Страница:
обедать.
Я обстоятельно обследовал дом издали: он казался неприступным, как
средневековый замок. Мне удалось раздобыть у шурина, что работает в
каменоломне, несколько шашек динамита. Я забросил их под ворота, так что
вспыхнуло здоровущее пламя, а на втором этаже от окон остались одни рамы.
Иоахим выскочил из дома и стремглав ринулся за ворота, озираясь по
сторонам. Я же, воспользовавшись моментом, прошмыгнул к воротам, а оттуда
- во двор.
На верхотуре я обнаружил комнату с большими окнами современного типа, а
в ней неприбранную постель, платяной шкаф и другую немудреную мебель,
свидетельствующую о том, что в комнате кто-то жил. Рядом находилась
крошечная душевая, а возле нее небольшая мастерская с какими-то
непонятными мне приборами и инструментами, к которой примыкало помещение
под стеклянной крышей, похожее на спортивный зал в миниатюре. Посреди зала
стоял отличный стол для настольного тенниса - такие столы увидишь разве
что на крупных соревнованиях и чемпионатах страны или международных
турнирах. На столе валялась ракетка, - видимо, Иоахим швырнул ее, торопясь
вниз, пол был усыпан смятыми и треснутыми пластмассовыми шариками.
Но не это привлекло мое внимание, а то, что стояло на противоположном
конце стола. Да, чудо существовало, и я теперь знал, что мои хлопоты не
пропали даром. Передо мной было какое-то странное сооружение, по величине
и по виду похожее на автомат для продажи сигарет; к нему был подведен
кабель. Машина приглушенно гудела, в верхней ее части мигали зеленоватые
огоньки. Внутри же страшилища торчал железный стержень, к концу которого
была прикреплена ракетка - обычная ракетка для пинг-понга, ничем не
отличавшаяся от той, что валялась на столе. Я поднял ракетку Иоахима,
намереваясь хорошенько ее рассмотреть, но машина вдруг затявкала, будто
пес, и принялась размахивать своей ракеткой, реагируя на каждое мое
движение. Я схватил шарик и, подбросив его, подал мяч на игру. Автомат
молниеносно отбил шарик, послав обратно мне, так что я едва успел
проследить за его полетом. Я сделал попытку повторить подачу, чтобы
продолжить игру, но сумел с огромным трудом только трижды отразить атаки,
порядочно вспотев при этом. А ведь когда-то я выступал за сборную страны!
Возможно, мне бы все-таки удалось и в четвертый раз отбить наступление, но
в этот момент в зал вбежал Иоахим и застыл в дверях с округлившимися от
ужаса глазами. Раскрыв рот, будто желая сказать что-то важное, он захрипел
и свалился как подкошенный.
Придя в себя, он тупо уставился перед собой. Я протянул ему стакан
воды. Жадно осушив стакан, он потер рукой глаза.
- Как вы себя чувствуете? - обеспокоенно спросил я. - Сейчас приготовлю
вам что-нибудь...
Иоахим никак не отреагировал на мои слова, он был явно не в своей
тарелке. Вдруг, очнувшись, он вскочил и, опрокинув стол, ринулся в зал.
- Где Эмил? Что вы сделали с Эмилом?
Иоахим наклонился к своему детищу, нежно гладя его металлические части.
Потом, немного успокоившись, вернулся в комнату и уселся на кровать.
- Мне бы хотелось написать о вас, - начал я. - О том, как вы готовитесь
к чемпионату...
- Убирайтесь вон! Сейчас же убирайтесь!
Я не сдвинулся с места.
- Как вам будет угодно. Мне достаточно и того, что я увидел...
- Подождите, - прошептал Иоахим, - подождите, мы, надеюсь, договоримся!
- Так вы готовы ответить на мои вопросы?
- Нет, прошу вас, не пишите обо мне. Я запрещаю вам! До свидания!
Мне ничего не оставалось, как уйти. Я и в самом деле хотел это сделать.
У меня перед глазами уже мелькали огромные буквы заголовка моего
репортажа. И тут Иоахим, схватив меня за руки, упал передо мной на колени
и запричитал, что он очень, очень просит, просто умоляет никому ни о чем
не рассказывать: он, мол, провел столько бессонных ночей, забыл о
человеческих радостях, и вот сейчас он почти у цели, почти...
- А когда? - деловито спросил я.
- После чемпионата. Если обещаете молчать, я предоставлю вам любую
информацию, повторяю, любую, только спрашивайте.
Я согласился, в глубине души ругая себя за мягкотелость и порядочность.
Но сегодня-то я могу признаться, что в ту минуту, быть может, и
бессознательно заключил настоящую деловую сделку, причем выгодную для
себя.
С тех пор я наведывался к Иоахиму несколько раз в неделю, заодно
снабжая его шариками для игры - не отвлекаться же нашей знаменитости от
тренировок по пустякам. И, как нередко случается у двух одиноких людей,
связанных общей тайной, мы подружились. Иоахим, сбросив с себя угнетающее
бремя затворничества и прервав обет молчания, превратился в общительного
собеседника. Он был рад-радехонек довериться мне во всем: наконец-то
нашелся человек, которому он мог поведать самые сокровенные мысли.
- Расскажи-ка, как тебе пришла в голову эта идея? - как-то Спросил я.
- Сказать по правде, случайно. Где-то я прочитал, что в Швеции изобрели
машину-автомат, из которого выстреливались на стол шарики, причем с
различной силой и разными способами. Автомат использовали для подготовки
спортсменов к соревнованиям. Кстати, именно это новшество помогло шведам
пробиться в число лучших европейских команд по настольному теннису. Но
даже этого оказалось недостаточно, чтобы опередить японцев и китайцев. И
тогда я подумал: нельзя ли извлечь пользу из затеи шведов и найти лучшее
применение этой, бесспорно, оригинальной машине? Представь себе, мне
удалось. Мой Эмил не допускает ни малейшего промаха, действует обдуманно,
на мой взгляд, максимально предусмотрительно, без излишнего риска. Без
хвастовства: это настоящий король пинг-понга, лучший в мире игрок.
- Но все-таки это машина, механизм, - попытался я возразить, - разве
его можно сравнивать с человеком?
- Глупости! - рассердился Иоахим. - Эмил за долю секунды придумает
столько решений, сколько вся Академия наук не сможет выдать за два года.
Пока на его половину стола летит твой шарик, он проанализирует тысячи
возможных вариантов, как отбить мяч, и выберет самый оптимальный способ.
При этом он учтет твой рост, специфику твоих реакций, на каком расстоянии
от стола ты находишься в момент подачи и т.п. А чтобы собрать такую
информацию и обобщить ее, роботу достаточно обменяться с тобой двумя-тремя
подачами: будь спокоен, все твои уязвимые места у него как на ладони. Вот
на этом он и строит свою тактику игры.
