Страница:
Стабильность, целостность, живучесть
Когда я в своих выступлениях говорил о том, что коммунистическое общество стабильно, многие мои слушатели и собеседники выражали по сему поводу недовольство. Они, наоборот, настаивали на нестабильности этого общества, выдавая желаемое за действительное. А между тем это общество не просто стабильно, оно стабильно в высокой степени. Но стабильность – не обязательно положительное качество общества. Стабильность может быть следствием низкого уровня социальной организации, застойности, консерватизма, разрушения или отсутствия институтов цивилизации. Нестабильность может быть следствием динамики жизни, высокого уровня организации, роста цивилизации. Именно так обстоит дело в отношении социальных систем.
Определим само выражение «стабильность». Стабильность социальной системы есть способность сохранять данное состояние, которое является нормой для нее, стремление сохранить это состояние и способность возвращаться в это состояние в случае вынужденных отклонений от него. Любая достаточно большая социальная система имеет тенденцию к стабильности, раз она существует. Но она порождает и явления, нарушающие стабильность. Соотношение этих тенденций в процессе жизни общества весьма изменчиво. Нет абсолютно стабильных и абсолютно нестабильных систем. Но они различаются по степени стабильности (или нестабильности) и по способам ее восстановления (и нарушения). История пока дала еще мало данных для категорических суждений относительно характера стабильности коммунистического общества. Я свой вывод о его высокой степени стабильности базирую на анализе этого общества как эмпирической системы и некоторых принципах систем такого рода.
Коммунистическое общество является высокостабильным благодаря таким его свойствам (среди прочих): 1) однородность структуры всех его пространственных частей, органов, тканей, слоев, групп; 2) стандартизация условий жизни населения и системы управления; 3) централизованное управление всеми аспектами жизни общества; 4) мощная единая система власти, пронизывающая все общество сверху донизу и в различных разрезах; 5) единая идеология и мощная идеологическая обработка населения, имеющая результатом однообразие поведения в важных ситуациях; 6) способность огромного числа людей занимать любые руководящие посты к действовать так, как это требуется интересами целого; 7) отсутствие серьезных оппозиционных движений, мощная сеть органов подавления проявлений недовольства; 8) способность сохранять целостность общества и жизнь его в случаях больших потерь, т.е. высокая степень выживаемости в трудных условиях; 9) возможность удерживать низкий жизненный уровень населения достаточно долго и без серьезных протестов. Если проследить, как сплетаются воедино эти и многие другие факторы коммунистической системы, то сформулированный выше тезис будет звучать убедительно и без точных измерений.
Коммунистическое общество стабильно до такой степени, что внутри его просто не вызревают достаточно серьезные силы, способные разрушить его изнутри. И бессмысленно надеяться на какие-то радикальные перемены этого общества в сторону западных демократий, обусловленные внутренними потребностями коммунистических стран. Что касается стабильности в смысле целостности страны, то коммунистические страны развивают беспрецедентные в истории средства для этого (в виде могучих армий, органов государственной безопасности, ограничений на въезд и выезд из страны, препятствий для внешних влияний и т.д.). Мощные армии в коммунистических странах создаются не только для защиты от возможного нападения извне и для нападения на другие страны, но и для сохранения внутренней целостности и стабильности общества.
Целостность системы – это не обязательно мир и согласие ее частей и элементов. Внутри целостности может иметь место вражда и борьба. Мир и согласие частей целого не обязательно укрепляют целостность страны, а вражда и конфликты не обязательно ослабляют ее. Здесь есть своя мера. И при рассмотрении различного рода конфликтов в системе надо принимать во внимание не только то, что разъединяет элементы системы, но и то, что объединяет их в целое. Например, на Западе возлагают надежды на национальные конфликты в Советском Союзе, игнорируя при этом тот факт, что несмотря ни на что различным народностям все же выгоднее оставаться в составе Советского Союза, чем отделяться от него. Возлагают надежды на конфликты в руководстве, хотя эти конфликты нисколько не затрагивают генеральную линию руководства, выражают лишь борьбу людей за места в руководстве, никогда не преступают меру, угрожающую серьезным ущербом для руководства как целого. Даже диссидентское движение здесь нисколько не угрожает целостности общества, выполняя до некоторой степени положительную роль информирования руководства о положении в обществе.
