– Высокий, статный, кожа смуглая и гладкая, волосы черные длинные, вьются и блестят. У него темные пухлые губы и белоснежная улыбка. Вот только нос крупноват, но это его не портит. Не мужчина, а просто красавец! – воскликнула девушка напоследок.
– А как зовут этого красавца?
– Ой, сударыня, у него такое мудреное имя, что я ни за что не вспомню! Я ведь тогда просто подала привратнику бумажку, где госпожа Любчинская написала адрес и имя, и меня проводили к нему.
В сущности этот вопрос Катенька задавала уже просто так. Имея адрес и описание восточного господина, она могла отыскать его в два счета. Примерку последнего платья Катерина уже едва вынесла, так как понимала, что ей необходимо спешить, пока Любчинская не успела улизнуть. Наконец ее мучения были окончены, и Катенька, условившись о дне окончательной готовности своих платьев и распрощавшись с мадам Роше, поспешила домой.
– Никита, – подбежала она к мужу, едва переступив порог. – Мы должны спешить! Я знаю, где найти сообщника Любчинской! А она сама сегодня досрочно забрала полный гардероб у мадам Роше, который оплатил этот самый сообщник!
– Остановись, Катенька, говори толком, что ты узнала, – притормозил супругу профессор. – Вот сейчас пообедаем, и ты мне все расскажешь. На голодный желудок как-то плохо думается.
Подобная реплика мужа настолько не вязалась с Катенькиным настроением, что она слегка опешила. Никита Сергеевич же продолжал смотреть на нее с мягкой улыбкой.
– Тебе не кажется, душа моя, что мы сегодня утром поторопилась давать обещание генеральше, что продолжим поиски? Я тут подумал немного, пока тебя не было, и решил, что стоит прекратить эту дурацкую игру в сыщиков. Ты сама признала, что для дамы твоего положения несколько странно заниматься подобным делом, а мне совершенно не хочется. К тому же, принимая во внимание смерть Вари, мне думается, что стало слишком опасно. Да и что тебе еще нужно? Арина Семеновна согласна удовлетвориться найденным нами ожерельем и подтвердить, что пари я выиграл, ты сама сказала, что тебе подобная вещь ни к чему, так чего ради продолжать? Ради торжества закона? Так для этого у нас, слава Богу, полиция имеется.
– Боже мой, Никита Сергеевич, ты ли это говоришь! – вскричала донельзя ошеломленная Катенька. – Особенно тогда, когда я тебе говорю, что знаю, где находится главный преступник, а Любчинская собирается бежать! Как ты можешь бездействовать, ведь у них в руках еще осталось десять драгоценных вещей!
– Э, голубушка! Не ты ли говорила, что не собираешься разыскивать каждую пропажу? Нет, Катенька, я решительно возражаю!
Молодая женщина, пылая от негодования, прибегла к последнему доводу:
– Если вы, Никита Сергеевич, изволите прятаться в кусты в самый ответственный момент, то я пойду до конца! Я привыкла держать свое слово и не искать лазеек для отступления! Мне уже нет никакого дела до ожерелья генеральши, но я обещала Пульхерии Андреевне, что найду ее внучку, и я это сделаю. Вам должно быть стыдно, если вы отступаете, зная, что можете помочь несчастной девушке избежать столь печальной участи, каковая ее непременно ожидает. Обедайте, гуляйте, делайте что угодно! Я же немедленно отправляюсь! Желаю здравствовать!
С этими словами разгневанная Катенька резко развернулась на каблуках и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Профессор остался стоять, точно громом пораженный. Он всегда знал, что темперамент его жены осложняется упрямством, но никогда не знал, что она способна на такую вспышку и прямой отказ послушаться увещеваний мужа. Карозин постоял еще немного в раздумье, а затем побежал следом за женой. Отпустить ее в одиночестве прямо в самые лапы преступника и убийцы он никак не мог себе позволить.
К тому же, в глубине души профессор понимал, что все его слова были признаком самого обычного малодушия. Он ведь был в сущности очень мирным человеком, любящим покой и уют. Его смертельно раздражала всяческая суета. Карозин даже приключенческих книг не жаловал, не понимая, что толкает людей совершать все эти несуразные и опасные для жизни поступки. Для него гораздо милее было в тиши своего кабинета предаваться разгадкам сложных математических задач и научным изысканиям. Карозин и математику-то выбрал делом своей жизни из-за того, что этот предмет не требовал разъездов и поисков, а лишь ясного ума, владения логикой и упорства.
Ввязавшись в это дурацкое пари, он был вынужден отказаться от привычного жизненного уклада. А горячее участие в этом деле жены заставляло профессора проявлять не свойственную ему активность.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Карозина, пока он догонял Катеньку. К счастью, она не успела уйти далеко.
– Катерина Дмитриевна! – окликнул он ее. – Погодите, я иду с вами.
Катенька тут же сменила гнев на милость и, взяв мужа под руку, улыбнулась ему. Она-то верила, что Никиту просто надо хорошенько встряхнуть, что и сделала, не сказать, чтобы сознательно, но, согласитесь, весьма действенно. На некоторое время профессор воспылал решимостью льва, что Катеньке и требовалась. Ведь, несмотря на всю свою смелость, она довольно сильно побаивалась встречи с преступным иностранцем. Теперь же, когда рядом с ней был муж, опасаться стало нечего.
Чета Карозиных остановила извозчика и, усевшись в коляску, направилась к гостинице, где квартировал иностранец. Дорогой Катенька попросила мужа предоставить ей инициативу начать беседу. Что-то подсказывало ей, что разговор следует начать деликатно, а не набрасываться на человека с ходу. Молодой женщине вовсе не улыбалось оказаться под дулом пистолета доведенного до крайности преступника. Вполне возможно, поняв, что он раскрыт и о его делах все стало известно, иностранец предпочтет сдаться. В глубине души Катенька весьма на это надеялась. Она только боялась не успеть, поэтому всю дорогу была как на иголках.
Гостиница на Неглинке, куда держали путь Карозины, была весьма приличным заведением. Конечно, не то, что «Националь», но далеко и не ночлежка для купчиков средней руки. Словом, место это прекрасно подходило для человека, который предпочитает оставаться в тени, но в тоже время вовсе не желает питаться скверной едой и подвергаться ночному нападению клопов.
С привратником беседовал Никита Сергеевич.
