и верхнего плейстоцена, а также озадачивающие смешения, объясняющиеся летними набегами южных видов на север и зимними миграциями северных видов к югу под воздействием климатического режима с очень контрастными сезонами, каковым был режим в наших странах в конце плейстоцена.
Причины оледенений
Во время миоцена флора Гренландии и Шпицбергена имела очень много общего с современной флорой Канарских островов и Ирландии, что подразумевает климат необычайно мягкий, скорее теплый, и большую влажность.
Сплошная пелена облаков резко уменьшила поступление на Землю солнечных лучей. Для водяного пара был воспроизведен малый сценарий того, что произошло в крупных масштабах, когда весь земной шар переходил из газообразного состояния в жидкое. Тогда в течение долгого периода режим густых туманов сменялся непрекращающимися дождями и снегами. И защитная роль, которую играла плотная облачность в древности против понижения температуры, была утрачена.
Данный феномен, к которому мое внимание было приковано благодаря М. де Рувиллю, повлиял на плейстоцен принципиальным образом. Другие причины общего характера, вероятно, тоже оказали определенное воздействие. Генерал Дрейсон полагает, что полюс Земли описывает окружность вокруг полюса эклиптики, причем его отклонение от полюса эклиптики колеблется от 6° до 29°25′47″. Таким образом, к 13 700 г. до Р. X. Полярный круг мог проходить через Центральную Англию. Возможно также, что теория Кролля объясняет лишь часть феноменов, но она серьезно ошибается, не объясняя с легкостью, почему оледенение начинается примерно 240 тыс. лет назад, продолжается 160 тыс. лет и заканчивается 80 тыс. лет назад. Каждому, кто изучал отложения плейстоцена, аллювий речных потоков или морские отложения, трудно предположить столь длительную продолжительность оледенения. Эти отложения – наземные или морские – везде, куда ледник не дошел, представляют лишь отдельные фрагменты близ слоев, действительно геологических. Однако речь идет не об одном оледенении, а о нескольких, что объяснил в своей гипотезе Кролль. Наконец, возможно, внутренние геологические причины вызвали существенное смещение оси гравитации, а вследствие этого – и полюсов, но такое объяснение выглядит слишком экзотическим. Потребовалось бы грандиозное нарушение равновесия, поднятие масс половины земного шара на 2–3 тыс. м, чтобы заставить полюс сместиться на 1–2°. Таким образом, основная причина остается следующей: до плейстоцена не было ни зон, ни сезонов, и палеонтология нам это доказывает, а периоды противоборства тепла и холода стали первоначальным кризисом, возвестившим о наступлении нынешнего режима.
Во время плейстоцена происходили важные изменения в конфигурации океанов и направлении течений. В Европе все развивалось так, как будто на пути Гольфстрима оказалась широкая плотина из низменностей, и он был отодвинут на несколько сотен километров от берега, не позволяя облакам, остывающим и готовым разразиться снегопадами, добираться до берегов. Обширные грабены в Атлантике действовали еще и как непосредственные причины повышенного испарения. Они должны были высвобождать со дна океана значительное количество калорий, обязанных отчасти механическому действию, а отчасти – обширным разливам базальтовой лавы. Эти грабены вызывали мощные цунами, которые обрушивались на континенты и сметали все на своем пути, в том числе на больших высотах. Действительно, делювиальные феномены – это почти единственное объяснение присутствию аллювия на возвышенных плато во многих регионах. Достаточно вспомнить рассказы очевидцев цунами, сопровождавшего извержение Кракатау, чтобы понять, насколько высокими были валы, спровоцированные обширными грабенами (обрушениями), – в тысячу или в миллион раз более протяженными и глубокими.
