Денисова Ольга. Берендей

   Берендей отодвинулся, вскочил, подхватил Скоробогатова как следует, и потащил назад. Медведь пополз за ними, опираясь на одну лапу. Но теперь он явно проигрывал в скорости. Берендей споткнулся босой ногой о свою двустволку, которую откинул назад, когда бросался помогать «большому боссу». Он подхватил ружье. Как сейчас на ней не хватало ремешка! Он положил ее на широкие ляжки «большого босса». Скоробогатов кричал громко, заглушая медвежий рык. Он был слишком грузным, волочить его по снегу было очень тяжело. Но и речи не могло быть о том, чтобы передохнуть. Берендей не знал, насколько сильно ранен Заклятый. Он мог подняться в любую минуту. Они обгоняли его метров на десять, когда медведь сдался. Он походил на человека, как ни разу до этого. Рычал, уткнувшись в снег мордой, и молотил по снегу здоровой лапой, так что слышен был стук.
   Берендей не останавливался до тех пор, пока Заклятый не скрылся из виду. Перевел дух и потащил орущего Скоробогатова дальше.
   – Отпусти меня! – ревел Скоробогатов. До этого Берендей не обращал внимания на то, что он ему кричит, – отпусти, я все равно не жилец! Я добью его!
   – Заткнись, – коротко ответил Берендей. На большее его все равно не хватило.
   Скоробогатов не сопротивлялся, и на том спасибо.
   – Ну что ж ты делаешь, отпусти! Дай мне умереть спокойно!
   Берендей усмехнулся. Нет, спокойно он ему умереть не даст.
   – Ну дай мне передохнуть, пожалуйста. Мне больно, ну, пожалуйста! – Скоробогатов снова перешел на нечленораздельный крик.
   Берендей не мог оценить, насколько серьезно ранен «большой босс». Для этого надо было как минимум остановиться, а останавливаться он не собирался. Медведь запросто мог серьезно распороть «большому боссу» живот, и тогда все зависит от того, насколько быстро они будут двигаться вперед.
   Из-за криков Скоробогатова он не слышал рыка Заклятого, и не мог точно сказать, насколько далеко им довелось уйти. Метров сто? Двести?
   Остановиться все равно надо, потому что долго Берендей не протянет. Туша Скоробогатова – ноша не для него. Даже волоком. Надо остановиться и что-нибудь придумать. С такой скоростью они будут возвращаться к машинам не меньше четырех часов. Ему хватит двух, чтобы остаться без ног. Без сапог по снегу далеко не уйдешь.
   Берендей решил пройти еще метров сто-сто пятьдесят, а потом остановиться и подумать. Вопли Скоробогатова рвали ему душу. Он очень тяжело переживал чужую боль. У него все внутри переворачивалось, когда он видел искаженное криком лицо Скоробогатова. Он мог только оглушить его, чтобы избавить от страдания, но не посмел бы этого сделать. Скоробогатов просил его застрелить, но Берендей понимал, что это всего лишь слабость. Как бы тяжело он ранен не был, умирать всерьез «большой босс» наверняка не собирался.
   Метров через пятьдесят им навстречу из темноты вышел Андрей. Молча и виновато. И глядя на Скоробогатова с ужасом.
   – Ты все сделал отлично, – сказал ему Берендей, перекрикивая Скоробогатова, – а теперь снимай лыжи.
   – А… что он так кричит?
   – Он ранен, может быть, очень тяжело. Снимай лыжи. Я не могу его больше волочить. В нем, наверное, пудов десять, – Берендей остановился и перевел дух. Ногам было холодно. Пока холодно. На одной ноге остались оба носка – тонкий и шерстяной, на другой, пораненной, только один тонкий.
   Андрей послушался и скинул лыжи поближе к телу Скоробогатова. Долго возиться не стоило. Берендей порылся в карманах – ни аптечки, ни веревки он взять не догадался. А напрасно. Он оглядел Андрея, который нервничал все больше, то отводя взгляд от Скоробогатова, то, наоборот, глядя на него широко раскрытыми глазами.