– Скажи нам, любезный, где помещается иностранный господин? У нас к нему важное дело, не терпящее отлагательств.
К своим словам профессор присовокупил небольшую толику денег, дабы обеспечить верный ответ.
– Он располагается в восьмом нумере, барин, это на втором этаже, – ответил привратник, низко кланяясь в благодарность за тут же исчезнувшие в его кармане деньги. – Вы можете пройти, их милость сейчас как раз дома.
Карозины прошествовали внутрь здания, отмечая про себя, что внутренне убранство коридоров так же было на высоте. Перед дверью восьмого номера Никита Сергеевич слегка притормозил, но, взглянув в укоризненные глаза жены, прокашлялся и решительно постучал.
– Прошу входить, – раздалось из-за двери по-английски.
Профессор немного удивился, но затем вспомнил, как Катенька рассказывала, что русского иностранец не знает. Ну, проблем возникнуть не должно было, по крайней мере с этой стороны, поскольку английским языком муж и жена Карозины владели прекрасно.
Они вошли в комнату и встретились глазами с господином весьма приятной восточной наружности, к тому же безукоризненно одетого в европейское платье.
– Чем могу быть вам полезен, господа? – спросил он, изобразив на лице удивленное любопытство. – Прошу вас присесть, хоть и не имею чести быть с вами знакомым.
Катенька была вынуждена признать, что иностранец производит весьма положительное впечатление. И если бы она не знала, что он преступник, то никогда об этом бы не подумала. Ей пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы побороть его обаяние.
Позвольте вам представиться и представить моего мужа, – начала Катенька. – Профессор Карозин Никита Сергеевич, – Карозин привстал и слегка поклонился, он был согласен с женой в том, что правила приличия стоит соблюдать всегда. – А я его жена, Карозина Екатерина Дмитриевна.
С этого Катенька начала, так как ей ужасно хотелось услышать имя иностранца. Он не замедлил ответить:
– Амит Рамачандра.
Когда он повторил то, что было написано на визитке, Катенька слегка удивилась и подумала, отчего он опустил свой титул?
– Господин Рамачандра, нас привело к вам, не буду скрывать, дело весьма неприятного рода, связанное с вами и некоей Ариадной Любчинской. Догадываетесь ли вы, что это за дело?
– Я очень хорошо знаю госпожу Любчинскую и не собираюсь этого скрывать. С ней что-нибудь случилось? – в его голосе сквозило искренне беспокойство.
– Надеюсь, что пока нет, но, как вы сами должны догадываться, вполне может случиться.
– Вы пугаете меня, сударыня. Скажите прямо, что с Ариадной?
Когда Рамачандра назвал актрису по имени, Катенька поверила, что он действительно в нее влюблен, но ей смертельно надоело смотреть, как он разыгрывает святую невинность.
– Сударь, сегодня утром Любчинская забрала оплаченный вами гардероб у мадам Роше. Причем…
Катенька не договорила, иностранец ее перебил:
– Как, уже? Ариадна говорила, что все будет готово только через четыре дня. А сегодня мы должны были с ней увидеться. Она вот-вот должна прийти. Я жду ее, хотя она опаздывает уже более чем на полчаса. Когда вы постучали, я думал, что это она, даже удивился. Ей ведь нет нужды стучать.
Никита Сергеевич слушал иностранца и поражался. Либо этот человек такой же блестящий актер, как и Любчинская, либо он и в самом деле не ведал, что творил. Катеньке начинало казаться то же самое. Актриса обманывала и его.
– Сударь, вижу, что вы не хотите сами признаться. Мы здесь, чтобы обвинить вас в организации кражи старинного ожерелья, принадлежащего генеральше Соловец, и других драгоценных вещей. А также в убийстве девушки, бывшей горничной упомянутой генеральши.
Все это Катенька произнесла очень твердо, глядя прямо в глаза иностранца. На его лице отразилась растерянность и недоумение и никакого страха, на что Карозина внутренне надеялась.
– Какие кражи, господа, какое убийство? Я ничего не понимаю. А ожерелье Ариадна обещала обменять на равноценное…
Слова его были настолько искренни, что Катенька заколебалась, но, вспомнив несчастную Вареньку, продолжила все-так же твердо:
– Не отпирайтесь сударь, Варя умирала у меня на руках. Я сама вытащила ее заброшенного особняка. Служащий там дворник вас легко признает.
Ошеломленный иностранец пробормотал что-то на непонятном языке, спрятав лицо в ладонях, а потом заговорил снова по-английски:
– Сударыня, я не понимаю, как такое могло произойти. Я никого не убивал. Поверьте, я только хотел вернуть то, что принадлежало моей семье.
– Вы лжете. Вспомните: молодая девушка с круглым миловидным лицом, пухлыми губками и каштановыми волосами. Ее привела Любчинская в тот дом. А потом вы в задрапированной комнате разыграли целый спектакль и отравили несчастную, накормив смесью наркотика с мышьяком. Вы там были, она мне вас описала в точности, так что сомнений в вашей причастности быть не может!
Лицо иностранца настолько побледнело, что это стало заметно, несмотря на темный цвет его кожи.
– Бедная девушка, – тихо сказал он. – Я говорил Ариадне, что этого делать нельзя… Но я ничего не знаю о мышьяке, а сладость богини никого не могла убить! – вдруг вскинулся иностранец.
– У Вари в руке был зажат пакетик от мышьяка, а перед этим она два дня ничего не ела. Вы убили ее!
– Нет, уверяю вас, все было совсем не так! Это какая-то нелепая случайность, моя каста запрещает убийства!
Катенька уже устала пререкаться с иностранцем, который ну никак не хотел признавать себя убийцей, да и не был на него похож, если честно.
– Господин Рамачандра, – снова обратилась она к нему. – Хорошо, давайте на минутку представим, что мы вам верим. Но убийство совершено, и сделать это могли либо вы, либо Любчинская. В этом я уверена. К тому же я видела, как Любчинская устраивала целый спектакль, одурачивая несчастных девушек сказками о богине Уме и заставляя их красть драгоценности. Такую идею могли подать ей только вы.
После этих слов иностранец вообще окаменел. Он смотрел расширенными от ужаса глазами на Катеньку, не в силах вымолвить ни слова. Эта немая сцена продолжалась довольно долго. Наконец Катерина не выдержала:
– Сударь, извольте отвечать.