К сожалению, не уделяется внимания медленной денивеляции уровней. Она действовала как фактор изменения конфигурации суши и моря, особенно на северо-западе, но ни один значимый регион не испытал из-за этого поднятия на большую высоту. Движения тектонических плит принесли на территории, где сейчас расположены Калабрия и Турция, отдельные отложения из Сицилии и Сахары высотой в несколько сотен метров, что, судя по всему, совпало с периодом оседания. В плейстоцене холодные эпохи, которые всецело были периодами общего оседания, перемежались с фазами частичной компенсации, каковыми являются теплые периоды. Впрочем, надо помнить, что максимум понижения не совпадает в пространстве и по времени с максимумом развития ледникового купола и распространения морозов, – так что раскопки предоставляют нам морскую фауну начала, а иногда конца соответствующей ледниковой эпохи. Совершенно четко можно сказать, что такое оседание не было обязано исключительно компрессии из-за наличия массы ледяного купола или притяжения этим куполом окружающих вод, что предопределило появление кромки морских льдов, а также сжатие земной коры под воздействием охлаждения[18].
В качестве примера приведем скандинавский берег в районах фьордов, который до плейстоцена был примерно на 1000 м выше нынешнего уровня и, естественно, выше уровня моря. Во время четвертого оледенения Южная Скандинавия была примерно на 300 м ниже своего нынешнего уровня. В целом, менее значительные денивеляции происходили на остальном северо-западе Европы – всего лишь около 40 м в Шотландии, а в Англии еще меньше. Местные геологические причины играли в этих денивеляциях важную роль.
Сплошная пелена облаков резко уменьшила поступление на Землю солнечных лучей. Для водяного пара был воспроизведен малый сценарий того, что произошло в крупных масштабах, когда весь земной шар переходил из газообразного состояния в жидкое. Тогда в течение долгого периода режим густых туманов сменялся непрекращающимися дождями и снегами. И защитная роль, которую играла плотная облачность в древности против понижения температуры, была утрачена.
Данный феномен, к которому мое внимание было приковано благодаря М. де Рувиллю, повлиял на плейстоцен принципиальным образом. Другие причины общего характера, вероятно, тоже оказали определенное воздействие. Генерал Дрейсон полагает, что полюс Земли описывает окружность вокруг полюса эклиптики, причем его отклонение от полюса эклиптики колеблется от 6° до 29°25′47″. Таким образом, к 13 700 г. до Р. X. Полярный круг мог проходить через Центральную Англию. Возможно также, что теория Кролля объясняет лишь часть феноменов, но она серьезно ошибается, не объясняя с легкостью, почему оледенение начинается примерно 240 тыс. лет назад, продолжается 160 тыс. лет и заканчивается 80 тыс. лет назад. Каждому, кто изучал отложения плейстоцена, аллювий речных потоков или морские отложения, трудно предположить столь длительную продолжительность оледенения. Эти отложения – наземные или морские – везде, куда ледник не дошел, представляют лишь отдельные фрагменты близ слоев, действительно геологических. Однако речь идет не об одном оледенении, а о нескольких, что объяснил в своей гипотезе Кролль. Наконец, возможно, внутренние геологические причины вызвали существенное смещение оси гравитации, а вследствие этого – и полюсов, но такое объяснение выглядит слишком экзотическим. Потребовалось бы грандиозное нарушение равновесия, поднятие масс половины земного шара на 2–3 тыс. м, чтобы заставить полюс сместиться на 1–2°. Таким образом, основная причина остается следующей: до плейстоцена не было ни зон, ни сезонов, и палеонтология нам это доказывает, а периоды противоборства тепла и холода стали первоначальным кризисом, возвестившим о наступлении нынешнего режима.
Во время плейстоцена происходили важные изменения в конфигурации океанов и направлении течений. В Европе все развивалось так, как будто на пути Гольфстрима оказалась широкая плотина из низменностей, и он был отодвинут на несколько сотен километров от берега, не позволяя облакам, остывающим и готовым разразиться снегопадами, добираться до берегов. Обширные грабены в Атлантике действовали еще и как непосредственные причины повышенного испарения. Они должны были высвобождать со дна океана значительное количество калорий, обязанных отчасти механическому действию, а отчасти – обширным разливам базальтовой лавы. Эти грабены вызывали мощные цунами, которые обрушивались на континенты и сметали все на своем пути, в том числе на больших высотах. Действительно, делювиальные феномены – это почти единственное объяснение присутствию аллювия на возвышенных плато во многих регионах. Достаточно вспомнить рассказы очевидцев цунами, сопровождавшего извержение Кракатау, чтобы понять, насколько высокими были валы, спровоцированные обширными грабенами (обрушениями), – в тысячу или в миллион раз более протяженными и глубокими.