Коммунистическое общество необычайно живуче в трудных условиях. Советский Союз доказал это опытным путем. Этому явлению можно дать и теоретическое обоснование, но совсем не в духе советской пропаганды. Гитлеровская Германия, готовясь к войне с Советским Союзом, совершила грубую ошибку в оценке жизнеспособности этой страны, хотя фактическая информация была в избытке. Правда, эта ошибка была неизбежна по причинам психологическим, – она была желаемой. Но не исключено, что ход событий мог быть иным, если бы руководители Германии имели в своем распоряжении надежный метод расчета жизнеспособности страны: они заранее могли бы установить, что степень жизнеспособности Советского Союза именно как коммунистической системы значительно превосходила степень жизнеспособности Германии как государства в основе все-таки капиталистического. Степень жизнеспособности страны есть функция от многих величин. Эта степень высока для коммунистических стран благодаря тому, что жизненный уровень населения может быть безнаказанно понижен дальше предела, какой способно терпеть население стран Запада, невозможна серьезная оппозиция, стандартизирована структура всех частей общественного организма, стандартизирована идеология, руководство готово пойти на любые жертвы, население готово принести любые жертвы, – короче говоря, рассмотренные выше элементы жизни общества дают в совокупности и высокий коэффициент живучести общества. Это качество, однако, не является абсолютно положительным. Если условия жизни общества оказываются сравнительно благоприятными, то именно высокая степень живучести оказывается серьезным препятствием общественного прогресса, в частности – она препятствует росту производительности труда. Эта система родилась как средство преодоления катастрофически трудной ситуации в стране, складывалась и отстаивала себя в обстановке хронических трудностей, так что порождение и преодоление трудностей стало ее глубокой натурой.
Вместе с тем, существование на грани экономического краха является столь же нормальным состоянием для коммунистического общества, как и стабильность. Это состояние обусловливается всем строем жизни страны, и в том числе такими факторами. Руководство вынуждено ставить перед страной задачи, каждая из которых по отдельности кажется разрешимой, но совокупность которых оказывается не по силам стране. Страна вынуждена жить по единому государственному плану, но эффект системности с необходимостью ведет к отклонениям от плана, к невыполнению его, к незапланированным и неподконтрольным последствиям. Плановая экономика, стандартизация, коммунальность, отношение к труду и прочие элементы организации общества порождают тенденцию к снижению темпов роста экономики и к застою, порождая одновременно прогресс амбиций руководства обществом в отношении его перспектив, вследствие чего образуется несовпадение реального состояния страны с представлениями руководства о нем. Амбиции высшего руководства и эгоистические интересы правящих слоев населения удовлетворяются с ущербом для общего состояния страны. В стране отсутствуют силы, способные удержать движение общества в направлении, ухудшающем состояние страны, и только катастрофические последствия этого движения вынуждают руководство принимать какие-то сдерживающие меры.
Отсюда – тенденция решать внутренние проблемы за счет хищнической эксплуатации природных ресурсов, создания полувоенной ситуации, эксплуатации других стран, обмана, шантажа, воровства. Не случайно же Советский Союз, обладающий гигантской территорией и огромной массой населения, занятого в сельском хозяйстве, вынужден приобретать продукты питания за рубежом. А кто знает, какова доля, которую занимает воровство научно-технических достижений на Западе в прогрессе науки и техники в Советском Союзе?! Во всяком случае прогресс за счет воровства оказывается экономически выгоднее, чем за счет развития своих внутренних сил. Думаю, что некоторые важные тенденции коммунистического общества (тенденция к застою и к экономическим кризисам в первую очередь) в наше время ослаблены за счет использования стран Запада и колониализма. Если бы мир был коммунистически однороден, эти тенденции сказались бы более роковым образом. Так что коммунизму следует больше бояться не существования конкурирующего с ним Запада, а именно своей мировой победы. Я уж не говорю здесь о будущих военных конфликтах между коммунистическими странами, которые приведут к войнам на полное уничтожение стран и народов.
Определим само выражение «стабильность». Стабильность социальной системы есть способность сохранять данное состояние, которое является нормой для нее, стремление сохранить это состояние и способность возвращаться в это состояние в случае вынужденных отклонений от него. Любая достаточно большая социальная система имеет тенденцию к стабильности, раз она существует. Но она порождает и явления, нарушающие стабильность. Соотношение этих тенденций в процессе жизни общества весьма изменчиво. Нет абсолютно стабильных и абсолютно нестабильных систем. Но они различаются по степени стабильности (или нестабильности) и по способам ее восстановления (и нарушения). История пока дала еще мало данных для категорических суждений относительно характера стабильности коммунистического общества. Я свой вывод о его высокой степени стабильности базирую на анализе этого общества как эмпирической системы и некоторых принципах систем такого рода.
Коммунистическое общество является высокостабильным благодаря таким его свойствам (среди прочих): 1) однородность структуры всех его пространственных частей, органов, тканей, слоев, групп; 2) стандартизация условий жизни населения и системы управления; 3) централизованное управление всеми аспектами жизни общества; 4) мощная единая система власти, пронизывающая все общество сверху донизу и в различных разрезах; 5) единая идеология и мощная идеологическая обработка населения, имеющая результатом однообразие поведения в важных ситуациях; 6) способность огромного числа людей занимать любые руководящие посты к действовать так, как это требуется интересами целого; 7) отсутствие серьезных оппозиционных движений, мощная сеть органов подавления проявлений недовольства; 8) способность сохранять целостность общества и жизнь его в случаях больших потерь, т.е. высокая степень выживаемости в трудных условиях; 9) возможность удерживать низкий жизненный уровень населения достаточно долго и без серьезных протестов. Если проследить, как сплетаются воедино эти и многие другие факторы коммунистической системы, то сформулированный выше тезис будет звучать убедительно и без точных измерений.
