Страница:
– Конечно, – хриплым, сдавленным голосом.
– Господи, напарник, вот те, должно, противно было. Ты по дороге домой, часом, не заходил в какой бордель – чтобы избавиться от ОЩУЩЕНИЯ?
Застучал по столу костяшками потных пальцев – НА ЗАПЯСТЬЕ – СЛЕДЫ ОТ УКОЛОВ – немедленно подтянул манжеты, чтобы их спрятать.
Ло Бруто: «Эй, я думал, что сейчас – мой спектакль».
– Так и есть. Сержант Стеммонс, у вас есть вопросы к Винсенту?
– Нет, – сухо, досадуя на выдавшие его манжеты. Я улыбнулся. «Что ж, вернемся к девушке».
Ло Бруто: «Ага, давно пора».
– Вам с ней понравилось?
– Случайная связь есть случайная связь. Лучше, чем с женой, но вашему напарнику, должно быть, лучше попадаются – там этих актрисулек…
– Ему нравятся шикарные и блондинистые.
– Так кому ж они не нравятся? Правда, некоторым приходится довольствоваться простушками – хорошо хоть белыми.
Джуниор погладил свою пушку негнущимися пальцами.
– А чем она была лучше вашей жены?
– Активней, и притом позволяла себе словечки.
– Как она назвалась?
– Имени своего она не называла.
Стриптиз Люсиль: используй его. «Опишите ее голую».
– Пухленькая, с отвисшей грудью и большими коричневыми сосками, как будто у нее есть примесь восточной крови.
Кольнуло: он знает. «Что на ней было, когда вы ее увидели?»
– Штанишки – знаете, короткие такие, облегающие.
– Где вы с ней переспали?
– В мотеле, где ж еще?
– Точное местоположение, Винсент.
– А! Гм… это было… кажется… это было в мотеле под названием «Красная стрела».
Я кивнул на магнитофон: «Слушайте внимательно, Винсент. На этой кассете записан голос мужчины – не думаю, что это вы. Просто скажите, доводилось ли вам слышать от нее что-либо подобное».
Ло Бруто кивнул. Шипение: «Я буду дочкой, а ты – моим папой, и, если у тебя и пра-а-авда получится, будет второй раз – за просто так».
Я нажал «стоп». Джуниор – никакой реакции. Ло Бруто: «Ничего себе, этот слепой котенок полон сюрпризов».
– В смысле?
– В смысле – она даже не стала настаивать, чтобы я надевал презерватив.
– А может, у нее там спираль.
– Не в этом дело. Поверьте Мистеру Большому Члену, они все предлагают парню надеть резинку.
– А она не стала?
– Я могу вам сказать, что она позволила моему наездничку обойтись без седла. И позвольте мне сказать вам, дорогой мой, моя большая сосиска работает. Спросите хотя бы это чертово отребье – приходится горбатиться, чтобы их прокормить.
Догадка: подобный образ жизни сделал Люсиль бесплодной. «Так что там с кассетой?»
– А что с ней?
– Она говорила вам что-нибудь подобное? Ну, про папу и дочку?
– Нет.
– Но вы упоминали, что она как-то интересно говорила.
Хихиканье. «Она сказала, что у меня самый большой. Ну, я ответил, что меня не просто так прозвали Мистер Большой Член. На что она заявила, что она о недавних пор предпочитает большие, а я ей: ну, для такой малышки „с недавних пор" означает „с прошлой недели". А она сказала что-то вроде „ты удивишься, с каких именно"».
Джуниор все подтягивал манжеты. Ущипну-ка я его. «Эта Люсиль – совсем как какой-нибудь педик из Ферн-Делла, правда, напарник? Эти товарищи ведь любят большие члены, не так ли? Ты имел с ними дело поболе моего, так что должен знать».
В яблочко – Джуниор скривился.
– Ведь правда, сержант?
– Д-да, к-конечно, – хрипло.
Возвращаюсь к Большому Члену: «Значит, на девочке были обтягивающие штанишки».
– Верно.
– Она не говорила ни о каком парне, который за ней подсматривал, – например когда она обслуживает клиентов?
– Нет.
– И на ней были штаники в обтяжку?
– Да, я же уже говорил.
– А что еще на ней было?
– Не помню. Блузка, кажется.
– А как насчет шубы?
– Нет, шубы не было. Господи, откуда – обыкновенная шлюшка с Вестерн-авеню.
Сменим тему: «Значит, она вольно изъяснялась с вами».
– Ну да. Сказала, что Мистером Большим Членом меня прозвали не зря.
– Да прекратите болтать о своем члене! Помимо этого, что она говорила?
– Сказала, что трахается с парнем по имени Томми.
Мурашки, гусиная кожа. «Томми как?»
– Фамилии она не назвала.
– Не говорила, что он – ее брат?
– Да вы что – бред какой-то.
– В смысле – бред? Вы что – не помните, что было на кассете?
– Ну, так то же была игра. Папа и дочка не значит «брат», и, потом, у белых такого нету. Это – грех, это позор, это…
Кулаком по столу. «Она не говорила, что он – ее брат?»
– Нет.
– И фамилии не называла?
– Нет, – тихо – теперь он не на шутку испугался.
– Не говорила, что он – извращенец?
– Нет.
– Что он – музыкант?
– Нет.
– Что он торгует наркотиками?
– Нет.
– Что он ей за это платит?
– Нет.
– Что он – взломщик?
– Нет.
– Вуайерист или что-то в этом роде?
– Нет.
