Страница:
уйма времени, а в нашем распоряжении один-единственный месяц.
- Ты забываешь, что через день сюда прибудут полтора десятка новых
работников. Разве они не помогут нам?
Следующие два дня с утра до вечера мы не знали отдыха. Снова и снова
обшаривали каждый метр поверхности вдоль берега. Напрасно. Ни следа Голов.
Отбирая и исследуя пробы воды и слизи, мы обдумывали, как лучше провести
защитные мероприятия. Наконец на перевале появились три вездехода,
груженные провиантом, и члены экспедиции. В нескольких словах я обрисовал
картину бедствия, постигшего долину, и предложил план ее восстановления.
Если не считать врача, вся группа состояла из молодежи. Они с
энтузиазмом согласились с нашим предложением: ведь от этого зависит судьба
редчайших организмов, некогда обитавших на Земле. Когда мы расселись
вокруг костра, вперед выступил наш доктор.
- Я могу рассказать, что здесь произошло, - печально начал он.
Мы все только рты пооткрывали от удивления.
- Значит, ты был в курсе, доктор? Когда же тебе это стало известно? -
не сдержался я.
- Ты ведь понимаешь, что, когда мы прилетели, необходимо было выполнить
кое-какие формальности, обменять деньги, закупить провизию. И знаешь, кого
я там встретил? Бывшего пилота вертолета, помнишь? Мы разговорились о том,
о сем, и мне бросилось в глаза, что он от меня что-то утаивает. Стоило мне
завести речь о долине, как он переводил разговор на другую тему, юлил,
недоговаривал. И только за ужином, когда я напоил его так, что язык у него
развязался, удалось выудить из него все.
- Что он рассказал? Не томите, доктор, - раздались голоса.
- Видите ли, я предполагал худшее. Пилот сказал, будто уничтожена вся
долина, ни одного "гриба", ни капли воды не осталось. Но все же долину не
удалось начисто смести с лица земли. А во всем виноват этот проходимец. Ты
ведь помнишь, Мартин, дело было перед самой войной. Раззвонил он о долине,
так что и до оккупантов в конце концов дошли слухи. Когда они стали
допытываться - а они умели это делать! - он не только рассказал обо всем,
но и показал дорогу.
Оккупанты решили продолжить исследования самостоятельно. Весь тот
район, примерно два десятка квадратных километров, они объявили закрытой
зоной, обнесли его колючей проволокой, понастроили сторожевых вышек. Вслед
за тем организовали экспедицию.
А три дня спустя среди окрестных жителей поползли удивительные слухи.
Водитель и грузчик, отвозившие продукты изыскателям, возвратились назад,
перепуганные до смерти: по их словам, лагерь был пуст, а все члены
экспедиции мертвы.
Разумеется, тут же выслали войска и комиссию для расследования.
Заключение комиссии гласило: все члены экспедиции покончили жизнь
самоубийством - видимо, в припадке умопомешательства. Трупы нашли под
скалой неподалеку от мест, где росли Головы.
Врач замолчал, внимательно глядя на меня. Мне живо вспомнилась
трагическая смерть отца. Остальные, не поняв, чем вызвана пауза, просили
рассказчика продолжать.
- Из найденных дневниковых записей и протоколов было ясно, что работа
экспедиции осуществлялась строго по плану. Трагедия разыгралась в день,
когда намечалось провести биохимические анализы тканей Голов.
Вопреки выводам комиссии оккупационные власти пришли к заключению, что
все происшедшее - тщательно законспирированная акция партизан. А партизан
в горах и в самом деле хватало. И тогда был издан приказ: уничтожить
долину. Туда послали роту саперов, получивших четкое задание: разрушить до
основания ущелья, с корнем выдрать Головы и сровнять озеро с землей. К
счастью, этот чудовищный замысел до конца осуществить не удалось, -
закончил наш доктор, - но последствия его вы видите сами.
Пять последующих дней мы весьма успешно выступали в роли строителей
пирамид, а не научных сотрудников. Проем ущелья в самом его узком месте
засыпали глиной и камнями, доведя уровень грунта до прежней отметки.
Котлован над поверхностью воды стал постепенно заполняться газом. Каждое
утро мы проверяли, насколько поднялся уровень газа, - это можно было легко
проследить по пожелтевшей траве и увядшим цветам. А днем, запасясь
аквалангами, спешили убедиться, нет ли чего нового на берегу.
Но все оставалось по-прежнему, нигде ни единого признака возрождения
Голов, если не считать утешительного факта: серая слизь на берегу день ото
дня становилась гуще. До возвращения оставалась неделя. Мы уже начали
сборы в обратный путь, когда появились первые признаки, сначала едва
заметные, а затем все более явные, особенно в маленькой заболоченной
запруде: количество бактерий в озере резко увеличилось.
Накануне отъезда мы с Гонзой в скафандрах и с аквалангами отправились
на озеро. Нас ожидало чудо!
На берегу, у самой воды, из серой слизистой массы то тут, то там начали
появляться едва различимые Головы. Мы наблюдали за ними целый день, даже
утром рано перед отъездом успели спуститься к озеру. Головки не
увеличивались в размере и не распространялись на склон, послушно
оставались на месте. Но одна крохотулька все-таки превратилась в маленький
комочек, который, однако, вскоре распался. Капельки светло-серой жидкости
скатились в воду. Я успел собрать в пипетку несколько капель.
Изучив их под микроскопом, я чуть не подпрыгнул от радости: жидкость
кишела бактериями! Следовательно, круговорот жизни возрождался, как многие
столетия назад. Сколько же придется ждать, пока появятся крупные Головы?
Нам более не пришлось побывать в тех краях, но из сообщений, регулярно
получаемых от друзей, мы знаем, что за последние десять лет наблюдается
немалый прогресс. Головки растут и постепенно взбираются все выше по
склону. Самые крупные из них уже достигли размера теннисного мяча.
Теперь-то развитие не приостановить!
Кто знает, может, наши правнуки доживут до тех дней, когда возрожденные
Головы откроют секреты природы, над которыми человечество бьется веками, и
их ответы дадут ключ к разгадке не одной удивительной тайны.
-----------------------------------------------------------------------
L.Szalai. Letajici vlak. Пер. с чешск. - И.Герчикова.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Многоуважаемая редакция!
Возможно, вас заинтересует то, что я вам сейчас напишу. Если встретятся
орфографические ошибки, не обращайте внимания, писем я не писал много лет.
Но вчера произошло такое удивительное событие, что я тут же сел к столу в
нашей конторе и стал строчить это письмо. Дело ваше, опубликуете вы его
или нет.
Работаю я помощником машиниста в локомотивном депо Ческе-Будеевице.
Вчера смена у нас началась в 18:00. Мне выпало вести пассажирский поезд в
Прагу. Не очень-то мне хотелось в этот раз ехать, но, делать нечего, раз
нужно - значит, нужно.