Коммунистическое общество стабильно до такой степени, что внутри его просто не вызревают достаточно серьезные силы, способные разрушить его изнутри. И бессмысленно надеяться на какие-то радикальные перемены этого общества в сторону западных демократий, обусловленные внутренними потребностями коммунистических стран. Что касается стабильности в смысле целостности страны, то коммунистические страны развивают беспрецедентные в истории средства для этого (в виде могучих армий, органов государственной безопасности, ограничений на въезд и выезд из страны, препятствий для внешних влияний и т.д.). Мощные армии в коммунистических странах создаются не только для защиты от возможного нападения извне и для нападения на другие страны, но и для сохранения внутренней целостности и стабильности общества.
Целостность системы – это не обязательно мир и согласие ее частей и элементов. Внутри целостности может иметь место вражда и борьба. Мир и согласие частей целого не обязательно укрепляют целостность страны, а вражда и конфликты не обязательно ослабляют ее. Здесь есть своя мера. И при рассмотрении различного рода конфликтов в системе надо принимать во внимание не только то, что разъединяет элементы системы, но и то, что объединяет их в целое. Например, на Западе возлагают надежды на национальные конфликты в Советском Союзе, игнорируя при этом тот факт, что несмотря ни на что различным народностям все же выгоднее оставаться в составе Советского Союза, чем отделяться от него. Возлагают надежды на конфликты в руководстве, хотя эти конфликты нисколько не затрагивают генеральную линию руководства, выражают лишь борьбу людей за места в руководстве, никогда не преступают меру, угрожающую серьезным ущербом для руководства как целого. Даже диссидентское движение здесь нисколько не угрожает целостности общества, выполняя до некоторой степени положительную роль информирования руководства о положении в обществе.
Коммунистическое общество необычайно живуче в трудных условиях. Советский Союз доказал это опытным путем. Этому явлению можно дать и теоретическое обоснование, но совсем не в духе советской пропаганды. Гитлеровская Германия, готовясь к войне с Советским Союзом, совершила грубую ошибку в оценке жизнеспособности этой страны, хотя фактическая информация была в избытке. Правда, эта ошибка была неизбежна по причинам психологическим, – она была желаемой. Но не исключено, что ход событий мог быть иным, если бы руководители Германии имели в своем распоряжении надежный метод расчета жизнеспособности страны: они заранее могли бы установить, что степень жизнеспособности Советского Союза именно как коммунистической системы значительно превосходила степень жизнеспособности Германии как государства в основе все-таки капиталистического. Степень жизнеспособности страны есть функция от многих величин. Эта степень высока для коммунистических стран благодаря тому, что жизненный уровень населения может быть безнаказанно понижен дальше предела, какой способно терпеть население стран Запада, невозможна серьезная оппозиция, стандартизирована структура всех частей общественного организма, стандартизирована идеология, руководство готово пойти на любые жертвы, население готово принести любые жертвы, – короче говоря, рассмотренные выше элементы жизни общества дают в совокупности и высокий коэффициент живучести общества. Это качество, однако, не является абсолютно положительным. Если условия жизни общества оказываются сравнительно благоприятными, то именно высокая степень живучести оказывается серьезным препятствием общественного прогресса, в частности – она препятствует росту производительности труда. Эта система родилась как средство преодоления катастрофически трудной ситуации в стране, складывалась и отстаивала себя в обстановке хронических трудностей, так что порождение и преодоление трудностей стало ее глубокой натурой.
Вместе с тем, существование на грани экономического краха является столь же нормальным состоянием для коммунистического общества, как и стабильность. Это состояние обусловливается всем строем жизни страны, и в том числе такими факторами. Руководство вынуждено ставить перед страной задачи, каждая из которых по отдельности кажется разрешимой, но совокупность которых оказывается не по силам стране. Страна вынуждена жить по единому государственному плану, но эффект системности с необходимостью ведет к отклонениям от плана, к невыполнению его, к незапланированным и неподконтрольным последствиям. Плановая экономика, стандартизация, коммунальность, отношение к труду и прочие элементы организации общества порождают тенденцию к снижению темпов роста экономики и к застою, порождая одновременно прогресс амбиций руководства обществом в отношении его перспектив, вследствие чего образуется несовпадение реального состояния страны с представлениями руководства о нем. Амбиции высшего руководства и эгоистические интересы правящих слоев населения удовлетворяются с ущербом для общего состояния страны. В стране отсутствуют силы, способные удержать движение общества в направлении, ухудшающем состояние страны, и только катастрофические последствия этого движения вынуждают руководство принимать какие-то сдерживающие меры.