– Не рассказывала, что он делал с ней?
– Нет.
– А о своей семье не рассказывала?
– Нет.
– Не говорила, какой этот парень из себя?
– Нет.
– Не говорили, что он любит цветных девушек?
– Нет. Послушайте, начальник…
Я хлопнул ладонью по столу. Большой Член перекрестился.
– Она не упоминала о человеке по имени Томми Кафесьян?
– Нет.
– А о меховых шубах?
– Нет.
– Об ограблениях мехового склада?
– Нет.
Джуниор – морщится, почесывает ладони.
– Начальник, она просто сказала, что спит с каким-то Томми. Еще сказала, что в постели он ничего особенного, но он был у нее первым, а ты никогда не забываешь того, кто был у тебя первым.
Я застыл.
Джуниор вскочил как ужаленный – за дверь покатилась запонка.
Определенно на взводе – рывком открыл дверь. А за ней – Дэн Уилхайт. Проклятый динамик: он все слышал.
– Клайн, подойдите сюда.
Я встал и подался к нему. Уилхайт ткнул меня в грудь – я отвел его руку: «Это мой случай. Не нравится – обращайся к Эксли».
Народ из Отдела по борьбе с наркотиками – пришлось отпустить его. Джуниор попытался улизнуть – затащил его обратно.
Уилхайт: белый как простыня, брызжет слюной.
Ребята из его отдела: злобные, раздраженные взгляды – того и гляди, вцепятся мне в глотку.
Ло Брутто: «Господи, как я проголодался».
Я закрыл дверь.
«Послушайте, я есть хочу – умираю. Мне можно какой-нибудь сэндвич?»
В микрофон: «Сид, давай второго».
Ло Бруто выводят, заводят Кальтенборна – толстого негра в феске. Джуниор скис и опустил глаза долу.
Негр: «Пожалуйста, я не хочу неприятностей», – подозрительно знакомый голос.
Нажимаю «воспроизвести».
Люсиль: «Заранее, милый». – Пауза. – «Да, это значит – сейчас».
Кальтенборн морщится: ага, есть.
Пауза. «Да, да», – еще более знакомый голос. Скрипение матраца, тяжелое дыхание: толстяк принялся всхлипывать.
Люсиль: «Давай поиграем в одну игру. Я буду дочкой, а ты – моим папой, и, если у тебя и пра-а-авда получится, будет второй раз – за просто так».
Всхлипы становятся громче.
Нажал «стоп». «Это были вы, мистер Кальтенборн?»
Всхлип, кивок. Джуниор скривился – торчок вонючий.
– Прекратите всхлипывать, мистер Кальтенборн. Чем раньше вы нам все расскажете, тем раньше мы вас отсюда выпустим.
Феска его съехала ему на переносицу. «Лидия?»
– Что?
– Моя жена, вы ей не…
– Все останется между нами. Так это вы на кассете, мистер Кальтенборн?
– Да, да, я. Что – в-вы завели н-на меня дело…
– Дело о незаконной внебрачной связи? Ну что вы. А что – против кого-то заводили?
– Нет, конечно нет.
– Так вы сыграли папочку?
– Д-да, – глухо, давясь рыданиями.
– Тогда расскажите.
Вертит и теребит несчастную феску.
– Мне хотелось, еще раз, и я согласился. Она оделась и попросила меня: «Раздень меня, папа». Ну, я ее раздел, и мы снова переспали, вот и все. Имени ее я не знаю – я не видел ее ни раньше, ни потом. Это – всего лишь ужасное совпадение – это был первый раз в жизни, когда я был с проституткой, и… это когда мы встречались с братьями нашего прихода, чтобы обсудить благотворительный пикник, и один спросил меня, знаю ли я, где можно найти проституток, и вот я…
– Девушка не говорила вам о человеке по имени Томми?
– Нет.
– О том, что у нее есть брат по имени Томми?
– Нет.
– О человеке, который следил за ней, или записывал ее на магнитофон, или подслушивал…
– Нет, но я…
– Что – но?
– Но я слышал, как человек, который был за стенкой, плакал. Может, мне просто показалось, но у меня сложилось определенное впечатление, что он нас подслушивал. Как будто то, что он услышал, его расстроило.
А вот и наш вуайерист.
– Вы не видели того человека?
– Нет.
– Вы не слышали, что именно он говорил… или бормотал?
– Нет.
– Девушка не говорила с вами о своей семье?
– Нет, только то, что я вам рассказал, и то, что было на той кассете. Скажите… а откуда она у вас? Я не хочу, чтобы моя жена слышала…
– Вы уверены, что она не упоминала человека по имени Томми?
– Пожалуйста, начальник, не кричите!
Сменим тему. «Прошу прощения, мистер Кальтенборн. Сержант, у вас есть вопросы?»
Сержант – псих, поигрывающий пушкой. «Н-нет». Следи за его руками.
– Мистер Кальтенборн, на девушке не было ШУБЫ?
– Нет, на ней были брючки как у тореадора и какая-то дешевая кофточка.
– Она не говорила, что любит устраивать СТРИПТИЗ?
– Нет.
– А то, что любит ходить в клуб для черных «БИДО ЛИТО»?
– Нет.
– Не упоминала, что снимать ТЯЖЕЛУЮ ШУБУ – Это блаженство?
– Нет, а почему вы…
Джуниор опустил ладони – следи за ним.
– Мистер Кальтенборн, она не сказала, что знакома с ШИКАРНЫМ БЛОНДИНИСТЫМ ПОЛИЦЕЙСКИМ, который когда-то был боксером?
