Страница:
Каллисто поглотит густо-фиолетовая тьма), а сержант Луснок немигающими
глазами следил за телевизионными экранами, на которых медленно, сантиметр
за сантиметром, проходила картина отдельных секторов поверхности Каллисто.
- Шеф, взгляните-ка сюда! Мне что-то здесь не нравится, - беззвучно
произнес Луснок. В комнате, где пощелкивали индукционные катушки
запросников, не прозвучало ни слова: информацию сержант передал невидимым
излучением.
Поручик принял сообщение, подтвердив его своим сигналом.
- Там находится какой-то предмет, он движется, - продолжал сержант.
Верт поднялся со стула и направился к экрану. Особые линзы в его
глазах, такие же, как у Луснока, увеличили телесигнал и сфокусировали его,
позволяя изучать детали. Одновременно включились детекторы, действующие
вне спектра видимого света.
В секторе ЕРТ-45, что в пяти километрах от перевернутой вазочки, в
стороне от установленных туристских маршрутов, где сейчас должны были
просматриваться лишь неподвижные горы кристаллов льда, что-то шевелилось.
Чем внимательнее всматривались роботы, тем яснее для них становилось, что
перед ними человек. Вычислительное устройство в их головах автоматически
собирало, оценивало и анализировало получаемые данные: рост 163,2 см, вес,
включая одежду, 56,34 кг, температура тела З6,4oС. Существо мужского пола,
со светло-голубыми глазами, каштановыми волнистыми волосами и слегка
курносым носом.
- Черт возьми, что он там делает? - сигнализировал поручик.
От сержанта, принявшего сигнал, не поступило ответа, значит, вопрос
понят, повторять не требуется.
- Нет ли сообщений из отелей о пропаже кого-нибудь из туристов? -
уточнил поручик.
Сержант взглянул на панель, которая осуществляла контроль за состоянием
дел в отелях. Мирно светящиеся зеленые огоньки свидетельствовали о том,
что все в порядке, все зарегистрированные постояльцы находятся в
помещениях, наступившие сумерки никого не застали врасплох.
На Каллисто администрация лично отвечала за то, чтобы гости не
оставались на ночь вне помещения, поскольку, несмотря на искусственную
атмосферу, отмечалась значительная разница между дневной и ночной
температурой. Мороз ночью достигал - 198oС. Не удивительно, что пребывание
ночью вне теплых стен отеля грозило человеку неприятными последствиями: он
мог превратиться в сосульку, а размораживание и оживление - не только
болезненная, но и дорогостоящая операция, к тому же никто не поручится за
ее полный успех. И что немаловажно, обычно такого рода мероприятия влекут
за собой бесконечные тяжбы между потерпевшим и туристическим агентством, а
это на руку разве только адвокатам.
Но у космической стужи была и положительная сторона: она помогала
стерилизовать искусственную атмосферу спутника, препятствуя проникновению
на Каллисто опасных микробов с Земли или Марса.
- Никакой информации не поступало, - докладывал сержант.
- Проверь, нормально ли функционируют информационные системы, -
приказал поручик. - В целях перепроверки еще раз опроси все отели. А я
приведу в готовность транспорт. Надо полагать, кто-то отправился на
Каллисто "зайцем".
Та же мысль промелькнула в голове сержанта. Для проведения операции
"заяц" у них была разработана весьма эффективная программа, но до сих пор
им не приходилось ее применять. Судя по всему, сейчас такой случай
представился. Роботы, проанализировав ситуацию, приняли решение
действовать согласно этой программе.
Уже через двадцать минут "заяц" стоял перед полицейскими. В комнате
было по обыкновению тихо. Сержант подсел к автоматам, фиксирующим
содержание беседы. Поручик придвинул стул поближе к столу и предложил
задержанному сесть.
Роботы молча взирали на человека, общаясь между собой посредством
излучаемых сигналов.
- Я тоже подумал, что это ребенок, шеф, - сигнализировал сержант. - Он
объяснил, как там очутился?
- Нет, - с сожалением ответил поручик. - Изображает из себя героя и
общаться со мной не желает. Не будь я роботом, врезал бы ему пару раз по
мягкому месту, у него бы всю спесь как рукой сняло. Только я не могу так
поступить, хотя этот паршивец и заслужил наказание. Стоило нам замешкаться
на четверть часа, и от него ничего бы не осталось.
- Отшлепать непоседу не мешало бы, - согласился сержант. - Ведь его
отец...
- Помехи в каналах, - констатировал поручик. - Не забывай - это
человек, а мы роботы.
- Сколько ему лет? - Сержант устранил помехи.
- Лет десять-двенадцать. У людей трудно точно определить: стандарт
роста у них - фактор не постоянный. Какие сообщения из отелей?
- Всюду туристы на месте. Специально о детях я не запрашивал, ясно и
так, иначе они бы меня информировали. За детьми следят особенно
внимательно. Безбилетнику сегодня проникнуть на Каллисто невозможно.
- Что ты имеешь в виду?
- Я еще раз сделал запрос на космодром. Ракета, совершившая сегодня
посадку, вылетела не с Земли. В ракете находится особая группа -
Обслуживание по классу люкс: за дополнительную плату перед ними
разыгрывают космическую катастрофу. Подобные глупости приводят людей в
восторг, не понимаю почему? Может, чтобы пощекотать нервы, сбросить лишний
вес? На сей раз им устроили "столкновение с астероидом". Пассажирам
пришлось перейти на другой корабль. Одновременно имитировали взрыв
защитного поля реактора, так что люди переправлялись по аварийному
переходу поочередно, один за другим. В таких условиях трудно остаться
незамеченным.
- На корабле, который потерпел "аварию", никого не осталось?
- Там мог бы кто-нибудь остаться, но в таком случае ему пришлось бы три
месяца просидеть в пустом корабле, управляемом автопилотом в криогенном
режиме на орбите Ганимеда.
- Перестань шутить, сержант, - пролетела искра-депеша.
- Есть, поручик!
- Продолжай.
- Остается единственная возможность. Хотя это кажется невероятным,
ребенок мог отстать от предыдущей туристской группы. Но неужели о нем
забыли родители? Или, по-вашему, его оставили нарочно?
- Нарочно? Сомневаюсь, взрослого еще куда ни шло, но ребенка... Сам
знаешь, люди так дорожат своими детьми.
Поручик взглянул на парнишку. Тот сидел с весьма независимым видом на
краешке стула и, казалось, не обращал никакого внимания на
полицейских-роботов. Или делал вид, будто их не замечает.
- Но ребенка... - повторил поручик.
Сервомеханизм, управляющий его лицевыми мускулами, сократился и помог
скопировать идеальную, слегка снисходительную улыбку.