Отсюда – тенденция решать внутренние проблемы за счет хищнической эксплуатации природных ресурсов, создания полувоенной ситуации, эксплуатации других стран, обмана, шантажа, воровства. Не случайно же Советский Союз, обладающий гигантской территорией и огромной массой населения, занятого в сельском хозяйстве, вынужден приобретать продукты питания за рубежом. А кто знает, какова доля, которую занимает воровство научно-технических достижений на Западе в прогрессе науки и техники в Советском Союзе?! Во всяком случае прогресс за счет воровства оказывается экономически выгоднее, чем за счет развития своих внутренних сил. Думаю, что некоторые важные тенденции коммунистического общества (тенденция к застою и к экономическим кризисам в первую очередь) в наше время ослаблены за счет использования стран Запада и колониализма. Если бы мир был коммунистически однороден, эти тенденции сказались бы более роковым образом. Так что коммунизму следует больше бояться не существования конкурирующего с ним Запада, а именно своей мировой победы. Я уж не говорю здесь о будущих военных конфликтах между коммунистическими странами, которые приведут к войнам на полное уничтожение стран и народов.
Тенденция к расширению и гегемонии
Все живое стремится к самосохранению. Правила коммунальности суть правила поведения людей, выражающие это стремление. Одним из важнейших средств самосохранения и самоупрочения для социальных групп является стремление к расширению. Оно обусловлено многими причинами. Назову главные из них. Увеличение размеров группы означает увеличение ее социальной значимости, а значит – рост социальной значимости ее руководителей. Увеличивающаяся группа получает больше средств существования, легче справляется со своей деловой задачей. Облегчается труд членов группы. Стремление людей трудиться по возможности меньше вынуждает ту же долю труда выполнять большим числом людей. Общая тенденция к разрастанию руководящей части населения стимулирует и создает возможности для расширения групп именно за счет наименее производительной части. И руководящие слои населения имеют достаточно власти, чтобы позаботиться о себе. Изобретаются многочисленные должности для подрастающих поколений привилегированных слоев населения. Усложнение производственной и вообще деловой жизни общества имеет ближайшим следствием усложнение управленческого аппарата и расширение социальных групп за счет нового типа специалистов и руководящего аппарата.
Тенденция к расширению имеет место не только в существующих группах, но и по другой линии – по линии образования новых сфер деятельности и новых групп в ней. Сюда устремляется избыточная масса людей, жаждущих улучшить свою социальную позицию. Это несколько снижает напряженность социальной борьбы в обществе и делает более обнадеживающими перспективы жизненного успеха для молодежи.
В масштабах страны эта тенденция к расширению подкрепляется целым рядом других стимулов. Основные из них – стремление сделать все свое окружение однородным и себе подобным, уничтожить материал для сравнений коммунистического образа жизни с другими, уничтожить потенциальную угрозу разоблачений, подчинить себе другие страны и заставить их покрывать дефекты организации экономики страны (например, поставлять продукты питания). Отсюда – постоянно действующая установка проникать во все области пространства, куда есть хотя бы малейшая возможность проникнуть. Идеология дает этому оправдание как самой гуманной и прогрессивной деятельности страны по освобождению человечества от колониализма и эксплуатации. Годами создаваемый аппарат, реализующий эту установку, приобретает такую силу в системе управления, что отказ от нее становится практически невозможным. Немалую роль здесь играет тщеславие руководителей, всемерно поощряемое идеологией и правящей кастой. Общество не имеет в себе никаких сдерживающих начал против этой тенденции. Только внешние ограничения способны (если способны!) остановить растекание коммунистической системы по миру.
Советский Союз является первой в истории и самой сильной коммунистической страной. В прочих странах советского блока коммунизм сложился благодаря завоеванию их Советским Союзом во время войны и навязан этим странам силой. Поэтому роль Советского Союза как гегемона в советском блоке не вызывает сомнений как факт исторический. Более глубокая же социальная тенденция к гегемонизму при этом остается скрытой. А между тем именно она совместно с тенденцией к расширению определила нынешнюю ситуацию в этой части мира.
Тенденция к гегемонии над другими странами вытекает из положения руководства обществом внутри своей страны. Оно и в отношении других стран пытается вести себя так же, как по отношению к частям своего собственного тела-государства. Советский Союз стремится поступать аналогичным образом и в отношении некоммунистических стран, т.е. стремится включить в сферу своего влияния, подчинить, навязать требуемую для него форму поведения (Финляндия, например). Оказавшись в таком положении, некоммунистическая страна имеет большие шансы быть поглощенной Советским Союзом и переделанной по его образцам (Афганистан, например).