– Нет, не говорила. Я не понимаю смысла ваших вопросов.
– А о том, что среди ее знакомых есть полицейский-вымогатель, который любит молодых блондинистых парней?
Р-РАЗ – За дверь, по коридору – Джуниор, пушка в руках. За ним, в погоню, быстрей…
Он ринулся к своей машине – запыхавшись, тяжело дыша. Я схватил его, выкрутил руку с пистолетом, наклонил его голову назад.
– Я позволю тебе уйти безнаказанно. И отстраню от дела Кафесьянов, пока ты окончательно все не испортил. Мы можем договориться прямо сейчас.
Сальные, напомаженные волосы – рывком он освободил голову. Лучи фар скользили по его лицу – лицу наркомана, брызжущему слюной. «Эта потаскуха убила Дуайта Жиллетта, а ты это скрываешь. Индж уехал из города, и, может быть, тот револьвер, из которого она стреляла, у меня. Ты запал на эту шлюшку, и еще – я думаю, что это ты выбросил свидетеля из окна. Никаких „договориться" – тебе остается только смотреть, как я вас заложу – тебя и твою потаскуху».
Я ухватил его за шею и сдавил – я хотел убить его. Противно – его дыхание, его губы и зубы – он попытался укусить меня. Я подался назад – ослабил хватку – меня хватили коленом под дых. Согнулся, с шумом вдохнул, попытался выпрямиться – по гравию зашуршали шины.
И тут же – фары: Джек Вудс поехал следом.
Западный Лос-Анджелес, три часа ночи. Дом, где живет Джуниор, – одноэтажное здание на четыре квартиры – света в окнах нет. Как нет и Джуниорова «форда» – вскрываю замок, врубаю свет.
Боль – от паха до ребер: ударь его, убей его. Не выключаю света – пусть видит.
Закрываю дверь на замок, начинаю осматривать квартиру.
Гостиная, маленькая столовая, кухня. Все из дерева, все подходит по цвету – щепетильный Джуниор. Аккуратность – и тут же грязь: ухоженная мебель, пыль.
В раковине – заплесневевшая еда, тараканы.
В леднике – ампулы с амилнитритом.
Пепельницы полны окурков: излюбленная марка Джуниора – в помаде.
Ванная, спальня: грим, набор для макияжа – помада под цвет той, что осталась на окурках. Мусорная корзина – набита бумажными платочками, испачканными в той же помаде. Незаправленная кровать, между простынями – использованные ампулы. Поднимаю подушку: там – «люггер» с глушителем, а под ним – фаллоимитатор.
На ночном столике – книги в мягких обложках: «Следуй за мальчиками», «Делай это по-гречески», «Запретное желание».
Чемодан, закрытый на замок.
На стене – фотография: лейтенант Дэвид Клайн в голубой униформе сотрудников Управления. Представляю: раз он у нас гей, тогда:
Я не женат.
И не желал женщины – до Гленды.
Мег – но он не мог знать.
«Люггер» улыбнулся мне. «Давай, стрельни во что-нибудь».
Я и пальнул – в упор, благо что глушитель – осколки стекла – осколки штукатурки – обрывки МЕНЯ. Выстрелил в чемодан – металлические щепки, облачко кордита – замок отлетел прочь.
Рывком поднимаю крышку: аккуратные стопки бумаг: педант Джуниор. Медленно, посмотрим, что тут у нас:
Копии:
Личное дело Джонни Дьюхеймела. Рапорты о служебном соответствии Дадди Смита – все с оценкой А. Запросы направить Дьюхеймела в команду – отчеты Джонни: дело об ограблении мехового склада – все по пунктам. Странно: Джонни никогда не работал в патруле – сразу после академии его отправили в Бюро.
И снова Дьюхеймел: программки боксерских матчей – образчик мужской красоты. Доказательство 104: Джуниор рассказал Рубену Руису, что он был преподавателем Джонни в полицейской академии. Сплошные А – слепая голубая преданность – и тут же прозаическая, полуграмотная писанина Джонни. Снова документы по «меховому делу»: рапорты Отдела ограблений, гипотеза: Джуниор подсидел Дадли – это он сделал Джонни вором, а Дад так ничего и не понял.
Официальное заявление: Джордж Индж закладывает Гленду – сообщает, что это она убила Дуайта Жиллетта. Лейтенант Д. Д. Клайн препятствует возобновлению дела, предполагаемый мотив: похоть. Забираю бумаги – под ними – координаты банковского хранилища – по-видимому, копии всего вышеозначенного хранились у Джуниора в каком-то банке. Об оружии и отпечатках Гленды на нем не упоминается – может, Джуниор спрятал пушку в качестве последнего аргумента?
В комнате – пыль от штукатурки – последствия моей пальбы. Аккуратные папки – и еще какие-то бумаги.
Папка номер один: шеф Эд Эксли – вырезки: дело «Ночной совы». Папка номер два – различные дела Эксли на период с 1953 по 1958 год. Все разложено по полочкам – «Таймс», «Геральд» – все в хронологическом порядке.
НО ЗАЧЕМ?
Прочие бумаги: протоколы предварительных допросов в Управлении: четыре на шесть ячеек: «Имя», «Место проведения», «Комментарии» – заполнены стенограммами. Я принялся просматривать их, разбирая стенограммы.
«Место проведения» у всех одно – ФДП. Это значит – парк Ферн-Делл. Инициалы – полных имен не указано. Цифры – номера статей УК штата Калифорния – все статьи за непристойное поведение, в том числе в общественном месте.
