Страница:
Люда уже совсем клевала носом. Я несколько раз предлагала отвести её наверх и уложить, но она упорно отказывалась, заявляя, что Вадик приказал его дождаться. Наконец со двора донёсся шум раскрываемых ворот, и на территорию дачи въехал «лендровер».
Людмила в последний раз предупредила шёпотом, чтобы я ничего не сказала про склад и про все остальное, что она мне успела растрепать. Я в очередной раз поклялась держать язык за зубами.
Глава 13
Людмила в последний раз предупредила шёпотом, чтобы я ничего не сказала про склад и про все остальное, что она мне успела растрепать. Я в очередной раз поклялась держать язык за зубами.
Глава 13
— Опять ужралась! — воскликнул Вадим, заходя в кухню.
Вадим повёл Людмилу наверх, чтобы уложить спать, а я повернулась к дяде Саше и Марису, чтобы спросить, как прошла разведка.
— Завтра, — отмахнулся дядя Саша. — Все завтра. Устали как собаки.
Спать хочется.
Мы разошлись по своим комнатам. Ни у меня к Марису, ни, видимо, у него ко мне желания не проснулось.
На следующий день я открыла глаза в четвёртом часу дня, приняла контрастный душ и отправилась вниз, чтобы выпить кофе. Мужчины сидели за столом, им прислуживала хмурая Людмилу, не издававшая ни звука. От её вчерашней разговорчивости не осталось и следа. Она принесла мне стакан апельсинового сока и чашку дымящегося кофе. Я обратилась к собравшимся:
— Ну так что?
— Наведаемся в гости сегодня вечерком, — заявил дядя Саша. — Когда все охраннички уже примут на грудь.
Я приподняла брови в немом вопросе.
— Там бардак, а не охрана, — пояснил Никитин. — Вчера, то есть сегодня ночью шла грандиозная пьянка. Ну хоть бы кого оставили у ворот, так нет, заперлись — и пошло-поехало. Они даже собаку не выпускают. Ужрались как сволочи. Все. Дисциплины никакой. И откуда таких набрали только?
— Ну это нам на руку, — заметил Марис.
— Естественно, — кивнул дядя Саша.
— Но неужели хозяин не знает?.. — начала я и осеклась: чего это я вдруг забеспокоилась об охране дражайшего Геннадия Павловича? Так ему и надо.
— Наверное, при хозяине ведут себя пристойно, — пожал плечами дядя Саша. — Вытягиваются по стойке «смирно», грудь колесом, шаг чеканят, пыль в глаза пускают. А для него важна эта внешняя мишура, он сам ни черта не смыслит в охранной службе и считает, что набрал как раз тех ребят, что следовало.
— Но должен же быть начальник службы безопасности, — высказался Вадим.
Дядя Саша опять пожал плечами.
— Он наверняка и есть, но сколько у него объектов? Да и каков поп, такой приход. Мы, правда, пока только приход видели… Но по нему о попе выводы сделать можно. Наташа, у Дубовицкого много предприятий?
— Я точно не знаю… — протянула я. — Но человек богатый: нефтью же занимается.
— Богатый — понятие растяжимое, — заметил Марис. — Для кого-то штука баксов — богатство, а для кого-то и миллиона мало.
— Ну… все прибамбасы нового русского имеются, — сообщила я. — Нефть же! А насколько богат… Может, у Вахтанга Георгиевича спросить? Он, наверное, поточнее скажет.
— Ладно, обойдёмся. Сейчас не в этом дело. Начальник службы безопасности, конечно, есть. Может, у него так только этот объект охраняется.
Или он его не касается. Может, на других вообще нет охраны. Или дежурит по паре мальчиков. Хотя навряд ли. Трудно сказать. Но как подбирали этого начальника?
Вот в чем вопрос.
— А вы как думаете? — обратился к дядя Саше Вадим.
Никитин молчал какое-то время, а потом заявил:
— Судя по тому, что я уже знаю об этом самом Гeннадии Павловиче… — дядя Саша усмехнулся, — то выбирал он этого холуя по принципу личной преданности, а не профессиональной пригодности.
Наверное, дядя Саша был прав. Вспомнив все, что мне самой было известно про Дубовицкого, я не могла с ним не согласиться. Гeннадии Павлович высоко ценил личную преданность, ставя её во главу угла. Помнится, мой предыдущий что-то такое говорил… Про подбор профессиональных кадров, про высокую квалификацию… И что-то про Дубовицкого — что у того все наоборот. Точно не помню.
— Значит, так, — сказал дядя Саша. — Мне нужно сделать несколько звонков, а потом начнём собираться. Наташа, Марис, вы сегодня выступаете в маскарадных костюмах. — Никитин улыбнулся. — Ну и я тоже чуть-чуть приукрашусь — мало ли с кем пересекались раньше или потом где встретимся… Наташа, поела бы нормально, а то неизвестно, когда снова за стол сядем.
— Я не привыкла с утра, — заявила я. Моё заявление вызвало взрыв хохота.
— Наташенька, детка, ты хоть на часы взгляни, — посоветовал Вадим.
— Все относительно, как тут недавно выступал Марис, — парировала я. — Для меня любое время после пробуждения — утро. Ну и что, если оно не совпадает с общепринятым? Нет одинаковых людей. И вообще лучше быть нестандартной. Это больше привлекает.
Никто не стал мне ничего отвечать. Людмила убирала со стола.
— А здесь e-mail есть? — внезапно спросил Марис. — Или только факс?
— Все есть, — ответил Вадим. — Я тебе открою кабинет шефа. Тебе компьютер нужен для работы?
— Нет, у меня свой ноутбук, только отправить.
— А чего отправлять собираешься? — поинтересовался дядя Саша.
— Я же откомандирован сюда своей газетой, — удивлённо ответил Марис. — Мне статьи сочинять надо. Сейчас сотворю что-нибудь, пока вы звоните и отправлю.
— А… — протянул дядя Саша.
— Про что писать будешь? — подала голос я.
— Поднакопилось тут кое-какого материала… Наташа, мы же вместе с тобой его собирали, забыла? — Вид у Мариса был такой же невинный, как только что у дяди Саши.
— Ах да, вспомнила! — воскликнула я. В этот момент Вадим повернулся к кухне, чтобы крикнуть Людмилу: ему захотелось ещё кофе. Я в ту же секунду подмигнула Марису, чтобы дать понять: я знаю, о чем он говорит. Шулманис подмигнул мне в ответ. Ни он, ни дядя Саша не собирались посвящать Вадима во все дела, в особенности о проникновении на территорию завода. Через несколько минут Никитин и Шулманис удалились, пожелав нам с Вадимом приятного аппетита. Стоило двери за ними закрыться, как Вадим тут же серьёзно посмотрел на меня и спросил:
— Что тебе вчера Людка трепала? Я неопределённо пожала плечами.