Машиниста этого поезда зовут Карел Влк. Надо мне вам его описать, ведь,
собственно, он все и натворил. Карел высокий толстый мужчина лет тридцати
пяти. Он носит бородку, чтоб выглядеть поинтеллигентнее. Мне он всегда
казался странным: едешь с ним и трясешься - вот-вот случится что-нибудь.
Мы опаздывали на десять минут: растяпа сцепщик забыл подтянуть винты и
включить отопительную систему, потом доказывал - это, мол, обязанности
истопников.
Половину пути все шло нормально. Правда, когда мы приближались к
станции Гержманички, Карел Влк стал проявлять первые признаки
беспокойства.
- Надоело мне все это, - обратился он ко мне, хмурый как туча. - Ездишь
туда и обратно, Будеевице - Прага, Будеевице - Прага. Эх, взять бы да
бросить все!
- Не дури. Карел! - говорю я ему. - Коли тебе это надоело, перейди на
другую линию.
- А что изменится? - усмехнулся он. - Все будет по-старому. Ты меня
совершенно не понимаешь. Ведь дело не в том, что я веду поезда на данном
участке. Раздражает другое: вечно перед тобой эти проклятые рельсы!
Представляешь, как было бы здорово, если б поезд мчался, куда ему
вздумается, без рельсов?
- Что за глупость, - покачал я головой. - Где это видано, чтобы поезда
ходили не по рельсам. В Японии, правда, говорят, придумали такой, который
движется в метре над землей, да пока он к нам доберется, пройдет еще лет
сто.
- Ха! Метр! - фыркнул Карел Влк. - Что такое один метр? Вот если бы
десять, сто, тысячу метров над землей. Это да! Спокойно повороты срезать
можно!
- Чепуха, - остановил я полет его буйной фантазии, не люблю, когда
много болтают. - Если бы такое было возможно, давно бы внедрили. Только
зачем тогда самолеты? И как тебе не надоело голову забивать такими
глупостями!
- Это не глупости, - рассердился Карел Влк. - Мне все время снится,
будто я лечу над полем, над прудом. Красотища! Кажется, стоит мне
захотеть, и поезд поднимется в воздух. Я в последнее время тренирую волю.
С помощью силы воли человек может творить чудеса.
- Серьезно? - удивился я и, признаться, чуток растерялся. По всему
видно, что у моего машиниста ум за разум зашел. Я твердо решил: до Праги
осталось чуть-чуть, буду во всем с ним соглашаться - все-таки надежнее. А
вдруг он что-нибудь выкинет?
Когда мы выехали из Вотице, Карел Влк опять обратился ко мне:
- Слышал ты когда-нибудь о парнях, которые в Гималаях спят прямо на
снегу, а себе внушают, будто рядом с ними горит костер? И знаешь, снег в
радиусе трех метров вокруг них тает.
- Нет, я никогда об этом не слышал, - ответил я. - Расскажи!
- А еще я читал, - продолжал он, пропуская мои слова мимо ушей, - что
есть такие монастыри, где обучают бегунов-стайеров. Эти парни бегут через
всю Сахару или какую другую пустыню без еды и питья. Они передвигаются,
совершая большие прыжки, будто парят в воздухе. В это время бегуна нельзя
останавливать - он погибнет. А недавно был я на представлении. Фокусник
положил женщину на саблю, потом убрал саблю, а женщина лежит себе в
воздухе. Вот чудеса! Как думаешь, будь у меня воля посильнее, смог бы я
приподнять поезд?
Я еле сдержался, чтобы не выложить ему все, что я о нем думал! Но взял
себя в руки. Лучше не рисковать, ведь речь идет не только о моей
безопасности: Карел Влк ведет переполненный пассажирский состав.
- Кто знает, - сказал я уклончиво, - сегодня все возможно. Я вот читал,
что одна старушка американка при помощи игрушечного пистолета ограбила
банк - взяла сто тысяч долларов. Ее поймали в соседнем универмаге, когда
она пыталась потратить эти деньги.
- Вот видишь, - засиял Карел Влк и взглянул на меня внимательно. Ни
один мускул не дрогнул на моем лице. Карел же доверительно склонился ко
мне:
- Буду с тобой откровенен, приятель, - зашептал он с таинственным
видом. - Только пусть все останется между нами. Если кто об этом пронюхает
- жди крупных неприятностей. Так вот, недавно мне удалось немного
приподнять паровоз. Я как раз направлялся на работу и вдруг чувствую -
есть силы, значит, должно у меня получиться. Остановился на перроне. Гляжу
- на путях старенький локомотив. Я уставился на него и вытянул руку
вперед, мысленно представляя, как эта махина поднимается. Я
сконцентрировал всю свою волю, даже голова разболелась. И вдруг локомотив
начал подниматься! Правда, чуть-чуть, на каких-нибудь пару сантиметров.
Но, понимаешь, ведь получилось! А ты знаешь, сколько весит локомотив? -
Карел Влк уставился на меня горящими глазами и схватил за плечо. От испуга
я вскрикнул.
- Локомотив - это только начало, - просипел он. - Я подниму целый
поезд! Вот увидишь, подниму! Вчера в дневную смену я почувствовал, что
смогу справиться с локомотивом, со всеми его вагонами. Сколько у нас
сейчас вагонов?
- Шесть, - испуганно пробормотал я, и страх, который всегда
присутствует во мне, когда я сижу рядом с Карелом, сковал меня. Хорошо,
что мы уже приближались к станции! Там я выпью стаканчик лимонада, и мне
полегчает.
На станции в Ольбрамовице мы всегда пропускаем скорые поезда. Скорый на
Будеевице проходит почти одновременно со скорым на Прагу. В буфете я купил
"Бычью кровь" (это такой красный лимонад) и присел в углу за столик. Через
минуту притащился Карел Влк, подсел ко мне и заказал чашку кофе.
- Ты вроде не веришь мне? - он подозрительно посмотрел на меня и
угрожающе сложил руки на столе.
- Верю, верю, - закивал я головой и самым бодрым голосом добавил: - А
не преувеличиваешь ли ты свои возможности? Ну, с этим локомотивом,
положим, ты справился, но поднять целый состав? Что-то я сомневаюсь.
Одному человеку не поднять такую громадину, не осилить. Вот если бы
человек десять помогли, тогда еще можно.
- Глупости! - вскочил вдруг из-за стола Карел Влк.
У меня даже лимонад выплеснулся на пол, а несколько посетителей (в
основном железнодорожники) за соседними столиками рты пооткрывали от
удивления. Официант сурово посмотрел на нас и отвернулся лишь после того,
как Карел, извинившись, снова водрузился на стул.
- Извини, я, кажется, немного переборщил, - тихо сказал он. - Знаешь,
это ведь страшная нагрузка все время напрягать волю. Иногда накопленная
сила вырывается наружу, и я срываюсь. Прости...
