Джойс Джон. Файлы фараонов

   Находившийся перед глазами присутствовавших бортинженер Питере произнес:
   – Диспетчер только что сообщил, капитан, что вылет задерживается на полчаса.
   – Да в чем у них там дело?! – рявкнул Дэнверс.
   – Посадка вне графика на главную ВПП. Нам придется подождать.
   – У них так всегда. Египтяне не могут предусмотреть даже сортир в пивном баре!
   – Ну уж извините! – возмутился эль-Вассеф. На лице Марии вновь появились очки.
   – Капитан Дэнверс прав, полковник. Семьдесят шесть и две десятых процента всех коммерческих рейсов из Каира задерживаются в среднем на двадцать одну и шесть десятых минуты. Необходимо отметить, правда, что в других международных аэропортах эти цифры не ниже.
   – Не могли бы мы придерживаться главной темы, Мария? – вмешался Гилкренски.
   Сидевшая справа от Дэнверса прекрасная виртуальная женщина нахмурилась:
   – Тео, я лишь пыталась разрешить недоразумение. – Очки исчезли.
   – Благодарю. Продолжай, пожалуйста.
   – Требую прекратить! – выкрикнул Дэнверс, – Это шарлатанская подтасовка фактов, а ее цель – взвалить всю вину на меня и оправдать ваш проклятый прибор!
   – Информация абсолютно объективно воспроизводит действительность, капитан, – спокойно возразила Мария с экрана монитора, что висел над головой эль-Вассефа. – Через три минуты пятнадцать секунд вы убедитесь в том, что она полностью совпадает с официальной записью «черного ящика».
   Маргарет Сполдинг положила наушники на стол.
   – Компьютер прав, капитан, – с горечью сказала она. – Мы не можем больше лгать.
   Дэнверса затрясло.
   – Будь все проклято! – процедил он.
   – Думаю, нам необходимо сделать короткую паузу, – заключил полковник.
   Маргарет повернулась к Тео:
   – Я хотела бы переговорить с вами наедине, сэр. – В ее глазах были слезы. – Вы должны понять, в какой ситуации оказался капитан.
   Они прошли в занимаемый Теодором Гилкренски президентский номер. Сполдинг села на краешек кожаной кушетки, Тео опустился в кресло напротив, а сопровождавший их майор Кроуи отошел в дальний угол гостиной, к широкому окну.
   – Мне это известно. – Гилкренски положил на стол папку, полученную от Кроуи.
   – Что именно вам известно?
   – Я знаю, что у капитана Дэнверса имелись проблемы… личного характера. Знаю и то, что они представлялись ему неразрешимыми.
   – У него был… роман с Джулией Максвелл. Их отношения длились несколько лет, но жена капитана вцепилась в него мертвой хваткой. По возвращении из этого полета Дэнверс намеревался окончательно порвать с ней.
   – Понимаю.
   – Вы не шутите? В среду, перед самым вылетом, Боб находился на грани нервного срыва. Накануне в телефонном разговоре с женой он рассказал о Джулии, даже намекнул, что они откроют собственный бизнес.
   – Знаю. Летную школу?
   – Его супруга пришла в ярость. Пригрозила, что не оставит ему детей, отнимет дом, используя влияние папаши, не даст возможности собрать необходимые средства. Это стало последней каплей. Капитан и так по уши в долгах.
   – Дэнверс сам сообщил вам об этом?
   – Нет, сэр. Со мной поделилась Джулия. Перед вылетом она пришла ко мне в гостиничный номер вся в слезах. Дело в том, что Боб в любом случае был бы вынужден оставить работу: он не прошел бы очередного медицинского осмотра. Пилоты уходят на пенсию в пятьдесят пять, а сейчас ему пятьдесят три.
   Тео посмотрел на перебинтованные кисти ее рук.
   – Это вы разбили «Дедал» после падения? – как можно мягче спросил он.
   По щекам Маргарет поползли слезы. На огромной кушетке миниатюрная женщина выглядела совсем крошечной.