— Да так, на судьбу жаловалась. Вадик, неужели ты не понимаешь, как ей тяжело? Её жизнь била. Пожалей хоть ты её, иногда приласкай, ласка ведь и кошке приятна.
Я не забывала старую добрую истину о том, что лучшая оборона — это наступление. Я уходила от вопроса домоуправляющего, пытаясь заставить его защищаться или хотя бы почувствовать себя виноватым. Но не тут-то было.
— Её не за что жалеть. Сама во всем виновата, — жёстко ответил Вадим. — Пытается всех, кто рядом с ней окажется, разжалобить. А выпивку она откуда взяла?
— А мне-то откуда знать? — Я сделала большие круглые глаза.
— Когда ты пришла на кухню, бутылка уже стояла на столе?
— Под столом, — для правдивости сказала я.
— М-м-м… Вы одну выпили?
— Я практически не пила… Я люблю сладенькое. Виски со сливками, например. Слушай, а чего ты меня допрашиваешь? Хочешь выяснить, откуда Людка что взяла — пойди и спроси у неё. Она же, кажется, тебе подчиняется, а я-то, слава Богу, ещё нет.
Вадим пропустил мою реплику мимо ушей, но больше никаких вопросов не задавал, молча допил кофе и вышел из столовой. Вскоре я тоже отправилась к себе в комнату, решив ещё немного полежать. Позовут, когда будет нужно.
Наконец мы были при полном параде, готовые идти заре навстречу.
Правильнее будет сказать, закату, поскольку дело близилось к вечеру.
— Вас просто не узнать, — восхищённо заявил Вадим, хотя ему уже доводилось видеть меня в старушечьем обличье, Марис вообще был неузнаваем, дядя Саша выглядел самым молодым из нашей троицы, хотя тоже несколько преобразился.
— Ой, как здорово! — всплеснула руками Валентина, появившись из гаража в сопровождении Леньки. — Ну ничего себе!
— Когда вас назад ждать? — уточнил Леонид.
— Трудно сказать… — ответил Вадим. — Если что — трубка у меня всегда на поясе, ты же знаешь, да и у ребят свои при себе.
— Мы их, конечно, выключим, — заметил дядя Саша, — чтобы не пискнули в самый неподходящий момент, когда мы там про связь с Плутоном будем разглагольствовать.
— А может, наоборот, оставить? — предложил Вадим. — Как раз скажете: вон с Плутона звонят. Я вякну что-нибудь соответствующее.
Никитин покачал головой.
— Хоть охрана там и хреновая, но не настолько же. Нет, выключим. Потом, если что… Ладно, с Богом, перекрестясь…
По-моему, дядя Саша всегда был уверенным атеистом, что это он вдруг? Но я не стада утруждать себя мыслями на тему религиозности дядя Саши — зачем напрягать своё родное серое вещество? Пусть отдохнёт, пока ещё можно.
Неизвестно, что нас ждёт в ближайшее время.
Мы дружненько загрузились в «лендровер», на заднее сиденье, где стекла были настолько тёмными, что невозможно было разглядеть, сидит ли кто там вообще. Вадим высадил нас у последнего дачного кооператива, ближайшего к виллам. Высадку нашего десанта не должны были видеть дежурные солдатики у дач генерала и прапора. На наше счастье дорога делала поворот, а от вилл не было видно, что происходит между домами простых советских дачников. Мы договорились, что Вадим будет нас ждать на Новой дороге, первый раз подъедет через два часа, потом будет подъезжать на это же место через каждый час. Расставшись с Вадимом, наша троица уныло побрела к генеральской даче.
Солдатики слушали нас с интересом. Это было нам на руку на тот случай, если люди Дубовицкого все-таки начнут проверять, кто мы такие и заходили ли ещё куда-нибудь.
Солдатики просто маялись от безделья. От дачи прапорщика к нам подтянулись новые слушатели и не отпускали часа два. Наверное, следовало договариваться с Вадимом не раньше, чем часа через четыре. Правда, ещё неизвестно, как дальше дела пойдут.
Нас напоили чаем, мужчин угостили куревом, в общем, мы расстались друзьями, нас приглашали ещё заглядывать. Солдатики сообщили, что поскольку сейчас будний день, практически нигде народу нет. На одной из дач живёт жена бизнесмена с двумя детьми, кое-где есть сторожа. Вот только на последней — они махнули в сторону леса и дачи Дубовицкого — народу много. Там каждый день пьянка-гулянка. Солдатики помялись и заметили, что нам бы, наверное, туда заглядывать не стоило… Неизвестно, как нас там примут…
Дядя Саша заверил их, что мы — люди Божьи (какие Божьи, если мы — Дети Плутона?), поговорим с народом, может, кого и наставим на путь истинный. Как раз нужно идти — раз там порок и разврат.
— А женщины там есть? — простодушно поинтересовался дядя Саша.
— Да есть вроде какие-то, — протянул один парень. — Визги, бывает, на всю округу разносятся…
— По крайней мере, мы не видели, чтобы они бл… Ой, простите, вырвалось! В общем, не видели, чтобы на машинах туда женщин возили. В другие дома, когда хозяева на месте, — постоянно. А там… Но крики женские были.
Точно были.
Тут ребята вспомнили, что как-то раз им показалось, что крики были не совсем те, что разносятся из соседних домов во время повальной пьянки-случки.
Вроде на помощь женщина звала… потом замолчала…
— Что же вы, братья, не узнали-то? — сокрушался дядя Саша. — Братьям и сёстрам нашим помогать надо. А если женщине больно делали? А вдруг силой её туда затащили?
— Силой сюда никого не привозят, — возразил один из солдатиков: молоденький мальчик очень приятной внешности. — Здесь бывают только… — Он пытался подобрать нужное слово, которое можно употребить в общении с Божьими людьми, — В общем, непутёвые женщины. Они приезжают сами и знают, зачем. Так в чем им помогать? Они знают, на что идут.
Дядя Саша опять пустился в разглагольствования на темы возврата братьев и сестёр на путь истинный. Не ожидала я от него такого красноречия. Как выяснилось, Марис тоже оратор неплохой, я иногда вставляла по словечку, оценивающе оглядывая молоденьких пареньков. Только бы блуд в моих старческих глазах не заметили!
А то ещё подумают чего — мало того, что старуха, да ещё и Божья, а туда же…
Наконец мы расстались с нашими новыми друзьями и побрели к другим домам, надеясь, что нас больше никуда не пустят. Кроме последнего, тринадцатого, естественно.
Надежды наши не оправдались: бизнесменская жена тоже помирала со скуки и принимала нас у себя больше часа. Я думала, что дядя Саша скоро охрипнет, но ничего, он успешно справлялся. Но, может, и хорошо, что нас пригласили в два места до похода в интересующий нас дом: мы как раз потренировались, отрепетировали версию происхождения и существования Детей Плутона, теперь и у меня уже от зубов отскакивали проповедуемые нами «истины».