- Кто здесь ребенок? - спросил парнишка с обидой в голосе. - Случайная
промашка, не то бы вам меня век не поймать.
- Он хотел удрать, шеф? - беззвучно спросил Луснок, кивая в сторону
"зайца".
- Да. Когда я догнал его в узкой трубе между двумя ледниками, он
пытался укусить мой локоть.
Верт отогнул рукав. На бледной, но почти не отличающейся от
человеческой коже (при попадании ультрафиолетовых лучей она даже темнела -
внутри ее пронизывали канальцы с автоматической подачей самых лучших
средств для загара) отпечатались ясно видимые следы зубов, которые
непременно прокусили бы телесную ткань, будь это ткань человеческого тела.
- Было больно, шеф? - спросил сержант, как полагалось спросить человеку
в подобной ситуации.
- Еще как. - Поручик обернулся к пленнику. - Ладно, если ты не ребенок,
веди себя как мужчина. Отвечай откровенно: как тебя зовут, где живешь, как
сюда попал, сколько тебе лет и где сейчас твой отец.
Парнишка завертел головой.
- Ничего вам не скажу. Не скажу, даже если примените пытки.
Поручик вздохнул.
- Тогда мы вынуждены будем узнать по официальным каналам. Лично я
думал, что мы узнаем все от тебя тут, на месте, так будет быстрее, и ты
сможешь идти спать.
- Я не хочу спать, - сказал мальчик и принял позу гордого вождя
индейцев, от которого бледнолицым больше не вырвать ни слова.
- Вызови Центральную, Луснок, - сигналом приказал поручик. - Да
быстрей.
- Но такой способ связи в пять раз дороже, шеф. Придется писать
объяснительную.
- Причина уважительная. Мой компьютер не запрограммирован на подобный
случай. У тебя, кстати, тоже такая программа не предусмотрена.
- Будет исполнено, шеф.
Не прошло и тридцати секунд, как Луснок связался с Центральной Земли,
за тридцать секунд передал подробный отчет о происходящем. Центральная за
три секунды проверила все рапорты и ответила на Каллисто, что на борту
корабля, направляющегося от Юпитера к Земле, все пассажиры на своих
местах.
На Каллисто роботы ждали дальнейших инструкций. Центральная молчала
тридцать минут, после чего соединилась на три секунды непосредственно с
поручиком Вертом.
- Держу пари, шеф, - просигналил Луснок, - что на связь с вами вышел
начальник, а завтра он примчится сюда на первом же транспорте.
Начальником отдела был педантичный, малоразговорчивый человек, которого
многие считали роботом.
- Ты проиграл, - ответил поручик, - начальник не приедет. Никаких
происшествий. Вот этот красавец, - Верт кивнул в сторону мальчика и
произнес вслух: - не человек, а робот.
- Робот? - взволнованно переспросил сержант.
- Неправда! - крикнул мальчишка, вскочив со стула.
- Правда! - поручик перешел на человеческую речь. - Ты робот-игрушка.
Ты ведь видел рекламу по телевидению? "Пластиковый Братик - купите своему
ребенку приятеля! Полностью автоматизированный, безупречно работающий
двойник! Пришлите голограмму вашего ребенка - сына или дочери - и через
дней пять получите близнеца. Ручаемся, вы не отличите его от собственного
ребенка, с той лишь разницей, что двойник меньше бедокурит! Пластиковый
Братик - радость для каждого!" Обыкновенный робот-игрушка, принадлежность
любой детской комнаты, - закончил Верт.
- Это неправда! - опять выкрикнул Пластиковый Братик.
- На борту стартовавшего отсюда на Землю корабля пропала одна вещь -
игрушка пассажира, вернее, его сына. Пластиковый Братик; рост 163,2 см,
вес 56,34 кг, термостат установлен на температуру З6,4oС. Настроен на имя
Петр - так зовут самого мальчика. Игрушку забыли в гостинице. Сын боялся
признаться отцу, заверил, что положил ее в чемодан. Бедный мальчуган,
достанется ему от отца. Ясное дело, парнишку ждет порка. А наш Пластиковый
Петр, вероятно, утром удрал из отеля в надежде затеряться. Думаю, он
испытал шок от того, что потерял своего хозяина, - ведь программа в
компьютере игрушки-робота примитивная, вот бедняга в результате и попал в
кризисную ситуацию, с которой не может справиться.
- Только повреждение в твоей схеме может служить оправданием такого
необычного поведения, - обратился Луснок к Пластиковому Братику.
- Это же примитивный робот, - ответил вместо него поручик. - Он
поддерживает коммуникацию как люди. Общайся с ним обычной звуковой связью.
Говори как люди.
- А мы с ним вели себя как с человеком, - перешел сержант на
человеческую речь. - Вам он чуть не откусил руку, я поднял на ноги почти
всю Солнечную систему, а, оказывается, у нас тут самый что ни есть
заурядный робот. Лучше бы оставить его на льду, ничего бы с ним не
случилось, заржавел бы - и все.
- Не заржавел, - выкрикнул парнишка, - я ведь человек, я не игрушка. Я
- Петр.
- Ясно, Пластиковый Петр.
- Петр!
Поручик снова включил сервомеханизм, управляющий улыбкой.
- Петр! Знай твердит свое. Мне нравятся молодые люди, умеющие настоять
на своем. Но твои утверждения лишены логики. Если бы ты был человек, то
сейчас сидел бы в корабле вместе со своими родителями и направлялся бы к
Земле. Ты бы знал, что прятаться вечером в скалах бессмысленно: за это
можно поплатиться жизнью. Тебе, конечно, было бы известно, какие здесь
ночью морозы и чем это может грозить. Но ты же лишен жизни, поэтому тебе и
мороз нипочем. Признайся, разве твои выдумки правдоподобны?
Пластиковый Братик бросил взгляд в угол комнаты, где висел небольшой
брезентовый рюкзак.
- У меня был с собой спальный мешок. С обогревом.
- В мешке человеку гарантировано существование при температуре не ниже
-60oС. А потом ты бы все равно замерз.
Игрушка молчала.
- И еще один аргумент: Пластиковый Братик не имеет права оставлять
человека в опасности.
- Никакой опасности мне не грозило.
- Сейчас не грозит. Впрочем, тебе и раньше ничего не угрожало: ты же
Пластиковый Братик-робот, хотя перед нами и выдаешь себя за человека.
Шоковое состояние, видимо, осталось.
- Петр обещал, что не выдаст меня. Он клялся на пупке.
- На чем?
- На пупке. Вот так.
Пластиковый Братик задрал свитер. И приложил указательный и средний
пальцы к небольшому углублению примерно посередине живота.
- Все как у человека, - подал сигнал удивленный сержант.