   – Есть веревка? – спросил Берендей.
   Андрей покачал головой.
   – Тогда вынимай шнурок из капюшона, – велел Берендей и Андрей сообразил, – а больше нету никаких шнурков?
   – Есть. На поясе завязки. Сейчас, я вытащу.
   Берендей забрал у него двустволку и снял с нее ремешок.
   В результате санки из двух лыжин и двух ружей вышли ненадежными, но это было лучше, чем ничего. Берендей побоялся раздевать Скоробогатова, но рану осмотрел. Если бы пузо его не оказалось столь объемным, он был бы мертв. Когти скользнули по ребрам, глубоко пропороли живот в районе солнечного сплетения и застряли в толстом слое жира. Рана была кровавой, Скоробогатов мог умереть от потери крови. Андрей нагнулся посмотреть на рану, но отшатнулся, борясь с тошнотой.
   Берендей его понимал. Скоробогатов не переставал орать, но даже не охрип.
   Они двинулись вперед. Ноги постепенно привыкали к холоду, но Берендей боялся остановиться, чтобы их растереть. Пришла в голову идея снять валенки с «большого босса». Но один из них был безнадежно изорван, идти в нем все равно не получилось бы. Да и Скоробогатов мог отморозить ноги – он же не двигался.
   Андрей брел по снегу с трудом, и зажимал руками уши. Берендей тоже с удовольствием зажал бы уши, но у него были заняты руки. Каждый новый вопль «большого босса» заставлял его скрипеть зубами.
   – Ну что ж он не заткнется! – в отчаянье крикнул Андрей, сгибаясь пополам.
   – Успокойся, – жестко бросил ему Берендей.
   Андрей пошел дальше, но ни сколько не успокоился. Он шатался и мотал головой. Берендей сам держался на последнем дыхании. На санках везти «большого босса» было легче, чем волочить по снегу, но все равно не просто. Левая нога перестала чувствовать холод, но ныла порванная пятка, а правую, в шерстяном носке, еще ломило от мороза. Шов на правом плече наверняка разошелся опять, и приходилось переносить всю тяжесть на левую руку. Крики Скоробогатова добавляли колорита, а истерика Андрея и вовсе выводила из себя.
   Андрей остановился и повернулся назад.
   – Я не могу больше этого слышать! – взвизгнул он и затопал ногами.
   – Без истерик, – прикрикнул Берендей.
   – Ну он же просил его добить, но дай ты ему по голове чем-нибудь! Ну это же невыносимо!
   Берендей промолчал и не остановился.
   Андрей прошел еще несколько шагов и вскинулся:
   – Так я сам его сейчас заткну!
   Он сунулся в карман, порылся немного и достал увесистую связку ключей. Берендей вздохнул и остановился. Андрей сжал зубы и решительно направился к ним. Берендей остановил его одним ударом кулака в подбородок, а для страховки опрокинул в снег, прижимая его руки правым локтем, а левой перехватив запястье со связкой ключей.
   – Ну что? – выдохнул он ему в лицо, – охолонул?
   Андрей испуганно моргал, не понимая, как оказался на снегу. Берендей вырвал у него ключи, отпустил мальчишку и поднялся.
   – Прости, – пробормотал Андрей, вставая и отряхиваясь.
   Берендей кивнул, впрягаясь в санки.
   – А где твои сапоги? – вслед ему спросил мальчишка.
   – Медведь отобрал, – хмыкнул Берендей.
   – Ты же отморозишь ноги!
   – Да. Если буду драться с тобой, вместо того, чтобы идти вперед.
   – Возьми мои! – Андрей догнал его и заглянул в лицо.
   – С ума сошел?
   – Ну, хоть шарфом обмотай! У меня шарф длинный!
   А что, это была хорошая идея. Стоило сразу спросить про шарф.
   – Давай, – Берендей остановился.
   Но в этот момент увидел, что впереди блеснул свет. Нет, до фар джипа было еще далеко. Да и наверняка аккумулятор уже сел. Значит… Неужели, Семен?