И вот мы приблизились к вилле Дубовицкого. У ворот курили двое парней лет по двадцать восемь — двадцать девять, в пятнистых штанах. Один был в грязно-белой футболке с какими-то иероглифами, второй — в кожаной жилетке, расстёгнутой на груди. У каждого на боку висело по автомату, также имелись и наплечные кобуры то ли с револьверами, то ли с пистолетами — это я определить не могла. Ребята были явно с хорошего бодуна.
— Чего надобно, старцы? — спросил нас тот, что был в жилетке.
— Да вот, сынки, ходим, с людьми знакомимся, про услышанные нами Истины рассказываем, — вступил в разговор дядя Саша.
— Ты чего, папаша, учение какое-то своё выдумал? В пророки записался? — Парни заржали.
— Ну что ты, сынок? Я просто контактер. Передаю людям услышанное мной.
— Кто? Кто? — вылупились парни.
— Контактер. Проводник Высшего Разума. — И дядя Саша пошёл заливаться соловьём о том, как живущий на Плутоне Разум разговаривает с избранными, которые должны донести до остального человечества его волю.
— И чего повелевает твой Разум? — уже более серьёзно поинтересовались парни.
Дядя Саша давил на уничтожение ядерного и бактериологического оружия, почему-то вспомнил войну во Вьетнаме («Его что, туда тоже забрасывали?» — подумала я), рассказал о последствиях, с которыми несчастные вьетнамцы мучаются до сих пор. У меня появилась мысль, что про вьетнамцев Никитин заговорил, вспомнив посещение металлопрокатного завода. Парни слушали, раскрыв рты. Вскоре из ворот вышли ещё четверо и присоединились к нашей честной компании. Этим охранникам тоже было нечего делать, как и солдатикам на дачах генерала и прапорщика и бизнесменской жене, а туг такое развлечение. Дядя Саша — прекрасный рассказчик, жизнь у него была интересная, есть, что вспомнить.
Конечно, после стакана виски (не разбавленного сливками) он говорил бы гораздо лучше, но не станешь же у этих охранников просить горячительного, тем более, мой любимый коктейль? С нашим внешним видом подобная смесь не очень согласовывалась.
— Эт-та что такое? — Внезапно резкий голос прервал монолог дяди Саши.
Из ворот появился мужик лет сорока пяти с опухшей красной физиономией, по форме напоминающей блин. Маленькие серые глазки с выделяющимися воспалёнными капиллярами уставились на нашу троицу. На мужике были пятнистые штаны, как и на всех остальных обитателях виллы, но здорово вытянутые на коленях, и расстёгнутая до пупа застиранная гимнастёрка с тёмными кругами пота под мышками. От пота взмокли и его волосы на лбу.
— Кто такие? — сурово спросил он. Просвещённые дядей Сашей молодые люди, явно ходившие в подчинении у потного дядьки, сообщили своему начальнику про нашу великую миссию перед человечеством. Дядька послушал своих орлов, потом снова повернулся к нам и тут дядя Саша опять запел свою хорошо отрепетированную песню.
Дядька стоял, почёсывая волосатую грудь. Теперь на улице перед воротами, казалось, собрались уже все парни, охраняющие дачу Геннадия Павловича. Вернее, те, кому в обязанности вменялось её охранять. То, что они делали, трудно было назвать охраной объекта. Все были с перепою. Даже стоя среди этих орлов, меня не отпускало желание закусить — столько паров шло в мою сторону. Представляю, как хотелось огурчика дяде Саше… Да ему бы и горло смочить не мешало — чтобы лучше говорилось.
Услышав про Вьетнам, потный дядька здорово оживился и спросил, не был ли там случайно сам дядя Саша — уж больно здорово говорит. Никитин тут же заявил, что Дети Плутона живут по всему миру. («Ах, значит, мы состоим в международной организации, — с интересом для себя выяснила я. — Мелочь, а приятно ощущать себя членом интернационального братства».) — Да, — ответил дядя Саша, — доводилось. Во время одного из контактов мне было ведено ехать туда, найти один из госпиталей и поработать там четыре месяца.
— И вы работали?! — хором спросило несколько человек.
Оказалось, что да. У меня язык чесался выяснить, на самом ли деле так было. Нужно отдать должное дяде Саше, рассказывал он очень правдоподобно и здорово чувствовал настроение аудитории. Он расписывал последствия применения «Оранжа», которые бедные вьетнамцы ощущают до сих пор. Ему довелось увидеть жутких сиамских близнецов, детей, рождённых без кистей рук, одного уха, с шестью пальцами на руках или ногах и прочие уродства. Их содержат именно в том госпитале, куда Высший Разум послал дядю Сашу. Это было его испытанием перед тем, как стать одним из Главных Контакторов. Он его выдержал с честью и теперь несёт то, что говорит Плутон, в массы своих соотечественников.
— А чего сюда приехал? — спросил старший. — Ты что, не знаешь, что здесь за дачи? Что здесь за люди живут? Ходил бы по инженерам, что на своих шести сотках копаются, а ты сюда попёр. А?
Никитин тут же нашёлся, что ответить. Высший Разум велел ему говорить с теми, кто имеет вес в обществе, обладающими властью и могуществом, что-то решающими в этом мире. Им и надо сообщать о повелениях Высшего Разума.
— Шёл бы прямо в мэрию, — заметил дядька.
— Мы придерживаемся других правил общения, — пояснил дядя Саша. — Мы рассказываем о наших Истинах в частной беседе. Говорим с людьми вот так, как сейчас с вами. Вы потом донесёте это до своих друзей, начальников. Если они захотят, то снова пригласят нас. А мэрия — это мэрия. С кем нам там дадут поговорить? С вахтёром? С дежурной в бюро пропусков? Прямо к мэру же никто не поведёт. А когда человек приезжает на дачу, он расслабляется, благодушно настроен, может нас послушать…
— Так чего вы тогда в будний день пришли? — не унимался дядька.
— Мы и в выходной приедем, — ответил дядя Саша. — Вот сейчас мы вам рассказали про наши Истины, вы своему хозяину сообщите про нас, мы приедем в субботу или воскресенье, с ним поговорим. Вроде как уже знакомые.
Дядя Саша упомянул беседу с солдатиками, которые нас так хорошо приняли, чайком напоили…
— Ну, мы только водки можем предложить! — захохотал мужик. — А как там ваш Плутон к алкоголю относится? Запрещает или как?
— В умеренных количествах разрешается, — пояснил дядя Саша. — Чтобы в радость и в удовольствие было. Тогда можно. И курить не запрещает.
— Вот эта религия мне нравится, — закивал потный дядька.
— Это не совсем религия… — пояснил дядя Саша.
— А с бабами чего?