Иногда - обычно, когда Иоахим отдыхал, - и я рисковал сыграть с Эмилом
партию-другую. Должен признаться, Иоахим был прав: робот действительно
идеальный спарринг-партнер - он безошибочно подстраивается под своего
противника, воспользовавшись его ошибками и промахами, умело переигрывает
соперника, правда, пока партнер не устранит свои упущения.
Как-то, направляясь к Иоахиму, я заскочил в секцию настольного тенниса
и прихватил оттуда документальный фильм, вернее фрагменты, о международных
соревнованиях в Швеции. Помнится, тогда победил призер мирового первенства
китаец Ши Суанчжан. Каждое его выступление было поистине захватывающим
зрелищем, которое доставляло зрителям колоссальное наслаждение:
молниеносная реакция, высокий темп распасовок, кошачья гибкость в
движениях, смертельные, как выстрелы, удары. Я показал киноленту Иоахиму в
замедленном темпе, восхищаясь легкостью, изяществом и красотой игры
китайского спортсмена.
- Для твоего Эмила это недостижимо, - с сожалением заметил я.
- Красота - фактор бесполезный. Эмил такого красавца в один присест
заткнет за пояс, разгромит без всякого там изящества. Целесообразность -
вот что будет определяющим, существенным при шлифовке комбинаций. Уверяю
тебя, очень скоро наступит эра роботов и в спорте. Ведь человек не в
состоянии при любых обстоятельствах действовать целенаправленно, без
эмоций и в строгом соответствии с законами логики.
Я понял, что спорить с ним бессмысленно. Ждать оставалось недолго:
приближалось первенство мира; оно и только оно может подтвердить правоту
его слов. Иоахим находился в превосходной форме, стучал ракеткой с утра до
вечера, а майку его хоть выжимай - с нее капали литры пота. На отборочных
соревнованиях он, как говорится, играючи раскидал всех своих соперников.
Но я и тогда не подал голоса, не включился в жаркую дискуссию о
победителях и претендентах.
Первые встречи в Бухаресте продемонстрировали явный перевес моего
приятеля. Я не стану пересказывать события, вы и сами отлично помните:
сначала все шло как по маслу. Иоахим в первой же группе победил юного
японца, которого прочили в призеры. Все последующие встречи заканчивались
с явным его преимуществом. Только одну партию Иоахим проиграл - шведу
Петерссону. Ну, думаю, это и понятно - тот тоже тренировался с роботом.
Итак, Иоахим уверенно прошел в финал. Журналисты трубили о сенсации и
разрывали беднягу на части, стараясь выведать хоть малейшую подробность.
В день финальной встречи зал был набит до отказа. У Ши Суанчжана,
противника Иоахима, был бледный вид, он явно нервничал. Воспользовавшись
недостаточной подвижностью Иоахима, китайский спортсмен стал беспорядочно
атаковать, а когда, наконец, опомнился, то первый сет уже проиграл. Во
втором сете он избрал более осмотрительнную тактику и повел в счете. Но
Иоахим спровоцировал его на лобовую атаку, и Ши Суанчжан, не сдержавшись,
провел "винт" - послал мяч в правый угол стола. Зрители восторженно ревели
вне себя от захватывающего поединка. Большинство болельщиков поддерживали
Иоахима, единственного европейца, в ком теплилась надежда после стольких
безрадостных лет завоевать титул чемпиона.
В третьей партии Иоахим потерпел поражение, и я не сомневался, что
предстоит решающий сет - четвертый (на пятую партию у Иоахима не осталось
бы сил - он исчерпал все свои физические возможности). Внешне игра
протекала как обычно, пожалуй, даже скучновато. Иоахим старался свести к
минимуму атаки противника, используя любой перерыв в игре для отдыха. В
итоге он вел со счетом 18:11, и, пожалуй, никто не сомневался в его
победе.
Вот тут-то все и началось. Ши Суанчжан в поистине фантастическом прыжке
отбил, казалось бы, абсолютно безнадежную подачу. Такой удачно
использованный шанс приободрил его - ведь он отыграл подачу. Иоахим же пал
духом, утратил координацию движений и автоматические навыки, приобретенные
на тренировках. Вскоре на табло замигали поочередно сменяющиеся цифры:
18:15, 18:16, 18:17, а Иоахим никак не мог взять себя в руки,
сконцентрировать внимание на ответной атаке. Трибуны замерли, казалось,
зрители в зале перестали дышать.
Иоахим, наконец-то, бьет, но соперник идет на риск, отражая удар, сам
проводит гас и сравнивает счет. 18:18. После этого следует его подача.
Иоахим, наклонившись вперед, напряженно отражает атаки. Вдруг он
поскользнулся и рухнул на стол. Организаторы соревнований на руках унесли
его из зала.
Минутой позже диктор что-то говорит, зрители рукоплещут, а китаец,
улыбаясь с видом победителя, размахивает руками над головой.
Выбежав из зала, лечу в больницу. Врач не слышит меня сквозь стеклянные
двери, пожимая плечами, показывает пальцем на левую сторону груди. Сердце.
Иоахима я увидел, только когда он вернулся домой. Он лежал в кровати.
Лицо у него осунулось, а во взгляде застыл вопрос.
- Вот Эмил бы не подкачал, - тихо произнес он.
Я не ответил, всем своим видом выражая неодобрение.
- Все-таки сказалось недосыпание, - продолжал Иоахим. - Ну,
перетренировался, конечно, что и говорить, годы берут свое.
- Да, годы свое берут, - подтвердил я холодно.
Этой фразой сказано все. Крах моих планов, моих надежд.
- Подожди об этом писать, - попросил Иоахим. - Подожди чуть-чуть. У
меня созрел план...
Я презрительно засмеялся.
- Человек-спортсмен - дело прошлого, - упрямо твердил он, и на глазах у
него показались слезы. - Пример тому, сам видишь, я. Будущее принадлежит
роботам. Встречи между ними будут поединками достойных соперников,
действующих безошибочно и целеустремленно. Состязаются "боги пинг-понга"!
Это же сенсация, и ты первый, кто поведает о ней на страницах спортивных
газет!
Я поверил ему. Вторично доверчиво попался на удочку.
Иоахим работал до седьмого пота. Днем - в институте кибернетики, ночью
- в своей мастерской.
Примерно через полгода он позвонил мне, сообщив, что настал час
оповестить всех о сенсационном состязании. Но я настоял на том, что
сначала необходимо опробовать роботов. Наконец настал день, когда робот
Эмил-2, тщательно запакованный, был перевезен в загородный дом Иоахима.