- Ничего, бывает, - улыбнулся я как можно любезнее. А про себя подумал:
"Теперь уж меня никто не заставит работать в одну смену с этим психом".
Когда мы выходили из буфета, Карел Влк остановился в дверях, будто
наткнулся на невидимую преграду и пробормотал:
- Черт побери, какой прилив силы! Я еще никогда не был так силен!
"Сейчас что-то произойдет, - с ужасом думал я. - Кто знает, что он
натворит".
- Идем, - он повелительно схватил меня за плечо, - быстрее. Когда я
бездействую, энергия возрастает.
Бледный как полотно, я позволил этому безумцу дотащить себя к поезду.
Ему пришлось подсадить меня наверх - сам бы я в локомотив не забрался. С
возрастающим страхом я ждал, когда дежурный по станции взмахнет флажком и
наш поезд двинется в путь. И дело тут не в том, что у меня нет выдержки:
посмотрел бы я на вас, как бы вы себя чувствовали рядом с таким
сумасшедшим, когда другой возможности бежать, кроме как выпрыгнуть из
поезда, мчащегося со скоростью до семидесяти километров в час, у вас нет.
Из Ольбрамовице мы выехали по направлению к Томице. Через несколько
минут Карел Влк, до этого сидевший неподвижно, словно изваяние, и не
проронивший ни слова, вдруг обернулся ко мне:
- Сейчас или никогда!
Я даже подскочил от страха и приготовился к самообороне, но произошло
что-то совершенно для меня неожиданное: локомотив стал покачиваться, как
лодка на волнах. У меня дух захватило. Что же это творится? Я вытаращил
глаза, а потом, будто молния в меня ударила, сообразил, что Карелу
все-таки удалась его затея! Да, наш локомотив теперь плывет по воздуху, не
касаясь рельсов, управляемый невиданной силой воли машиниста Карела Влка.
А самое удивительное - локомотив тянет за собой все вагоны!
- Крикни что-нибудь! - завопил мне в ухо машинист. - Мне это поможет.
Еще немного, и поезд оторвется.
- Ты - гигант! - восторженно вскрикнул я.
- Я гигант, я гигант! - вопил Карел Влк, и это слово, постоянно им
повторяемое, звучало как волшебное заклинание.
Но вот Карел внезапно стих и, как маг, протянул руки вперед.
"Сейчас, - подумал я, - сейчас". И тут это произошло. Стук колес поезда
стих, и мы услышали над своими головами звон - это локомотив задел
электропровода.
- Боже, дай мне силу! - лихорадочно бормотал Карел Влк, и лицо его от
натуги покраснело, как помидор. Я же почувствовал, как у меня волосы
встали дыбом. Поезд свернул в сторону от железнодорожного пути и пронесся
мимо поворота! Я выглянул из окна и собственными глазами увидел, как мы
летим на высоте двух метров над землей.
- У-у-у! - завывал машинист, скрипя зубами.
Я уже ничему не удивлялся: Карел Влк лишь силой своей воли удерживает в
воздухе многотонный состав!
Поезд поднялся еще выше. Мы мчались, нет, плыли по воздуху уже на
высоте десяти метров. Я видел, как из блокпоста в ста метрах впереди
выскочил ошалелый дед в синей форме. Он бросил в нашу сторону
железнодорожную фуражку и молитвенно упал на колени. До наших ушей
доносились крики из вагонов. Можно себе представить состояние пассажиров!
Да и чему тут удивляться - я тоже кричал. Уверяю вас, то, что с нами
произошло, - чудо, самое настоящее чудо.
Мы проплыли над полем, засеянным кормовой свеклой, и поднялись еще на
несколько метров. Теперь мы летели над широким голубым прудом, над зеленым
лугом, над полями зреющего хлеба, над лесом, таким прекрасным, что от
восторга мы даже кричать перестали.
- Какая красота! - прошептал Карел Влк, посмотрев на меня как ребенок,
которому необходимо поделиться своей радостью со взрослым. - Чем выше
поднимаемся, тем сильнее я чувствую свою власть над поездом. Гравитация
сдалась! Ты видишь, у меня получилось!
- Получилось, получилось, - я так резко кивнул, что голова у меня чуть
не отлетела. - Это гениально! - проговорил я с придыханием, и глаза у меня
засветились от счастья.
- Бистршицу пропускаем? - вопросительно взглянул Карел, будто именно от
меня теперь зависела дальнейшая судьба поезда N_8210.
- Давай, - согласился я и только потом подумал о последствиях этого
беспечного решения. Проехать станцию и сразу объявиться в Бенешове -
хорошенькое дело! - Главное, чтобы ты мог приземлиться.
- Не бойся, - сквозь зубы процедил Карел. - Приземлимся!
Подъезжая к Бенешову, мы снова опустились на рельсы. Что-то громыхнуло,
но вагоны попали точно в колею. Впереди светился красный семафор. Карел
Влк притормозил и дал несколько гудков. Потом передумал и направил состав
к вокзалу.
- Не сходи с ума. Карел, - пытался я его урезонить, но, видно,
напрасно. Он презрительно усмехнулся:
- Если кто-то поедет навстречу, так мы снова взлетим.
Как ни странно, путь был свободен. На станции появление нашего поезда
вызвало переполох: дежурному передали, что мы еще не доехали до Бистршицы.
Увидев на вокзале наш поезд, диспетчер настолько растерялся, что потерял
способность мыслить. Из вагонов к нам бежали растерянные пассажиры - одни
злые как черти, другие, наоборот, не скрывая восторга. Они облепили
локомотив, как осы.
В этой суматохе Карел Влк незаметно исчез. Я лишь случайно заметил, как
он машет мне рукой из отцепленного локомотива, взявшего курс на Прагу.
Уважаемая редакция! Сейчас четыре часа утра, мне пора заканчивать мое
письмо, скоро кончается смена. Я сижу на вокзале в Бенешове и все еще жду,
что вернется Карел Влк, хотя понимаю, что вряд ли вернется. Я теперь
припоминаю, что его заветная мечта (он говорил мне об этом несколько
месяцев назад) - жить на Гавайях. Не знаю, за какое время долетит
локомотив до нашей границы, но думаю, что предпринимать что-либо уже
бессмысленно. Я только прошу Вас, когда к Вам дойдет мое письмо, не могли
бы вы через Вашу газету призвать Карела Влка, где бы он ни приземлился,
пусть он вернет мне сумку, которую я оставил в локомотиве. Там у меня
паспорт, трудовая книжка и удостоверение железнодорожника. Еще там чистая
спецовка, котелок с едой (если Карел Влк не съел его содержимое, то все
наверняка испортилось), а также библиотечная книга, которую мне надо до
конца месяца вернуть в библиотеку. Большое спасибо за содействие.