К сожалению, не уделяется внимания медленной денивеляции уровней. Она действовала как фактор изменения конфигурации суши и моря, особенно на северо-западе, но ни один значимый регион не испытал из-за этого поднятия на большую высоту. Движения тектонических плит принесли на территории, где сейчас расположены Калабрия и Турция, отдельные отложения из Сицилии и Сахары высотой в несколько сотен метров, что, судя по всему, совпало с периодом оседания. В плейстоцене холодные эпохи, которые всецело были периодами общего оседания, перемежались с фазами частичной компенсации, каковыми являются теплые периоды. Впрочем, надо помнить, что максимум понижения не совпадает в пространстве и по времени с максимумом развития ледникового купола и распространения морозов, – так что раскопки предоставляют нам морскую фауну начала, а иногда конца соответствующей ледниковой эпохи. Совершенно четко можно сказать, что такое оседание не было обязано исключительно компрессии из-за наличия массы ледяного купола или притяжения этим куполом окружающих вод, что предопределило появление кромки морских льдов, а также сжатие земной коры под воздействием охлаждения[18].
В качестве примера приведем скандинавский берег в районах фьордов, который до плейстоцена был примерно на 1000 м выше нынешнего уровня и, естественно, выше уровня моря. Во время четвертого оледенения Южная Скандинавия была примерно на 300 м ниже своего нынешнего уровня. В целом, менее значительные денивеляции происходили на остальном северо-западе Европы – всего лишь около 40 м в Шотландии, а в Англии еще меньше. Местные геологические причины играли в этих денивеляциях важную роль.
Образование Атлантики
Образование Атлантики является геологическим событием плейстоцена. Со времен верхнего мела вплоть до тех времен огромная масса вод западной половины Северного полушария имела форму неправильной полосы, простираясь от севера Персии до Мексиканского залива, долготная протяженность и конфигурации которой значительно варьировали в зависимости от эпохи. Области нынешней Северной Атлантики были весьма древним материком, обломки которого в Ирландии, на Фарерах, в Исландии, Гренландии, на северо-востоке Америки все еще демонстрируют нам следы угольных пластов с наземной флорой и фауной. Далее к северу, вероятно, были обширные водные просторы, но с тепловатой водой, так как отложения на Шпицбергене дают нам флору умеренно-теплую, а на севере Гренландии, в Дискавери-Харбур, на широте 81°48′ нашли Taxodium distichum, который ныне обитает в Мексике.
В знаменитой работе Зюсса, особенно во французском издании, опубликованном М. де Маржери под названием «Лик Земли» (t. I, part. 2, ch. IV) можно прочесть справку по изменениям этого водного бассейна, параллельного экватору, фауна которого была очень однородной во все эпохи. Колонии полипов в Сен-Бартелеми, на Кубе, Ямайке представляют банки (отмели) полипов Кастел-Гомберто и Кросара в Европе: Trochosmilia subcurvata, Arguta, Stephanocœnia elegans, Astrocœcnia multigranosa, Ulophylla macrogyra, Porites ramose. Cidaris melitensis присутствуют на многих из Антильских островов в компании видов, близкородственных видам верхнего известняка на Мальте, таких как Schizaster loveni, Brissopsis antillarum. Различие проявляется на верхних уровнях – вот причина, на природе которой не зацикливались, но которая не допускает существования в полностью разделенном состоянии и которая мешает расхождению видов.
Плейстоцен начинается с обрушения обширных пластов в этих регионах, позволяя фауне самого Крайнего Севера проникнуть во время оледенений на территории вплоть до Средиземноморья. Эти грабены (обрушения) следовали во все время плейстоцена один за другим. Именно они породили легенду об Атлантиде и другие, аналогичные ей. Такие катаклизмы происходили очень быстро. Почти вся работа по формированию Северной Атлантики произошла в короткий период плейстоцена за несколько десятков тысяч лет. Эти внезапные явления, происходившие благодаря разрывам дуг, сопровождались медленными качельными (колебательными) движениями, много раз повторявшимися на северо-западе Европы. Окончательным результатом стало образование обширного бассейна, простирающегося от полюса к экватору, где он соединялся с огромной океанической системой Южного полушария.