   – Да. Я знала, что если капитан возьмет вину на себя, то будущее его будет перечеркнуто. И я била, била пожарным топориком прибор, но мне удалось всего лишь помять защитный кожух. Тогда я попыталась вытащить чип с памятью, но из этого вообще ничего не вышло – только руки порезала.
   – Капитан Дэнверс, должно быть, очень счастливый человек, если у него такие друзья.
   Забинтованными пальцами Маргарет Сполдинг смахнула слезы.
   – Он всегда был добр ко мне, доктор Гилкренски. Женщине преуспеть в нашей профессии непросто, даже сейчас. А я с детства мечтала летать. Когда пришла на работу в «Икзэйр», Боб Дэнверс предоставил мне все возможности для роста. Я не могла оставаться равнодушной к тому, что его ждет, тем более если он ни в чем не виноват.
   – Однако катастрофа произошла, когда самолетом управлял именно он. Ведь «Дедал» и включен-то не был.
   – Но прозвучал сигнал тревоги. Непонятно откуда. Боб с головой погрузился в собственные проблемы и, когда завыла сирена, просто перенервничал. Если вашему компьютеру, как вы уверяете, можно доверять, то вы сами убедитесь в этом, когда мы вернемся.
   – Благодарю вас, мисс Сполдинг.
   – Да, и еще… Я полностью отдаю себе отчет в том, что сделала, покрывая Боба Дэнверса. Но я слишком многим ему обязана и… Словом, по отношению к вашему прибору многие пилоты испытывают то же, что и Боб. – Впервые за время разговора Маргарет Сполдинг посмотрела Тео прямо в глаза. – Если уж я так далеко зашла, не вижу причин, почему не сказать вам это в лицо. У всех наших людей ощущение, будто нас взяли за горло. Водить самолеты – наша жизнь, а вы превращаете нас в сиделок при вашем бездушном аппарате. Вот что чувствует Боб Дэнверс, а также все мы.
   – Думаю, теперь мы можем подвести итог, – сказал эль-Вассеф.
   Враждебность в глазах Дэнверса, сидевшего напротив Тео, сменилась усталым равнодушием.
   – Да, господин председатель.
   – Не согласитесь ли вы еще раз надеть наушники? – спросил Гилкренски.
   Вновь перед глазами присутствовавших разлилось голубоватое сияние, затем возникла пилотская кабина, и Мария, по-прежнему сидевшая в кресле второго пилота, улыбнулась:
   – Рада вашему возвращению, дамы и господа. Надеюсь, все в порядке?
   – Да, Мария. Мы обсуждали некоторые расхождения данных.
   – Уверена, вы все выяснили. Я лично весьма довольна тем, что программа оказалась на высоте.
   – Так и есть. Не могла бы ты повторить все, с момента взлета?
   Огни за стеклом кабины самолета дрогнули и начали приближаться.
   – Скорость – сто двадцать узлов, – прозвучал голос Пи-терса. – Вэ-один… вэ-два…
   – Выходим на круг! – сказал капитан, и наземные огни куда-то провалились, на их месте вспыхнули звезды.
   – Мы находимся в воздухе, – пояснила Мария. – С контрольной вышки сообщили, что под нами радиомаяк. Капитан Дэнверс разворачивает машину на северо-восток. Стандартный взлет в сторону захода солнца.
   – Восемьдесят пятая секунда полета, – послышался в кабине голос Маргарет Сполдинг.
   – Набираем высоту над городом, – продолжала Мария. – Шасси убрано, высота почти две тысячи футов, азимут – двести девяносто пять.
   – Так, – раздался в наушниках голос капитана, – полный порядок, не правда ли? Маргарет, можешь выключить надпись «Пристегните ремни».
   – Вот тут-то все и началось, – сказал Дэнверс.
   Внезапно кабину залило тревожным красным светом. Пронзительный вой заставил сидевших за столом людей поднести руки к наушникам. Командир корабля, которого они видели перед глазами, прокричал:
   – Господи, да мы падаем! Подними машину, Маргарет! Штурвал самолета резко отклонился назад, бешено закрутились стрелки приборов.
