Журавлев Владимир
Дверь в никуда
Владимир Журавлев (Владимир 2)
ДВЕРЬ В НИКУДА
Пролог. Игра со смертью.
Часть 1. Исторгнутый из вечности.
Часть 2. Невозможный мир.
Часть 3. Сны на бегу.
Что-то вроде предисловия.
Как говорят, с кем поведешься... Я вот с графоманами повелся. И сам заграфоманил. Вакцину нужно какую-нибудь придумать, что-ли? А то солидный уважаемый человек, работы интересной по самые здрасьте, а пишу как какой-нибудь студент недоучившийся. А что делать, если после изобретения компьютеров графомания не лечится даже хирургическим путем? Посылаю примерно пол-опуса.
Знаю, что написано плохо, но может и поможет кому из пишущих лучше меня на тему "Грядущее завтра" представить себе общество будущего без марксизма-ленинизма. Ну и формально выполнено условие Никитина: он грозился начать писать свою утопию, когда кто-нибудь из более молодых дойдет до половины. Вот здесь примерно половина и есть. Так что уважаемому Ю.А. пора перестать размазывать кровавые кишки по тоннелям, а браться за клавиатуру ради счастья человеческого.
Пролог. Игра со смертью.
Долгие сумерки ранней осени постепенно превращали яркость леса в однообразно-серый фон. Харадор скользил по лесу стремительной неслышной тенью.
Зелено-пятнистый комбинезон и вязаная шапка, закрывающая и лицо, оставляя открытыми только глаза и рот, надежно защищали его от влажного холода, комаров и чужих взглядов, делая неразличимым на фоне листьев и стволов. Меч и колчан были удобно приторочены на спине, а лук Харадор нес в руке, чтобы не цеплять им низкие ветви. Сумерки - лучшее время для разведчика. Лучше даже, чем ночь. В сумерках взгляд слабеет, а изменчивые, растущие тени скрадывают движение. Слух же еще не успевает обостриться по ночному, когда постороннего человека слышно за сотню шагов и в ветреном лесу. Харадор, хотя и горожанин, любил и понимал лес, как никто из его товарищей. Его способность бесшумно и невидимо просачиваться там, где другого можно было проследить хотя бы по треску веток, делала его лучшим разведчиком отряда. Сейчас ему предстояло зайти в тыл противнику и высмотреть, где они прячут Талисман. Если удастся - то унести, если нет вернуться назад незамеченным.
Впереди показался просвет среди стволов, длинная прямая просека. Идеальное место для засады или сторожевого поста. Бой будет завтра, так что противник мог быть сегодня беспечен и не выставил охранение. Однако Харадор не полагался на беспечность противника - еще одно качество лучшего разведчика. За два десятка шагов до просеки он присел и стал передвигаться на корточках. А последние шаги прополз и стал внимательно вглядываться сквозь сплетение веток в лес на той стороне. К сожалению, его осторожность оказалась не напрасной: в четырех десятках шагов вдоль просеки ветка куста качнулась. Внимательно вглядевшись, Харадор рассмотрел за веткой голову в такой-же как у него маскировочной шапочке.
У дозорного видимо затекло тело, и шевельнувшись он слегка качнул ветку.
Непросто пролежать на холодной земле неподвижно хотя-бы час. Заметить Харадора он не мог, поскольку смотрел в другую сторону. Харадор решил попробовать проскочить. Лесная просека видимо расчищалась не в этом году, и проклюнувшиеся кое-где березки достигли уже высоты колена. Если сдвинуться от дозорного шагов на 30 еще, можно проползти незамеченным. Дальше уходить опасно, там может быть другой дозорный. Пересечение просеки было совершено успешно, и Харадор быстро пошел дальше.
Он отошел от просеки на несколько сотен шагов, когда сзади послышался лай собаки. "Откуда здесь собака? Для грибников поздно уже, местные жители здесь не ходят. А без человека собака далеко в лес не пойдет. Неужели у противника есть собака? В любом случае надо уходить быстрее." Харадор ускорил шаг, почти переходя на бег. С дороги послышался звук рога. "Неужели обнаружили?" Ответный рог слева подтвердил догадку. "Видели меня вряд-ли, иначе погнались бы сразу.
Значит либо собака унюхала след, либо у них есть хороший следопыт. Надо уходить.
В любом случае они не уверены, что это прошел разведчик. Если оторваться, если меня не увидят, то можно еще выполнить задуманное." Харадор побежал. Бежать так он мог долго, не теряя сил. Сзади опять послышался лай. "Так, похоже это не обычная домашняя шавка, а обученный зверь, способный идти по следу. Проклятье!
Откуда он у них? Дело плохо: от такой собаки в лесу не уйти. Можно не только сорвать поиск, но и самому попасться. Но кто знал, что у них есть собака? Справа кажется болото. Буду уходить туда. На воде собака потеряет след. А если и не потеряет, то они за мной не сунутся. Они ведь все равно не уверены, что собака ведет их по следу человека, а не зверя."
Харадор сменил направление, и вскоре под ногами захлюпало. Он порадовался, что недавно не поскупился и отвалил на рынке черному торгашу кругленькую сумму за ботинки. Зато теперь можно идти по болоту спокойно: ботинки совсем не пропускают воды, не хуже сапог, а рубчатая подошва не скользит ни на мокрой глине, ни на каменной плите. Звуки рогов приблизились и звучали уже с трех сторон. Обойти их по краю болота не удастся. Придется прорываться сквозь болото.
Болот Харадор не любил. И еще слышал, что в здешних местах в них можно и утонуть. Однако деваться было некуда. По мере того, как Харадор уходил вглубь болота, сосны и березки становились все более хилыми и росли небольшими кучками далеко одна от другой. Болото углублялось: теперь уже вода не просто хлюпала под ногами, но приходилось выбирать путь по кочкам, чтобы не искупаться. Почва неприятно подрагивала. Верность решения Харадора подтвердили вновь зазвучавшие рога: преследователи были теперь куда дальше. Либо собака потеряла след, либо ее хозяева не решились лезть в болото неизвестно за кем. Если переждать, то они совсем уйдут. Однако совсем близко, не более чем в сотне шагов, была видна стена высокого леса, означающая конец болота. Кусты и деревца на этом пространстве были даже реже, чем на уже пройденной части болота. Но Харадор решил не терять времени, тем более что сумерки сгущались. Он двинулся к лесу, перепрыгивая с кочки на кочку. Кочки становились реже, а почва под ногами колыхалась все больше и больше по мере приближения к краю леса. Тренированное тело легко преодолевало промежутки между кочками, где блестела грязная вода. Вдруг очередная кочка под ногой Харадора покачнулась и ушла в воду. Отчаянный прыжок к следующей кочке не помог: Харадор все-таки шлепнулся в грязь и сразу ушел по пояс. Просочившаяся под одежду вода сжала ноги ледяными тисками, в нос ударила болотная вонь. "Вот гадство, теперь придется долго отмываться"- подумал Харадор и пополз к кочке.