Новая, меридиональная, ориентация водных просторов перекрещивается с третичными морями, от которых остались только два – Мексиканский залив и Средиземное море. Таким образом, облик американских областей со времен плиоцена существенно изменился, и этот феномен был общим для всего земного шара. Режим мелких, испещренных заливами и островами морей, сменился режимом компактных континентов и огромных глубоких океанов.
В знаменитой работе Зюсса, особенно во французском издании, опубликованном М. де Маржери под названием «Лик Земли» (t. I, part. 2, ch. IV) можно прочесть справку по изменениям этого водного бассейна, параллельного экватору, фауна которого была очень однородной во все эпохи. Колонии полипов в Сен-Бартелеми, на Кубе, Ямайке представляют банки (отмели) полипов Кастел-Гомберто и Кросара в Европе: Trochosmilia subcurvata, Arguta, Stephanocœnia elegans, Astrocœcnia multigranosa, Ulophylla macrogyra, Porites ramose. Cidaris melitensis присутствуют на многих из Антильских островов в компании видов, близкородственных видам верхнего известняка на Мальте, таких как Schizaster loveni, Brissopsis antillarum. Различие проявляется на верхних уровнях – вот причина, на природе которой не зацикливались, но которая не допускает существования в полностью разделенном состоянии и которая мешает расхождению видов.
Плейстоцен начинается с обрушения обширных пластов в этих регионах, позволяя фауне самого Крайнего Севера проникнуть во время оледенений на территории вплоть до Средиземноморья. Эти грабены (обрушения) следовали во все время плейстоцена один за другим. Именно они породили легенду об Атлантиде и другие, аналогичные ей. Такие катаклизмы происходили очень быстро. Почти вся работа по формированию Северной Атлантики произошла в короткий период плейстоцена за несколько десятков тысяч лет. Эти внезапные явления, происходившие благодаря разрывам дуг, сопровождались медленными качельными (колебательными) движениями, много раз повторявшимися на северо-западе Европы. Окончательным результатом стало образование обширного бассейна, простирающегося от полюса к экватору, где он соединялся с огромной океанической системой Южного полушария.
Новая, меридиональная, ориентация водных просторов перекрещивается с третичными морями, от которых остались только два – Мексиканский залив и Средиземное море. Таким образом, облик американских областей со времен плиоцена существенно изменился, и этот феномен был общим для всего земного шара. Режим мелких, испещренных заливами и островами морей, сменился режимом компактных континентов и огромных глубоких океанов.
Фауна
Изменения климата влекли за собой громадные изменения фауны. Большинство видов, принадлежавших концу плейстоцена, новые, а виды, характерные для начала плейстоцена, исчезли. Эти последние, впрочем, менее многочисленные, что не было очевидно в начале. Следует различать виды, действительно вымершие, исчезнувшие без потомства, например Elasmotherium (носорог-эласмотерий) или Megaceros (суданский козел), от тех, кто выжил в более приспособленных формах – Elephas meridionalis N. (южный мамонт, или слон) трансформировлся в Е. Antiquus F. (прямобивневый лесной слон), а тот, в свою очередь, – в Е. Primigenius B1. (шерстистый слон) и Е. Africanus L. (африканский слон, который жив и поныне). У носорогов, слонов, лошадей, волов и других подобных представителей фауны переходные процессы в видах малозаметны. В коллекции Сиродо, например, есть все промежуточные формы слонов между вымершими и современными. Все, кто сталкивались с классификацией млекопитающих плейстоцена, знают, что порой невозможно идентифицировать вид, к которому относится тот или иной экземпляр. Именно поэтому следует принять во внимание вымирание видов. На самом деле, за исключением Machœrodus latidens, Elasmotherium (эласмотерий, род носорогов), Trogontherium (трогонтериевый, или степной, мамонт) и нескольких карликовых гиппопотамов и слонов Крита, Сицилии и Мальты, все виды плейстоцена Европы и Сибири выжили. Наоборот, численность крупных видов фауны плейстоцена Америки сильно сократилась[19]. То же самое относится к небольшим животным и растениям. Не найдется более десятка тех и других, которые не вымерли бы. Однако неправильно считать вымершими виды, которые исчезли у нас, но сохранились в других местах – олени, гиены и кошачие плейстоцена (кроме Machœrodus).
