Бреттон Барбара. А может, в этот раз?

   – Это Слейд, – сказала она, потащив парня за рукав, чтобы представить отцу. – Слейд, это Сэм Клеменс. Мой отец.
   Сэм протянул вялую руку:
   – Рад познакомиться.
   Мужчины обменялись рукопожатиями.
   – Так у вас нет фамилии?
   Слейд широко распахнул глаза, и Кристина поторопи­лась вмешаться:
   – Слейд привык, что к нему обращаются только по имени, папа.
   – Человек рождается с именем и фамилией, – с аме­риканской прямотой заявил Сэм. – Не знаю, как там в Англии, а у нас у всех людей есть фамилия.
   – У королевы нет фамилии, – сказал Слейд. Сэм прищурился. Джо с усмешкой наблюдал за Крис­тиной.
   – Слейд шутит, папа, – сказала Кристина, взяв на себя неблагодарную роль миротворца и одарив Слейда мрач­ным взглядом исподлобья.
   Я не буду против, если ты скажешь, что твоя фами­лия Смит, пыталась она сообщить ему взглядом.
   – Айнсли, – соблаговолил наконец признаться британец.
   Кристина с облегчением вздохнула. Между тем из ма­шины вышла последняя пассажирка.
   Слейд с дьявольской усмешкой на губах подошел к Марине.
   – Это Марина, – сказал он, очевидно надеясь на то, что Сэм поинтересуется и ее фамилией.
   Сэм, к удивлению Слейда, отреагировал совсем по-дру­гому.
   – Ах, какая миленькая, – сказал он, пожав узенькую ладонь девушки. – Похожа на одну из наших внучек, правда, Нонна?
   – Как былинка, – с ласковой улыбкой сказала Нон­на. – Разве можно быть такой худенькой? Ветер подует, и нет ее.
   «Я схожу с ума», – сказала себе Кристина. Она бук­вально физически ощущала, как ее тело наливается свинцо­вой тяжестью. Похоже, мама действительно задалась целью откормить их всех, как розовых поросят.
   И о чем, интересно знать, думает Слейд, делая вид, что они с Мариной – пара? К тому же, что еще ужас­нее, Джо уже отошел с кучей родни к розовым кустам, купаясь во всеобщем внимании и напрочь позабыв о своей молодой жене.
   Однажды я вспомню обо всем этом со смехом.
   Между тем мать вела Кристину в дом.
   – Ты займешь свою комнату, Кристина, – говорила мама, и Кристина не могла не заметить ее интонации хозяй­ки семейства. – Джо, ты можешь разместиться в комнате близнецов.
   Нонна ласково улыбнулась Слейду с Мариной, держав­шимся по-прежнему вместе.
   – А вам, ребята, достанется гостевая комната. Кристина посмотрела на Джо. Джо взглянул на Марину. Марина – на Слейда. Слейд смотрел прямо перед собой.
   – Ну хорошо, давайте размещаться, – приказал Сэм. – Нонна приготовит вам славный деревенский завтрак, пока вы распакуетесь и отдохнете.
   – Сэм, – проговорил Джо, чувствуя себя столь же неловко, как и Кристина. – У нас небольшие проблемы с размещением.
   – Черт, парень, ты можешь не селиться в комнату к близнецам. Если у тебя душа лежит к другой комнате, не стесняйся. Это твой дом, как и Кристины. Говори.
   Фотограф вышел вперед.
   – Не смей даже заикаться об этом, – приказала Кри­стина.
   Слейд пожал плечами и отступил. Марина потихоньку придвинулась к Джо, и тот с выражением безнадежного отчаяния обнял девушку за плечи.
   В доме повисла тишина. Все переводили взгляды с Кри­стины на Джо и обратно. Огромного усилия воли стоило Кристине не выскочить за дверь.
   Наконец заговорила Нэт.
   – Так что это все значит, Джо? – спросила она без улыбки. – Ты не с Крис, ты с…
   – С Мариной… – тихо сказал Джо. – Мы женаты.

Глава 10

   – Прости, Марина, – сказал Сэм. – Мы не хотели тебя обидеть.
   Марина вымученно улыбнулась:
   – Я понимаю.