Навсегда преданный Вам Ярослав Гамачек,
локомотивное депо Ческе-Будеевице.
-----------------------------------------------------------------------
L.Machacek. Domaci pomocnik. Пер. с чешск. - И.Герчикова.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Сегодня нелегко всем, ибо каждый стремится достигнуть максимального
результата. И я не исключение. Беру старт и упорно иду к финишу. Иногда я
чувствую перенапряжение. Хочется все бросить. Но я стискиваю зубы и
держусь. Я понимаю - таково веление времени. Давление всего
"рационального" на наше сознание, научно-технический прогресс, полеты в
космос, гонка вооружений... Вчера я смотрел в окно и услышал, как
Квасничкова, эта сплетница из дома напротив, громогласно заявила: "Люди
уже сами не знают, какую бы еще глупость им выдумать". Пока она отапливала
квартиру углем, все было в порядке, теперь же приходится каждый день
чистить солнечные коллекторы - ведь на них оседает смог. Я не против
прогресса, наоборот, в конечном итоге я его порождение. Но пани
Квасничкова права в одном: у нас нет времени ни остановиться, ни
оглянуться. В этом, конечно, есть определенная перестраховка. Мы
предпочитаем броские газетные заголовки: "Покушение на N...", "Летающая
тарелка на крыше колбасного магазина", "Массовые убийства в Диснейленде" и
т.п.
Я всегда много читал и повышал уровень своего образования. Без знаний
сегодня пропадешь. Но главное, разумеется, мне хотелось помочь Здене.
- Ты ждешь меня? - спросила она, едва войдя в дом.
Голова моя была прикрыта газетами. Здена сняла их, и я напугал ее,
тявкнув по-собачьи.
- Ты все читаешь! Так что же там случилось в Диснейленде? - Здена
бросила сумку с покупками на стол с такой силой, что скатерть съехала на
пол. Потом она, не раздеваясь, присела на стул.
- Какой-то сумасшедший совершил покушение на роботов, выбирал тех из
них, что напоминали ему людей. В результате пострадало несколько
посетителей.
- Зачем он это сделал?
- В девятнадцатом веке тоже уничтожали машины, - сказал я, впрочем
понимая, что данный случай несколько иного рода.
Здена не ответила, она сняла пальто и вышла в коридор. Некоторое время
она стояла перед зеркалом, видимо, проверяла, не похожа ли и она на
робота. Вернувшись в комнату, Здена достала из сумки хлеб и сунула мне под
нос. Запах был превосходный, и корочка аппетитно хрустела в Здениных
пальцах. Я не выдержал и откусил кусочек.
- Он еще теплый, только что из автомата-пекарни.
Я подумал: теплый хлеб - это всегда хорошо. Здена стала меня уверять,
что в воскресенье будет печь сама. Она вынула из сумки остальные продукты
и сложила все в холодильник.
А хлеб и в самом деле был хорош, мне досталась еще корочка.
Вид Здены мне сегодня не понравился. Она казалась озабоченной,
наверное, переутомилась. Сама призналась, что устала, и, если не выпьет
крепкий кофе по-турецки, наверняка уснет. Жаль, что я не умею как следует
варить кофе, не то бы непременно предложил ей. Здена относится к тому типу
женщин, которые вечно куда-то спешат, а если вдруг останавливаются
передохнуть на минуту, у них возникает такое чувство, будто что-то
упущено. Я никак не могу к этому привыкнуть, но пытаюсь понять Здену. Она
работает в бухгалтерии. Сами знаете, два раза в месяц выдача зарплаты,
сверхурочные, нервы, сигареты, кофе, ночные бдения. А сколько у нее
поручений! Она ведет общественную работу по меньшей мере в трех комиссиях,
в Обществе охраны от гербицидов, в Союзе не умеющих плавать, а в клубе
"Акция бронтозавр" даже выполняет функции секретаря. Когда я посоветовал
ей завести второго ребенка, она на меня накричала: женщине, мол, всегда
приходится тяжелее мужчины. И вообще стала агрессивной, тогда она просто
испугала меня. Да и сейчас я побаиваюсь за нее.
- Тебя что-то тревожит, Здена?
- Эти мужчины предоставили все права нам! Иду к зубному врачу -
Женщина. Болею ангиной - лечит меня женщина. Мясник - женщина. Водитель
трамвая опять же женщина!
- Ты не преувеличиваешь? - спросил я. - Тебе не достаточно меня?
Что-то ее сильно расстроило.
- И в школе сплошные женщины, - продолжала она. - Что ждет наших детей?
Они такие нервные и истеричные.
- Успокойся, - сказал я ласково. Здена, откусив кусочек хлеба, сделала
глоток кофе, вытерла рукавом слезы. Женщинам слезы к лицу, здесь они
неподражаемы. - У тебя плохие новости?
- Пепик... Этого следовало ожидать.
- Что, обещают поставить "четверку" по поведению?
- Да нет, - отмахнулась Здена. Эту тактику я знал - она разжигала мое
любопытство. Как бы невзначай Здена запустила мне руку в волосы. - Ты мой
умник, кибернетик, пора тебе постричься.
Она расстроилась из-за Пепика и, чтоб отвлечься, заговорила о стрижке.
Наверное, стрекотание машинки ее успокаивало. Здена обычно стригла меня,
когда нервничала. Я, собственно, и не против, парикмахер тебя только
изуродует, да и удовольствие это обходится дороговато. Один раз Здена даже
завила меня, потом положила мою голову к себе на колени и принялась
накручивать кудри на палец. Мы провели чудесный вечер.
- Он схватил двойку по истории, - сказала она.
Так вот в чем дело! Пепик учился в пятом классе. Гением он, конечно, не
был, но в алгебре разбирался и морфологию более или менее знал. Только вот
с историей у него не клеилось. Здена вначале думала, что у Пепика нелады с
учительницей, но ошиблась. Однажды мы устроили Пепику перекрестный допрос.
Учеба Пепика - мое дело, я ведь отвечаю за школу.
Сегодня мальчика вызвали по истории. Вчера мы с ним прошли культуру
Юго-Восточной Азии, повторили материал о Евфрате, Тигре, Месопотамии,
Финикии, Палестине, Крите. Я спрашивал Пепика в перерыве хоккейного матча,
который передавали по телевизору. Ему не очень-то хотелось отвлекаться от
хоккея, но за нами наблюдала Здена и всякий раз, когда он меня не
слушался, закатывала сыну подзатыльник. Я никогда Пепика не бью, считаю,
что детей бить нельзя. К тому же Пепик довольно прилично во всем
разбирался, и я удивлялся, что он так долго сидит над картой Древнего
Египта.
- Ты вместо того, чтобы помочь ему исправить оценку, умудрился
испортить то, что уже сделал!