Мы установили двух Эмилов друг против друга и бросили между ними на
стол шарик.
Роботы играли безупречно. Каждый из них испробовал на сопернике
всевозможные виды ударов, подач, гасов. Определив, что у партнера нет
уязвимого места, что его нельзя поймать на ошибке, они успокоились и
продолжали механически перебрасывать шарик.
Тук-тук, пинг-понг.
Шарик в замедленном темпе перескакивал с одной половины стола на
другую, словно ракетки находились в руках новичков: на одно и то же место,
одним и тем же способом.
Тук-тук, пинг-понг.
Я направился к двери и молча вышел из дома. Мне было ясно, что мои
мечты рухнули. Ни о какой сенсации не могло быть и речи.
Утром я все-таки вернулся к Иоахиму. Хозяин неподвижно лежал на столе.
А оба робота продолжали играть. Правда, непредвиденное обстоятельство в
виде неподвижного тела Иоахима в зоне игрового стола внесло в их
бесконечно нудную игру чуточку азарта: они старались сделать так, чтобы
шарик не задел лежащий предмет.
Тук-тук, пинг-понг.
-----------------------------------------------------------------------
Z.Cernik. Stroj casu. Пер. с чешск. - А.Першин.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
На лице полицейского чиновника изображалась досада. Еще бы! От этого
поручения он не испытывал ни малейшей радости, если быть откровенным - ему
вовсе не хотелось его выполнять. Подумать только: сотруднику полиции
поручают дать заключение о какой-то экспериментальной установке, что-то
вроде нового транспортного средства. Сам факт, что задание поручено
сотруднику полиции, естественно, не вызывал недоумения, не будь такой
детали: это транспортное средство якобы могло двигаться в четвертом
измерении ("Четвертое измерение! Такая глупость!" - говорил себе чиновник
с раздражением, а прибор уже заранее вызывал у него подозрение.) К тому же
эту чертову машину сконструировал не кто иной, как старый знакомый,
профессор Холм. Своими выходками - открытиями и изобретениями - профессор
не раз ставил полицию, мягко говоря, в затруднительное положение. Нет уж,
тут определенно пахнет шарлатанством и надувательством!
- Так. Где эта ваша штуковина? - зловеще спросил страж закона и
инструкций у служителя науки. - Попробуем ее на зубок.
Холм молча показал на улицу. У бровки тротуара стояла развалина, в
лучшем случае похожая на обломки отслужившего свой век автомобиля.
Полицейский не поверил своим глазам.
- Вы что, серьезно предлагаете такое старье на экспертизу? -
разгневался он. - Где фары, стоп-сигналы, указатели поворота, зеркало
заднего обзора? А правила вы знаете?
- Простите, какие правила? - недоумевал профессор.
- Как какие? Правила дорожного движения, конечно!
- Гм, не сердитесь, но для четвертого измерения никаких правил еще не
разработано. Видите ли, эта машина, я назвал ее, каюсь, несколько
нескромно - холмобилем, относится к категории машин времени. Вы наверняка
о них слышали или читали. В литературе ими занимался не один автор. Взять,
к примеру, Герберта Уэллса, его-то уж вы наверняка знаете...
Однако факты, которые свидетельствовали бы о том, что чиновник знал
Герберта Уэллса или какого-либо иного фантаста, не подтвердились. Поэтому
Холм сократил свою речь.
- А я первый, кто сконструировал такую машину.
Полицейскому начинала надоедать вся эта история.
- Послушайте, - перебил он профессора, - не пытайтесь меня надуть
разными вашими измерениями. Можете притащить их хоть целый ворох, а эту
колымагу я не допущу на дорогу даже четвертой категории.
В конце концов он дал себя уговорить на одну пробную поездку. Чиновник
с недоверием уселся на переднее сиденье рядом с Холмом.
- Где ремни безопасности? - сурово спросил страж порядка. - Тоже нет?
- Куда? - лаконично парировал профессор.
- Что - куда?
- Куда поедем? В будущее или в прошлое? И на какой срок?
Лицо официального представителя автодорожной инспекции вдруг обрело
черты человечности. Вполголоса он мечтательно пробормотал:
- Иногда мне приходит в голову мысль: было бы здорово вернуться назад
лет на тридцать. В те времена я был парень хоть куда, частенько с друзьями
ездил в кабачок "У зеленого дерева". Музыка, девчонки... Да что и
говорить, в наше время такого уже нет.
Профессор потянул на себя рычаг переключения передач и слегка нажал на
педаль, чтобы дать газ. Машина тронулась с места и понеслась, оставляя за
собой облако черного дыма. Увидев такое "чудо", инспектор не сдержался,
терпение его лопнуло, и он закричал:
- И такой развалиной мы должны разрешить вам пользоваться? Вы же
отравите выхлопными газами весь город!
Но дым уже испарился. Откуда-то издалека доносились звуки старомодного
духового оркестра, а вывеска на ближайшем доме оповещала, что перед ними
кабачок "У зеленого дерева".
Для холмобиля открылась "зеленая улица". Началось его серийное
производство, которое, однако же, не могло удовлетворить постоянно
растущего спроса. Интерес к приобретению лицензии проявили и зарубежные
фирмы, в том числе несколько американских, которые, запустив массовое
производство модели, нашли выход из собственных экономических трудностей.
В парижском автосалоне должен был вскоре экспонироваться первый холмобус,
а туристские фирмы усиленно рекламировали коллективные путешествия в
древние века. Короче, перед человечеством неожиданно открылись новые,
поистине сказочные возможности. Но, к сожалению, всплыли и некоторые
моменты, о которых раньше никто не догадывался.
Однажды профессор Холм получил повестку явиться в полицию. На лестнице
полицейского комиссариата он встретил того самого инспектора, что в свое
время счастливо совершил поездку во времена своей молодости и посетил
кабачок "У зеленого дерева". Чиновник, злорадно ухмыльнувшись,
приветствовал Холма:
- Пожалуйста, пожалуйста, рады вас видеть. Наш шеф, вероятно, напрасно
вас побеспокоил, не правда ли? Пожалуйте сюда.
Шеф сидел за письменным столом и допрашивал какого-то подозрительного
малого. Увидев профессора, он встал и пошел ему навстречу.
- А, профессор Холм. Добро пожаловать, присаживайтесь. Как дела? Как
холмобили?
- Э... э...
- Ну, ну, не скромничайте. Должен вас поздравить. На сей раз вы
придумали действительно сенсационную вещь. Я много читал об этом в
газетах: "Перед человечеством открылись новые, неожиданные возможности".
Святая правда, профессор, святая правда. Взять, к примеру, моего соседа.