- Их наверняка напичкали и атавизмами, - просигнализировал в ответ
поручик. - Клясться на пупке. С таким ритуалом я еще не встречался.
Братик, пойми, защитные блоки ты при помощи своих штучек все равно не
отключишь, - произнес он вслух. - Блоки специальной конструкции, так что
можешь и не пытаться.
- А я ничего не отключал. Все блоки у Петра в порядке. Только я его
убедил, что со мной ничего не случится, если он оставит меня здесь. Я
предложил ему поменяться со мной.
Поручик удивился:
- Не обманывай нас. Кто же из людей решится на такой шаг? Да разве что
получится!
Пластиковый Братик опустил глаза:
- У нас получается. Каждый это умеет. В нашем классе. Надо только...
Он смутился.
- Я не знаю, как сказать. Это надо показать.
Сержант Луснок откинулся на стуле и с независимым видом, гораздо
свободнее человека, покачивался на двух задних ножках. При этом он
удовлетворенно улыбался. Поручику не нужно было и принимать сигналы мозга
Пластикового Братика; ведь у него на лице было написано: "Мы, ребята,
горазды на выдумки". Сержант перестал раскачиваться. Стул под ним твердо
стоял на всех четырех ножках.
- Хватит над нами потешаться, - строго сказал он. - Роботу трудно
выдавать себя за человека, для этого требуются усилия, так что тебе скоро
наскучит это занятие. Конечно, в твоем блоке памяти содержится набор
смешных и бессмысленных поступков, что характерно и для людей. Люди даже
не представляют себе, как неудобно быть человеком.
На минуту в помещении воцарилась тишина.
- Не завидуй им, Братик, - успокаивающе сказал сержант. - Нечему. Жизнь
прекрасна не только для тех, кто рожден. Быть роботом лучше. Хотя ты,
разумеется, не живой, зато бессмертный. Что же касается того, что роботы
обязаны выполнять приказания людей... Поверь, люди тоже выполняют
приказания, хотя не признаются в этом.
- Да, но я человек, - упрямо твердил парнишка. Он уже не производил
впечатления бойкого мальчугана, как в первые минуты, когда поручик Верт
привел его в полицейский участок. - Я живой человек. Спросите у кого
угодно.
- Не будем спорить. Еще один вопрос, Братик, - начал Луснок. -
Допустим, ты - человек. Зачем же ты остался здесь? Почему не улетел с
мамой и папой домой? Пожалуйста, объясни.
Пластиковая игрушка суперкласса широко открыла рот, но не сказала
ничего.
- Не знаешь?
- Я... я просто... я хотел попробовать, как...
- Что бы хотел попробовать?
- Как здесь...
- Правильно изъясняться не может, выдает отдельные слова, - послал
сигнал сержант.
- Полагаю, вопрос слишком сложен для его программы, - передал в ответ
поручик.
- Ну, Братик, - сказал сержант, - до утра останешься у нас, а потом я
отвезу тебя на космодром. Через три воскресенья твой хозяин тебя получит.
Если хочешь, можешь отключить органы восприятия и активизировать их уже на
Земле.
Парнишка поднял голову и умоляюще посмотрел на поручика, судорожно сжав
руки.
- Позвоните отцу, пан сержант. Прошу вас. Скажите ему, что я больше не
буду. Честное слово.
- Мы уже звонили, Братик. И все, что надо, теперь знаем. Твой хозяин
признался, что забыл тебя в отеле. К чему продолжать комедию? Не вижу
смысла.
- Хватит с ним возиться, - передал излучением поручик. - У нас и так
работы полно, пусть сам позаботится о себе: ведь он же робот.
В тишине снова зашуршала лента автомата-сводки.
- Страшно хочется есть, - нарушил молчание Пластиковый Братик. - Не
найдется ли у вас чего-нибудь съедобного?
Поручику надоел этот пустой разговор.
- Нет, - отрезал он. - Мы с сержантом тоже роботы, хотя и выглядим как
люди. А роботы обходятся без еды.
Он повернулся к мальчику, и, чтобы нагнать страху, глаза его полыхнули
оранжевым светом.
Игрушка расплакалась - получилось убедительно, видно, программа хорошо
отлажена.
Ночь шла к концу, часы над главным пультом отсчитывали минуты. Поручик
склонился над сводкой, внося в нее информацию о прошедшем дне. Сержант
Луснок проверял работу основной и резервной энергосистем. Полицейским на
Каллисто приходилось выполнять различные поручения, в конце концов они
были роботами.
Пластиковый Братик неподвижно сидел на стуле. Голова опущена на стол,
рука повисла вдоль тела, рот полуоткрыт. Будь он и в самом деле человек,
можно было подумать, что он окоченел от холода. А ведь спать-то в такой
позе неудобно.
- Такое впечатление, что он спит, - передал лучом сержант.
- Этим нас не проведешь. У него слишком простая программа. Если надо,
можно заставить спать и утюг.
- А если он и в самом деле спит?
- Глупости, Луснок. Что тебе пришло в голову?
- Не могу забыть одну вещь, поручик. В его ответах что-то не так.
- Он - примитивный робот, сержант. Нечего ждать от него каких-то
премудростей.
- Я не об этом. Меня удивила его речь. Роботы так не говорят. И еще: вы
обратили внимание, как он строит свои ответы? Нелогично. Кроме того,
уровень информации у него крайне низок, наблюдается даже тенденция к ее
сокращению. Так говорят люди, а не роботы.
- Это шоковое состояние. Его создали, чтобы он существовал рядом с
человеком, а сейчас он оказался один. К тому же на его систему наложилась
человеческая психика.
- Не знаю, поручик. Я не уверен.
- А я уверен.
- Докажите.
- Послушай, Луснок...
- Попробуйте сломать ему руку. Если он робот, с ним ничего не
произойдет. Вот тут-то он и выдаст себя.
- Брось глупости, сержант. Данные по атмосфере готовы?
- Сейчас подготовлю, поручик.
Слева от полицейского участка горизонт начал светлеть, в небе появились
темно-фиолетовые оттенки. На Каллисто занимался новый день.
Вдруг поручик Верт поднял голову от сводки.
- Свяжись-ка еще разок с Центральной, - передал он световым кодом. -
Пусть нас соединят с этой ракетой.
- Выходит, я все-таки убедил вас? - торжествовал сержант.
- Ты - нет. Он меня убедил. - Поручик посмотрел на спящего мальчика.
- Только что вы твердили, что спать может и утюг, достаточно составить
программу.
- Ты прав. Но разве можно запрограммировать урчание в животе от голода?
Сержант прислушался. Потом, совсем по-человечески, покачал головой и
вздохнул.
- А теперь вы отдадите приказ достать в любом отеле молоко и пару
булочек с маслом?
