Но на следующий день Любчинскую ждал новый удар: отравленная девушка исчезла. Когда переполошившаяся Любчинская кинулась к тайнику, где держала наркотическую смесь и ожерелье Амита, ожерелья там тоже не оказалось. Вот теперь актриса ударилась в панику. Она до срока забрала заказанный у мадам Роше гардероб, сгребла все принесенные одураченными жертвами драгоценности и отбыла в свое имение, прихватив с собой находящуюся почти в постоянном беспамятстве Дашу.
Девушку она не оставила, так как боялась, что на нее наткнется вездесущая Карозина, и Даша может выдать актрису. Остальные жертвы не знали, как на самом деле зовут их «жрицу» и где она живет. Любчинская встречалась с ними в маленькой гостинице и на «молениях». К тому же Даша могла быть полезна актрисе как оружие против Давыдова, которому Любчинская все-таки верила не до конца, несмотря на его обещания. Слишком много он ее унижал, чтобы женщина могла поверить в мгновенные перемены характера своего алчного любовника. Она надеялась, что сможет припугнуть поручика разоблачением. Тот ведь спокойно мог отвертеться от всех краж, выдав полиции саму Любчинскую. Опозоренная же Давыдовым Даша была хорошим аргументом в руках актрисы.
Уехала Любчинская раньше оговоренного с Владимиром срока, не сообщив тому ничего. Она рассчитывала, что таким образом заметет за собой следы, а поручик сам догадается, где ее найти. Собственно, рассчитала она все правильно и могла бы надеяться, что все преступления сойдут ей с рук. Любчинская только не знала, что горничная Варя, беспомощно скребя руками по полу, уцепит пакетик из-под мышьяка, который актриса и сама не заметила, как обронила.
Владимир появился слишком быстро, когда Любчинская его еще не ждала. Он громко обратился к ней так, словно они были чужие, а потом шепотом сказал, чтобы она поддержала его игру. Отведя актрису на достаточное расстояние от дома, он сообщил, что злосчастная профессорша Карозина выследила Любчинскую, да еще умудрилась обратиться за помощью именно к нему. Поручик откровенно забавлялся сложившейся ситуацией, рассказывая любовнице, как дражайшая Катерина Дмитриевна в этот момент уже, должно быть, рыщет по дому актрисы в поисках его «бедной невесты» и похищенных сокровищ.
– Боже, Владимир! Что же ты наделал, – ужаснулась актриса.
– Да успокойся ты, Ариша. Я сейчас все устрою, ты только слуг своих ушли куда-нибудь не надолго.
Ничего не понимая в его поведении, Любчинская однако привычно повиновалась любовнику. А тот спокойненько оглушил Карозину, связал ее, заткнул кляпом рот и, взвалив на плечо, потребовал у актрисы открыть погреб, куда и сгрузил бесчувственную женщину.
Далее поручик пересказал Любчинской все, что выведал у Катерины Дмитриевны, смеясь над доверчивостью женщины. Актриса была шутить не расположена, понимая, что вот-вот может объявиться муж Карозиной вместе с обманутым принцем. Давыдов ее успокаивал, что времени у них вполне достаточно. Ведь профессор не знает, где расположена деревня, а также безгранично доверяет ему, поручику. Затем Владимир предложил Любчинской уехать утром, захватив ценности. Он, правда, был немного раздосадован тем, что второе ожерелье выскользнуло из их рук и не удалось провернуть последнюю, двенадцатую, кражу. Но все равно считал, что денег им хватит, если они продадут драгоценности в Европе.
Любчинская согласилась с ним и стала готовиться к отъезду. Владимир ходил за ней по пятам и был подозрительно весел и ласков. Она почуяла неладное, а утром попросила его исполнить обещание и обвенчаться с ней.
– Ну и где же ты хочешь венчаться?
– В Любимово, это здесь рядом. Мы остановимся там, чтобы подождать денег. Их мне перешлет туда управитель. Я предупрежу его, чтобы он никому не говорил, где мы. Так что нас не найдут.
– А что ты собираешься делать с Дашей?
– Оставлю здесь на попечении управителя, что бы он «ухаживал» за ней, – недобро усмехнулась Любчинская.
– Хорошо, – согласился поручик. – Едем же.
Он прямо не ответил актрисе согласием на просьбу о скорейшем венчании, и она решилась на отчаянный шаг. Любчинская оставила все драгоценности в тайнике, о котором никто кроме нее не знал. Она обнаружила его еще маленькой девочкой и хранила там свои девчоночьи тайны. Актриса догадывалась, что Владимир не собирается на ней жениться, поэтому у нее был последний шанс сыграть на его жадности.