Точнее попытался ползти, потому что руки сразу прорвали непрочный моховой покров и ушли в грязь, а ноги не только не подтянулись к телу, но скорее тело подтянули к себе, затащив его в грязь еще глубже. "Так и утонуть можно" - подумалось ему.
Сильные молодые люди, знающие, что такое не раз случалось с другими, всегда отказываются верить в то, что это может случиться и с ними. Харадор попытался выбраться еще раз, опираясь на лук. Но это не помогло: лук ушел глубоко в темную жижу, а тело не сдвинулось нисколько. Усилия Харадора привели только к тому, что тело ушло в болото еще глубже. Подавив ложную гордость, Харадор заорал изо всех сил, зовя на помощь своих преследователей. Ответило ему только болото, выпустившее вонючий пузырь под самым носом Харадора. Те, кто мог ему помочь, или уже ушли, или просто не услышали его. А даже самый крик, казалось, вдавил его глубже в болото. И тогда Харадора впервые в жизни охватила паника: беспомощность вместе с яростным желанием жить, переполнявшим молодое сильное тело, заставили его бессвязно орать и рваться к совсем недалекой, чуть дальше пальцев протянутой руки, такой твердой и надежной кочке. Но все было напрасно: Харадор уходил в болото глубже и глубже, и вскоре над жижей, которую уже затягивала зеленая шерсточка, остались только беспорядочно болтающиеся руки и перекошенный в диком крике рот. Потом болото вздохнуло, и на его поверхности не осталось ничего. Лишь несколько пузырей вырвались с того места, где только что бился человек.
Продавленный мох медленно всплывал, залечивая нанесенную непрочной шкуре болота рану.
Часть 1. Исторгнутый из вечности.
Проснулся Никита с отчетливым ощущением, что забыл что-то важное, что непременно должен срочно сделать, от чего зависит вся его дальнейшая жизнь.
Открывая глаза попытался встать и не смог. Только голова слегка приподнялась над подушкой. Все остальное тело ощущалось совершенно нормально, но не подчинялось желаниям, оставаясь неподвижным. Никита не сразу понял, что ничего не видит. То есть он видел мягкий желтоватый слегка свет, но больше ничего. Понемногу зрение прояснялось. Никита чувствовал, что лежит на широкой мягкой кровати в центре просторной комнаты. Больше в комнате ничего не было. Ни окон, ни дверей, ни ламп. Стены и потолок светились тем самым светом, который увидел он открыв глаза. Такое мягкое, не дающее теней, освещение и не позволило Никите сразу разглядеть едва угадываемые углы между стенами и потолком. Слегка повернув голову, что при неподвижном теле, как ни странно, удалось без труда, Никита увидел то, что показалось ему прекрасным сном, воплощением его мечты.
Очаровательная эльфийская принцесса смотрела на него. Нет, все-таки не эльфийка, а человек, Прекрасная Дама. Длинные русые волосы свободно отброшены за плечи.
Серые огромные глаза сияли яркими звездами по контрасту с очень белой, кажущейся полупрозрачной, кожей. Губы не яркие, но такие красивые и нежные, что невозможно не смотреть на них. Легкое белое платьице не скрывает прекрасных мягких очертаний плеч и рук. От девушки идет почти физическое излучение юной женственности. И в то же время ее лицо - это не глуповатая мордашка юной прелестницы, а лицо умного зрелого человека.
Девушка улыбнулась Никите очень милой и доброй улыбкой и сказала:
- Проснулся наконец. Ты слышишь меня? Если понимаешь, что я говорю, скажи да.
- Да, - хрипло выдавил Никита.
- Кто ты, как тебя зовут? Когда ты родился?
- Харад... Ник... Никита Панкратов. Родился в мае 1974 года, - голос Никиты был каким-то чужим и непослушным, слова выговаривались с трудом.
- Хорошо. Сколько тебе лет?
- Двадцать четыре.
- Значит 98-й год. А что ты первое сказал? Это что, еще имя?
- Харадор. Это мое игровое имя.
- Игровое?
- Есть такая игра. Мы представляем себя героями книг и разыгрываем в лесу сюжеты из этих книг.
- Что-то я такое читала. А, вспомнила: вас кажется называли "толкинутые".
- Ну мы себя иначе называем. Но в общем верно.
- Теперь понятно, почему тебя нашли с мечом и луком, хотя ты явно в конце 20-го века родился. А мы-то гадали. Как ты себя ощущаешь? Хорошо ли ты помнишь себя, свою жизнь?
- Вроде нормально. Тело вот не двигается.
- Не волнуйся. Мы не знаем еще, что у тебя с координацией движений. Поэтому врач на всякий случай заблокировал твои мышцы. Но ты не бойся: даже если у тебя с телом что-то не в порядке, все это можно исправить. Главное: что у тебя с памятью?
- Да вроде нормально все. А что со мной случилось? Где я? В больнице?
- Да, ты в больнице. Но сейчас все уже хорошо. А случилось с тобой то, что тебя нашли в болоте.
- В болоте? Ничего не помню. Вроде мы собирались поехать на хишки... на игру то есть. А дальше не помню!
- Ты не волнуйся: ты и не можешь помнить последние часы. Ты можешь помнить только то, что отложилось в долговременной памяти. Наверное на той игре ты и утонул.
- Утонул? Ничего не помню. Послушай, но это место совсем не похоже на больницу. И эти светящиеся стены... такого вроде и в Америке нет, по крайней мере, я не слышал о таком. А я в технике разбираюсь. Это случайно не секретная лаборатория? А может вы инопланетяне? Ты вот совсем не похожа на врача.
- А я и не врач, я психоисторик. И мы не инопланетяне. Ты находишься на Земле, недалеко от Москвы. Просто ты был мертвым довольно долго, за это время многое изменилось.
Никита как-то сразу поверил словам девушки: слишком все вокруг было необычно. И сама девушка тоже была необычной. Нельзя сказать, что он был очень сильно ошеломлен: для молодого человека конца 20-го века, обожающего фантастику, такая ситуация была конечно весьма неординарной, но все-таки вполне представимой. Никита не раз читал о чем-то подобном. Это примерно как выиграть сто миллионов на рублевый билет: вероятность очень мала, но ведь с кем-то такое случается. То, что он умирал и был оживлен, вообще не вызвало у Никиты особых эмоций: для конца 20-го века люди, ожившие после смерти, перестали быть чем-то странным. Что с того, что они были мертвы несколько минут, а Никита, судя по всему, гораздо дольше? Медицина движется вперед. Никита всегда верил, что вскоре можно будет оживлять людей и через большее время. Или замораживать и оживлять через годы и десятилетия. И Никиту вполне устраивало, что его оживили не инопланетяне, от которых еще неизвестно чего ждать, а свои. Никита не верил, что в будущем с человечеством произойдет что-то ужасное. Да и девушка показалась ему исключительно милой.