- Но мальчик не в состоянии переварить огромную информацию. У меня и то
от всего этого болит голова. Пепик запомнил про глиняные дощечки, но
- Ты забываешь, что через день сюда прибудут полтора десятка новых
работников. Разве они не помогут нам?
Следующие два дня с утра до вечера мы не знали отдыха. Снова и снова
обшаривали каждый метр поверхности вдоль берега. Напрасно. Ни следа Голов.
Отбирая и исследуя пробы воды и слизи, мы обдумывали, как лучше провести
защитные мероприятия. Наконец на перевале появились три вездехода,
груженные провиантом, и члены экспедиции. В нескольких словах я обрисовал
картину бедствия, постигшего долину, и предложил план ее восстановления.
Если не считать врача, вся группа состояла из молодежи. Они с
энтузиазмом согласились с нашим предложением: ведь от этого зависит судьба
редчайших организмов, некогда обитавших на Земле. Когда мы расселись
вокруг костра, вперед выступил наш доктор.
- Я могу рассказать, что здесь произошло, - печально начал он.
Мы все только рты пооткрывали от удивления.
- Значит, ты был в курсе, доктор? Когда же тебе это стало известно? -
не сдержался я.
- Ты ведь понимаешь, что, когда мы прилетели, необходимо было выполнить
кое-какие формальности, обменять деньги, закупить провизию. И знаешь, кого
я там встретил? Бывшего пилота вертолета, помнишь? Мы разговорились о том,
о сем, и мне бросилось в глаза, что он от меня что-то утаивает. Стоило мне
завести речь о долине, как он переводил разговор на другую тему, юлил,
недоговаривал. И только за ужином, когда я напоил его так, что язык у него
развязался, удалось выудить из него все.
- Что он рассказал? Не томите, доктор, - раздались голоса.
- Видите ли, я предполагал худшее. Пилот сказал, будто уничтожена вся
долина, ни одного "гриба", ни капли воды не осталось. Но все же долину не
удалось начисто смести с лица земли. А во всем виноват этот проходимец. Ты
ведь помнишь, Мартин, дело было перед самой войной. Раззвонил он о долине,
так что и до оккупантов в конце концов дошли слухи. Когда они стали
допытываться - а они умели это делать! - он не только рассказал обо всем,
но и показал дорогу.
Оккупанты решили продолжить исследования самостоятельно. Весь тот
район, примерно два десятка квадратных километров, они объявили закрытой
зоной, обнесли его колючей проволокой, понастроили сторожевых вышек. Вслед
за тем организовали экспедицию.
А три дня спустя среди окрестных жителей поползли удивительные слухи.
Водитель и грузчик, отвозившие продукты изыскателям, возвратились назад,
перепуганные до смерти: по их словам, лагерь был пуст, а все члены
экспедиции мертвы.
Разумеется, тут же выслали войска и комиссию для расследования.
Заключение комиссии гласило: все члены экспедиции покончили жизнь
самоубийством - видимо, в припадке умопомешательства. Трупы нашли под
скалой неподалеку от мест, где росли Головы.
Врач замолчал, внимательно глядя на меня. Мне живо вспомнилась
трагическая смерть отца. Остальные, не поняв, чем вызвана пауза, просили
рассказчика продолжать.
- Из найденных дневниковых записей и протоколов было ясно, что работа
экспедиции осуществлялась строго по плану. Трагедия разыгралась в день,
когда намечалось провести биохимические анализы тканей Голов.
Вопреки выводам комиссии оккупационные власти пришли к заключению, что
все происшедшее - тщательно законспирированная акция партизан. А партизан
в горах и в самом деле хватало. И тогда был издан приказ: уничтожить
долину. Туда послали роту саперов, получивших четкое задание: разрушить до
основания ущелья, с корнем выдрать Головы и сровнять озеро с землей. К
счастью, этот чудовищный замысел до конца осуществить не удалось, -
закончил наш доктор, - но последствия его вы видите сами.
Пять последующих дней мы весьма успешно выступали в роли строителей
пирамид, а не научных сотрудников. Проем ущелья в самом его узком месте
засыпали глиной и камнями, доведя уровень грунта до прежней отметки.
Котлован над поверхностью воды стал постепенно заполняться газом. Каждое
утро мы проверяли, насколько поднялся уровень газа, - это можно было легко
проследить по пожелтевшей траве и увядшим цветам. А днем, запасясь
аквалангами, спешили убедиться, нет ли чего нового на берегу.
Но все оставалось по-прежнему, нигде ни единого признака возрождения
Голов, если не считать утешительного факта: серая слизь на берегу день ото
дня становилась гуще. До возвращения оставалась неделя. Мы уже начали
сборы в обратный путь, когда появились первые признаки, сначала едва
заметные, а затем все более явные, особенно в маленькой заболоченной
запруде: количество бактерий в озере резко увеличилось.
Накануне отъезда мы с Гонзой в скафандрах и с аквалангами отправились
на озеро. Нас ожидало чудо!
На берегу, у самой воды, из серой слизистой массы то тут, то там начали
появляться едва различимые Головы. Мы наблюдали за ними целый день, даже
утром рано перед отъездом успели спуститься к озеру. Головки не
увеличивались в размере и не распространялись на склон, послушно
оставались на месте. Но одна крохотулька все-таки превратилась в маленький
комочек, который, однако, вскоре распался. Капельки светло-серой жидкости
скатились в воду. Я успел собрать в пипетку несколько капель.
Изучив их под микроскопом, я чуть не подпрыгнул от радости: жидкость
кишела бактериями! Следовательно, круговорот жизни возрождался, как многие
столетия назад. Сколько же придется ждать, пока появятся крупные Головы?
Нам более не пришлось побывать в тех краях, но из сообщений, регулярно
получаемых от друзей, мы знаем, что за последние десять лет наблюдается
немалый прогресс. Головки растут и постепенно взбираются все выше по
склону. Самые крупные из них уже достигли размера теннисного мяча.
Теперь-то развитие не приостановить!
Кто знает, может, наши правнуки доживут до тех дней, когда возрожденные
Головы откроют секреты природы, над которыми человечество бьется веками, и
их ответы дадут ключ к разгадке не одной удивительной тайны.
-----------------------------------------------------------------------
L.Szalai. Letajici vlak. Пер. с чешск. - И.Герчикова.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Многоуважаемая редакция!
Возможно, вас заинтересует то, что я вам сейчас напишу. Если встретятся
орфографические ошибки, не обращайте внимания, писем я не писал много лет.
Но вчера произошло такое удивительное событие, что я тут же сел к столу в
нашей конторе и стал строчить это письмо. Дело ваше, опубликуете вы его
или нет.
Работаю я помощником машиниста в локомотивном депо Ческе-Будеевице.
Вчера смена у нас началась в 18:00. Мне выпало вести пассажирский поезд в
Прагу. Не очень-то мне хотелось в этот раз ехать, но, делать нечего, раз
нужно - значит, нужно.