Они приехали в Любимово, заночевали там, а поутру Владимир сослался на нездоровье и уговорил Любчинскую одну сходить в церковь, чтобы договориться там о венчании. Она пошла, хотя мрачные предчувствия уже завладели ею. Когда она вернулась, то увидела, что поручик роется в ее вещах.
– Что ты ищешь, Владимир?
– Ариша, где драгоценности?
– Когда повенчаемся, тогда ты их и получишь. Не раньше, – Любчинской было страшно, но она не намерена была отступать.
– Нет, Ариша, ты отдашь мне их сейчас, – угрожающее сказал Владимир, доставая пистолет.
– Ты их не получишь, если убьешь меня, – дрожащая от ужаса актриса смотрела в исказившееся от злобы лицо любовника. – Их нет здесь, они спрятаны в надежном месте, и тебе их без меня не отыскать.
– Ты мне все скажешь прямо сейчас, шлюха, – голос поручика был ровным и спокойным, только глаза его выдавали клокотавшую ярость. – Ты не смеешь спорить со мной.
– Ты получишь драгоценности, только обвенчавшись со мной, – снова повторила Любчинская.
– Тогда я тебя убью, – пригрозил Давыдов, направляя на нее пистолет.
– Убивай, – закричала актриса, не выдержав напряжения. Слишком долго она подчинялась этому человеку, чтобы теперь суметь настоять на своем. Она лишь надеялась, что жадность окажется сильней, и он не станет ее убивать. – Убивай! Мне уже все равно!
Этот крик был ее ошибкой. Рука поручика дернулась, и он нажал на курок. Раздался выстрел, актриса упала, чувствуя, как страшная боль раздирает ее грудь. Владимир уронил пистолет, выбил подсвечником окно и, не взглянув более на Любчинскую, скрылся.
ГЛАВА 19
ЭПИЛОГ
Девушку она не оставила, так как боялась, что на нее наткнется вездесущая Карозина, и Даша может выдать актрису. Остальные жертвы не знали, как на самом деле зовут их «жрицу» и где она живет. Любчинская встречалась с ними в маленькой гостинице и на «молениях». К тому же Даша могла быть полезна актрисе как оружие против Давыдова, которому Любчинская все-таки верила не до конца, несмотря на его обещания. Слишком много он ее унижал, чтобы женщина могла поверить в мгновенные перемены характера своего алчного любовника. Она надеялась, что сможет припугнуть поручика разоблачением. Тот ведь спокойно мог отвертеться от всех краж, выдав полиции саму Любчинскую. Опозоренная же Давыдовым Даша была хорошим аргументом в руках актрисы.
Уехала Любчинская раньше оговоренного с Владимиром срока, не сообщив тому ничего. Она рассчитывала, что таким образом заметет за собой следы, а поручик сам догадается, где ее найти. Собственно, рассчитала она все правильно и могла бы надеяться, что все преступления сойдут ей с рук. Любчинская только не знала, что горничная Варя, беспомощно скребя руками по полу, уцепит пакетик из-под мышьяка, который актриса и сама не заметила, как обронила.
Владимир появился слишком быстро, когда Любчинская его еще не ждала. Он громко обратился к ней так, словно они были чужие, а потом шепотом сказал, чтобы она поддержала его игру. Отведя актрису на достаточное расстояние от дома, он сообщил, что злосчастная профессорша Карозина выследила Любчинскую, да еще умудрилась обратиться за помощью именно к нему. Поручик откровенно забавлялся сложившейся ситуацией, рассказывая любовнице, как дражайшая Катерина Дмитриевна в этот момент уже, должно быть, рыщет по дому актрисы в поисках его «бедной невесты» и похищенных сокровищ.
– Боже, Владимир! Что же ты наделал, – ужаснулась актриса.
– Да успокойся ты, Ариша. Я сейчас все устрою, ты только слуг своих ушли куда-нибудь не надолго.
Ничего не понимая в его поведении, Любчинская однако привычно повиновалась любовнику. А тот спокойненько оглушил Карозину, связал ее, заткнул кляпом рот и, взвалив на плечо, потребовал у актрисы открыть погреб, куда и сгрузил бесчувственную женщину.
Далее поручик пересказал Любчинской все, что выведал у Катерины Дмитриевны, смеясь над доверчивостью женщины. Актриса была шутить не расположена, понимая, что вот-вот может объявиться муж Карозиной вместе с обманутым принцем. Давыдов ее успокаивал, что времени у них вполне достаточно. Ведь профессор не знает, где расположена деревня, а также безгранично доверяет ему, поручику. Затем Владимир предложил Любчинской уехать утром, захватив ценности. Он, правда, был немного раздосадован тем, что второе ожерелье выскользнуло из их рук и не удалось провернуть последнюю, двенадцатую, кражу. Но все равно считал, что денег им хватит, если они продадут драгоценности в Европе.