— Есть и женщины-контактеры. — начал дядя Саша. — Вот наша сестра, — он кивнул в мою сторону, — тоже иногда общается с Высшим Разумом. Реже, чем я. Она ещё не прошла Великое Посвящение, но и с ней Плутон время от времени разговаривает.
— Когда он с тобой разговаривает? — спросил меня мужик.
— Во сне, сынок, во сне, — залепетала я старушечьим голоском. Знал бы этот «сынок», что сам мне в отцы годится…
Дядя Саша снова взял инициативу в свои руки и сообщил, что Плутон со всеми разговаривает во сне, иногда контактер просто внезапно погружается в сон — например, гуляя по лесу, вдруг ощущает желание сесть под дерево, опускается на землю и мгновенно засыпает, а через некоторое время просыпается, уже зная, что должен нести людям. Во время этого короткого сна Высший Разум и общается с ним.
— Мне тоже иногда голоса слышатся, — сообщил дядька. — Как приму лишнего.
Он заржал. Кое-кто из молодых парней тоже усмехнулся, но некоторые стояли с серьёзными лицами. Видимо, им было интересно слушать дядю Сашу.
Рассказчиком он оказался отменным.
— Михалыч, — обратился к потному дядьке парень в расстёгнутой кожаной жилетке — один из тех двоих, кто с самого начала стояли у ворот, — может, в дом стариков пригласим? Послушаем? Здорово дед говорит.
Остальные закивали.
— Ну чего ж, — кивнул Михалыч, — пусть поразвлекают нас. Значит, дед, говоришь, что Плутон тебе водку пить не запрещает?
— Не запрещает, — подтвердил дядя Саша. — Рюмочку приму с хорошими людьми.
— Да чего только рюмочку-то? — засмеялся Михалыч, указывая дорогу к дому. — Разве это по-русски? Ты русский, дед?
— А не видно, что ль? — удивлённо посмотрел на него дядя Саша. — Только помногу пить — здоровье уже не то, сынок. В твои-то годы я стаканами глушил…
И самогон, и спиртик.
— Ну, ты крепкий дед, поджарый…
— Я же хожу много, сынок. Активный образ жизни веду. Вон, посмотри, и брат с сестрой тоже какие поджарые.
— Это твои брат с сестрой? — удивился Михалыч. — Не похожи…
— Нет, сынок, ты не понял. Мы, Дети Плутона, называем друг друга братьями и сёстрами. И любой человек, слушающий нас, — наш брат. Или сестра. Ну вот тебя могу и сынком назвать, потому что ты мне в дети годишься.
— А… — протянул Михалыч, заводя нас в дом через боковую дверь.
Я обратила внимание на собаку непонятной породы, которая спала, привязанная к конуре. Собака приоткрыла глаза и снова их закрыла. Она охраняла Объект точно так же, как и двуногие существа.
Мы оказались в огромной кухне, которая была значительно больше, чем кухня в доме Вахтанга. Да и сама вилла Дубовицкого казалась более внушительной.
У плиты трудилась девушка со множеством косичек. «Таджичка? Или узбечка?» — подумала я. Она повернулась, услышав звук открывающейся двери и с удивлением уставилась на нашу компанию, но не произнесла ни звука. Девушка была совсем юной, правда, я затруднилась бы точно определить её возраст — пятнадцать? семнадцать? девятнадцать? Не больше.
— Сулема, накрой чего-нибудь по-быстрому, — велел Михалыч. — Сашка, — он повернулся к одному из парней, — тащи ящик из гаража.
— Так там же ничего не осталось после вчерашнего, — выпалил Сашка.
— Как не осталось? — Михалыч искренне удивился. — Андрюха когда в подвал-то лазал? Ты чего, паря?
— Не осталось, шеф, — кивнул охранник в кожаной жилетке. — Все пустые.
— Ну ни хрена себе… — протянул Михалыч. — И когда это мы только…
Так, ладно, мужики, кто-нибудь живо в подвал. Старче, ты какую водку предпочитаешь?
— Нашу, сынок, отечественную, — тут же выпалил дядя Саша. — Не эту иностранную дрянь.
— Молодец, папаша, — Михалыч хлопнул дядю Сашу по плечу. — Наш человек.
Андрюха, давай «Синопскую»!
Дядя Саша одобрительно закивал, и они с Михалычем стали вспоминать, в каких годах какую водочку употребляли. Я поняла, что Михалыч все больше проникался идеей общения с Плутоном, несмотря на то, что у него на волосатой груди висел обычный крестик на верёвочке.
Михалыч крикнул двоим ребятам, чтобы пошли встали на ворота: мало ли что.
— Да что тут может быть? — невинно спросил дядя Саша. — Террористов, что ли, опасаешься? Пусть ребята с нами посидят, Михалыч. Запрут ворота и к нам подключаются. Ну какие воры сюда сунуться? Подумай сам. Элитный посёлок, везде охрана…
Михалыч подумал и согласился, велел закрыть ворота, притащить стулья и рассаживаться. Начиналась пьянка, которые здесь определённо происходили ежедневно.
Сулема быстро накрывала на стол, не поднимая глаз на мужчин и не произнося ни звука. Немая? Нет, слышала, что ей сказал Михалыч. Управлялась она здорово. Я вначале хотела предложить ей свою помощь, но решила, что лучше этого не делать: не стоит старушке предлагать помочь молодой девчонке.
Выпили по первой. Я только чуть-чуть пригубила: опять же негоже было Божьей (или Плутоновой) старушке опрокидывать в себя рюмку. Дядя Саша с Михатычем вскоре стали лучшими друзьями. Я знала, что Никитин пить умеет, ему нужно ведро, чтобы опьянеть. Наверное, старая кагэбэшная закваска, плюс морское прошлое. Мне доводилось видеть его пьяным, но он всегда оставался на двух конечностях и мог сам дойти до дома. Однажды я помогала ему открыть ключом дверь, так мы и познакомились. Но не сомневаюсь: дядя Саша справился бы без чьей-либо помощи — раньше или позже. Но пить с друзьями — одно, с врагами — совсем другое. Во вражеском лагере расслабляться нельзя, поэтому он почти не пьянеет по его словам, он мобилизуется, если нужно для дела.
— А этому можно научиться? — как-то спросила я, заинтересовавшись, не входит ли подобный навык в программу подготовки чекиста.
— Не знаю, — ответил дядя Саша и рассказал, как сам себе устраивал тренировки по насильственному воздержанию и по умению не напиться «до карачек».
Как я уже говорила, он пятнадцать лет плавал за границу на пассажирском лайнере. Там было шесть баров, естественно, все бармены пытались расположить к себе человека из «конторы». Времена-то какие были.