Раньше в отпуск он ездил на Черное море. А сейчас - что вы! В этом году
отправился в тринадцатый век на рыцарские турниры. С семьей! Поистине
сказочная вещь.
И вдруг выражение восхищения на лице шефа полиции сменилось
нескрываемым бешенством.
- Вы в состоянии себе представить, какую кашу заварили этой своей
чертовой машиной?
Холм и не пытался представить.
- Так я вам перечислю все по пунктам, уважаемый пан профессор, слушайте
внимательно. Вы внесли в нашу жизнь полную сумятицу. Люди теперь
путешествуют и в будущее, и в прошлое, стоит им только приобрести ваш
холмобиль. Разыскали в прошлом аборигенов, теперь тащат их сюда, в наше
время. А эти бедняги не способны ни на что и в конце концов садятся на
нашу шею: мы вынуждены их содержать. Недавно для них пришлось соорудить
палаточный лагерь за городом. Живут там пришельцы из прошлого, сотни две
набралось. Среди них один старый кельт, два римских консула, жители
Карфагена, которые постоянно ссорятся с консулами, дело доходит до
поножовщины, какая-то любовница Карла Великого, Джордано Бруно собственной
персоной - его кто-то из наших сограждан спас от инквизиторов в самый
последний момент перед казнью. Там разместился отряд солдат Кромвеля,
какой-то поручик австро-венгерской армии и еще бог весть кто. Да, чуть не
забыл: среди всей этой братии можно видеть и десяток каких-то кубообразных
фигур, которые утверждают, будто они люди десятого тысячелетия нашей эры.
Не пожелал бы я моим потомкам быть на них похожими! Но что поделаешь,
наших потомков это, вероятно, ожидает. Главное, всех их нам, вероятно,
придется депортировать обратно за свой счет.
Шеф полиции высморкался и продолжал:
- В других странах и того хуже. В Соединенных Штатах Америки происходят
вооруженные столкновения между местным населением и эмигрантами из других
времен, есть убитые. В Нидерландах профсоюзы угрожают всеобщей забастовкой
в знак протеста против, того, что предприниматели нанимают на работу
выходцев из другого времени, разумеется, за более низкую плату. Швейцария
ужесточила меры против въезда в страну, хотя результатов от этой акции
пока нет.
Он еще раз высморкался, после чего продолжил свою обвинительную речь.
- Это не все. Наши современники удирают в другие времена и не желают
возвращаться обратно. Так, король рецидивистов Бек перебрался на
пятнадцать лет назад, и теперь мы не вправе его арестовать, ибо в то
время, не поверите, он жил честно. Или возьмем случай с неким Капланом.
Этот проходимец умудрился переместиться на двадцать пять лет назад, выбрав
тот год, рассчитав точнехонько день в день, когда его вторая половина
упала с лестницы, сломав себе три ребра, обе ноги и левую руку, и была
отправлена на несколько месяцев в больницу. А сейчас милая женушка
Осаждает нас, забросала требованиями: верните, мол, моего муженька
обратно. Каплан же и слышать об этом не хочет, твердит, что такого
счастья, как тогда, ему потом уже и не снилось. Вот так-то, уважаемый пан
профессор. Пока все держится в тайне, но из достоверных источников нам
стало известно: начались переговоры о прекращении производства холмобилей
всех типов и об уничтожении всех уже действующих транспортных средств
данной марки.
Профессора Холма уже ничем не удивишь. Он-то знает, что порой, казалось
бы, счастливое изобретение приносит несчастье. Ученый предложил свою
помощь официальным властям: ускорить перевозку эмигрантов в их собственное
время, предоставив для этой цели свой холмобиль. Он сел за руль и
отстартовал вместе с Джордано Бруно.
Но назад профессор не вернулся. Его исчезновение толковали по-разному.
Кое-кто предполагал, что мог отказать двигатель, когда Холм высаживал
знаменитого итальянца в соответствующую временную точку. Разъяренные
инквизиторы, мол, сожгли и профессора. Но Холм не простачок, вряд ли он
позволит себя сжечь. Правдоподобнее, что профессор попросту опередил свое
время, оно стало для него тесным и он вынужден был его покинуть. А
возможен и такой вариант: четвертое измерение стало доступным для всех, а
профессор, будучи человеком любознательным, взял и отправился вместе со
своим спутником в пятое, шестое или седьмое измерение. Кто знает?
-----------------------------------------------------------------------
Z.Sernik. Osudny omyl patagonskeho profesora.
Пер. с чешск. - А.Першин.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Когда профессор Холм работал над чем-то серьезным, а в основном он
именно этим и занимался, внешнее окружение для него переставало
существовать. Погруженный в мир постоянных выкладок и размышлений, ученый
забывал о пище, сне, забывал заскочить в кафе и поприветствовать кассиршу,
внести деньги за квартиру, а друзей и знакомых, которых случайно встречал
на улице, и вовсе не узнавал.
Однажды вечером, когда Холм возвращался с работы домой, по обыкновению
погруженный в мысли, его отвлек голос пана Водички, соседа:
- Добрый день, пан профессор, добрый день.
- Добрый день, - вежливо ответил профессор, намереваясь продолжать
путь.
Но сосед не позволил так легко от себя отделаться.
- Пан профессор, не желаете ли отведать яблочко?
- Что? - удивился Холм.
- Я говорю - яблочко отведать. В этом году урожай неплохой, а я один,
мне все не переработать. Возьмите парочку на пробу.
- Гм, очень мило с вашей стороны. Пожалуй, от двух-трех яблок я не
откажусь.
Холм начал потихоньку оттаивать.
Пан Водичка усадил профессора на скамейку, что стояла в саду, а сам
побежал искать какой-нибудь кулек, чтобы отсыпать яблок.
- Так что, пан профессор, все открытия выдумываете? - сосед изо всех
сил старался поддержать разговор.
- Да как выходит, - смутился Холм.
- Знаете, пан профессор, я иногда прикидываю, ведут ли эти открытия и
новинки к чему-либо хорошему? Будет ли от них, если правду сказать,
какая-то польза? Не сердитесь на меня, пан профессор, я так попросту...
- Да что вы, продолжайте, - рассеянно ответил Холм.
- Взять, к примеру, ваши открытия. Помнится, как-то вы открыли, что
смех продлевает человеческую жизнь, и люди повсюду стали хохотать так, что
животы лопались, хотя вообще-то им было не до смеха. У меня тогда от
гоготанья аппендикс прорвался, и я три недели провалялся в больнице.
Холм молчал.
