Бреттон Барбара. А может, в этот раз?

   Хотела она или нет в том признаваться, правда откры­лась ей в тот момент, когда, однажды проснувшись, она увидела Джо, стоявшего перед ее кроватью. Она не просто теряла точку опоры, она теряла сердце.
 
   Кристина стояла на краю самодельной танцевальной площадки, выстроенной вблизи старого дома для работни­ков, и наблюдала за тем, как мама и папа кружатся под музыку, доносящуюся из главного дома. Годы ничуть не убавили красоты ее родителей, лишь сделали более явной их любовь друг к другу и »«окружающему их миру.
   Кристина, скрестив на груди руки, отошла в тень, осво­бождая место братьям и сестрам, их женам, мужьям и де­тям на танцевальной площадке. Женщины были в платьях с пышными юбками самых разных ярких цветов, мужчины – в полном боевом наряде по всем традициям Дикого Запада.
   – Ты тоже должна быть там, Кристина.
   Кристина вздрогнула, услышав за спиной голос Джо.
   Он подошел ближе. Она чувствовала тепло его тела, его запах, такой знакомый, такой волнующий, словно часть его самого, того Джо, память о котором она хранила все эти годы, пока они были в разлуке.
   Все эти глупые, впустую потраченные годы.
   – Они все желают видеть тебя там. Его рука легла ей на талию.
   – Они даже не знают, что меня там нет.
   – Неправда. Ты одна из них, Кристи.
   – У меня проблема, – сказала она, вздохнув. – Мне не с кем танцевать.
   Его смех вызвал в ней дрожь, ту дрожь наслаждения, которая начинается с нервных окончаний на коже, а затем охватывает все тело. Кристина качнулась в такт музыке.
   – Мы всегда были с тобой хорошей парой.
   Она повернулась, чтобы что-то сказать ему, но слова замерли на ее губах. Это было словно во сне, когда стоишь посреди вращающейся вселенной и перед тобой на бешеной скорости проносится что-то, о чем, быть может, ты мечтал всю жизнь, и ты хочешь схватить то, что кажется тебе ближе и дороже, но никак не можешь.
   Мгновение назад она стояла на краю пропасти, а теперь уже кружилась в танце в объятиях того единственного муж­чины, которого действительно любила. Магический круг, казалось, разомкнулся ровно настолько, чтобы впустить их двоих. Они смотрели друг на друга, и их смех уносился в ночное небо.
   Она была частью этой земли, покрытой красновато-ко­ричневыми невадскими холмами, и частью этого народа. В самых потаенных уголках своего сердца она хранила все, что знала об их мечтах и надеждах. Их кровь текла в ее жилах. Она могла объездить из конца в конец всю землю, но так и не найти людей, которые больше бы любили ее… или места, где была бы более желанна.
   – О нас будут болтать всякое, – сказал Джо, кру­жась с ней в танце под луной.
   – Мне все равно, – ответила Кристина, положив го­лову ему на плечо. Она чувствовала себя счастливой в объя­тиях Джо, на этом ранчо, в окружении своей семьи и друзей юности. Она знала, что вечно это не продлится, что ка­ким бы сильным ни было волшебство, оно рассеется пе­ред рассветом, но это было уже не важно. Этот момент, это чудо стоило того, чтобы пережить все, что бы ни слу­чилось после.
   Кристина не знала, как долго они танцевали. Она не замечала, как бежит время. Ничего не имело значения, кро­ме его сильных рук, громких ударов его сердца, уверенно­сти, что их обоих несет куда-то и она не в состоянии остановить это стремительное движение.
   Около полуночи праздник обрел второе дыхание.
   Всех позвали домой перекусить горячим бифштексом, яйцами и хлебом домашней выпечки.
   – Я не голодна, – сказала Кристина.
   – И я не голоден, – сказал Джо.
   Обменявшись взглядами, они, не сказав ни слова, поки­нули освещенный фонарями круг во дворе и скрылись в тени. Кристина споткнулась о камень, и Джо подхватил ее, чтобы она не упала. Она всем телом прижалась к нему, впитывая его тепло и его силу, положив руку к нему на грудь.