- Приказываю, сержант. Только тихо, не разбуди его. Ведь у людей такой
чуткий сон.
В разгорающемся солнце ледники вокруг полицейского поста засверкали,
образуя многоцветные узоры, как в гигантском калейдоскопе.
-----------------------------------------------------------------------
J.Veis. Srdce. Пер. с чешск. - Г.Матвеева.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Столб за окном вагона сначала качнулся, а потом начал медленно
двигаться. Поезд бесшумно набирал скорость. За привокзальным крытым
перроном мелькнула серая каменная стена, а затем снова все окутала тьма
туннеля под Виноградами, одного из районов Праги. Глаза Бочека полоснули
лучи низкого осеннего солнца; он отвернулся в другую сторону, где в окне
вагона под широкими, словно висящими в воздухе железнодорожными путями
показались, мгновенно исчезнув, расплывчатые очертания близлежащих домов.
Бочек встал и повернул у двери ручку запора. Он был счастлив, что оказался
в купе один; хоть теперь не надо никому учтиво улыбаться - это всегда
давалось ему с таким трудом.
Бочек протянул руку к ящику для газет, прибитому под окном: там можно
было найти всю информацию, уже известную ему о случае со Зденом Румзаком.
Он с трудом удержался, чтобы не заскрежетать зубами.
Уж кого Бочек не переносил, так это чемпионов. Спорт, дорогие мои, -
своего рода монашество, отрешение от всего земного. Жесточайший режим,
каторжный труд и никаких компромиссов. Марек это подтвердит в любой
момент. Какое твое заветное желание, Марек? Выиграть олимпийское золото.
Да, да, уважаемые болельщики, я уверен, у наших скромных парней одно
желание - защитить честь и славу отечественного спорта. Выиграть. Добыть
золото. Давно минули времена, когда четвертую программу телевидения никто
не смотрел, а спортивные новости занимали скромное место на последних
страничках газет. "От этого теперь в выигрыше только спортивные
комментаторы, - подумал Бочек. - Будь моя воля, я бы заставил их всех лет
пять непременно прочитывать или прослушивать всю свою чепуху - одно вранье
и трепотня..."
Дед с коробкой из-под печенья явился к Бочеку в канцелярию вчера в
шесть утра. Его привел вахтер. Старик, поспешно выложив коробку на стол,
затараторил:
- Это вам из государственной больницы, сказали - неотложно. Так что
извольте мне, значит, подписать, что вы получили в собственные руки.
- Из больницы? Что же это за штука? - Бочек взглянул на коробку. Но
дед, видно, был не в духе, даром что пришел так рано.
- Вестимо, из больницы. Мне подробности не докладывали. Мое дело -
получить подтверждение, что вам доставлено в собственные руки.
Бочек расписался. Разорвав коричневую клейкую ленту, он открыл коробку.
Внутри, завернутый в стерильный гигиенический пакет, оказался какой-то
прибор. Несколько трубочек из мягкого, эластичного материала соединялись в
замысловатый сосуд. Бочек сунул руку в пакет, но тотчас же отдернул ее:
штуковина-то пульсировала, он ясно ощущал ритмичные толчки.
- Вот ведь выдумщики в этой больнице, - произнес он вслух, развертывая
исписанный лист бумаги, вложенный в коробку.
Здену Румзака доставили в больницу почти сразу после аварии, надо
полагать, не более чем через полчаса. Несчастный случай, нередкий среди
знаменитых спортсменов. Румзак, конечно, считал себя и за баранкой таким
же королем, как на футбольном поле. Ведь он, как трубила пресса, лучший в
стране тренер по футболу.
Моросящий ледяной дождь почти сразу же примерзал к земле, покрывая ее
корочкой льда, а Румзак мчался со скоростью свыше ста семидесяти
километров в час. Он уже миновал Хлумец, как вдруг на дороге очутился
старик-пенсионер, который по старой привычке возвращался из пивной домой
напрямик, через автостраду. Румзак совершил непоправимое; резко нажал на
тормоза. Изящная малолитражка "Рено-36" наскочила на бортик посреди
автострады и, перепрыгнув через него, угодила на противоположную сторону
шоссе, а оттуда в кювет. На металлический корпус машины опрокинулся
бензобак. Машина загорелась. Через несколько минут на место происшествия
прибыла аварийная служба. Пожарники сбили огонь и вытащили водителя,
вернее, то, что называлось его телом. В тот же миг приземлился санитарный
вертолет, а уже спустя четверть часа Румзак лежал на операционном столе
хирургической клиники в городе Градец. Диагноз гласил: скрытый перелом
черепа; височная кость пробита; кровоизлияние в мозг; сломано девять
ребер; необратимая деформация таза; обе тазобедренные кости раздроблены;
ожог второй и третьей степеней почти на одной трети поверхности тела.
Слепому было видно, что Румзак безнадежен, но врачи сделали все
возможное, чтобы его спасти. Спустя несколько часов энцефалограф, который
до сих пор регистрировал слабую деятельность мозга, стал чертить прямую
линию. Дыхание остановилось. Лишь сердце, на удивление всех, продолжало
ритмично работать.
Не в силах объяснить столь беспрецедентный случай - бесперебойное
пульсирование сердца - врачи мучились с больным еще не меньше часа, пока,
наконец, решившись, не вскрыли грудную полость. Там, внутри, оказался
прибор, сокращавший сердечную мышцу. Когда прибор осторожно извлекли из
тела, врачей ожидал еще один сюрприз: искусственное сердце продолжало
биться. В ту же ночь оно, упакованное в гигиенический пакет, попало в
государственную больницу, а оттуда в шесть утра было доставлено Бочеку.
"Пусть решает шеф", - мудро рассудил Бочек, вложив прибор обратно в
коробку из-под печенья. Еще через минуту он, заикаясь, объяснял майору
причину своего появления в столь ранний час. Попробуйте-ка растолковать,
кто, разумеется, собственными глазами не видел эту трепыхающуюся вещичку,
что существует искусственное сердце, с которым еще вчера живой человек
бродил по свету!
- Только этого нам недоставало, - недовольно пробасил майор,
окончательно проснувшись.
Днем им удалось созвать достаточно компетентный совет, который,
разумеется, состоялся за закрытыми дверями. Ни один из четырех
присутствовавших на нем академиков и профессоров университета до сих пор
не слышал о практическом применении искусственного сердца. И хотя
кардиохирургический центр в клинике американского профессора Шамуэя достиг
определенных успехов в этой области, больной с их аппаратом никак не мог
покинуть здание больницы. Прибор был ненадежным, к тому же источник
энергии находился вне человеческого организма.
