Страница:
— Он его догонит?
— Трудно сказать.
— Я не все еще узнал.
— Я могу рассказать вместо него, Белгарион, — тихо сказал ему Эрранд.
— Ты хочешь сказать, что по-прежнему знаешь, о чем он думает, даже сейчас, когда не видишь его? Эрранд кивнул.
— Почему бы тебе не начать тогда сначала, Эрранд? — предложила Полгара.
— Хорошо. Этот Харакан, похоже, таково его настоящее имя, появился здесь, потому что его хозяин, которого Белдин назвал Урвон, велел ему проследить, чтобы у Белгариона и Сенедры никогда не было детей. Харакан, появившись здесь, встал во главе Медвежьего культа. Сначала он распускал всякие слухи о Сенедре, надеясь, что Гарион передумает жениться на ней и женится на ком-нибудь другом. Потом, услышав, что у нее будет ребенок, отправил человека, чтобы убить ее. Это не получилось, и тогда он стал приходить в отчаяние. Он ужасно боялся того, что сделает с ним Урвон, если его постигнет неудача. Однажды он пытался управлять Сенедрой во сне, заставляя ее задушить своего ребенка, но кто-то, он так и не знает кто, помешал ему.
— Это была Поледра, — тихо сказал Гарион. — Я все видел.
— Это тогда он решил убить Бренда и переложить вину за убийство на Анхега? — спросил генерал Брендиг.
Эрранд нахмурился.
— Бренда убили по случайности, — ответил он. — Насколько мог догадаться Харакан, Бренд просто оказался поблизости и помешал шпионам культа сделать то, для чего они действительно были посланы в Риву.
— Для чего же? — спросила его Сенедра.
— Они шли в королевские апартаменты, чтобы убить вас и вашего ребенка. Сенедра побледнела.
— После чего они должны были погибнуть. Именно это, предполагалось, и развяжет войну между Белгарионом и королем Анхегом. Однако все пошло не так. Вместо вас и малыша был убит Бренд, а мы обнаружили, что виноват в этом не Анхег, а культ. Харакан не осмелился вернуться к Урвону и сказать, что ему не удалось ничего сделать. А в это время Зандрамас забирает вашего ребенка и исчезает с ним с Острова Ветров. Харакан не может отправиться в погоню, потому что Белгарион уже шел на Реон, когда Харакан обо всем узнал. Он оказался запертым здесь в ловушку, а Зандрамас исчезает вместе с вашим малышом.
— Тот самый найсанский корабль! — воскликнул Кейл. — Зандрамас, украв вашего ребенка, Белгарион, отплывает с ним на юг, оставляя вас плутать по Драснии.
— А что же тогда рассказал нам черекский фанатик, которого мы нашли сразу после похищения? — спросил Брин.
— Фанатики обычно не очень сообразительны, — ответил Кейл. — Я думаю, для Зандрамас не составило труда убедить черекцев в том, что похищение происходит по приказу Харакана, а вся эта чепуха о том, что принц будет воспитан по канонам культа и однажды заявит свои права на Ривский трон, — просто дурацкая болтовня, в которую только такие люди и могут поверить.
— Значит, поэтому их и оставили на Острове, — сказал Гарион. — Предполагалось, что мы кого-нибудь поймаем и получим хорошо придуманную историю, после которой отправимся сюда, в Реон, пока Зандрамас плывет на юг с моим сыном.
— Похоже, кто-то очень тонко толкает нас на определенные действия, — заметил Дротик, разбирая манускрипты, которые он кучей положил на стол. — И Харакана, и всех нас.
— Мы не должны оплошать и сами, — сказал Белгарат. — Я не думаю, что Зандрамас знает о том, что Шар может идти за Гэраном. Если мы будем продвигаться достаточно быстро, то, незаметно подкравшись, сможем захватить этого хитрого манипулятора врасплох.
«Он не может найти след над водой», — кратко известил Гариона невыразительный голос, который не слышал никто, кроме него.
«Что?»
«Шар не может следовать за твоим сыном, если путь проходит по воде. Земля стоит на одном месте. Вода же все время движется, — ветры, приливы… «
«Ты уверен?»
Но голос уже исчез.
— Видишь ли, дедушка, — сказал Гарион. — Шар не может следовать за Гзраном по воде.
— Как ты это узнал?
Гарион поднес руку ко лбу:
— Он сказал мне.
— Тогда все не так просто.
— Не намного сложнее, — не согласился Шелк. — Не так много мест, где найсанский корабль может пристать к берегу без того, чтобы его обыскали от киля до клотика. Многие короли не любят, когда в их королевства попадают разные вредные травки и яды. Зандрамас явно не захочет войти в такой порт, чтобы на борту корабля тут же обнаружили наследника Ривского трона.
— На арендийском берегу много укромных бухт, — предположил Лелдорин. Шелк покачал головой.
— Не думаю, — сказал он, — скорее всего корабль так никуда и не зашел. Я уверен, что Зандрамас хочет как можно скорее оказаться подальше от всех алорийских королевств. Если уловка, согласно которой мы все отправились в Драснию, не сработала бы, Гарион отправил бы все корабли и всех людей на Западе в море — искать своего сына.
— А южный Хтол-Мургос? — спросил генерал Брендиг.
Дротик нахмурился.
— Нет, — сказал он. — Там сейчас идет война, и весь западный берег патрулируется мургскими кораблями. Единственное место, где найсанский корабль может безопасно подойти к берегу, — это сам Найс.
— Вот мы и вернулись к Салмиссре, да? — спросила Полгара.
— Я думаю, если бы был хоть какой-нибудь намек на участие официальных властей, мои люди доложили бы мне об этом, госпожа Полгара, — сказал Дротик. — Я слежу за всем, что происходит во дворце Салмиссры. Тогда приказания исходили бы от Сади, главного евнуха Салмиссры, а мы все время наблюдаем за ним. Так что думаю, все это исходит не из дворца.
Открылась дверь, и вошел Белдин, мрачный, как грозовая туча.
— Великие боги! — воскликнул он. — Я потерял его!
— Потерял? — спросил Белгарат. — Как?
— Когда он оказался на улице, то превратился в ястреба. Я был у него на хвосте, но он влетел в облака и изменил обличье еще раз. Выскочив из облаков, он замешался в стаю гусей, летевших на юг. Конечно, когда гуси меня увидели, они с криками разлетелись во все стороны. Я так и не понял, который из них он.
— Должно быть, ты стареешь.
— Почему бы тебе не заткнуться, Белгарат?
— Он все равно нам больше не нужен, — пожал плечами Белгарат. — Все, что нам нужно было, мы уже узнали.
— По мне, было бы лучше, если бы он умер. Потеря одного из любимых псов вывела бы Урвона из себя, а я всегда готов отложить все дела, чтобы досадить ему.
— Почему ты называешь его псом? — с любопытством спросил Хеттар.
— Потому что он — один из чандимов, а они и есть — ищейки Торака.
— Ты, может быть, все-таки объяснишь? — попросила его королева Поренн.
Белдин вдохнул поглубже, чтобы подавить раздражение.
— Это не очень сложно, — пояснил он. — После того как в Маллорее был построен Хтол-Мишрак, Торак приказал нескольким гролимам охранять город. Чтобы у них это лучше получалось, они превратились в собак.
Гарион вздрогнул — воспоминание об огромных псах, с которыми они встретились в Городе Ночи, возникло с болезненной яркостью.
— Так или иначе, — продолжал Белдин, — после битвы при Во-Мимбре, когда Торак на долгие века погрузился в сон, Урвон пробрался в руины, куда доступ был запрещен, и ему удалось убедить нескольких псов из той своры, что он действует от имени старого урода. Он взял их с собой в Мал-Яск и начал превращать их обратно в гролимов, несмотря на то, что половина из них погибла при превращении. Они называют себя чандимы — это что-то вроде секретного ордена в гролимской церкви. Они совершенно преданы Урвону, неплохо колдуют, да и магией немного занимаются.