   Из дома до них донесся веселый смех. Луна, скрыв­шись было за небольшим облаком, появилась вновь, зали­вая землю серебристым светом. Они направились к амбару, неясные очертания которого вырисовывались в тени густого кустарника.
   – Наконец-то одни, – сказал Джо, когда они вошли в прохладное помещение. Кристина очень хорошо знала эти интонации, и ее охватила невольная дрожь.
   – Я не хочу разговаривать, – с трудом выдавила она.
   – И я.
   Он прижал ее теснее.
   Она слилась с ним, прижавшись к нему, целуя его в шею, в лицо, в ухо. Я люблю тебя, думала она. Я никогда не переставала тебя любить, все эти годы. Она хотела сказать ему. Она хотела сбросить последние доспехи, чтобы они с треском упали на пол, так, чтобы он увидел скрытую за ними правду, и кинуть свое сердце к его ногам.
   Он убрал ее волосы с лица и прижался лицом к ее шее. Тепло потекло по телу, жар прокатился по рукам, по ногам, по груди и животу. Вот о чем были ее мечты, вот что значит, когда все в тебе живет, каждая клетка, каждый нерв.
   Джо давно успел ослабить галстук, и она дрожащими руками стала расстегивать его рубашку. Опустив голову, она вдыхала его запах, пробуя на вкус солоноватую испари­ну. Языком она коснулась его соска, празднуя его ответ, выразившийся в чувственной дрожи. Она стремилась как можно точнее запечатлеть в памяти свои ощущения, чтобы согреваться их теплом тогда, когда опять останется одна.
   – Этого мало, – сказал он, расстегивая ее платье.
   Она почувствовала, как платье упало на пол. Ночная прохлада заставила ее вздрогнуть, и, пусть на краткий миг, она вернулась к реальности.
   – Марина, – простонала она, продираясь сквозь мут­ную дымку желания. – Я не хочу ее обидеть.
   – Она не обидится.
   – Я хочу верить тебе, Джо. Но это так трудно.
   – Я бы рассказал тебе все, если бы мог, но это зависит не от меня. Ты должна…
   – Джо, прошу тебя! Не говори…
   – Доверься мне, Кристи.
   – Это пустые слова, я не хочу их слышать.
   – Нет. Не пустые. Не для этого момента. – Он при­тянул ее ближе. – Не со мной.
   Он никогда не лгал ей, ни разу за те годы, что они были вместе.
   – Доверься мне, – повторил он.
   – Я доверяю, – прошептала она. – Это безумие, но я тебе доверяю.
   Он поцеловал ее долгим, страстным поцелуем. Они опу­стились на землю, и Кристина вскрикнула, когда древко вил ударило ее по ноге.
   – Слишком опасно, – сказала она.
   – Теперь все в порядке, – сказал он, отбрасывая вилы в сторону.
   – Я не это имела в виду, – сказала она и, махнув рукой в сторону двери, добавила: – Кто-нибудь может войти.
   Джо встал на ноги.
   – Сеновал? Кристина засмеялась:
   – Как тривиально! Ты уморил меня, Джо.
   – Вот этого я и хочу, Кристи. Уморить тебя.
   Она снова вздрогнула, но на этот раз ее дрожь не имела ничего общего с ночным холодным воздухом. Просто он был мужчиной, а она – женщиной, и сейчас эта истина предстала во всей своей ясности и простоте.
   Они полезли по стремянке на сеновал.
   – Наконец-то мы одни, – сказала она тихим голосом, в котором едва признала собственный, и торопливо приня­лась снимать с него рубашку. Джо долго возился с застеж­кой ее бюстгальтера. Пуговица с его брюк отлетела и угодила в окно, а одна ее туфля упала вниз и с грохотом ударилась об пол.
   – Мы не слишком грациозны, – сказала Кристина.
   – Зато полны энтузиазма.
   – Я давно не практиковалась.