   Кричать не потребовалось. Вопли Скоробогатова разносились далеко по лесу. Люди с фонарями бежали им навстречу, медленно и тяжело. Но бежали. Берендей сел в снег и закрыл лицо руками. У него находились силы, когда надо было действовать. А тут он сразу понял, что сил не осталось. Больше всего хотелось, чтобы замолчал Скоробогатов. Берендей зажал руками уши, как только что это делал Андрей, и уткнулся лицом в колени. Стало легче.
   Санки с «большим боссом» подхватили двое парней в камуфляже, и его крики начали быстро отдаляться. Берендей глянул им вслед. Семен бежал рядом с хозяином и что-то ему говорил. До него ясно донесся крик Скоробогатова:
   – Добейте его, пока он не ушел!
   Вот ведь характер!
   Семен оставил хозяина на попечении «боевиков», а сам вернулся к Берендею.
   – Николаич говорит, ты его подранил? – спросил он без предисловий.
   – Не знаю, – ответил Берендей, – он полз за нами. Я по ногам ему стрелял. И переднюю лапу прострелил, навылет. Может, и добьете.
   – Помощь нужна? Не ранен сам-то?
   Берендей покачал головой:
   – Я босиком. Ноги замерзли…
   Семен кивнул и крикнул:
   – Эй, как тебя! Орлов! Иди сюда.
   К нему подбежал здоровый парень с мальчишеским лицом.
   – Останешься здесь, – велел Семен, – что хочешь делай, а до дома этого парня живым и здоровым доведи. Понял?
   Орлов кивнул и улыбнулся. Берендей посмотрел на него и тоже улыбнулся. Теперь можно не спешить.
   – Ну что? Тебя понести или как? – спросил парень, когда Семен отошел от них, выкрикивая новые распоряжения.
   – Помоги мне ноги растереть, – Берендей глянул на него снизу вверх, – сил нету. Тяжелый ваш босс, зараза…
   К ним подошел Андрей с шарфом в руках. Хороший был шарф, метра два длиной.
   – Снегом нельзя, говорят. Кожа только облезет, – пожал плечами Орлов.
   – Ерунда, – фыркнул Берендей и начал стягивать носки.
   Орлов был очень высок и широк в плечах. Он, не долго думая, подошел к Берендею сзади, подхватил его под мышки и перетащил на пару шагов в сторону, так что спина его уперлась в дерево. Берендею это не очень понравилось – он и сам мог подвинуться. Но Орлов не хотел ничего плохого, даже наоборот, поэтому Берендею пришлось его поблагодарить.
   – Сиди, отдыхай, – сказал Орлов и кивнул Андрею, – а ты помогай давай, чего стоишь?
   Андрей только обрадовался быть полезным. Берендей чувствовал себя неловко, но усталость брала свое. Он выложился, почти полностью. И почему бы не позволить кому-то позаботиться о нем, как он только что позаботился о «большом боссе».
   Андрей с Орловым терли его ступни жестко и быстро, но ни тепла, ни боли Берендей не чувствовал. Неужели поздно? Не может быть.
   – Тут рана, – робко сообщил Орлов.
   – Я все равно не чувствую, три, – ответил Берендей.
   – Это плохо, – покачал головой парень.
   «Да уж не хорошо», – подумал Берендей.
   Но не прошло и пяти минут, как чувствительность начала возвращаться. Сначала к правой ноге, а потом и к левой. Берендей сперва вздохнул с облегчением, а потом сжал кулаки и откинул голову назад, к дереву.
   – Что? – спросил Орлов, – пошло?
   Берендей кивнул, скрипнув зубами.
   – Это хорошо, – констатировал Орлов, – терпи теперь.
   Берендей снова кивнул. А что остается? Ломало, конечно, изрядно, но это значило, что ноги целы. И он больше радовался, чем страдал.
   Разумеется, запасных сапог ни у кого не оказалось. Орлов тщательно замотал ноги бинтом, когда они согрелись, и отпустила ломота. Он снял свои теплые носки и натянул поверх повязок. Андрей не остался в накладе, и тоже отдал свои носки – тонкие, но прочные. Оба они остались в сапогах на босу ногу. Сверху ступни обмотали шарфом, порванным пополам. Получилось тепло, хоть и не очень удобно.