   Джо не мог не заметить, что ее никак нельзя принять за счастливую новобрачную, так что ошибка, которую допус­тили хозяева, была вполне извинительна.
   – Ну что же, поздравляем, Джо, – сказала Нэт, по-дружески крепко пожав руку бывшему зятю, но в ее глазах стоял вопрос. – И тебя, Марина, поздравляю.
   Нэт словно завела механизм, и все остальные принялись поздравлять новобрачных, но, какими бы искренними ни были чувства Кэннонов, нельзя было не заметить, что они разочарованы.
   Джо взглянул на Кристину, стоявшую прислоняясь к косяку кухонной двери, и с особой остротой почувствовал на своих плечах полный груз ответственности за про­исходящее.
   Ты была права, думал он, отчаянно желая, чтобы она смогла прочитать его мысли. Не надо было мне сюда при­езжать. Не мой это дом. Я не хотел обидеть Сэма и Нонну.
   Джо не мог не отдать должное Кэннонам. Они справи­лись с ситуацией куда лучше, чем он сам. Он чувствовал себя последним ублюдком, но сделать ничего не мог. Со­вершенно очевидно, что они ожидали услышать от них с Кристиной объявление о возобновлении отношений. Он бы не удивился, узнав, что где-то в доме уже охлаждается шам­панское, купленное специально по этому случаю. Послед­нее, чего они могли от него ожидать, так это что у него хватит совести появиться в их доме с новой женой.
   – Ну а теперь, – с ясной улыбкой сказала Нонна, когда поток поздравлений иссяк, – думаю, всем захочется освежиться перед завтраком.
   Да уж, подумал Джо, не мешало бы освежиться. А еще лучше дать отсюда деру назад, в Нью-Джерси.
   – Не беспокойся, мама, – с профессиональной улыб­кой телеведущей ответила Кристина. – Нас не надо разво­дить по комнатам. Мы доберемся сами.
   – Они не подают виду, но, судя по всему, им сейчас не до веселья, – пробормотал Джо, когда все четверо напра­вились в противоположный конец дома.
   – Кто в этом виноват? – огрызнулась Кристина. – Я просила тебя остаться в Нью-Джерси.
   – Теперь я жалею, что не сделал этого.
   – А я жалею, что не заставила тебя сделать этого!
   Марина и Слейд ловили каждое слово. Пусть, думал Джо. Может быть, чему-нибудь научатся. Он готов был сквозь землю провалиться.
   – Это твоя комната, Слейд, – указала Кристина на дверь гостевой спальни.
   Слейд кивнул и, ни слова не говоря, прошел внутрь.
   – Все оказалось хуже, чем я предполагал, не так ли? – уныло спросил Джо. – Даже мистер Вспышка не нашел, что сказать.
   – Ты знаешь, где твоя комната, – сказала Кристина, – и дорогу на кухню тоже найдешь.
   С этими словами она свернула по коридору налево и едва не бегом бросилась к своей девичьей спальне.
   – Чего ты ждешь? – рявкнул Джо, хмуро взглянув на жену. – Двигай в комнату!
   – Как ты со мной разговариваешь? – спросила она, вскинув подбородок. – Никто не смеет мне приказывать.
   – Я сказал, в комнату! – сквозь зубы процедил Джо. Марина швырнула свою сумку на пол.
   – Не пойду.
   – Только не сегодня, Марина.
   – Только не сегодня, Марина, – повторила она, пере­дразнивая его мимику и интонации.
   – Ты сама напросилась.
   Джо вскинул ее на плечо и, распахнув дверь комнаты, швырнул на кровать.
   – Делай что хочешь, – рявкнул он, – а я пойду завтракать!
 
   Тонкие стены, подумал Слейд, убирая в кладовку свою поклажу. Возможно, все выйдет не так уж плохо, как пред­ставлялось вначале.
   Он слышал, как Бойскаут вломился в соседнюю комна­ту и как потом заплакала Марина.
   Хватай удачу за хвост, сказал себе Слейд.
   На пороге соседней спальни Слейд едва не упал, спотк­нувшись о сумку. Пробормотав нечто, подходящее случаю, Слейд хотел было переступить через сумку, но передумал. Разыграв небольшое представление, можно убить сразу двух зайцев.
