Страница:
Хотя люди различаются по своим способностям, для исполнения функций в коммунах требуются некие средне-нормальные способности и средне-нормальная подготовка. И если люди берутся на эти роли и исполняют их, они обычно выполняют их более или менее удовлетворительно. Конечно, бывают случаи, когда люди плохо справляются со своими обязанностями, и их наказывают или понижают их позиции и увольняют. Или, наоборот, люди очень хорошо выполняют свое дело. И тогда их поощряют, хвалят, дают премии, путевки. Но в целом имеются некоторые общественно-средние нормы выполнения функций данного ранга, и люди так или иначе получают средне-необходимые навыки для их выполнения. В случае больших масс людей, делающих одно и то же дело, различия их способностей и навыков теряют смысл. В массовом исполнении действует принцип соответствия работника занимаемой им социальной позиции.
Конечно, многие работники, занимающие данную позицию, способны выполнять функции и на позиции более высокого ранга. И за переход в более высокий ранг идет ожесточенная борьба. Не всегда лучшие претенденты выбиваются в более высокий ранг. Но это и не худшие из них. Здесь опять-таки действует принцип соответствия, согласно которому для исполнения функций на более высоком уровне в коллективе отбираются претенденты, способные выполнить эти функции средне-нормальным образом. Претенденты на эти более высокие позиции часто приходят из других учреждений, – назначаются независимо от сотрудников данного учреждения. Но они все равно где-то и кем-то отбираются с таким расчетом, чтобы соответствующие функции выполнялись нормально.
Конечно, для конкретных людей, занятых в деятельности того или иного рода, даже незначительные различия в способностях и подготовке людей к данной деятельности играют роль, служат источником недовольства, обид, зависти. Очень часто хорошо работающие люди получают вознаграждение меньше, чем другие люди, работающие хуже их. Очень часто и переход на более высокую социальную позицию удается людям, которые это, по мнению их коллег, не заслужили. Эти явления играют существенную роль в жизни людей, влияют на их психологическую атмосферу в обществе. Но когда речь идет о положении в обществе в целом, о его закономерностях, мы должны исходить из того, что в общем и целом реализуется некая абстрактная справедливость, в соответствии с которой люди в учреждении распределяются по различным ступеням социальной иерархии. И надо сказать, что на уровне первичных коллективов люди признают эту иерархию как нечто нормальное. И расположение людей в ней более или менее тяготеет к упомянутой справедливости.
Иерархия социальных позиций в учреждениях служит естественной основой для материального и социально-психологического неравенства людей. Она признается подавляющим большинством граждан. Имеются, конечно, недовольные этим неравенством. Но их недовольство не имеет общественно-значимой роли. Оно либо субъективно (часто – болезненно), либо преходяще. Начав повышать свою социальную позицию, такие люди обычно забывают о былом недовольстве и, наоборот, становятся ярыми защитниками справедливого неравенства. Попытки в первые годы Советского Союза завести в коммунах уравниловку потерпели крах. Идеи партийного максимума зарплаты для служащих никогда не имели широкой популярности, и сейчас о них вспоминают лишь отдельные диссиденты. Но эти идеи не находят сочувствия у населения.
От каждого – по способности, каждому – по труду
Методологическое замечание
Достоинства коммуны
Каждому – по потребности
Простота жизни
Конечно, многие работники, занимающие данную позицию, способны выполнять функции и на позиции более высокого ранга. И за переход в более высокий ранг идет ожесточенная борьба. Не всегда лучшие претенденты выбиваются в более высокий ранг. Но это и не худшие из них. Здесь опять-таки действует принцип соответствия, согласно которому для исполнения функций на более высоком уровне в коллективе отбираются претенденты, способные выполнить эти функции средне-нормальным образом. Претенденты на эти более высокие позиции часто приходят из других учреждений, – назначаются независимо от сотрудников данного учреждения. Но они все равно где-то и кем-то отбираются с таким расчетом, чтобы соответствующие функции выполнялись нормально.
Конечно, для конкретных людей, занятых в деятельности того или иного рода, даже незначительные различия в способностях и подготовке людей к данной деятельности играют роль, служат источником недовольства, обид, зависти. Очень часто хорошо работающие люди получают вознаграждение меньше, чем другие люди, работающие хуже их. Очень часто и переход на более высокую социальную позицию удается людям, которые это, по мнению их коллег, не заслужили. Эти явления играют существенную роль в жизни людей, влияют на их психологическую атмосферу в обществе. Но когда речь идет о положении в обществе в целом, о его закономерностях, мы должны исходить из того, что в общем и целом реализуется некая абстрактная справедливость, в соответствии с которой люди в учреждении распределяются по различным ступеням социальной иерархии. И надо сказать, что на уровне первичных коллективов люди признают эту иерархию как нечто нормальное. И расположение людей в ней более или менее тяготеет к упомянутой справедливости.