Комментарии: прерванный половой акт гомосексуального характера. Джуниор взимал штрафы на месте: драгоценности, деньги, марихуана.
Я аж вспотел и с трудом дышал. Три протокола скреплены вместе – инициалы «К. В.». Комментарии: задержание Крутого Веккио – что ж, в мастерстве Джуниору не откажешь:
Крутой назвал Микки «отчаявшимся» и «утратившим былые позиции» и придумал собственный план, как разжиться деньгами. А именно: Чик Веккио будет соблазнять знаменитостей женского пола, а он, Крутой, соответственно – мужчин. Пит Бондюран будет делать фото, которые потом используют в качестве средства для шантажа: мол, раскошеливайтесь или негативы этих милых картинок попадут в «Строго секретно».
Мороз по коже: вот это да! Телефон – один звонок – пауза – потом снова: условный сигнал Джека.
Хватаю трубку – аппарат тут же, на ночном столике. «Да?»
– Дейв, слушай. Я проследил за Стеммонсом до «Бидо Лито». Там он встретился с Джеем-Си и Томми Кафесьянами – в задней комнатке – знаешь, которая у них там? Я видел, как они проверяли его на наличие жучка, и успел услышать пару слов, пока они не закрыли окно.
– Что?
– Я услышал, как говорил Стеммонс. Он предлагал защитить их семью – он так и сказал – «семью» – от тебя и еще от кого-то, я не расслышал, от кого именно.
Может, от Эксли – та папка с вырезками.
– Больше я ничего не услышал. Потом из дверей вышел Стеммонс, пересчитывая деньги – как будто Томми и Джей-Си дали ему на лапу. Я проследил за ним на улице и увидел, как он показывал жетон какому-то цветному. Вроде как тот парень приторговывает травкой, и он… Стеммонс и от него получил на лапу.
– Где он сейчас?
– Движется в твоем направлении. Дейв, с тебя…
Я повесил трубку, потом набрал 111 и попросил номер телефона Инджа. Набрал – два гудка и затем: «Абонент временно отсоединен». Слова Джуниора подтвердились: Индж удрал из города.
Что делать:
Поймать его, пригрозить, что выдашь его гомосексуальные наклонности. Как следует покалечить, предложить сделку: спрятанные в банке бумаги плюс пистолет в обмен на молчание.
Дерьмовый вариант: психи не торгуются.
Я погасил свет, взял в руки «люггер». Убить его – или не убивать. Маятник: если он войдет не в нужный момент – он умрет.
Обдумать: голубая лихорадка – псих Джуниор ненавидит красотку Гленду.
Время слетело с катушек.
Ребра отчаянно болели.
Под дверь просунули утренние газеты – я запустил в нее стулом. Убийственная логика: я желаю женщину, до которой и не дотронулся-то ни разу.
Я вышел за дверь. Раннее утро – молочники-свидетели отрицали убийство.
Я выбросил «люггер» в мусорный бак.
Привел себя в порядок – не думай, просто сделай это.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
– Господи, напарник, вот те, должно, противно было. Ты по дороге домой, часом, не заходил в какой бордель – чтобы избавиться от ОЩУЩЕНИЯ?
Застучал по столу костяшками потных пальцев – НА ЗАПЯСТЬЕ – СЛЕДЫ ОТ УКОЛОВ – немедленно подтянул манжеты, чтобы их спрятать.
Ло Бруто: «Эй, я думал, что сейчас – мой спектакль».
– Так и есть. Сержант Стеммонс, у вас есть вопросы к Винсенту?
– Нет, – сухо, досадуя на выдавшие его манжеты. Я улыбнулся. «Что ж, вернемся к девушке».
Ло Бруто: «Ага, давно пора».
– Вам с ней понравилось?
– Случайная связь есть случайная связь. Лучше, чем с женой, но вашему напарнику, должно быть, лучше попадаются – там этих актрисулек…
– Ему нравятся шикарные и блондинистые.
– Так кому ж они не нравятся? Правда, некоторым приходится довольствоваться простушками – хорошо хоть белыми.
Джуниор погладил свою пушку негнущимися пальцами.
– А чем она была лучше вашей жены?
– Активней, и притом позволяла себе словечки.
– Как она назвалась?
– Имени своего она не называла.
Стриптиз Люсиль: используй его. «Опишите ее голую».
– Пухленькая, с отвисшей грудью и большими коричневыми сосками, как будто у нее есть примесь восточной крови.
Кольнуло: он знает. «Что на ней было, когда вы ее увидели?»
– Штанишки – знаете, короткие такие, облегающие.
– Где вы с ней переспали?
– В мотеле, где ж еще?
– Точное местоположение, Винсент.
– А! Гм… это было… кажется… это было в мотеле под названием «Красная стрела».
Я кивнул на магнитофон: «Слушайте внимательно, Винсент. На этой кассете записан голос мужчины – не думаю, что это вы. Просто скажите, доводилось ли вам слышать от нее что-либо подобное».
Ло Бруто кивнул. Шипение: «Я буду дочкой, а ты – моим папой, и, если у тебя и пра-а-авда получится, будет второй раз – за просто так».
Я нажал «стоп». Джуниор – никакой реакции. Ло Бруто: «Ничего себе, этот слепой котенок полон сюрпризов».
– В смысле?
– В смысле – она даже не стала настаивать, чтобы я надевал презерватив.
– А может, у нее там спираль.