- Меня что, заморозили, после того как я утонул? Странно. Я читал, что в Америке такое делают, но никогда не думал, что у нас такое возможно. А как давно я... умер?
- Никто тебя не замораживал. Тебя нашли в болоте два года назад, когда проводили перестройку экосистемы. А утонул ты почти двести лет назад.
- Не может быть! Ты что, хочешь сказать, что вы можете оживить кого угодно?
От меня ведь наверное одни кости остались после двухсот лет в болоте.
Предположим, вы даже нашли там мои гены и восстановили тело. Но откуда вы взяли мою память?
- Оживлять кого угодно мы пока не можем. Но твое тело довольно хорошо сохранилось: вода торфяных болот - неплохой консервант. В Сибири давно уже живут стада мамонтов и шерстистые носороги, которых восстановили по останкам зверей, утонувших в болотах. А в твоем веке был случай, когда в Западной Германии при осушении болота нашли труп человека, убитого ударом топора в затылок. Полиция завела уже дело, но выяснилось, что этот человек - древний германец, погибший почти две тысячи лет назад. А ты пролежал в этой воде меньше двухсот лет.
- Я всегда считал, что мамонты сохранились благодаря вечной мерзлоте.
- Не только. Конечно без мерзлоты они не сохранились бы за много тысячелетий, но сначала тонули в болоте. Ведь если бы они просто погибли от холода, их съели бы хищники. А до утонувших в болоте хищники уже не могли добраться. Потом болото замерзало, но до этого проходили порой годы, десятилетия.
- А как вас зовут?
- Аня. И называй меня на ты. Обращение на вы уже давно не используется.
Лучше сразу привыкать к новому.
- Аня, чего-то я не понимаю. Я в книгах читал о подобных ситуациях. Только там героя долго держали в неведении, чтобы он с ума не сошел. А ты мне так все сразу сказала.
- Врач решил, что так будет лучше. Чтобы узнать, есть ли у тебя шанс стать полноценной личностью после оживления, мы исследовали твою память. И обнаружили, что у тебя гибкая психика, способная легко принимать необычные идеи. Возможно это связано с тем, что в своем веке ты увлекался фантастикой. И ты молод. Шок для тебя не должен быть таким сильным, как мог бы быть для другого из твоего века. Физически ты сейчас вполне нормален. Так зачем ждать? Если бы ты мучился неведением, чувствовал вокруг себя какие-то секреты, это было бы хуже для твоей психики. Врач перед пробуждением приглушил твои эмоции. В общем, врач так решил.
- Исследовали память? Вы умеете и мысли читать?
- Нет, мысли читать... ну не то что невозможно, просто слишком сложно расшифровывать. Потребовались бы годы работы мощного компьютера. Когда твое тело стало жизнеспособным, тебя привели в такое состояние, в котором сознание отсутствует, но мозг действует, так что можно было задавать тебе вопросы и получать ответы. Нужно было не просто проверить твою память. Что-то ты все-таки потерял за такой срок. Пришлось восстанавливать потерянное, чтобы ты мог стать полноценной личностью.
Никите стало не по себе, когда он представил, как допрашивали его бессознательное тело.
- Наверное не слишком все это приятно выглядело.
- Ничего особенного. Это похоже на состояние человека в гипнотическом трансе или во сне.
- Значит теперь вы все обо мне знаете? Наверное я не слишком-то вам теперь нужен.
- Далеко не все. Работа ведь была направлена не на то, чтобы узнать все о тебе, а на то, чтобы восстановить связи. Да и не нужны нам знания о твоей жизни.
О твоей эпохе известно и так много. Гораздо интереснее твоя личность, психика.
Читать книги - одно, а живой человек прошлого - другое.
- Реликт, раритет. А для тебя я значит представляю профессиональный интерес: ты будешь меня изучать, как какое-то ископаемое. Как ты назвала твою профессию? Психоисторик?
- А чего ты ожидал? Ты ведь действительно ископаемое, в самом буквальном смысле: тебя из болота выкопали. Чем ты не доволен? Лучше было тебя обратно закопать, что-ли? Ты действительно представляешь для меня профессиональный интерес. Психоисторик - это историк, который изучает психологию людей разных эпох. То есть я сразу и психолог, и историк, и специализируюсь как раз на твоей эпохе. Кто, кроме меня, смог бы с тобой общаться сейчас? Я, по крайней мере, могу свободно говорить на русском конца 20-го века. И, как психолог, могу понять твои проблемы и помочь тебе освоиться в нашем мире. А если мне в моей собственной работе общение с тобой что-то даст, так что здесь плохого?
Сердитая Аня выглядела изумительно красивой. Никите стало стыдно: он и сам не понимал, с чего так взъелся на нее. Подарили ведь ему немного всего жизнь.
А дать больше не в их силах. И Аня сама конечно не может не испытывать к нему профессионального интереса. Большего Никита пока ждать никак не может.
- Извини, Аня, я не понимаю сам, что со мной.
- Зато я понимаю. Не волнуйся, тебе сейчас должно быть тяжело, но держишься ты очень хорошо.
- Сумасшедший какой-то разговор у нас. Странно: почему при моем воскрешении я вижу рядом с собой красивую девушку, а не врача Протоса?
- Кто такой врач Протос?
- Это у меня ассоциация со Стругацкими: в их книге "Полдень - 22-й век"
герой-космонавт очнулся, как и я, в будущем, после столетнего полета. И рядом с его постелью был замечательный врач, Протос, от одного присутствия которого герою становилось легче.
- А, вспомнила: я читала эту книгу. А зачем тебе Протос? Тебе что, меня видеть менее приятно?
- Очень приятно. Только как-то странно, что врача нет рядом. Он должен был бы сидеть у постели больного, пощупать пульс...
- Никита, в средневековье врачи пробовали на вкус мочу больного. Но уже в твое время для этого использовали лабораторные анализы, а сегодня щупать пульс своими руками - такой же архаизм, как в твое время пробовать на вкус. За твоим телом следит компьютер. И он знает то, что никакой врач сам не определит. А с тобой врач не смог бы даже говорить без переводчика. Тебя сейчас ведет врач из Англии. Я не уверена, знает ли он современный русский, но что он не знает древнерусского - это точно. Он сейчас у себя в лаборатории, в Шотландии, и следит за тобой по приборам. Если ему что-то нужно, я это сделаю. Я ведь тоже в определенной мере врач, я психолог. А психологи и сейчас больше по старинке работают, в личном общении.