- Нас интересуют прежде всего два вопроса, - резюмировал шеф Бочека в
конце совещания, которое не пришло к определенному выводу, - на каком
глазами следил за телевизионными экранами, на которых медленно, сантиметр
за сантиметром, проходила картина отдельных секторов поверхности Каллисто.
- Шеф, взгляните-ка сюда! Мне что-то здесь не нравится, - беззвучно
произнес Луснок. В комнате, где пощелкивали индукционные катушки
запросников, не прозвучало ни слова: информацию сержант передал невидимым
излучением.
Поручик принял сообщение, подтвердив его своим сигналом.
- Там находится какой-то предмет, он движется, - продолжал сержант.
Верт поднялся со стула и направился к экрану. Особые линзы в его
глазах, такие же, как у Луснока, увеличили телесигнал и сфокусировали его,
позволяя изучать детали. Одновременно включились детекторы, действующие
вне спектра видимого света.
В секторе ЕРТ-45, что в пяти километрах от перевернутой вазочки, в
стороне от установленных туристских маршрутов, где сейчас должны были
просматриваться лишь неподвижные горы кристаллов льда, что-то шевелилось.
Чем внимательнее всматривались роботы, тем яснее для них становилось, что
перед ними человек. Вычислительное устройство в их головах автоматически
собирало, оценивало и анализировало получаемые данные: рост 163,2 см, вес,
включая одежду, 56,34 кг, температура тела З6,4oС. Существо мужского пола,
со светло-голубыми глазами, каштановыми волнистыми волосами и слегка
курносым носом.
- Черт возьми, что он там делает? - сигнализировал поручик.
От сержанта, принявшего сигнал, не поступило ответа, значит, вопрос
понят, повторять не требуется.
- Нет ли сообщений из отелей о пропаже кого-нибудь из туристов? -
уточнил поручик.
Сержант взглянул на панель, которая осуществляла контроль за состоянием
дел в отелях. Мирно светящиеся зеленые огоньки свидетельствовали о том,
что все в порядке, все зарегистрированные постояльцы находятся в
помещениях, наступившие сумерки никого не застали врасплох.
На Каллисто администрация лично отвечала за то, чтобы гости не
оставались на ночь вне помещения, поскольку, несмотря на искусственную
атмосферу, отмечалась значительная разница между дневной и ночной
температурой. Мороз ночью достигал - 198oС. Не удивительно, что пребывание
ночью вне теплых стен отеля грозило человеку неприятными последствиями: он
мог превратиться в сосульку, а размораживание и оживление - не только
болезненная, но и дорогостоящая операция, к тому же никто не поручится за
ее полный успех. И что немаловажно, обычно такого рода мероприятия влекут
за собой бесконечные тяжбы между потерпевшим и туристическим агентством, а
это на руку разве только адвокатам.
Но у космической стужи была и положительная сторона: она помогала
стерилизовать искусственную атмосферу спутника, препятствуя проникновению
на Каллисто опасных микробов с Земли или Марса.
- Никакой информации не поступало, - докладывал сержант.
- Проверь, нормально ли функционируют информационные системы, -
приказал поручик. - В целях перепроверки еще раз опроси все отели. А я
приведу в готовность транспорт. Надо полагать, кто-то отправился на
Каллисто "зайцем".
Та же мысль промелькнула в голове сержанта. Для проведения операции
"заяц" у них была разработана весьма эффективная программа, но до сих пор
им не приходилось ее применять. Судя по всему, сейчас такой случай
представился. Роботы, проанализировав ситуацию, приняли решение
действовать согласно этой программе.
Уже через двадцать минут "заяц" стоял перед полицейскими. В комнате
было по обыкновению тихо. Сержант подсел к автоматам, фиксирующим
содержание беседы. Поручик придвинул стул поближе к столу и предложил
задержанному сесть.
Роботы молча взирали на человека, общаясь между собой посредством
излучаемых сигналов.
- Я тоже подумал, что это ребенок, шеф, - сигнализировал сержант. - Он
объяснил, как там очутился?
- Нет, - с сожалением ответил поручик. - Изображает из себя героя и
общаться со мной не желает. Не будь я роботом, врезал бы ему пару раз по
мягкому месту, у него бы всю спесь как рукой сняло. Только я не могу так
поступить, хотя этот паршивец и заслужил наказание. Стоило нам замешкаться
на четверть часа, и от него ничего бы не осталось.
- Отшлепать непоседу не мешало бы, - согласился сержант. - Ведь его
отец...
- Помехи в каналах, - констатировал поручик. - Не забывай - это
человек, а мы роботы.
- Сколько ему лет? - Сержант устранил помехи.
- Лет десять-двенадцать. У людей трудно точно определить: стандарт
роста у них - фактор не постоянный. Какие сообщения из отелей?
- Всюду туристы на месте. Специально о детях я не запрашивал, ясно и
так, иначе они бы меня информировали. За детьми следят особенно
внимательно. Безбилетнику сегодня проникнуть на Каллисто невозможно.
- Что ты имеешь в виду?
- Я еще раз сделал запрос на космодром. Ракета, совершившая сегодня
посадку, вылетела не с Земли. В ракете находится особая группа -
Обслуживание по классу люкс: за дополнительную плату перед ними
разыгрывают космическую катастрофу. Подобные глупости приводят людей в
восторг, не понимаю почему? Может, чтобы пощекотать нервы, сбросить лишний
вес? На сей раз им устроили "столкновение с астероидом". Пассажирам
пришлось перейти на другой корабль. Одновременно имитировали взрыв
защитного поля реактора, так что люди переправлялись по аварийному
переходу поочередно, один за другим. В таких условиях трудно остаться
незамеченным.
- На корабле, который потерпел "аварию", никого не осталось?
- Там мог бы кто-нибудь остаться, но в таком случае ему пришлось бы три
месяца просидеть в пустом корабле, управляемом автопилотом в криогенном
режиме на орбите Ганимеда.
- Перестань шутить, сержант, - пролетела искра-депеша.
- Есть, поручик!
- Продолжай.
- Остается единственная возможность. Хотя это кажется невероятным,
ребенок мог отстать от предыдущей туристской группы. Но неужели о нем
забыли родители? Или, по-вашему, его оставили нарочно?
- Нарочно? Сомневаюсь, взрослого еще куда ни шло, но ребенка... Сам
знаешь, люди так дорожат своими детьми.
Поручик взглянул на парнишку. Тот сидел с весьма независимым видом на
краешке стула и, казалось, не обращал никакого внимания на
полицейских-роботов. Или делал вид, будто их не замечает.
- Но ребенка... - повторил поручик.
Сервомеханизм, управляющий его лицевыми мускулами, сократился и помог
скопировать идеальную, слегка снисходительную улыбку.
- Кто здесь ребенок? - спросил парнишка с обидой в голосе. - Случайная
промашка, не то бы вам меня век не поймать.