Любчинская согласилась с ним и стала готовиться к отъезду. Владимир ходил за ней по пятам и был подозрительно весел и ласков. Она почуяла неладное, а утром попросила его исполнить обещание и обвенчаться с ней.
– Ну и где же ты хочешь венчаться?
– В Любимово, это здесь рядом. Мы остановимся там, чтобы подождать денег. Их мне перешлет туда управитель. Я предупрежу его, чтобы он никому не говорил, где мы. Так что нас не найдут.
– А что ты собираешься делать с Дашей?
– Оставлю здесь на попечении управителя, что бы он «ухаживал» за ней, – недобро усмехнулась Любчинская.
– Хорошо, – согласился поручик. – Едем же.
Он прямо не ответил актрисе согласием на просьбу о скорейшем венчании, и она решилась на отчаянный шаг. Любчинская оставила все драгоценности в тайнике, о котором никто кроме нее не знал. Она обнаружила его еще маленькой девочкой и хранила там свои девчоночьи тайны. Актриса догадывалась, что Владимир не собирается на ней жениться, поэтому у нее был последний шанс сыграть на его жадности.
Они приехали в Любимово, заночевали там, а поутру Владимир сослался на нездоровье и уговорил Любчинскую одну сходить в церковь, чтобы договориться там о венчании. Она пошла, хотя мрачные предчувствия уже завладели ею. Когда она вернулась, то увидела, что поручик роется в ее вещах.
– Что ты ищешь, Владимир?
– Ариша, где драгоценности?
– Когда повенчаемся, тогда ты их и получишь. Не раньше, – Любчинской было страшно, но она не намерена была отступать.
– Нет, Ариша, ты отдашь мне их сейчас, – угрожающее сказал Владимир, доставая пистолет.
– Ты их не получишь, если убьешь меня, – дрожащая от ужаса актриса смотрела в исказившееся от злобы лицо любовника. – Их нет здесь, они спрятаны в надежном месте, и тебе их без меня не отыскать.
– Ты мне все скажешь прямо сейчас, шлюха, – голос поручика был ровным и спокойным, только глаза его выдавали клокотавшую ярость. – Ты не смеешь спорить со мной.
– Ты получишь драгоценности, только обвенчавшись со мной, – снова повторила Любчинская.
– Тогда я тебя убью, – пригрозил Давыдов, направляя на нее пистолет.
– Убивай, – закричала актриса, не выдержав напряжения. Слишком долго она подчинялась этому человеку, чтобы теперь суметь настоять на своем. Она лишь надеялась, что жадность окажется сильней, и он не станет ее убивать. – Убивай! Мне уже все равно!
Этот крик был ее ошибкой. Рука поручика дернулась, и он нажал на курок. Раздался выстрел, актриса упала, чувствуя, как страшная боль раздирает ее грудь. Владимир уронил пистолет, выбил подсвечником окно и, не взглянув более на Любчинскую, скрылся.
ГЛАВА 19
– Вот, собственно, и вся история, – заключил Никита Сергеевич. – Грустный, но закономерный конец. Любчинская осталась в больнице, рассказав нам с господином Амитом, где находится тайник, Давыдова пока не нашли, – профессор немного помолчал, потом продолжил: – Знаешь, Катенька, мы не стали заявлять в полицию о преступлении Любчинской. Господин Амит простил ее, все украденные ценности мы вернем владельцам, сказав, что случайно отыскали их в том особнячке. А за смерть Вареньки актриса и так сполна наказана. Она очень плоха, ангел мой, и не хочет больше жить. Не знаю, как тебе, а мне ее жаль.
– Мне тоже, – вздохнула Катенька. – Ее история печальна и поучительна. Но вы так и не показали мне драгоценности. Где же они?
– Здесь, – сказал принц, раскрывая саквояж.
Одиннадцать прекрасных украшений предстали перед восхищенным взором Катеньки, но когда принц достал футляр с ожерельем, оно затмило собой все. На невысказанный вопрос молодой женщины Амит сказал, что уже был у ювелира, который засвидельствовал подлинность всех драгоценностей.
– Ну что ж, – подвел итог профессор. – Наше расследование наконец-то завершено, приключений больше, слава Богу, не предвидится. Слишком уж плохо они сказываются на моем желудке. Но нам осталось еще окончательно уладить дело принца. Я предлагаю поступить так…
…Наступил светлый праздник Христова Воскресения, по всей Москве звонили колокола и валили из церквей празднично одетые горожане. Слышались радостные возгласы: «Христос воскресе! Воистину воскресе» и звонкие поцелую, которыми обменивались люди. В каждом доме сегодня или ждали гостей, или сами хозяева собирались в гости.