   – Такого я не ожидал, – выдавил Дэнверс. – Это была чуть запоздалая реакция…
   – Остановить на время демонстрацию, Тео?
   – Да, Мария, пожалуйста. Изображение застыло, резкий вой пропал.
   – Это был «Дедал», – объяснил Гилкренски. – Даже когда узел не задействован в управлении машиной, он регистрирует высоту, скорость и азимут. Вы слышали, как прозвучал сигнал тревоги, предупреждавший о потере высоты. Он срабатывает автоматически, когда самолет опускается ниже пятисот футов либо когда на его пути находится препятствие.
   – Но мы-то уже поднялись на две тысячи! – негодующе бросил Дэнверс.
   – Да. Не знаю, почему сигнал сработал. А ты, Мария?
   – Не представляю, Тео. Я тоже озадачена. Машина набирала высоту. Небо безоблачное, гор вокруг Каира нет, как нет и других самолетов в воздухе.
   – Вот от чего меня бросило в дрожь, – сказал Дэнверс. – Я был уверен: мы вот-вот во что-то врежемся, потому изо всех сил потянул штурвал на себя.
   – Мария, продолжай, пожалуйста, – скомандовал компьютеру Гилкренски.
   Кабина вновь ожила. На приборной доске перед первым и вторым пилотами засветились янтарные лампочки. Внезапно в наушниках раздался переливчатый звон.
   – Это заглохли двигатели, – пояснил Дэнверс. – На тренировках я неоднократно бывал в подобной ситуации и по собственному опыту знаю: выйти из нее почти невозможно. Мне оставалось только одно: выпустить тормозной парашют.
   Изображение перед глазами дернулось. Эль-Вассеф едва не подпрыгнул в кресле. В уши ударили вопли перепуганных пассажиров. Где-то за спиной послышался звук удара.
   – Именно в этот момент пострадала Джулия, – сказал Дэнверс.
   За стеклом кабины вновь возникли огни – они прыгали из стороны в сторону. В ушах стоял отвратительный перезвон.
   – Аллах Всеблагий! – воскликнул полковник.
   – Больше я ничего не мог сделать для их спасения, – угрюмо заметил Дэнверс.
   Кабину развернуло вокруг оси, бросило в сторону. Послышался леденящий душу звук рвущегося металла, а затем… в наушниках воцарилась тишина.
   – И все же вы спасли их, – подчеркнул Гилкренски. – Как профессионал.
   – А что бы произошло, если бы самолетом управлял «Дедал»? – поинтересовался эль-Вассеф.
   – Вплоть до момента аварии все было бы точно так же, – ответила Мария. – Капитан Дэнверс безукоризненно осуществил взлет.
   – А далее?
   – Утверждать чго-то определенное сейчас невозможно. В систему оповещения об опасно низкой высоте входят радар и особо чувствительные датчики. Сигнал тревоги мог поступить от любого из них.
   – Что представляют собой эти датчики?
   – На низких высотах «Дедал» измеряет расстояния с помощью системы лазерных лучей и высокочастотных звуковых волн. Из имеющейся информации я не в состоянии сделать вывод, был сигнал тревоги послан одним из датчиков или его инициировал какой-то другой узел.
   – Но хотя бы в теории, Мария? – Гилкренски надеялся услышать более конкретный ответ.
   Женщина в кресле второго пилота улыбнулась:
   – Существует три возможности, Тео. В «Дедале» действительно произошел сбой, в воздушном пространстве над Каиром находился некий объект или же неизвестный фактор воздействовал на датчики самолета таким образом, что они восприняли это воздействие как препятствие. Для начала я рекомендовала бы провести эксперимент с подобным самолетом, оснащенным «Дедалом». Тогда я смогла бы проанализировать данные его компьютера и, возможно, установить истинную причину.
   – Но если окажется, что «Дедал» тут ни при чем?
   – Единственный способ узнать правду – повторить полет на такой же машине.