— Вот выхожу утром из каюты, — вспоминал дядя Саша, — а первый уже тележку катит, заставленную всеми мыслимыми и немыслимыми напитками. «Что сегодня кушать будете, Александр Петрович?» — спрашивает. «Уйди! — кричу. — Не трави душу!» Иду дальше. Второй бар. Бармен зазывает, он уже налил, стаканом трясёт. Молча прохожу мимо. Третий навстречу движется с улыбочкой… И так по несколько раз в день. Но сдерживался. Просто видел, сколько мужиков классных спились на судах. И башка варила. Планы по молодости у меня были наполеоновские… Вот и не спился.
Вадим повёл Людмилу наверх, чтобы уложить спать, а я повернулась к дяде Саше и Марису, чтобы спросить, как прошла разведка.
— Завтра, — отмахнулся дядя Саша. — Все завтра. Устали как собаки.
Спать хочется.
Мы разошлись по своим комнатам. Ни у меня к Марису, ни, видимо, у него ко мне желания не проснулось.
На следующий день я открыла глаза в четвёртом часу дня, приняла контрастный душ и отправилась вниз, чтобы выпить кофе. Мужчины сидели за столом, им прислуживала хмурая Людмилу, не издававшая ни звука. От её вчерашней разговорчивости не осталось и следа. Она принесла мне стакан апельсинового сока и чашку дымящегося кофе. Я обратилась к собравшимся:
— Ну так что?
— Наведаемся в гости сегодня вечерком, — заявил дядя Саша. — Когда все охраннички уже примут на грудь.
Я приподняла брови в немом вопросе.
— Там бардак, а не охрана, — пояснил Никитин. — Вчера, то есть сегодня ночью шла грандиозная пьянка. Ну хоть бы кого оставили у ворот, так нет, заперлись — и пошло-поехало. Они даже собаку не выпускают. Ужрались как сволочи. Все. Дисциплины никакой. И откуда таких набрали только?
— Ну это нам на руку, — заметил Марис.
— Естественно, — кивнул дядя Саша.
— Но неужели хозяин не знает?.. — начала я и осеклась: чего это я вдруг забеспокоилась об охране дражайшего Геннадия Павловича? Так ему и надо.
— Наверное, при хозяине ведут себя пристойно, — пожал плечами дядя Саша. — Вытягиваются по стойке «смирно», грудь колесом, шаг чеканят, пыль в глаза пускают. А для него важна эта внешняя мишура, он сам ни черта не смыслит в охранной службе и считает, что набрал как раз тех ребят, что следовало.
— Но должен же быть начальник службы безопасности, — высказался Вадим.
Дядя Саша опять пожал плечами.
— Он наверняка и есть, но сколько у него объектов? Да и каков поп, такой приход. Мы, правда, пока только приход видели… Но по нему о попе выводы сделать можно. Наташа, у Дубовицкого много предприятий?
— Я точно не знаю… — протянула я. — Но человек богатый: нефтью же занимается.
— Богатый — понятие растяжимое, — заметил Марис. — Для кого-то штука баксов — богатство, а для кого-то и миллиона мало.
— Ну… все прибамбасы нового русского имеются, — сообщила я. — Нефть же! А насколько богат… Может, у Вахтанга Георгиевича спросить? Он, наверное, поточнее скажет.
— Ладно, обойдёмся. Сейчас не в этом дело. Начальник службы безопасности, конечно, есть. Может, у него так только этот объект охраняется.
Или он его не касается. Может, на других вообще нет охраны. Или дежурит по паре мальчиков. Хотя навряд ли. Трудно сказать. Но как подбирали этого начальника?
Вот в чем вопрос.
— А вы как думаете? — обратился к дядя Саше Вадим.
Никитин молчал какое-то время, а потом заявил:
— Судя по тому, что я уже знаю об этом самом Гeннадии Павловиче… — дядя Саша усмехнулся, — то выбирал он этого холуя по принципу личной преданности, а не профессиональной пригодности.
Наверное, дядя Саша был прав. Вспомнив все, что мне самой было известно про Дубовицкого, я не могла с ним не согласиться. Гeннадии Павлович высоко ценил личную преданность, ставя её во главу угла. Помнится, мой предыдущий что-то такое говорил… Про подбор профессиональных кадров, про высокую квалификацию… И что-то про Дубовицкого — что у того все наоборот. Точно не помню.
— Значит, так, — сказал дядя Саша. — Мне нужно сделать несколько звонков, а потом начнём собираться. Наташа, Марис, вы сегодня выступаете в маскарадных костюмах. — Никитин улыбнулся. — Ну и я тоже чуть-чуть приукрашусь — мало ли с кем пересекались раньше или потом где встретимся… Наташа, поела бы нормально, а то неизвестно, когда снова за стол сядем.
— Я не привыкла с утра, — заявила я. Моё заявление вызвало взрыв хохота.
— Наташенька, детка, ты хоть на часы взгляни, — посоветовал Вадим.
— Все относительно, как тут недавно выступал Марис, — парировала я. — Для меня любое время после пробуждения — утро. Ну и что, если оно не совпадает с общепринятым? Нет одинаковых людей. И вообще лучше быть нестандартной. Это больше привлекает.
Никто не стал мне ничего отвечать. Людмила убирала со стола.
— А здесь e-mail есть? — внезапно спросил Марис. — Или только факс?
— Все есть, — ответил Вадим. — Я тебе открою кабинет шефа. Тебе компьютер нужен для работы?
— Нет, у меня свой ноутбук, только отправить.
— А чего отправлять собираешься? — поинтересовался дядя Саша.
— Я же откомандирован сюда своей газетой, — удивлённо ответил Марис. — Мне статьи сочинять надо. Сейчас сотворю что-нибудь, пока вы звоните и отправлю.
— А… — протянул дядя Саша.
— Про что писать будешь? — подала голос я.
— Поднакопилось тут кое-какого материала… Наташа, мы же вместе с тобой его собирали, забыла? — Вид у Мариса был такой же невинный, как только что у дяди Саши.
— Ах да, вспомнила! — воскликнула я. В этот момент Вадим повернулся к кухне, чтобы крикнуть Людмилу: ему захотелось ещё кофе. Я в ту же секунду подмигнула Марису, чтобы дать понять: я знаю, о чем он говорит. Шулманис подмигнул мне в ответ. Ни он, ни дядя Саша не собирались посвящать Вадима во все дела, в особенности о проникновении на территорию завода. Через несколько минут Никитин и Шулманис удалились, пожелав нам с Вадимом приятного аппетита. Стоило двери за ними закрыться, как Вадим тут же серьёзно посмотрел на меня и спросил:
— Что тебе вчера Людка трепала? Я неопределённо пожала плечами.
— Да так, на судьбу жаловалась. Вадик, неужели ты не понимаешь, как ей тяжело? Её жизнь била. Пожалей хоть ты её, иногда приласкай, ласка ведь и кошке приятна.
Я не забывала старую добрую истину о том, что лучшая оборона — это наступление. Я уходила от вопроса домоуправляющего, пытаясь заставить его защищаться или хотя бы почувствовать себя виноватым. Но не тут-то было.