   – Главное, не замерзнут, – Орлов протянул Берендею руку, чтобы помочь подняться.
   Берендей подал левую, чтобы не тревожить рану. Получилось неловко.
   Они медленно двинулись к машинам.
   – Расскажи про медведя? Как оно все получилось? – попросил Орлов.
   – Да, – присоединился Андрей, – я же ничего не видел! Как вы ушли?
   У Берендея передернулись плечи. Но он вспомнил, как накануне рассказывал Михалычу об охоте, и как от рассказа становилось легче.
   – Да как-как? Ушли…
   И пока они брели по лесу, он рассказывал. Сперва про то, как отползал от медведя, отпинываясь ногами. А потом и про вчерашнюю охоту.
 
   На дороге было тихо. Скоробогатова уже увезли, но его джип с севшим аккумулятором так и стоял посредине пути, загораживая проезд. Еще два здоровых внедорожника упирались в его бок. Из-за них машинка Андрея была не видна.
   – Ну что, Андрюха? По-моему, тебе пора домой, – вздохнул Берендей и положил руку ему на плечо.
   Андрей встрепенулся:
   – А ты как?
   – Я довезу, – отозвался Орлов.
   Он сразу направился к одному из внедорожников, сел на водительское место и включил мотор.
   – Точно? Ничего не надо? – переспросил Андрей.
   – Да точно, точно, – засмеялся Берендей, – ты молодец, Андрюха. Если бы это был обычный медведь, твой выстрел бы его уложил. Это я честно говорю. Так что ты сработал как настоящий охотник. Кстати, охотники так и делают, когда с двустволкой охотятся. Стреляют из обоих стволов, а если не завалили зверя – бегут. Если честно, я думал, что ты растеряешься.
   Андрей вспыхнул и спрятал улыбку.
   – Ну, до встречи? – Берендей протянул ему руку.
   – До встречи, – ответил Андрей и пожал ее. Крепко. Хорошо.
   Андрей нашел свой «Ситроен» и оглянулся, открывая дверцу.
   – Я еще тебе хотел сказать… Ты только не подумай чего про меня…
   – Да ничего я про тебя не подумаю, – удивился Берендей. Что еще ему может сказать Андрей? Да и надо ли чего говорить?
   – Юлька – твоя девчонка.
   Берендей усмехнулся и подумал: «Да это я и без тебя знаю». Но вслух ничего говорить не стал.
   Андрей развернул машину и уехал. Не спеша, боясь поскользнуться.
   Берендей сел в машину к Орлову.
   – Слушай, мне надо позвонить…
   – Так звони. Или телефон посеял?
   – Нет, здесь сети нет. Надо к дороге немного отъехать. Отвезешь?
   – Да не вопрос, – хмыкнул Орлов, – только уже третий час ночи.
   – Что, серьезно? – Берендей вытащил телефон и глянул на часы. Точно, двадцать минут третьего.
   Она просила позвонить, даже если будет ночь…
   – Без разницы. Я обещал.
   Орлов кивнул и начал разворачиваться. Берендей подумал, что Юлька уже спит. Наверняка спит. У нее завтра экзамен. Может быть, не стоит ее будить? Но потом вспомнил ее голос, и решил, что она могла и не уснуть. Лежит под одеялом и смотрит на свой телефон. А телефон все молчит и молчит. Нет, лучше ее разбудить, чем так мучить…
   Они выехали на дорогу в поселок, и почти сразу пришла SMS-ка.
   Берендей остановил Орлова:
   – Приехали… Подожди здесь, я сейчас…
   – Куда? В своих шарфиках! – Орлов расхохотался, – сиди, я прогуляюсь. И не спеши, говори спокойно, я никуда не тороплюсь.