— Интересные подробности выясняются, — проговорил вдруг Шелк, который просматривал пергаментные свитки в шкафу.
— У тебя бойкий язык, Хелдар, — сварливо проговорил Белдин. — Что ты скажешь, если я заложу его кирпичом?
— Прости, Белдин.
— Так что же мы будем теперь делать, Белгарат? — спросила королева Поренн.
— Теперь? Надо отправиться вслед за Зандрамас. Этот трюк с культом отнял у нас много времени, но наверстать его мы сможем.
— Не беспокойся, — сказал Гарион. — Я уже имел дело с порождением Тьмы однажды и, если надо, могу встретиться с ним еще раз. — Он повернулся к Эрранду: — Ты не знаешь, зачем Урвон хотел убить моего сына?
— Он что-то такое нашел в некой книге. Книга говорит, что, если твой сын попадет когда-нибудь к Зандрамас, Зандрамас сможет для чего-то использовать его. Что бы это ни было, Урвон скорее весь мир разнесет на куски, чем позволит этому случиться.
— Что же такое сможет сделать Зандрамас? — спросил Белгарат задумчиво.
— Харакан этого не знает. Он знает, что не справился с заданием, которое дал ему Урвон.
Белгарат улыбнулся холодной улыбкой, от которой кровь стыла в жилах.
— Думаю, не стоит тратить время, гоняясь за Хараканом, — сказал он.
— Не преследовать его? — воскликнула Сенедра. — После того, что он нам сделал?
— Урвон позаботится о нем, а Урвон может делать такие вещи, о которых мы и подумать не смеем.
— Кто этот Урвон? — спросил генерал Брендиг.
— Третий ученик Торака, — ответил Белгарат. — Сначала их было трое — Ктучик, Зедар и Урвон. Сейчас остался он один.
— Мы по-прежнему не знаем, кто такой Зандрамас, — сказал Шелк.
— Кое-что мы знаем. Например, мы знаем, что сейчас Зандрамас — Дитя Тьмы.
— Что-то здесь не сходится, Белгарат, — заволновался Бэрак. — Почему Урвон решил, что Дитя Тьмы мешает ему? Разве они не на одной стороне?
— Видимо, нет. Похоже, в рядах противника намечаются некоторые противоречия.
— Это всегда на руку.
— Все же, прежде чем ликовать по этому поводу, хотелось бы разузнать побольше.
Уже во второй половине дня было сломлено сопротивление последних фанатиков в юго-восточной части Реона и унылых пленников согнали к остальным на центральную площадь.
Гарион и генерал Брендиг стояли на балконе второго этажа того дома, где они захватили Харакана, и тихо разговаривали с маленькой королевой Драснии, одетой в черное.
— Что вы хотите сделать с ними, ваше величество? — спросил ее генерал Брендиг, глядя на испуганных пленников на площади.
— Я хочу сказать им всю правду и отпустить их, Брендиг.
— Отпустить?
— Конечно.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю.
— Они будут очень рассержены, когда я скажу им, что маллорейский гролим обманом заставил их совершить предательство.
— Боюсь, они вам не поверят.
— Многие из них поверят, — спокойно ответила она, поправляя воротник своего черного платья. — Я смогу убедить часть из них в том, что это правда, а уж они разнесут эту новость повсюду. Как только все узнают, что культ попал под управление гролима Харакана, им труднее будет набирать себе сторонников, не правда ли?
Брендиг подумал.
— Пожалуй, вы правы, — признал он. — Но неужели вы не накажете тех, кто не станет вас слушать?
— Это будет тирания, генерал, а тирании нужно по возможности избегать — особенно когда можно обойтись без нее. В противном случае каждый, кто начнет болтать о божественном назначении Алории объединить южные королевства, рискует быть встреченным градом камней.
— Хорошо, а как вы поступите с Хальдаром? — спросил генерал Брендиг королеву. — Ему-то вы не позволите уйти просто так?
— Хальдар — это совсем другое дело, — ответила она. — Он изменник, а это поощрять нельзя.
— Когда он узнает, что здесь произошло, он, возможно, попытается убежать.
— Внешность бывает обманчива, генерал Брендиг, — ответила она, холодно улыбаясь. — Может быть, я выгляжу как беспомощная женщина, но у меня длинные руки. Хальдар может бежать как угодно быстро и удрать как угодно далеко — от меня он не скроется. А когда мои люди настигнут его, он будет закован в цепи и доставлен в Боктор, чтобы предстать перед судом. Думаю, приговор суда легко предсказуем.
— Извините меня, — сказал Гарион, — мне надо поговорить с дедушкой.
— Конечно, Гарион, — тепло улыбнувшись, сказала королева Поренн.
Гарион спустился по лестнице на первый этаж — там Шелк и Дротик все еще шарили по ящикам и шкафам в комнате, застеленной зеленым ковром.
— Нашли что-нибудь полезное? — спросил их Гарион.
— Да, и немало, — ответил Дротик. — Думаю, к тому времени, когда мы закончим, уже будем знать имена всех, кто поклоняется Медвежьему культу в Алории.
— Это еще раз подтверждает мою мысль, — сказал Шелк, — о том, что никогда не надо оставлять никаких записей.
— Вы не знаете, где я могу найти Белгарата?
— Посмотри в кухне в задней части дома, — ответил Шелк. — Он говорил вроде, что проголодался. Наверное, и Белдин с ним.
Кухня в доме Харакана не подверглась тщательному обыску людей Ярблека, которых интересовала добыча несколько иного рода, и два старых волшебника уютно расположились за столом у низкого полукруглого окна, доедая жареного цыпленка.
— А, Гарион, мальчик мой, — сказал Белгарат. — Входи и присоединяйся.
— Как ты думаешь, здесь найдется, что выпить? — спросил Белдин, вытирая руки о подол своей туники.
— Должно быть, — ответил Белгарат. — В конце концов, это же кухня. Загляни-ка в кладовку…
Белдин встал и подошел к кладовке.
Гарион, немного наклонившись, посмотрел в окно, на горящие в соседнем переулке дома.
— Опять снег пошел, — заметил он.
— Думаю, нам надо скорее выбираться отсюда, — проворчал Белгарат. — Я совсем не хочу здесь зимовать.
— Ага! — послышался голос Белдина из кладовки. Горбун вышел, победно улыбаясь, неся маленький деревянный бочонок.
— Сначала попробуй, — сказал ему Белгарат. — Вдруг это уксус?
Белдин поставил бочонок на пол и ударил кулаком по крышке. Потом он лизнул пальцы и облизал губы.
— Нет, — проговорил он, — это явно не уксус. — Он пошарил в ближайшем шкафу и вытащил три глиняные кружки.
— Ну, брат, — сказал Белгарат, — каковы наши планы?
Белдин погрузил в бочонок одну из кружек.
— Я думаю, мне надо попробовать выследить Харакана. Мне бы хотелось покончить с ним прежде, чем я вернусь в Маллорею. Он не тот человек, которого было бы приятно видеть за своей спиной, когда идешь по темной улице.
— Значит, ты отправляешься в Маллорею? — спросил Белгарат, отрывая крылышко у жареного цыпленка.
— Это, пожалуй, единственное место, где можно разузнать что-нибудь о Зандрамас, — ответил, рыгнув, Белдин.
— Дротик сказал, что, похоже, это даршивское имя, — сказал Гарион.
— Это мало поможет, — проворчал Белдин. — Сейчас попробую начать отсюда. В Мал-Зэте я ничего не нашел, а эти полоумные в Каранде падают в обморок, как только я упомяну это имя.
— А в Мал-Яске ты был? — спросил Белгарат.
— Там тяжело. Урвон развесил описание моей внешности на каждой стене. Он некоторым образом побаивается, что однажды я появлюсь там и вырву пару ярдов его кишок.
— С чего бы?
— Я сам ему это сказал.
— Так, значит, ты будешь в Даршиве?
— Некоторое время — когда Харакан наконец будет похоронен. Если узнаю что-нибудь о Зандрамас, пошлю вам весточку.