– Не в этом дело. Поверьте Мистеру Большому Члену, они все предлагают парню надеть резинку.
– А она не стала?
– Я могу вам сказать, что она позволила моему наездничку обойтись без седла. И позвольте мне сказать вам, дорогой мой, моя большая сосиска работает. Спросите хотя бы это чертово отребье – приходится горбатиться, чтобы их прокормить.
Догадка: подобный образ жизни сделал Люсиль бесплодной. «Так что там с кассетой?»
– А что с ней?
– Она говорила вам что-нибудь подобное? Ну, про папу и дочку?
– Нет.
– Но вы упоминали, что она как-то интересно говорила.
Хихиканье. «Она сказала, что у меня самый большой. Ну, я ответил, что меня не просто так прозвали Мистер Большой Член. На что она заявила, что она о недавних пор предпочитает большие, а я ей: ну, для такой малышки „с недавних пор" означает „с прошлой недели". А она сказала что-то вроде „ты удивишься, с каких именно"».
Джуниор все подтягивал манжеты. Ущипну-ка я его. «Эта Люсиль – совсем как какой-нибудь педик из Ферн-Делла, правда, напарник? Эти товарищи ведь любят большие члены, не так ли? Ты имел с ними дело поболе моего, так что должен знать».
В яблочко – Джуниор скривился.
– Ведь правда, сержант?
– Д-да, к-конечно, – хрипло.
Возвращаюсь к Большому Члену: «Значит, на девочке были обтягивающие штанишки».
– Верно.
– Она не говорила ни о каком парне, который за ней подсматривал, – например когда она обслуживает клиентов?
– Нет.
– И на ней были штаники в обтяжку?
– Да, я же уже говорил.
– А что еще на ней было?
– Не помню. Блузка, кажется.
– А как насчет шубы?
– Нет, шубы не было. Господи, откуда – обыкновенная шлюшка с Вестерн-авеню.
Сменим тему: «Значит, она вольно изъяснялась с вами».
– Ну да. Сказала, что Мистером Большим Членом меня прозвали не зря.
– Да прекратите болтать о своем члене! Помимо этого, что она говорила?
– Сказала, что трахается с парнем по имени Томми.
Мурашки, гусиная кожа. «Томми как?»
– Фамилии она не назвала.
– Не говорила, что он – ее брат?
– Да вы что – бред какой-то.
– В смысле – бред? Вы что – не помните, что было на кассете?
– Ну, так то же была игра. Папа и дочка не значит «брат», и, потом, у белых такого нету. Это – грех, это позор, это…
Кулаком по столу. «Она не говорила, что он – ее брат?»
– Нет.
– И фамилии не называла?
– Нет, – тихо – теперь он не на шутку испугался.
– Не говорила, что он – извращенец?
– Нет.
– Что он – музыкант?
– Нет.
– Что он торгует наркотиками?
– Нет.
– Что он ей за это платит?
– Нет.
– Что он – взломщик?
– Нет.
– Вуайерист или что-то в этом роде?
– Нет.
– Не рассказывала, что он делал с ней?
– Нет.
– А о своей семье не рассказывала?
– Нет.
– Не говорила, какой этот парень из себя?
– Нет.
– Не говорили, что он любит цветных девушек?
– Нет. Послушайте, начальник…
Я хлопнул ладонью по столу. Большой Член перекрестился.
– Она не упоминала о человеке по имени Томми Кафесьян?
– Нет.
– А о меховых шубах?
– Нет.
– Об ограблениях мехового склада?
– Нет.
Джуниор – морщится, почесывает ладони.
– Начальник, она просто сказала, что спит с каким-то Томми. Еще сказала, что в постели он ничего особенного, но он был у нее первым, а ты никогда не забываешь того, кто был у тебя первым.
Я застыл.
Джуниор вскочил как ужаленный – за дверь покатилась запонка.
Определенно на взводе – рывком открыл дверь. А за ней – Дэн Уилхайт. Проклятый динамик: он все слышал.
– Клайн, подойдите сюда.
Я встал и подался к нему. Уилхайт ткнул меня в грудь – я отвел его руку: «Это мой случай. Не нравится – обращайся к Эксли».
Народ из Отдела по борьбе с наркотиками – пришлось отпустить его. Джуниор попытался улизнуть – затащил его обратно.
Уилхайт: белый как простыня, брызжет слюной.
Ребята из его отдела: злобные, раздраженные взгляды – того и гляди, вцепятся мне в глотку.
Ло Брутто: «Господи, как я проголодался».
Я закрыл дверь.
«Послушайте, я есть хочу – умираю. Мне можно какой-нибудь сэндвич?»
В микрофон: «Сид, давай второго».
Ло Бруто выводят, заводят Кальтенборна – толстого негра в феске. Джуниор скис и опустил глаза долу.
Негр: «Пожалуйста, я не хочу неприятностей», – подозрительно знакомый голос.
Нажимаю «воспроизвести».
Люсиль: «Заранее, милый». – Пауза. – «Да, это значит – сейчас».
Кальтенборн морщится: ага, есть.
Пауза. «Да, да», – еще более знакомый голос. Скрипение матраца, тяжелое дыхание: толстяк принялся всхлипывать.
Люсиль: «Давай поиграем в одну игру. Я буду дочкой, а ты – моим папой, и, если у тебя и пра-а-авда получится, будет второй раз – за просто так».
Всхлипы становятся громче.
Нажал «стоп». «Это были вы, мистер Кальтенборн?»
Всхлип, кивок. Джуниор скривился – торчок вонючий.