Карозины на этот раз относились к последней части. Званы они были в дом к генералу Соловцу. Компания должна была собраться небольшая: сам генерал Соловец, его супруга, Арина Семеновна, матушка генерала, Капиталина Власьевна, прибывшая из имения пару дней назад, брат генеральши, Виктор Семенович Аверин, ну и сами супруги Карозины, которые испросили позволения у генерала привести с собой одного весьма приятного иностранца. У генерала возражений на этот счет не возникло, хоть его и удивила подобная просьба. Арина Семеновна, единственная, посвященная во все детали, сказала мужу, что иностранец этот путешествует с целью ознакомления с обычаями разных народностей, а посему представляет собой очень занятного собеседника.
В полдень Карозины и принц переступили порог генеральского дома. На Катеньке было новое декольтированное платье, однако плечи ее и шея были укутаны роскошным боа в тон к платью. Генеральша Арина блистала в не менее роскошном туалете, щеголяя фамильным ожерельем. Состоялся ритуал представления гостей друг другу и особенно матушке генерала. Суровая Капиталина Власьевна неукоснительно требовала исполнения обычаев.
Наконец все расселись за стол, и после первых тостов за праздник и непродолжительного молчания, пока собравшиеся утоляли первый голод, началась светская беседа.
– Ну, Никита Сергеевич, – заговорил Аверин, поглядывая на генеральшино ожерелье. – Я вижу, что пари ты выиграл. Данила Филиппович, вели послать за шампанским!
– О каком пари идет речь? – подала голос Капиталина Власьевна.
– Матушка, – повернулась к ней Арина. – Извольте проявить немного терпения. Сейчас вы все узнаете.
Капитолина Власьевна нахмурилась, но смолчала. Непривычна она была к такому обращению со своей особой, да только любопытство на этот раз оказалось сильнее.
– Более того, – вступила в разговор Катенька. – Никита Сергеевич сделал кое-что еще.
С этими словами молодая женщина сняла шаль. На ее шее переливалось такое же ожерелье, как и у генеральши. Капитолина Власьевна впилась в него глазами, отказываясь поверить в увиденное. Аверин потерял дар речи. Лишь генерал громко рассмеялся и высказался:
– Ну, господин Карозин, не знал, что вы так жену балуете! Вам, видать, свое имение продать пришлось, чтобы изготовить для нее эту копию.
Теперь пришла пора смеяться Карозиным.
– Нет, Данила Филиппович, я имения не продавал, да и ожерелье на моей супруге не копия, а зеркало вашего. И они одного возраста и одного, если так можно выразится, отца.
– Господин Карозин, – снова заговорила Капиталина Власьевна. – Вы настолько заинтриговали меня, что я вынуждена просить вас поспешить с объяснением всех этих загадок.
– Сударыня, позвольте сначала моему другу, наследному принцу княжества Чандрапур, Амиту Рамачандре, рассказать вам свою историю. Он, к сожалению, так и не успел еще в должной мере овладеть русским языком, но, думаю, что всем присутствующем не составит труда понять его, если он будет говорить по-английски.
– Пусть рассказывает, – дала позволение Капитолина Власьевна, перейдя на английский. – Мы тут, чай, не дикие, языки разумеем.
Принц поклонился ей и заговорил… Его рассказ, похожий на волшебную сказку, заворожил присутствующих. Капиталина Власьевна необычайно растрогалась, когда Амит повествовал о своих кропотливых изысканиях в архивах. История его окончилась на том, что он прибыл в Россию и узнал наконец-то, в чьей семье хранится ожерелье богини. С последними его словами Катерина Дмитриевна расстегнула свое ожерелье, уложила его в поданный мужем футляр и, встав из-за стола, подошла к матери генерала.
– Сударыня, – сказала она прочувствованно. – Я и мой муж присоединяемся к просьбе его высочества и умоляем вас обменять ожерелья. Будьте милосердны и помогите принцу исполнить его предназначенье и вернуться с миром на родину к старому отцу, который уже много лет не видел сына. А для того, чтобы у вас не возникло никаких сомнений, его высочество взял на себя смелость и пригласил ювелиров-экспертов, чтобы они удостоверили подлинность этой драгоценности.
Капиталина Власьевна прослезилась.
– Велите ювелирам войти, – распорядилась она, потом повернулась к жене сына. – Подойди сюда, Арина.