Рамачандра пришел в себя. Он тяжело вздохнул и заговорил:
– Сударыня, я вижу, что вы честные и благородные люди, искренние в своем стремлении разоблачить злодеев, содеявших страшное преступление. Но вы знаете только одну сторону дела. Мне далеко не все понятно, но, уверяю вас, произошло трагическое недоразумение, которому я виной лишь косвенно. Чтобы во всем разобраться, давайте заключим соглашение: я расскажу вам свою историю, а вы расскажете мне все, что вы знаете. Мне больно это говорить, но, кажется, Ариадна, которую я искренне полюбил, использовала меня сам жестоким образом. Хуже того, она использовала мою веру, самое святое, что есть у меня.
Его слова разбудили новый виток Катенькиного любопытства, да и Никита Сергеевич не возражал, забыв даже о том, что не успел пообедать. Обоим Карозиным настолько нравился загадочный иностранец, что они с трудом сохраняли подозрительное к нему отношение. Поэтому супруги ответили ему полным согласием.
– Начать придется издалека, – заговорил он. – Чтобы вам все было понятно, придется рассказать об истории моего рода и княжества Чандрапур, наследным принцем которого я являюсь.
«Все-таки он настоящий принц!» – подумала Катенька, вся обратившись в слух.
ГЛАВА 12
– А как зовут этого красавца?
– Ой, сударыня, у него такое мудреное имя, что я ни за что не вспомню! Я ведь тогда просто подала привратнику бумажку, где госпожа Любчинская написала адрес и имя, и меня проводили к нему.
В сущности этот вопрос Катенька задавала уже просто так. Имея адрес и описание восточного господина, она могла отыскать его в два счета. Примерку последнего платья Катерина уже едва вынесла, так как понимала, что ей необходимо спешить, пока Любчинская не успела улизнуть. Наконец ее мучения были окончены, и Катенька, условившись о дне окончательной готовности своих платьев и распрощавшись с мадам Роше, поспешила домой.
– Никита, – подбежала она к мужу, едва переступив порог. – Мы должны спешить! Я знаю, где найти сообщника Любчинской! А она сама сегодня досрочно забрала полный гардероб у мадам Роше, который оплатил этот самый сообщник!
– Остановись, Катенька, говори толком, что ты узнала, – притормозил супругу профессор. – Вот сейчас пообедаем, и ты мне все расскажешь. На голодный желудок как-то плохо думается.
Подобная реплика мужа настолько не вязалась с Катенькиным настроением, что она слегка опешила. Никита Сергеевич же продолжал смотреть на нее с мягкой улыбкой.
– Тебе не кажется, душа моя, что мы сегодня утром поторопилась давать обещание генеральше, что продолжим поиски? Я тут подумал немного, пока тебя не было, и решил, что стоит прекратить эту дурацкую игру в сыщиков. Ты сама признала, что для дамы твоего положения несколько странно заниматься подобным делом, а мне совершенно не хочется. К тому же, принимая во внимание смерть Вари, мне думается, что стало слишком опасно. Да и что тебе еще нужно? Арина Семеновна согласна удовлетвориться найденным нами ожерельем и подтвердить, что пари я выиграл, ты сама сказала, что тебе подобная вещь ни к чему, так чего ради продолжать? Ради торжества закона? Так для этого у нас, слава Богу, полиция имеется.
– Боже мой, Никита Сергеевич, ты ли это говоришь! – вскричала донельзя ошеломленная Катенька. – Особенно тогда, когда я тебе говорю, что знаю, где находится главный преступник, а Любчинская собирается бежать! Как ты можешь бездействовать, ведь у них в руках еще осталось десять драгоценных вещей!
– Э, голубушка! Не ты ли говорила, что не собираешься разыскивать каждую пропажу? Нет, Катенька, я решительно возражаю!
Молодая женщина, пылая от негодования, прибегла к последнему доводу:
– Если вы, Никита Сергеевич, изволите прятаться в кусты в самый ответственный момент, то я пойду до конца! Я привыкла держать свое слово и не искать лазеек для отступления! Мне уже нет никакого дела до ожерелья генеральши, но я обещала Пульхерии Андреевне, что найду ее внучку, и я это сделаю. Вам должно быть стыдно, если вы отступаете, зная, что можете помочь несчастной девушке избежать столь печальной участи, каковая ее непременно ожидает. Обедайте, гуляйте, делайте что угодно! Я же немедленно отправляюсь! Желаю здравствовать!
С этими словами разгневанная Катенька резко развернулась на каблуках и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Профессор остался стоять, точно громом пораженный. Он всегда знал, что темперамент его жены осложняется упрямством, но никогда не знал, что она способна на такую вспышку и прямой отказ послушаться увещеваний мужа. Карозин постоял еще немного в раздумье, а затем побежал следом за женой. Отпустить ее в одиночестве прямо в самые лапы преступника и убийцы он никак не мог себе позволить.
К тому же, в глубине души профессор понимал, что все его слова были признаком самого обычного малодушия. Он ведь был в сущности очень мирным человеком, любящим покой и уют. Его смертельно раздражала всяческая суета. Карозин даже приключенческих книг не жаловал, не понимая, что толкает людей совершать все эти несуразные и опасные для жизни поступки. Для него гораздо милее было в тиши своего кабинета предаваться разгадкам сложных математических задач и научным изысканиям. Карозин и математику-то выбрал делом своей жизни из-за того, что этот предмет не требовал разъездов и поисков, а лишь ясного ума, владения логикой и упорства.
Ввязавшись в это дурацкое пари, он был вынужден отказаться от привычного жизненного уклада. А горячее участие в этом деле жены заставляло профессора проявлять не свойственную ему активность.
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Карозина, пока он догонял Катеньку. К счастью, она не успела уйти далеко.
– Катерина Дмитриевна! – окликнул он ее. – Погодите, я иду с вами.
Катенька тут же сменила гнев на милость и, взяв мужа под руку, улыбнулась ему. Она-то верила, что Никиту просто надо хорошенько встряхнуть, что и сделала, не сказать, чтобы сознательно, но, согласитесь, весьма действенно. На некоторое время профессор воспылал решимостью льва, что Катеньке и требовалась. Ведь, несмотря на всю свою смелость, она довольно сильно побаивалась встречи с преступным иностранцем. Теперь же, когда рядом с ней был муж, опасаться стало нечего.