Тенденция Советского Союза к гегемонии над всем своим окружением, повторяю, вытекает из самой природы общества и его руководства. Последнее имеет послушный аппарат для этого, армию и опыт. Оно умеет это делать. И нелепо от него ожидать что-то другое. Тенденция к расширению и к гегемонии образуют тенденцию к превращению человечества в сверхобщество, в единый социальный организм с единой системой управления, – в мировой коммунизм. Однако по законам больших эмпирических систем есть критические размеры последних. Так что даже в случае победы коммунизма во всех странах мира неизбежным будет распадение человечества на группы коммунистических стран со своими лидерами. И неизбежной будет борьба этих групп за гегемонию в мире. Нынешние взаимоотношения Советского Союза и Китая красноречиво говорят об этом. Так что наивно надеяться на то, что наступит вечный мир. Скорее наоборот, войны между коммунистическими блоками затмят по ужасам все войны прошлого. К тому же милитаризация диктуется внутренними потребностями страны, а состояние войны или угрозы войны является лучшим средством решения внутренних социальных проблем. Тенденция к расширению и гегемонии имеет своим естественным результатом стремление Советского Союза максимально использовать Запад в своих интересах, добиться заметного перевеса в военном отношении над Западом, создать густую сеть шпионов и «пятую колонну» в странах Запада, создать массы потенциальных и фактических коллаборационистов, короче говоря – сделать все возможное для того, чтобы превратиться в управляющий орган мирового единого сверхобщества. Стремление к мировому господству есть шизофреническая идея тщеславных коммунистических лидеров лишь постольку, поскольку существует объективная тенденция к этому в самом общественном организме. Советский Союз уже приобрел такую инерцию движения в этом направлении, что остановить его способна лишь мировая катастрофа.
Тенденция к расширению имеет место не только в существующих группах, но и по другой линии – по линии образования новых сфер деятельности и новых групп в ней. Сюда устремляется избыточная масса людей, жаждущих улучшить свою социальную позицию. Это несколько снижает напряженность социальной борьбы в обществе и делает более обнадеживающими перспективы жизненного успеха для молодежи.
В масштабах страны эта тенденция к расширению подкрепляется целым рядом других стимулов. Основные из них – стремление сделать все свое окружение однородным и себе подобным, уничтожить материал для сравнений коммунистического образа жизни с другими, уничтожить потенциальную угрозу разоблачений, подчинить себе другие страны и заставить их покрывать дефекты организации экономики страны (например, поставлять продукты питания). Отсюда – постоянно действующая установка проникать во все области пространства, куда есть хотя бы малейшая возможность проникнуть. Идеология дает этому оправдание как самой гуманной и прогрессивной деятельности страны по освобождению человечества от колониализма и эксплуатации. Годами создаваемый аппарат, реализующий эту установку, приобретает такую силу в системе управления, что отказ от нее становится практически невозможным. Немалую роль здесь играет тщеславие руководителей, всемерно поощряемое идеологией и правящей кастой. Общество не имеет в себе никаких сдерживающих начал против этой тенденции. Только внешние ограничения способны (если способны!) остановить растекание коммунистической системы по миру.
Советский Союз является первой в истории и самой сильной коммунистической страной. В прочих странах советского блока коммунизм сложился благодаря завоеванию их Советским Союзом во время войны и навязан этим странам силой. Поэтому роль Советского Союза как гегемона в советском блоке не вызывает сомнений как факт исторический. Более глубокая же социальная тенденция к гегемонизму при этом остается скрытой. А между тем именно она совместно с тенденцией к расширению определила нынешнюю ситуацию в этой части мира.
Тенденция к гегемонии над другими странами вытекает из положения руководства обществом внутри своей страны. Оно и в отношении других стран пытается вести себя так же, как по отношению к частям своего собственного тела-государства. Советский Союз стремится поступать аналогичным образом и в отношении некоммунистических стран, т.е. стремится включить в сферу своего влияния, подчинить, навязать требуемую для него форму поведения (Финляндия, например). Оказавшись в таком положении, некоммунистическая страна имеет большие шансы быть поглощенной Советским Союзом и переделанной по его образцам (Афганистан, например).
Тенденция Советского Союза к гегемонии над всем своим окружением, повторяю, вытекает из самой природы общества и его руководства. Последнее имеет послушный аппарат для этого, армию и опыт. Оно умеет это делать. И нелепо от него ожидать что-то другое. Тенденция к расширению и к гегемонии образуют тенденцию к превращению человечества в сверхобщество, в единый социальный организм с единой системой управления, – в мировой коммунизм. Однако по законам больших эмпирических систем есть критические размеры последних. Так что даже в случае победы коммунизма во всех странах мира неизбежным будет распадение человечества на группы коммунистических стран со своими лидерами. И неизбежной будет борьба этих групп за гегемонию в мире. Нынешние взаимоотношения Советского Союза и Китая красноречиво говорят об этом. Так что наивно надеяться на то, что наступит вечный мир. Скорее наоборот, войны между коммунистическими блоками затмят по ужасам все войны прошлого. К тому же милитаризация диктуется внутренними потребностями страны, а состояние войны или угрозы войны является лучшим средством решения внутренних социальных проблем. Тенденция к расширению и гегемонии имеет своим естественным результатом стремление Советского Союза максимально использовать Запад в своих интересах, добиться заметного перевеса в военном отношении над Западом, создать густую сеть шпионов и «пятую колонну» в странах Запада, создать массы потенциальных и фактических коллаборационистов, короче говоря – сделать все возможное для того, чтобы превратиться в управляющий орган мирового единого сверхобщества. Стремление к мировому господству есть шизофреническая идея тщеславных коммунистических лидеров лишь постольку, поскольку существует объективная тенденция к этому в самом общественном организме. Советский Союз уже приобрел такую инерцию движения в этом направлении, что остановить его способна лишь мировая катастрофа.