Иерархия социальных позиций в учреждениях служит естественной основой для материального и социально-психологического неравенства людей. Она признается подавляющим большинством граждан. Имеются, конечно, недовольные этим неравенством. Но их недовольство не имеет общественно-значимой роли. Оно либо субъективно (часто – болезненно), либо преходяще. Начав повышать свою социальную позицию, такие люди обычно забывают о былом недовольстве и, наоборот, становятся ярыми защитниками справедливого неравенства. Попытки в первые годы Советского Союза завести в коммунах уравниловку потерпели крах. Идеи партийного максимума зарплаты для служащих никогда не имели широкой популярности, и сейчас о них вспоминают лишь отдельные диссиденты. Но эти идеи не находят сочувствия у населения.
От каждого – по способности, каждому – по труду
Из сказанного должно быть ясно, что принцип «от каждого – по способности» реализуется в коммунистическом обществе не в том вульгарном смысле, будто здесь каждый волен проявлять все заложенные в нем способности, а в чисто социальном смысле: 1) общество устанавливает, что считать способностями данного индивида в его данной социальной позиции; 2) в среднем и в тенденции индивиды, допущенные обществом к исполнению данных функций, исполняют их в меру своих средне-необходимых способностей. Этот принцип касается не потенциальных, а актуальных (реализующихся) способностей людей. Между прочим, если подходить к проблеме способностей с массовой точки зрения, то потенциальные способности массы людей в данных условиях реализуются в их актуальных способностях, – последние суть показатель первых. Для отдельных людей тут может иметь место несовпадение. Однако и в отношении отдельных людей совершенно бездоказательны утверждения о их якобы загубленных талантах. О загубленных талантах есть смысл говорить лишь тогда, когда человек обнаружил свой талант заметным для окружающих образом и затем как-то потерял возможность его развивать далее и использовать (Мусоргский, Лермонтов, Есенин, Маяковский). Но это – исключения из общего правила. Как правило, подавляющее большинство людей средне-способно или средне-бездарно, что одно и то же.
Из сказанного, далее, должно быть ясно и то, что принцип «от каждого – по способности» не является специфически коммунистическим. Он в той или иной мере реализуется во всяком большом и дифференцированном человеческом объединении.
Допустим, мы решили педантично следовать принципу «каждому – по труду» при вознаграждении работников за их деятельность. Если люди заняты одинаковой деятельностью, еще можно сравнивать их труд по их результатам. Но как быть, если люди заняты разнородной деятельностью, и сравнивать их труд по результатам деятельности оказывается невозможным? Попробуйте сравнить по результатам деятельности труд рабочего, выпускающего сосчитываемые детали каких-то машин, рабочего в химическом предприятии, работника аппарата управления, лаборанта в научно-исследовательском институте, врача, учителя! Как сравнить труд начальника и подчиненного?! Имеется единственный общественно-значимый критерий сравнения труда в таких случаях: это – фактические социальные позиции людей. Средне-нормальное осуществление деловых функций человеком в данной его социальной позиции соответствует его труду, отдаваемому обществу. Практически принцип «каждому – по труду» реализуется как принцип «каждому – по его социальному положению». Этот принцип имеет силу и для тех случаев, когда труд различных людей можно сравнивать по одинаковой продукции: когда много людей занимаются деятельностью одного и того же рода, то имеет место тенденция к нивелированию различий между ними. Для того, чтобы в таких случаях сохранить «материальную заинтересованность», сохраняют «сдельную» оплату (с учетом количества продукции) и особые формы поощрения. Но это существенно не влияет на уровень жизни работников.
Этот принцип «каждому – по социальному положению» действует прежде всего не как некий юридический принцип, а как объективная тенденция в сложном массовом процессе. Люди практически обучаются, приобретают навыки, стремятся улучшить свою социальную позицию. В результате они стремятся быть адекватными этой позиции. А система законодательства лишь закрепляет эту тенденцию в виде формальных норм. Постепенно вырабатывается весьма детальная шкала оплаты труда, которая, обретя силу закона, начинает действовать сугубо формально, ослабляя породившую ее объективную тенденцию. Таким образом, мы здесь имеем характерный пример противоречивых последствий одного и того же явления: законодательное закрепление оплаты труда согласно социальной позиции работника выражает объективную тенденцию и упрочивает ее, дает ей стандартное всеобщее выражение; с другой стороны, обеспечив работников законодательно определенным вознаграждением, общество само создает соблазны и возможности получить вознаграждение и улучшать социальную позицию, не обеспечивая этого соответствующим трудовым вкладом.
В основе своей и для главных производительных видов деятельности принцип «каждому – по его социальному положению» справедлив, поскольку выражает справедливый принцип «каждому – по труду». Но есть виды деятельности, для которых этого совпадения нет, и первый привносится извне деятельности, не будучи обеспечен вторым. Это, например, деятельность людей в сфере управления. А главное, начиная с некоторого уровня иерархии деловых коммун, он обретает силу до такой степени, что приходит в вопиющее противоречие с породившим его принципом «по труду», – пример того, как из фундаментального добра на уровне первичных коллективов вырастает зло коммунистического общества.