- В другой раз вы изобрели своего мутанта, ну того, у которого
Я обстоятельно обследовал дом издали: он казался неприступным, как
средневековый замок. Мне удалось раздобыть у шурина, что работает в
каменоломне, несколько шашек динамита. Я забросил их под ворота, так что
вспыхнуло здоровущее пламя, а на втором этаже от окон остались одни рамы.
Иоахим выскочил из дома и стремглав ринулся за ворота, озираясь по
сторонам. Я же, воспользовавшись моментом, прошмыгнул к воротам, а оттуда
- во двор.
На верхотуре я обнаружил комнату с большими окнами современного типа, а
в ней неприбранную постель, платяной шкаф и другую немудреную мебель,
свидетельствующую о том, что в комнате кто-то жил. Рядом находилась
крошечная душевая, а возле нее небольшая мастерская с какими-то
непонятными мне приборами и инструментами, к которой примыкало помещение
под стеклянной крышей, похожее на спортивный зал в миниатюре. Посреди зала
стоял отличный стол для настольного тенниса - такие столы увидишь разве
что на крупных соревнованиях и чемпионатах страны или международных
турнирах. На столе валялась ракетка, - видимо, Иоахим швырнул ее, торопясь
вниз, пол был усыпан смятыми и треснутыми пластмассовыми шариками.
Но не это привлекло мое внимание, а то, что стояло на противоположном
конце стола. Да, чудо существовало, и я теперь знал, что мои хлопоты не
пропали даром. Передо мной было какое-то странное сооружение, по величине
и по виду похожее на автомат для продажи сигарет; к нему был подведен
кабель. Машина приглушенно гудела, в верхней ее части мигали зеленоватые
огоньки. Внутри же страшилища торчал железный стержень, к концу которого
была прикреплена ракетка - обычная ракетка для пинг-понга, ничем не
отличавшаяся от той, что валялась на столе. Я поднял ракетку Иоахима,
намереваясь хорошенько ее рассмотреть, но машина вдруг затявкала, будто
пес, и принялась размахивать своей ракеткой, реагируя на каждое мое
движение. Я схватил шарик и, подбросив его, подал мяч на игру. Автомат
молниеносно отбил шарик, послав обратно мне, так что я едва успел
проследить за его полетом. Я сделал попытку повторить подачу, чтобы
продолжить игру, но сумел с огромным трудом только трижды отразить атаки,
порядочно вспотев при этом. А ведь когда-то я выступал за сборную страны!
Возможно, мне бы все-таки удалось и в четвертый раз отбить наступление, но
в этот момент в зал вбежал Иоахим и застыл в дверях с округлившимися от
ужаса глазами. Раскрыв рот, будто желая сказать что-то важное, он захрипел
и свалился как подкошенный.
Придя в себя, он тупо уставился перед собой. Я протянул ему стакан
воды. Жадно осушив стакан, он потер рукой глаза.
- Как вы себя чувствуете? - обеспокоенно спросил я. - Сейчас приготовлю
вам что-нибудь...
Иоахим никак не отреагировал на мои слова, он был явно не в своей
тарелке. Вдруг, очнувшись, он вскочил и, опрокинув стол, ринулся в зал.
- Где Эмил? Что вы сделали с Эмилом?
Иоахим наклонился к своему детищу, нежно гладя его металлические части.
Потом, немного успокоившись, вернулся в комнату и уселся на кровать.
- Мне бы хотелось написать о вас, - начал я. - О том, как вы готовитесь
к чемпионату...
- Убирайтесь вон! Сейчас же убирайтесь!
Я не сдвинулся с места.
- Как вам будет угодно. Мне достаточно и того, что я увидел...
- Подождите, - прошептал Иоахим, - подождите, мы, надеюсь, договоримся!
- Так вы готовы ответить на мои вопросы?
- Нет, прошу вас, не пишите обо мне. Я запрещаю вам! До свидания!
Мне ничего не оставалось, как уйти. Я и в самом деле хотел это сделать.
У меня перед глазами уже мелькали огромные буквы заголовка моего
репортажа. И тут Иоахим, схватив меня за руки, упал передо мной на колени
и запричитал, что он очень, очень просит, просто умоляет никому ни о чем
не рассказывать: он, мол, провел столько бессонных ночей, забыл о
человеческих радостях, и вот сейчас он почти у цели, почти...
- А когда? - деловито спросил я.
- После чемпионата. Если обещаете молчать, я предоставлю вам любую
информацию, повторяю, любую, только спрашивайте.
Я согласился, в глубине души ругая себя за мягкотелость и порядочность.
Но сегодня-то я могу признаться, что в ту минуту, быть может, и
бессознательно заключил настоящую деловую сделку, причем выгодную для
себя.
С тех пор я наведывался к Иоахиму несколько раз в неделю, заодно
снабжая его шариками для игры - не отвлекаться же нашей знаменитости от
тренировок по пустякам. И, как нередко случается у двух одиноких людей,
связанных общей тайной, мы подружились. Иоахим, сбросив с себя угнетающее
бремя затворничества и прервав обет молчания, превратился в общительного
собеседника. Он был рад-радехонек довериться мне во всем: наконец-то
нашелся человек, которому он мог поведать самые сокровенные мысли.
- Расскажи-ка, как тебе пришла в голову эта идея? - как-то Спросил я.
- Сказать по правде, случайно. Где-то я прочитал, что в Швеции изобрели
машину-автомат, из которого выстреливались на стол шарики, причем с
различной силой и разными способами. Автомат использовали для подготовки
спортсменов к соревнованиям. Кстати, именно это новшество помогло шведам
пробиться в число лучших европейских команд по настольному теннису. Но
даже этого оказалось недостаточно, чтобы опередить японцев и китайцев. И
тогда я подумал: нельзя ли извлечь пользу из затеи шведов и найти лучшее
применение этой, бесспорно, оригинальной машине? Представь себе, мне
удалось. Мой Эмил не допускает ни малейшего промаха, действует обдуманно,
на мой взгляд, максимально предусмотрительно, без излишнего риска. Без
хвастовства: это настоящий король пинг-понга, лучший в мире игрок.
- Но все-таки это машина, механизм, - попытался я возразить, - разве
его можно сравнивать с человеком?
- Глупости! - рассердился Иоахим. - Эмил за долю секунды придумает
столько решений, сколько вся Академия наук не сможет выдать за два года.
Пока на его половину стола летит твой шарик, он проанализирует тысячи
возможных вариантов, как отбить мяч, и выберет самый оптимальный способ.
При этом он учтет твой рост, специфику твоих реакций, на каком расстоянии
от стола ты находишься в момент подачи и т.п. А чтобы собрать такую
информацию и обобщить ее, роботу достаточно обменяться с тобой двумя-тремя
подачами: будь спокоен, все твои уязвимые места у него как на ладони. Вот
на этом он и строит свою тактику игры.