Образ жизни
Если судить о жизни в коммунистических странах по статьям западных журналистов, обличительной литературе, критическим выступлениям диссидентов и воспоминаниям эмигрантов, то складывается впечатление, будто там и жить-то нормальному человеку невозможно. Кажется, будто там вообще нечего есть и одевать, негде жить, нельзя слово сказать без угрозы ареста или принудительного лечения в психиатрическом учреждении, нельзя передвигаться по стране, нельзя читать современные книги. Кажется, будто люди только тем и заняты, что борются за гражданские права, организуют религиозные секты, возрождают православие, пьянствуют, мечтают о монархии, ждут не дождутся падения советского строя и, само собой разумеется, мечтают уехать на Запад. А между тем и там живут миллионы людей, живут обычной жизнью, о Западе и не помышляют, менять свой образ жизни не собираются. Они родятся, ходят в школы и институты, влюбляются, женятся, работают, отдыхают, развлекаются, едят и пьют, смеются и плачут. И многие живут неплохо, а то и вообще превосходно.
Коммунистическая апологетика создает, естественно, совсем иную картину своего общества, чем критики. И в этой картине многое справедливо, как и в картине, создаваемой критиками. Где же лежит истина? Реальная жизнь местами красочна, местами однообразна, местами расплывчата и местами прямолинейно четка, местами стабильна и местами переменчива. Чтобы описать ее точно, нужно не перечисление всевозможных наблюдаемых фактов, а специальные методы науки и литературы. Образ жизни страны есть суммарный продукт усилий всех людей во всех разрезах общества и в ряде поколений. Я в моих книгах сравнительно подробно описал составные элементы его. Здесь же я ограничусь лишь некоторыми тенденциями его, обнаружившими себя с неумолимой силой в послевоенные мирные годы и являющимися атрибутом зрелого коммунизма.
Доминирующим состоянием жизни коммунистического общества является унылость, серость, скука, но облеченные в форму официальной бодрости, праздничности, ликования. Здесь все серо – праздники, будни, речи, книги, фильмы, успехи, поражения, преступления, радости, любовь, ненависть. И даже вранье, имеющее целью приукрасить жизнь, является серым. В случаях, когда люди, казалось бы, должны радоваться улучшениям, радость убивается как нечто чужеродное этой системе. По поводу возможной радости проводят грандиозную воспитательную кампанию с целью доказать всем преимущества коммунистического образа жизни. Устраивают митинги и заседания, принимают приветствия, берут на себя обязательства, встают на трудовую вахту. Историческая жизнь общества состоит из речей, заседаний, съездов, встреч, проводов, посещений, награждений, юбилеев, годовщин, планов, отчетов, преодолений. Откройте любую газету или журнал, включите телевидение или радио. Всегда и везде одно и то же, причем на редкость однообразно и заранее предсказуемо. Обывательская жизнь удручающе сера и бессобытийна. Повторение одних и тех же примитивных житейских операций, а для некоторой части – медленное продвижение по служебной лестнице, несколько модифицирующее и приукрашивающее повседневную рутину. И содержание сознания обывателя, вполне адекватное его бытию, столь же уныло, серо и однообразно. Иногда в душах отдельных людей вспыхивают искры протеста. И кажется им, что из них вот-вот возгорится пламя. Но идут дни, месяцы, годы. Искры тухнут сами или их тщательно затаптывают друзья, соседи, сослуживцы, начальники, подчиненные, – все вместе. К чему тут искры?! Без них спокойнее. Служи. Жри. Спи. Благодари начальство. Жди улучшений. И не рыпайся, все равно ничего не изменишь.
Здесь все затруднено, – еда, жилье, отдых, развлечения, продвижения, мысли, речи. Все надо брать с боем, хватать, выгадывать, ухитряться. Говорят о временных трудностях. Но эта «временность» может тянуться как угодно долго, ибо это есть средство самосохранения общества, средство единства и управления. Ограниченный и опутанный трудностями индивид удобен для манипулирования в массовых случаях. Здесь возможности для руководства почти бесконтрольно манипулировать массами людей и материальными ресурсами поистине неисчислимы. И руководство обществом фактически всей своей деятельностью поддерживает и культивирует этот образ жизни и этого адекватного ему индивида.
Тенденция к снижению жизненного уровня населения и вообще к ухудшению условий жизни здесь является доминирующей. Она пересиливает ту тенденцию к улучшению, о которой я говорил выше. Это не значит, что с каждым днем жить становится все хуже (что не исключено). Это значит, что тенденция к ухудшению, порождаемая самим социальным строем общества, по крайней мере снижает те улучшения, которые могли бы иметь место благодаря общим явлениям прогресса. Угроза ухудшения постоянно довлеет над сознанием людей. Лишь бы хуже не было, лишь бы уцелеть, – такое настроение становится постоянным элементом психологии населения. Массы населения живут в страхе ухудшений и в ожидании их.