Чета Карозиных остановила извозчика и, усевшись в коляску, направилась к гостинице, где квартировал иностранец. Дорогой Катенька попросила мужа предоставить ей инициативу начать беседу. Что-то подсказывало ей, что разговор следует начать деликатно, а не набрасываться на человека с ходу. Молодой женщине вовсе не улыбалось оказаться под дулом пистолета доведенного до крайности преступника. Вполне возможно, поняв, что он раскрыт и о его делах все стало известно, иностранец предпочтет сдаться. В глубине души Катенька весьма на это надеялась. Она только боялась не успеть, поэтому всю дорогу была как на иголках.
Гостиница на Неглинке, куда держали путь Карозины, была весьма приличным заведением. Конечно, не то, что «Националь», но далеко и не ночлежка для купчиков средней руки. Словом, место это прекрасно подходило для человека, который предпочитает оставаться в тени, но в тоже время вовсе не желает питаться скверной едой и подвергаться ночному нападению клопов.
С привратником беседовал Никита Сергеевич.
– Скажи нам, любезный, где помещается иностранный господин? У нас к нему важное дело, не терпящее отлагательств.
К своим словам профессор присовокупил небольшую толику денег, дабы обеспечить верный ответ.
– Он располагается в восьмом нумере, барин, это на втором этаже, – ответил привратник, низко кланяясь в благодарность за тут же исчезнувшие в его кармане деньги. – Вы можете пройти, их милость сейчас как раз дома.
Карозины прошествовали внутрь здания, отмечая про себя, что внутренне убранство коридоров так же было на высоте. Перед дверью восьмого номера Никита Сергеевич слегка притормозил, но, взглянув в укоризненные глаза жены, прокашлялся и решительно постучал.
– Прошу входить, – раздалось из-за двери по-английски.
Профессор немного удивился, но затем вспомнил, как Катенька рассказывала, что русского иностранец не знает. Ну, проблем возникнуть не должно было, по крайней мере с этой стороны, поскольку английским языком муж и жена Карозины владели прекрасно.
Они вошли в комнату и встретились глазами с господином весьма приятной восточной наружности, к тому же безукоризненно одетого в европейское платье.
– Чем могу быть вам полезен, господа? – спросил он, изобразив на лице удивленное любопытство. – Прошу вас присесть, хоть и не имею чести быть с вами знакомым.
Катенька была вынуждена признать, что иностранец производит весьма положительное впечатление. И если бы она не знала, что он преступник, то никогда об этом бы не подумала. Ей пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы побороть его обаяние.
Позвольте вам представиться и представить моего мужа, – начала Катенька. – Профессор Карозин Никита Сергеевич, – Карозин привстал и слегка поклонился, он был согласен с женой в том, что правила приличия стоит соблюдать всегда. – А я его жена, Карозина Екатерина Дмитриевна.
С этого Катенька начала, так как ей ужасно хотелось услышать имя иностранца. Он не замедлил ответить:
– Амит Рамачандра.
Когда он повторил то, что было написано на визитке, Катенька слегка удивилась и подумала, отчего он опустил свой титул?
– Господин Рамачандра, нас привело к вам, не буду скрывать, дело весьма неприятного рода, связанное с вами и некоей Ариадной Любчинской. Догадываетесь ли вы, что это за дело?
– Я очень хорошо знаю госпожу Любчинскую и не собираюсь этого скрывать. С ней что-нибудь случилось? – в его голосе сквозило искренне беспокойство.
– Надеюсь, что пока нет, но, как вы сами должны догадываться, вполне может случиться.
– Вы пугаете меня, сударыня. Скажите прямо, что с Ариадной?
Когда Рамачандра назвал актрису по имени, Катенька поверила, что он действительно в нее влюблен, но ей смертельно надоело смотреть, как он разыгрывает святую невинность.
– Сударь, сегодня утром Любчинская забрала оплаченный вами гардероб у мадам Роше. Причем…
Катенька не договорила, иностранец ее перебил:
– Как, уже? Ариадна говорила, что все будет готово только через четыре дня. А сегодня мы должны были с ней увидеться. Она вот-вот должна прийти. Я жду ее, хотя она опаздывает уже более чем на полчаса. Когда вы постучали, я думал, что это она, даже удивился. Ей ведь нет нужды стучать.
Никита Сергеевич слушал иностранца и поражался. Либо этот человек такой же блестящий актер, как и Любчинская, либо он и в самом деле не ведал, что творил. Катеньке начинало казаться то же самое. Актриса обманывала и его.
– Сударь, вижу, что вы не хотите сами признаться. Мы здесь, чтобы обвинить вас в организации кражи старинного ожерелья, принадлежащего генеральше Соловец, и других драгоценных вещей. А также в убийстве девушки, бывшей горничной упомянутой генеральши.
Все это Катенька произнесла очень твердо, глядя прямо в глаза иностранца. На его лице отразилась растерянность и недоумение и никакого страха, на что Карозина внутренне надеялась.
– Какие кражи, господа, какое убийство? Я ничего не понимаю. А ожерелье Ариадна обещала обменять на равноценное…
Слова его были настолько искренни, что Катенька заколебалась, но, вспомнив несчастную Вареньку, продолжила все-так же твердо:
– Не отпирайтесь сударь, Варя умирала у меня на руках. Я сама вытащила ее заброшенного особняка. Служащий там дворник вас легко признает.
Ошеломленный иностранец пробормотал что-то на непонятном языке, спрятав лицо в ладонях, а потом заговорил снова по-английски:
– Сударыня, я не понимаю, как такое могло произойти. Я никого не убивал. Поверьте, я только хотел вернуть то, что принадлежало моей семье.
– Вы лжете. Вспомните: молодая девушка с круглым миловидным лицом, пухлыми губками и каштановыми волосами. Ее привела Любчинская в тот дом. А потом вы в задрапированной комнате разыграли целый спектакль и отравили несчастную, накормив смесью наркотика с мышьяком. Вы там были, она мне вас описала в точности, так что сомнений в вашей причастности быть не может!
Лицо иностранца настолько побледнело, что это стало заметно, несмотря на темный цвет его кожи.
– Бедная девушка, – тихо сказал он. – Я говорил Ариадне, что этого делать нельзя… Но я ничего не знаю о мышьяке, а сладость богини никого не могла убить! – вдруг вскинулся иностранец.
– У Вари в руке был зажат пакетик от мышьяка, а перед этим она два дня ничего не ела. Вы убили ее!