   – Доставка на дом! – весело заявил Слейд, открывая дверь ногой, так как руки у него были заняты сумками. – Куда их поставить, мадам?
   Марина, скрестив по-турецки ноги, сидела на кровати и плакала.
   – Вернуть в Нью-Джерси.
   Слейд опустил сумки на пол возле кровати, а сам присел на краешек.
   – Паршиво, детка? Марина закивала головой:
   – Я чувствую себя, как зверь в капкане. Слейд усмехнулся:
   – О чем ты говоришь: о своем браке или об этом доме? Марина опустила глаза, неожиданно покраснев.
   – Я не могу обсуждать этот вопрос с тобой.
   Слейд опустился на локти, искоса взглянув на девушку.
   – Представь, что я священник, – сказал он приторно-вкрадчивым голосом. – Все, сказанное тобой, останется в этих стенах.
   Она выглядела совсем ребенком, одиноким и несчастным. Не будь Слейд таким ублюдком, он мог бы пожалеть ее.
   – Я не могу, – после продолжительной паузы сказала Марина.
   – Тебе станет легче, если ты выговоришься.
   – А может, это тебе станет легче?
   Несмотря на молодость, у нее хватило проницательно­сти, чтобы его разгадать. Девчонка неглупа, и с его стороны ошибкой было не принять это во внимание.
   – Отлично, – с самой лучезарной улыбкой заявил Слейд. – Если я чересчур напираю, пошли меня к черту.
   Марина улыбнулась, и Слейд вздохнул с облегчением. Усилия не пропали даром. Не зря он столько тренировался, подражая речи этих маленьких богачей из частных пансионов.
   – Ты ведь училась в Лондоне, верно?
   – Да, в пансионе.
   – Севернее Лондона? Марина вновь кивнула.
   – Но родилась ты не в Англии.
   На это она ничего не ответила. Но он и не ждал объяс­нений. Рано или поздно она все равно расколется.
 
   Кристина закончила раскладывать белье в комоде и при­нялась развешивать одежду в шкафу. Когда и с этим будет покончено, она расставит обувь в кладовке, добиваясь, что­бы туфли выстроились в идеально ровную линию, а потом запрется в комнате и никуда не будет выходить, пока не настанет время возвращаться в Нью-Джерси.
   Кристина уловила выражение глаз отца, когда Джо пред­ставил Марину своей женой. В серо-голубых глазах Сэма отчетливо проступило разочарование, но он слишком хоро­шо относился к Джо, чтобы пожелать ему зла.
   Вот в чем разница между ее отцом и ею самой, подума­ла Кристина, присаживаясь на подоконник и глядя в окно. Сэм хотел, чтобы Джо был счастлив. Кристина от всей души желала Джо всего наихудшего.
   И кстати, совершенно не собиралась копаться в себе, чтобы узнать истоки внезапно проснувшейся ненависти.
 
   – Не надо так переживать, Нонна, – сказал Сэм жене, готовившей яичницу. – Мальчик имел право же­ниться.
   – Конечно, – задумчиво отщипывая петрушку, рос­шую в ящике на подоконнике, ответила жена.
   – Нельзя же было рассчитывать, что он будет ждать вечно, пока Кристина одумается.
   – Да уж, после того, как она с ним поступила…
   – Одни люди умеют держать себя в руках, другие – нет, – сказал Сэм, взяв кусочек бекона с тарелки. – Ты же знаешь, почему она оставила его, Нонна.
   Каждый, кто знал бы причину их развода, мог бы по­нять, что Кристина оставила Джо, считая: так будет лучше для него.
   Каждый, но не Нонна.
   – Выйти замуж – не значит купить мужа с пожиз­ненной гарантией, старый ты дурак! Не понравится – за­менить на нового. Не раскачивай лодку, в которой плывешь.
   Нонна помахала лопаткой в опасной близости от носа Сэма, но он слишком уважал себя, чтобы опускаться до кухонных перепалок.
   – Хочешь, как лучше – получается, как хуже. Одно дело – обещать, другое – делать.