Какие-то жизненные гарантии и уверенность в завтрашнем дне действительно имеют место в коммунистическом обществе. Они есть во всяком обществе. Они имеют место для населения и в странах Запада. Но характер и уровень гарантий, а также социально-психологический тип уверенности в завтрашнем дне различны. В коммунистическом обществе за гарантии нужно на каждом уровне сражаться. Нижний уровень гарантий настолько низок, что только люди, неспособные на коммунальную борьбу, вынуждены довольствоваться им. А более высокий уровень достигается тратой всех физических и духовных сил. Даже на высших уровнях за все приходится платить определенной формой поведения, наводящей тоску. Уверенность же в завтрашнем дне прекрасно уживается с постоянным страхом ухудшений и каких-то катастрофических событий. Хотя созидательная сила власти сравнительно невелика, население знает, что ее негативные потенции огромны. Уровень и образ жизни здесь в огромной степени зависит от линии поведения центрального руководства и его намерений. Люди здесь способны активно улучшить свое положение, но в рамках общего уровня и стиля жизни, которые от них лично не зависят. Даже уровень и стиль жизни для привилегированных слоев существенным образом зависит от общего состояния страны в этом отношении. Об этом можно судить, в частности, по тому, что могут иметь представители высших слоев в закрытых распределителях продуктов. Сейчас, например, заурядный магазин на Западе гораздо богаче по ассортименту и качеству продуктов, чем сравнительно высокого уровня закрытый (специальный) распределитель продуктов в Советском Союзе. Тенденция общества к маниакальным мероприятиям и способность власти идти на: них и вообще тенденция к грандиозным непроизводительным тратам, тенденция к росту паразитизма, к авантюризму, к фиктивным предприятиям и прочим явлениям, о которых говорилось выше, имеет неизбежным следствием то, что в самые благоприятные годы в коммунистической стране может иметь место предельно низкий уровень жизни, а страна в целом может долгие годы жить на грани экономической катастрофы. Блестящий пример тому – жизнь Советского Союза в последние десятилетия. Население на личном опыте убеждается в этих качествах своей системы и несет сознание их в себе, в своей психологии.
Коммунистическая апологетика создает, естественно, совсем иную картину своего общества, чем критики. И в этой картине многое справедливо, как и в картине, создаваемой критиками. Где же лежит истина? Реальная жизнь местами красочна, местами однообразна, местами расплывчата и местами прямолинейно четка, местами стабильна и местами переменчива. Чтобы описать ее точно, нужно не перечисление всевозможных наблюдаемых фактов, а специальные методы науки и литературы. Образ жизни страны есть суммарный продукт усилий всех людей во всех разрезах общества и в ряде поколений. Я в моих книгах сравнительно подробно описал составные элементы его. Здесь же я ограничусь лишь некоторыми тенденциями его, обнаружившими себя с неумолимой силой в послевоенные мирные годы и являющимися атрибутом зрелого коммунизма.
Доминирующим состоянием жизни коммунистического общества является унылость, серость, скука, но облеченные в форму официальной бодрости, праздничности, ликования. Здесь все серо – праздники, будни, речи, книги, фильмы, успехи, поражения, преступления, радости, любовь, ненависть. И даже вранье, имеющее целью приукрасить жизнь, является серым. В случаях, когда люди, казалось бы, должны радоваться улучшениям, радость убивается как нечто чужеродное этой системе. По поводу возможной радости проводят грандиозную воспитательную кампанию с целью доказать всем преимущества коммунистического образа жизни. Устраивают митинги и заседания, принимают приветствия, берут на себя обязательства, встают на трудовую вахту. Историческая жизнь общества состоит из речей, заседаний, съездов, встреч, проводов, посещений, награждений, юбилеев, годовщин, планов, отчетов, преодолений. Откройте любую газету или журнал, включите телевидение или радио. Всегда и везде одно и то же, причем на редкость однообразно и заранее предсказуемо. Обывательская жизнь удручающе сера и бессобытийна. Повторение одних и тех же примитивных житейских операций, а для некоторой части – медленное продвижение по служебной лестнице, несколько модифицирующее и приукрашивающее повседневную рутину. И содержание сознания обывателя, вполне адекватное его бытию, столь же уныло, серо и однообразно. Иногда в душах отдельных людей вспыхивают искры протеста. И кажется им, что из них вот-вот возгорится пламя. Но идут дни, месяцы, годы. Искры тухнут сами или их тщательно затаптывают друзья, соседи, сослуживцы, начальники, подчиненные, – все вместе. К чему тут искры?! Без них спокойнее. Служи. Жри. Спи. Благодари начальство. Жди улучшений. И не рыпайся, все равно ничего не изменишь.
