Бреттон Барбара. А может, в этот раз?

   – Можешь забыть о «Вэнити фэр». Хочешь, спихни работу кому-то еще, делай что хочешь.
   – Все перемелется, любовь моя. Ты преодолеешь вре­менные трудности, и когда это случится, знай: я рядом.
   Не стоит говорить о том, какое у Кристины было на­строение в тот момент, когда она приехала в офис. Она не очень любила начинать день с конфронтации, но стычка со Слейдом была лишь прелюдией к тому скандалу, который могла ей устроить Санди.
   Санди поджидала Кристину в ее кабинете, сидя за ее столом, и вид у нее был далеко не радостный.
   – Располагайтесь поудобнее, – сухо заметила Крис­тина, бросив на стул папку.
   Санди откинулась в роскошном кожаном кресле и раз­вернула свежий номер «Нью-Йорк пост».
   – Хочешь, я тебе почитаю?
   – Нет, спасибо, – ответила Кристина. – Я уже име­ла удовольствие.
   Санди нагнулась вперед, глаза ее метали искры.
   – Ты должна была первой осветить этот скандал. Здесь, в нашей программе.
   – Это не скандал, Санди. Это моя жизнь.
   – Если твоя жизнь на первой странице газеты, то это уже не только твоя жизнь.
   – Я не согласна.
   – Ты никогда не говорила мне, что твой бывший муж женат на беременной принцессе.
   – Это касалось только меня.
   – Теперь это касается и меня.
   – Да уж, конечно.
   – Координатор программ делает нам последнее пре­дупреждение. Нас пускают раз в две недели, чтобы дать время для подготовки. В противном случае нас закроют. Сейчас самый подходящий момент заявить о себе.
   Сколько раз Кристина сама говорила подобное другим?
   – Я этого не сделаю, Санди.
   – Это окончательное решение?
   – Окончательное.
   Санди в ярости отшвырнула газету.
   – Тогда считай, что твое пребывание на телевидении под вопросом.
   – Нет, – сказала Кристина. – Я предпочитаю счи­тать себя безработной.
   – Миз Кэннон, – с дружеской улыбкой заметил бар­мен, – кажется, пора переключиться на кофе.
   – Брось, я в полней порядке, – заплетающимся язы­ком проговорила Кристина. – Но, братец, сделай-ка еще один коктейль.
   – Кофе – это как раз то, что надо, – сказала барме­ну Терри.
   Кристина состроила недовольную гримасу:
   – Разве ты не знаешь, что невозможно быть слишком богатым и слишком пьяным одновременно?
   – Ты – живое опровержение этому, – сказала Терри, отодвигая в сторону недопитые бокалы: свой и Кристины.
   К ним подошел официант с большим металлическим кофейником и двумя белыми фаянсовыми кружками.
   – Это за счет заведения. Кристина сморщила нос:
   – Лучше бы прислали шампанского. Терри жестом отпустила официанта и сама разлила кофе по кружкам.
   – Пей, – приказала она, пододвигая кофе Кристине.
   – Чтобы протрезветь? Ни за что на свете. Терри огляделась по сторонам.
   – Ты знаешь, что всегда можешь располагать мной, чтобы излить душу, но на публике ты этого делать не бу­дешь. Пойдем, провожу тебя домой.
   – Мне не надо было звать тебя сюда, – заплетаю­щимся языком промямлила Кристина, протягивая руку за бокалом шампанского, который отобрала у нее Терри. – С тобой совсем не весело.
   – Очень даже весело, – ответила Терри, вновь отни­мая бокал у подруги.
   – Лучше бы я заказала виски. Жаль, я не умею пить крепкие напитки. Если бы я пила виски, то уже напилась бы.
   – У тебя это прекрасно получилось и с шампанским.
   – Я безработная, – медленно проговорила Кристина, словно пробуя слово на вкус. – С пятнадцати лет я ни дня не была безработной. Двадцать лет, – помолчав, добавила она и тряхнула головой, словно поверить не могла, что столько лет прошло с тех пор, как она начала трудовую деятельность.
   – Долго ты безработной не пробудешь, – сказала Терри, лихорадочно размышляя, как бы поскорее вытащить Кристину из бара и при этом избежать встречи с репорте­рами, которые будут счастливы запечатлеть пьяную Кэннон. – Дай им пару дней, сами позовут.