   – Она любила его достаточно сильно, чтобы дать ему возможность построить новую жизнь, новую семью с дру­гой женщиной.
   – А вот теперь она его действительно потеряла навек, – сказала Нонна, орудуя лопаткой. – Тридцать пять лет – и одна. Если ты считаешь, что это – счастье, тогда ты совсем не так умен, каким сам себе кажешься, Самуил Клеменс Кэннон.
   Сэм открыл было рот, чтобы возразить, но не смог най­ти слов. В глубине души он так и не смирился с разводом своей младшей дочери, втайне надеясь, что когда-нибудь она помирится с мужем.
   Он был не из тех людей, кто легкомысленно относится к браку. Пятьдесят лет с упрямой своенравной красавицей Нонной были лучшим тому доказательством. Кто-то, мо­жет, и назвал бы его слегка чокнутым, поскольку он про­должал думать, будто у Кристины и Джо все же был шанс воссоединиться, несмотря на то что у бывшего мужа дочери появилась малышка Марина… Да уж, домашние любили подразнить Сэма, говоря, что он лучше разбирается в ло­шадях, чем в людях. Он же предпочитал усмехаться в усы и молчать: пусть себе думают что хотят.
   – Сэм!
   Голос жены вывел его из задумчивости.
   – Подай-ка мне голубые тарелки для яичницы. Сэм достал из буфета тарелки.
   – Не дай яичнице остыть! – своим обычным началь­ственным тоном заявила Нонна. – Сейчас я принесу все остальное.
   Сэм понес поднос в столовую. Они с Нонной любили есть на кухне, но когда вся семья бывала в сборе, места на кухне не хватало.
   – Завтрак! – торжественным голосом провозгласил Сэм.
   Все уже успели собраться за столом и встретили его улыбкой. Семеро детей: сыновей и дочерей, с мужьями и женами. Но Сэм видел только Джо и его новую жену.
   И то, что он увидел, заставило его сердце разгореться надеждой. Они не любят друг друга, подумал он, ставя тарелки на стол. Никогда не любили и, вероятно, никогда не полюбят.
   – Папа, – спросила Кристина, – где мне сесть? Сэм обнял младшую дочь за плечи.
   – Рядом со мной, – сказал он, целуя ее в щеку. – Давно мы с тобой рядышком не сидели.
   Сэм взглянул на дочь. Она смотрела на Джо, а Джо смотрел прямо на нее.
   И этого было достаточно, чтобы поверить в чудо.
 
   Уже к десяти годам Кристина твердо уверовала в то, что однажды непременно станет знаменитой. В семье ее часто ругали за то, что она слишком увлекается телевизором и часами мечтает о несбыточном, но все усилия разубедить ее в том, что слава однажды постучится к ней в дверь, были напрасны.
   – Ранчо не для меня! – твердо заявила она в десять лет и продолжала стоять на своем.
   Кристина любила прятаться на сеновале с яблоком или стаканом лимонада, наслаждаясь чтением романов о бога­тых и знаменитых людях, ведущих жизнь, полную восхити­тельных событий и так непохожую на ее собственную, и мечтая о том, как когда-нибудь так же будут завидовать ей.
   Сейчас, судя по направленным на нее взглядам, она могла праздновать победу: ее мечта сбылась.
   – Яичница просто великолепна! Кристина улыбнулась и села рядом с отцом.
   – А где мама?
   – Начинайте есть, – приказала Нонна, появившись на пороге с огромным блюдом с беконом и домашней колбасой. – Нет ничего более противного, чем остывшая яични­ца. Уж лучше тогда съесть резинового цыпленка.
   Марина тихонько рассмеялась. Нонна посмотрела на девушку.
   – Джозеф, последи, чтобы она ела как следует, а то от нее скоро совсем ничего не останется. Джо отсалютовал вилкой:
   – Будет сделано.
   Слейд встретился взглядом с Кристиной и, подмигнув, под­нял чашку кофе, как поднимают бокал, когда пьют в чью-то честь. Кристина едва подавила искушение расквасить его по­родистый нос. Он-то поехал за ней в Неваду в расчете на удовольствия, которые может подарить шикарный Лас-Вегас, а оказался за сосновым крестьянским столом.