Генеральша приблизилась к свекрови. Та твердой рукой расстегнула ожерелье на шее невестки и положила его рядом с поданным Катенькой. В этот момент вошли ювелиры, которые ранее уже видели оба ожерелья, но не оба сразу. Господа Цейсхес, Бирков и Ханнес пришли в великое возбуждение, убедившись, что видят подлинные ожерелья-близнецы.
Капиталина Власьевна повелительным жестом отпустила ювелиров, некоторое время рассматривала оба ожерелья, словно желала навсегда запечатлеть в памяти это редкое зрелище, которому никогда не чаяла оказаться свидетельницей, затем обратилась к принцу:
– Ваше высочество, сейчас я говорю с вами как мать, у которой тоже есть сын. Я не могу отказать вам в вашей просьбе. Возьмите нужное вам ожерелье и второе, которое наденете на шею вашей будущей супруге. Примите этот дар матери. И хоть я не верю в ваших богов, но искренне желаю счастья вам и вашему народу, – с этими словами Капитолина Власьевна протянула принцу футляр, куда уложила оба ожерелья.
Принц припал на одно колено, принимая дар из рук властной старухи. Никто из присутствующих не ожидал, что Капитолина Власьевна поступит именно так. Арина Семеновна так вообще боялась, что свекровь заартачится из каких-то там своих старческих соображений. А подобный расклад расстроил уже саму генеральшу. На равноценную замену она спокойно бы согласилось, но остаться совсем без ожерелья никак не рассчитывала.
Катенька и Никита Сергеевич находились под большим впечатлением от благородного жеста генеральской матушки. Лишь сам генерал, как настоящий вояка, философски отнесся к случившемуся. Ну стало у его жены одной цацкой меньше, так что из этого? Подумаешь, двести лет кочевало ожерелье из поколения в поколение, владели им одни, пришел черед владеть другим. А денежная сторона вопроса Данилу Филипповича и вовсе не занимала. Не он покупал эту вещь, не ему и деньги за нее брать.
Амит убрал футляр с реликвиями своего народа и обратился к Капитолине Власьевне:
– Сударыня, я никогда не забуду вашего поступка, который исполнен поистине царственного величия. И, хотя я слышал ваши слова о том, что вы не верите в богов, коим поклоняется мой народ, но я верю, что вашими устами говорила со мной великая богиня, и частица ее духа навсегда останется с вами. Благодарность мою нельзя выразить словами, так что позвольте преподнести вам скромный дар.
Принц снял с пальца прекрасное кольцо, усыпанное бриллиантами чистейшей воды и самой совершенной формы. Он с поклоном подал его Капитолине Власьевне. Она с достоинством приняла подарок, а потом притянула к себе голову принца, поцеловала его в лоб и по-русски сказала:
– Храни тебя Бог, сынок.
За всеми этими треволнениями Капитолина Власьевна, к радости снохи, совершенно забыла расспросить о пари. Арина Семеновна вовсе не желала, чтобы свекровь узнала о том, что она не уберегла ожерелье. Хотя, какая теперь была разница?
– Мне тоже, – вздохнула Катенька. – Ее история печальна и поучительна. Но вы так и не показали мне драгоценности. Где же они?
– Здесь, – сказал принц, раскрывая саквояж.
Одиннадцать прекрасных украшений предстали перед восхищенным взором Катеньки, но когда принц достал футляр с ожерельем, оно затмило собой все. На невысказанный вопрос молодой женщины Амит сказал, что уже был у ювелира, который засвидельствовал подлинность всех драгоценностей.
– Ну что ж, – подвел итог профессор. – Наше расследование наконец-то завершено, приключений больше, слава Богу, не предвидится. Слишком уж плохо они сказываются на моем желудке. Но нам осталось еще окончательно уладить дело принца. Я предлагаю поступить так…
…Наступил светлый праздник Христова Воскресения, по всей Москве звонили колокола и валили из церквей празднично одетые горожане. Слышались радостные возгласы: «Христос воскресе! Воистину воскресе» и звонкие поцелую, которыми обменивались люди. В каждом доме сегодня или ждали гостей, или сами хозяева собирались в гости.
Карозины на этот раз относились к последней части. Званы они были в дом к генералу Соловцу. Компания должна была собраться небольшая: сам генерал Соловец, его супруга, Арина Семеновна, матушка генерала, Капиталина Власьевна, прибывшая из имения пару дней назад, брат генеральши, Виктор Семенович Аверин, ну и сами супруги Карозины, которые испросили позволения у генерала привести с собой одного весьма приятного иностранца. У генерала возражений на этот счет не возникло, хоть его и удивила подобная просьба. Арина Семеновна, единственная, посвященная во все детали, сказала мужу, что иностранец этот путешествует с целью ознакомления с обычаями разных народностей, а посему представляет собой очень занятного собеседника.