- Он хотел удрать, шеф? - беззвучно спросил Луснок, кивая в сторону
"зайца".
- Да. Когда я догнал его в узкой трубе между двумя ледниками, он
пытался укусить мой локоть.
Верт отогнул рукав. На бледной, но почти не отличающейся от
человеческой коже (при попадании ультрафиолетовых лучей она даже темнела -
внутри ее пронизывали канальцы с автоматической подачей самых лучших
средств для загара) отпечатались ясно видимые следы зубов, которые
непременно прокусили бы телесную ткань, будь это ткань человеческого тела.
- Было больно, шеф? - спросил сержант, как полагалось спросить человеку
в подобной ситуации.
- Еще как. - Поручик обернулся к пленнику. - Ладно, если ты не ребенок,
веди себя как мужчина. Отвечай откровенно: как тебя зовут, где живешь, как
сюда попал, сколько тебе лет и где сейчас твой отец.
Парнишка завертел головой.
- Ничего вам не скажу. Не скажу, даже если примените пытки.
Поручик вздохнул.
- Тогда мы вынуждены будем узнать по официальным каналам. Лично я
думал, что мы узнаем все от тебя тут, на месте, так будет быстрее, и ты
сможешь идти спать.
- Я не хочу спать, - сказал мальчик и принял позу гордого вождя
индейцев, от которого бледнолицым больше не вырвать ни слова.
- Вызови Центральную, Луснок, - сигналом приказал поручик. - Да
быстрей.
- Но такой способ связи в пять раз дороже, шеф. Придется писать
объяснительную.
- Причина уважительная. Мой компьютер не запрограммирован на подобный
случай. У тебя, кстати, тоже такая программа не предусмотрена.
- Будет исполнено, шеф.
Не прошло и тридцати секунд, как Луснок связался с Центральной Земли,
за тридцать секунд передал подробный отчет о происходящем. Центральная за
три секунды проверила все рапорты и ответила на Каллисто, что на борту
корабля, направляющегося от Юпитера к Земле, все пассажиры на своих
местах.
На Каллисто роботы ждали дальнейших инструкций. Центральная молчала
тридцать минут, после чего соединилась на три секунды непосредственно с
поручиком Вертом.
- Держу пари, шеф, - просигналил Луснок, - что на связь с вами вышел
начальник, а завтра он примчится сюда на первом же транспорте.
Начальником отдела был педантичный, малоразговорчивый человек, которого
многие считали роботом.
- Ты проиграл, - ответил поручик, - начальник не приедет. Никаких
происшествий. Вот этот красавец, - Верт кивнул в сторону мальчика и
произнес вслух: - не человек, а робот.
- Робот? - взволнованно переспросил сержант.
- Неправда! - крикнул мальчишка, вскочив со стула.
- Правда! - поручик перешел на человеческую речь. - Ты робот-игрушка.
Ты ведь видел рекламу по телевидению? "Пластиковый Братик - купите своему
ребенку приятеля! Полностью автоматизированный, безупречно работающий
двойник! Пришлите голограмму вашего ребенка - сына или дочери - и через
дней пять получите близнеца. Ручаемся, вы не отличите его от собственного
ребенка, с той лишь разницей, что двойник меньше бедокурит! Пластиковый
Братик - радость для каждого!" Обыкновенный робот-игрушка, принадлежность
любой детской комнаты, - закончил Верт.
- Это неправда! - опять выкрикнул Пластиковый Братик.
- На борту стартовавшего отсюда на Землю корабля пропала одна вещь -
игрушка пассажира, вернее, его сына. Пластиковый Братик; рост 163,2 см,
вес 56,34 кг, термостат установлен на температуру З6,4oС. Настроен на имя
Петр - так зовут самого мальчика. Игрушку забыли в гостинице. Сын боялся
признаться отцу, заверил, что положил ее в чемодан. Бедный мальчуган,
достанется ему от отца. Ясное дело, парнишку ждет порка. А наш Пластиковый
Петр, вероятно, утром удрал из отеля в надежде затеряться. Думаю, он
испытал шок от того, что потерял своего хозяина, - ведь программа в
компьютере игрушки-робота примитивная, вот бедняга в результате и попал в
кризисную ситуацию, с которой не может справиться.
- Только повреждение в твоей схеме может служить оправданием такого
необычного поведения, - обратился Луснок к Пластиковому Братику.
- Это же примитивный робот, - ответил вместо него поручик. - Он
поддерживает коммуникацию как люди. Общайся с ним обычной звуковой связью.
Говори как люди.
- А мы с ним вели себя как с человеком, - перешел сержант на
человеческую речь. - Вам он чуть не откусил руку, я поднял на ноги почти
всю Солнечную систему, а, оказывается, у нас тут самый что ни есть
заурядный робот. Лучше бы оставить его на льду, ничего бы с ним не
случилось, заржавел бы - и все.
- Не заржавел, - выкрикнул парнишка, - я ведь человек, я не игрушка. Я
- Петр.
- Ясно, Пластиковый Петр.
- Петр!
Поручик снова включил сервомеханизм, управляющий улыбкой.
- Петр! Знай твердит свое. Мне нравятся молодые люди, умеющие настоять
на своем. Но твои утверждения лишены логики. Если бы ты был человек, то
сейчас сидел бы в корабле вместе со своими родителями и направлялся бы к
Земле. Ты бы знал, что прятаться вечером в скалах бессмысленно: за это
можно поплатиться жизнью. Тебе, конечно, было бы известно, какие здесь
ночью морозы и чем это может грозить. Но ты же лишен жизни, поэтому тебе и
мороз нипочем. Признайся, разве твои выдумки правдоподобны?
Пластиковый Братик бросил взгляд в угол комнаты, где висел небольшой
брезентовый рюкзак.
- У меня был с собой спальный мешок. С обогревом.
- В мешке человеку гарантировано существование при температуре не ниже
-60oС. А потом ты бы все равно замерз.
Игрушка молчала.
- И еще один аргумент: Пластиковый Братик не имеет права оставлять
человека в опасности.
- Никакой опасности мне не грозило.
- Сейчас не грозит. Впрочем, тебе и раньше ничего не угрожало: ты же
Пластиковый Братик-робот, хотя перед нами и выдаешь себя за человека.
Шоковое состояние, видимо, осталось.
- Петр обещал, что не выдаст меня. Он клялся на пупке.
- На чем?
- На пупке. Вот так.
Пластиковый Братик задрал свитер. И приложил указательный и средний
пальцы к небольшому углублению примерно посередине живота.
- Все как у человека, - подал сигнал удивленный сержант.