Здесь все затруднено, – еда, жилье, отдых, развлечения, продвижения, мысли, речи. Все надо брать с боем, хватать, выгадывать, ухитряться. Говорят о временных трудностях. Но эта «временность» может тянуться как угодно долго, ибо это есть средство самосохранения общества, средство единства и управления. Ограниченный и опутанный трудностями индивид удобен для манипулирования в массовых случаях. Здесь возможности для руководства почти бесконтрольно манипулировать массами людей и материальными ресурсами поистине неисчислимы. И руководство обществом фактически всей своей деятельностью поддерживает и культивирует этот образ жизни и этого адекватного ему индивида.
Тенденция к снижению жизненного уровня населения и вообще к ухудшению условий жизни здесь является доминирующей. Она пересиливает ту тенденцию к улучшению, о которой я говорил выше. Это не значит, что с каждым днем жить становится все хуже (что не исключено). Это значит, что тенденция к ухудшению, порождаемая самим социальным строем общества, по крайней мере снижает те улучшения, которые могли бы иметь место благодаря общим явлениям прогресса. Угроза ухудшения постоянно довлеет над сознанием людей. Лишь бы хуже не было, лишь бы уцелеть, – такое настроение становится постоянным элементом психологии населения. Массы населения живут в страхе ухудшений и в ожидании их.
Какие-то жизненные гарантии и уверенность в завтрашнем дне действительно имеют место в коммунистическом обществе. Они есть во всяком обществе. Они имеют место для населения и в странах Запада. Но характер и уровень гарантий, а также социально-психологический тип уверенности в завтрашнем дне различны. В коммунистическом обществе за гарантии нужно на каждом уровне сражаться. Нижний уровень гарантий настолько низок, что только люди, неспособные на коммунальную борьбу, вынуждены довольствоваться им. А более высокий уровень достигается тратой всех физических и духовных сил. Даже на высших уровнях за все приходится платить определенной формой поведения, наводящей тоску. Уверенность же в завтрашнем дне прекрасно уживается с постоянным страхом ухудшений и каких-то катастрофических событий. Хотя созидательная сила власти сравнительно невелика, население знает, что ее негативные потенции огромны. Уровень и образ жизни здесь в огромной степени зависит от линии поведения центрального руководства и его намерений. Люди здесь способны активно улучшить свое положение, но в рамках общего уровня и стиля жизни, которые от них лично не зависят. Даже уровень и стиль жизни для привилегированных слоев существенным образом зависит от общего состояния страны в этом отношении. Об этом можно судить, в частности, по тому, что могут иметь представители высших слоев в закрытых распределителях продуктов. Сейчас, например, заурядный магазин на Западе гораздо богаче по ассортименту и качеству продуктов, чем сравнительно высокого уровня закрытый (специальный) распределитель продуктов в Советском Союзе. Тенденция общества к маниакальным мероприятиям и способность власти идти на: них и вообще тенденция к грандиозным непроизводительным тратам, тенденция к росту паразитизма, к авантюризму, к фиктивным предприятиям и прочим явлениям, о которых говорилось выше, имеет неизбежным следствием то, что в самые благоприятные годы в коммунистической стране может иметь место предельно низкий уровень жизни, а страна в целом может долгие годы жить на грани экономической катастрофы. Блестящий пример тому – жизнь Советского Союза в последние десятилетия. Население на личном опыте убеждается в этих качествах своей системы и несет сознание их в себе, в своей психологии.
Недовольство
Коммунистическое общество есть общество людей, недовольных своим положением. Здесь люди принимают свой образ жизни, ибо это есть их собственный продукт и собственная сфера их бытия. Но они недовольны тем, что принимают. Тут недовольны все от мала до велика, снизу доверху. Уборщицы недовольны тем, что трудящиеся ведут себя по-свински, не вытирают ноги от грязи, бросают где попало окурки и битые бутылки. Вожди недовольны тем, что сельское хозяйство никак не хочет подниматься на новую, более высокую ступень, несмотря на их замечательные указания на этот счет, и что появляются критиканы, сомневающиеся в их добрых намерениях и гениальности. Трудящиеся недовольны трудностями с жильем, повышением цен на товары, особенно – на спиртные напитки, плохим продовольственным снабжением, трудностями поступления детей в высшие учебные заведения, очередями, давкой в транспорте. Короче говоря, жизнь для большинства населения построена так, что всегда находится повод для недовольства. Причем, если даже особых причин для недовольства в данный момент нет, граждане здесь привыкли портить друг другу жизнь просто так, без всякого повода. Состояние раздраженности, недовольства, опасения, озлобленности на других, недоброжелательства является здесь обычным психическим состоянием по крайней мере значительной и уж во всяком случае самой деловой части населения. Среди причин, вызывающих недовольство населения, существенное место занимает следующие: несоответствие фактического уровня жизни обещанному и тому, как жизнь изображается в пропаганде; внутренние экономические контрасты и несправедливости; сведения о более высоком жизненном уровне в странах Запада; трудности деловой активности; трудности с переменой места жительства и вообще с перемещениями по стране; отсутствие гражданских свобод; произвол местных властей; дорогостоящие авантюры высшего руководства во внешней политике.