В полдень Карозины и принц переступили порог генеральского дома. На Катеньке было новое декольтированное платье, однако плечи ее и шея были укутаны роскошным боа в тон к платью. Генеральша Арина блистала в не менее роскошном туалете, щеголяя фамильным ожерельем. Состоялся ритуал представления гостей друг другу и особенно матушке генерала. Суровая Капиталина Власьевна неукоснительно требовала исполнения обычаев.
Наконец все расселись за стол, и после первых тостов за праздник и непродолжительного молчания, пока собравшиеся утоляли первый голод, началась светская беседа.
– Ну, Никита Сергеевич, – заговорил Аверин, поглядывая на генеральшино ожерелье. – Я вижу, что пари ты выиграл. Данила Филиппович, вели послать за шампанским!
– О каком пари идет речь? – подала голос Капиталина Власьевна.
– Матушка, – повернулась к ней Арина. – Извольте проявить немного терпения. Сейчас вы все узнаете.
Капитолина Власьевна нахмурилась, но смолчала. Непривычна она была к такому обращению со своей особой, да только любопытство на этот раз оказалось сильнее.
– Более того, – вступила в разговор Катенька. – Никита Сергеевич сделал кое-что еще.
С этими словами молодая женщина сняла шаль. На ее шее переливалось такое же ожерелье, как и у генеральши. Капитолина Власьевна впилась в него глазами, отказываясь поверить в увиденное. Аверин потерял дар речи. Лишь генерал громко рассмеялся и высказался:
– Ну, господин Карозин, не знал, что вы так жену балуете! Вам, видать, свое имение продать пришлось, чтобы изготовить для нее эту копию.
Теперь пришла пора смеяться Карозиным.
– Нет, Данила Филиппович, я имения не продавал, да и ожерелье на моей супруге не копия, а зеркало вашего. И они одного возраста и одного, если так можно выразится, отца.
– Господин Карозин, – снова заговорила Капиталина Власьевна. – Вы настолько заинтриговали меня, что я вынуждена просить вас поспешить с объяснением всех этих загадок.
– Сударыня, позвольте сначала моему другу, наследному принцу княжества Чандрапур, Амиту Рамачандре, рассказать вам свою историю. Он, к сожалению, так и не успел еще в должной мере овладеть русским языком, но, думаю, что всем присутствующем не составит труда понять его, если он будет говорить по-английски.
– Пусть рассказывает, – дала позволение Капитолина Власьевна, перейдя на английский. – Мы тут, чай, не дикие, языки разумеем.
Принц поклонился ей и заговорил… Его рассказ, похожий на волшебную сказку, заворожил присутствующих. Капиталина Власьевна необычайно растрогалась, когда Амит повествовал о своих кропотливых изысканиях в архивах. История его окончилась на том, что он прибыл в Россию и узнал наконец-то, в чьей семье хранится ожерелье богини. С последними его словами Катерина Дмитриевна расстегнула свое ожерелье, уложила его в поданный мужем футляр и, встав из-за стола, подошла к матери генерала.
– Сударыня, – сказала она прочувствованно. – Я и мой муж присоединяемся к просьбе его высочества и умоляем вас обменять ожерелья. Будьте милосердны и помогите принцу исполнить его предназначенье и вернуться с миром на родину к старому отцу, который уже много лет не видел сына. А для того, чтобы у вас не возникло никаких сомнений, его высочество взял на себя смелость и пригласил ювелиров-экспертов, чтобы они удостоверили подлинность этой драгоценности.
Капиталина Власьевна прослезилась.
– Велите ювелирам войти, – распорядилась она, потом повернулась к жене сына. – Подойди сюда, Арина.
Генеральша приблизилась к свекрови. Та твердой рукой расстегнула ожерелье на шее невестки и положила его рядом с поданным Катенькой. В этот момент вошли ювелиры, которые ранее уже видели оба ожерелья, но не оба сразу. Господа Цейсхес, Бирков и Ханнес пришли в великое возбуждение, убедившись, что видят подлинные ожерелья-близнецы.
Капиталина Власьевна повелительным жестом отпустила ювелиров, некоторое время рассматривала оба ожерелья, словно желала навсегда запечатлеть в памяти это редкое зрелище, которому никогда не чаяла оказаться свидетельницей, затем обратилась к принцу:
– Ваше высочество, сейчас я говорю с вами как мать, у которой тоже есть сын. Я не могу отказать вам в вашей просьбе. Возьмите нужное вам ожерелье и второе, которое наденете на шею вашей будущей супруге. Примите этот дар матери. И хоть я не верю в ваших богов, но искренне желаю счастья вам и вашему народу, – с этими словами Капитолина Власьевна протянула принцу футляр, куда уложила оба ожерелья.