   Берендей смутился. Выгнал человека на мороз. Он повозился немного с набором номера, но вспомнил, что можно просто нажать зеленую кнопку, и Юлькин номер окажется там первым. Первым и единственным. Но он ошибся. Первым номером высветился номер Семена.
   Она сняла трубку сразу. Как будто и вправду смотрела на телефон и ждала, когда он зазвонит.
   – Егор? – он почувствовал, что она задохнулась.
   – Юлька, – шепнул он, – ты не спишь…
   – Нет, конечно не сплю. С тобой что-то случилось? Говори, я же чувствую.
   – Ничего страшного. Теперь ничего страшного.
   – Ты меня обманываешь. Я знаю, – она говорила с придыханием, как будто волновалась, – но я так рада, что ты позвонил. Мне было очень страшно. Я думала, ты никогда не позвонишь…
   – Юленька… – шепнул он, не зная, что говорить. Ему было просто приятно произносить ее имя.
   – Ну скажи мне еще раз, что с тобой все хорошо.
   – Со мной все хорошо, – послушно повторил он, – ко мне приезжал Андрей. Мы охотились на медведя. А еще я потерял сапоги и чуть не отморозил ноги. Но теперь все хорошо! Честное слово.
   – Да ты что? Как это ты потерял сапоги?
   – Ну, так получилось…
   – А какой Андрей к тебе приезжал?
   – Твой товарищ, я не знаю его фамилии.
   – Да ты что? А зачем он приезжал?
   – На медведя охотиться.
   – Он что, дурак?
   – Нет. Уже нет.
   Берендей рассмеялся.
   – Как хорошо, что ты смеешься, – всхлипнула Юлька, – я так люблю, когда ты смеешься…
   – Я тоже люблю, когда ты смеешься, – ответил он серьезно.
   Он глянул на Орлова, который вежливо бродил по дороге, отворачиваясь от машины.
   – Ты торопишься? – Юлька как будто прочитала его мысли.
   – Не совсем. Просто меня сюда привезли специально, чтобы я тебе позвонил. И ждут, когда мы наговоримся.
   – Ты что, на дороге стоишь? А сапоги ты нашел?
   – Нет, я в машине сижу. А сапоги, думаю, уже не найдутся. Ты не бойся, здесь тепло.
   – Как жаль, что нельзя долго говорить… А ты не простыл?
   – Нет. Я никогда не простужаюсь.
   – Все равно. Поезжай домой. Я приеду девятого… На девять-пятнадцать.
   – Да. Я тебя встречу. Обязательно.
   Они прощались долго, и Орлов начал поглядывать в сторону Берендея.
   – Извини, – сказал ему Берендей, когда он вернулся в машину.
   – Нормально, – махнул рукой Орлов, – девчонке, что ли звонил?
   Еще три дня назад этот вопрос изрядно смутил бы Берендея, но на этот раз он просто спокойно кивнул.
 
   Восьмого числа Берендей проспал полдня, и опоздал на перевязку. Галина Павловна ругалась не сильно, но Берендею все равно было стыдно.
   – Ну, сколько же можно, Егор! Я стараюсь, чуть ли не косметический шов тебе делаю, а ты каждый день его срываешь! Неужели пару дней нельзя поберечься!
   – Так получилось, – Берендей потупил глаза.
   – Знаю я, как это получается! Вчера утром подрался, а сегодня что случилось?
   – Да так… случайно… Я не хотел.
   – Ну, если бы ты еще и хотел!
   Берендей не стал говорить ей про рваную пятку. Не такая уж и серьезная рана на ней была. Он даже не хромал. Почти. Но Галина Павловна заметила сама, когда закончила его перевязывать, и он собрался выйти из кабинета.
   – А ну-ка стой, – велела она, и Берендей остановился.
   – Иди обратно. И снимай сапоги.
   Он хотел отказаться, но Галина Павловна была очень похожа на школьную учительницу, вызывающую его к доске.
   – Егор, – сказала она строго, – ты же взрослый человек. Почему ты ведешь себя как мальчишка?
   Он пожал плечами. Совершенно не хотелось рассказывать о ночных приключениях, но Галина Павловна поняла, и не стала расспрашивать. Сама размотала оставшиеся с ночи бинты.