   Вернувшись после долгого разговора с Дэнверсом и полковником эль-Вассефом в номер, Тео увидел там Билла Маккарти, сидящего в облаке ароматного табачного дыма. Гилкренски осторожно опустил «Минерву» на низенький журнальный столик, вытянулся во весь рост на кушетке и положил ноги на подлокотник кресла.
   Билл мрачным взглядом скользнул по черному кожаному чемоданчику, вытащил изо рта трубку и четко произнес:
   – Ты меня беспокоишь, Тео.
   – Почему, Билл? Теперь мы твердо знаем, что не «Дедал» стал причиной авиакатастрофы. Эль-Вассеф согласился ускорить официальное слушание, а управление гражданской авиации полностью оправдает «РКГ», как только мы выясним, почему прибор подал сигнал тревоги. Пусть тогда Джессика созывает пресс-конференцию. Фунакоси придется пойти на попятную, и корпорация будет спасена! Ты еще пришлешь мне свои поздравления!
   – Меня беспокоит совсем другое, и ты знаешь, что именно.
   Гилкренски в недоумении посмотрел на друга:
   – Понятия не имею. Просвети!
   – Оставь, Тео! Все-таки ты имеешь дело с Биллом Маккарти. Мне известно, как тебя потрясла гибель Марии. Уж я-то знаю, каково это – потерять человека, которого любишь больше, чем жизнь, поверь. Такое я уже проходил. Но сейчас… Вся эта показуха… Мария – и интерфейс… Господи, Тео! Да прекрати ты себя мучить!
   Гилкренски опустил руки и неподвижным взглядом уставился в потолок.
   – Слушай, Билл, «Минерва» – не Мария. Мне это понятно. Это только оболочка справочной программы, которую я создал с помощью «Смарткарты» и нескольких фотографий для более продуктивного общения с системой в период ее отладки.
   – В таком случае почему она зовет тебя «Тео», а ты ее «Мария»? Почему она одета в ее платья и говорит ее голосом? Черт побери, Тео! После гибели Энджи и детишек я превратился в развалину. Ведь самолеты были делом всей моей жизни! Однако я не сошел с ума. Я был полон скорби, был зол, но нашел в себе силы двигаться вперед. Ты же, спрятав образ Марии в машину, отказываешься тем самым признать факт ее смерти.
   Гилкренски приподнялся и сел.
   – А у тебя есть фотографии Энджи и внуков, Билл? Какая-то вещественная память о них?
   – Само собой.
   – Что будет, если я попрошу тебя порвать их?
   Маккарти промолчал.
   – Тогда и ты не проси меня уничтожить образ Марии, потому что это тоже всего лишь картинка. Вещественная память. Я не приглашал тебя знакомиться с «Минервой». Ты сам вместе с Джессикой вынудил меня привезти ее сюда. «Здесь справится только модель „3000“» – помнишь?
   Билл глубоко затянулся дымом.
   – Однако «Минерва» больше, чем просто картинка, разве не так, Тео? Твой компьютер запросто пройдет тест Тюринга!
   – О чем ты?
   – Ты прекрасно понимаешь о чем. Алан Тюринг – гений, разгадавший в годы войны с помощью примитивной вычислительной машины секретные коды фашистов. Ученый, который дал миру первое определение искусственного интеллекта. Он сказал, что если человек не сможет определить, говорит он с машиной или с другим человеком, то это будет означать появление у машины интеллекта! Такова твоя «Минерва», Тео. Значит, Мария – уже не картинка, верно? Она ожила!
   – И что же? Поздравь меня. Это новый прорыв корпорации «Гилкрест»!
   – Да, конечно. Но необходимо идти дальше, друг мой. Не собираешься же ты остаток жизни баюкать душу Марии, запечатанную в кожаный чемоданчик!
   Гилкренски вскочил столь стремительно, что едва не опрокинул столик. На ковер соскользнула чашка с остывшим кофе.