– Нет, уверяю вас, все было совсем не так! Это какая-то нелепая случайность, моя каста запрещает убийства!
Катенька уже устала пререкаться с иностранцем, который ну никак не хотел признавать себя убийцей, да и не был на него похож, если честно.
– Господин Рамачандра, – снова обратилась она к нему. – Хорошо, давайте на минутку представим, что мы вам верим. Но убийство совершено, и сделать это могли либо вы, либо Любчинская. В этом я уверена. К тому же я видела, как Любчинская устраивала целый спектакль, одурачивая несчастных девушек сказками о богине Уме и заставляя их красть драгоценности. Такую идею могли подать ей только вы.
После этих слов иностранец вообще окаменел. Он смотрел расширенными от ужаса глазами на Катеньку, не в силах вымолвить ни слова. Эта немая сцена продолжалась довольно долго. Наконец Катерина не выдержала:
– Сударь, извольте отвечать.
Рамачандра пришел в себя. Он тяжело вздохнул и заговорил:
– Сударыня, я вижу, что вы честные и благородные люди, искренние в своем стремлении разоблачить злодеев, содеявших страшное преступление. Но вы знаете только одну сторону дела. Мне далеко не все понятно, но, уверяю вас, произошло трагическое недоразумение, которому я виной лишь косвенно. Чтобы во всем разобраться, давайте заключим соглашение: я расскажу вам свою историю, а вы расскажете мне все, что вы знаете. Мне больно это говорить, но, кажется, Ариадна, которую я искренне полюбил, использовала меня сам жестоким образом. Хуже того, она использовала мою веру, самое святое, что есть у меня.
Его слова разбудили новый виток Катенькиного любопытства, да и Никита Сергеевич не возражал, забыв даже о том, что не успел пообедать. Обоим Карозиным настолько нравился загадочный иностранец, что они с трудом сохраняли подозрительное к нему отношение. Поэтому супруги ответили ему полным согласием.
– Начать придется издалека, – заговорил он. – Чтобы вам все было понятно, придется рассказать об истории моего рода и княжества Чандрапур, наследным принцем которого я являюсь.
«Все-таки он настоящий принц!» – подумала Катенька, вся обратившись в слух.
ГЛАВА 12
Небольшое княжество Чандрапур располагалось в горной долине. Люди его населяли мирные, так как государство это было самой природой хорошо защищено от нападения воинственных соседей. Попасть в Чандрапур можно было лишь через узкое ущелье, так что маленький отряд мог остановить там целое войско. Поэтому раджи сопредельных государств довольно быстро поняли, что с Чандрапуром лучше торговать, а не воевать, хотя алмазные копи были немалым соблазном.
Четыреста лет назад раджа Чандрапура Ашок надумал построить прекрасный храм, чтобы увековечить свое имя. Были созваны мастера, и работы началась. Вместе с тем скульпторы и ювелиры принялись трудиться над будущим украшением прекрасного храма, посвятить который раджа надумал милосердному воплощению богини Кали Уме.
Это воплощение считалось покровительницей страны и защитницей от врагов. Сохранились предания о том, что когда-то отважные недруги рискнули подобраться к стране через гору, а для обманного маневра напали, как всегда, через ущелье. Когда защитники поняли, в чем дело, вражеские воины уже окружили их. Тогда жрецы воззвали к богине, и она услышала их молитвы. Она пришла в своем грозном воплощении и покарала врагов, которые в ужасе бежали.
Когда постройка храма близилась уже к завершению, придворный скульптор пожаловался радже, что его покинуло вдохновение и он не может изваять статую богини для главного алтаря. Тогда раджа издал указ: пусть все прекрасные женщины страны придут во дворец, и самая лучшая из них станет моделью для скульптора.
Целый месяц красавицы проходили перед очами раджи и скульптора, и наконец модель была выбрана. В глазах скульптора зажглось вдохновение, а в сердце раджи – любовь. Прекрасная девушка стала женой раджи, а ее каменная копия – главным украшением храма.
Когда царица родила наследника, раджа приказал в честь этого события сделать два прекрасных ожерелья, одно из которых он подарил своей супруге, а другое должно было украсить статую богини. Ювелир вдохновенно взялся за дело, и когда одно из ожерелий уже было готово, ему приснился сон. Сама богиня Ума сказала ему, что он должен сделать зеркальную копию, ибо с этих пор жена царя будет зеркалом богини, носительницей частички ее духа. Также богиня сказала, что супруга раджи, а с нею и все жены последующих царей должны отказаться от своего имени и принять имя Деваяни, что значит Божественная.
Проснувшись, ювелир поспешил к радже и его супруге и рассказал им своей сон. Жена его согласилась с тем, что словами великой богини пренебрегать не следует, и раджа приказал, чтобы все было исполнено в точности. С поклоном ювелир удалился довершать свою работу.
Когда второе ожерелье было завершено, а ювелир поставил на оба украшения клеймо с именем богини, состоялось пышное празднество. В храме жрецы возложили ожерелье на шею статуи богини, а другое надели на супругу раджи. Когда царица встала лицом к лицу со статуей и приняла такую же позу, то все присутствующие ахнули – от статуи пролилось сияние, окатившее царицу.
С тех пор возник обычай: каждую невесту раджи приводили к статуе богини и надевали на нее ожерелье. Если сияние возникало, то, значит, богиня признавала девушку достойной стать царицей. Все это продолжалось более ста лет, и Чандрапур расцветал под благословением богини.
Случилось так, что однажды с караваном купцов пришел в Чандрапур удивительный человек со светлой кожей и светлыми волосами. Раджа, правивший в то время, принял его вместе с купцами, которые принесли владыке подарки. Чужестранец попросил у раджи позволения остаться в Чандрапуре, чтобы изучить его красоты. Раджа благоволил к наукам и искусствам, а чужеземец был почтителен и знал множество удивительного о дальних странах. Ему было дано милостивое разрешение остаться, и раджа даже отвел ему покои в своем дворце.
Несколько месяцев чужеземец развлекал раджу и прилежно изучал все, что ему дозволялось, а затем стал уговаривать раджу позволить ему побывать в храмах. Более всего ему хотелось заглянуть в храм Умы, ибо был он весьма наслышан о тамошней прекрасной статуе. Радже не хотелось огорчать любезного чужеземца отказом, но испокон веков велось, что иноверцы не должны переступать порог храмов. Чужеземец был весьма раздосадован таким ответом, а через несколько дней пришел к радже и сказал, что желает принять веру раджи и навсегда остаться в его благословенной стране.