– Прекратите всхлипывать, мистер Кальтенборн. Чем раньше вы нам все расскажете, тем раньше мы вас отсюда выпустим.
Феска его съехала ему на переносицу. «Лидия?»
– Что?
– Моя жена, вы ей не…
– Все останется между нами. Так это вы на кассете, мистер Кальтенборн?
– Да, да, я. Что – в-вы завели н-на меня дело…
– Дело о незаконной внебрачной связи? Ну что вы. А что – против кого-то заводили?
– Нет, конечно нет.
– Так вы сыграли папочку?
– Д-да, – глухо, давясь рыданиями.
– Тогда расскажите.
Вертит и теребит несчастную феску.
– Мне хотелось, еще раз, и я согласился. Она оделась и попросила меня: «Раздень меня, папа». Ну, я ее раздел, и мы снова переспали, вот и все. Имени ее я не знаю – я не видел ее ни раньше, ни потом. Это – всего лишь ужасное совпадение – это был первый раз в жизни, когда я был с проституткой, и… это когда мы встречались с братьями нашего прихода, чтобы обсудить благотворительный пикник, и один спросил меня, знаю ли я, где можно найти проституток, и вот я…
– Девушка не говорила вам о человеке по имени Томми?
– Нет.
– О том, что у нее есть брат по имени Томми?
– Нет.
– О человеке, который следил за ней, или записывал ее на магнитофон, или подслушивал…
– Нет, но я…
– Что – но?
– Но я слышал, как человек, который был за стенкой, плакал. Может, мне просто показалось, но у меня сложилось определенное впечатление, что он нас подслушивал. Как будто то, что он услышал, его расстроило.
А вот и наш вуайерист.
– Вы не видели того человека?
– Нет.
– Вы не слышали, что именно он говорил… или бормотал?
– Нет.
– Девушка не говорила с вами о своей семье?
– Нет, только то, что я вам рассказал, и то, что было на той кассете. Скажите… а откуда она у вас? Я не хочу, чтобы моя жена слышала…
– Вы уверены, что она не упоминала человека по имени Томми?
– Пожалуйста, начальник, не кричите!
Сменим тему. «Прошу прощения, мистер Кальтенборн. Сержант, у вас есть вопросы?»
Сержант – псих, поигрывающий пушкой. «Н-нет». Следи за его руками.
– Мистер Кальтенборн, на девушке не было ШУБЫ?
– Нет, на ней были брючки как у тореадора и какая-то дешевая кофточка.
– Она не говорила, что любит устраивать СТРИПТИЗ?
– Нет.
– А то, что любит ходить в клуб для черных «БИДО ЛИТО»?
– Нет.
– Не упоминала, что снимать ТЯЖЕЛУЮ ШУБУ – Это блаженство?
– Нет, а почему вы…
Джуниор опустил ладони – следи за ним.
– Мистер Кальтенборн, она не сказала, что знакома с ШИКАРНЫМ БЛОНДИНИСТЫМ ПОЛИЦЕЙСКИМ, который когда-то был боксером?
– Нет, не говорила. Я не понимаю смысла ваших вопросов.
– А о том, что среди ее знакомых есть полицейский-вымогатель, который любит молодых блондинистых парней?
Р-РАЗ – За дверь, по коридору – Джуниор, пушка в руках. За ним, в погоню, быстрей…
Он ринулся к своей машине – запыхавшись, тяжело дыша. Я схватил его, выкрутил руку с пистолетом, наклонил его голову назад.
– Я позволю тебе уйти безнаказанно. И отстраню от дела Кафесьянов, пока ты окончательно все не испортил. Мы можем договориться прямо сейчас.
Сальные, напомаженные волосы – рывком он освободил голову. Лучи фар скользили по его лицу – лицу наркомана, брызжущему слюной. «Эта потаскуха убила Дуайта Жиллетта, а ты это скрываешь. Индж уехал из города, и, может быть, тот револьвер, из которого она стреляла, у меня. Ты запал на эту шлюшку, и еще – я думаю, что это ты выбросил свидетеля из окна. Никаких „договориться" – тебе остается только смотреть, как я вас заложу – тебя и твою потаскуху».
Я ухватил его за шею и сдавил – я хотел убить его. Противно – его дыхание, его губы и зубы – он попытался укусить меня. Я подался назад – ослабил хватку – меня хватили коленом под дых. Согнулся, с шумом вдохнул, попытался выпрямиться – по гравию зашуршали шины.
И тут же – фары: Джек Вудс поехал следом.
Западный Лос-Анджелес, три часа ночи. Дом, где живет Джуниор, – одноэтажное здание на четыре квартиры – света в окнах нет. Как нет и Джуниорова «форда» – вскрываю замок, врубаю свет.
Боль – от паха до ребер: ударь его, убей его. Не выключаю света – пусть видит.
Закрываю дверь на замок, начинаю осматривать квартиру.
Гостиная, маленькая столовая, кухня. Все из дерева, все подходит по цвету – щепетильный Джуниор. Аккуратность – и тут же грязь: ухоженная мебель, пыль.
В раковине – заплесневевшая еда, тараканы.
В леднике – ампулы с амилнитритом.
Пепельницы полны окурков: излюбленная марка Джуниора – в помаде.
Ванная, спальня: грим, набор для макияжа – помада под цвет той, что осталась на окурках. Мусорная корзина – набита бумажными платочками, испачканными в той же помаде. Незаправленная кровать, между простынями – использованные ампулы. Поднимаю подушку: там – «люггер» с глушителем, а под ним – фаллоимитатор.