- Аня, а что бы вы делали со мной, если бы решили, что восстановить мою личность невозможно?
- В этом случае мы бы с тобой не разговаривали. - Взгляд девушки был спокойным.
- То есть я бы не очнулся? Меня умертвили бы?
- Не тебя. Ты - это твоя память, мысли, чувства. Тело без разума - не человек. Нелепо поддерживать в нем жизнь.
- Гуманизм сейчас устарел?
- Гуманизм как был, так и остался. Изменилась медицина: у нас нет неизлечимых болезней, в том числе и психических, и исчезла возможность ошибки врача. А тело... Из твоих генов можно было бы вырастить точно такое же тело за несколько месяцев. Но разве это был бы ты? Разве это был бы вообще человек?
Человек - это разум. Тело без разума перестало быть символом человека. Конечно принять это сразу тебе трудно, но со временем поймешь. А сейчас, Никита, мы должны сделать одно дело: проверить что у тебя с координацией движений. Сегодня мы начнем с рук.
Аня подошла к Никите и произнесла несколько слов на непонятном языке.
Звучал этот язык как английский, но Никита не понял ничего, хотя английский знал хорошо. Голос откуда-то из-за изголовья кровати ответил ей на том же языке.
- Сейчас врач разблокирует твои руки. Ты должен очень медленно и осторожно поднять сначала правую руку и опустить, затем постарайся коснуться указательным пальцем носа.
- А что у меня с координацией движений? Ты ведь говорила, что тело у меня в порядке.
- Физически - да. Но пока мы занимались только твоим мозгом, памятью. А координация движений - тоже род памяти. И могла пострадать. И восстановление твоего тела шло по генетической карте. Какие-то нервы могли неправильно соединиться. Ты не переживай: самое худшее, что может быть если тебе придется заново учиться двигаться. Как ребенку. На это уйдет какое-то время, но все восстановится. Ну, попробуй правой.
Никита попробовал поднять руку. Он ожидал, что рука будет двигаться с трудом, покажется тяжелой, как бревно. Но получилось иначе: рука пошла вверх неожиданно легко и вдруг завалилась вбок, сильно стукнувшись о кровать за головой Никиты. Аня вернула руку на прежнее место. Пальцы девушки были твердыми и сильными.
- Попробуй еще раз. Только внимательнее и осторожнее.
Никита попробовал еще. На этот раз дело пошло лучше, хотя в конце концов рука снова пошла не туда. Аня подхватила ее, не дав упасть на грудь. Вскоре Никита уже мог двигать рукой по своей воле, правда не без помощи девушки.
Чувства Никиты были странными: он вовсе не казался себе тяжелобольным, едва способным двигаться. И помощь девушки не вызывала у него того унизительного ощущения, которое вызывает у больных мужчин неспособность самостоятельно справляться с простыми вещами. Наконец ему удалось выполнить и последнее упражнение: коснуться указательным пальцем носа. Правда при этом Никита чуть не заехал себе пальцем в глаз, от чего спасла его бдительная Аня, ловко перехватившая руку. С левой рукой дело пошло легче. Но когда Никита стал осваивать движения обеими руками, на него внезапно навалилась усталость, хотя бодрствовал он меньше часа. Опять из-за головы раздался голос на непонятном языке - Никита догадался теперь, что это английский, изменившийся за два столетия до неузнаваемости. Аня перевела:
- Врач говорит, что ты устал, тебе надо уснуть.
- Я и правда устал. А ведь прошло совсем немного времени. Ты же говорила, что физически я в порядке.
- Устало не тело, а мозг: для первого раза впечатлений достаточно. Сейчас врач тебя усыпит. Давай я помогу тебе уложить руки. Завтра встретимся опять.
Когда девушка ушла, Никита ощутил резь в глазах, веки его сами стали смыкаться. Последнее, что он увидел перед тем, как уйти из мира постепенно гаснущие светящиеся стены.
Следующее пробуждение было вполне обычным выходом из сна. В голове даже крутились смутные обрывки сновидений. Когда Никита открыл глаза, в комнате было темно. Но потолок и стены начали постепенно светлеть, пока опять не зажегся тот же самый желтоватый бестеневой свет. Попытки двигать руками ничего не дали.
Чувствовал себя Никита хорошо. Ему не хотелось есть, и не было даже обычных для лежачих больных утренних проблем. Однако лежать просто так было скучно.
- Эй, есть тут кто-нибудь? - позвал Никита.
Через некоторое время раздался из-за его головы тот же голос на непонятном английском.
- Простите, но я ничего не понимаю - сказал Никита.
Ответа не было. Пришлось скучать. Однако через некоторое время голос из-за головы заговорил по-русски:
- Добрый вечер. С пробуждением. Извини, ты проснулся раньше расчетного времени. Это моя ошибка. - Голос был какой-то неживой, тусклый.
- Аня придет немного позже, я ей сообщил, что ты проснулся. А пока ты можешь говорить со мной.
- Ничего, передай ей: пусть не торопится, я подожду. А кто ты?
- Я твой врач, меня зовут Эрик. Сейчас ты меня увидишь.
Большой квадрат потолка перед глазами Никиты потемнел, налился голубизной, и в нем появилось изображение мужчины лет сорока, с окладистой рыжей бородой и взлохмаченной рыжей шевелюрой, в сером свитере, обтягивающем плотную фигуру.
Эрик показался Никите похожим на добродушного викинга. Если конечно можно представить себе добродушного викинга.
- Как ты себя чувствуешь? Я сейчас разблокирую твои руки, и ты сможешь двигать ими. Только пожалуйста осторожнее.
Слова, которые слышал Никита, не совпадали с движениями губ мужчины.
- Аня сказала, что ты не говоришь по-русски. Это переводчик?
- Да, ты слышишь синхронный перевод компьютера.
- Наверное поэтому голос такой странный.
- Программа перевода с древнерусского неполная, за основу взята программа перевода письменных текстов. Поэтому перевод эмоциональных интонаций на древнерусский отсутствует.
Сказал это не Эрик: его губы оставались неподвижными.
- Кто со мной говорит?
- С тобой говорит программа-переводчик.
Эрик рассмеялся: - Ты так удивлен, словно в твое время не было компьютеров.
- Были. В мое время только разрабатывались первые программы, способные поддерживать разговор, но проявлять такую инициативу они не могли. Сейчас компьютеры разумные?