Раджа чрезвычайно обрадовался таким словам, так считал, что умный чужеземец может своими дельными советами принести немало пользы государству. Раджа вызвал брахманов, советников и жрецов и спросил их, как все это можно устроить. Мудрые брахманы долго думали, ища совета в священных ведах, а потом пришли к радже с ответом. Дхарма-веда, писание закона, говорило, что такое возможно. Но для этого чужеземца должен усыновить брахман, дать ему новое имя. А самому чужеземцу придется целый год изучать обычаи и священные писания, чтобы он мог входить в храмы должным образом, не оскорбив по незнанию богов.
Чужеземец был согласен на все и принялся прилежно учиться. Над ним провели обряд усыновления и нарекли ему новое имя. Через год он достиг немалых успехов в изучении священных текстов и их толковании. Его приемный отец и наставник был очень доволен таким усердием и послушанием. Он докладывал радже, что чужеземец постигает науку вед ничуть не хуже, как если бы был брахманом в пятом колене. Так чужеземец получил второе рождение и священный брахманский шнур. Раджа сделал его одним из своих советников, а совет брахманов позволил своему новому собрату безвозбранно ходить в любой храм.
Еще несколько месяцев чужеземец исправно служил радже и прилежно изучал храмы, а потом исчез. Вместе с ним исчезло и ожерелье богини. Раджа снарядил погоню, но проклятый вор и осквернитель как сквозь землю провалился. Его искали более года, отважные воины раджи добрались до самых отдаленных государств Индии, но нигде и никто не слышал более о светловолосом чужеземце.
На Чандрапур начали обрушиваться беды. Никто не знал теперь, простит ли богиня такое надругательство, а ведь радже пришло время жениться, чтобы обзавестись наследником. Он снова собрал брахманов и спросил у них совета. Один из них предложил изготовить новое ожерелье для богини взамен утраченного. Но ничего из этого не получилось, словно сама богиня была против. Кто только из ювелиров не брался за эту работу, но с каждым из них случалось какое-нибудь несчастье. У одного взорвался тигель с расплавленным золотом и выжег бедняге глаза, другой ни с того ни с сего свалился в колодец и утонул, третий искалечил себе резцом руку…
Тогда брахманы дали царю другой совет: отдать богине ожерелье царицы. Но богиня отвергла украшение смертной. Когда жрец приблизился к статуе с ожерельем в руках, затряслись стены храма, а из купола откололся кусок камня и ударил жреца в темя. Несчастный старик умер на месте.
После этих страшных событий жрецы устроили великое очистительное жертвоприношение и вознесли молитвы богине, чтобы она выразила свою волю. После этого раджа увидел сон. Богиня явилась ему с печальным лицом и сказала, что благословение не вернется к Чандрапуру, пока не будет возвращено священное ожерелье. Когда же раджа ответил, что его люди не смогли этого сделать, богиня сказала, что только сыну раджи будет позволено выполнить священную миссию и вернуть святыню. Раджа спросил, его ли сын это исполнит, но богиня, ничего не ответив, исчезла.
Утром раджа рассказал брахманам об увиденном, и они посоветовали ему поскорее жениться. Он тут же приступил к поискам невесты. Младшая сестра раджи соседнего государства стала его невестой. Жрецы со страхом ждали, как пройдет обряд представления богине. Но богиня молчала, более не подавая никаких знаков.
Раджи сменяли на престоле друг друга, принцы-раджкумары безуспешно пытались искать пропавшее ожерелье, а богиня молчала. Так прошло триста лет. Многое сменилось и в благословенной Индии, и во всем мире. Чандрапур как был, так и остался маленьким княжеством, так как, утратив благословение Умы, более не мог развиваться. Но теперь его правители знали о европейских странах и посылали своих сыновей за океан учиться и искать реликвию.
Последний раджа Чандрапура стал таковым из-за того, что его старший брат погиб на чужбине, так и не найдя ожерелья. Раджа искренне любил брата и страшно горевал после его гибели, нисколько не радуясь свалившейся ему на голову короне. Он был просвещенным правителем и уже не так свято блюл обычаи предков. Когда у него родился долгожданный наследник после четырех дочерей, раджа принял решение ни за что не отпускать сына на поиски ожерелья. Благословение и покровительство богини вещь, конечно, хорошая и полезная, но слишком давно его не было. А алмазные копи, вот они, пока еще далеки от истощения.
Однако раджкумар Амит уродился слишком романтичным существом с огромной жаждой знаний. Он достаточно рано приступил к обучению и занимался не только с учителями, но из домашними жрецами. Когда мальчику исполнилось четырнадцать лет, один из жрецов увидел во сне богиню, которая сказала ему, что юный раджкумар именно тот, кто сумеет вернуть ее благословение, хотя путь его будет труден и долог. Проснувшись, брахман побежал к радже и поведал ему свой сон и слова богини. Однако, против ожидания жреца, раджа нисколько не обрадовался тому, что богиня снова подала знак. Он слишком хорошо помнил судьбу своего старшего брата, хотя тот был отважным человеком и крепким мужчиной. Амит же был единственным сыном и наследником раджи, да и на воина походил мало.
Так что раджа строго настрого запретил брахману говорить что-либо мальчику. Брахман огорчился, но до поры до времени повиновался радже. Крепился он целых три года, ожидая, что богиня подаст другой знак, но все вышло иначе. В день семнадцатилетия Амита богиня приснилась ему, а не брахману. Она предстала перед принцем с печальным лицом и сказала, что он должен исполнить предначертание, даже если ему придется поступить как торговцу, а не как царю. Сказав это, Ума исчезла.
Юноша проснулся, пребывая в полном недоумении. Он не понял, о каком предназначении идет речь, и что означали слова богини о торговце и царе. Амит отправился к отцу, чтобы тот объяснил ему все увиденное, и рассказал свой сон. Раджа понял, что более не должен противиться воле богов, позвал старичка-брахмана и велел ему все рассказать принцу.
После рассказа брахмана Амит загорелся решимостью найти ожерелье, но пока так и не понял, что хотела сказать богиня. Брахман тоже пребывал в задумчивости, а потом вдруг вспомнил, что существует одна легенда о том, как самый первый раджа Чандрапура нашел в пещере статую богини, которая до сих пор украшает один из храмов. Раджа сразу восхитился прекрасной статуей, но увидел, что у нее отколот мизинец. В таком виде статую нельзя было ставить в храм, ибо она считалась несовершенной. Но раджа вознамерился найти недостающую часть.