На ночном столике – книги в мягких обложках: «Следуй за мальчиками», «Делай это по-гречески», «Запретное желание».
Чемодан, закрытый на замок.
На стене – фотография: лейтенант Дэвид Клайн в голубой униформе сотрудников Управления. Представляю: раз он у нас гей, тогда:
Я не женат.
И не желал женщины – до Гленды.
Мег – но он не мог знать.
«Люггер» улыбнулся мне. «Давай, стрельни во что-нибудь».
Я и пальнул – в упор, благо что глушитель – осколки стекла – осколки штукатурки – обрывки МЕНЯ. Выстрелил в чемодан – металлические щепки, облачко кордита – замок отлетел прочь.
Рывком поднимаю крышку: аккуратные стопки бумаг: педант Джуниор. Медленно, посмотрим, что тут у нас:
Копии:
Личное дело Джонни Дьюхеймела. Рапорты о служебном соответствии Дадди Смита – все с оценкой А. Запросы направить Дьюхеймела в команду – отчеты Джонни: дело об ограблении мехового склада – все по пунктам. Странно: Джонни никогда не работал в патруле – сразу после академии его отправили в Бюро.
И снова Дьюхеймел: программки боксерских матчей – образчик мужской красоты. Доказательство 104: Джуниор рассказал Рубену Руису, что он был преподавателем Джонни в полицейской академии. Сплошные А – слепая голубая преданность – и тут же прозаическая, полуграмотная писанина Джонни. Снова документы по «меховому делу»: рапорты Отдела ограблений, гипотеза: Джуниор подсидел Дадли – это он сделал Джонни вором, а Дад так ничего и не понял.
Официальное заявление: Джордж Индж закладывает Гленду – сообщает, что это она убила Дуайта Жиллетта. Лейтенант Д. Д. Клайн препятствует возобновлению дела, предполагаемый мотив: похоть. Забираю бумаги – под ними – координаты банковского хранилища – по-видимому, копии всего вышеозначенного хранились у Джуниора в каком-то банке. Об оружии и отпечатках Гленды на нем не упоминается – может, Джуниор спрятал пушку в качестве последнего аргумента?
В комнате – пыль от штукатурки – последствия моей пальбы. Аккуратные папки – и еще какие-то бумаги.
Папка номер один: шеф Эд Эксли – вырезки: дело «Ночной совы». Папка номер два – различные дела Эксли на период с 1953 по 1958 год. Все разложено по полочкам – «Таймс», «Геральд» – все в хронологическом порядке.
НО ЗАЧЕМ?
Прочие бумаги: протоколы предварительных допросов в Управлении: четыре на шесть ячеек: «Имя», «Место проведения», «Комментарии» – заполнены стенограммами. Я принялся просматривать их, разбирая стенограммы.
«Место проведения» у всех одно – ФДП. Это значит – парк Ферн-Делл. Инициалы – полных имен не указано. Цифры – номера статей УК штата Калифорния – все статьи за непристойное поведение, в том числе в общественном месте.
Комментарии: прерванный половой акт гомосексуального характера. Джуниор взимал штрафы на месте: драгоценности, деньги, марихуана.
Я аж вспотел и с трудом дышал. Три протокола скреплены вместе – инициалы «К. В.». Комментарии: задержание Крутого Веккио – что ж, в мастерстве Джуниору не откажешь:
Крутой назвал Микки «отчаявшимся» и «утратившим былые позиции» и придумал собственный план, как разжиться деньгами. А именно: Чик Веккио будет соблазнять знаменитостей женского пола, а он, Крутой, соответственно – мужчин. Пит Бондюран будет делать фото, которые потом используют в качестве средства для шантажа: мол, раскошеливайтесь или негативы этих милых картинок попадут в «Строго секретно».
Мороз по коже: вот это да! Телефон – один звонок – пауза – потом снова: условный сигнал Джека.
Хватаю трубку – аппарат тут же, на ночном столике. «Да?»
– Дейв, слушай. Я проследил за Стеммонсом до «Бидо Лито». Там он встретился с Джеем-Си и Томми Кафесьянами – в задней комнатке – знаешь, которая у них там? Я видел, как они проверяли его на наличие жучка, и успел услышать пару слов, пока они не закрыли окно.
– Что?
– Я услышал, как говорил Стеммонс. Он предлагал защитить их семью – он так и сказал – «семью» – от тебя и еще от кого-то, я не расслышал, от кого именно.
Может, от Эксли – та папка с вырезками.
– Больше я ничего не услышал. Потом из дверей вышел Стеммонс, пересчитывая деньги – как будто Томми и Джей-Си дали ему на лапу. Я проследил за ним на улице и увидел, как он показывал жетон какому-то цветному. Вроде как тот парень приторговывает травкой, и он… Стеммонс и от него получил на лапу.
– Где он сейчас?
– Движется в твоем направлении. Дейв, с тебя…
Я повесил трубку, потом набрал 111 и попросил номер телефона Инджа. Набрал – два гудка и затем: «Абонент временно отсоединен». Слова Джуниора подтвердились: Индж удрал из города.
Что делать:
Поймать его, пригрозить, что выдашь его гомосексуальные наклонности. Как следует покалечить, предложить сделку: спрятанные в банке бумаги плюс пистолет в обмен на молчание.
Дерьмовый вариант: психи не торгуются.
Я погасил свет, взял в руки «люггер». Убить его – или не убивать. Маятник: если он войдет не в нужный момент – он умрет.