   Кристина презрительно фыркнула.
   – Я жалкая, ничтожная особа, – пьяным голосом стала причитать она. – Ни личной жизни, ни друзей, ни семьи. – Она хлебнула добрую толику кофе, накапав на блузку. Но теперь это все не имело значения. – И работы у меня нет.
   Уже к вечеру трогательная история ее жизни будет пере­сказана множеством телеканалов в рубрике развлекательных программ и, если этого покажется мало, еще и на первых стра­ницах «Нэшнл энкуайер» и «Стар». И, черт возьми, самое противное состоит в том, что факты будут вроде фактами, но все они окажутся вывернутыми наизнанку, лишены изначально присущего им смысла, и персонажи этой душещипательной истории будут бездушными, словно марионетки.
   Кристина взяла папку и на неверных ногах поднялась со стула.
   – И куда ты направляешься? – спросила Терри.
   – В Париж, – истерически рассмеялась Кристина. – Или в Гонконг.
   Туда, где ее никто не знает, не знает ее биографии от «а» до «я», где она сможет забыть свое прошлое, как кош­марный сон.
   – Сиди, – приказала Терри. – Выпей еще кофе, а потом решим, куда нам податься.
   Кристина не сопротивлялась и послушно пила кофе. Ей нечего было возразить подруге.
   – Три дня, – пробормотала она, размышляя над тем, сколько всего успело произойти за столь короткое время.
   За эти три роковых дня она стала свидетельницей рож­дения новой жизни, похоронила юную женщину, к которой успела привязаться, разделила судьбу своего бывшего мужа, стала жертвой предательства своего коллеги, которого не­когда считала другом, и, наконец, пережила крушение своей столь многообещающей карьеры.
   Разве удивительно, что после всего этого ей так хочется поскорее утопить горе в вине?
   Кристина услышала за спиной шаги.
   – Не надо больше кофе, – бросила она, думая, что говорит с официантом. – Лучше принесите еще шампанского.
   – И чего ты пытаешься этим добиться?
   Джо. Как она сразу не догадалась?
   Кристина посмотрела на него с пьяной улыбкой:
   – Пытаюсь напиться в стельку.
   – И как, становится легче?
   – Ни капельки.
   – Терри рассказала мне, что случилось.
   Кристина бросила недовольный взгляд на подругу.
   – У Терри слишком длинный язык.
   – Слейд все растрепал прессе.
   – Грязный ублюдок, – пробормотала Кристина.
   – Полностью согласен.
   Кристина еще раз взглянула на Джо и только сейчас заметила на его груди «кенгуру» со спящим ребенком.
   – Здесь ей не место, Джо.
   – Ты права, – сказал он и взял Кристину за руку. – Я знаю, где более подходящее для нее место. Пойдем!
   Кристина взглянула на Терри. Темные глаза ее черно­кожей подруги блестели от слез.
   – Иди, дурочка, – сказала Терри, – иди и не огля­дывайся.

Глава 20

   Вот уже сутки, как Джо забрал Кристину из бара. Он сидел на крыльце дома Кэннонов в Неваде, ожидая восхода солнца.
   Кристина спала, укрывшись лоскутным одеялом, сделан­ным еще ее прабабушкой. Она была совершенно истощена и физически, и морально. Только сна и покоя было недостаточ­но, чтобы восстановить силы. Она нуждалась в своей семье.
   И семья была здесь, рядом, готовая и способная по­мочь. Кэнноны встретили ее так, как, он знал, и должны были встретить. Не задавая вопросов. Без упреков. С рас­простертыми объятиями. И самое чудесное заключалось в том, что так же встретили и его, Джо, и Маринину дочку, словно и он, и младенец тоже были членами семьи.
   Джо прислонился к перилам, прислушиваясь к звукам просыпающейся земли.
   Здесь он был дома. На этой земле, которая не умела про­щать. С этими людьми, способными простить многое. С жен­щиной, которую он любил так давно, что уже не мог вспомнить то время, когда он жил без этого чувства. С новорожденной малюткой, которая так нуждалась и в нем, и в Кристине. И все это имело для него огромное значение, большее, чем тысячи других вещей, которые могли лишь казаться важными и исче­зать в мгновение ока. Земля, семья – вот та единственная реальность, которая имеет силу и протяженность во времени.