Статую перевезли в строящийся город и до поры до времени, пока будет построен первый храм, спрятали. Раджа отрядил людей на поиски пропавшего мизинца, но никто не мог его найти. Отчаяние начинало охватывать царя из-за бесплодности поисков. Но как-то раз, когда царь проезжал со своей супругой по городу, он увидел маленькую девочку, которая играла с мизинцем статуи, завертывая его в лоскуток и нарисовав на ногте лицо.
Раджа подозвал к себе девочку и попросил ее отдать ему мизинец. Но девочка была еще очень мала и не понимала всего. Она сказала царю, что не может отдать ему своего ребеночка. Сначала раджа разгневался и хотел приказать страже отнять у девочки мизинец, но потом устыдился своего поступка, который не мог быть угоден милосердной богине. Раджа решил подыграть девочке. Он сказал, что хочет забрать ее ребеночка с собой во дворец и готов заплатить ей любой выкуп, который она пожелает. Тогда девочка вскинула на раджу свои не по-детски серьезные глаза и звонким голосом ответила, что хочет все драгоценности, которые надеты на его супруге.
Четыреста лет назад раджа Чандрапура Ашок надумал построить прекрасный храм, чтобы увековечить свое имя. Были созваны мастера, и работы началась. Вместе с тем скульпторы и ювелиры принялись трудиться над будущим украшением прекрасного храма, посвятить который раджа надумал милосердному воплощению богини Кали Уме.
Это воплощение считалось покровительницей страны и защитницей от врагов. Сохранились предания о том, что когда-то отважные недруги рискнули подобраться к стране через гору, а для обманного маневра напали, как всегда, через ущелье. Когда защитники поняли, в чем дело, вражеские воины уже окружили их. Тогда жрецы воззвали к богине, и она услышала их молитвы. Она пришла в своем грозном воплощении и покарала врагов, которые в ужасе бежали.
Когда постройка храма близилась уже к завершению, придворный скульптор пожаловался радже, что его покинуло вдохновение и он не может изваять статую богини для главного алтаря. Тогда раджа издал указ: пусть все прекрасные женщины страны придут во дворец, и самая лучшая из них станет моделью для скульптора.
Целый месяц красавицы проходили перед очами раджи и скульптора, и наконец модель была выбрана. В глазах скульптора зажглось вдохновение, а в сердце раджи – любовь. Прекрасная девушка стала женой раджи, а ее каменная копия – главным украшением храма.
Когда царица родила наследника, раджа приказал в честь этого события сделать два прекрасных ожерелья, одно из которых он подарил своей супруге, а другое должно было украсить статую богини. Ювелир вдохновенно взялся за дело, и когда одно из ожерелий уже было готово, ему приснился сон. Сама богиня Ума сказала ему, что он должен сделать зеркальную копию, ибо с этих пор жена царя будет зеркалом богини, носительницей частички ее духа. Также богиня сказала, что супруга раджи, а с нею и все жены последующих царей должны отказаться от своего имени и принять имя Деваяни, что значит Божественная.
Проснувшись, ювелир поспешил к радже и его супруге и рассказал им своей сон. Жена его согласилась с тем, что словами великой богини пренебрегать не следует, и раджа приказал, чтобы все было исполнено в точности. С поклоном ювелир удалился довершать свою работу.
Когда второе ожерелье было завершено, а ювелир поставил на оба украшения клеймо с именем богини, состоялось пышное празднество. В храме жрецы возложили ожерелье на шею статуи богини, а другое надели на супругу раджи. Когда царица встала лицом к лицу со статуей и приняла такую же позу, то все присутствующие ахнули – от статуи пролилось сияние, окатившее царицу.
С тех пор возник обычай: каждую невесту раджи приводили к статуе богини и надевали на нее ожерелье. Если сияние возникало, то, значит, богиня признавала девушку достойной стать царицей. Все это продолжалось более ста лет, и Чандрапур расцветал под благословением богини.
Случилось так, что однажды с караваном купцов пришел в Чандрапур удивительный человек со светлой кожей и светлыми волосами. Раджа, правивший в то время, принял его вместе с купцами, которые принесли владыке подарки. Чужестранец попросил у раджи позволения остаться в Чандрапуре, чтобы изучить его красоты. Раджа благоволил к наукам и искусствам, а чужеземец был почтителен и знал множество удивительного о дальних странах. Ему было дано милостивое разрешение остаться, и раджа даже отвел ему покои в своем дворце.
Несколько месяцев чужеземец развлекал раджу и прилежно изучал все, что ему дозволялось, а затем стал уговаривать раджу позволить ему побывать в храмах. Более всего ему хотелось заглянуть в храм Умы, ибо был он весьма наслышан о тамошней прекрасной статуе. Радже не хотелось огорчать любезного чужеземца отказом, но испокон веков велось, что иноверцы не должны переступать порог храмов. Чужеземец был весьма раздосадован таким ответом, а через несколько дней пришел к радже и сказал, что желает принять веру раджи и навсегда остаться в его благословенной стране.
Раджа чрезвычайно обрадовался таким словам, так считал, что умный чужеземец может своими дельными советами принести немало пользы государству. Раджа вызвал брахманов, советников и жрецов и спросил их, как все это можно устроить. Мудрые брахманы долго думали, ища совета в священных ведах, а потом пришли к радже с ответом. Дхарма-веда, писание закона, говорило, что такое возможно. Но для этого чужеземца должен усыновить брахман, дать ему новое имя. А самому чужеземцу придется целый год изучать обычаи и священные писания, чтобы он мог входить в храмы должным образом, не оскорбив по незнанию богов.
Чужеземец был согласен на все и принялся прилежно учиться. Над ним провели обряд усыновления и нарекли ему новое имя. Через год он достиг немалых успехов в изучении священных текстов и их толковании. Его приемный отец и наставник был очень доволен таким усердием и послушанием. Он докладывал радже, что чужеземец постигает науку вед ничуть не хуже, как если бы был брахманом в пятом колене. Так чужеземец получил второе рождение и священный брахманский шнур. Раджа сделал его одним из своих советников, а совет брахманов позволил своему новому собрату безвозбранно ходить в любой храм.