— Постарайся не пропустить хорошие списки Маллорейских проповедей и Ашабских пророчеств, — сказал ему Белгарат. — Согласно Мринским рукописям, я должен найти в них указания.
— А ты что собираешься делать?
— Думаю, мы все вместе поедем в Найс и посмотрим, сможет ли Шар взять след моего правнука.
— То, что какой-то ривский пастух видел найсанский корабль, — очень ненадежный след, Белгарат.
— Знаю, но сейчас у нас больше ничего нет.
Гарион не задумываясь взял несколько кусочков цыпленка и положил их в рот. И только тогда понял, насколько он проголодался.
— А Полгару с собой возьмешь? — спросил Белдин.
— Не думаю. Скорее всего связаться с Гарионом будет невозможно, а нам надо, чтобы кто-то здесь, на севере, приглядывал за событиями. Алорийцы сейчас чувствуют себя очень сильными, и поэтому нужна твердая рука, чтобы уберечь их от неприятностей.
— Для алорийцев это обычное состояние. Ты понимаешь, ведь Полгаре не понравится, когда ты скажешь, что ей надо остаться дома?
— Понимаю, — ответил Белгарат мрачно. — Наверное, я просто оставлю ей записку. В последний раз это помогло.
— Только убедись, что, когда она прочтет твою записку, поблизости от нее не окажется бьющихся предметов, — засмеялся Белдин. — Ничего похожего на большие города и горные гряды. Я слышал, что случилось, когда она в последний раз нашла такую твою записку.
Открылась дверь, и в комнату просунул голову Бэрак.
— Ага, — сказал он, — вот вы где. Там, на улице, пара людей, они хотят вас видеть. Мандореллен нашел их в предместье города; очень странная пара.
— Что значит «странная»? — спросил Гарион.
— Мужчина — большой, как дом. У него руки как стволы деревьев, но он не говорит. Девушка очень маленькая, но она не видит.
Белгарат и Белдин обменялись быстрыми взглядами.
— Как ты узнал, что она не видит? — спросил Белгарат.
— У нее на глазах повязка, — пожал плечами Бэрак. — Я поэтому так и решил.
— Наверное, лучше будет, если мы пойдем с ней поговорим, — сказал Белдин, вставая со стула. — Пророчица не стала бы появляться здесь, если бы в том не было крайней необходимости.
— Пророчица? — спросил Гарион.
— Одна из тех людей в Келле, — объяснил Белгарат, — они всегда слепые, а их проводники всегда немые. Пойдем послушаем, что она хочет нам сказать.
Когда они вошли в большую главную комнату, остальные уже с любопытством разглядывали двух пришельцев. Слепая пророчица оказалась худенькой девушкой в белом одеянии. У нее были темно-русые волосы, а на губах играла безмятежная улыбка. Она спокойно стояла в центре комнаты, терпеливо ожидая. Рядом с ней стоял такой высокий мужчина, какие редко встречались Гариону. На нем было надето нечто, напоминающее куртку без рукавов из грубой некрашеной шерсти; никакого оружия, кроме крепкой отполированной палки, у него не было. Он возвышался даже над Хеттаром, а его голые руки казались ужасающе мощными. Он как бы нависал над своей маленькой хозяйкой, пребывая в настороженной готовности, защитить ее.
— Она сказала, кто она? — тихо спросил Белгарат у Полгары, как только они вошли в комнату.
— Нет, — ответила Полгара, — она сказала только, что хочет поговорить с тобой и Гарионом.
— Ее зовут Цирадис, — сказал Эрранд, стоявший неподалеку.
— Ты знаешь ее? — спросил Гарион.
— Мы встречались один раз — в Вейле. Она хотела побольше разузнать обо мне, так что она пришла, и мы поговорили.
— Что она хочет узнать?
— Она не сказала.
— А ты не можешь ее спросить?
— Я подумал — если бы она хотела, чтобы я это знал, она бы сама сказала.
— Я буду говорить с тобой, почтенный Белрарат, — чистым звонким голосом сказала пророчица, — и с тобой, Белгарион.
Они придвинулись ближе.
— Мне дадено немного времени, чтобы открыть вам несколько истин. Первое — ваши дела не окончены. Неизбежность велит быть еще одной встрече, где сойдутся Дитя Света и Дитя Тьмы. Хорошо запоминайте слова мои — эта встреча да будет последней. Во время встречи сией будет сделан конечный выбор между Светом и Тьмою.
— А где произойдет эта встреча, Цирадис? — спросил ее Белгарат.
— В присутствии Сардиона — в Месте, коего больше нет.
— А где это?
— Путь к этому страшному месту лежит через тайны, почтеннейший. И ты должен найти их. — Она обернула свое лицо к Гариону и протянула в его направлении руку. — На сердце твоем тяжко, Белгарион, — с сочувствием в голосе сказала она. — Зандрамас, Дитя Тьмы, унесла прочь твоего сына и сейчас стремится с ним достичь Сардиона. На тебя ложится задача преградить путь Зандрамас к этому камню — так как звезды и голоса земные предвещают, что сила Тьмы пребывает в Сардионе, как сила Света — в Шаре Алдура. Если же Зандрамас достигнет Темного камня с младенцем, Тьма восторжествует, и торжество это будет вечным.
— С малышом все в порядке? — спросила Сенедра; лицо ее было совсем белым, а в глазах стоял страх.
— Ребенок в безопасности и в добром здравии, Сенедра, — сказала ей Цирадис. — Зандрамас защитит его от любой напасти — не из любви, а по Неизбежности. — Лицо пророчицы застыло. — Ты должна закалить свое сердце, однако, — продолжала она, — поелику, если не случится никакого иного способа остановить Зандрамас и не дать коснуться Сардиона посредством твоего младенца-сына, на тебя или на твоего мужа падает бремя убийства ребенка.
— Убить? — воскликнула Сенедра. — Никогда!
— Тогда Тьма восторжествует, — просто сказала Цирадис. Она снова повернулась к Гариону. — Мое время истекает, — сказала она ему. — Внемли же словам моим. Выбор сотоварищей, помогающих в трудном деле твоем, должен быть направляем Неизбежностью, а не выбором твоим. Если неправилен будет твой выбор, тогда не сможешь ты сделать свое дело и Зандрамас победит тебя. Сын твой навсегда будет утрачен для тебя, а мир, который ты знаешь, перестанет существовать.
Лицо Гариона помрачнело.
— Продолжай, — коротко сказал он ей. — Говори остальное.
Ее слова о том, что им, может быть, придется убить их собственного ребенка, наполнили его внезапным ужасом.
— Тебе надлежит покинуть место сие в компании с почтеннейшим Белгаратом и его достопочтенной дочерью. Ты должен также взять с собой Носителя Шара и жену твою.
— Чепуха! — взорвался Гарион. — Я не хочу подвергать Сенедру да и Эрранда такой опасности.
— Значит, ты проиграешь.
Он беспомощно посмотрел на нее.
— Еще ты должен взять с собой Проводника и Человека с двумя жизнями и еще одного, о коем скажу тебе. Позже к тебе примкнут и другие — Охотница, Мужчина, который Не есть мужчина, Полый и Женщина, которая не дремлет.
— Типичная пророческая чушь, — кисло пробормотал Белдин.
— Сии слова — не мои, любезный Белдин, — ответила ему пророчица. — Таковы имена, начертанные на звездах и в пророчествах. Случайные мирские имена, данные им во время рождения, ничего не значат в безвременном королевстве Двух Неизбежностей, кои противостоят друг другу в центре всего, что есть или будет. У каждого из твоих компаньонов своя задача, и все они должны быть завершены перед встречей грядущей, иначе пророчество, что направляло шаги твои с самого начала времен, станет ложным.
— А какова моя задача, Цирадис? — холодно спросила ее Полгара.