Иногда - обычно, когда Иоахим отдыхал, - и я рисковал сыграть с Эмилом
партию-другую. Должен признаться, Иоахим был прав: робот действительно
идеальный спарринг-партнер - он безошибочно подстраивается под своего
противника, воспользовавшись его ошибками и промахами, умело переигрывает
соперника, правда, пока партнер не устранит свои упущения.
Как-то, направляясь к Иоахиму, я заскочил в секцию настольного тенниса
и прихватил оттуда документальный фильм, вернее фрагменты, о международных
соревнованиях в Швеции. Помнится, тогда победил призер мирового первенства
китаец Ши Суанчжан. Каждое его выступление было поистине захватывающим
зрелищем, которое доставляло зрителям колоссальное наслаждение:
молниеносная реакция, высокий темп распасовок, кошачья гибкость в
движениях, смертельные, как выстрелы, удары. Я показал киноленту Иоахиму в
замедленном темпе, восхищаясь легкостью, изяществом и красотой игры
китайского спортсмена.
- Для твоего Эмила это недостижимо, - с сожалением заметил я.
- Красота - фактор бесполезный. Эмил такого красавца в один присест
заткнет за пояс, разгромит без всякого там изящества. Целесообразность -
вот что будет определяющим, существенным при шлифовке комбинаций. Уверяю
тебя, очень скоро наступит эра роботов и в спорте. Ведь человек не в
состоянии при любых обстоятельствах действовать целенаправленно, без
эмоций и в строгом соответствии с законами логики.
Я понял, что спорить с ним бессмысленно. Ждать оставалось недолго:
приближалось первенство мира; оно и только оно может подтвердить правоту
его слов. Иоахим находился в превосходной форме, стучал ракеткой с утра до
вечера, а майку его хоть выжимай - с нее капали литры пота. На отборочных
соревнованиях он, как говорится, играючи раскидал всех своих соперников.
Но я и тогда не подал голоса, не включился в жаркую дискуссию о
победителях и претендентах.
Первые встречи в Бухаресте продемонстрировали явный перевес моего
приятеля. Я не стану пересказывать события, вы и сами отлично помните:
сначала все шло как по маслу. Иоахим в первой же группе победил юного
японца, которого прочили в призеры. Все последующие встречи заканчивались
с явным его преимуществом. Только одну партию Иоахим проиграл - шведу
Петерссону. Ну, думаю, это и понятно - тот тоже тренировался с роботом.
Итак, Иоахим уверенно прошел в финал. Журналисты трубили о сенсации и
разрывали беднягу на части, стараясь выведать хоть малейшую подробность.
В день финальной встречи зал был набит до отказа. У Ши Суанчжана,
противника Иоахима, был бледный вид, он явно нервничал. Воспользовавшись
недостаточной подвижностью Иоахима, китайский спортсмен стал беспорядочно
атаковать, а когда, наконец, опомнился, то первый сет уже проиграл. Во
втором сете он избрал более осмотрительнную тактику и повел в счете. Но
Иоахим спровоцировал его на лобовую атаку, и Ши Суанчжан, не сдержавшись,
провел "винт" - послал мяч в правый угол стола. Зрители восторженно ревели
вне себя от захватывающего поединка. Большинство болельщиков поддерживали
Иоахима, единственного европейца, в ком теплилась надежда после стольких
безрадостных лет завоевать титул чемпиона.
В третьей партии Иоахим потерпел поражение, и я не сомневался, что
предстоит решающий сет - четвертый (на пятую партию у Иоахима не осталось
бы сил - он исчерпал все свои физические возможности). Внешне игра
протекала как обычно, пожалуй, даже скучновато. Иоахим старался свести к
минимуму атаки противника, используя любой перерыв в игре для отдыха. В
итоге он вел со счетом 18:11, и, пожалуй, никто не сомневался в его
победе.
Вот тут-то все и началось. Ши Суанчжан в поистине фантастическом прыжке
отбил, казалось бы, абсолютно безнадежную подачу. Такой удачно
использованный шанс приободрил его - ведь он отыграл подачу. Иоахим же пал
духом, утратил координацию движений и автоматические навыки, приобретенные
на тренировках. Вскоре на табло замигали поочередно сменяющиеся цифры:
18:15, 18:16, 18:17, а Иоахим никак не мог взять себя в руки,
сконцентрировать внимание на ответной атаке. Трибуны замерли, казалось,
зрители в зале перестали дышать.
Иоахим, наконец-то, бьет, но соперник идет на риск, отражая удар, сам
проводит гас и сравнивает счет. 18:18. После этого следует его подача.
Иоахим, наклонившись вперед, напряженно отражает атаки. Вдруг он
поскользнулся и рухнул на стол. Организаторы соревнований на руках унесли
его из зала.
Минутой позже диктор что-то говорит, зрители рукоплещут, а китаец,
улыбаясь с видом победителя, размахивает руками над головой.
Выбежав из зала, лечу в больницу. Врач не слышит меня сквозь стеклянные
двери, пожимая плечами, показывает пальцем на левую сторону груди. Сердце.
Иоахима я увидел, только когда он вернулся домой. Он лежал в кровати.
Лицо у него осунулось, а во взгляде застыл вопрос.
- Вот Эмил бы не подкачал, - тихо произнес он.
Я не ответил, всем своим видом выражая неодобрение.
- Все-таки сказалось недосыпание, - продолжал Иоахим. - Ну,
перетренировался, конечно, что и говорить, годы берут свое.
- Да, годы свое берут, - подтвердил я холодно.
Этой фразой сказано все. Крах моих планов, моих надежд.
- Подожди об этом писать, - попросил Иоахим. - Подожди чуть-чуть. У
меня созрел план...
Я презрительно засмеялся.
- Человек-спортсмен - дело прошлого, - упрямо твердил он, и на глазах у
него показались слезы. - Пример тому, сам видишь, я. Будущее принадлежит
роботам. Встречи между ними будут поединками достойных соперников,
действующих безошибочно и целеустремленно. Состязаются "боги пинг-понга"!
Это же сенсация, и ты первый, кто поведает о ней на страницах спортивных
газет!
Я поверил ему. Вторично доверчиво попался на удочку.
Иоахим работал до седьмого пота. Днем - в институте кибернетики, ночью
- в своей мастерской.
Примерно через полгода он позвонил мне, сообщив, что настал час
оповестить всех о сенсационном состязании. Но я настоял на том, что
сначала необходимо опробовать роботов. Наконец настал день, когда робот
Эмил-2, тщательно запакованный, был перевезен в загородный дом Иоахима.