   – Так, Билл. Будем считать, я тебя выслушал. Сейчас я чертовски устал – всю ночь готовил программу к сегодняшнему слушанию. Пока я не сказал чего-то, о чем мог бы впоследствии пожалеть, позволь мне выспаться. Встретимся вечером в аэропорту, чтобы договориться об эксперименте.
   – О том, что предложила Мария?
   – О том, что она рекомендовала. А теперь, прошу, оставь меня одного!

ГЛАВА 17. ОШИБКА ПИЛОТА

   – И чем же, по-твоему, ты сейчас занят? – Джессика Райт не пыталась скрыть раздражения.
   Она стояла у своего рабочего стола, заваленного факсами от «Икзэйр эрлайнз» и распечатками электронной почты из представительства «РКГ» в Каире. На самом видном месте лежало лаконичное послание господина Фунакоси, ожидавшее, когда хозяйка кабинета обратит на него внимание.
   – Провожу эксперимент, – невозмутимо ответил с экрана «Смартмэйта» Теодор Гилкренски. – Я рассчитывал доставить тебе удовольствие!
   – Ты достиг этой цели, сообщив мне о «Дедале», Тео. Естественно, я довольна. Но отменять уже оплаченный рейс лишь потому, что тебе понадобилась машина для эксперимента, – это, мне кажется, чересчур. Исполнительный директор «Икзэйр» засыпает нас жалобами, не находят себе места японцы, Джайлз Фултон шлет уже пятую записку: по его данным, ты готов подписать чеки на сотни тысяч фунтов!
   – Всего на сто сорок тысяч, если быть точным. Я подсчитал. Вместе с передачей наших пассажиров другим компаниям, со стоимостью топлива, тарифами на обслуживание и заработной платой экипажа расходы составят…
   – Ты и в самом деле забираешь самолет?
   – Это необходимо, Джесс. Мы провели тщательнейшую компьютерную диагностику «Дедала». На земле с ним не происходит ничего необычного. По логике, следующим шагом должна стать проверка аэропорта и территории вокруг него – что-то заставило систему послать сигнал тревоги!
   – А местные власти или управление гражданской авиации сделать это не в силах?
   – «Дедал» – моя разработка, Джесс. На мне лежит обязанность выяснить все до конца.
   – Не слишком ли тяжкий груз ты взваливаешь на себя, Тео? Я думала, ты захочешь как можно быстрее покончить с делами в Египте и вернуться домой.
   Гилкренски вспомнил слова Маргарет Сполдинг о том, что он лишает пилотов возможности зарабатывать себе на жизнь.
   – Я не готов к спору, Джесс. Но ведь это ты вынудила меня приехать сюда, правда?
   – Хорошо, Тео. Не заводись. Просто помни: все имеет свою цену.
   Джессику Райт на дисплее «Минервы» в Каире сменило лицо Марии.
   «Уисперер» стоял в окруженном усиленной охраной ангаре корпорации «Гилкрест» в каирском аэропорту. На борту самолета Теодор Гилкренски, Билл Маккарти и другие члены прибывшей из Флориды группы экспертов проводили одну серию тестов за другой.
   – Мисс Райт выглядела расстроенной, – заметила Мария, – хотя я не понимаю причин ее беспокойства. Если сопоставить расходы на этот эксперимент с доходами, которые «РКГ» получит от установки «Дедала» на всех авиалиниях, то…
   – Ты уверена, что другого способа проверки у нас нет?
   – Уверена, Тео. Мы полностью изучили узел, остается еще раз посмотреть на местность, где ему пришлось работать. Думаю, профессор Маккарти согласится со мной.
   Билл посмотрел на «Минерву».
   – Она права, Тео. Иного выхода нет.
   – Она?
   – Черт побери, ты прекрасно понял, что я имею в виду. Твой компьютер! Пройдет немало времени, пока я к нему… к ней… привыкну.
   – Мне искренне жаль, профессор, – отозвалась Мария. – Тео ввел в меня всю информацию по «уиспереру». Я рассчитывала, что мы сможем обсудить ее, равно как и ваш новый проект «Хай-лифт».