ДВЕРЬ В НИКУДА
Пролог. Игра со смертью.
Часть 1. Исторгнутый из вечности.
Часть 2. Невозможный мир.
Часть 3. Сны на бегу.
Что-то вроде предисловия.
Как говорят, с кем поведешься... Я вот с графоманами повелся. И сам заграфоманил. Вакцину нужно какую-нибудь придумать, что-ли? А то солидный уважаемый человек, работы интересной по самые здрасьте, а пишу как какой-нибудь студент недоучившийся. А что делать, если после изобретения компьютеров графомания не лечится даже хирургическим путем? Посылаю примерно пол-опуса.
Знаю, что написано плохо, но может и поможет кому из пишущих лучше меня на тему "Грядущее завтра" представить себе общество будущего без марксизма-ленинизма. Ну и формально выполнено условие Никитина: он грозился начать писать свою утопию, когда кто-нибудь из более молодых дойдет до половины. Вот здесь примерно половина и есть. Так что уважаемому Ю.А. пора перестать размазывать кровавые кишки по тоннелям, а браться за клавиатуру ради счастья человеческого.
Пролог. Игра со смертью.
Долгие сумерки ранней осени постепенно превращали яркость леса в однообразно-серый фон. Харадор скользил по лесу стремительной неслышной тенью.
Зелено-пятнистый комбинезон и вязаная шапка, закрывающая и лицо, оставляя открытыми только глаза и рот, надежно защищали его от влажного холода, комаров и чужих взглядов, делая неразличимым на фоне листьев и стволов. Меч и колчан были удобно приторочены на спине, а лук Харадор нес в руке, чтобы не цеплять им низкие ветви. Сумерки - лучшее время для разведчика. Лучше даже, чем ночь. В сумерках взгляд слабеет, а изменчивые, растущие тени скрадывают движение. Слух же еще не успевает обостриться по ночному, когда постороннего человека слышно за сотню шагов и в ветреном лесу. Харадор, хотя и горожанин, любил и понимал лес, как никто из его товарищей. Его способность бесшумно и невидимо просачиваться там, где другого можно было проследить хотя бы по треску веток, делала его лучшим разведчиком отряда. Сейчас ему предстояло зайти в тыл противнику и высмотреть, где они прячут Талисман. Если удастся - то унести, если нет вернуться назад незамеченным.
Впереди показался просвет среди стволов, длинная прямая просека. Идеальное место для засады или сторожевого поста. Бой будет завтра, так что противник мог быть сегодня беспечен и не выставил охранение. Однако Харадор не полагался на беспечность противника - еще одно качество лучшего разведчика. За два десятка шагов до просеки он присел и стал передвигаться на корточках. А последние шаги прополз и стал внимательно вглядываться сквозь сплетение веток в лес на той стороне. К сожалению, его осторожность оказалась не напрасной: в четырех десятках шагов вдоль просеки ветка куста качнулась. Внимательно вглядевшись, Харадор рассмотрел за веткой голову в такой-же как у него маскировочной шапочке.
У дозорного видимо затекло тело, и шевельнувшись он слегка качнул ветку.
Непросто пролежать на холодной земле неподвижно хотя-бы час. Заметить Харадора он не мог, поскольку смотрел в другую сторону. Харадор решил попробовать проскочить. Лесная просека видимо расчищалась не в этом году, и проклюнувшиеся кое-где березки достигли уже высоты колена. Если сдвинуться от дозорного шагов на 30 еще, можно проползти незамеченным. Дальше уходить опасно, там может быть другой дозорный. Пересечение просеки было совершено успешно, и Харадор быстро пошел дальше.
Он отошел от просеки на несколько сотен шагов, когда сзади послышался лай собаки. "Откуда здесь собака? Для грибников поздно уже, местные жители здесь не ходят. А без человека собака далеко в лес не пойдет. Неужели у противника есть собака? В любом случае надо уходить быстрее." Харадор ускорил шаг, почти переходя на бег. С дороги послышался звук рога. "Неужели обнаружили?" Ответный рог слева подтвердил догадку. "Видели меня вряд-ли, иначе погнались бы сразу.
Значит либо собака унюхала след, либо у них есть хороший следопыт. Надо уходить.
В любом случае они не уверены, что это прошел разведчик. Если оторваться, если меня не увидят, то можно еще выполнить задуманное." Харадор побежал. Бежать так он мог долго, не теряя сил. Сзади опять послышался лай. "Так, похоже это не обычная домашняя шавка, а обученный зверь, способный идти по следу. Проклятье!
Откуда он у них? Дело плохо: от такой собаки в лесу не уйти. Можно не только сорвать поиск, но и самому попасться. Но кто знал, что у них есть собака? Справа кажется болото. Буду уходить туда. На воде собака потеряет след. А если и не потеряет, то они за мной не сунутся. Они ведь все равно не уверены, что собака ведет их по следу человека, а не зверя."
Харадор сменил направление, и вскоре под ногами захлюпало. Он порадовался, что недавно не поскупился и отвалил на рынке черному торгашу кругленькую сумму за ботинки. Зато теперь можно идти по болоту спокойно: ботинки совсем не пропускают воды, не хуже сапог, а рубчатая подошва не скользит ни на мокрой глине, ни на каменной плите. Звуки рогов приблизились и звучали уже с трех сторон. Обойти их по краю болота не удастся. Придется прорываться сквозь болото.
Болот Харадор не любил. И еще слышал, что в здешних местах в них можно и утонуть. Однако деваться было некуда. По мере того, как Харадор уходил вглубь болота, сосны и березки становились все более хилыми и росли небольшими кучками далеко одна от другой. Болото углублялось: теперь уже вода не просто хлюпала под ногами, но приходилось выбирать путь по кочкам, чтобы не искупаться. Почва неприятно подрагивала. Верность решения Харадора подтвердили вновь зазвучавшие рога: преследователи были теперь куда дальше. Либо собака потеряла след, либо ее хозяева не решились лезть в болото неизвестно за кем. Если переждать, то они совсем уйдут. Однако совсем близко, не более чем в сотне шагов, была видна стена высокого леса, означающая конец болота. Кусты и деревца на этом пространстве были даже реже, чем на уже пройденной части болота. Но Харадор решил не терять времени, тем более что сумерки сгущались. Он двинулся к лесу, перепрыгивая с кочки на кочку. Кочки становились реже, а почва под ногами колыхалась все больше и больше по мере приближения к краю леса. Тренированное тело легко преодолевало промежутки между кочками, где блестела грязная вода. Вдруг очередная кочка под ногой Харадора покачнулась и ушла в воду. Отчаянный прыжок к следующей кочке не помог: Харадор все-таки шлепнулся в грязь и сразу ушел по пояс. Просочившаяся под одежду вода сжала ноги ледяными тисками, в нос ударила болотная вонь. "Вот гадство, теперь придется долго отмываться"- подумал Харадор и пополз к кочке.