Но и на уровне первичных коллективов справедливость рассматриваемого принципа осуществляется лишь как нечто среднее для массы отклоняющихся от справедливости случаев. И достигается эта осредненная справедливость ценой жестокой борьбы людей за сохранение и улучшение своей социальной позиции в повседневной жизни коллектива. И тут законы коммунальности суть их самые надежные средства.
Если взять заявления марксизма буквально и непосредственно сопоставлять их с реальностью, то можно найти факты, которые их опровергают, и факты, которые их подтверждают. Кроме того, они суть идеологические заявления, допускающие различные интерпретации. В одних из этих интерпретаций они кажутся истинными, в других – ложными. И потому во избежание бесперспективных словесных дискуссий надо сначала констатировать фактическое положение вещей во всей его сложности, противоречивости и изменчивости, а уж затем (на этой основе) смотреть, в каком смысле, в какой мере и в какой интерпретации идеологические коммунистические принципы реализуются в действительности.
Из сказанного, далее, должно быть ясно и то, что принцип «от каждого – по способности» не является специфически коммунистическим. Он в той или иной мере реализуется во всяком большом и дифференцированном человеческом объединении.
Допустим, мы решили педантично следовать принципу «каждому – по труду» при вознаграждении работников за их деятельность. Если люди заняты одинаковой деятельностью, еще можно сравнивать их труд по их результатам. Но как быть, если люди заняты разнородной деятельностью, и сравнивать их труд по результатам деятельности оказывается невозможным? Попробуйте сравнить по результатам деятельности труд рабочего, выпускающего сосчитываемые детали каких-то машин, рабочего в химическом предприятии, работника аппарата управления, лаборанта в научно-исследовательском институте, врача, учителя! Как сравнить труд начальника и подчиненного?! Имеется единственный общественно-значимый критерий сравнения труда в таких случаях: это – фактические социальные позиции людей. Средне-нормальное осуществление деловых функций человеком в данной его социальной позиции соответствует его труду, отдаваемому обществу. Практически принцип «каждому – по труду» реализуется как принцип «каждому – по его социальному положению». Этот принцип имеет силу и для тех случаев, когда труд различных людей можно сравнивать по одинаковой продукции: когда много людей занимаются деятельностью одного и того же рода, то имеет место тенденция к нивелированию различий между ними. Для того, чтобы в таких случаях сохранить «материальную заинтересованность», сохраняют «сдельную» оплату (с учетом количества продукции) и особые формы поощрения. Но это существенно не влияет на уровень жизни работников.
Этот принцип «каждому – по социальному положению» действует прежде всего не как некий юридический принцип, а как объективная тенденция в сложном массовом процессе. Люди практически обучаются, приобретают навыки, стремятся улучшить свою социальную позицию. В результате они стремятся быть адекватными этой позиции. А система законодательства лишь закрепляет эту тенденцию в виде формальных норм. Постепенно вырабатывается весьма детальная шкала оплаты труда, которая, обретя силу закона, начинает действовать сугубо формально, ослабляя породившую ее объективную тенденцию. Таким образом, мы здесь имеем характерный пример противоречивых последствий одного и того же явления: законодательное закрепление оплаты труда согласно социальной позиции работника выражает объективную тенденцию и упрочивает ее, дает ей стандартное всеобщее выражение; с другой стороны, обеспечив работников законодательно определенным вознаграждением, общество само создает соблазны и возможности получить вознаграждение и улучшать социальную позицию, не обеспечивая этого соответствующим трудовым вкладом.
В основе своей и для главных производительных видов деятельности принцип «каждому – по его социальному положению» справедлив, поскольку выражает справедливый принцип «каждому – по труду». Но есть виды деятельности, для которых этого совпадения нет, и первый привносится извне деятельности, не будучи обеспечен вторым. Это, например, деятельность людей в сфере управления. А главное, начиная с некоторого уровня иерархии деловых коммун, он обретает силу до такой степени, что приходит в вопиющее противоречие с породившим его принципом «по труду», – пример того, как из фундаментального добра на уровне первичных коллективов вырастает зло коммунистического общества.
Но и на уровне первичных коллективов справедливость рассматриваемого принципа осуществляется лишь как нечто среднее для массы отклоняющихся от справедливости случаев. И достигается эта осредненная справедливость ценой жестокой борьбы людей за сохранение и улучшение своей социальной позиции в повседневной жизни коллектива. И тут законы коммунальности суть их самые надежные средства.