- Их наверняка напичкали и атавизмами, - просигнализировал в ответ
поручик. - Клясться на пупке. С таким ритуалом я еще не встречался.
Братик, пойми, защитные блоки ты при помощи своих штучек все равно не
отключишь, - произнес он вслух. - Блоки специальной конструкции, так что
можешь и не пытаться.
- А я ничего не отключал. Все блоки у Петра в порядке. Только я его
убедил, что со мной ничего не случится, если он оставит меня здесь. Я
предложил ему поменяться со мной.
Поручик удивился:
- Не обманывай нас. Кто же из людей решится на такой шаг? Да разве что
получится!
Пластиковый Братик опустил глаза:
- У нас получается. Каждый это умеет. В нашем классе. Надо только...
Он смутился.
- Я не знаю, как сказать. Это надо показать.
Сержант Луснок откинулся на стуле и с независимым видом, гораздо
свободнее человека, покачивался на двух задних ножках. При этом он
удовлетворенно улыбался. Поручику не нужно было и принимать сигналы мозга
Пластикового Братика; ведь у него на лице было написано: "Мы, ребята,
горазды на выдумки". Сержант перестал раскачиваться. Стул под ним твердо
стоял на всех четырех ножках.
- Хватит над нами потешаться, - строго сказал он. - Роботу трудно
выдавать себя за человека, для этого требуются усилия, так что тебе скоро
наскучит это занятие. Конечно, в твоем блоке памяти содержится набор
смешных и бессмысленных поступков, что характерно и для людей. Люди даже
не представляют себе, как неудобно быть человеком.
На минуту в помещении воцарилась тишина.
- Не завидуй им, Братик, - успокаивающе сказал сержант. - Нечему. Жизнь
прекрасна не только для тех, кто рожден. Быть роботом лучше. Хотя ты,
разумеется, не живой, зато бессмертный. Что же касается того, что роботы
обязаны выполнять приказания людей... Поверь, люди тоже выполняют
приказания, хотя не признаются в этом.
- Да, но я человек, - упрямо твердил парнишка. Он уже не производил
впечатления бойкого мальчугана, как в первые минуты, когда поручик Верт
привел его в полицейский участок. - Я живой человек. Спросите у кого
угодно.
- Не будем спорить. Еще один вопрос, Братик, - начал Луснок. -
Допустим, ты - человек. Зачем же ты остался здесь? Почему не улетел с
мамой и папой домой? Пожалуйста, объясни.
Пластиковая игрушка суперкласса широко открыла рот, но не сказала
ничего.
- Не знаешь?
- Я... я просто... я хотел попробовать, как...
- Что бы хотел попробовать?
- Как здесь...
- Правильно изъясняться не может, выдает отдельные слова, - послал
сигнал сержант.
- Полагаю, вопрос слишком сложен для его программы, - передал в ответ
поручик.
- Ну, Братик, - сказал сержант, - до утра останешься у нас, а потом я
отвезу тебя на космодром. Через три воскресенья твой хозяин тебя получит.
Если хочешь, можешь отключить органы восприятия и активизировать их уже на
Земле.
Парнишка поднял голову и умоляюще посмотрел на поручика, судорожно сжав
руки.
- Позвоните отцу, пан сержант. Прошу вас. Скажите ему, что я больше не
буду. Честное слово.
- Мы уже звонили, Братик. И все, что надо, теперь знаем. Твой хозяин
признался, что забыл тебя в отеле. К чему продолжать комедию? Не вижу
смысла.
- Хватит с ним возиться, - передал излучением поручик. - У нас и так
работы полно, пусть сам позаботится о себе: ведь он же робот.
В тишине снова зашуршала лента автомата-сводки.
- Страшно хочется есть, - нарушил молчание Пластиковый Братик. - Не
найдется ли у вас чего-нибудь съедобного?
Поручику надоел этот пустой разговор.
- Нет, - отрезал он. - Мы с сержантом тоже роботы, хотя и выглядим как
люди. А роботы обходятся без еды.
Он повернулся к мальчику, и, чтобы нагнать страху, глаза его полыхнули
оранжевым светом.
Игрушка расплакалась - получилось убедительно, видно, программа хорошо
отлажена.
Ночь шла к концу, часы над главным пультом отсчитывали минуты. Поручик
склонился над сводкой, внося в нее информацию о прошедшем дне. Сержант
Луснок проверял работу основной и резервной энергосистем. Полицейским на
Каллисто приходилось выполнять различные поручения, в конце концов они
были роботами.
Пластиковый Братик неподвижно сидел на стуле. Голова опущена на стол,
рука повисла вдоль тела, рот полуоткрыт. Будь он и в самом деле человек,
можно было подумать, что он окоченел от холода. А ведь спать-то в такой
позе неудобно.
- Такое впечатление, что он спит, - передал лучом сержант.
- Этим нас не проведешь. У него слишком простая программа. Если надо,
можно заставить спать и утюг.
- А если он и в самом деле спит?
- Глупости, Луснок. Что тебе пришло в голову?
- Не могу забыть одну вещь, поручик. В его ответах что-то не так.
- Он - примитивный робот, сержант. Нечего ждать от него каких-то
премудростей.
- Я не об этом. Меня удивила его речь. Роботы так не говорят. И еще: вы
обратили внимание, как он строит свои ответы? Нелогично. Кроме того,
уровень информации у него крайне низок, наблюдается даже тенденция к ее
сокращению. Так говорят люди, а не роботы.
- Это шоковое состояние. Его создали, чтобы он существовал рядом с
человеком, а сейчас он оказался один. К тому же на его систему наложилась
человеческая психика.
- Не знаю, поручик. Я не уверен.
- А я уверен.
- Докажите.
- Послушай, Луснок...
- Попробуйте сломать ему руку. Если он робот, с ним ничего не
произойдет. Вот тут-то он и выдаст себя.
- Брось глупости, сержант. Данные по атмосфере готовы?
- Сейчас подготовлю, поручик.
Слева от полицейского участка горизонт начал светлеть, в небе появились
темно-фиолетовые оттенки. На Каллисто занимался новый день.
Вдруг поручик Верт поднял голову от сводки.
- Свяжись-ка еще разок с Центральной, - передал он световым кодом. -
Пусть нас соединят с этой ракетой.
- Выходит, я все-таки убедил вас? - торжествовал сержант.
- Ты - нет. Он меня убедил. - Поручик посмотрел на спящего мальчика.
- Только что вы твердили, что спать может и утюг, достаточно составить
программу.
- Ты прав. Но разве можно запрограммировать урчание в животе от голода?
Сержант прислушался. Потом, совсем по-человечески, покачал головой и
вздохнул.
- А теперь вы отдадите приказ достать в любом отеле молоко и пару
булочек с маслом?