— Каковой она всегда и была, достопочтенная Полгара. Ты должна вести, воспитывать и защищать, поскольку ты есть мать, так же, как почтеннейший Белгарат — отец. — Губы слепой девушки тронула едва заметная улыбка. — Прочие станут помогать тебе на твоем пути время от времени, Белгарион, — продолжала она, — но эти, названные мною, должны быть с тобой на последней встрече.
— А мы как же? — спросил Бэрак. — Хеттар, Мандореллен, Лелдорин и я?
— Труды каждого из вас завершены, Огромный Медведь, и ответственность за них перешла на сынов ваших. Если же ты, или Лучник, или Лошадиный Повелитель, или же Рыцарь-Защитник присоединитесь к Гариону на его пути, присутствие ваше может привести его к гибели.
— Смешно! — возмутился великан. — Я не оставлю друзей.
— Не тебе делать выбор сей. — Она снова повернулась к Гариону, положив руку на массивное плечо своего защитника. — Это Тоф, — сказала она, покачнувшись, словно изможденная страшным напряжением. — Он направлял неверные шаги мои с того самого дня, как иное зрение пришло ко мне и я завязала глаза, чтобы лучше видеть. Хотя это и разрывает мне душу, мы с ним должны расстаться. Я велела ему помогать вам на вашем пути. Звезды зовут его Молчаливым, и его судьба — быть одним из твоих компаньонов. — Она стала дрожать, как от сильной усталости. — И последнее слово, Белгарион, — произнесла она дрожащим голосом. — Путь твой будет преисполнен больших опасностей, и один из твоих компаньонов потеряет жизнь свою на сем пути. Готовь поэтому сейчас твое сердце, и когда несчастье случится, ты не должен поддаваться унынию, но взяться за завершение задачи, что была возложена на тебя.
— Кто? — поспешно спросил он. — Кто из них погибнет?
— Мне не было это открыто, — ответила она и с явным усилием выпрямилась. — Запомни меня, — сказала она, — ибо наша новая встреча впереди. — С этими словами она исчезла.
— Куда она пропала? — воскликнул генерал Брендиг.
— Ее здесь и не было, — ответил Эрранд.
— Брендиг, это была проекция, — сказал Белгарат. — А вот мужчина, Тоф, — он настоящий. Как это им удалось, Эрранд, ты знаешь?
Эрранд пожал плечами:
— Я не могу сказать, Белгарат. Но это отняло силы у всех келльских предсказателей.
— Какая чепуха! — сердито заявил Бэрак, опуская на стол огромный кулак. — Ничто не сможет заставить меня остаться!
Мандореллен, Хеттар и Лелдорин страстно выразили свое согласие.
Гарион взглянул на Полгару.
— А могла бы она сказать неправду? — спросил он.
— Цирадис? Нет. Пророчица не способна лгать. Может быть, она о чем-то умолчала, но солгать она никак не могла. То, что она сказала нам, было прочитано ею со звезд.
— Как же она может видеть звезды с этой повязкой на глазах? — возразил Лелдорин. Полгара развела руками:
— Я не знаю. Предсказатели постигают мир непонятным для нас образом.
— Может быть, она неправильно их прочла, — предположил Хеттар.
— Келльские предсказатели обычно бывают правы, — проворчал Белдин, — так что я не стал бы биться об заклад.
— Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — сказал Гарион. — Я отправлюсь в путь в одиночку.
— Один? — ахнула Сенедра.
— Ты же слышала, что она сказала. Кто-то из тех, кто пойдет со мной, погибнет.
— Всегда есть такая возможность, Гарион, — рассудительно сказал Мандореллен.
— Но никто раньше не утверждал этого наверняка.
— Я не позволю тебе идти одному, — заявил Бэрак.
Гарион почувствовал необычный толчок, словно кто-то вдруг проник в его сознание. Услышав, что из его рта раздается голос, который ему не принадлежит, он обессилел от удивления.
— Вы, люди, прекратите когда-нибудь эту болтовню? — потребовал он. — Вам же были даны указания. Так следуйте им.
Все в изумлении смотрели на Гариона. Он беспомощно развел руками, пытаясь показать им, что не управляет словами, исходящими из его рта.
Белгарат прищурился.
— Должно быть, это очень важно, если ты решился воспользоваться прямой помощью, — сказал он сознанию, вдруг захватившему голос Гариона.
— У тебя нет времени сидеть и разглагольствовать, Белгарат. Тебе надо пройти длинный путь, на который уйдет много времени.
— Так, значит, слова Цирадис — правда? — спросила Полгара.
— Насколько это возможно. Она по-прежнему не принимает ничью сторону.
— Зачем же она тогда вообще приходила? — спросил Белдин.
— У нее своя задача, и это была часть ее. Она должна рассказать то же самое и Зандрамас.
— Я не надеюсь, что ты намекнешь нам, где место нашей встречи? — с надеждой спросил Белгарат.
— Белгарат, не делай этого. Ты же все знаешь. Тебе надо задержаться в Пролгу на пути к югу.
— Пролгу?
— Нечто, долженствующее случиться, произойдет там. Время тебя не ждет, Белгарат, не трать его даром.
— Ты все время говоришь о времени. Не мог бы ты пояснить…
— Его уже нет, дедушка, — сказал Гарион, вновь получив контроль над своим голосом,
— Ну вот, всегда так, — пожаловался Белгарат. — Как только разговор становится интересным, он исчезает.
— Ты знаешь почему, Белгарат, — сказал Белдин. Белгарат вздохнул.
— Да, думаю, что знаю. — Он повернулся к остальным. — Вот так, — сказал он. — Я думаю, нам надо делать именно то, что сказала Цирадис.
— Но ты же не возьмешь с собой Сенедру, — запротестовала Поренн.
— Конечно, я поеду, Поренн, — упрямо качнув головой, возразила Сенедра. — Я бы все равно поехала — не важно, сказала бы мне эта девушка или нет.
— Но ведь она сказала, что один из компаньонов Гариона погибнет.
— Я не компаньон, Поренн, я его жена. В глазах Бэрака стояли слезы.
— Могу ли я хоть как-то убедить вас изменить решение? — молил он.
Гарион почувствовал слезы и в своих глазах. Бэрак был всегда в его жизни твердым камнем, и мысль о том, что придется начинать новый путь без рыжебородого великана оставила пустоту в его душе.
— Боюсь, у нас нет выбора, Бэрак, — сказал он с грустью. — Если бы я мог решать… — Он оборвал себя, не закончив мысль.
— Этот человек разбил мое сердце, дражайшая Сенедра, — сказал Мандореллен, опускаясь перед королевой на одно колено. — Я твой верный рыцарь и защитник, и все же мне воспрещено сопровождать тебя на сем опасном пути.
Большие блестящие слезы потекли по щекам Сенедры. Она обвила руками шею доблестного рыцаря.
— Милый, милый Мандореллен, — сказала она потерянно, целуя его в щеку.
— В Маллорее несколько человек работают над моими делами, — сказал Шелк Ярблеку. — Я дам тебе письмо, и они тебе помогут. Не принимай поспешных решений, но и не упускай подвернувшихся возможностей.
— Я знаю, как вести дела, Шелк, — ответил ему Ярблек. — Не хуже, чем ты.
— Конечно, знаешь, но ты увлекаешься. Я всегда говорю, что надо стараться не терять головы. — Маленький человечек весьма печально глянул на свой бархатный камзол и драгоценные камни и вздохнул. — Ну что ж, я ведь жил без всего этого раньше. — Он повернулся к Дарнику. — Думаю, надо начинать укладывать вещи.
Гарион с недоумением посмотрел на него.
— Гарион, ты что, не слушал? — спросил его маленький человечек. — Ведь Цирадис сказала тебе, кого брать с собой. Дарник — Человек с двумя жизнями, Эрранд — Носитель Шара, а если ты совсем забыл, так я — Проводник.
Гарион посмотрел на него широко раскрытыми глазами.
— Конечно, я иду с вами, — сказал Шелк с плутовской улыбкой. — А то вы еще потеряетесь, если я не покажу вам дорогу.