Если взять заявления марксизма буквально и непосредственно сопоставлять их с реальностью, то можно найти факты, которые их опровергают, и факты, которые их подтверждают. Кроме того, они суть идеологические заявления, допускающие различные интерпретации. В одних из этих интерпретаций они кажутся истинными, в других – ложными. И потому во избежание бесперспективных словесных дискуссий надо сначала констатировать фактическое положение вещей во всей его сложности, противоречивости и изменчивости, а уж затем (на этой основе) смотреть, в каком смысле, в какой мере и в какой интерпретации идеологические коммунистические принципы реализуются в действительности.
Методологическое замечание
Современный читатель прекрасно знает, что возможны технические устройства с такими свойствами: ты его толкаешь от себя, а оно движется на тебя; некоторое время оно движется в желаемом направлении, а потом сворачивает в сторону; до определенного момента ты можешь контролировать его движения, но потом теряешь контроль. Так вот общество можно вообразить себе как огромный агрегат из таких сооружений, строения которых вы не знаете и не можете точно рассчитать совокупный результат их действий.
Я готов допустить, что коммунистическое общество строится с самыми лучшими намерениями – облагодетельствовать человечество. Но строители его не принимают во внимание того, что элементы общества подобны упомянутым сооружениям. Решили, например, ввести справедливую оплату по труду. Но где единые критерии измерения? Для массы людей не так-то просто найти такие критерии даже для простейших случаев. Практически же в масштабах общества произвести точные измерения и соблюсти справедливость невозможно. Но люди и не нуждаются в этом. Они находят общественно-значимый путь реализации этого принципа: просто стремятся занять социальное положение, соответствующее их способностям и усилиям. И если бы единый способ измерения труда людей был найден, он дал бы поразительный результат: этим способом мы смогли бы убедиться в том, что в массе, в среднем и в основе социальные позиции людей соответствуют их трудовым способностям и усилиям. И принцип «по труду» оказался бы тождественным принципу «по социальному положению». Но тут обнаруживается, что мы имеем дело с одним из странных устройств, о которых я говорил в начале раздела. Сражение за лучшие социальные позиции идет в условиях царства коммунальности, в которых в огромном числе случаев преимущества имеет не лучший работник, а более гибкий и изворотливый в коммунальной среде индивид. И в результате принцип «по социальному положению», порожденный принципом «по труду», начинает работать в обратном направлении.
Я не призываю людей предварительно рассчитывать возможные последствия своих действий в таких случаях, – практически это невозможно сделать. Практически в отношении общественных проблем люди вынуждаются решать их в силу обстоятельств, часто – единственно возможным способом. Историю не делают, она делается. Если бы первые послереволюционные коммуны были эффективны и продуктивны, они выжили бы и поощрялись бы руководителями страны. Если бы введение партийного максимума зарплаты для высокопоставленных чиновников дало бы желаемые результаты, это давно сделали бы. Но если бы это сделали, высокопоставленные чиновники все равно так или иначе взяли бы свою долю, соответствующую их постам. Кстати сказать, эти чиновники номинально имеют не такую уж большую зарплату. Но им и нет надобности в большой зарплате. Они могут иметь все, что нужно, с малыми деньгами или совсем без денег. Я лишь хочу привлечь внимание читателя к тому факту, что элементы общественного организма выкидывают фокусы куда более странные, чем технические сооружения, о которых я говорил здесь.
Сколько было сказано слов по поводу того, что сталинисты уничтожили подлинных деятелей революции и искренних коммунистов – ленинскую «гвардию», не говоря уж о троцкистах и бухаринцах. Это – один из тех фокусов истории, которые тривиально поясняются на тех механических моделях, о которых я говорил выше. Но именно тривиальность проблемы пугает глубокомысленных критиков коммунизма, и они предпочитают пороть всякую заумную чушь на эту тему вместо убедительных банальностей. Между прочим замечу в назидание всякого рода левым движениям Запада, тяготеющим к коммунистическим идеям, что именно они в первую очередь будут уничтожены в будущем коммунистическом обществе их стран,– ибо они противоречат самой сущности коммунизма: то, за что они борются как за желанную цель, убьет их как нежеланных врагов.
Я готов допустить, что коммунистическое общество строится с самыми лучшими намерениями – облагодетельствовать человечество. Но строители его не принимают во внимание того, что элементы общества подобны упомянутым сооружениям. Решили, например, ввести справедливую оплату по труду. Но где единые критерии измерения? Для массы людей не так-то просто найти такие критерии даже для простейших случаев. Практически же в масштабах общества произвести точные измерения и соблюсти справедливость невозможно. Но люди и не нуждаются в этом. Они находят общественно-значимый путь реализации этого принципа: просто стремятся занять социальное положение, соответствующее их способностям и усилиям. И если бы единый способ измерения труда людей был найден, он дал бы поразительный результат: этим способом мы смогли бы убедиться в том, что в массе, в среднем и в основе социальные позиции людей соответствуют их трудовым способностям и усилиям. И принцип «по труду» оказался бы тождественным принципу «по социальному положению». Но тут обнаруживается, что мы имеем дело с одним из странных устройств, о которых я говорил в начале раздела. Сражение за лучшие социальные позиции идет в условиях царства коммунальности, в которых в огромном числе случаев преимущества имеет не лучший работник, а более гибкий и изворотливый в коммунальной среде индивид. И в результате принцип «по социальному положению», порожденный принципом «по труду», начинает работать в обратном направлении.