Точнее попытался ползти, потому что руки сразу прорвали непрочный моховой покров и ушли в грязь, а ноги не только не подтянулись к телу, но скорее тело подтянули к себе, затащив его в грязь еще глубже. "Так и утонуть можно" - подумалось ему.
Сильные молодые люди, знающие, что такое не раз случалось с другими, всегда отказываются верить в то, что это может случиться и с ними. Харадор попытался выбраться еще раз, опираясь на лук. Но это не помогло: лук ушел глубоко в темную жижу, а тело не сдвинулось нисколько. Усилия Харадора привели только к тому, что тело ушло в болото еще глубже. Подавив ложную гордость, Харадор заорал изо всех сил, зовя на помощь своих преследователей. Ответило ему только болото, выпустившее вонючий пузырь под самым носом Харадора. Те, кто мог ему помочь, или уже ушли, или просто не услышали его. А даже самый крик, казалось, вдавил его глубже в болото. И тогда Харадора впервые в жизни охватила паника: беспомощность вместе с яростным желанием жить, переполнявшим молодое сильное тело, заставили его бессвязно орать и рваться к совсем недалекой, чуть дальше пальцев протянутой руки, такой твердой и надежной кочке. Но все было напрасно: Харадор уходил в болото глубже и глубже, и вскоре над жижей, которую уже затягивала зеленая шерсточка, остались только беспорядочно болтающиеся руки и перекошенный в диком крике рот. Потом болото вздохнуло, и на его поверхности не осталось ничего. Лишь несколько пузырей вырвались с того места, где только что бился человек.
Продавленный мох медленно всплывал, залечивая нанесенную непрочной шкуре болота рану.
Часть 1. Исторгнутый из вечности.
Проснулся Никита с отчетливым ощущением, что забыл что-то важное, что непременно должен срочно сделать, от чего зависит вся его дальнейшая жизнь.
Открывая глаза попытался встать и не смог. Только голова слегка приподнялась над подушкой. Все остальное тело ощущалось совершенно нормально, но не подчинялось желаниям, оставаясь неподвижным. Никита не сразу понял, что ничего не видит. То есть он видел мягкий желтоватый слегка свет, но больше ничего. Понемногу зрение прояснялось. Никита чувствовал, что лежит на широкой мягкой кровати в центре просторной комнаты. Больше в комнате ничего не было. Ни окон, ни дверей, ни ламп. Стены и потолок светились тем самым светом, который увидел он открыв глаза. Такое мягкое, не дающее теней, освещение и не позволило Никите сразу разглядеть едва угадываемые углы между стенами и потолком. Слегка повернув голову, что при неподвижном теле, как ни странно, удалось без труда, Никита увидел то, что показалось ему прекрасным сном, воплощением его мечты.
Очаровательная эльфийская принцесса смотрела на него. Нет, все-таки не эльфийка, а человек, Прекрасная Дама. Длинные русые волосы свободно отброшены за плечи.
Серые огромные глаза сияли яркими звездами по контрасту с очень белой, кажущейся полупрозрачной, кожей. Губы не яркие, но такие красивые и нежные, что невозможно не смотреть на них. Легкое белое платьице не скрывает прекрасных мягких очертаний плеч и рук. От девушки идет почти физическое излучение юной женственности. И в то же время ее лицо - это не глуповатая мордашка юной прелестницы, а лицо умного зрелого человека.
Девушка улыбнулась Никите очень милой и доброй улыбкой и сказала:
- Проснулся наконец. Ты слышишь меня? Если понимаешь, что я говорю, скажи да.
- Да, - хрипло выдавил Никита.
- Кто ты, как тебя зовут? Когда ты родился?
- Харад... Ник... Никита Панкратов. Родился в мае 1974 года, - голос Никиты был каким-то чужим и непослушным, слова выговаривались с трудом.
- Хорошо. Сколько тебе лет?
- Двадцать четыре.
- Значит 98-й год. А что ты первое сказал? Это что, еще имя?
- Харадор. Это мое игровое имя.
- Игровое?
- Есть такая игра. Мы представляем себя героями книг и разыгрываем в лесу сюжеты из этих книг.
- Что-то я такое читала. А, вспомнила: вас кажется называли "толкинутые".
- Ну мы себя иначе называем. Но в общем верно.
- Теперь понятно, почему тебя нашли с мечом и луком, хотя ты явно в конце 20-го века родился. А мы-то гадали. Как ты себя ощущаешь? Хорошо ли ты помнишь себя, свою жизнь?
- Вроде нормально. Тело вот не двигается.
- Не волнуйся. Мы не знаем еще, что у тебя с координацией движений. Поэтому врач на всякий случай заблокировал твои мышцы. Но ты не бойся: даже если у тебя с телом что-то не в порядке, все это можно исправить. Главное: что у тебя с памятью?
- Да вроде нормально все. А что со мной случилось? Где я? В больнице?
- Да, ты в больнице. Но сейчас все уже хорошо. А случилось с тобой то, что тебя нашли в болоте.
- В болоте? Ничего не помню. Вроде мы собирались поехать на хишки... на игру то есть. А дальше не помню!
- Ты не волнуйся: ты и не можешь помнить последние часы. Ты можешь помнить только то, что отложилось в долговременной памяти. Наверное на той игре ты и утонул.
- Утонул? Ничего не помню. Послушай, но это место совсем не похоже на больницу. И эти светящиеся стены... такого вроде и в Америке нет, по крайней мере, я не слышал о таком. А я в технике разбираюсь. Это случайно не секретная лаборатория? А может вы инопланетяне? Ты вот совсем не похожа на врача.
- А я и не врач, я психоисторик. И мы не инопланетяне. Ты находишься на Земле, недалеко от Москвы. Просто ты был мертвым довольно долго, за это время многое изменилось.
Никита как-то сразу поверил словам девушки: слишком все вокруг было необычно. И сама девушка тоже была необычной. Нельзя сказать, что он был очень сильно ошеломлен: для молодого человека конца 20-го века, обожающего фантастику, такая ситуация была конечно весьма неординарной, но все-таки вполне представимой. Никита не раз читал о чем-то подобном. Это примерно как выиграть сто миллионов на рублевый билет: вероятность очень мала, но ведь с кем-то такое случается. То, что он умирал и был оживлен, вообще не вызвало у Никиты особых эмоций: для конца 20-го века люди, ожившие после смерти, перестали быть чем-то странным. Что с того, что они были мертвы несколько минут, а Никита, судя по всему, гораздо дольше? Медицина движется вперед. Никита всегда верил, что вскоре можно будет оживлять людей и через большее время. Или замораживать и оживлять через годы и десятилетия. И Никиту вполне устраивало, что его оживили не инопланетяне, от которых еще неизвестно чего ждать, а свои. Никита не верил, что в будущем с человечеством произойдет что-то ужасное. Да и девушка показалась ему исключительно милой.