Эта последняя категория обычно классифицируется как переселившиеся животные. Данный факт никоим образом не означает, что климат перестал им подходить – просто они отправились искать удачи в другие области. В действительности, по мере того, как климат менялся, каждый вид вымирал на некоторой части своего ареала, а на других территориях, ставших более приспособленными для него, наоборот, размножался. Это важное замечание. Оно позволяет нам понять, что северный олень Франции мог обладать менее специфическим темпераментом, чем северный олень, ныне обитающий в Лапландии, – его побочный, а не прямой родственник. Возможно, что маньчжурский, или восточно-сибирский, тигр, будь он мгновенно перемещен на Цейлон, умер бы также быстро, как лапландский олень, оказавшийся в Париже. Приспособленный к полярному климату эскимос в нашем климате умирает быстрее, чем через месяц, хотя бы в силу особенностей своей адаптации.
Я не думаю, что трансформация видов, появившихся в плейстоцене, завершалась всегда в ту геологическую эпоху, в которую мы наблюдаем их размножение. Нам неизвестны виды, обитавшие в конце плиоцена в горах и на севере Европы. Вероятно, это они позднее и заселили равнины, когда мы начинаем наблюдать морозоустойчивую фауну. И это тоже полезное замечание, оно позволяет понять нам быструю смену видов слонов в течение достаточно короткого времени. Новый климат способствовал завершению эволюции арктических видов фауны и их распространению, но уже с момента зарождения жизни существовали формы, приспособленные к пониженным температурам: высокогорные виды – на суше, глубоководные – в океане.
Очень вероятно, что именно так – на некоторой глубине, в субполярном бассейне, – и сформировались виды холодоустойчивой фауны, которые во время первого оледенения внезапно появились на скале Норвич, в палермских песках Фикарацци и Монте-Пеллегрино. Вероятно, во время плиоцена море было теплым только на поверхности, благодаря течению, аналогичному Гольфстриму. Мы игнорируем тот факт, как такое течение, которое небезосновательно можно считать непохожим на вариант Гольфстрима, возвратившегося в Центральную Атлантику, могло проникнуть в полярные воды, но даже формирование холодолюбивой фауны в этих водах почти доказывает его существование.
На данный момент мы располагаем очень малым количеством фактов по зоологии первого оледенения. Наземные отложения севера Европы оказались изборождены последующими оледенениями, а в Центральной и Южной Европе воздействие холода, по-видимому, не было столь заметным, чтобы оказать серьезное воздействие на состав наземной фауны или создать новые виды. Тепловодные ракушки нижнего слоя в Магдебурге и некоторых других пунктах собственно и составляют почти все, что нам известно о первой волне холодолюбивой фауны вне морских отложений. Нет никаких следов новых млекопитающих. Но зато громадная часть арнузиеннской фауны уже отсутствует в слоях на уровне Сен-Преста. Так как возраст этих двух слоев не совпадает с первым оледенением, из этого можно сделать вывод, что изменение климата привело к исчезновению огромного количества видов плиоцена.
В верхней части скалы Норвич и в отложениях Чилсфорда специфическая фауна включает в себя Fusus striatus, Turritula communis, Cardium edule, Cyprina islandica – виды, еще живущие в Северном море, но которых там не было в плиоцене либо они едва туда проникали. Она также включает в себя Scalaria groenlandica, Рапорæа norwegica, Astarte borealis – чисто полярные формы. В верхних песках Анвера то же значение имеет Chrysodomus despecta.
Наличие раковин таких моллюсков в Северном море, по соседству со Скандинавией, покрытой ледяным панцирем, как в нынешней Гренландии, тоже покрытой льдом, неудивительно. Более удивительно наличие раковин таких моллюсков в Средиземном море – вопреки наличию мощных ледников в Альпах и на Центральном плато. Фауна Фикарацци и Монте-Пеллегрино, Buccinum groenlandicum, Trichotropis borealis, Mya truncate, Cyprina islandica, Saxicava arctica, показательна при повышении температуры океана на несколько градусов. Вполне возможно, что вследствие конфигурации береговой линии той эпохи полярное течение должно было врываться через пролив, может быть через Гибралтар, если тот уже существовал, в Западное Средиземноморье. В отложениях, расположенных восточнее, арктических видов становится меньше.