Мы установили двух Эмилов друг против друга и бросили между ними на
стол шарик.
Роботы играли безупречно. Каждый из них испробовал на сопернике
всевозможные виды ударов, подач, гасов. Определив, что у партнера нет
уязвимого места, что его нельзя поймать на ошибке, они успокоились и
продолжали механически перебрасывать шарик.
Тук-тук, пинг-понг.
Шарик в замедленном темпе перескакивал с одной половины стола на
другую, словно ракетки находились в руках новичков: на одно и то же место,
одним и тем же способом.
Тук-тук, пинг-понг.
Я направился к двери и молча вышел из дома. Мне было ясно, что мои
мечты рухнули. Ни о какой сенсации не могло быть и речи.
Утром я все-таки вернулся к Иоахиму. Хозяин неподвижно лежал на столе.
А оба робота продолжали играть. Правда, непредвиденное обстоятельство в
виде неподвижного тела Иоахима в зоне игрового стола внесло в их
бесконечно нудную игру чуточку азарта: они старались сделать так, чтобы
шарик не задел лежащий предмет.
Тук-тук, пинг-понг.
-----------------------------------------------------------------------
Z.Cernik. Stroj casu. Пер. с чешск. - А.Першин.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
На лице полицейского чиновника изображалась досада. Еще бы! От этого
поручения он не испытывал ни малейшей радости, если быть откровенным - ему
вовсе не хотелось его выполнять. Подумать только: сотруднику полиции
поручают дать заключение о какой-то экспериментальной установке, что-то
вроде нового транспортного средства. Сам факт, что задание поручено
сотруднику полиции, естественно, не вызывал недоумения, не будь такой
детали: это транспортное средство якобы могло двигаться в четвертом
измерении ("Четвертое измерение! Такая глупость!" - говорил себе чиновник
с раздражением, а прибор уже заранее вызывал у него подозрение.) К тому же
эту чертову машину сконструировал не кто иной, как старый знакомый,
профессор Холм. Своими выходками - открытиями и изобретениями - профессор
не раз ставил полицию, мягко говоря, в затруднительное положение. Нет уж,
тут определенно пахнет шарлатанством и надувательством!
- Так. Где эта ваша штуковина? - зловеще спросил страж закона и
инструкций у служителя науки. - Попробуем ее на зубок.
Холм молча показал на улицу. У бровки тротуара стояла развалина, в
лучшем случае похожая на обломки отслужившего свой век автомобиля.
Полицейский не поверил своим глазам.
- Вы что, серьезно предлагаете такое старье на экспертизу? -
разгневался он. - Где фары, стоп-сигналы, указатели поворота, зеркало
заднего обзора? А правила вы знаете?
- Простите, какие правила? - недоумевал профессор.
- Как какие? Правила дорожного движения, конечно!
- Гм, не сердитесь, но для четвертого измерения никаких правил еще не
разработано. Видите ли, эта машина, я назвал ее, каюсь, несколько
нескромно - холмобилем, относится к категории машин времени. Вы наверняка
о них слышали или читали. В литературе ими занимался не один автор. Взять,
к примеру, Герберта Уэллса, его-то уж вы наверняка знаете...
Однако факты, которые свидетельствовали бы о том, что чиновник знал
Герберта Уэллса или какого-либо иного фантаста, не подтвердились. Поэтому
Холм сократил свою речь.
- А я первый, кто сконструировал такую машину.
Полицейскому начинала надоедать вся эта история.
- Послушайте, - перебил он профессора, - не пытайтесь меня надуть
разными вашими измерениями. Можете притащить их хоть целый ворох, а эту
колымагу я не допущу на дорогу даже четвертой категории.
В конце концов он дал себя уговорить на одну пробную поездку. Чиновник
с недоверием уселся на переднее сиденье рядом с Холмом.
- Где ремни безопасности? - сурово спросил страж порядка. - Тоже нет?
- Куда? - лаконично парировал профессор.
- Что - куда?
- Куда поедем? В будущее или в прошлое? И на какой срок?
Лицо официального представителя автодорожной инспекции вдруг обрело
черты человечности. Вполголоса он мечтательно пробормотал:
- Иногда мне приходит в голову мысль: было бы здорово вернуться назад
лет на тридцать. В те времена я был парень хоть куда, частенько с друзьями
ездил в кабачок "У зеленого дерева". Музыка, девчонки... Да что и
говорить, в наше время такого уже нет.
Профессор потянул на себя рычаг переключения передач и слегка нажал на
педаль, чтобы дать газ. Машина тронулась с места и понеслась, оставляя за
собой облако черного дыма. Увидев такое "чудо", инспектор не сдержался,
терпение его лопнуло, и он закричал:
- И такой развалиной мы должны разрешить вам пользоваться? Вы же
отравите выхлопными газами весь город!
Но дым уже испарился. Откуда-то издалека доносились звуки старомодного
духового оркестра, а вывеска на ближайшем доме оповещала, что перед ними
кабачок "У зеленого дерева".
Для холмобиля открылась "зеленая улица". Началось его серийное
производство, которое, однако же, не могло удовлетворить постоянно
растущего спроса. Интерес к приобретению лицензии проявили и зарубежные
фирмы, в том числе несколько американских, которые, запустив массовое
производство модели, нашли выход из собственных экономических трудностей.
В парижском автосалоне должен был вскоре экспонироваться первый холмобус,
а туристские фирмы усиленно рекламировали коллективные путешествия в
древние века. Короче, перед человечеством неожиданно открылись новые,
поистине сказочные возможности. Но, к сожалению, всплыли и некоторые
моменты, о которых раньше никто не догадывался.
Однажды профессор Холм получил повестку явиться в полицию. На лестнице
полицейского комиссариата он встретил того самого инспектора, что в свое
время счастливо совершил поездку во времена своей молодости и посетил
кабачок "У зеленого дерева". Чиновник, злорадно ухмыльнувшись,
приветствовал Холма:
- Пожалуйста, пожалуйста, рады вас видеть. Наш шеф, вероятно, напрасно
вас побеспокоил, не правда ли? Пожалуйте сюда.
Шеф сидел за письменным столом и допрашивал какого-то подозрительного
малого. Увидев профессора, он встал и пошел ему навстречу.
- А, профессор Холм. Добро пожаловать, присаживайтесь. Как дела? Как
холмобили?
- Э... э...
- Ну, ну, не скромничайте. Должен вас поздравить. На сей раз вы
придумали действительно сенсационную вещь. Я много читал об этом в
газетах: "Перед человечеством открылись новые, неожиданные возможности".
Святая правда, профессор, святая правда. Взять, к примеру, моего соседа.