   – Это все равно что кататься на велосипеде.
   Оба засмеялись.
   Джо был прав, инстинкт – великая сила. Тот самый основной инстинкт, необходимость соединиться с мужчи­ной, которого ты любишь, всегда любила. Кристина косну­лась его пульсирующей плоти, чувствуя заключенную в ней силу и мощь, вздрагивая под его ответными ласками. В их соитии не было ничего романтического: не было нежной музыки и света свечей, не было цветов и нарядной постели. Только они, они двое, обнаженные и жадные, в горячке страсти и печали по тому, что они утратили. Она почув­ствовала боль, но приняла ее с благодарностью, как знак того, что она жива и все еще жаждет чудес, предлагаемых жизнью.
   Он заполнил ее собой.
   Он вызвал к жизни то, что было спрятано, казалось, в самых глухих уголках души, он вызвал в ней ответную страсть. Они лежали прижавшись друг к другу, и она видела соб­ственное отражение в его глазах, и в этом отражении узнала себя, какой была когда-то, до разлуки с Джо.
   – Я чувствую тебе везде, – прошептала она одними губами. – В каждой частичке моего тела.
   – Потому что ты принадлежишь мне. – Голос его был низок и сексуален. – И всегда принадлежала.
   Он двинулся ей навстречу, вошел внутрь, и она прику­сила нижнюю губу.
   – Я сделал тебе больно?
   – Немного, – сказала она.
   – Ты должна была мне сказать.
   – Тогда бы ты остановился, а я этого совсем не хотела.
   – Давно у тебя ничего не было, да?
   – Очень давно.
   – Я рад.
   Она улыбнулась:
   – И я.
   – Я не сплю с Мариной.
   – Ты уже говорил мне об этом.
   – Я ее не люблю.
   – Знаю.
   – И я ей даже не нравлюсь.
   – Всем это известно.
   – Я хочу рассказать тебе всю эту чертову историю…
   – Не важно, Джо. Я тебе верю. Он помрачнел.
   – Как я верил тебе семь лет назад. Боль в сердце мешала ей дышать.
   – Ты верил в то, во что я хотела, чтобы ты верил. В тот момент это было для меня важно.
   – Дело не в ребенке, Кристи. Я знал, что потерял и тебя тоже, и не мог найти способ вернуть тебя обратно. Кристина прижала лицо к его плечу.
   – Я не хотела возвращаться, Джо. Мне надо было уйти… ради нас обоих. Я хотела, чтобы ты мог найти кого-то, с кем мог бы вместе смеяться, кого-то, кто сумел бы тебе дать то, что я не могла.
   Ей надо было оставить боль позади и возродиться зано­во, окружив себя людьми, которые не знали бы, как много она потеряла.
   Он вновь взял ее. Быстро и без прелюдий. Она впитала его гнев и его боль, а в его разрядке – вершину собствен­ного наслаждения.
 
   Потом они лежали молча. Джо прижимал ее к себе, гадая, вернется к нему рассудок или он обречен вечно испы­тывать эту странную смесь злости и радости.
   Он утерял самообладание, и это его чертовски беспоко­ило. Она сама бросила его, разрушила их брак, предала их мечты о будущем, лишила его возможности исправить по­ложение, поскольку не верила в то, что он способен это сделать.
   Он был Джо Мак-Марпи, мировым чемпионом среди неудачников, и он не мог помять, что его красавица жена тонет прямо у него на глазах. Он поддался иллюзии, будто из-за того, что она красива и умна, что родилась в семье, где все любят друг друга, ни один удар судьбы не сможет заставить ее согнуться.
   Надо было ему догадаться. Если бы он не оказался настолько слеп! Он поставил во главу угла собственную боль и ждал, что Кристина возьмется врачевать его раны. Когда она не стала этого делать, когда она, как в кокон, ушла в собственную беду, тогда он обнаружил, что лишился всего, что имело для него значение. Она была его домом и его семьей, и без нее ему не оставалось ничего, кроме злости,
   Они долго лежали вместе, слушая музыку и смех, доно­сящиеся из дома, а потом рев моторов, когда гости заводили машины, разъезжаясь по домам.