   – Снегом терли?
   Берендей кивнул. Ноги были ободраны, и без повязки ссадины неприятно саднили.
   – Надо шерстью растирать, запомни на будущее. Быстрей согреешь. И ссадин будет меньше.
   Она осмотрела рану на пятке и покачала головой. Но не спросила, как ему это удалось.
   – Ой, парень! Ну что ж ты все время в какие-то приключения попадаешь! Вот не удивлюсь, если тебя завтра ко мне на «скорой» привезут!
   – Не привезут. Я, в случае чего, сам приду, – улыбнулся Егор.
   Галина Павловна наложила на пятку два шва, смазала ссадины зеленкой и сделала аккуратную и крепкую повязку.
   – Все. И постарайся сделать так, чтобы я больше тебя не шила. Понял?
   Берендей кивнул. До приезда ОМОНа он надеялся с Заклятым не встречаться. Он вышел в вестибюль и присел на скамейку. От Юльки пришла SMSка, только он не остановился по дороге, чтобы ее прочитать.
   «До нашей встречи осталось 25 часов» – увидел он и рассмеялся. Глянул на часы и написал ответ: «22».
   Юлька наверняка еще сидела на экзамене, поэтому извещения о доставке он не получил.
   Берендей заехал к Михалычу, вернуть ружье. Пришлось еще раз рассказывать про вчерашнюю охоту. Ему хотелось домой. Он чувствовал себя разбитым и усталым.
   Но, едва добравшись до дома, он пожалел, что не задержался в поселке и не дождался, пока Юлька освободиться.
   Он затопил печку и сел у огня. На этот раз от его печали не осталось и следа. Он даже не вспомнил об отце, как это обычно бывало. Он думал про Юльку. «Как жаль, что мы здесь не одни». Что ему теперь делать? Как он должен поступить? Вчера, пока они сидели в кафе, у него не было никаких сомнений. А что изменилось теперь?
   Он вспомнил, как она лежала на кровати перед открытой печной дверцей, и ему стало жарко. Имеет ли он право? Имеет ли он право вообще думать о ней… так?
   Даже если бы отец был жив, Берендей бы не посмел спрашивать об этом. Значит, этот вопрос должен решать он сам. Никого не спрашивая и ни с кем не советуясь. И сама Юлька не сможет ему помочь. Потому что она полагается на него. Она ему доверяет.
   Он вспомнил Антонину Алексеевну, и похолодел. Как он будет смотреть ей в глаза? Ну не спрашивать же ее разрешения, честное слово…
   Берендей обхватил голову руками. Его бросало то в жар, то в холод. Он задыхался то от нетерпения и счастья, то от страха и стыда. Имеет ли он право?
   Он не мог вспомнить ни одной книжки, где герой стоит перед подобным выбором. В книгах все было просто. «И скоро, скоро стала эта женщина моею тайною женой». Либо все заканчивалось свадьбой, и дальше этого дело не шло.
   Берендей хотел пойти в библиотеку и порыться в книжках, но ему стало смешно. Он не умел смеяться над собой, но понимал, что смешон. И от этого стало особенно гадко.
   Печка давно погасла, а Берендей забыл закрыть трубу. За окном началась метель – утробно выл ветер и швырял в стекло снегом. Часы на стене показывали пять. Наверняка, Юлька уже сдала экзамен. Он мог бы поехать и позвонить ей. И Берендей вдруг отчетливо понял, что если позвонит ей, то от его сомнений не останется и следа. И как только он ее увидит, он тоже не будет сомневаться. Потому что не сможет рассуждать. Потому что потеряет голову. И ничто не сможет ни удержать его, ни заставить одуматься.
   Нет, он не станет сегодня звонить. Слишком тяжело будет положить трубку. Он встретит ее завтра. Он встретит ее и привезет сюда, как и обещал. И будь что будет.
   Нужно всего-навсего дождаться завтрашнего утра.