- Меня что, заморозили, после того как я утонул? Странно. Я читал, что в Америке такое делают, но никогда не думал, что у нас такое возможно. А как давно я... умер?
- Никто тебя не замораживал. Тебя нашли в болоте два года назад, когда проводили перестройку экосистемы. А утонул ты почти двести лет назад.
- Не может быть! Ты что, хочешь сказать, что вы можете оживить кого угодно?
От меня ведь наверное одни кости остались после двухсот лет в болоте.
Предположим, вы даже нашли там мои гены и восстановили тело. Но откуда вы взяли мою память?
- Оживлять кого угодно мы пока не можем. Но твое тело довольно хорошо сохранилось: вода торфяных болот - неплохой консервант. В Сибири давно уже живут стада мамонтов и шерстистые носороги, которых восстановили по останкам зверей, утонувших в болотах. А в твоем веке был случай, когда в Западной Германии при осушении болота нашли труп человека, убитого ударом топора в затылок. Полиция завела уже дело, но выяснилось, что этот человек - древний германец, погибший почти две тысячи лет назад. А ты пролежал в этой воде меньше двухсот лет.
- Я всегда считал, что мамонты сохранились благодаря вечной мерзлоте.
- Не только. Конечно без мерзлоты они не сохранились бы за много тысячелетий, но сначала тонули в болоте. Ведь если бы они просто погибли от холода, их съели бы хищники. А до утонувших в болоте хищники уже не могли добраться. Потом болото замерзало, но до этого проходили порой годы, десятилетия.
- А как вас зовут?
- Аня. И называй меня на ты. Обращение на вы уже давно не используется.
Лучше сразу привыкать к новому.
- Аня, чего-то я не понимаю. Я в книгах читал о подобных ситуациях. Только там героя долго держали в неведении, чтобы он с ума не сошел. А ты мне так все сразу сказала.
- Врач решил, что так будет лучше. Чтобы узнать, есть ли у тебя шанс стать полноценной личностью после оживления, мы исследовали твою память. И обнаружили, что у тебя гибкая психика, способная легко принимать необычные идеи. Возможно это связано с тем, что в своем веке ты увлекался фантастикой. И ты молод. Шок для тебя не должен быть таким сильным, как мог бы быть для другого из твоего века. Физически ты сейчас вполне нормален. Так зачем ждать? Если бы ты мучился неведением, чувствовал вокруг себя какие-то секреты, это было бы хуже для твоей психики. Врач перед пробуждением приглушил твои эмоции. В общем, врач так решил.
- Исследовали память? Вы умеете и мысли читать?
- Нет, мысли читать... ну не то что невозможно, просто слишком сложно расшифровывать. Потребовались бы годы работы мощного компьютера. Когда твое тело стало жизнеспособным, тебя привели в такое состояние, в котором сознание отсутствует, но мозг действует, так что можно было задавать тебе вопросы и получать ответы. Нужно было не просто проверить твою память. Что-то ты все-таки потерял за такой срок. Пришлось восстанавливать потерянное, чтобы ты мог стать полноценной личностью.
Никите стало не по себе, когда он представил, как допрашивали его бессознательное тело.
- Наверное не слишком все это приятно выглядело.
- Ничего особенного. Это похоже на состояние человека в гипнотическом трансе или во сне.
- Значит теперь вы все обо мне знаете? Наверное я не слишком-то вам теперь нужен.
- Далеко не все. Работа ведь была направлена не на то, чтобы узнать все о тебе, а на то, чтобы восстановить связи. Да и не нужны нам знания о твоей жизни.
О твоей эпохе известно и так много. Гораздо интереснее твоя личность, психика.
Читать книги - одно, а живой человек прошлого - другое.
- Реликт, раритет. А для тебя я значит представляю профессиональный интерес: ты будешь меня изучать, как какое-то ископаемое. Как ты назвала твою профессию? Психоисторик?
- А чего ты ожидал? Ты ведь действительно ископаемое, в самом буквальном смысле: тебя из болота выкопали. Чем ты не доволен? Лучше было тебя обратно закопать, что-ли? Ты действительно представляешь для меня профессиональный интерес. Психоисторик - это историк, который изучает психологию людей разных эпох. То есть я сразу и психолог, и историк, и специализируюсь как раз на твоей эпохе. Кто, кроме меня, смог бы с тобой общаться сейчас? Я, по крайней мере, могу свободно говорить на русском конца 20-го века. И, как психолог, могу понять твои проблемы и помочь тебе освоиться в нашем мире. А если мне в моей собственной работе общение с тобой что-то даст, так что здесь плохого?
Сердитая Аня выглядела изумительно красивой. Никите стало стыдно: он и сам не понимал, с чего так взъелся на нее. Подарили ведь ему немного всего жизнь.
А дать больше не в их силах. И Аня сама конечно не может не испытывать к нему профессионального интереса. Большего Никита пока ждать никак не может.
- Извини, Аня, я не понимаю сам, что со мной.
- Зато я понимаю. Не волнуйся, тебе сейчас должно быть тяжело, но держишься ты очень хорошо.
- Сумасшедший какой-то разговор у нас. Странно: почему при моем воскрешении я вижу рядом с собой красивую девушку, а не врача Протоса?
- Кто такой врач Протос?
- Это у меня ассоциация со Стругацкими: в их книге "Полдень - 22-й век"
герой-космонавт очнулся, как и я, в будущем, после столетнего полета. И рядом с его постелью был замечательный врач, Протос, от одного присутствия которого герою становилось легче.
- А, вспомнила: я читала эту книгу. А зачем тебе Протос? Тебе что, меня видеть менее приятно?
- Очень приятно. Только как-то странно, что врача нет рядом. Он должен был бы сидеть у постели больного, пощупать пульс...
- Никита, в средневековье врачи пробовали на вкус мочу больного. Но уже в твое время для этого использовали лабораторные анализы, а сегодня щупать пульс своими руками - такой же архаизм, как в твое время пробовать на вкус. За твоим телом следит компьютер. И он знает то, что никакой врач сам не определит. А с тобой врач не смог бы даже говорить без переводчика. Тебя сейчас ведет врач из Англии. Я не уверена, знает ли он современный русский, но что он не знает древнерусского - это точно. Он сейчас у себя в лаборатории, в Шотландии, и следит за тобой по приборам. Если ему что-то нужно, я это сделаю. Я ведь тоже в определенной мере врач, я психолог. А психологи и сейчас больше по старинке работают, в личном общении.