   – Нам надо возвращаться, – сказала Кристина, когда все стихло. – Скоро заметят, что нас нет. Он поцеловал ее, не давая ей говорить.
   – Я серьезно, Джо, – сказала она, легонько отталки­вая его. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь страдал из-за этого.
   Джо пришло в голову, что пострадать могут только они двое, но он не знал, стоит ли об этом говорить. Они быстро оделись. Джо со смехом стал вытаскивать сухие стебельки из ее светлых шелковистых волос, затем помог ей спустить­ся с сеновала.
   – Мы не можем вернуться вместе, – сказала она. – Тогда точно пойдут разговоры.
   Джо бросил на нее быстрый внимательный взгляд:
   – А тебе не приходило в голову, что о нас уже говорят?
   – Надеюсь, нет.
   Как она могла выглядеть такой невинной, откуда это удивленно-наивное выражение глаз после всего, что они делали там, на сеновале? Но в этом-то и состояла часть ее очарования.
   – Уже давно говорят, – сказал он, беря ее за подбо­родок.
   – Господи! – тихо простонала она. – Ты действи­тельно так думаешь?
   – Рассчитываю на это.
   – А как насчет Марины?
   – Я о ней позабочусь.
   – Я не хочу, чтобы она обиделась.
   Джо тоже не хотел, чтобы Марина страдала. Черт по­бери, она годится ему в дочери. Как, должно быть, тяжело выйти замуж за незнакомца, уехать в далекую страну и остаться без друзей, без семьи, без поддержки. Эта мысль не приходила ему в голову несколько недель назад.
   – Мне кажется, я захочу получить ответы на свои вопросы, – тихо сказала Кристина.
   – И ты их получишь, Кристина, но не сейчас.
   – Я должна узнать правду.
   – Ты узнаешь, – сказал он. – Дай мне немного времени.
   Они поцеловались еще раз, нежно, сладко, перед тем как расстаться, и пошли домой разными дорогами.
   Любовь могла смягчить их характеры, подумал он, гля­дя, как Кристина взбивает руками волосы, чтобы прилично выглядеть, как примеряет предназначенную для «выхода в свет» улыбку. И все же это была любовь. Сомнений быть не могло. Он нисколько не сомневался в природе своего чувства, как, он надеялся, не сомневалась и она.

Глава 15

   – Кристи!
   Все разом устремили взгляды в ее сторону. Они знают, подумала она с испугом, заходя на кухню. Все знают.
   – Где Джо? – спросил отец. – Искал вас с тех пор, как танцы кончились.
   Это все равно что работать на телевидении, сказала себе Кристина. Улыбайся, разговаривай, не выдавай никакой конкретной информации.
   – Я то же самое хотела у вас спросить, – сказала она, непринужденно усаживаясь между Сэмом и Мартой и на­ливая себе кофе. – Давно не встречала его. – Кристина сделала глоток кофе: – Вкусно.
   – Мы с Трейси видели вас возле амбара, – сказала Сюзанна, не замечая настроения собравшихся. – Я позва­ла тебя, но ты меня вроде не услышала. Если бы вы не были разведены, я бы подумала… Ой!
   Сюзанна круто развернулась к мужу:
   – За что?
   Марта торопливо проговорила:
   – Мама, у тебя нет еще пирога с корицей? Забыла, что я теперь ем за двоих.
   Все расслабились, разговор вернулся в прежнее русло, и Кристина, попивая кофе, чувствовала себя вполне уютно среди домочадцев. Она воздавала должное всем за то, что не подтолкнули ее к пропасти, возле которой она оказалась.
   Бедняжка Сюзанна выглядела страшно растерянной, и Кри­стине стало даже немного жаль ее. В конце концов не Сю­занна же занималась на сеновале любовью с чужим мужем!
   – Кто желает сыграть в покер? – предложил Сэм, вытащив из буфета колоду карт. – Сегодня мне, кажется, везет.