   И едва Берендей принял решение, как понял, что безмерно счастлив. Он поднялся, уткнулся лбом в дверной косяк, постучал кулаками в стену и зарычал от этого счастья. Как бер.
   Он всю ночь провалялся в кровати, не раздеваясь, и предавался слишком смелым мечтаниям, чтобы признаться в них даже самому себе. Он заснул только под утро, и ему снилась Юлька, стоящая на пороге его комнаты.
 
   Леонид хотел есть. Он не ел ничего с ночи на седьмое января. При воспоминании о берендее сам собой из горла вырывался рык. Почему ни одна пуля не могла причинить ему вреда, и только выстрелы берендея чуть не покалечили его? Колени до сих пор ныли, а простреленная рука шевелилась с трудом.
   Раны заживали быстро. Так быстро, что Леонид удивлялся. После схватки с толстяком он не надеялся подняться. Но едва услышав, что к нему валит шумная толпа охотников, он встал и ушел, хромая и спотыкаясь. Но ушел. Они не стали его догонять, хотя и могли. На них это произвело впечатление. Да они просто испугались, увидев, что он может подняться!
   Целую ночь и целый день ему пришлось зализывать раны, сидя в своем убежище под вывороченным деревом. И Леонид рычал от злости, вспоминая берендея. Мало того, что он не дал ему сожрать пацана из машины, он еще осмелился придти на охоту! Как будто одной ему было мало! Надо же какой отчаянный! Да просто дурак. Дурак и мальчишка. Ему не справится с Леонидом, чтобы он не придумывал. Даже если его выстрелы причиняют Леониду вред, берендей все равно не может его убить. А раны хоть и болят, но заживают быстро. На глазах.
   Очень хотелось есть… Голод сводил его с ума, он заглушал боль ранений, он перевешивал здравый смысл, осторожность и логику.
   В ночь на девятое января Леонид вылез из норы, но в Белицы не пошел – слишком далеко. Он еще не оправился для этого. Прошел по краю поселка, но одинокие прохожие почему-то не появлялись. Праздники подходили к концу, а слухи о людоеде расползлись быстро.
   Даже ни одного пьяницы не встретилось ему за несколько часов слежки. Колени заныли, и Леонид поспешил вернуться в берлогу. Он еще не мог так долго стоять на ногах. К утру он должен поправится. Иначе он просто подохнет с голоду. Утром люди будут не так осторожны.
   Леонид снова долго зализывал открывшиеся раны, почти до рассвета. Пока, наконец, не уснул. Ему снилось, что он нашел мертвого толстяка на месте вчерашней схватки, и хотел подойти к его телу. У него изо рта бежала слюна, он чувствовал запах пищи, но ноги отказывались нести его вперед, подгибались, и он падал в снег. Но вожделение было столь непереносимым, что он полз вперед, загребая снег под себя и толкаясь вперед здоровой рукой. Он полз и представлял, как вонзит зубы в жирное, мягкое мясо. И оно будет таять во рту, и кровь быстрей побежит по жилам, и прекратиться эта надоевшая боль в желудке. И раны заживут совсем, им требуется совсем немного мяса, живительного, сочного, чтобы зажить. Но когда до цели оставалось немногим более метра, на его пути вставал берендей со своей двустволкой и целился ему в голову. И Леонид просыпался от ужаса и отчаянья. Но засыпал снова, и снова полз вперед, и снова натыкался на берендея.
   Было около одиннадцати утра, когда сон доконал его окончательно, и он с ревом вскочил на ноги, разрушив теплую снежную крышу своего убежища. Раны почти не болели. Только от резких, неосторожных движений слегка покалывало колени. Дыра на руке затянулась и поросла шерстью. Только на подушечке, на месте выхода пули, осталась кривая розовая вмятина. И кожа на этом месте еще не огрубела.
   Голод. Голод тут же заявил о себе, едва Леонид прошел несколько шагов. В поселок! Он должен поесть во чтобы то ни стало! Пусть его увидят – люди ничего с ним не смогут сделать. Им потребуется взвод автоматчиков, чтобы уложит его! Главное действовать быстро. Ему нечего бояться!