   Он всегда это знал. Теперь эта истина стала доступна и Кристине.
   Если бы только это знание не было приобретено ценой смерти юной женщины, наделенной сильным характером и отзывчивым сердцем.
   – Ты сегодня рано встал, сынок. – Сэм вышел на крыль­цо, едва небо стало розоветь на востоке. – Не спится, Джо?
   – Не хочется пропускать такое, – ответил Джо, ука­зав рукой в сторону восходящего солнца.
   – В этом что-то есть! – понимающе кивнул Сэм.
   Джо встретился взглядом с отцом Кристины:
   – Я бы сказал, эта земля стоит того, чтобы за нее бороться.
   Сэм улыбнулся:
   – Слышал, ты для нас кое-что сделал в Вашингтоне?
   – Пока только подготовил почву. Еще многое предсто­ит сделать. Ваш брат земледелец – упрямое племя, но и противник у вас не из легких – правительство.
   Джо вкратце изложил план борьбы за снижение налогов с пастбищных земель.
   – Они намерены сражаться с нами до конца, но это не беда. У нас есть время, да и терпения не занимать, – сказал Сэм.
   – Терпение вам пригодится, – согласился Джо. – Бой предстоит нешуточный. Сэм похлопал Джо по спине:
   – Рад слышать это от тебя, сынок. Нам здорово тебя не хватало последние несколько лет. Джо кивнул в сторону дома:
   – Наверное, вы этого не ждали, Сэм?
   Да, скорее всего для этих людей стало полной неожи­данностью их с Кристиной возвращение, к тому же еще и с ребенком, который не принадлежал ни тому, ни другому.
   – Когда поживешь с мое, перестанешь ждать от жизни чего-то и научишься принимать то, что она тебе преподно­сит. И поверь, так жить куда приятнее.
   – Я люблю ее, Сэм, – тихо сказал Джо, – и я хочу снова взять в жены, если она согласится.
   – Не могу решать за свою дочь, сынок, но знай, что мы все за тебя. – Сэм улыбнулся, взглянув на солнце, поднимающееся из-за горизонта. – Так когда ты собира­ешься просить ее руки?
 
   – Расслабься, – сказала Нонна, протягивая Кристине бутылочку. – Ты слишком нервничаешь. Она знает, чего хочет, и своего не упустит.
   – Как она может знать, чего хочет? – спросила Кри­стина. – Ей всего три недели.
   Малышка сама потянулась к бутылочке со смесью.
   – Ну что я тебе говорила? – спросила Нонна.
   – Я ничего не вижу.
   – Она потянулась за бутылочкой.
   – Это просто рефлекс, мама. Она слишком мала, что­бы понять, чего хочет.
   – Не учи меня, дочка. Уж в этом я разбираюсь. Я вырастила семерых детей. Эта малютка хочет есть.
   Кристина смотрела, как ребенок жадно сосет молоко.
   – Надо проверить, выпила ли она норму, – сказала Кристина.
   Нонна похлопала ее по плечу.
   – Сиди и корми ее. Она сама знает, сколько ей надо. Не пытайся усложнять жизнь. Растить детей – дело про­стое, если подходить к нему с точки зрения здравого смыс­ла. Господь Бог наделил нас мощными инстинктами в том, что касается ухода за младенцами. Следуй инстинктам, и все у тебя получится.
   – Послушать тебя, так все выходит легко и просто, мама, – с вздохом сказала Кристина. – А вопросов так много. Не переедает ли она? А может, недоедает? Ждать ли, пока она срыгнет после еды, или нет? Слушай, как тебе удалось всех нас поставить на ноги?
   – Лучшие годы моей жизни были отданы вам, детям. И, – добавила Нонна, многозначительно взглянув на дочь, – более тяжелого призвания я не знаю.
   – Я верю, – ответила Кристина, поглубже усажива­ясь в кресло. – Легче поставить шоу на телевидении.
   И провалить его, но это уже другая история, в подроб­ности которой Кристина не хотела сейчас вдаваться.