— Её не за что жалеть. Сама во всем виновата, — жёстко ответил Вадим. — Пытается всех, кто рядом с ней окажется, разжалобить. А выпивку она откуда взяла?
— А мне-то откуда знать? — Я сделала большие круглые глаза.
— Когда ты пришла на кухню, бутылка уже стояла на столе?
— Под столом, — для правдивости сказала я.
— М-м-м… Вы одну выпили?
— Я практически не пила… Я люблю сладенькое. Виски со сливками, например. Слушай, а чего ты меня допрашиваешь? Хочешь выяснить, откуда Людка что взяла — пойди и спроси у неё. Она же, кажется, тебе подчиняется, а я-то, слава Богу, ещё нет.
Вадим пропустил мою реплику мимо ушей, но больше никаких вопросов не задавал, молча допил кофе и вышел из столовой. Вскоре я тоже отправилась к себе в комнату, решив ещё немного полежать. Позовут, когда будет нужно.
Наконец мы были при полном параде, готовые идти заре навстречу.
Правильнее будет сказать, закату, поскольку дело близилось к вечеру.
— Вас просто не узнать, — восхищённо заявил Вадим, хотя ему уже доводилось видеть меня в старушечьем обличье, Марис вообще был неузнаваем, дядя Саша выглядел самым молодым из нашей троицы, хотя тоже несколько преобразился.
— Ой, как здорово! — всплеснула руками Валентина, появившись из гаража в сопровождении Леньки. — Ну ничего себе!
— Когда вас назад ждать? — уточнил Леонид.
— Трудно сказать… — ответил Вадим. — Если что — трубка у меня всегда на поясе, ты же знаешь, да и у ребят свои при себе.
— Мы их, конечно, выключим, — заметил дядя Саша, — чтобы не пискнули в самый неподходящий момент, когда мы там про связь с Плутоном будем разглагольствовать.
— А может, наоборот, оставить? — предложил Вадим. — Как раз скажете: вон с Плутона звонят. Я вякну что-нибудь соответствующее.
Никитин покачал головой.
— Хоть охрана там и хреновая, но не настолько же. Нет, выключим. Потом, если что… Ладно, с Богом, перекрестясь…
По-моему, дядя Саша всегда был уверенным атеистом, что это он вдруг? Но я не стада утруждать себя мыслями на тему религиозности дядя Саши — зачем напрягать своё родное серое вещество? Пусть отдохнёт, пока ещё можно.
Неизвестно, что нас ждёт в ближайшее время.
Мы дружненько загрузились в «лендровер», на заднее сиденье, где стекла были настолько тёмными, что невозможно было разглядеть, сидит ли кто там вообще. Вадим высадил нас у последнего дачного кооператива, ближайшего к виллам. Высадку нашего десанта не должны были видеть дежурные солдатики у дач генерала и прапора. На наше счастье дорога делала поворот, а от вилл не было видно, что происходит между домами простых советских дачников. Мы договорились, что Вадим будет нас ждать на Новой дороге, первый раз подъедет через два часа, потом будет подъезжать на это же место через каждый час. Расставшись с Вадимом, наша троица уныло побрела к генеральской даче.
Солдатики слушали нас с интересом. Это было нам на руку на тот случай, если люди Дубовицкого все-таки начнут проверять, кто мы такие и заходили ли ещё куда-нибудь.
Солдатики просто маялись от безделья. От дачи прапорщика к нам подтянулись новые слушатели и не отпускали часа два. Наверное, следовало договариваться с Вадимом не раньше, чем часа через четыре. Правда, ещё неизвестно, как дальше дела пойдут.
Нас напоили чаем, мужчин угостили куревом, в общем, мы расстались друзьями, нас приглашали ещё заглядывать. Солдатики сообщили, что поскольку сейчас будний день, практически нигде народу нет. На одной из дач живёт жена бизнесмена с двумя детьми, кое-где есть сторожа. Вот только на последней — они махнули в сторону леса и дачи Дубовицкого — народу много. Там каждый день пьянка-гулянка. Солдатики помялись и заметили, что нам бы, наверное, туда заглядывать не стоило… Неизвестно, как нас там примут…
Дядя Саша заверил их, что мы — люди Божьи (какие Божьи, если мы — Дети Плутона?), поговорим с народом, может, кого и наставим на путь истинный. Как раз нужно идти — раз там порок и разврат.
— А женщины там есть? — простодушно поинтересовался дядя Саша.
— Да есть вроде какие-то, — протянул один парень. — Визги, бывает, на всю округу разносятся…
— По крайней мере, мы не видели, чтобы они бл… Ой, простите, вырвалось! В общем, не видели, чтобы на машинах туда женщин возили. В другие дома, когда хозяева на месте, — постоянно. А там… Но крики женские были.
Точно были.
Тут ребята вспомнили, что как-то раз им показалось, что крики были не совсем те, что разносятся из соседних домов во время повальной пьянки-случки.
Вроде на помощь женщина звала… потом замолчала…
— Что же вы, братья, не узнали-то? — сокрушался дядя Саша. — Братьям и сёстрам нашим помогать надо. А если женщине больно делали? А вдруг силой её туда затащили?
— Силой сюда никого не привозят, — возразил один из солдатиков: молоденький мальчик очень приятной внешности. — Здесь бывают только… — Он пытался подобрать нужное слово, которое можно употребить в общении с Божьими людьми, — В общем, непутёвые женщины. Они приезжают сами и знают, зачем. Так в чем им помогать? Они знают, на что идут.
Дядя Саша опять пустился в разглагольствования на темы возврата братьев и сестёр на путь истинный. Не ожидала я от него такого красноречия. Как выяснилось, Марис тоже оратор неплохой, я иногда вставляла по словечку, оценивающе оглядывая молоденьких пареньков. Только бы блуд в моих старческих глазах не заметили!
А то ещё подумают чего — мало того, что старуха, да ещё и Божья, а туда же…
Наконец мы расстались с нашими новыми друзьями и побрели к другим домам, надеясь, что нас больше никуда не пустят. Кроме последнего, тринадцатого, естественно.
Надежды наши не оправдались: бизнесменская жена тоже помирала со скуки и принимала нас у себя больше часа. Я думала, что дядя Саша скоро охрипнет, но ничего, он успешно справлялся. Но, может, и хорошо, что нас пригласили в два места до похода в интересующий нас дом: мы как раз потренировались, отрепетировали версию происхождения и существования Детей Плутона, теперь и у меня уже от зубов отскакивали проповедуемые нами «истины».
И вот мы приблизились к вилле Дубовицкого. У ворот курили двое парней лет по двадцать восемь — двадцать девять, в пятнистых штанах. Один был в грязно-белой футболке с какими-то иероглифами, второй — в кожаной жилетке, расстёгнутой на груди. У каждого на боку висело по автомату, также имелись и наплечные кобуры то ли с револьверами, то ли с пистолетами — это я определить не могла. Ребята были явно с хорошего бодуна.