   Она не просила его ехать с ней, предупреждая, что здесь для журналов мод снимать нечего.
 
   Последний раз Джо чувствовал себя таким же счастли­вым во время своего последнего приезда сюда, на ранчо Сэма. Кристина как раз узнала, что она беременна, и Джо был на седьмом небе от счастья. Всякий раз, как она утром выходила из уборной, он встречал ее, участливо спрашивая, не чувствует ли она тошноту.
   – Утром, днем и вечером, – отвечала она. – Разве это не здорово?
   Всю дорогу домой Кристина держалась за живот, но ни разу не пожаловалась.
   – Да они просто с ума сойдут, – сказала Кристина, когда они подъезжали к дому. – Кто мог подумать?
   – Чудеса случаются, – сказал Джо, погладив жену по голове. – Разве Сэм не любит повторять эти слова?
   Извечная готовность тестя поверить в чудо всегда пора­жала Джо. Ведь Сэм был прагматиком. Невозможно уп­равлять ранчо не понимая, что жизнь не всегда играет по правилам: добро торжествует над злом далеко не всегда. И все же Сэм как-то умудрился не растерять заразительного оптимизма, и Кристина и Джо словно должны были послу­жить доказательством того, что его вера в добро небеспоч­венна.
   Джо и Кристина сообщили новость всему клану Кэннонов, собрав их за столом в столовой. Джо помнил возбуж­денные восклицания, объятия и то, что Сэм вдруг куда-то пропал. Джо вышел на крыльцо и увидел тестя. Тот стоял к нему спиной, облокотясь на перила веранды.
   – Сэм, – позвал Джо. Ответа не было.
   – Сэм, ты как?
   Пожилой человек повернулся к нему, и Джо увидел слезы радости на морщинистых щеках Кэннона. И это плакал мужчина, который велел доктору вправлять свою сломан­ную ногу без анестезии, потому что «немного боли помогает укрепить характер». Сэм был жестким человеком и в то же время мягким. Мужчины обнялись, оба смущенные, и Джо смахнул пару непрошеных слезинок с собственной щеки.
   Они никогда не говорили о том, что в тот момент пере­жили оба, но, наверное, тогда у Джо возникло ощущение, что он обрел настоящего отца. Вероятно, и Сэм почувство­вал к Джо то, что чувствует отец к сыну. Они породнились в тот миг, и после развода с Кристиной Джо постоянно не давала покоя мысль, что вместе с Кристиной он лишился еще одного близкого человека.
   – Джозеф! – Марина постучала вилкой по тарелке мужа. – Джо, к тебе обращаются.
   Джо поднял глаза и увидел, что все смотрят на него.
   – Старею, – сказал он, пожав плечами. – Засыпаю прямо за столом.
   Нэт рассмеялась тем заразительным искренним смехом, которого уже не услышать к востоку от Миссисипи.
   – Я всего лишь спросила, не хочешь ли ты проводить меня до больницы? У меня там сука разродилась, и лишняя пара рук может пригодиться.
   Джо через плечо взглянул на Марину и решил, что, судя по всему, опасаться нечего. Вот уже неделю она не предпринимала никаких попыток к бегству. В конце концов он решил, что хватит ему играть роль тюремщика, хотя ее последняя выходка, когда она не пожелала идти в комнату, наводила на кое-какие размышления. В самом деле, не слиш­ком ли это: оставить свою жену наедине с целой армией любопытствующих Кэннонов?
   – Щенки, говоришь?
   – Угу. Трех недель от роду.
   – Не волнуйся, Джо, – лучезарно улыбаясь, сообщи­ла Кристина. – Марине не будет с нами скучно. Марина сдержанно зевнула.
   – Иди поиграй со щенками, Джозеф. А я пойду спать. Теперь зевнул Слейд.
   – Отличная мысль.
   Джо посмотрел на фотографа. Самое невинное замеча­ние в устах Слейда принимало откровенно эротический смысл.
   – Вот видишь? – поспешила заметить Кристина. – Нет причин волноваться, мы все разойдемся по комнатам подремать.
   Сэм закинул голову и засмеялся.