   – Готовься расстаться с денежками, – сказал Франклин.
   – Ты лучший игрок в покер в нашей семье, – сказала Кристине Нэт. – Готова поддержать звание непобедимой? Кристина подавила зевок:
   – Только не сегодня. Не знаю, как вы, а я буквально клюю носом.
   Кристина нагнулась и поцеловала отца в щеку.
   – Вечер удался на славу, папа, – сказала она. – Я очень рада, что провела его с вами.
   Он обнял дочь, и она увидела, как в его выцветших голубых глазах блеснули слезы. Кристина уловила знако­мый запах мыла и ванили, когда ее обняла мать.
   – Утром завтрак делаю я. Яйца по-холостяцки для каждого.
   – Ты – гостья, – запротестовала Нонна. – Не могу позволить тебе делать за меня мою работу.
   – Никаких разговорчиков, – сказала Кристина, ис­пользуя любимое выражение матери.
   Она пошла по коридору к себе в комнату покачивая бедрами, чувствуя себя стопроцентной женщиной, сильной и самодостаточной. Прошло много времени с тех пор, как она вновь почувствовала единение с природой и семьей, и чувство это было восхитительно приятным. Возвращение домой принесло ей возвращение к тому состоянию, о кото­ром она мечтала, и обещало большее.
   Дверь в комнату Джо была слегка приоткрыта. Какое-то время Кристина постояла в нерешительности, гадая, не успел ли он проскользнуть в дом, пока она сидела на кухне с семьей. Она подумала, что могла бы заглянуть в комнату, но, посколь­ку он делил ее с женой, не решилась сделать это.
   Кристина заметила, что дверь ванной дальше по кори­дору закрыта, и оттуда доносились шум текущей воды и еще какие-то странные звуки. Плач? Марина плачет? Не ее это было дело интересоваться, отчего девушка плачет, но просто пройти мимо Кристина не могла. Она постучала в дверь.
   – Марина?
   Ответа не последовало, только тонкое жалобное поску­ливание.
   Кристина вновь постучала.
   – Марина, у тебя все в порядке?
   Кристина подождала, но ответа так и не последовало.
   – Послушай, прошу прощения, – проговорила Крис­тина, открывая дверь, – но я должна убедиться, что… Боже мой!
   Девушка скорчилась на полу возле сидячей ванны. Бор­довая струйка крови казалась пугающе яркой на фоне беже­вой рубашки и сероватой бледности лица девушки. Острый запах крови ударил в ноздри, и Кристина проглотила ком в горле – ее затошнило.
   В мгновение ока она оказалась рядом с девушкой.
   – Что случилось? – спросила она, стараясь говорить спокойно. – Ты упала?
   Никаких следов повреждений, кроме этой струйки кро­ви, было не видно.
   – Я не упала, – испуганным шепотом ответила Мари­на. – Мне… больно.
   Она схватила Кристину за руку.
   – Пожалуйста, помогите мне. Я не знаю, что со мной происходит.
   Если девушка не упала и не порезалась, могло быть только одно реальное объяснение. Кристина помогла Мари­не сесть, прислонив ее спиной к ванне.
   – У тебя может быть геморрой, – сказала она, сохра­няя спокойствие. – Как насчет месячных? Они были обиль­ными последнее время?
   – Нет.
   Марина немного подумала.
   – На самом деле они были очень легкими.
   – Ты чувствуешь себя как во время месячных?
   – Да… Нет… Я не знаю. Там ужасное давление… Кристину будто окатили ледяной водой, но она откинула эту мысль. Невозможно. Немыслимо.
   – Джо в вашей комнате? Марина покачала головой.
   – Я его с утра не видела.
   Кристина взяла три толстых махровых полотенца из шкафа и, свернув их наподобие подушки, подложила Мари­не под спину.
   – Не шевелись, – приказала она. – Я сейчас вер­нусь.
   Кристине не хотелось оставлять девушку даже ненадол­го: этот ужас в широко распахнутых глазах все в ней пере­ворачивал. Этот взгляд словно возвращал ее в прошлое. Прошлое, которое она не могла забыть.