Машиниста этого поезда зовут Карел Влк. Надо мне вам его описать, ведь,
собственно, он все и натворил. Карел высокий толстый мужчина лет тридцати
пяти. Он носит бородку, чтоб выглядеть поинтеллигентнее. Мне он всегда
казался странным: едешь с ним и трясешься - вот-вот случится что-нибудь.
Мы опаздывали на десять минут: растяпа сцепщик забыл подтянуть винты и
включить отопительную систему, потом доказывал - это, мол, обязанности
истопников.
Половину пути все шло нормально. Правда, когда мы приближались к
станции Гержманички, Карел Влк стал проявлять первые признаки
беспокойства.
- Надоело мне все это, - обратился он ко мне, хмурый как туча. - Ездишь
туда и обратно, Будеевице - Прага, Будеевице - Прага. Эх, взять бы да
бросить все!
- Не дури. Карел! - говорю я ему. - Коли тебе это надоело, перейди на
другую линию.
- А что изменится? - усмехнулся он. - Все будет по-старому. Ты меня
совершенно не понимаешь. Ведь дело не в том, что я веду поезда на данном
участке. Раздражает другое: вечно перед тобой эти проклятые рельсы!
Представляешь, как было бы здорово, если б поезд мчался, куда ему
вздумается, без рельсов?
- Что за глупость, - покачал я головой. - Где это видано, чтобы поезда
ходили не по рельсам. В Японии, правда, говорят, придумали такой, который
движется в метре над землей, да пока он к нам доберется, пройдет еще лет
сто.
- Ха! Метр! - фыркнул Карел Влк. - Что такое один метр? Вот если бы
десять, сто, тысячу метров над землей. Это да! Спокойно повороты срезать
можно!
- Чепуха, - остановил я полет его буйной фантазии, не люблю, когда
много болтают. - Если бы такое было возможно, давно бы внедрили. Только
зачем тогда самолеты? И как тебе не надоело голову забивать такими
глупостями!
- Это не глупости, - рассердился Карел Влк. - Мне все время снится,
будто я лечу над полем, над прудом. Красотища! Кажется, стоит мне
захотеть, и поезд поднимется в воздух. Я в последнее время тренирую волю.
С помощью силы воли человек может творить чудеса.
- Серьезно? - удивился я и, признаться, чуток растерялся. По всему
видно, что у моего машиниста ум за разум зашел. Я твердо решил: до Праги
осталось чуть-чуть, буду во всем с ним соглашаться - все-таки надежнее. А
вдруг он что-нибудь выкинет?
Когда мы выехали из Вотице, Карел Влк опять обратился ко мне:
- Слышал ты когда-нибудь о парнях, которые в Гималаях спят прямо на
снегу, а себе внушают, будто рядом с ними горит костер? И знаешь, снег в
радиусе трех метров вокруг них тает.
- Нет, я никогда об этом не слышал, - ответил я. - Расскажи!
- А еще я читал, - продолжал он, пропуская мои слова мимо ушей, - что
есть такие монастыри, где обучают бегунов-стайеров. Эти парни бегут через
всю Сахару или какую другую пустыню без еды и питья. Они передвигаются,
совершая большие прыжки, будто парят в воздухе. В это время бегуна нельзя
останавливать - он погибнет. А недавно был я на представлении. Фокусник
положил женщину на саблю, потом убрал саблю, а женщина лежит себе в
воздухе. Вот чудеса! Как думаешь, будь у меня воля посильнее, смог бы я
приподнять поезд?
Я еле сдержался, чтобы не выложить ему все, что я о нем думал! Но взял
себя в руки. Лучше не рисковать, ведь речь идет не только о моей
безопасности: Карел Влк ведет переполненный пассажирский состав.
- Кто знает, - сказал я уклончиво, - сегодня все возможно. Я вот читал,
что одна старушка американка при помощи игрушечного пистолета ограбила
банк - взяла сто тысяч долларов. Ее поймали в соседнем универмаге, когда
она пыталась потратить эти деньги.
- Вот видишь, - засиял Карел Влк и взглянул на меня внимательно. Ни
один мускул не дрогнул на моем лице. Карел же доверительно склонился ко
мне:
- Буду с тобой откровенен, приятель, - зашептал он с таинственным
видом. - Только пусть все останется между нами. Если кто об этом пронюхает
- жди крупных неприятностей. Так вот, недавно мне удалось немного
приподнять паровоз. Я как раз направлялся на работу и вдруг чувствую -
есть силы, значит, должно у меня получиться. Остановился на перроне. Гляжу
- на путях старенький локомотив. Я уставился на него и вытянул руку
вперед, мысленно представляя, как эта махина поднимается. Я
сконцентрировал всю свою волю, даже голова разболелась. И вдруг локомотив
начал подниматься! Правда, чуть-чуть, на каких-нибудь пару сантиметров.
Но, понимаешь, ведь получилось! А ты знаешь, сколько весит локомотив? -
Карел Влк уставился на меня горящими глазами и схватил за плечо. От испуга
я вскрикнул.
- Локомотив - это только начало, - просипел он. - Я подниму целый
поезд! Вот увидишь, подниму! Вчера в дневную смену я почувствовал, что
смогу справиться с локомотивом, со всеми его вагонами. Сколько у нас
сейчас вагонов?
- Шесть, - испуганно пробормотал я, и страх, который всегда
присутствует во мне, когда я сижу рядом с Карелом, сковал меня. Хорошо,
что мы уже приближались к станции! Там я выпью стаканчик лимонада, и мне
полегчает.
На станции в Ольбрамовице мы всегда пропускаем скорые поезда. Скорый на
Будеевице проходит почти одновременно со скорым на Прагу. В буфете я купил
"Бычью кровь" (это такой красный лимонад) и присел в углу за столик. Через
минуту притащился Карел Влк, подсел ко мне и заказал чашку кофе.
- Ты вроде не веришь мне? - он подозрительно посмотрел на меня и
угрожающе сложил руки на столе.
- Верю, верю, - закивал я головой и самым бодрым голосом добавил: - А
не преувеличиваешь ли ты свои возможности? Ну, с этим локомотивом,
положим, ты справился, но поднять целый состав? Что-то я сомневаюсь.
Одному человеку не поднять такую громадину, не осилить. Вот если бы
человек десять помогли, тогда еще можно.
- Глупости! - вскочил вдруг из-за стола Карел Влк.
У меня даже лимонад выплеснулся на пол, а несколько посетителей (в
основном железнодорожники) за соседними столиками рты пооткрывали от
удивления. Официант сурово посмотрел на нас и отвернулся лишь после того,
как Карел, извинившись, снова водрузился на стул.
- Извини, я, кажется, немного переборщил, - тихо сказал он. - Знаешь,
это ведь страшная нагрузка все время напрягать волю. Иногда накопленная
сила вырывается наружу, и я срываюсь. Прости...