   – Чего ему беспокоиться? Ближайшие соседи живут не ближе нескольких миль, да и не принято у нас женщин воровать.
   Посмотри на вещи трезво, приятель. Ты же не мо­жешь сторожить ее двадцать четыре часа в сутки. Если у нее развяжется язык, здесь уж ничего не поделаешь. Хорошо еще, что отсюда не сбежишь.
   Джо встал из-за стола и положил салфетку на стол.
   – Пошли, Нэт. Посмотрим на собачек.
 
   Щенки не остались беспризорными, в чем Нэт и Джо смогли убедиться сами, когда дошли до ветеринарной ле­чебницы.
   – Я думал, мамаша больна, – сказал Джо, любуясь семейной идиллией.
   Улыбка Нэт была очень похожа на улыбку Сэма.
   – Еще одно чудо для доктора Кэннон.
   – Довольно бродить вокруг да около, – сказал Джо, прислонившись к шкафу. – Давай перейдем прямо к делу.
   – Без предисловий? Джо усмехнулся:
   – Какие уж там формальности между родственниками! Пустая трата времени.
   – Она слишком молода для тебя, Джо, не так ли?
   – Не знал, что у тебя имеются предрассудки такого рода.
   – Она могла бы быть твоей дочерью.
   – Это если бы я женился юнцом.
   – Ты знаешь, о чем я говорю.
   – Ей уже восемнадцать, если ты это имеешь в виду.
   – И это тоже.
   Джо смотрел, как Нэт набрала в грудь воздуха перед решающим рывком.
   – Зачем ты приехал, Джо?
   – Я создаю тебе проблемы, Нэт?
   – Может, и так, – с обезоруживающей честностью ответила она. – И, если не ошибаюсь, Кристине тоже не по себе. Тебе так не кажется?
   – Ты сама меня пригласила.
   – Верно, – сказала Нэт. – Но я не знала, что пригла­шаю еще и твою жену. Ты должен был мне сказать, Джо.
   – Ты права. Я виноват.
   – Я тревожусь за отца. Он к тебе душой прикипел, думал, что вы с Кристи снова вместе.
   – Я с ним поговорю.
   – Он уже не так молод, – продолжала Нэт. – Та­кие вещи в этом возрасте чреваты сам знаешь чем.
   – Я женился, Нэт. Женился, а не украл одну из ваших лошадей.
   – Ты знаешь, о чем я говорю, – продолжала настаи­вать Нэт. – Тебя с Кристиной связывало какое-то осо­бенное чувство. Никто не ожидал, что все так выйдет.
   – Верно. И я не ожидал.
   – Что?
   – Скажем так, мой второй брак был импульсивен.
   – Когда ты женился? Джо посмотрел на часы.
   – Джо! – воскликнула Нэт. – Будь серьезным на­конец!
   – Он вполне серьезен.
   И Джо, и Нэт мгновенно обернулись на голос. Кристи­на стояла в дверях.
   – Сколько времени прошло, Джо? Две недели? Или, может, три?
   – Вот теперь я знаю, как ты добываешь свои гранди­озные сюжеты, – сказал он. – Подслушиваешь. Нэт удивленно посмотрела на сестру.
   – Не слышала, как ты подъехала, Кристина. Кстати, где машина? – спросила она, выглянув в окно.
   Кристина махнула рукой в противоположную сторону:
   – Там, с задней стороны дома.
   Все это время она продолжала смотреть на Джо в упор.
   – Подслушивание – моя профессия, – сказала она абсолютно спокойно. – Сомнительные принципы, мыши­ная возня и подслушивание. Я журналистка, Джо. Кстати, и ты тоже. Тебя, наверное, тоже этому учили.
   – Кажется, мне кто-то позвонил на пейджер, – ска­зала Нэт.
   – Никакого гудка не слышал, – сказал Джо.
   – Ах, вот опять, – сказала Нэт и поторопилась к двери. – В холодильнике чай со льдом. Я скоро вернусь.
   – Хорошо бегает, не правда ли? – сказала Кристина, когда сестра исчезла из поля зрения.
   – Фамильная черта, – заметил Джо.
   Кристина решила не отвечать, нагнувшись к щенкам.