   Нонна вышла, чтобы загрузить стиральную машину, оставив Кристину наедине с ребенком и своими мыслями.
   – Ты вернешься, как только поутихнут все разговоры, – сказал Кристине ее адвокат; этому предшествовали длитель­ные обсуждения возможных тяжб и судебных процессов – результат опубликования в прессе сенсационных фактов. – Мы вернем тебя на беговую дорожку.
   Владельцы масс-медиа вложили в Кристину слишком много времени и денег, чтобы так просто ее отпустить.
   – О тебе вспомнят. Поверь мне.
   На самом деле Кристине было все равно, вспомнят ли о ней или просто стряхнут ее, как пыль с рукава. Здесь, в Неваде, вместе с Джо и младенцем она на удивление чув­ствовала себя на своем месте. Распорядок жизни большой семьи, ежеминутные хлопоты, связанные с заботой о мла­денце, – все это внезапно стало насущной необходимостью, такой же естественной, как воздух. Она не задавалась вопросом, почему она здесь, чего хочет и что будет завтра.
   Впервые она увидела красоту той жизни, которой жила с детства. Суровую красоту. Мелкие фермеры, такие как ее отец, работали в тяжелых условиях. Им требовалась по­мощь бесплатных рабочих рук. Джо всегда это понимал. А вот Кристина только теперь осознала это.
   Конечно, впереди их ждало немало проблем. Скоро вол­шебство первых недель жизни на ранчо рассеется, и это тоже было понятно. Хотя грядущие трудности не восприни­мались как бедствие. Кристина жила настоящим, жила чув­ствами и инстинктами, и это казалось ей восхитительным.
   Чувство, не покидавшее ее много лет, будто она тут чужая, исчезло без следа, и она позволила себе наслаждаться новым единением с семьей, наслаждаться любовью к Джо и его ответ­ным чувством. Пусть ей выпало пережить боль, но ничто в мире не дается без риска и боли, а любовь всегда сопряжена с вели­чайшим риском… особенно если любишь младенца, который тебе не принадлежит. Но джинн уже был выпущен из бутылки. Кри­стина не могла повернуть назад, запереть свои чувства, эмоции и ощущения в тесную клетку, в дальний темный уголок души. И самое главное, больше не стремилась к этому.
 
   Двумя днями позже Джо предложил Кристине прогулку к пруду на южной окраине пастбища. Схватил ее, сидящую на веранде, за руку, посадил в машину и увез. Накануне прошел дождь, и богатая, жирная земля размякла, вздохнув свободнее после иссушающих осенних ветров. Небо было того глубокого синего цвета, который можно увидеть лишь к западу от Миссисипи. Солнце только-только перевалило зенит, и вокруг пруда легли тени.
   – Вот это в народе называется запретными радостями? – спросила Кристина, расстилая под тополем зеленое одеяло. Она легла, с наслаждением потянулась и добавила: – Я чувствую себя страшной грешницей.
   – Марта обещала присмотреть за ребенком. – Джо присел рядом на одеяло.
   – Она еще сказала, что ей необходима практика. Кристина повернулась на бок, опираясь на локоть.
   – Кстати, о ребенке. Девочке нужно дать имя.
   – Я знаю, – сказал Джо, – но…
   Он внезапно замолчал, Кристина тоже решила не продол­жать этого разговора. Они были всего лишь временными опе­кунами, ничего больше. Дать имя ребенку – означало превысить их с Джо полномочия: у девочки были отец и дед.
   Кристина улыбнулась, не желая омрачать такой пре­красный день неприятными мыслями, и, хлопнув в ладоши, сказала;
   – Никаких серьезных разговоров: этот день только для нас двоих!
   Волосы Джо поблескивали на солнце, и она заметила се­дые пряди у него на висках. Сердце сжалось от грусти, боли и сладкого чувства сопричастности к тому, что припорошило сединой его черные кудри. Жизнь – чудный дар, и эта седина – веха прожитых лет – лишний раз напоминала о том, что надо дорожить каждым отпущенным мгновением жизни.
   Джо заглянул Кристине в глаза.
   – И все же нам надо кое-что прояснить.
   Сердце Кристины учащенно забилось. Я не хочу, что­бы все это вдруг кончилось, думала она, кончилось имен­но тогда, когда я, кажется, обрела то, что искала.