Я не призываю людей предварительно рассчитывать возможные последствия своих действий в таких случаях, – практически это невозможно сделать. Практически в отношении общественных проблем люди вынуждаются решать их в силу обстоятельств, часто – единственно возможным способом. Историю не делают, она делается. Если бы первые послереволюционные коммуны были эффективны и продуктивны, они выжили бы и поощрялись бы руководителями страны. Если бы введение партийного максимума зарплаты для высокопоставленных чиновников дало бы желаемые результаты, это давно сделали бы. Но если бы это сделали, высокопоставленные чиновники все равно так или иначе взяли бы свою долю, соответствующую их постам. Кстати сказать, эти чиновники номинально имеют не такую уж большую зарплату. Но им и нет надобности в большой зарплате. Они могут иметь все, что нужно, с малыми деньгами или совсем без денег. Я лишь хочу привлечь внимание читателя к тому факту, что элементы общественного организма выкидывают фокусы куда более странные, чем технические сооружения, о которых я говорил здесь.
Сколько было сказано слов по поводу того, что сталинисты уничтожили подлинных деятелей революции и искренних коммунистов – ленинскую «гвардию», не говоря уж о троцкистах и бухаринцах. Это – один из тех фокусов истории, которые тривиально поясняются на тех механических моделях, о которых я говорил выше. Но именно тривиальность проблемы пугает глубокомысленных критиков коммунизма, и они предпочитают пороть всякую заумную чушь на эту тему вместо убедительных банальностей. Между прочим замечу в назидание всякого рода левым движениям Запада, тяготеющим к коммунистическим идеям, что именно они в первую очередь будут уничтожены в будущем коммунистическом обществе их стран,– ибо они противоречат самой сущности коммунизма: то, за что они борются как за желанную цель, убьет их как нежеланных врагов.
Достоинства коммуны
Трудоспособные граждане коммунистического общества не только имеют право на труд, они обязаны трудиться, т.е. они обязаны быть сотрудниками каких-то первичных деловых коллективов, должны быть прикреплены к ним. Это имеет свои недостатки: человек, способный к труду и обязанный числиться в какой-то коммуне, но длительное время считающийся неработающим (не прикрепленным к коммуне), рассматривается как нарушитель норм общественной жизни и даже как преступник. Имеются специальные законы и организации, которые имеют право и силу заставить таких уклоняющихся от труда (точнее – от прикрепленности к коллективу) людей насильственно прикрепиться к какой-то коммуне, но уже не по их выбору, а в тех местах, где им укажут. Однако для подавляющего большинства населения такое положение есть благо: им всегда гарантировано место работы, дающее какие-то средства существования. Если работник коммуны не нарушает норм жизни общества до такой степени, которая подлежит законному наказанию, его невозможно уволить с работы. Вообще уволить человека с работы, если он не вступает в серьезный конфликт с обществом, очень трудно. Его защищает коллектив и общественные организации – профсоюзная организация в первую очередь. Потому в коммунистическом обществе могут существовать многочисленные нерентабельные предприятия, которые нельзя уничтожить, ибо они дают работу (т.е. прикрепляют) и средства существования для многих граждан общества. Здесь невозможна открытая безработица. Интенсификация труда, которая могла бы привести к безработице, здесь поэтому затруднительна, и расплачиваться за это приходится всем – путем фактического понижения заработной платы (тяготы распределяются по всем работающим). Здесь вообще изменения в жизненном уровне людей существенно зависят от ситуации в стране в целом (снижение или повышение цен в стране в целом, аналогично – с зарплатой).
Условия труда в деловых коммунах сравнительно легкие) Поскольку для получения того или иного вознаграждения достаточно занять соответствующую социальную позицию и затем исполнять обязанности на общепринятом уровне, то вырабатывается такое отношение к труду, которое точно выражается формулой «где бы ни работать, лишь бы не работать». Лишь немногие энтузиасты стараются повысить свой жизненный уровень за счет трудового героизма. Большинство же относится к труду равнодушно, добиваясь каких-то улучшений иными путями (взятки, воровство, «левая» работа и т.п.). Процветает халтура и очковтирательство. Это – общество недобросовестно работающих людей и халтурщиков.
Я ввожу понятие коэффициента вознаграждения (или эксплуатации) для сравнения условий труда в коммунистическом обществе и других обществах. Пусть X есть величина трудовых усилий, а Y – величина вознаграждения. Отношение Y к X есть коэффициент вознаграждения. Хотя в коммунистическом обществе величина X ниже, чем на Западе, но зато величина Y здесь еще ниже, так что коэффициент вознаграждения Y/X здесь значительно выше, чем на Западе. Потому работники коммунистического общества за редким исключением предпочитают условия жизни коммунизма таковым на Западе. Они, конечно, мечтают о хорошей еде, одежде, квартирах, машинах. Но они вряд ли согласятся за это платить такую цену, какую платят за это работники на Западе.