- Ничего, бывает, - улыбнулся я как можно любезнее. А про себя подумал:
"Теперь уж меня никто не заставит работать в одну смену с этим психом".
Когда мы выходили из буфета, Карел Влк остановился в дверях, будто
наткнулся на невидимую преграду и пробормотал:
- Черт побери, какой прилив силы! Я еще никогда не был так силен!
"Сейчас что-то произойдет, - с ужасом думал я. - Кто знает, что он
натворит".
- Идем, - он повелительно схватил меня за плечо, - быстрее. Когда я
бездействую, энергия возрастает.
Бледный как полотно, я позволил этому безумцу дотащить себя к поезду.
Ему пришлось подсадить меня наверх - сам бы я в локомотив не забрался. С
возрастающим страхом я ждал, когда дежурный по станции взмахнет флажком и
наш поезд двинется в путь. И дело тут не в том, что у меня нет выдержки:
посмотрел бы я на вас, как бы вы себя чувствовали рядом с таким
сумасшедшим, когда другой возможности бежать, кроме как выпрыгнуть из
поезда, мчащегося со скоростью до семидесяти километров в час, у вас нет.
Из Ольбрамовице мы выехали по направлению к Томице. Через несколько
минут Карел Влк, до этого сидевший неподвижно, словно изваяние, и не
проронивший ни слова, вдруг обернулся ко мне:
- Сейчас или никогда!
Я даже подскочил от страха и приготовился к самообороне, но произошло
что-то совершенно для меня неожиданное: локомотив стал покачиваться, как
лодка на волнах. У меня дух захватило. Что же это творится? Я вытаращил
глаза, а потом, будто молния в меня ударила, сообразил, что Карелу
все-таки удалась его затея! Да, наш локомотив теперь плывет по воздуху, не
касаясь рельсов, управляемый невиданной силой воли машиниста Карела Влка.
А самое удивительное - локомотив тянет за собой все вагоны!
- Крикни что-нибудь! - завопил мне в ухо машинист. - Мне это поможет.
Еще немного, и поезд оторвется.
- Ты - гигант! - восторженно вскрикнул я.
- Я гигант, я гигант! - вопил Карел Влк, и это слово, постоянно им
повторяемое, звучало как волшебное заклинание.
Но вот Карел внезапно стих и, как маг, протянул руки вперед.
"Сейчас, - подумал я, - сейчас". И тут это произошло. Стук колес поезда
стих, и мы услышали над своими головами звон - это локомотив задел
электропровода.
- Боже, дай мне силу! - лихорадочно бормотал Карел Влк, и лицо его от
натуги покраснело, как помидор. Я же почувствовал, как у меня волосы
встали дыбом. Поезд свернул в сторону от железнодорожного пути и пронесся
мимо поворота! Я выглянул из окна и собственными глазами увидел, как мы
летим на высоте двух метров над землей.
- У-у-у! - завывал машинист, скрипя зубами.
Я уже ничему не удивлялся: Карел Влк лишь силой своей воли удерживает в
воздухе многотонный состав!
Поезд поднялся еще выше. Мы мчались, нет, плыли по воздуху уже на
высоте десяти метров. Я видел, как из блокпоста в ста метрах впереди
выскочил ошалелый дед в синей форме. Он бросил в нашу сторону
железнодорожную фуражку и молитвенно упал на колени. До наших ушей
доносились крики из вагонов. Можно себе представить состояние пассажиров!
Да и чему тут удивляться - я тоже кричал. Уверяю вас, то, что с нами
произошло, - чудо, самое настоящее чудо.
Мы проплыли над полем, засеянным кормовой свеклой, и поднялись еще на
несколько метров. Теперь мы летели над широким голубым прудом, над зеленым
лугом, над полями зреющего хлеба, над лесом, таким прекрасным, что от
восторга мы даже кричать перестали.
- Какая красота! - прошептал Карел Влк, посмотрев на меня как ребенок,
которому необходимо поделиться своей радостью со взрослым. - Чем выше
поднимаемся, тем сильнее я чувствую свою власть над поездом. Гравитация
сдалась! Ты видишь, у меня получилось!
- Получилось, получилось, - я так резко кивнул, что голова у меня чуть
не отлетела. - Это гениально! - проговорил я с придыханием, и глаза у меня
засветились от счастья.
- Бистршицу пропускаем? - вопросительно взглянул Карел, будто именно от
меня теперь зависела дальнейшая судьба поезда N_8210.
- Давай, - согласился я и только потом подумал о последствиях этого
беспечного решения. Проехать станцию и сразу объявиться в Бенешове -
хорошенькое дело! - Главное, чтобы ты мог приземлиться.
- Не бойся, - сквозь зубы процедил Карел. - Приземлимся!
Подъезжая к Бенешову, мы снова опустились на рельсы. Что-то громыхнуло,
но вагоны попали точно в колею. Впереди светился красный семафор. Карел
Влк притормозил и дал несколько гудков. Потом передумал и направил состав
к вокзалу.
- Не сходи с ума. Карел, - пытался я его урезонить, но, видно,
напрасно. Он презрительно усмехнулся:
- Если кто-то поедет навстречу, так мы снова взлетим.
Как ни странно, путь был свободен. На станции появление нашего поезда
вызвало переполох: дежурному передали, что мы еще не доехали до Бистршицы.
Увидев на вокзале наш поезд, диспетчер настолько растерялся, что потерял
способность мыслить. Из вагонов к нам бежали растерянные пассажиры - одни
злые как черти, другие, наоборот, не скрывая восторга. Они облепили
локомотив, как осы.
В этой суматохе Карел Влк незаметно исчез. Я лишь случайно заметил, как
он машет мне рукой из отцепленного локомотива, взявшего курс на Прагу.
Уважаемая редакция! Сейчас четыре часа утра, мне пора заканчивать мое
письмо, скоро кончается смена. Я сижу на вокзале в Бенешове и все еще жду,
что вернется Карел Влк, хотя понимаю, что вряд ли вернется. Я теперь
припоминаю, что его заветная мечта (он говорил мне об этом несколько
месяцев назад) - жить на Гавайях. Не знаю, за какое время долетит
локомотив до нашей границы, но думаю, что предпринимать что-либо уже
бессмысленно. Я только прошу Вас, когда к Вам дойдет мое письмо, не могли
бы вы через Вашу газету призвать Карела Влка, где бы он ни приземлился,
пусть он вернет мне сумку, которую я оставил в локомотиве. Там у меня
паспорт, трудовая книжка и удостоверение железнодорожника. Еще там чистая
спецовка, котелок с едой (если Карел Влк не съел его содержимое, то все
наверняка испортилось), а также библиотечная книга, которую мне надо до
конца месяца вернуть в библиотеку. Большое спасибо за содействие.
Навсегда преданный Вам Ярослав Гамачек,
локомотивное депо Ческе-Будеевице.