   – Я думала, что тебе здесь нравится.
   – Верно, – сказал Джо, глядя на Кристину очень серьезно, слишком серьезно, более серьезно, чем ей того бы хотелось. – Но осталась одна проблема, решить которую мы еще не пытались.
   – То, что мы оба безработные на сегодняшний день? – со смехом спросила Кристина.
   – То, что мы не женаты.
   У Кристины перехватило дыхание.
   – Джо…
   – Не может быть, чтобы тебя удивили мои слова, – сказал он, повернув ее к себе. – Не может быть, чтобы ты не спрашивала себя, куда мы оба идем.
   – Я знаю, куда нас приведет эта дорожка, – прошеп­тала Кристина, – но после всего того, что случилось…
   – Жизнь коротка, – сказал он, словно озвучивая ее собственные мысли. – Будь я проклят, если смогу про­жить эту жизнь без тебя. Мы и так потратили впустую слишком много лет.
   – Мы вместе, а все остальное – не важно, – сказала Кристина, целуя его в губы. – Мы здесь, одни, и я никог­да не любила никого так, как тебя…
   – Нам надо пожениться.
   – Мы были женаты. И разве это что-то изменило для нас тогда? Возможно, Джо, нам надо попробовать обойтись без лишних церемоний.
   – Это как? Просто жить вместе и знать, что в любой момент можно уйти?
   – Я не это имела в виду.
   – Тогда, черт побери, объясни, что ты имеешь в виду.
   – Я бы скорее предпочла потерять тебя, чем знать, что ты будешь сожалеть о своем выборе. Я слишком люблю тебя, чтобы лишить счастья отцовства.
   – Ты мне нужна, Кристина, именно ты, и я готов, принять судьбу такой, какая она есть. Я уже говорил тебе об этом. Не знаю, как еще объяснить.
   – Ты все хорошо объяснил, – стараясь не распла­каться, сказала Кристина. – Остается верить, что ты по­нимаешь, что делаешь.
   Они испытывали страсть и желание, но кроме этого было нечто новое; глубокое чувство неизбежности быть вместе, чувство невозможности повернуть назад, чувство общности будущего.
   – Иди ко мне, – сказал он, привлекая ее к себе. Кристина улыбнулась, лукаво и грустно одновременно.
   – Сделай меня, ковбой!
   Джо опрокинул ее навзничь и склонился над ней.
   – Нам надо обговорить новый контракт, – прогово­рил он, запуская руки под ее свитер.
   – А если я не захочу нового контракта? – Кристина старалась не обращать внимание на те ощущения, которые дарили его пальцы, скользя по коже.
   – Я постараюсь убедить тебя в его преимуществах, – сказал он, накрывая ее собой. – Добавлю массу дополни­тельных льгот.
   – О, льготы – это как раз то, что мне нужно, – сказала она, протянув руку к молнии на его джинсах. – Особенно если учесть, что моя карьера закончена.
   – Ты, как кошка, падаешь на четыре лапы.
   – Удачное приземление – дело случая. Кто даст га­рантию, что все сойдет гладко?
   Он накрыл ладонями ее грудь, большими пальцами лас­кая соски до тех пор, пока они не затвердели.
   – Ты снова вернешься к журналистике. Эпистолярный жанр – твоя стихия. – Джо слегка отстранился и посмот­рел на нее. – К тому же ты наконец-то выбросишь куда подальше эти чертовы контактные линзы.
   Кристина медленно расстегнула молнию.
   – Возможно, я привыкну быть безработной, и мне это даже понравится.
   – Только не это, – сказал Джо. – Ты слишком хоро­ша для того, чтобы сидеть без работы. Для правительства это было бы непростительной тратой природных ресурсов.
   – То же могу сказать про тебя, – заметила Кристина, – в смысле природных ресурсов.
   Он застонал, когда Кристина взяла в руку его пульси­рующую желанием плоть.
   – Так давай не будем растрачивать их попусту.
   – Ты читаешь мои мысли, – ответила Кристина. И с этого момента они уже ни о чем не говорили и вряд ли о чем-то думали.