Принц припал на одно колено, принимая дар из рук властной старухи. Никто из присутствующих не ожидал, что Капитолина Власьевна поступит именно так. Арина Семеновна так вообще боялась, что свекровь заартачится из каких-то там своих старческих соображений. А подобный расклад расстроил уже саму генеральшу. На равноценную замену она спокойно бы согласилось, но остаться совсем без ожерелья никак не рассчитывала.
Катенька и Никита Сергеевич находились под большим впечатлением от благородного жеста генеральской матушки. Лишь сам генерал, как настоящий вояка, философски отнесся к случившемуся. Ну стало у его жены одной цацкой меньше, так что из этого? Подумаешь, двести лет кочевало ожерелье из поколения в поколение, владели им одни, пришел черед владеть другим. А денежная сторона вопроса Данилу Филипповича и вовсе не занимала. Не он покупал эту вещь, не ему и деньги за нее брать.
Амит убрал футляр с реликвиями своего народа и обратился к Капитолине Власьевне:
– Сударыня, я никогда не забуду вашего поступка, который исполнен поистине царственного величия. И, хотя я слышал ваши слова о том, что вы не верите в богов, коим поклоняется мой народ, но я верю, что вашими устами говорила со мной великая богиня, и частица ее духа навсегда останется с вами. Благодарность мою нельзя выразить словами, так что позвольте преподнести вам скромный дар.
Принц снял с пальца прекрасное кольцо, усыпанное бриллиантами чистейшей воды и самой совершенной формы. Он с поклоном подал его Капитолине Власьевне. Она с достоинством приняла подарок, а потом притянула к себе голову принца, поцеловала его в лоб и по-русски сказала:
– Храни тебя Бог, сынок.
За всеми этими треволнениями Капитолина Власьевна, к радости снохи, совершенно забыла расспросить о пари. Арина Семеновна вовсе не желала, чтобы свекровь узнала о том, что она не уберегла ожерелье. Хотя, какая теперь была разница?
ЭПИЛОГ
Миновала весна, наступило лето, студенты разъехались на каникулы, и свободный как птица Никита Сергеевич свозил жену отдохнуть в деревню. Катенька была чрезвычайно рада встрече с отцом, сестрой и маленьким племянником. Через некоторое время приехал Аверин, который так еще и не слышал целиком рассказа о поисках ожерелья. Ходили, конечно, по городу всякие слухи, но все больше в них говорилось, что профессор Карозин даст сто очков вперед любому полицейскому, ежели требуется расследовать какое-нибудь запутанное дело. Виктор Семенович ужасно гордился своим другом, которого раньше всегда считал немного тюфяком.
Устроившись на веранде с бокалами холодного вина, друзья с любовью поглядывали на своих жен, которые всячески развлекали сына Аверина. Никита Сергеевич неторопливо рассказывал Виктору Семеновичу о том, что пришлось им с супругой пережить, пока они искали ожерелье генеральши. Когда профессор умолк, а бокалы опустели, Аверин хитро посмотрел на друга и спросил:
– Никита, а вот, доведись кому обратиться к тебе с подобной просьбой, ты бы взялся?
Тот так и подскочил:
– Побойся Бога, Виктор Семенович! Ты уже один раз меня втравил в историю, теперь я на твои провокации не поддамся. Мне, знаешь ли, и прошлой авантюры хватило до дальше некуда.
Аверин рассмеялся, но разговор на этом окончил.
Лето пролетело незаметно, пришла пора возвращаться в Москву. Карозины простились с родственниками и уехали. Некоторое время ничего не происходило, профессор ходил на лекции, Катенька читала и навещала своих подруг. По вечерам она рассказывала мужу о том, что Сашенька Мальцева имеет огромный успех в салоне Анны Антоновны и получила уже два предложения; Дешенька Беретова поправилась, и еще внезапно получила наследство от умершей в Париже дальней родственницы, теперь девушка стала завидной невестой, и Пульхерия Андреевна тщательно проверяет кандидатов в женихи. Арина Семеновна же каждый раз непременно сворачивает разговор на ожерелья, все переживает, бедняжка.
Через некоторое время Карозины узнали, что поручика Давыдова удалось схватить, ведется следствие, так как попутно выяснилось, что за ним тянется целый хвост преступлений, но уже сейчас ясно, что ему светит каторга.