- Приказываю, сержант. Только тихо, не разбуди его. Ведь у людей такой
чуткий сон.
В разгорающемся солнце ледники вокруг полицейского поста засверкали,
образуя многоцветные узоры, как в гигантском калейдоскопе.
-----------------------------------------------------------------------
J.Veis. Srdce. Пер. с чешск. - Г.Матвеева.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Столб за окном вагона сначала качнулся, а потом начал медленно
двигаться. Поезд бесшумно набирал скорость. За привокзальным крытым
перроном мелькнула серая каменная стена, а затем снова все окутала тьма
туннеля под Виноградами, одного из районов Праги. Глаза Бочека полоснули
лучи низкого осеннего солнца; он отвернулся в другую сторону, где в окне
вагона под широкими, словно висящими в воздухе железнодорожными путями
показались, мгновенно исчезнув, расплывчатые очертания близлежащих домов.
Бочек встал и повернул у двери ручку запора. Он был счастлив, что оказался
в купе один; хоть теперь не надо никому учтиво улыбаться - это всегда
давалось ему с таким трудом.
Бочек протянул руку к ящику для газет, прибитому под окном: там можно
было найти всю информацию, уже известную ему о случае со Зденом Румзаком.
Он с трудом удержался, чтобы не заскрежетать зубами.
Уж кого Бочек не переносил, так это чемпионов. Спорт, дорогие мои, -
своего рода монашество, отрешение от всего земного. Жесточайший режим,
каторжный труд и никаких компромиссов. Марек это подтвердит в любой
момент. Какое твое заветное желание, Марек? Выиграть олимпийское золото.
Да, да, уважаемые болельщики, я уверен, у наших скромных парней одно
желание - защитить честь и славу отечественного спорта. Выиграть. Добыть
золото. Давно минули времена, когда четвертую программу телевидения никто
не смотрел, а спортивные новости занимали скромное место на последних
страничках газет. "От этого теперь в выигрыше только спортивные
комментаторы, - подумал Бочек. - Будь моя воля, я бы заставил их всех лет
пять непременно прочитывать или прослушивать всю свою чепуху - одно вранье
и трепотня..."
Дед с коробкой из-под печенья явился к Бочеку в канцелярию вчера в
шесть утра. Его привел вахтер. Старик, поспешно выложив коробку на стол,
затараторил:
- Это вам из государственной больницы, сказали - неотложно. Так что
извольте мне, значит, подписать, что вы получили в собственные руки.
- Из больницы? Что же это за штука? - Бочек взглянул на коробку. Но
дед, видно, был не в духе, даром что пришел так рано.
- Вестимо, из больницы. Мне подробности не докладывали. Мое дело -
получить подтверждение, что вам доставлено в собственные руки.
Бочек расписался. Разорвав коричневую клейкую ленту, он открыл коробку.
Внутри, завернутый в стерильный гигиенический пакет, оказался какой-то
прибор. Несколько трубочек из мягкого, эластичного материала соединялись в
замысловатый сосуд. Бочек сунул руку в пакет, но тотчас же отдернул ее:
штуковина-то пульсировала, он ясно ощущал ритмичные толчки.
- Вот ведь выдумщики в этой больнице, - произнес он вслух, развертывая
исписанный лист бумаги, вложенный в коробку.
Здену Румзака доставили в больницу почти сразу после аварии, надо
полагать, не более чем через полчаса. Несчастный случай, нередкий среди
знаменитых спортсменов. Румзак, конечно, считал себя и за баранкой таким
же королем, как на футбольном поле. Ведь он, как трубила пресса, лучший в
стране тренер по футболу.
Моросящий ледяной дождь почти сразу же примерзал к земле, покрывая ее
корочкой льда, а Румзак мчался со скоростью свыше ста семидесяти
километров в час. Он уже миновал Хлумец, как вдруг на дороге очутился
старик-пенсионер, который по старой привычке возвращался из пивной домой
напрямик, через автостраду. Румзак совершил непоправимое; резко нажал на
тормоза. Изящная малолитражка "Рено-36" наскочила на бортик посреди
автострады и, перепрыгнув через него, угодила на противоположную сторону
шоссе, а оттуда в кювет. На металлический корпус машины опрокинулся
бензобак. Машина загорелась. Через несколько минут на место происшествия
прибыла аварийная служба. Пожарники сбили огонь и вытащили водителя,
вернее, то, что называлось его телом. В тот же миг приземлился санитарный
вертолет, а уже спустя четверть часа Румзак лежал на операционном столе
хирургической клиники в городе Градец. Диагноз гласил: скрытый перелом
черепа; височная кость пробита; кровоизлияние в мозг; сломано девять
ребер; необратимая деформация таза; обе тазобедренные кости раздроблены;
ожог второй и третьей степеней почти на одной трети поверхности тела.
Слепому было видно, что Румзак безнадежен, но врачи сделали все
возможное, чтобы его спасти. Спустя несколько часов энцефалограф, который
до сих пор регистрировал слабую деятельность мозга, стал чертить прямую
линию. Дыхание остановилось. Лишь сердце, на удивление всех, продолжало
ритмично работать.
Не в силах объяснить столь беспрецедентный случай - бесперебойное
пульсирование сердца - врачи мучились с больным еще не меньше часа, пока,
наконец, решившись, не вскрыли грудную полость. Там, внутри, оказался
прибор, сокращавший сердечную мышцу. Когда прибор осторожно извлекли из
тела, врачей ожидал еще один сюрприз: искусственное сердце продолжало
биться. В ту же ночь оно, упакованное в гигиенический пакет, попало в
государственную больницу, а оттуда в шесть утра было доставлено Бочеку.
"Пусть решает шеф", - мудро рассудил Бочек, вложив прибор обратно в
коробку из-под печенья. Еще через минуту он, заикаясь, объяснял майору
причину своего появления в столь ранний час. Попробуйте-ка растолковать,
кто, разумеется, собственными глазами не видел эту трепыхающуюся вещичку,
что существует искусственное сердце, с которым еще вчера живой человек
бродил по свету!
- Только этого нам недоставало, - недовольно пробасил майор,
окончательно проснувшись.
Днем им удалось созвать достаточно компетентный совет, который,
разумеется, состоялся за закрытыми дверями. Ни один из четырех
присутствовавших на нем академиков и профессоров университета до сих пор
не слышал о практическом применении искусственного сердца. И хотя
кардиохирургический центр в клинике американского профессора Шамуэя достиг
определенных успехов в этой области, больной с их аппаратом никак не мог
покинуть здание больницы. Прибор был ненадежным, к тому же источник
энергии находился вне человеческого организма.
- Нас интересуют прежде всего два вопроса, - резюмировал шеф Бочека в
конце совещания, которое не пришло к определенному выводу, - на каком