Работникам коммун гарантирован оплачиваемый отпуск. Они имеют возможность получать путевки в дома отдыха, часто – со скидкой или бесплатно. Время болезни им оплачивается. Им гарантирована пенсия по старости и по инвалидности. Пока жилье граждане имеют по месту жительства в силу прошлой традиции или местных условий (дома и квартиры перешли к ним от родителей). Пока значительная часть жилплощади распределяется через жилищные отделы местных властей. Но все большую роль приобретает распределение жилья через деловые коммуны и в зависимости от них. Во всяком случае, граждане имеют дешевые жилища. Для большинства – тесные и дорогой ценой, иногда – усилия целой жизни уходят на то, чтобы получить отдельную маленькую квартирку на семью. Но все-таки минимум жилья люди так или иначе имеют, причем, повторяю, дешевого. А в России даже отдельная кровать с простынями была великим историческим достижением. И в общем жилищные условия советских граждан за послевоенные годы заметно улучшились.
Граждане обеспечены бесплатной медицинской помощью по месту жительства. Очень многие обслуживаются в больницах по месту работы. Хотя уровень медицинского обслуживания оставляет желать лучшего, минимальные потребности граждан вполне удовлетворяются. Аналогично обстоит дело с образованием и профессиональным обучением. Одним словом, некоторые необходимые и жизненно важные потребности граждан так или иначе удовлетворяются. Можно сказать, что если принцип «каждому – по потребности» понимать не вульгарно обывательски (каждый имеет, что хочет), а социологически, то этот принцип здесь осуществляется на деле. Он не устраняет неравенства и недовольства людей своими условиями жизни, но это уже другой вопрос.
Условия труда в деловых коммунах сравнительно легкие) Поскольку для получения того или иного вознаграждения достаточно занять соответствующую социальную позицию и затем исполнять обязанности на общепринятом уровне, то вырабатывается такое отношение к труду, которое точно выражается формулой «где бы ни работать, лишь бы не работать». Лишь немногие энтузиасты стараются повысить свой жизненный уровень за счет трудового героизма. Большинство же относится к труду равнодушно, добиваясь каких-то улучшений иными путями (взятки, воровство, «левая» работа и т.п.). Процветает халтура и очковтирательство. Это – общество недобросовестно работающих людей и халтурщиков.
Я ввожу понятие коэффициента вознаграждения (или эксплуатации) для сравнения условий труда в коммунистическом обществе и других обществах. Пусть X есть величина трудовых усилий, а Y – величина вознаграждения. Отношение Y к X есть коэффициент вознаграждения. Хотя в коммунистическом обществе величина X ниже, чем на Западе, но зато величина Y здесь еще ниже, так что коэффициент вознаграждения Y/X здесь значительно выше, чем на Западе. Потому работники коммунистического общества за редким исключением предпочитают условия жизни коммунизма таковым на Западе. Они, конечно, мечтают о хорошей еде, одежде, квартирах, машинах. Но они вряд ли согласятся за это платить такую цену, какую платят за это работники на Западе.
Работникам коммун гарантирован оплачиваемый отпуск. Они имеют возможность получать путевки в дома отдыха, часто – со скидкой или бесплатно. Время болезни им оплачивается. Им гарантирована пенсия по старости и по инвалидности. Пока жилье граждане имеют по месту жительства в силу прошлой традиции или местных условий (дома и квартиры перешли к ним от родителей). Пока значительная часть жилплощади распределяется через жилищные отделы местных властей. Но все большую роль приобретает распределение жилья через деловые коммуны и в зависимости от них. Во всяком случае, граждане имеют дешевые жилища. Для большинства – тесные и дорогой ценой, иногда – усилия целой жизни уходят на то, чтобы получить отдельную маленькую квартирку на семью. Но все-таки минимум жилья люди так или иначе имеют, причем, повторяю, дешевого. А в России даже отдельная кровать с простынями была великим историческим достижением. И в общем жилищные условия советских граждан за послевоенные годы заметно улучшились.
Граждане обеспечены бесплатной медицинской помощью по месту жительства. Очень многие обслуживаются в больницах по месту работы. Хотя уровень медицинского обслуживания оставляет желать лучшего, минимальные потребности граждан вполне удовлетворяются. Аналогично обстоит дело с образованием и профессиональным обучением. Одним словом, некоторые необходимые и жизненно важные потребности граждан так или иначе удовлетворяются. Можно сказать, что если принцип «каждому – по потребности» понимать не вульгарно обывательски (каждый имеет, что хочет), а социологически, то этот принцип здесь осуществляется на деле. Он не устраняет неравенства и недовольства людей своими условиями жизни, но это уже другой вопрос.