   – А я бы воздержался. До того момента, пока ты не станешь кем-нибудь еще. Дело в том, что я хорошо знал настоящую Марию Гилкренски и от общения с тобой меня бросает в дрожь.
   – Что ж, если вам это так неприятно…
   Лицо Марии исчезло с экрана, на его месте появилось окошко с текстом:
   «Вас приветствует „Минерва-3000“. Персонифицированный интерфейс временно отключен. Будьте добры назвать свое имя и код допуска».
   – Она обиделась, – сказал Гилкренски.
   – Господи, Тео! Тебе не кажется, что ты слишком далеко зашел?
   – Не волнуйся, Билл. «Минерва» продолжит контролировать наш эксперимент, а если потребуется ее консультация, я сам переговорю с Марией.
   – Да помогут нам небеса!
   Покачав головой, Маккарти пошел отдавать распоряжения перед взлетом.
   В девятнадцать пятьдесят пять «уисперер» уже стоял метрах в ста от начала взлетно-посадочной полосы. В кресле командира корабля сидел капитан Дэнверс, Гилкренски занял место второго пилота. Билл Маккарти устроился за столиком бортинженера, на котором стояла «Минерва». Мартин Мэлоун и Маргарет Сполдинг расположились на откидных скамьях в самом конце пилотской кабины. За их спинами, в пассажирском, салоне, находились полковник эль-Вассеф, остальные члены экипажа и эксперты.
   – Все видят, что мы делаем? – спросил Гилкренски через переговорное устройство.
   – Да, доктор, – ответил эль-Вассеф. – На телеэкранах видно каждое ваше движение.
   – Требуются еще какие-нибудь уточнения?
   – Нет, сэр. – Это был Дэнверс. – Программа «Дедала» содержит тот же полетный план, что и в роковую среду. Машина будет действовать так же, как действовал я, ведя самолет в режиме ручного управления.
   – «Икзэйр» шестьсот один, к взлету готовы? – послышался в наушниках вопрос диспетчера.
   – Полностью, – откликнулся Дэнверс.
   – Ваш позывной – шесть-шесть-один-пять. Стандартный взлет на заход солнца.
   – Спасибо, вышка. Начинаю рулежку. – Дэнверс вопросительно взглянул на Гилкренски, дождался его кивка и нажал кнопку включения двигателя.
   Самолет вздрогнул и двинулся к взлетной полосе. Тео следил за показаниями приборов. В самом начале дорожки, по обеим сторонам которой к горизонту уходили цепочки огней, машина остановилась. Педаль тормоза ушла в пол, четыре черных тумблера на приборной доске с единым щелчком переключились в крайнее верхнее положение, и сдержанный рокот турбины перерос в пронзительный вой. Гилкренски заметил, с каким напряжением Дэнверс всматривается в прыгающие стрелки приборов.
   – Девяносто четыре процента взлетной мощности, – доложил Маккарти. – Девяносто шесть… девяносто восемь… Ну, тронулись!
   Педаль тормоза поднялась, и машина устремилась вперед. Цепочки огней по сторонам взлетной полосы превратились в две сплошные светящиеся линии. Тео почувствовал, как сила перегрузки вдавливает его в спинку кресла.
   – Скорость сто двадцать узлов! – крикнул Билл.
   Нос «уисперера» пошел вверх, серый бетон полосы куда-то провалился.
   – Пока все в норме, – заметил Маккарти, ощутив снизу легкий толчок убравшихся в свои гнезда шасси.
   – Курс? – спросил Гилкренски.
   – Приближаемся к радиомаяку, от него возьмем азимут двести девяносто пять градусов, – ответил Дэнверс.
   Ожил гирокомпас, на его жидкокристаллическом дисплее высветились цифры: «295».
   – Высота?
   – Чуть более двух тысяч футов. Если что-то должно начаться, то именно сейчас!
   Гилкренски не отводил глаз от приборной доски. Слева горела красная кнопка отключения автопилота. Мышцы Тео были напряжены, рубашка на спине взмокла от пота.