Фауна последовавшего затем межледниковья является продолжением верхнего плиоцена – арнузьенской фауны, значительное количество видов которой сократилось[20]. В Центральной Европе виды животных первого оледенения и первого межледниковья идентичны. Например, фауна бресского аллювия, которая, вероятно, возникла в первое альпийское оледенение, как швейцарские deckenschotter, в точности та же, что в Сен-Престе и в верхних слоях долины Арно. Это фауна – Elephas meridionalis N. Dominant, Е. Antiquus, Rhinoceros merkii Kaup., Hippopotamus major, Trogontherium cuvierii, Machaerodus latidens, Megaceros sarnutum, Cervus sedgwicki, Capreolus, Dama. Менее известны мелкие млекопитающие, которые не встречаются в отложениях. В теплых водах отложения содержат Belgrandia, Paludina diluviana, Cyrena fluminalis – виды, ныне исчезнувшие или встречающиеся исключительно в Средиземноморье. Paludina diluviana, образующая в районе Магдебурга и Берлина замечательные банки (отмели), более не встречается в Германии и достаточна, чтобы датировать собой отложение. В отложениях Forest-bed Кромера встречаются растения, доказывающие наличие климата ровного и, скорее, мягкого, чем жаркого: Abies pectinata, Picea excelsa, Pinus silvestris, P. montana, Taxus baccata, Nymphaea alba[21]. На юге Франции лавр и фиговое дерево в Кастелно появляются в эту эпоху или в последующее межледниковье и доказывают, что зимы тогда были менее суровыми, чем нынешние. Существование гиппопотамов даже в Англии говорит о том, что реки никогда не замерзали. Все эти виды, впрочем, не допускают лета, более жаркого, чем сейчас, летние температуры могли быть даже ниже современных. Достаточно было условия, чтобы зимы были менее суровыми, так как фауна и флора больше зависят от зимних температур, чем от температур теплой половины года.
Эта последняя категория обычно классифицируется как переселившиеся животные. Данный факт никоим образом не означает, что климат перестал им подходить – просто они отправились искать удачи в другие области. В действительности, по мере того, как климат менялся, каждый вид вымирал на некоторой части своего ареала, а на других территориях, ставших более приспособленными для него, наоборот, размножался. Это важное замечание. Оно позволяет нам понять, что северный олень Франции мог обладать менее специфическим темпераментом, чем северный олень, ныне обитающий в Лапландии, – его побочный, а не прямой родственник. Возможно, что маньчжурский, или восточно-сибирский, тигр, будь он мгновенно перемещен на Цейлон, умер бы также быстро, как лапландский олень, оказавшийся в Париже. Приспособленный к полярному климату эскимос в нашем климате умирает быстрее, чем через месяц, хотя бы в силу особенностей своей адаптации.
Я не думаю, что трансформация видов, появившихся в плейстоцене, завершалась всегда в ту геологическую эпоху, в которую мы наблюдаем их размножение. Нам неизвестны виды, обитавшие в конце плиоцена в горах и на севере Европы. Вероятно, это они позднее и заселили равнины, когда мы начинаем наблюдать морозоустойчивую фауну. И это тоже полезное замечание, оно позволяет понять нам быструю смену видов слонов в течение достаточно короткого времени. Новый климат способствовал завершению эволюции арктических видов фауны и их распространению, но уже с момента зарождения жизни существовали формы, приспособленные к пониженным температурам: высокогорные виды – на суше, глубоководные – в океане.
Очень вероятно, что именно так – на некоторой глубине, в субполярном бассейне, – и сформировались виды холодоустойчивой фауны, которые во время первого оледенения внезапно появились на скале Норвич, в палермских песках Фикарацци и Монте-Пеллегрино. Вероятно, во время плиоцена море было теплым только на поверхности, благодаря течению, аналогичному Гольфстриму. Мы игнорируем тот факт, как такое течение, которое небезосновательно можно считать непохожим на вариант Гольфстрима, возвратившегося в Центральную Атлантику, могло проникнуть в полярные воды, но даже формирование холодолюбивой фауны в этих водах почти доказывает его существование.