- Аня, а что бы вы делали со мной, если бы решили, что восстановить мою личность невозможно?
- В этом случае мы бы с тобой не разговаривали. - Взгляд девушки был спокойным.
- То есть я бы не очнулся? Меня умертвили бы?
- Не тебя. Ты - это твоя память, мысли, чувства. Тело без разума - не человек. Нелепо поддерживать в нем жизнь.
- Гуманизм сейчас устарел?
- Гуманизм как был, так и остался. Изменилась медицина: у нас нет неизлечимых болезней, в том числе и психических, и исчезла возможность ошибки врача. А тело... Из твоих генов можно было бы вырастить точно такое же тело за несколько месяцев. Но разве это был бы ты? Разве это был бы вообще человек?
Человек - это разум. Тело без разума перестало быть символом человека. Конечно принять это сразу тебе трудно, но со временем поймешь. А сейчас, Никита, мы должны сделать одно дело: проверить что у тебя с координацией движений. Сегодня мы начнем с рук.
Аня подошла к Никите и произнесла несколько слов на непонятном языке.
Звучал этот язык как английский, но Никита не понял ничего, хотя английский знал хорошо. Голос откуда-то из-за изголовья кровати ответил ей на том же языке.
- Сейчас врач разблокирует твои руки. Ты должен очень медленно и осторожно поднять сначала правую руку и опустить, затем постарайся коснуться указательным пальцем носа.
- А что у меня с координацией движений? Ты ведь говорила, что тело у меня в порядке.
- Физически - да. Но пока мы занимались только твоим мозгом, памятью. А координация движений - тоже род памяти. И могла пострадать. И восстановление твоего тела шло по генетической карте. Какие-то нервы могли неправильно соединиться. Ты не переживай: самое худшее, что может быть если тебе придется заново учиться двигаться. Как ребенку. На это уйдет какое-то время, но все восстановится. Ну, попробуй правой.
Никита попробовал поднять руку. Он ожидал, что рука будет двигаться с трудом, покажется тяжелой, как бревно. Но получилось иначе: рука пошла вверх неожиданно легко и вдруг завалилась вбок, сильно стукнувшись о кровать за головой Никиты. Аня вернула руку на прежнее место. Пальцы девушки были твердыми и сильными.
- Попробуй еще раз. Только внимательнее и осторожнее.
Никита попробовал еще. На этот раз дело пошло лучше, хотя в конце концов рука снова пошла не туда. Аня подхватила ее, не дав упасть на грудь. Вскоре Никита уже мог двигать рукой по своей воле, правда не без помощи девушки.
Чувства Никиты были странными: он вовсе не казался себе тяжелобольным, едва способным двигаться. И помощь девушки не вызывала у него того унизительного ощущения, которое вызывает у больных мужчин неспособность самостоятельно справляться с простыми вещами. Наконец ему удалось выполнить и последнее упражнение: коснуться указательным пальцем носа. Правда при этом Никита чуть не заехал себе пальцем в глаз, от чего спасла его бдительная Аня, ловко перехватившая руку. С левой рукой дело пошло легче. Но когда Никита стал осваивать движения обеими руками, на него внезапно навалилась усталость, хотя бодрствовал он меньше часа. Опять из-за головы раздался голос на непонятном языке - Никита догадался теперь, что это английский, изменившийся за два столетия до неузнаваемости. Аня перевела:
- Врач говорит, что ты устал, тебе надо уснуть.
- Я и правда устал. А ведь прошло совсем немного времени. Ты же говорила, что физически я в порядке.
- Устало не тело, а мозг: для первого раза впечатлений достаточно. Сейчас врач тебя усыпит. Давай я помогу тебе уложить руки. Завтра встретимся опять.
Когда девушка ушла, Никита ощутил резь в глазах, веки его сами стали смыкаться. Последнее, что он увидел перед тем, как уйти из мира постепенно гаснущие светящиеся стены.
Следующее пробуждение было вполне обычным выходом из сна. В голове даже крутились смутные обрывки сновидений. Когда Никита открыл глаза, в комнате было темно. Но потолок и стены начали постепенно светлеть, пока опять не зажегся тот же самый желтоватый бестеневой свет. Попытки двигать руками ничего не дали.
Чувствовал себя Никита хорошо. Ему не хотелось есть, и не было даже обычных для лежачих больных утренних проблем. Однако лежать просто так было скучно.
- Эй, есть тут кто-нибудь? - позвал Никита.
Через некоторое время раздался из-за его головы тот же голос на непонятном английском.
- Простите, но я ничего не понимаю - сказал Никита.
Ответа не было. Пришлось скучать. Однако через некоторое время голос из-за головы заговорил по-русски:
- Добрый вечер. С пробуждением. Извини, ты проснулся раньше расчетного времени. Это моя ошибка. - Голос был какой-то неживой, тусклый.
- Аня придет немного позже, я ей сообщил, что ты проснулся. А пока ты можешь говорить со мной.
- Ничего, передай ей: пусть не торопится, я подожду. А кто ты?
- Я твой врач, меня зовут Эрик. Сейчас ты меня увидишь.
Большой квадрат потолка перед глазами Никиты потемнел, налился голубизной, и в нем появилось изображение мужчины лет сорока, с окладистой рыжей бородой и взлохмаченной рыжей шевелюрой, в сером свитере, обтягивающем плотную фигуру.
Эрик показался Никите похожим на добродушного викинга. Если конечно можно представить себе добродушного викинга.
- Как ты себя чувствуешь? Я сейчас разблокирую твои руки, и ты сможешь двигать ими. Только пожалуйста осторожнее.
Слова, которые слышал Никита, не совпадали с движениями губ мужчины.
- Аня сказала, что ты не говоришь по-русски. Это переводчик?
- Да, ты слышишь синхронный перевод компьютера.
- Наверное поэтому голос такой странный.
- Программа перевода с древнерусского неполная, за основу взята программа перевода письменных текстов. Поэтому перевод эмоциональных интонаций на древнерусский отсутствует.
Сказал это не Эрик: его губы оставались неподвижными.
- Кто со мной говорит?
- С тобой говорит программа-переводчик.
Эрик рассмеялся: - Ты так удивлен, словно в твое время не было компьютеров.
- Были. В мое время только разрабатывались первые программы, способные поддерживать разговор, но проявлять такую инициативу они не могли. Сейчас компьютеры разумные?