— Чего надобно, старцы? — спросил нас тот, что был в жилетке.
— Да вот, сынки, ходим, с людьми знакомимся, про услышанные нами Истины рассказываем, — вступил в разговор дядя Саша.
— Ты чего, папаша, учение какое-то своё выдумал? В пророки записался? — Парни заржали.
— Ну что ты, сынок? Я просто контактер. Передаю людям услышанное мной.
— Кто? Кто? — вылупились парни.
— Контактер. Проводник Высшего Разума. — И дядя Саша пошёл заливаться соловьём о том, как живущий на Плутоне Разум разговаривает с избранными, которые должны донести до остального человечества его волю.
— И чего повелевает твой Разум? — уже более серьёзно поинтересовались парни.
Дядя Саша давил на уничтожение ядерного и бактериологического оружия, почему-то вспомнил войну во Вьетнаме («Его что, туда тоже забрасывали?» — подумала я), рассказал о последствиях, с которыми несчастные вьетнамцы мучаются до сих пор. У меня появилась мысль, что про вьетнамцев Никитин заговорил, вспомнив посещение металлопрокатного завода. Парни слушали, раскрыв рты. Вскоре из ворот вышли ещё четверо и присоединились к нашей честной компании. Этим охранникам тоже было нечего делать, как и солдатикам на дачах генерала и прапорщика и бизнесменской жене, а туг такое развлечение. Дядя Саша — прекрасный рассказчик, жизнь у него была интересная, есть, что вспомнить.
Конечно, после стакана виски (не разбавленного сливками) он говорил бы гораздо лучше, но не станешь же у этих охранников просить горячительного, тем более, мой любимый коктейль? С нашим внешним видом подобная смесь не очень согласовывалась.
— Эт-та что такое? — Внезапно резкий голос прервал монолог дяди Саши.
Из ворот появился мужик лет сорока пяти с опухшей красной физиономией, по форме напоминающей блин. Маленькие серые глазки с выделяющимися воспалёнными капиллярами уставились на нашу троицу. На мужике были пятнистые штаны, как и на всех остальных обитателях виллы, но здорово вытянутые на коленях, и расстёгнутая до пупа застиранная гимнастёрка с тёмными кругами пота под мышками. От пота взмокли и его волосы на лбу.
— Кто такие? — сурово спросил он. Просвещённые дядей Сашей молодые люди, явно ходившие в подчинении у потного дядьки, сообщили своему начальнику про нашу великую миссию перед человечеством. Дядька послушал своих орлов, потом снова повернулся к нам и тут дядя Саша опять запел свою хорошо отрепетированную песню.
Дядька стоял, почёсывая волосатую грудь. Теперь на улице перед воротами, казалось, собрались уже все парни, охраняющие дачу Геннадия Павловича. Вернее, те, кому в обязанности вменялось её охранять. То, что они делали, трудно было назвать охраной объекта. Все были с перепою. Даже стоя среди этих орлов, меня не отпускало желание закусить — столько паров шло в мою сторону. Представляю, как хотелось огурчика дяде Саше… Да ему бы и горло смочить не мешало — чтобы лучше говорилось.
Услышав про Вьетнам, потный дядька здорово оживился и спросил, не был ли там случайно сам дядя Саша — уж больно здорово говорит. Никитин тут же заявил, что Дети Плутона живут по всему миру. («Ах, значит, мы состоим в международной организации, — с интересом для себя выяснила я. — Мелочь, а приятно ощущать себя членом интернационального братства».) — Да, — ответил дядя Саша, — доводилось. Во время одного из контактов мне было ведено ехать туда, найти один из госпиталей и поработать там четыре месяца.
— И вы работали?! — хором спросило несколько человек.
Оказалось, что да. У меня язык чесался выяснить, на самом ли деле так было. Нужно отдать должное дяде Саше, рассказывал он очень правдоподобно и здорово чувствовал настроение аудитории. Он расписывал последствия применения «Оранжа», которые бедные вьетнамцы ощущают до сих пор. Ему довелось увидеть жутких сиамских близнецов, детей, рождённых без кистей рук, одного уха, с шестью пальцами на руках или ногах и прочие уродства. Их содержат именно в том госпитале, куда Высший Разум послал дядю Сашу. Это было его испытанием перед тем, как стать одним из Главных Контакторов. Он его выдержал с честью и теперь несёт то, что говорит Плутон, в массы своих соотечественников.
— А чего сюда приехал? — спросил старший. — Ты что, не знаешь, что здесь за дачи? Что здесь за люди живут? Ходил бы по инженерам, что на своих шести сотках копаются, а ты сюда попёр. А?
Никитин тут же нашёлся, что ответить. Высший Разум велел ему говорить с теми, кто имеет вес в обществе, обладающими властью и могуществом, что-то решающими в этом мире. Им и надо сообщать о повелениях Высшего Разума.
— Шёл бы прямо в мэрию, — заметил дядька.
— Мы придерживаемся других правил общения, — пояснил дядя Саша. — Мы рассказываем о наших Истинах в частной беседе. Говорим с людьми вот так, как сейчас с вами. Вы потом донесёте это до своих друзей, начальников. Если они захотят, то снова пригласят нас. А мэрия — это мэрия. С кем нам там дадут поговорить? С вахтёром? С дежурной в бюро пропусков? Прямо к мэру же никто не поведёт. А когда человек приезжает на дачу, он расслабляется, благодушно настроен, может нас послушать…
— Так чего вы тогда в будний день пришли? — не унимался дядька.
— Мы и в выходной приедем, — ответил дядя Саша. — Вот сейчас мы вам рассказали про наши Истины, вы своему хозяину сообщите про нас, мы приедем в субботу или воскресенье, с ним поговорим. Вроде как уже знакомые.
Дядя Саша упомянул беседу с солдатиками, которые нас так хорошо приняли, чайком напоили…
— Ну, мы только водки можем предложить! — захохотал мужик. — А как там ваш Плутон к алкоголю относится? Запрещает или как?
— В умеренных количествах разрешается, — пояснил дядя Саша. — Чтобы в радость и в удовольствие было. Тогда можно. И курить не запрещает.
— Вот эта религия мне нравится, — закивал потный дядька.
— Это не совсем религия… — пояснил дядя Саша.
— А с бабами чего?
— Есть и женщины-контактеры. — начал дядя Саша. — Вот наша сестра, — он кивнул в мою сторону, — тоже иногда общается с Высшим Разумом. Реже, чем я. Она ещё не прошла Великое Посвящение, но и с ней Плутон время от времени разговаривает.
— Когда он с тобой разговаривает? — спросил меня мужик.