 
   Сэм ждал их на крыльце. Джо, прищурившись, разглядел на застекленной веранде Нонну и Марту с малышкой на руках.
   – Эй, Сэм! – крикнул Джо. – Я же сказал, что верну ее к комендантскому часу.
   Кристина с удивлением увидела гору чемоданов возле входа.
   – Ты что-то хочешь нам сказать, папа?
   – Вам позвонили, – сказал Сэм, обращаясь к Джо.
   – Из Госдепартамента?
   – Да. Я записал номер. Они сказали, что дело серьезное.
   – Они упомянули Рика? Он?..
   – Кажется, им не очень-то хотелось говорить обо всем со мной, сынок. Позвони-ка и все расспроси сам.
   Черт возьми, хорошая мысль. Так почему же так не хочется набирать номер?
   – Позвони, – сказала Кристина. – Они, вероятно, ждут твоего звонка.
   – Я знаю, – ответил Джо, проведя рукой по волосам.
   Интересно, сообщили ли они Рику о Марине или оста­вили это для него.
   Помощник секретаря или не имел права, или не хотел вдаваться в подробности. Он лишь проинструктировал Джо о том, что он должен быть, в аэропорту ASAP и привезти с собой ребенка и паспорт.
   – Я намерен взять с собой не только паспорт, – ска­зал Джо, – но и еще мою бывшую жену.
   Нонна и Марта заканчивали упаковывать вещи, не за­быв про запасы еды и одежды для ребенка.
   – Тут была небольшая кожаная сумка с вещами Мари­ны. Я, кажется, оставила ее в спальне.
   – Вот она, рядом с чемоданами, – откликнулась Марта. – Мы постарались ничего не забыть.
   Сестры обнялись, и Джо видел, что Кристина едва сдер­живает слезы.
   – Передайте Нэт, Сюзанне и всем остальным, что нам очень жаль, что пришлось уезжать вот так, не попрощав­шись. Поцелуй каждого от меня, ладно, Марта?
   Марта кивнула, шмыгнув носом.
   – Берегите себя, – сказала она, обнимая Кристину. – И особенно эту маленькую куколку.
   Кристина положила ладонь на заметно округлившийся живот сестры.
   – И тебе того же, сестричка.
   – Поскорее возвращайся домой, – прошептала Марта.
   – Обещаю, – сказала Кристина. Нонна и Сэм, как тяжело им ни было, буквально затол­кали Кристину с ребенком в машину, где их уже ждал Джо.
   – Позвоните при первой же возможности, – напут­ствовал их Сэм.
   – В Женеве телефон не проблема, – сказал Джо, помахав им рукой из приоткрытого окна,
   – Чудеса случаются, – крикнул на прощание Сэм. – Только надо в них верить.
   – Я люблю вас, – сказала Кристина, помахав всем на прощание. – Всех-всех.
   Обернувшись к Джо, который уже успел завести двига­тель, она попросила его пристегнуть ремень.
   – И ты пристегни.
   – Марина не любила пристегиваться. Мне всегда при­ходилось ей напоминать.
   Джо осторожно накрыл ее руку своей. В горле у него стоял ком, и он даже не пытался говорить. В зеркало задне­го вида он посмотрел на спящего в люльке на заднем сиде­нье младенца. Ты полюбишь ее, Рик, подумал он. Быть может, так же сильно, как любим ее мы.
 
   Женевское озеро необыкновенно красиво. Так говорят все, кто его видел. Может, оно и так, но только Кристина не замечала красоты окружающей природы, тех роскошных пей­зажей, которые проносились мимо них, когда их везли в услов­ленное для встречи место. Возможно, когда-нибудь она вспомнит заснеженные вершины Альп и лазурную синеву воды и восхи­тится, но только не сегодня. Сегодня она могла думать лишь о Марине, чья юная жизнь так трагически оборвалась.
   И еще о маленькой девочке, ставшей частью ее, Крис­тины, жизни.
   Так не должно было случиться, и Кристина с самого начала знала, что не следует привязываться к этому кро­шечному созданию, но она сама сделала свой выбор, и те­перь пришел час расплаты.
   – Как ты думаешь, куда нас везут? – прошептала Кристина Джо.
   Они втроем, Джо, Кристина и ребенок, сидели на зад­нем сиденье служебного лимузина.