На данный момент мы располагаем очень малым количеством фактов по зоологии первого оледенения. Наземные отложения севера Европы оказались изборождены последующими оледенениями, а в Центральной и Южной Европе воздействие холода, по-видимому, не было столь заметным, чтобы оказать серьезное воздействие на состав наземной фауны или создать новые виды. Тепловодные ракушки нижнего слоя в Магдебурге и некоторых других пунктах собственно и составляют почти все, что нам известно о первой волне холодолюбивой фауны вне морских отложений. Нет никаких следов новых млекопитающих. Но зато громадная часть арнузиеннской фауны уже отсутствует в слоях на уровне Сен-Преста. Так как возраст этих двух слоев не совпадает с первым оледенением, из этого можно сделать вывод, что изменение климата привело к исчезновению огромного количества видов плиоцена.
В верхней части скалы Норвич и в отложениях Чилсфорда специфическая фауна включает в себя Fusus striatus, Turritula communis, Cardium edule, Cyprina islandica – виды, еще живущие в Северном море, но которых там не было в плиоцене либо они едва туда проникали. Она также включает в себя Scalaria groenlandica, Рапорæа norwegica, Astarte borealis – чисто полярные формы. В верхних песках Анвера то же значение имеет Chrysodomus despecta.
Наличие раковин таких моллюсков в Северном море, по соседству со Скандинавией, покрытой ледяным панцирем, как в нынешней Гренландии, тоже покрытой льдом, неудивительно. Более удивительно наличие раковин таких моллюсков в Средиземном море – вопреки наличию мощных ледников в Альпах и на Центральном плато. Фауна Фикарацци и Монте-Пеллегрино, Buccinum groenlandicum, Trichotropis borealis, Mya truncate, Cyprina islandica, Saxicava arctica, показательна при повышении температуры океана на несколько градусов. Вполне возможно, что вследствие конфигурации береговой линии той эпохи полярное течение должно было врываться через пролив, может быть через Гибралтар, если тот уже существовал, в Западное Средиземноморье. В отложениях, расположенных восточнее, арктических видов становится меньше.
Фауна последовавшего затем межледниковья является продолжением верхнего плиоцена – арнузьенской фауны, значительное количество видов которой сократилось[20]. В Центральной Европе виды животных первого оледенения и первого межледниковья идентичны. Например, фауна бресского аллювия, которая, вероятно, возникла в первое альпийское оледенение, как швейцарские deckenschotter, в точности та же, что в Сен-Престе и в верхних слоях долины Арно. Это фауна – Elephas meridionalis N. Dominant, Е. Antiquus, Rhinoceros merkii Kaup., Hippopotamus major, Trogontherium cuvierii, Machaerodus latidens, Megaceros sarnutum, Cervus sedgwicki, Capreolus, Dama. Менее известны мелкие млекопитающие, которые не встречаются в отложениях. В теплых водах отложения содержат Belgrandia, Paludina diluviana, Cyrena fluminalis – виды, ныне исчезнувшие или встречающиеся исключительно в Средиземноморье. Paludina diluviana, образующая в районе Магдебурга и Берлина замечательные банки (отмели), более не встречается в Германии и достаточна, чтобы датировать собой отложение. В отложениях Forest-bed Кромера встречаются растения, доказывающие наличие климата ровного и, скорее, мягкого, чем жаркого: Abies pectinata, Picea excelsa, Pinus silvestris, P. montana, Taxus baccata, Nymphaea alba[21]. На юге Франции лавр и фиговое дерево в Кастелно появляются в эту эпоху или в последующее межледниковье и доказывают, что зимы тогда были менее суровыми, чем нынешние. Существование гиппопотамов даже в Англии говорит о том, что реки никогда не замерзали. Все эти виды, впрочем, не допускают лета, более жаркого, чем сейчас, летние температуры могли быть даже ниже современных. Достаточно было условия, чтобы зимы были менее суровыми, так как фауна и флора больше зависят от зимних температур, чем от температур теплой половины года.