   В кабине стояла полная тишина.
   – Заканчивается третья минута полета, – сообщил Маккарти.
   – Но инцидент произошел на восемьдесят пятой секунде! – повернулся к Дэнверсу Тео.
   – Что происходит? – послышался в наушниках голос эль-Вассефа.
   – А ничего! В том-то и проблема. Ничего не происходит!
   – По-видимому, проявился какой-то случайный феномен, – сказал Маккарти. – Мы летим сейчас тем же курсом, на той же высоте и в точно такой же машине.
   – Однако в другое время! – произнесла голосом Марии «Минерва».
   – Что ты имеешь в виду? – спросил Гилкренски.
   Билл увидел, как женское лицо на экране едва заметно нахмурилось.
   – Хочу обратить твое внимание, Тео, что взлет в среду был отложен на тридцать минут сорок пять секунд. Мы находимся в нужной точке, дамы и господа, но на тридцать минут раньше срока.
   – Ты должна была напомнить об этом до взлета! – вознегодовал Маккарти.
   Женщина на экране слегка качнула головой:
   – Вы не запрашивали у меня эту информацию, профессор. Я получила четкую инструкцию более к вам не обращаться. Вы сказали, что вас от меня «бросает в дрожь».
   – Только этого нам не хватало! – вздохнул Билл. – Компьютера с характером.
   – Извини, Билл. Обращаюсь ко всем! – Гилкренски повернулся к экрану. – Программное обеспечение «Минервы» все еще в стадии разработки. Биочип дописывает его самостоятельно. Вот почему время от времени машина капризничает. Мария! Тебе известно, что, когда от твоей информации зависит принятие решения, ты должна доводить ее до пользователя немедленно!
   – Распоряжение профессора Маккарти прекратить общение с ним было сделано в категоричной форме. Или ты хочешь, чтобы я пересмотрела приоритеты выполнения команд?
   – Этого не потребуется. Но нам необходимо попасть на место катастрофы именно в то время, когда она произошла. Не могла бы ты связаться с «Дедалом» и предложить ему совершить маневр?
   – Конечно, могла бы. Так мне и поступить?
   – Естественно! – прошипел Билл.
   – Голос не опознан. По личному требованию носителя я удалила его из памяти.
   – Мне кажется, она ждет твоих извинений, Билл, – улыбнулся Гилкренски.
   – Пройти тест Тюринга для нее – плевое дело, – буркнул Маккарти. – Хорошо, Мария. Приношу извинения. Я хотел бы вновь получить возможность говорить с тобой.
   – Добрый вечер, профессор. Вы восстановлены в правах пользователя. Чем могу помочь?
   – Ты в состоянии поместить нас в нужную точку и в нужное время?
   – Безусловно, профессор. Однако это осложнит работу наземных служб. Чтобы предоставить нам новый коридор, им придется внести семь изменений в график взлета и посадки других самолетов.
   Тео вопросительно посмотрел на Дэнверса, Маргарет Сполдинг и Мартина Мэлоуна. Те согласно склонили головы.
   – Хорошо, Мария. Действуй! – сказал Билл.
   – Под нами южная взлетная полоса каирского аэропорта, – сообщила Мария через двадцать пять минут.
   Самолет завершал гигантский круг над пригородами египетской столицы, подлетая к Гелиополису. Почти все это время полковник эль-Вассеф вел трудные переговоры с диспетчерами. В конечном итоге капитан Дэнверс получил разрешение на новый заход.
   – Надеюсь, эксперимент не разочарует нас, – заметил эль-Вассеф.
   – Я рассчитываю на успех, – откликнулся Гилкренски. – Как у нас дела, Мария?
   – Мы легли на курс, которым «уисперер» взлетал в прошлую среду. Критический момент через тридцать три секунды. Рекомендую проверить ремни безопасности.
   – Отлично. Дай нам отсчет!
   – Осталось двадцать пять секунд.
   – Что, если полет станет неуправляемым? – спросил Дэнверс.