Раньше в отпуск он ездил на Черное море. А сейчас - что вы! В этом году
отправился в тринадцатый век на рыцарские турниры. С семьей! Поистине
сказочная вещь.
И вдруг выражение восхищения на лице шефа полиции сменилось
нескрываемым бешенством.
- Вы в состоянии себе представить, какую кашу заварили этой своей
чертовой машиной?
Холм и не пытался представить.
- Так я вам перечислю все по пунктам, уважаемый пан профессор, слушайте
внимательно. Вы внесли в нашу жизнь полную сумятицу. Люди теперь
путешествуют и в будущее, и в прошлое, стоит им только приобрести ваш
холмобиль. Разыскали в прошлом аборигенов, теперь тащат их сюда, в наше
время. А эти бедняги не способны ни на что и в конце концов садятся на
нашу шею: мы вынуждены их содержать. Недавно для них пришлось соорудить
палаточный лагерь за городом. Живут там пришельцы из прошлого, сотни две
набралось. Среди них один старый кельт, два римских консула, жители
Карфагена, которые постоянно ссорятся с консулами, дело доходит до
поножовщины, какая-то любовница Карла Великого, Джордано Бруно собственной
персоной - его кто-то из наших сограждан спас от инквизиторов в самый
последний момент перед казнью. Там разместился отряд солдат Кромвеля,
какой-то поручик австро-венгерской армии и еще бог весть кто. Да, чуть не
забыл: среди всей этой братии можно видеть и десяток каких-то кубообразных
фигур, которые утверждают, будто они люди десятого тысячелетия нашей эры.
Не пожелал бы я моим потомкам быть на них похожими! Но что поделаешь,
наших потомков это, вероятно, ожидает. Главное, всех их нам, вероятно,
придется депортировать обратно за свой счет.
Шеф полиции высморкался и продолжал:
- В других странах и того хуже. В Соединенных Штатах Америки происходят
вооруженные столкновения между местным населением и эмигрантами из других
времен, есть убитые. В Нидерландах профсоюзы угрожают всеобщей забастовкой
в знак протеста против, того, что предприниматели нанимают на работу
выходцев из другого времени, разумеется, за более низкую плату. Швейцария
ужесточила меры против въезда в страну, хотя результатов от этой акции
пока нет.
Он еще раз высморкался, после чего продолжил свою обвинительную речь.
- Это не все. Наши современники удирают в другие времена и не желают
возвращаться обратно. Так, король рецидивистов Бек перебрался на
пятнадцать лет назад, и теперь мы не вправе его арестовать, ибо в то
время, не поверите, он жил честно. Или возьмем случай с неким Капланом.
Этот проходимец умудрился переместиться на двадцать пять лет назад, выбрав
тот год, рассчитав точнехонько день в день, когда его вторая половина
упала с лестницы, сломав себе три ребра, обе ноги и левую руку, и была
отправлена на несколько месяцев в больницу. А сейчас милая женушка
Осаждает нас, забросала требованиями: верните, мол, моего муженька
обратно. Каплан же и слышать об этом не хочет, твердит, что такого
счастья, как тогда, ему потом уже и не снилось. Вот так-то, уважаемый пан
профессор. Пока все держится в тайне, но из достоверных источников нам
стало известно: начались переговоры о прекращении производства холмобилей
всех типов и об уничтожении всех уже действующих транспортных средств
данной марки.
Профессора Холма уже ничем не удивишь. Он-то знает, что порой, казалось
бы, счастливое изобретение приносит несчастье. Ученый предложил свою
помощь официальным властям: ускорить перевозку эмигрантов в их собственное
время, предоставив для этой цели свой холмобиль. Он сел за руль и
отстартовал вместе с Джордано Бруно.
Но назад профессор не вернулся. Его исчезновение толковали по-разному.
Кое-кто предполагал, что мог отказать двигатель, когда Холм высаживал
знаменитого итальянца в соответствующую временную точку. Разъяренные
инквизиторы, мол, сожгли и профессора. Но Холм не простачок, вряд ли он
позволит себя сжечь. Правдоподобнее, что профессор попросту опередил свое
время, оно стало для него тесным и он вынужден был его покинуть. А
возможен и такой вариант: четвертое измерение стало доступным для всех, а
профессор, будучи человеком любознательным, взял и отправился вместе со
своим спутником в пятое, шестое или седьмое измерение. Кто знает?
-----------------------------------------------------------------------
Z.Sernik. Osudny omyl patagonskeho profesora.
Пер. с чешск. - А.Першин.
Сб. "День на Каллисто". М., "Мир", 1986.
OCR & spellcheck by HarryFan, 27 June 2001
-----------------------------------------------------------------------
Когда профессор Холм работал над чем-то серьезным, а в основном он
именно этим и занимался, внешнее окружение для него переставало
существовать. Погруженный в мир постоянных выкладок и размышлений, ученый
забывал о пище, сне, забывал заскочить в кафе и поприветствовать кассиршу,
внести деньги за квартиру, а друзей и знакомых, которых случайно встречал
на улице, и вовсе не узнавал.
Однажды вечером, когда Холм возвращался с работы домой, по обыкновению
погруженный в мысли, его отвлек голос пана Водички, соседа:
- Добрый день, пан профессор, добрый день.
- Добрый день, - вежливо ответил профессор, намереваясь продолжать
путь.
Но сосед не позволил так легко от себя отделаться.
- Пан профессор, не желаете ли отведать яблочко?
- Что? - удивился Холм.
- Я говорю - яблочко отведать. В этом году урожай неплохой, а я один,
мне все не переработать. Возьмите парочку на пробу.
- Гм, очень мило с вашей стороны. Пожалуй, от двух-трех яблок я не
откажусь.
Холм начал потихоньку оттаивать.
Пан Водичка усадил профессора на скамейку, что стояла в саду, а сам
побежал искать какой-нибудь кулек, чтобы отсыпать яблок.
- Так что, пан профессор, все открытия выдумываете? - сосед изо всех
сил старался поддержать разговор.
- Да как выходит, - смутился Холм.
- Знаете, пан профессор, я иногда прикидываю, ведут ли эти открытия и
новинки к чему-либо хорошему? Будет ли от них, если правду сказать,
какая-то польза? Не сердитесь на меня, пан профессор, я так попросту...
- Да что вы, продолжайте, - рассеянно ответил Холм.
- Взять, к примеру, ваши открытия. Помнится, как-то вы открыли, что
смех продлевает человеческую жизнь, и люди повсюду стали хохотать так, что
животы лопались, хотя вообще-то им было не до смеха. У меня тогда от
гоготанья аппендикс прорвался, и я три недели провалялся в больнице.
Холм молчал.
- В другой раз вы изобрели своего мутанта, ну того, у которого