— Трудно сказать.
— Я не все еще узнал.
— Я могу рассказать вместо него, Белгарион, — тихо сказал ему Эрранд.
— Ты хочешь сказать, что по-прежнему знаешь, о чем он думает, даже сейчас, когда не видишь его? Эрранд кивнул.
— Почему бы тебе не начать тогда сначала, Эрранд? — предложила Полгара.
— Хорошо. Этот Харакан, похоже, таково его настоящее имя, появился здесь, потому что его хозяин, которого Белдин назвал Урвон, велел ему проследить, чтобы у Белгариона и Сенедры никогда не было детей. Харакан, появившись здесь, встал во главе Медвежьего культа. Сначала он распускал всякие слухи о Сенедре, надеясь, что Гарион передумает жениться на ней и женится на ком-нибудь другом. Потом, услышав, что у нее будет ребенок, отправил человека, чтобы убить ее. Это не получилось, и тогда он стал приходить в отчаяние. Он ужасно боялся того, что сделает с ним Урвон, если его постигнет неудача. Однажды он пытался управлять Сенедрой во сне, заставляя ее задушить своего ребенка, но кто-то, он так и не знает кто, помешал ему.
— Это была Поледра, — тихо сказал Гарион. — Я все видел.
— Это тогда он решил убить Бренда и переложить вину за убийство на Анхега? — спросил генерал Брендиг.
Эрранд нахмурился.
— Бренда убили по случайности, — ответил он. — Насколько мог догадаться Харакан, Бренд просто оказался поблизости и помешал шпионам культа сделать то, для чего они действительно были посланы в Риву.
— Для чего же? — спросила его Сенедра.
— Они шли в королевские апартаменты, чтобы убить вас и вашего ребенка. Сенедра побледнела.
— После чего они должны были погибнуть. Именно это, предполагалось, и развяжет войну между Белгарионом и королем Анхегом. Однако все пошло не так. Вместо вас и малыша был убит Бренд, а мы обнаружили, что виноват в этом не Анхег, а культ. Харакан не осмелился вернуться к Урвону и сказать, что ему не удалось ничего сделать. А в это время Зандрамас забирает вашего ребенка и исчезает с ним с Острова Ветров. Харакан не может отправиться в погоню, потому что Белгарион уже шел на Реон, когда Харакан обо всем узнал. Он оказался запертым здесь в ловушку, а Зандрамас исчезает вместе с вашим малышом.
— Тот самый найсанский корабль! — воскликнул Кейл. — Зандрамас, украв вашего ребенка, Белгарион, отплывает с ним на юг, оставляя вас плутать по Драснии.
— А что же тогда рассказал нам черекский фанатик, которого мы нашли сразу после похищения? — спросил Брин.
— Фанатики обычно не очень сообразительны, — ответил Кейл. — Я думаю, для Зандрамас не составило труда убедить черекцев в том, что похищение происходит по приказу Харакана, а вся эта чепуха о том, что принц будет воспитан по канонам культа и однажды заявит свои права на Ривский трон, — просто дурацкая болтовня, в которую только такие люди и могут поверить.
— Значит, поэтому их и оставили на Острове, — сказал Гарион. — Предполагалось, что мы кого-нибудь поймаем и получим хорошо придуманную историю, после которой отправимся сюда, в Реон, пока Зандрамас плывет на юг с моим сыном.
— Похоже, кто-то очень тонко толкает нас на определенные действия, — заметил Дротик, разбирая манускрипты, которые он кучей положил на стол. — И Харакана, и всех нас.
— Мы не должны оплошать и сами, — сказал Белгарат. — Я не думаю, что Зандрамас знает о том, что Шар может идти за Гэраном. Если мы будем продвигаться достаточно быстро, то, незаметно подкравшись, сможем захватить этого хитрого манипулятора врасплох.
«Он не может найти след над водой», — кратко известил Гариона невыразительный голос, который не слышал никто, кроме него.
«Что?»
«Шар не может следовать за твоим сыном, если путь проходит по воде. Земля стоит на одном месте. Вода же все время движется, — ветры, приливы… «
«Ты уверен?»
Но голос уже исчез.
— Видишь ли, дедушка, — сказал Гарион. — Шар не может следовать за Гзраном по воде.
— Как ты это узнал?
Гарион поднес руку ко лбу:
— Он сказал мне.
— Тогда все не так просто.
— Не намного сложнее, — не согласился Шелк. — Не так много мест, где найсанский корабль может пристать к берегу без того, чтобы его обыскали от киля до клотика. Многие короли не любят, когда в их королевства попадают разные вредные травки и яды. Зандрамас явно не захочет войти в такой порт, чтобы на борту корабля тут же обнаружили наследника Ривского трона.
— На арендийском берегу много укромных бухт, — предположил Лелдорин. Шелк покачал головой.
— Не думаю, — сказал он, — скорее всего корабль так никуда и не зашел. Я уверен, что Зандрамас хочет как можно скорее оказаться подальше от всех алорийских королевств. Если уловка, согласно которой мы все отправились в Драснию, не сработала бы, Гарион отправил бы все корабли и всех людей на Западе в море — искать своего сына.
— А южный Хтол-Мургос? — спросил генерал Брендиг.
Дротик нахмурился.
— Нет, — сказал он. — Там сейчас идет война, и весь западный берег патрулируется мургскими кораблями. Единственное место, где найсанский корабль может безопасно подойти к берегу, — это сам Найс.
— Вот мы и вернулись к Салмиссре, да? — спросила Полгара.
— Я думаю, если бы был хоть какой-нибудь намек на участие официальных властей, мои люди доложили бы мне об этом, госпожа Полгара, — сказал Дротик. — Я слежу за всем, что происходит во дворце Салмиссры. Тогда приказания исходили бы от Сади, главного евнуха Салмиссры, а мы все время наблюдаем за ним. Так что думаю, все это исходит не из дворца.
Открылась дверь, и вошел Белдин, мрачный, как грозовая туча.
— Великие боги! — воскликнул он. — Я потерял его!
— Потерял? — спросил Белгарат. — Как?
— Когда он оказался на улице, то превратился в ястреба. Я был у него на хвосте, но он влетел в облака и изменил обличье еще раз. Выскочив из облаков, он замешался в стаю гусей, летевших на юг. Конечно, когда гуси меня увидели, они с криками разлетелись во все стороны. Я так и не понял, который из них он.
— Должно быть, ты стареешь.
— Почему бы тебе не заткнуться, Белгарат?
— Он все равно нам больше не нужен, — пожал плечами Белгарат. — Все, что нам нужно было, мы уже узнали.
— По мне, было бы лучше, если бы он умер. Потеря одного из любимых псов вывела бы Урвона из себя, а я всегда готов отложить все дела, чтобы досадить ему.
— Почему ты называешь его псом? — с любопытством спросил Хеттар.
— Потому что он — один из чандимов, а они и есть — ищейки Торака.
— Ты, может быть, все-таки объяснишь? — попросила его королева Поренн.
Белдин вдохнул поглубже, чтобы подавить раздражение.
— Это не очень сложно, — пояснил он. — После того как в Маллорее был построен Хтол-Мишрак, Торак приказал нескольким гролимам охранять город. Чтобы у них это лучше получалось, они превратились в собак.
Гарион вздрогнул — воспоминание об огромных псах, с которыми они встретились в Городе Ночи, возникло с болезненной яркостью.
— Так или иначе, — продолжал Белдин, — после битвы при Во-Мимбре, когда Торак на долгие века погрузился в сон, Урвон пробрался в руины, куда доступ был запрещен, и ему удалось убедить нескольких псов из той своры, что он действует от имени старого урода. Он взял их с собой в Мал-Яск и начал превращать их обратно в гролимов, несмотря на то, что половина из них погибла при превращении. Они называют себя чандимы — это что-то вроде секретного ордена в гролимской церкви. Они совершенно преданы Урвону, неплохо колдуют, да и магией немного занимаются.