Еще несколько месяцев чужеземец исправно служил радже и прилежно изучал храмы, а потом исчез. Вместе с ним исчезло и ожерелье богини. Раджа снарядил погоню, но проклятый вор и осквернитель как сквозь землю провалился. Его искали более года, отважные воины раджи добрались до самых отдаленных государств Индии, но нигде и никто не слышал более о светловолосом чужеземце.
На Чандрапур начали обрушиваться беды. Никто не знал теперь, простит ли богиня такое надругательство, а ведь радже пришло время жениться, чтобы обзавестись наследником. Он снова собрал брахманов и спросил у них совета. Один из них предложил изготовить новое ожерелье для богини взамен утраченного. Но ничего из этого не получилось, словно сама богиня была против. Кто только из ювелиров не брался за эту работу, но с каждым из них случалось какое-нибудь несчастье. У одного взорвался тигель с расплавленным золотом и выжег бедняге глаза, другой ни с того ни с сего свалился в колодец и утонул, третий искалечил себе резцом руку…
Тогда брахманы дали царю другой совет: отдать богине ожерелье царицы. Но богиня отвергла украшение смертной. Когда жрец приблизился к статуе с ожерельем в руках, затряслись стены храма, а из купола откололся кусок камня и ударил жреца в темя. Несчастный старик умер на месте.
После этих страшных событий жрецы устроили великое очистительное жертвоприношение и вознесли молитвы богине, чтобы она выразила свою волю. После этого раджа увидел сон. Богиня явилась ему с печальным лицом и сказала, что благословение не вернется к Чандрапуру, пока не будет возвращено священное ожерелье. Когда же раджа ответил, что его люди не смогли этого сделать, богиня сказала, что только сыну раджи будет позволено выполнить священную миссию и вернуть святыню. Раджа спросил, его ли сын это исполнит, но богиня, ничего не ответив, исчезла.
Утром раджа рассказал брахманам об увиденном, и они посоветовали ему поскорее жениться. Он тут же приступил к поискам невесты. Младшая сестра раджи соседнего государства стала его невестой. Жрецы со страхом ждали, как пройдет обряд представления богине. Но богиня молчала, более не подавая никаких знаков.
Раджи сменяли на престоле друг друга, принцы-раджкумары безуспешно пытались искать пропавшее ожерелье, а богиня молчала. Так прошло триста лет. Многое сменилось и в благословенной Индии, и во всем мире. Чандрапур как был, так и остался маленьким княжеством, так как, утратив благословение Умы, более не мог развиваться. Но теперь его правители знали о европейских странах и посылали своих сыновей за океан учиться и искать реликвию.
Последний раджа Чандрапура стал таковым из-за того, что его старший брат погиб на чужбине, так и не найдя ожерелья. Раджа искренне любил брата и страшно горевал после его гибели, нисколько не радуясь свалившейся ему на голову короне. Он был просвещенным правителем и уже не так свято блюл обычаи предков. Когда у него родился долгожданный наследник после четырех дочерей, раджа принял решение ни за что не отпускать сына на поиски ожерелья. Благословение и покровительство богини вещь, конечно, хорошая и полезная, но слишком давно его не было. А алмазные копи, вот они, пока еще далеки от истощения.
Однако раджкумар Амит уродился слишком романтичным существом с огромной жаждой знаний. Он достаточно рано приступил к обучению и занимался не только с учителями, но из домашними жрецами. Когда мальчику исполнилось четырнадцать лет, один из жрецов увидел во сне богиню, которая сказала ему, что юный раджкумар именно тот, кто сумеет вернуть ее благословение, хотя путь его будет труден и долог. Проснувшись, брахман побежал к радже и поведал ему свой сон и слова богини. Однако, против ожидания жреца, раджа нисколько не обрадовался тому, что богиня снова подала знак. Он слишком хорошо помнил судьбу своего старшего брата, хотя тот был отважным человеком и крепким мужчиной. Амит же был единственным сыном и наследником раджи, да и на воина походил мало.
Так что раджа строго настрого запретил брахману говорить что-либо мальчику. Брахман огорчился, но до поры до времени повиновался радже. Крепился он целых три года, ожидая, что богиня подаст другой знак, но все вышло иначе. В день семнадцатилетия Амита богиня приснилась ему, а не брахману. Она предстала перед принцем с печальным лицом и сказала, что он должен исполнить предначертание, даже если ему придется поступить как торговцу, а не как царю. Сказав это, Ума исчезла.
Юноша проснулся, пребывая в полном недоумении. Он не понял, о каком предназначении идет речь, и что означали слова богини о торговце и царе. Амит отправился к отцу, чтобы тот объяснил ему все увиденное, и рассказал свой сон. Раджа понял, что более не должен противиться воле богов, позвал старичка-брахмана и велел ему все рассказать принцу.
После рассказа брахмана Амит загорелся решимостью найти ожерелье, но пока так и не понял, что хотела сказать богиня. Брахман тоже пребывал в задумчивости, а потом вдруг вспомнил, что существует одна легенда о том, как самый первый раджа Чандрапура нашел в пещере статую богини, которая до сих пор украшает один из храмов. Раджа сразу восхитился прекрасной статуей, но увидел, что у нее отколот мизинец. В таком виде статую нельзя было ставить в храм, ибо она считалась несовершенной. Но раджа вознамерился найти недостающую часть.
Статую перевезли в строящийся город и до поры до времени, пока будет построен первый храм, спрятали. Раджа отрядил людей на поиски пропавшего мизинца, но никто не мог его найти. Отчаяние начинало охватывать царя из-за бесплодности поисков. Но как-то раз, когда царь проезжал со своей супругой по городу, он увидел маленькую девочку, которая играла с мизинцем статуи, завертывая его в лоскуток и нарисовав на ногте лицо.
Раджа подозвал к себе девочку и попросил ее отдать ему мизинец. Но девочка была еще очень мала и не понимала всего. Она сказала царю, что не может отдать ему своего ребеночка. Сначала раджа разгневался и хотел приказать страже отнять у девочки мизинец, но потом устыдился своего поступка, который не мог быть угоден милосердной богине. Раджа решил подыграть девочке. Он сказал, что хочет забрать ее ребеночка с собой во дворец и готов заплатить ей любой выкуп, который она пожелает. Тогда девочка вскинула на раджу свои не по-детски серьезные глаза и звонким голосом ответила, что хочет все драгоценности, которые надеты на его супруге.