   – Я бы не отказалась от чая со льдом, – пробормота­ла она, гладя ощетинившуюся суку.
   Джо хотел было предложить ей сходить и принести себе чай самой, но в конце концов налил каждому из них по стакану.
   – Так что же ты здесь делаешь? – спросил он, на­клоняясь, чтобы протянуть ей стакан.
   – То же, что и ты, – ответила Кристина, сделав глоток. – Пришла посмотреть щенков.
   – Чертов вздор.
   – Что за выражения!
   Кристина поморщилась и, прикрывая щенков рукой, добавила:
   – Да еще при детях.
   – Ты хотела узнать, о чем мы будем говорить.
   – И что, если так? – Она решительно вздернула под­бородок. – Нэт – моя сестра.
   – Она попросила меня присмотреть за щенками.
   – Верно. И вы поспешили удалиться, чтобы никто не сел вам на хвост.
   – Но тебя не проведешь, так?
   – Меня не проведешь.
   Кристина сделала еще глоток ледяного чая.
   – Нэт погрозила, что обратится в Комитет по защите прав ребенка?
   Джо залпом допил чай.
   – Шутка, повторенная дважды, уже не шутка, Крис.
   – Согласна, – с ясной улыбкой продолжала Кристи­на. – Шутка с бородой, зато твоя жена моложе, чем сама весна.
   – Оставь эту тему, – предупредил Джо.
   – Наступила на мозоль? Ах, бедняжка! Может, тебе следовало бы предусмотреть все эти вопросы, прежде чем жениться на Лолите?
   – Ты не знаешь, о чем говоришь.
   – Тогда объясни.
   Вот так переплет, мистер Мак-Марпи. Посмотрим, как ты из него выберешься.
   – Забудь об этом.
   Джо встал и поставил пустой стакан в раковину.
   – Я собираюсь домой.
   – Ключи в машине, – сказала Кристина. – Меня подбросит Нэт.
   Джо кивнул. Ему вдруг пришло в голову, что другой на его месте был бы уже возле машины, а он как дурак стоит и не сводит глаз с Кристины.
   – Не смею тебя задерживать, – сказала Кристина. – Я знаю, что у тебя полно дел. Жене надо подгузники поменять и все такое.
   – Черт! – не выдержал Джо: слова сами рвались из него. – Надо прекратить эту чертовщину. Мы стреляем друг в друга остротами, как актеры из глупой комедии.
   – А ты предпочитаешь жанр мыльных опер, – сказа­ла Кристина с тем выражением лица, с которым она обычно вела свои шоу. – Комедии хоть заставляют смеяться, а тут нет ничего забавного.
   – Ты права, – согласился Джо. – Ничего смешного не получилось. Не надо было мне приезжать сюда.
   – Нет, – возразила Кристина неожиданно дрогнув­шим голосом. – Это мне надо было остаться. Я знала, что делаю что-то не то.
   – Я тебя спровоцировал.
   – Я не должна была слушать.
   – А потом загнал тебя в угол.
   – Ты бы не смог это сделать, если бы я не допустила.
   – И все же я должен был рассказать Нэт о Марине.
   – Это верно, должен был, черт возьми. – Кристина помолчала немного. – Надо было мне самой рассказать маме и папе об этом до отъезда.
   – А почему ты этого не сделала? Кристина вздохнула.
   – Из-за тебя, – сказала она. – Хотела сделать больно тебе.
   – Господи, Крис, – пробормотал Джо, – как же мы до этого докатились?
   – Я же удачливая выскочка, Джо. Не ты ли говорил, что в этом секрет моей успешной карьеры?
   – Забудь о том, что я говорил, Кристина. Наш брак раскалывался, ты отталкивала меня от себя, а я к тому времени уже достаточно повзрослел, чтобы называться, как встарь, вундеркиндом.
   Кристина кивнула:
   – Все так, но признайся, Джо, ты тогда говорил то, что думал.
   Ему нечего было возразить.
   – Ты не можешь винить меня за то, что я хотел пят­надцати минут твоего внимания.
   – За это – нет. Но я могу поставить тебе в упрек то, что ты швырнул эти пятнадцать минут мне в лицо.