— Интересные подробности выясняются, — проговорил вдруг Шелк, который просматривал пергаментные свитки в шкафу.
— У тебя бойкий язык, Хелдар, — сварливо проговорил Белдин. — Что ты скажешь, если я заложу его кирпичом?
— Прости, Белдин.
— Так что же мы будем теперь делать, Белгарат? — спросила королева Поренн.
— Теперь? Надо отправиться вслед за Зандрамас. Этот трюк с культом отнял у нас много времени, но наверстать его мы сможем.
— Не беспокойся, — сказал Гарион. — Я уже имел дело с порождением Тьмы однажды и, если надо, могу встретиться с ним еще раз. — Он повернулся к Эрранду: — Ты не знаешь, зачем Урвон хотел убить моего сына?
— Он что-то такое нашел в некой книге. Книга говорит, что, если твой сын попадет когда-нибудь к Зандрамас, Зандрамас сможет для чего-то использовать его. Что бы это ни было, Урвон скорее весь мир разнесет на куски, чем позволит этому случиться.
— Что же такое сможет сделать Зандрамас? — спросил Белгарат задумчиво.
— Харакан этого не знает. Он знает, что не справился с заданием, которое дал ему Урвон.
Белгарат улыбнулся холодной улыбкой, от которой кровь стыла в жилах.
— Думаю, не стоит тратить время, гоняясь за Хараканом, — сказал он.
— Не преследовать его? — воскликнула Сенедра. — После того, что он нам сделал?
— Урвон позаботится о нем, а Урвон может делать такие вещи, о которых мы и подумать не смеем.
— Кто этот Урвон? — спросил генерал Брендиг.
— Третий ученик Торака, — ответил Белгарат. — Сначала их было трое — Ктучик, Зедар и Урвон. Сейчас остался он один.
— Мы по-прежнему не знаем, кто такой Зандрамас, — сказал Шелк.
— Кое-что мы знаем. Например, мы знаем, что сейчас Зандрамас — Дитя Тьмы.
— Что-то здесь не сходится, Белгарат, — заволновался Бэрак. — Почему Урвон решил, что Дитя Тьмы мешает ему? Разве они не на одной стороне?
— Видимо, нет. Похоже, в рядах противника намечаются некоторые противоречия.
— Это всегда на руку.
— Все же, прежде чем ликовать по этому поводу, хотелось бы разузнать побольше.
Уже во второй половине дня было сломлено сопротивление последних фанатиков в юго-восточной части Реона и унылых пленников согнали к остальным на центральную площадь.
Гарион и генерал Брендиг стояли на балконе второго этажа того дома, где они захватили Харакана, и тихо разговаривали с маленькой королевой Драснии, одетой в черное.
— Что вы хотите сделать с ними, ваше величество? — спросил ее генерал Брендиг, глядя на испуганных пленников на площади.
— Я хочу сказать им всю правду и отпустить их, Брендиг.
— Отпустить?
— Конечно.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю.
— Они будут очень рассержены, когда я скажу им, что маллорейский гролим обманом заставил их совершить предательство.
— Боюсь, они вам не поверят.
— Многие из них поверят, — спокойно ответила она, поправляя воротник своего черного платья. — Я смогу убедить часть из них в том, что это правда, а уж они разнесут эту новость повсюду. Как только все узнают, что культ попал под управление гролима Харакана, им труднее будет набирать себе сторонников, не правда ли?
Брендиг подумал.
— Пожалуй, вы правы, — признал он. — Но неужели вы не накажете тех, кто не станет вас слушать?
— Это будет тирания, генерал, а тирании нужно по возможности избегать — особенно когда можно обойтись без нее. В противном случае каждый, кто начнет болтать о божественном назначении Алории объединить южные королевства, рискует быть встреченным градом камней.
— Хорошо, а как вы поступите с Хальдаром? — спросил генерал Брендиг королеву. — Ему-то вы не позволите уйти просто так?
— Хальдар — это совсем другое дело, — ответила она. — Он изменник, а это поощрять нельзя.
— Когда он узнает, что здесь произошло, он, возможно, попытается убежать.
— Внешность бывает обманчива, генерал Брендиг, — ответила она, холодно улыбаясь. — Может быть, я выгляжу как беспомощная женщина, но у меня длинные руки. Хальдар может бежать как угодно быстро и удрать как угодно далеко — от меня он не скроется. А когда мои люди настигнут его, он будет закован в цепи и доставлен в Боктор, чтобы предстать перед судом. Думаю, приговор суда легко предсказуем.
— Извините меня, — сказал Гарион, — мне надо поговорить с дедушкой.
— Конечно, Гарион, — тепло улыбнувшись, сказала королева Поренн.
Гарион спустился по лестнице на первый этаж — там Шелк и Дротик все еще шарили по ящикам и шкафам в комнате, застеленной зеленым ковром.
— Нашли что-нибудь полезное? — спросил их Гарион.
— Да, и немало, — ответил Дротик. — Думаю, к тому времени, когда мы закончим, уже будем знать имена всех, кто поклоняется Медвежьему культу в Алории.
— Это еще раз подтверждает мою мысль, — сказал Шелк, — о том, что никогда не надо оставлять никаких записей.
— Вы не знаете, где я могу найти Белгарата?
— Посмотри в кухне в задней части дома, — ответил Шелк. — Он говорил вроде, что проголодался. Наверное, и Белдин с ним.
Кухня в доме Харакана не подверглась тщательному обыску людей Ярблека, которых интересовала добыча несколько иного рода, и два старых волшебника уютно расположились за столом у низкого полукруглого окна, доедая жареного цыпленка.
— А, Гарион, мальчик мой, — сказал Белгарат. — Входи и присоединяйся.
— Как ты думаешь, здесь найдется, что выпить? — спросил Белдин, вытирая руки о подол своей туники.
— Должно быть, — ответил Белгарат. — В конце концов, это же кухня. Загляни-ка в кладовку…
Белдин встал и подошел к кладовке.
Гарион, немного наклонившись, посмотрел в окно, на горящие в соседнем переулке дома.
— Опять снег пошел, — заметил он.
— Думаю, нам надо скорее выбираться отсюда, — проворчал Белгарат. — Я совсем не хочу здесь зимовать.
— Ага! — послышался голос Белдина из кладовки. Горбун вышел, победно улыбаясь, неся маленький деревянный бочонок.
— Сначала попробуй, — сказал ему Белгарат. — Вдруг это уксус?
Белдин поставил бочонок на пол и ударил кулаком по крышке. Потом он лизнул пальцы и облизал губы.
— Нет, — проговорил он, — это явно не уксус. — Он пошарил в ближайшем шкафу и вытащил три глиняные кружки.
— Ну, брат, — сказал Белгарат, — каковы наши планы?
Белдин погрузил в бочонок одну из кружек.
— Я думаю, мне надо попробовать выследить Харакана. Мне бы хотелось покончить с ним прежде, чем я вернусь в Маллорею. Он не тот человек, которого было бы приятно видеть за своей спиной, когда идешь по темной улице.
— Значит, ты отправляешься в Маллорею? — спросил Белгарат, отрывая крылышко у жареного цыпленка.
— Это, пожалуй, единственное место, где можно разузнать что-нибудь о Зандрамас, — ответил, рыгнув, Белдин.
— Дротик сказал, что, похоже, это даршивское имя, — сказал Гарион.
— Это мало поможет, — проворчал Белдин. — Сейчас попробую начать отсюда. В Мал-Зэте я ничего не нашел, а эти полоумные в Каранде падают в обморок, как только я упомяну это имя.
— А в Мал-Яске ты был? — спросил Белгарат.
— Там тяжело. Урвон развесил описание моей внешности на каждой стене. Он некоторым образом побаивается, что однажды я появлюсь там и вырву пару ярдов его кишок.
— С чего бы?
— Я сам ему это сказал.
— Так, значит, ты будешь в Даршиве?
— Некоторое время — когда Харакан наконец будет похоронен. Если узнаю что-нибудь о Зандрамас, пошлю вам весточку.