Каждому – по потребности
Остановлюсь на этом принципе подробнее, поскольку это – один из центральных пунктов марксистского учения о коммунизме.
Надо различать исторические условия, в которых возникла идея «по потребности» и ее первичный исторический смысл, обывательское истолкование этой идеи и ее истолкование в государственной идеологии коммунистических стран (я имею в виду советскую идеологию в первую очередь). Исторически коммунистическое общество мыслилось как общество, в котором будет равенство людей во всех аспектах их жизни. О том, что это общество породит свои формы социального и экономического неравенства, причем – в очень сильных размерах, об этом даже думать не хотели. Все зло связывали с частной собственностью. А раз последняя мыслилась как подлежащая уничтожению, то и все зло жизни людей предполагалось исчезающим в самом примитивном смысле – как потребность в еде, одежде, жилье. Надежда состояла в том, что они будут удовлетворены, это и выразили в принципе «по потребности». Изобилие – понятие относительное, исторически определенное. И в той мере, в какой оно мыслилось в прошлые века, оно достигнуто в советском обществе. Здесь нет людей голодающих буквально, нет нищих и бездомных. И в этом смысле принцип коммунизма реализован.
Но на базе удовлетворения необходимых потребностей людей возникло другое, нынешнее обывательское понимание изобилия и принципа «по потребности», а именно – как удовлетворение любых желаний современных уже людей. А желания эти возросли настолько, что даже официальная идеология Советского Союза отодвинула исполнение этого принципа в неопределенное будущее. Советские люди уже представляют себе изобилие коммунизма по крайней мере в виде высокого жизненного уровня некоторых западных стран, доступного для всех. Основатели учения марксистского коммунизма вряд ли подозревали о холодильниках и телевизорах как предметах первой необходимости, вряд ли думали, что автомобиль станет заурядным средством транспорта. Но нынешний обыватель уже не мыслит себе коммунизма без многокомнатной квартиры со всеми удобствами, без телевизора и холодильника, без личного автомобиля и без дачи.
Официальная идеология Советского Союза почувствовала опасность, которая кроется в таком истолковании весьма неосторожного заявления классиков марксизма, и дала свое истолкование ему. Она стала говорить о разумных потребностях, контролируемых и регулируемых обществом. А это есть лишь замаскированная форма выражения фактического положения вещей, а именно – того факта, что потребности человека в коммунистическом обществе определены возможностями их удовлетворения, т.е. его фактической социальной позицией. Лозунг «каждому – по потребности» в практическом воплощении обращается в принцип «каждому – по его социальной позиции». Именно социальное положение людей в обществе становится здесь практически действующим принципом распределения. Будучи «справедливым» в идее и в самих основах общества, этот принцип в условиях развитой социальной иерархии людей и коллективов порождает социально-экономическое неравенство людей, не уступающее неравенству других обществ, а в некоторых отношениях даже превосходящее их.
Официальная советская идеология недалека от истины к трактовке потребности. Дело в том, что есть два понятия потребности – субъективное (или психологическое) и объективное (или социологическое). Во втором случае не всякое желание человека есть потребность, а лишь такое, которое социальная среда признает в качестве потребности этого человека. А это значит, что предполагается некоторый общезначимый уровень удовлетворения нужд человека на данном уровне его социальной иерархии, – т.е. некоторая норма потребления. Иметь по потребности – значит иметь в рамках этой нормы, а иметь не по потребности – значит превышать или не достигать нормы. Выражение «не имеет по потребности» относится лишь к случаю, когда человеку не дают того, что ему положено, а выражение «имеет не по потребности» – к случаю, когда человек имеет сверх положенного.
Кроме того, надо различать потребность как то, что общество обязано предоставить данному индивиду, и потребность как то, что считается естественным согласно некоторым разумным представлениям этого общества. Например, с точки зрения практически действующих норм Советского Союза три квадратных метра жилплощади на человека в низших слоях считаются достаточными для удовлетворения потребности в первом смысле, тогда как в обществе уже созревает потребность (во втором смысле) иметь отдельную комнату на каждого взрослого члена семьи. Если взять всю совокупность элементов жизненной ситуации, то можно описать для каждого слоя населения эти две границы «разумных» потребностей, в которых колеблется фактическое положение людей. И надо признать, что общество так или иначе стремится держать жизненный уровень населения в этих границах.