   – Похоже, они хотят, чтобы мы этого не знали, – также шепотом ответил Джо.
   – И ты не нервничаешь?
   – В первый раз нервничал, а потом привык.
   – Забавно. Я уже забыла, какая это опасная профес­сия – репортер.
   – Да, об этом как-то не задумываются, но вообще-то без риска в нашем деле не обойтись. Кристина прижала к себе ребенка.
   – Лимузин, а сиденья как в старом автобусе. Стран­ные эти люди все-таки.
   – Машина служебная. К тому же против нас лично они ничего не имеют. Просто об этом не думают, и все.
   – А надо было бы подумать. Неужели они не понима­ют, что ребенок подвергается опасности?
   Джо ничего не сказал. Да и к чему? Через несколько минут он предстанет перед лицом человека, спасшего ему жизнь, и он до сих пор не знал, что будет ему говорить. «Я сожалею» не слишком подходящие слова. Да и вообще, можно ли найти подходящие слова для такого случая?
   Водитель остановил автомобиль у высокого каменного дома на окраине Женевы. В некоторых местах камни носили следы побелки, но краска сохранилась плохо, и казалось, что камен­ный дом врос в глыбы окружающих гор, слившись с ними.
   У дверей их встретили двое мужчин в военной форме. Точно так же Джо встречали несколько месяцев назад, ког­да жизнь его сделала крутой вираж.
   – Прошу вас, садитесь, – предложил один из воен­ных, указав на два стула у крашеной стены. – Долго ждать не придется.
   Кристина с ребенком на руках поморщилась.
   – Да уж, весьма теплый прием, и, главное, как удобно, – протянула она, оглядывая спартанскую обстановку.
   Джо тоже не захотел садиться. Нервное напряжение требовало выхода, и он принялся расхаживать по неболь­шой комнате.
   За дверью послышались шаги. Кристина посмотрела на Джо. В ее серых глазах застыл страх. Дверь распахнулась, и на порог шагнул Рик. Он выглядел постаревшим, его лицо осунулось.
   Он знает, подумал Джо. Он знает, и сердце его разбито.
   Они обнялись. Неловко, но с искренним чувством, так, как обнимаются мужчины, которым трудно бывает подыс­кать слова для выражения своих чувств.
   – Ты тут ни при чем, – сразу сказал Рик. – Такова была Божья воля.
   Он успокаивает меня, подумал Джо. Он не представ­лял, как будет реагировать Рик. Что за чувства будут пре­обладать в нем. Гнев? Неспособность поверить в страшное? Но Джо и предположить не мог, что Рик способен прини­мать судьбу с такой фатальной покорностью.
   – Мы не знали, что она беременна, – запинаясь про­говорил Джо. – Может, если…
   – Нет смысла задаваться вопросами, – перебил его Рик. – Я когда-то роптал на судьбу, когда потерял Елену, но назад ее все равно не вернешь.
   – Ты изменился, мой друг.
   – Да, изменился, – ответил Рик. Он был почти у власти, и эта власть стала для него похоронным колоколом.
   Рик обернулся к Кристине, и она сразу прониклась сим­патией к этому человеку. И все же она не спешила рас­статься с ребенком, прижимая девочку к себе еще теснее.
   – Мне кажется, что я вас давно знаю, Кристина. Кристина вымученно улыбнулась:
   – История с лавиной уже стала нашим семейным преданием.
   Рик протянул руки к девочке, затем, словно в нереши­тельности, замер. Кристина, поняв причину его смятения, сама протянула ему девочку и беспомощно посмотрела на Джо. Джо обнял ее за плечи. Она опустила голову ему на грудь. Так они стояли, быть может, несколько секунд, по­казавшихся всем вечностью, глядя в сторону сверкающего озера и не видя ничего.
   Рик нарушил молчание первым.
   – Красивое дитя, – сказал он хриплым от волнения голосом.
   – И умное, – добавила Кристина, улыбнувшись. – Моя мама уверяет, что она понимает слова.
   Кристина торопливо смахнула слезу и наклонилась, что­бы взять небольшую кожаную сумку с вещами Марины.