-----------------------------------------------------------------------
L.Machacek. Domaci pomocnik. Пер. с чешск. - И.Герчикова.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Сегодня нелегко всем, ибо каждый стремится достигнуть максимального
результата. И я не исключение. Беру старт и упорно иду к финишу. Иногда я
чувствую перенапряжение. Хочется все бросить. Но я стискиваю зубы и
держусь. Я понимаю - таково веление времени. Давление всего
"рационального" на наше сознание, научно-технический прогресс, полеты в
космос, гонка вооружений... Вчера я смотрел в окно и услышал, как
Квасничкова, эта сплетница из дома напротив, громогласно заявила: "Люди
уже сами не знают, какую бы еще глупость им выдумать". Пока она отапливала
квартиру углем, все было в порядке, теперь же приходится каждый день
чистить солнечные коллекторы - ведь на них оседает смог. Я не против
прогресса, наоборот, в конечном итоге я его порождение. Но пани
Квасничкова права в одном: у нас нет времени ни остановиться, ни
оглянуться. В этом, конечно, есть определенная перестраховка. Мы
предпочитаем броские газетные заголовки: "Покушение на N...", "Летающая
тарелка на крыше колбасного магазина", "Массовые убийства в Диснейленде" и
т.п.
Я всегда много читал и повышал уровень своего образования. Без знаний
сегодня пропадешь. Но главное, разумеется, мне хотелось помочь Здене.
- Ты ждешь меня? - спросила она, едва войдя в дом.
Голова моя была прикрыта газетами. Здена сняла их, и я напугал ее,
тявкнув по-собачьи.
- Ты все читаешь! Так что же там случилось в Диснейленде? - Здена
бросила сумку с покупками на стол с такой силой, что скатерть съехала на
пол. Потом она, не раздеваясь, присела на стул.
- Какой-то сумасшедший совершил покушение на роботов, выбирал тех из
них, что напоминали ему людей. В результате пострадало несколько
посетителей.
- Зачем он это сделал?
- В девятнадцатом веке тоже уничтожали машины, - сказал я, впрочем
понимая, что данный случай несколько иного рода.
Здена не ответила, она сняла пальто и вышла в коридор. Некоторое время
она стояла перед зеркалом, видимо, проверяла, не похожа ли и она на
робота. Вернувшись в комнату, Здена достала из сумки хлеб и сунула мне под
нос. Запах был превосходный, и корочка аппетитно хрустела в Здениных
пальцах. Я не выдержал и откусил кусочек.
- Он еще теплый, только что из автомата-пекарни.
Я подумал: теплый хлеб - это всегда хорошо. Здена стала меня уверять,
что в воскресенье будет печь сама. Она вынула из сумки остальные продукты
и сложила все в холодильник.
А хлеб и в самом деле был хорош, мне досталась еще корочка.
Вид Здены мне сегодня не понравился. Она казалась озабоченной,
наверное, переутомилась. Сама призналась, что устала, и, если не выпьет
крепкий кофе по-турецки, наверняка уснет. Жаль, что я не умею как следует
варить кофе, не то бы непременно предложил ей. Здена относится к тому типу
женщин, которые вечно куда-то спешат, а если вдруг останавливаются
передохнуть на минуту, у них возникает такое чувство, будто что-то
упущено. Я никак не могу к этому привыкнуть, но пытаюсь понять Здену. Она
работает в бухгалтерии. Сами знаете, два раза в месяц выдача зарплаты,
сверхурочные, нервы, сигареты, кофе, ночные бдения. А сколько у нее
поручений! Она ведет общественную работу по меньшей мере в трех комиссиях,
в Обществе охраны от гербицидов, в Союзе не умеющих плавать, а в клубе
"Акция бронтозавр" даже выполняет функции секретаря. Когда я посоветовал
ей завести второго ребенка, она на меня накричала: женщине, мол, всегда
приходится тяжелее мужчины. И вообще стала агрессивной, тогда она просто
испугала меня. Да и сейчас я побаиваюсь за нее.
- Тебя что-то тревожит, Здена?
- Эти мужчины предоставили все права нам! Иду к зубному врачу -
Женщина. Болею ангиной - лечит меня женщина. Мясник - женщина. Водитель
трамвая опять же женщина!
- Ты не преувеличиваешь? - спросил я. - Тебе не достаточно меня?
Что-то ее сильно расстроило.
- И в школе сплошные женщины, - продолжала она. - Что ждет наших детей?
Они такие нервные и истеричные.
- Успокойся, - сказал я ласково. Здена, откусив кусочек хлеба, сделала
глоток кофе, вытерла рукавом слезы. Женщинам слезы к лицу, здесь они
неподражаемы. - У тебя плохие новости?
- Пепик... Этого следовало ожидать.
- Что, обещают поставить "четверку" по поведению?
- Да нет, - отмахнулась Здена. Эту тактику я знал - она разжигала мое
любопытство. Как бы невзначай Здена запустила мне руку в волосы. - Ты мой
умник, кибернетик, пора тебе постричься.
Она расстроилась из-за Пепика и, чтоб отвлечься, заговорила о стрижке.
Наверное, стрекотание машинки ее успокаивало. Здена обычно стригла меня,
когда нервничала. Я, собственно, и не против, парикмахер тебя только
изуродует, да и удовольствие это обходится дороговато. Один раз Здена даже
завила меня, потом положила мою голову к себе на колени и принялась
накручивать кудри на палец. Мы провели чудесный вечер.
- Он схватил двойку по истории, - сказала она.
Так вот в чем дело! Пепик учился в пятом классе. Гением он, конечно, не
был, но в алгебре разбирался и морфологию более или менее знал. Только вот
с историей у него не клеилось. Здена вначале думала, что у Пепика нелады с
учительницей, но ошиблась. Однажды мы устроили Пепику перекрестный допрос.
Учеба Пепика - мое дело, я ведь отвечаю за школу.
Сегодня мальчика вызвали по истории. Вчера мы с ним прошли культуру
Юго-Восточной Азии, повторили материал о Евфрате, Тигре, Месопотамии,
Финикии, Палестине, Крите. Я спрашивал Пепика в перерыве хоккейного матча,
который передавали по телевизору. Ему не очень-то хотелось отвлекаться от
хоккея, но за нами наблюдала Здена и всякий раз, когда он меня не
слушался, закатывала сыну подзатыльник. Я никогда Пепика не бью, считаю,
что детей бить нельзя. К тому же Пепик довольно прилично во всем
разбирался, и я удивлялся, что он так долго сидит над картой Древнего
Египта.
- Ты вместо того, чтобы помочь ему исправить оценку, умудрился
испортить то, что уже сделал!
- Но мальчик не в состоянии переварить огромную информацию. У меня и то
от всего этого болит голова. Пепик запомнил про глиняные дощечки, но