Надо различать исторические условия, в которых возникла идея «по потребности» и ее первичный исторический смысл, обывательское истолкование этой идеи и ее истолкование в государственной идеологии коммунистических стран (я имею в виду советскую идеологию в первую очередь). Исторически коммунистическое общество мыслилось как общество, в котором будет равенство людей во всех аспектах их жизни. О том, что это общество породит свои формы социального и экономического неравенства, причем – в очень сильных размерах, об этом даже думать не хотели. Все зло связывали с частной собственностью. А раз последняя мыслилась как подлежащая уничтожению, то и все зло жизни людей предполагалось исчезающим в самом примитивном смысле – как потребность в еде, одежде, жилье. Надежда состояла в том, что они будут удовлетворены, это и выразили в принципе «по потребности». Изобилие – понятие относительное, исторически определенное. И в той мере, в какой оно мыслилось в прошлые века, оно достигнуто в советском обществе. Здесь нет людей голодающих буквально, нет нищих и бездомных. И в этом смысле принцип коммунизма реализован.
Но на базе удовлетворения необходимых потребностей людей возникло другое, нынешнее обывательское понимание изобилия и принципа «по потребности», а именно – как удовлетворение любых желаний современных уже людей. А желания эти возросли настолько, что даже официальная идеология Советского Союза отодвинула исполнение этого принципа в неопределенное будущее. Советские люди уже представляют себе изобилие коммунизма по крайней мере в виде высокого жизненного уровня некоторых западных стран, доступного для всех. Основатели учения марксистского коммунизма вряд ли подозревали о холодильниках и телевизорах как предметах первой необходимости, вряд ли думали, что автомобиль станет заурядным средством транспорта. Но нынешний обыватель уже не мыслит себе коммунизма без многокомнатной квартиры со всеми удобствами, без телевизора и холодильника, без личного автомобиля и без дачи.
Официальная идеология Советского Союза почувствовала опасность, которая кроется в таком истолковании весьма неосторожного заявления классиков марксизма, и дала свое истолкование ему. Она стала говорить о разумных потребностях, контролируемых и регулируемых обществом. А это есть лишь замаскированная форма выражения фактического положения вещей, а именно – того факта, что потребности человека в коммунистическом обществе определены возможностями их удовлетворения, т.е. его фактической социальной позицией. Лозунг «каждому – по потребности» в практическом воплощении обращается в принцип «каждому – по его социальной позиции». Именно социальное положение людей в обществе становится здесь практически действующим принципом распределения. Будучи «справедливым» в идее и в самих основах общества, этот принцип в условиях развитой социальной иерархии людей и коллективов порождает социально-экономическое неравенство людей, не уступающее неравенству других обществ, а в некоторых отношениях даже превосходящее их.
Официальная советская идеология недалека от истины к трактовке потребности. Дело в том, что есть два понятия потребности – субъективное (или психологическое) и объективное (или социологическое). Во втором случае не всякое желание человека есть потребность, а лишь такое, которое социальная среда признает в качестве потребности этого человека. А это значит, что предполагается некоторый общезначимый уровень удовлетворения нужд человека на данном уровне его социальной иерархии, – т.е. некоторая норма потребления. Иметь по потребности – значит иметь в рамках этой нормы, а иметь не по потребности – значит превышать или не достигать нормы. Выражение «не имеет по потребности» относится лишь к случаю, когда человеку не дают того, что ему положено, а выражение «имеет не по потребности» – к случаю, когда человек имеет сверх положенного.
Кроме того, надо различать потребность как то, что общество обязано предоставить данному индивиду, и потребность как то, что считается естественным согласно некоторым разумным представлениям этого общества. Например, с точки зрения практически действующих норм Советского Союза три квадратных метра жилплощади на человека в низших слоях считаются достаточными для удовлетворения потребности в первом смысле, тогда как в обществе уже созревает потребность (во втором смысле) иметь отдельную комнату на каждого взрослого члена семьи. Если взять всю совокупность элементов жизненной ситуации, то можно описать для каждого слоя населения эти две границы «разумных» потребностей, в которых колеблется фактическое положение людей. И надо признать, что общество так или иначе стремится держать жизненный уровень населения в этих границах.
Простота жизни
Еще одно условие жизни в коммунистическом обществе заслуживает здесь внимания: это – формальная простота самой жизни. После школы или другого учебного заведения человек поступает на работу. На него автоматически заводится трудовая книжка. Он вступает в члены профсоюза. И все! Все остальное делается само собой. Больше в принципе не нужно никаких бумаг для дальнейшего хода жизни. Конечно, время от времени требуются какие-то справки (с места жительства, с места работы), но это – малообременительная рутина. Некоторые хлопоты имеют место при изменении места жительства и работы. Это все может быть связано с потерей времени и нервотрепкой. Но это принципиально не усложняет жизнь, подобно тому, как стояние в очередях и толкучка в транспорте не вносят в нее неких социальных усложнений. Человек здесь не опутан системой формально-правовых отношений. Например, человек здесь совершенно не знаком с той громоздкой и тяжкой налоговой системой, какая имеет место в странах Запада. У него здесь автоматически высчитывают небольшой процент в качестве налога ото всех денежных сумм, какие он получает в официальных учреждениях. И все! Для огромной массы людей, обладающих сравнительно большими средствами, это неизмеримо лучше, чем в правовом западном обществе.