   – Я думаю, вы должны взять это. Малышка заплакала, протянув ручки к Кристине, и та по­далась ей навстречу. Рик вернул плачущую девочку Кристине.
   – Подержите, пожалуйста, пока я посмотрю. – Он открыл сумку.
   – Все будет хорошо, – шепнул Джо Кристине.
   – Я знаю, – так же тихо ответила она. – Но все равно тяжело.
   Рик вытащил конверт из-под белья на дне сумки.
   – Что это? – шепотом спросила Кристина у Джо.
   Тот недоуменно пожал плечами.
   Рик развернул письмо и прочел его. Затем отвернулся, стараясь овладеть собой.
   Кристина и Джо переглянулись. В этот момент на поро­ге показались помощники Рика.
   – Самолет ждет. Нам надо торопиться.
   Рик кивнул, по-прежнему стоя к ним спиной. Вот оно, подумала Кристина, жадно вдыхая чудесный младенческий запах.
   Рик повернулся и протянул руки к ребенку.
   – У нее глаза Марины.
   – И ее подбородок, – сквозь слезы пробормотала Кристина.
   – И ее характер, – добавил Джо.
   Рик улыбнулся и затем, к удивлению Кристины, протя­нул ребенка Джо.
   – Таково желание моей дочери.
   – Нет, – сказал Джо. – Она твоя внучка. Она принадлежит тебе, твоему народу.
   Кристине его доводы казались не слишком убедитель­ными, да и Джо говорил без особой уверенности.
   – Ей нужен дом в стране, где не рвутся снаряды и не свистят пули, – твердо заявил Рик. – Ей нужны родите­ли, которые помогут ей стать сильной женщиной, способной на сопереживание.
   – А как насчет ее отца? – спросила Кристина, боясь услышать ответ. – Не может он…
   Рик покачал головой:
   – Зи был убит через несколько недель после того, как Марина уехала в Штаты. Если бы Джо не согласился же­ниться на ней, она бы разделила судьбу Зи, и эта девочка так никогда и не появилась бы на свет.
   Рик протянул им Маринино письмо.
   – Такова воля моей дочери. Она полюбила вас обоих, и я не имею ничего против. Рик опустил голову.
   – Я выйду на минуту. Примите решение.
   У Кристины и Джо просто не было слов. Они боялись, что все это сон и сейчас они очнутся. Письмо Марины было напи­сано простым и ясным языком. Она любила их и нуждалась в них так же сильно, как они нуждались в этой малышке.
   Девочка открыла глаза и улыбнулась, и впервые за не­сколько недель они рассмеялись с легким сердцем.
   Рик вернулся несколько мгновений спустя.
   – Вы приняли решение?
   Он выглядел удивительно ранимым для человека, кото­рый был рожден королем.
   – Мы назовем ее Мариной, – сказал Джо.
   – Если вы не против, – добавила Кристина.
   Рик наклонился и поцеловал Кристину в лоб. Кристина увидела слезы в его темных глазах… и надежду. И она предпочла запомнить последнее.
   Помощник Рика вновь появился на пороге.
   – Нам пора, – более настойчиво произнес он.
   – Как насчет ее будущего? – спросил Джо. – Она ведь особа королевской крови.
   – Когда она вырастет, никакого трона уже не будет, – уверенно произнес Рик. – Мы – вымирающие наследники престола, и так, наверное, тому и быть. Дайте ей настоящую жизнь. Настоящее, а не призрачное будущее. Любите ее так, как она в том нуждается.
   С этими словами он ушел.
   – Скажи мне, что я сплю, – сказала Кристина, когда они остались втроем в пустой комнате.
   – Нет, ты не спишь, – ответил Джо. – Помнишь, что сказал нам на прощание Сэм?
   – Верьте в чудо, – прошептала Кристина. Но это было не чудо, это была ее жизнь, их жизнь, и это было больше того, о чем она смела мечтать.
   – Марина Мак-Марпи, – с улыбкой сказал Джо. – Мне нравится, как это звучит.
   – Семья Мак-Марпи, – вторила ему Кристина, пря­мо глядя в глаза Джо. – Это звучит еще лучше.
   – Пошли, – сказал Джо, поднимая с пола сумку с памперсами. – Пора домой. Домой. Это слово ей нравилось больше всего.