— Постарайся не пропустить хорошие списки Маллорейских проповедей и Ашабских пророчеств, — сказал ему Белгарат. — Согласно Мринским рукописям, я должен найти в них указания.
— А ты что собираешься делать?
— Думаю, мы все вместе поедем в Найс и посмотрим, сможет ли Шар взять след моего правнука.
— То, что какой-то ривский пастух видел найсанский корабль, — очень ненадежный след, Белгарат.
— Знаю, но сейчас у нас больше ничего нет.
Гарион не задумываясь взял несколько кусочков цыпленка и положил их в рот. И только тогда понял, насколько он проголодался.
— А Полгару с собой возьмешь? — спросил Белдин.
— Не думаю. Скорее всего связаться с Гарионом будет невозможно, а нам надо, чтобы кто-то здесь, на севере, приглядывал за событиями. Алорийцы сейчас чувствуют себя очень сильными, и поэтому нужна твердая рука, чтобы уберечь их от неприятностей.
— Для алорийцев это обычное состояние. Ты понимаешь, ведь Полгаре не понравится, когда ты скажешь, что ей надо остаться дома?
— Понимаю, — ответил Белгарат мрачно. — Наверное, я просто оставлю ей записку. В последний раз это помогло.
— Только убедись, что, когда она прочтет твою записку, поблизости от нее не окажется бьющихся предметов, — засмеялся Белдин. — Ничего похожего на большие города и горные гряды. Я слышал, что случилось, когда она в последний раз нашла такую твою записку.
Открылась дверь, и в комнату просунул голову Бэрак.
— Ага, — сказал он, — вот вы где. Там, на улице, пара людей, они хотят вас видеть. Мандореллен нашел их в предместье города; очень странная пара.
— Что значит «странная»? — спросил Гарион.
— Мужчина — большой, как дом. У него руки как стволы деревьев, но он не говорит. Девушка очень маленькая, но она не видит.
Белгарат и Белдин обменялись быстрыми взглядами.
— Как ты узнал, что она не видит? — спросил Белгарат.
— У нее на глазах повязка, — пожал плечами Бэрак. — Я поэтому так и решил.
— Наверное, лучше будет, если мы пойдем с ней поговорим, — сказал Белдин, вставая со стула. — Пророчица не стала бы появляться здесь, если бы в том не было крайней необходимости.
— Пророчица? — спросил Гарион.
— Одна из тех людей в Келле, — объяснил Белгарат, — они всегда слепые, а их проводники всегда немые. Пойдем послушаем, что она хочет нам сказать.
Когда они вошли в большую главную комнату, остальные уже с любопытством разглядывали двух пришельцев. Слепая пророчица оказалась худенькой девушкой в белом одеянии. У нее были темно-русые волосы, а на губах играла безмятежная улыбка. Она спокойно стояла в центре комнаты, терпеливо ожидая. Рядом с ней стоял такой высокий мужчина, какие редко встречались Гариону. На нем было надето нечто, напоминающее куртку без рукавов из грубой некрашеной шерсти; никакого оружия, кроме крепкой отполированной палки, у него не было. Он возвышался даже над Хеттаром, а его голые руки казались ужасающе мощными. Он как бы нависал над своей маленькой хозяйкой, пребывая в настороженной готовности, защитить ее.
— Она сказала, кто она? — тихо спросил Белгарат у Полгары, как только они вошли в комнату.
— Нет, — ответила Полгара, — она сказала только, что хочет поговорить с тобой и Гарионом.
— Ее зовут Цирадис, — сказал Эрранд, стоявший неподалеку.
— Ты знаешь ее? — спросил Гарион.
— Мы встречались один раз — в Вейле. Она хотела побольше разузнать обо мне, так что она пришла, и мы поговорили.
— Что она хочет узнать?
— Она не сказала.
— А ты не можешь ее спросить?
— Я подумал — если бы она хотела, чтобы я это знал, она бы сама сказала.
— Я буду говорить с тобой, почтенный Белрарат, — чистым звонким голосом сказала пророчица, — и с тобой, Белгарион.
Они придвинулись ближе.
— Мне дадено немного времени, чтобы открыть вам несколько истин. Первое — ваши дела не окончены. Неизбежность велит быть еще одной встрече, где сойдутся Дитя Света и Дитя Тьмы. Хорошо запоминайте слова мои — эта встреча да будет последней. Во время встречи сией будет сделан конечный выбор между Светом и Тьмою.
— А где произойдет эта встреча, Цирадис? — спросил ее Белгарат.
— В присутствии Сардиона — в Месте, коего больше нет.
— А где это?
— Путь к этому страшному месту лежит через тайны, почтеннейший. И ты должен найти их. — Она обернула свое лицо к Гариону и протянула в его направлении руку. — На сердце твоем тяжко, Белгарион, — с сочувствием в голосе сказала она. — Зандрамас, Дитя Тьмы, унесла прочь твоего сына и сейчас стремится с ним достичь Сардиона. На тебя ложится задача преградить путь Зандрамас к этому камню — так как звезды и голоса земные предвещают, что сила Тьмы пребывает в Сардионе, как сила Света — в Шаре Алдура. Если же Зандрамас достигнет Темного камня с младенцем, Тьма восторжествует, и торжество это будет вечным.
— С малышом все в порядке? — спросила Сенедра; лицо ее было совсем белым, а в глазах стоял страх.
— Ребенок в безопасности и в добром здравии, Сенедра, — сказала ей Цирадис. — Зандрамас защитит его от любой напасти — не из любви, а по Неизбежности. — Лицо пророчицы застыло. — Ты должна закалить свое сердце, однако, — продолжала она, — поелику, если не случится никакого иного способа остановить Зандрамас и не дать коснуться Сардиона посредством твоего младенца-сына, на тебя или на твоего мужа падает бремя убийства ребенка.
— Убить? — воскликнула Сенедра. — Никогда!
— Тогда Тьма восторжествует, — просто сказала Цирадис. Она снова повернулась к Гариону. — Мое время истекает, — сказала она ему. — Внемли же словам моим. Выбор сотоварищей, помогающих в трудном деле твоем, должен быть направляем Неизбежностью, а не выбором твоим. Если неправилен будет твой выбор, тогда не сможешь ты сделать свое дело и Зандрамас победит тебя. Сын твой навсегда будет утрачен для тебя, а мир, который ты знаешь, перестанет существовать.
Лицо Гариона помрачнело.
— Продолжай, — коротко сказал он ей. — Говори остальное.
Ее слова о том, что им, может быть, придется убить их собственного ребенка, наполнили его внезапным ужасом.
— Тебе надлежит покинуть место сие в компании с почтеннейшим Белгаратом и его достопочтенной дочерью. Ты должен также взять с собой Носителя Шара и жену твою.
— Чепуха! — взорвался Гарион. — Я не хочу подвергать Сенедру да и Эрранда такой опасности.
— Значит, ты проиграешь.
Он беспомощно посмотрел на нее.
— Еще ты должен взять с собой Проводника и Человека с двумя жизнями и еще одного, о коем скажу тебе. Позже к тебе примкнут и другие — Охотница, Мужчина, который Не есть мужчина, Полый и Женщина, которая не дремлет.
— Типичная пророческая чушь, — кисло пробормотал Белдин.
— Сии слова — не мои, любезный Белдин, — ответила ему пророчица. — Таковы имена, начертанные на звездах и в пророчествах. Случайные мирские имена, данные им во время рождения, ничего не значат в безвременном королевстве Двух Неизбежностей, кои противостоят друг другу в центре всего, что есть или будет. У каждого из твоих компаньонов своя задача, и все они должны быть завершены перед встречей грядущей, иначе пророчество, что направляло шаги твои с самого начала времен, станет ложным.
— А какова моя задача, Цирадис? — холодно спросила ее Полгара.