   – Мне нужна помощь! – воскликнула она, влетая в кухню. – Марина в беде.
   – Где Джо? – спросил Сэм.
   – Не знаю. Нэт встала:
   – Что случилось?
   – У нее кровотечение. – Кристина после некоторого колебания добавила: – Я думаю, у нее геморрой.
   – Господи, – прошептала Нэт. – Пойду взгляну на нее
   – Ты же ветеринар, Нэт!
   – Я знаю анатомию, и потом, никого лучше у вас все равно нет. – Нэт повернулась к мужу: – Прогрей грузо­вик. Мы отвезем ее в центральную больницу.
   – Кто-нибудь, найдите Джо! – бросила Кристина через плечо, проследовав за Нэт по коридору в ванную. – Он должен быть здесь.
   – Я здесь.
   Кристина остановилась, обернувшись. Джо вошел в па­радную дверь с абсолютно беззаботным видом. Нэт поспе­шила дальше по коридору. Улыбка Джо померкла, когда он встретился с Кристиной глазами.
   – Что-то не так? – спросил он.
   – Я думаю, у твоей жены выкидыш. Она говорила ледяным тоном и прямо, без обиняков. Большего он не заслуживал.
   – Брось, – проговорил он, проведя рукой по волосам. – Это…
   – Невозможно?
   Она выплевывала слова ему в лицо, в каждом – доб­рая толика яда.
   – Не надо, Джо. Мог бы придумать что-то поновее. Он действительно сумел убедить ее в том, что у них есть шанс все наладить.
   – Она не может быть беременной.
   – Непорочное зачатие? Кажется, это уже случалось. Джо схватил ее за руку:
   – Я говорю правду, Кристина. Я никогда с ней не спал.
   – Меня беспокоит не то, спал ты с ней или нет, а то, что было до того, как ты уснул.
   Кристина была на грани истерики.
   – Мне требуется помощь! – крикнула Нэт из ванной. – Сюда! Быстрее!
   Ты не будешь об этом думать, повторяла про себя Кристина, разыскивая гигиенические прокладки и чистую ночную рубашку для Марины. Ты будешь думать только о девочке.
   – Ты поедешь с нами? – спросила Нэт, пока Джо помогал Марине сесть в грузовик.
   – Нет, – сказала Кристина, избегая смотреть на Джо – Не поеду.
   – Кристина! – Голос Марины звенел от напряжения. – Прошу вас!
   У Кристины все переворачивалось внутри.
   – С тобой будут Джо и Нэт.
   – Пожалуйста!
   Марина попыталась выбраться из машины, но Джо ус­пел ее задержать.
   – Я хочу, чтобы вы поехали со мной.
   – Залезай! – приказала Нэт. – Нас уже ждут в центральной больнице.
   Я не могу, думала Кристина. Не проси меня об этом. Она сама была в этой больнице. Она знала, что такое кро­вотечение и страх.
   Но она не была одна…
 
   – Все будет в порядке, Крис, – говорил Джо, держа ее за руку, пока они ехали ночью в невадскую больницу.
   – Ты не знаешь, – сказала она, стараясь сдержать слезы. – Ты не можешь мне этого обещать.
   – Я могу тебе это обещать. – Если он и был напу­ган, то никак не выдавал этого – ни голосом, ни поведением. – Помнишь, что мы читали о схватках Брэкстона-Хикса? Это они и есть.
   Ей так хотелось ему верить. Она была только на пятом месяце. Если это преждевременные роды, ребенку не выжить.
   – Я не могу потерять этого ребенка, Джо! – Голос ее дрожал от страха. – Случилось чудо. Ты знаешь, что у нас не будет другого шанса.
   – Нам не потребуется другой шанс, – убежденно сказал он. – Все будет в порядке.