— Во сне, сынок, во сне, — залепетала я старушечьим голоском. Знал бы этот «сынок», что сам мне в отцы годится…
Дядя Саша снова взял инициативу в свои руки и сообщил, что Плутон со всеми разговаривает во сне, иногда контактер просто внезапно погружается в сон — например, гуляя по лесу, вдруг ощущает желание сесть под дерево, опускается на землю и мгновенно засыпает, а через некоторое время просыпается, уже зная, что должен нести людям. Во время этого короткого сна Высший Разум и общается с ним.
— Мне тоже иногда голоса слышатся, — сообщил дядька. — Как приму лишнего.
Он заржал. Кое-кто из молодых парней тоже усмехнулся, но некоторые стояли с серьёзными лицами. Видимо, им было интересно слушать дядю Сашу.
Рассказчиком он оказался отменным.
— Михалыч, — обратился к потному дядьке парень в расстёгнутой кожаной жилетке — один из тех двоих, кто с самого начала стояли у ворот, — может, в дом стариков пригласим? Послушаем? Здорово дед говорит.
Остальные закивали.
— Ну чего ж, — кивнул Михалыч, — пусть поразвлекают нас. Значит, дед, говоришь, что Плутон тебе водку пить не запрещает?
— Не запрещает, — подтвердил дядя Саша. — Рюмочку приму с хорошими людьми.
— Да чего только рюмочку-то? — засмеялся Михалыч, указывая дорогу к дому. — Разве это по-русски? Ты русский, дед?
— А не видно, что ль? — удивлённо посмотрел на него дядя Саша. — Только помногу пить — здоровье уже не то, сынок. В твои-то годы я стаканами глушил…
И самогон, и спиртик.
— Ну, ты крепкий дед, поджарый…
— Я же хожу много, сынок. Активный образ жизни веду. Вон, посмотри, и брат с сестрой тоже какие поджарые.
— Это твои брат с сестрой? — удивился Михалыч. — Не похожи…
— Нет, сынок, ты не понял. Мы, Дети Плутона, называем друг друга братьями и сёстрами. И любой человек, слушающий нас, — наш брат. Или сестра. Ну вот тебя могу и сынком назвать, потому что ты мне в дети годишься.
— А… — протянул Михалыч, заводя нас в дом через боковую дверь.
Я обратила внимание на собаку непонятной породы, которая спала, привязанная к конуре. Собака приоткрыла глаза и снова их закрыла. Она охраняла Объект точно так же, как и двуногие существа.
Мы оказались в огромной кухне, которая была значительно больше, чем кухня в доме Вахтанга. Да и сама вилла Дубовицкого казалась более внушительной.
У плиты трудилась девушка со множеством косичек. «Таджичка? Или узбечка?» — подумала я. Она повернулась, услышав звук открывающейся двери и с удивлением уставилась на нашу компанию, но не произнесла ни звука. Девушка была совсем юной, правда, я затруднилась бы точно определить её возраст — пятнадцать? семнадцать? девятнадцать? Не больше.
— Сулема, накрой чего-нибудь по-быстрому, — велел Михалыч. — Сашка, — он повернулся к одному из парней, — тащи ящик из гаража.
— Так там же ничего не осталось после вчерашнего, — выпалил Сашка.
— Как не осталось? — Михалыч искренне удивился. — Андрюха когда в подвал-то лазал? Ты чего, паря?
— Не осталось, шеф, — кивнул охранник в кожаной жилетке. — Все пустые.
— Ну ни хрена себе… — протянул Михалыч. — И когда это мы только…
Так, ладно, мужики, кто-нибудь живо в подвал. Старче, ты какую водку предпочитаешь?
— Нашу, сынок, отечественную, — тут же выпалил дядя Саша. — Не эту иностранную дрянь.
— Молодец, папаша, — Михалыч хлопнул дядю Сашу по плечу. — Наш человек.
Андрюха, давай «Синопскую»!
Дядя Саша одобрительно закивал, и они с Михалычем стали вспоминать, в каких годах какую водочку употребляли. Я поняла, что Михалыч все больше проникался идеей общения с Плутоном, несмотря на то, что у него на волосатой груди висел обычный крестик на верёвочке.
Михалыч крикнул двоим ребятам, чтобы пошли встали на ворота: мало ли что.
— Да что тут может быть? — невинно спросил дядя Саша. — Террористов, что ли, опасаешься? Пусть ребята с нами посидят, Михалыч. Запрут ворота и к нам подключаются. Ну какие воры сюда сунуться? Подумай сам. Элитный посёлок, везде охрана…
Михалыч подумал и согласился, велел закрыть ворота, притащить стулья и рассаживаться. Начиналась пьянка, которые здесь определённо происходили ежедневно.
Сулема быстро накрывала на стол, не поднимая глаз на мужчин и не произнося ни звука. Немая? Нет, слышала, что ей сказал Михалыч. Управлялась она здорово. Я вначале хотела предложить ей свою помощь, но решила, что лучше этого не делать: не стоит старушке предлагать помочь молодой девчонке.
Выпили по первой. Я только чуть-чуть пригубила: опять же негоже было Божьей (или Плутоновой) старушке опрокидывать в себя рюмку. Дядя Саша с Михатычем вскоре стали лучшими друзьями. Я знала, что Никитин пить умеет, ему нужно ведро, чтобы опьянеть. Наверное, старая кагэбэшная закваска, плюс морское прошлое. Мне доводилось видеть его пьяным, но он всегда оставался на двух конечностях и мог сам дойти до дома. Однажды я помогала ему открыть ключом дверь, так мы и познакомились. Но не сомневаюсь: дядя Саша справился бы без чьей-либо помощи — раньше или позже. Но пить с друзьями — одно, с врагами — совсем другое. Во вражеском лагере расслабляться нельзя, поэтому он почти не пьянеет по его словам, он мобилизуется, если нужно для дела.
— А этому можно научиться? — как-то спросила я, заинтересовавшись, не входит ли подобный навык в программу подготовки чекиста.
— Не знаю, — ответил дядя Саша и рассказал, как сам себе устраивал тренировки по насильственному воздержанию и по умению не напиться «до карачек».
Как я уже говорила, он пятнадцать лет плавал за границу на пассажирском лайнере. Там было шесть баров, естественно, все бармены пытались расположить к себе человека из «конторы». Времена-то какие были.
— Вот выхожу утром из каюты, — вспоминал дядя Саша, — а первый уже тележку катит, заставленную всеми мыслимыми и немыслимыми напитками. «Что сегодня кушать будете, Александр Петрович?» — спрашивает. «Уйди! — кричу. — Не трави душу!» Иду дальше. Второй бар. Бармен зазывает, он уже налил, стаканом трясёт. Молча прохожу мимо. Третий навстречу движется с улыбочкой… И так по несколько раз в день. Но сдерживался. Просто видел, сколько мужиков классных спились на судах. И башка варила. Планы по молодости у меня были наполеоновские… Вот и не спился.