— Каковой она всегда и была, достопочтенная Полгара. Ты должна вести, воспитывать и защищать, поскольку ты есть мать, так же, как почтеннейший Белгарат — отец. — Губы слепой девушки тронула едва заметная улыбка. — Прочие станут помогать тебе на твоем пути время от времени, Белгарион, — продолжала она, — но эти, названные мною, должны быть с тобой на последней встрече.
— А мы как же? — спросил Бэрак. — Хеттар, Мандореллен, Лелдорин и я?
— Труды каждого из вас завершены, Огромный Медведь, и ответственность за них перешла на сынов ваших. Если же ты, или Лучник, или Лошадиный Повелитель, или же Рыцарь-Защитник присоединитесь к Гариону на его пути, присутствие ваше может привести его к гибели.
— Смешно! — возмутился великан. — Я не оставлю друзей.
— Не тебе делать выбор сей. — Она снова повернулась к Гариону, положив руку на массивное плечо своего защитника. — Это Тоф, — сказала она, покачнувшись, словно изможденная страшным напряжением. — Он направлял неверные шаги мои с того самого дня, как иное зрение пришло ко мне и я завязала глаза, чтобы лучше видеть. Хотя это и разрывает мне душу, мы с ним должны расстаться. Я велела ему помогать вам на вашем пути. Звезды зовут его Молчаливым, и его судьба — быть одним из твоих компаньонов. — Она стала дрожать, как от сильной усталости. — И последнее слово, Белгарион, — произнесла она дрожащим голосом. — Путь твой будет преисполнен больших опасностей, и один из твоих компаньонов потеряет жизнь свою на сем пути. Готовь поэтому сейчас твое сердце, и когда несчастье случится, ты не должен поддаваться унынию, но взяться за завершение задачи, что была возложена на тебя.
— Кто? — поспешно спросил он. — Кто из них погибнет?
— Мне не было это открыто, — ответила она и с явным усилием выпрямилась. — Запомни меня, — сказала она, — ибо наша новая встреча впереди. — С этими словами она исчезла.
— Куда она пропала? — воскликнул генерал Брендиг.
— Ее здесь и не было, — ответил Эрранд.
— Брендиг, это была проекция, — сказал Белгарат. — А вот мужчина, Тоф, — он настоящий. Как это им удалось, Эрранд, ты знаешь?
Эрранд пожал плечами:
— Я не могу сказать, Белгарат. Но это отняло силы у всех келльских предсказателей.
— Какая чепуха! — сердито заявил Бэрак, опуская на стол огромный кулак. — Ничто не сможет заставить меня остаться!
Мандореллен, Хеттар и Лелдорин страстно выразили свое согласие.
Гарион взглянул на Полгару.
— А могла бы она сказать неправду? — спросил он.
— Цирадис? Нет. Пророчица не способна лгать. Может быть, она о чем-то умолчала, но солгать она никак не могла. То, что она сказала нам, было прочитано ею со звезд.
— Как же она может видеть звезды с этой повязкой на глазах? — возразил Лелдорин. Полгара развела руками:
— Я не знаю. Предсказатели постигают мир непонятным для нас образом.
— Может быть, она неправильно их прочла, — предположил Хеттар.
— Келльские предсказатели обычно бывают правы, — проворчал Белдин, — так что я не стал бы биться об заклад.
— Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — сказал Гарион. — Я отправлюсь в путь в одиночку.
— Один? — ахнула Сенедра.
— Ты же слышала, что она сказала. Кто-то из тех, кто пойдет со мной, погибнет.
— Всегда есть такая возможность, Гарион, — рассудительно сказал Мандореллен.
— Но никто раньше не утверждал этого наверняка.
— Я не позволю тебе идти одному, — заявил Бэрак.
Гарион почувствовал необычный толчок, словно кто-то вдруг проник в его сознание. Услышав, что из его рта раздается голос, который ему не принадлежит, он обессилел от удивления.
— Вы, люди, прекратите когда-нибудь эту болтовню? — потребовал он. — Вам же были даны указания. Так следуйте им.
Все в изумлении смотрели на Гариона. Он беспомощно развел руками, пытаясь показать им, что не управляет словами, исходящими из его рта.
Белгарат прищурился.
— Должно быть, это очень важно, если ты решился воспользоваться прямой помощью, — сказал он сознанию, вдруг захватившему голос Гариона.
— У тебя нет времени сидеть и разглагольствовать, Белгарат. Тебе надо пройти длинный путь, на который уйдет много времени.
— Так, значит, слова Цирадис — правда? — спросила Полгара.
— Насколько это возможно. Она по-прежнему не принимает ничью сторону.
— Зачем же она тогда вообще приходила? — спросил Белдин.
— У нее своя задача, и это была часть ее. Она должна рассказать то же самое и Зандрамас.
— Я не надеюсь, что ты намекнешь нам, где место нашей встречи? — с надеждой спросил Белгарат.
— Белгарат, не делай этого. Ты же все знаешь. Тебе надо задержаться в Пролгу на пути к югу.
— Пролгу?
— Нечто, долженствующее случиться, произойдет там. Время тебя не ждет, Белгарат, не трать его даром.
— Ты все время говоришь о времени. Не мог бы ты пояснить…
— Его уже нет, дедушка, — сказал Гарион, вновь получив контроль над своим голосом,
— Ну вот, всегда так, — пожаловался Белгарат. — Как только разговор становится интересным, он исчезает.
— Ты знаешь почему, Белгарат, — сказал Белдин. Белгарат вздохнул.
— Да, думаю, что знаю. — Он повернулся к остальным. — Вот так, — сказал он. — Я думаю, нам надо делать именно то, что сказала Цирадис.
— Но ты же не возьмешь с собой Сенедру, — запротестовала Поренн.
— Конечно, я поеду, Поренн, — упрямо качнув головой, возразила Сенедра. — Я бы все равно поехала — не важно, сказала бы мне эта девушка или нет.
— Но ведь она сказала, что один из компаньонов Гариона погибнет.
— Я не компаньон, Поренн, я его жена. В глазах Бэрака стояли слезы.
— Могу ли я хоть как-то убедить вас изменить решение? — молил он.
Гарион почувствовал слезы и в своих глазах. Бэрак был всегда в его жизни твердым камнем, и мысль о том, что придется начинать новый путь без рыжебородого великана оставила пустоту в его душе.
— Боюсь, у нас нет выбора, Бэрак, — сказал он с грустью. — Если бы я мог решать… — Он оборвал себя, не закончив мысль.
— Этот человек разбил мое сердце, дражайшая Сенедра, — сказал Мандореллен, опускаясь перед королевой на одно колено. — Я твой верный рыцарь и защитник, и все же мне воспрещено сопровождать тебя на сем опасном пути.
Большие блестящие слезы потекли по щекам Сенедры. Она обвила руками шею доблестного рыцаря.
— Милый, милый Мандореллен, — сказала она потерянно, целуя его в щеку.
— В Маллорее несколько человек работают над моими делами, — сказал Шелк Ярблеку. — Я дам тебе письмо, и они тебе помогут. Не принимай поспешных решений, но и не упускай подвернувшихся возможностей.
— Я знаю, как вести дела, Шелк, — ответил ему Ярблек. — Не хуже, чем ты.
— Конечно, знаешь, но ты увлекаешься. Я всегда говорю, что надо стараться не терять головы. — Маленький человечек весьма печально глянул на свой бархатный камзол и драгоценные камни и вздохнул. — Ну что ж, я ведь жил без всего этого раньше. — Он повернулся к Дарнику. — Думаю, надо начинать укладывать вещи.
Гарион с недоумением посмотрел на него.
— Гарион, ты что, не слушал? — спросил его маленький человечек. — Ведь Цирадис сказала тебе, кого брать с собой. Дарник — Человек с двумя жизнями, Эрранд — Носитель Шара, а если ты совсем забыл, так я — Проводник.
Гарион посмотрел на него широко раскрытыми глазами.
— Конечно, я иду с вами, — сказал Шелк с плутовской улыбкой. — А то вы еще потеряетесь, если я не покажу вам дорогу.