   Она целиком положилась на него, надеясь, что его уверенность поможет ей пережить весь ужас той страш­ной ночи, пройти сквозь строй врачей, сквозь мучитель­ные тесты, сквозь бесконечное ожидание кого-то, все равно кого, кто бы сказал им, что их опасения напрасны, что у нее через четыре месяца родится нормальный, здо­ровый малыш.
   Но боль становилась невыносимой, и вот они все ок­ружили ее, она почти лишилась способности дышать, и последнее, что она помнила, это слово: «Сожалею…» и слезы своего мужа.
 
   Они доехали до больницы в рекордно быстрое время. Нэт выехала на дорогу, ведущую в приемное отделение, и уже через несколько секунд Марина была на каталке и ее везли в смотровую. Кристину узнали, и несколько докторов и медсестер окружили ее с расспросами. Она каким-то об­разом умудрилась сохранить вежливое выражение лица, но с достаточной твердостью заявила, что время для автогра­фов не самое подходящее.
   Нэт исчезла в полутьме длинного коридора в поисках платного телефона, оставив Кристину и Джо наедине. При­емная была пуста. В углу работал телевизор.
   – Не возражаешь? – спросил Джо, потянувшись к выключателю.
   – Будь моим гостем, – сказала Кристина.
   – Нам надо поговорить, – сказал Джо.
   – Это тебе надо поговорить, – уточнила Кристина. – А мне слушать совершенно не надо.
   – Мне надо объяснить.
   – Мне наплевать на то, что тебе надо, Джо. Может, тебе пора подумать о своей жене?
   – С ней врачи. Она в надежных руках.
   – Ты презренный негодяй, – проговорила Кристина дрожащим от гнева голосом. – Она сама ребенок и ждет ребенка. Как ты можешь быть таким черствым?
   – Если она и беременна, то это не мой ребенок.
   – Ты ублюдок. Игра закончена. Самое меньшее, что ты можешь сделать, это просто быть честным со мной.
   – Это не мой ребенок. Дрожа от гнева, она встала.
   – Не смей говорить со мной. Не смей идти за мной.
 
   И он не пошел. Джо прислонился к стене и закрыл глаза. Ты просишь от меня слишком много, Рик, думал он. Какого черта не сказал, что она беременна? Конечно, существовала вероятность того, что Рик знал о ее беремен­ности столько же, сколько и сам Джо. Господи, да она же тощая как щепка. Она ест так мало, что едва может под­держивать жизнь в себе, не говоря уже о ребенке.
   И, черт возьми, почему это все должно было произойти здесь? Эта больница вызывала столько воспоминаний! Он видел призраки врачей, бродящих по коридорам, слышал их реплики. Здесь все кончилось, кончилось их с Кристиной общее счастье, все их радужные планы на будущее ушли в одно мгновение.
   Кристина стояла возле окна склонив голову. Он кожей чувствовал ее боль, видел, как она все глубже погружается в отчаяние. Она с самого начала не хотела ехать в Неваду, делая все, чтобы избежать этой поездки, но он не мог оста­вить ее в покое. Он добивал ее, пока она не сдалась, и теперь оживали ее самые жуткие страхи. Воспоминания, которых она старалась избегать почти семь лет, вырвались наружу, и он ничего не мог сделать, чтобы облегчить ее участь. Ничего, если не хотел рисковать жизнью Марины.
   – Мистер Мак-Марпи?
   Джо вскочил, услышав голос врача, молодой женщины по фамилии Серрано.
   – Не волнуйтесь. Ваша жена отдыхает.
   – Была ли она… Она… Джо не мог найти слов. Кристина, однако, нашлась сразу.
   – С ребенком все в порядке?
   Доктор взглянул на Джо.
   – Вы можете говорить в присутствии Кристины, – сказал он.
   – У нее повышенное кровяное давление и некоторые другие осложнения, так что я хотела бы оставить ее на некоторое время для наблюдений.
   – Разумеется, – сказал Джо. – Как скажете. Доктор посмотрела на него с явным любопытством.
   – Ваша жена, кажется… удивилась, узнав о беременности.
   – Мы оба удивились, – сказал Джо, чувствуя на себе пристальный взгляд Кристины.