Ариадна Любчинская до зимы не дожила. Бедная женщина тихо угасла на руках своего отца, который как только узнал о несчастье с любимой дочерью, так сразу же приехал и увез ее в имение. Но, несмотря на то, что телесная рана Ариадны заживала хорошо, душевное здоровье ее было подорвано. Она потеряла интерес к жизни, кошмары преследовали ее по ночам, а днем она или лежала, или сидела в поставленном в саду кресле, безучастная и равнодушная ко всему. Похоронив дочь, Мульчинский продал имение первому попавшемуся покупателю и вернулся в свою аптеку, где и жил теперь, постепенно спиваясь.
А по зиме уже, ближе к Рождеству, специальный курьер доставил Карозиным посылку от принца. Катерина Дмитриевна получила от него в подарок роскошный изумрудный гарнитур, который необычайно шел к ее глазам. Пришедший в карточный вторник Аверин рассказал, что Арина, сестрица его, тоже не осталась без подарка. Она наконец-то утешилась, получив от принца изумительной работы бриллиантовое колье, где переплетались рубиновые цветы и сапфировые листья, украшенные алмазными капельками росы. Обе дамы заказали себе новые платья специально к подаренным украшениям.
С одной из примерок Катенька вернулась домой несколько позже, чем собиралась.
– Отчего ты задержалась, ангел мой? – спросил ее профессор.
– Никитушка, – проигнорировала жена его вопрос, находясь в сильном волнении. – Я узнала об одном весьма странно и загадочном происшествии. Мы с тобой непременно должны в нем разобраться.
– Катенька! – вскричал бедный профессор, хватаясь за голову…
Устроившись на веранде с бокалами холодного вина, друзья с любовью поглядывали на своих жен, которые всячески развлекали сына Аверина. Никита Сергеевич неторопливо рассказывал Виктору Семеновичу о том, что пришлось им с супругой пережить, пока они искали ожерелье генеральши. Когда профессор умолк, а бокалы опустели, Аверин хитро посмотрел на друга и спросил:
– Никита, а вот, доведись кому обратиться к тебе с подобной просьбой, ты бы взялся?
Тот так и подскочил:
– Побойся Бога, Виктор Семенович! Ты уже один раз меня втравил в историю, теперь я на твои провокации не поддамся. Мне, знаешь ли, и прошлой авантюры хватило до дальше некуда.
Аверин рассмеялся, но разговор на этом окончил.
Лето пролетело незаметно, пришла пора возвращаться в Москву. Карозины простились с родственниками и уехали. Некоторое время ничего не происходило, профессор ходил на лекции, Катенька читала и навещала своих подруг. По вечерам она рассказывала мужу о том, что Сашенька Мальцева имеет огромный успех в салоне Анны Антоновны и получила уже два предложения; Дешенька Беретова поправилась, и еще внезапно получила наследство от умершей в Париже дальней родственницы, теперь девушка стала завидной невестой, и Пульхерия Андреевна тщательно проверяет кандидатов в женихи. Арина Семеновна же каждый раз непременно сворачивает разговор на ожерелья, все переживает, бедняжка.
Через некоторое время Карозины узнали, что поручика Давыдова удалось схватить, ведется следствие, так как попутно выяснилось, что за ним тянется целый хвост преступлений, но уже сейчас ясно, что ему светит каторга.
Ариадна Любчинская до зимы не дожила. Бедная женщина тихо угасла на руках своего отца, который как только узнал о несчастье с любимой дочерью, так сразу же приехал и увез ее в имение. Но, несмотря на то, что телесная рана Ариадны заживала хорошо, душевное здоровье ее было подорвано. Она потеряла интерес к жизни, кошмары преследовали ее по ночам, а днем она или лежала, или сидела в поставленном в саду кресле, безучастная и равнодушная ко всему. Похоронив дочь, Мульчинский продал имение первому попавшемуся покупателю и вернулся в свою аптеку, где и жил теперь, постепенно спиваясь.
А по зиме уже, ближе к Рождеству, специальный курьер доставил Карозиным посылку от принца. Катерина Дмитриевна получила от него в подарок роскошный изумрудный гарнитур, который необычайно шел к ее глазам. Пришедший в карточный вторник Аверин рассказал, что Арина, сестрица его, тоже не осталась без подарка. Она наконец-то утешилась, получив от принца изумительной работы бриллиантовое колье, где переплетались рубиновые цветы и сапфировые листья, украшенные алмазными капельками росы. Обе дамы заказали себе новые платья специально к подаренным украшениям.
С одной из примерок Катенька вернулась домой несколько позже, чем собиралась.
– Отчего ты задержалась, ангел мой? – спросил ее профессор.
– Никитушка, – проигнорировала жена его вопрос, находясь в сильном волнении. – Я узнала об одном весьма странно и загадочном происшествии. Мы с тобой непременно должны в нем разобраться.
– Катенька! – вскричал бедный профессор, хватаясь за голову…