Обдумать: голубая лихорадка – псих Джуниор ненавидит красотку Гленду.
Время слетело с катушек.
Ребра отчаянно болели.
Под дверь просунули утренние газеты – я запустил в нее стулом. Убийственная логика: я желаю женщину, до которой и не дотронулся-то ни разу.
Я вышел за дверь. Раннее утро – молочники-свидетели отрицали убийство.
Я выбросил «люггер» в мусорный бак.
Привел себя в порядок – не думай, просто сделай это.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Я постучал – она открыла. Я попытался что-то сказать – она опередила меня: «Спасибо за вчерашнее».
Одета: халат и дождевик сверху. Открыл было рот – но и тут она меня опередила: «Вы ведь Дэвид Клайн, верно?»
– Кто вам сказал?
Она не спешила закрывать дверь. «Я видела вас на съемочной площадке, а потом несколько раз – как вы следили за мной. Я знаю, как выглядят полицейские машины без опознавательных знаков, так что я спросила у Микки и Чика Веккио, кто вы такой».
– И?
– И теперь мне интересно, что вам нужно.
Я вошел: уютно – похоже на меблировку дома свиданий. Возле кушетки телевизоры – нычка братьев Веккио.
– Будьте осторожны с этими телевизорами, мисс Бледсо.
– Это вы скажите своей сестре. Крутой сказал мне, что продал ей дюжину таких.
Я уселся на кушетку – пышногрудая дива рядом. «А что они вам еще рассказывали?»
– Что вы – юрист, а по совместительству – домовладелец. Крутой еще сказал, что вы отказались от контракта со студией «МГМ», так как вам больше нравилось гонять пикетчиков, чем сниматься в кино.
– Вам известно, почему я стал следить за вами?
– Должно быть, вы работаете на Говарда Хьюза. Когда я бросила его, он пригрозил расторгнуть мой контракт. Вы, должно быть, знаете Гарольда Джона Мишака и, по-моему, не особо его любите. Мистер Клайн. это вы…
– Припугнул Джорджа Инджа?
– Да.
Она кивнула. «Он – извращенец, а от фальшивых похищений никогда не было толку».
– Откуда вы это узнали?
– Неважно. Крутой и его бойфренд знают, что это я его спугнул?
– Нет, не думаю.
– Отлично. И не надо им говорить.
Она зажгла сигарету – спичка задрожала в ее руке. «Индж говорил вам обо мне?»
– Сказал, что вы были проституткой.
– Я также была официанткой в драйв-ин, и мисс Альгамброй, и… да, я когда-то работала девушкой по вызову в одной конторе в Беверли-Хиллз. Очень дорогой конторе, Дуга Анселета.
Встряхнем-ка ее. «И еще вы работали на Дуайта Жиллетта».
Стильно сыграно – помог реквизит в виде сигареты. «Ну да, и еще – в 1946 году я была арестована за магазинную кражу. Индж упоминал что-нибудь…»
– Не говорите мне ничего, о чем будете потом жалеть.
Улыбка – дешевой шлюхи – не та улыбка. «Выходит, вы – мой ангел-хранитель».
Я пнул ногой один из телевизоров. «Не надо снисхождения».
И глазом не моргнула. «И что же вы от меня хотите?»
– Чтобы вы прекратили воровать у мистера Хьюза, извинились перед ним и беспрекословно выполняли условия контракта.
Дождевик соскользнул на пол – голые плечи, шрамы от удара ножом. «Никогда».
Я придвинулся ближе. «Всего, чего можно было добиться с помощью внешности и обаяния, вы уже добились. Настало время поработать мозгами и сделать правильный выбор».
Улыбаясь: «Мне тоже не надо снисхождений».
Той улыбкой – я улыбнулся в ответ. «Почему?»
– Потому что он вообразил, что только он может дать мне отставку. Потому что в прошлом году я работала официанткой в драйв-ин, и один из его «искателей талантов» видел, как я выиграла танцевальный конкурс. Он устроил мне «прослушивание», в ходе которого мне пришлось снять нижнее белье и позировать для фотографий, которые любит мистер Хьюз. Вы не знаете, каково это – когда тебя трахает мужик, у которого есть твои фотографии в обнаженном виде – твои и шестисот других девушек – аккуратно сложенные в кожаную папку?
– Славно. Только я не верю.
– Да ну?
– Я полагаю, что вам просто надоело, вот вы и свалили. Вы – актриса, и кинуть вот так Говарда Хьюза показалось вам стильным актерским ходом. Неприятностей вы не боялись – ведь вы прошли через туеву хучу неприятностей.
– Зачем, мистер Клайн?
– Что зачем?
– Зачем вы наживаете себе неприятности, пытаясь оградить от неприятностей меня?
– Я ценю стиль.
– А теперь я вам не верю. И что еще вам про меня рассказал Джордж Индж?
– Ничего. А что еще вам наговорили про меня братцы Веккио?
Со смехом: «Крутой – что вы ему когда-то очень нравились, а Чик – что вы опасный, чертовски опасный человек. Микки сказал, что никогда не видел вас с женщиной, что исключает естественный интерес. Так что я думаю, что вам кто-то заплатил».
Окидываю взглядом комнату: книги, картины – а вкус у нее определенно есть.
– Микки – на мели. Если считаете, что, променяв Хьюза на гангстера, вы сделали выгодный ход, вы ошиблись.
Она курила сигарету за сигаретой. «Вы правы. Я просчиталась».
– Тогда помиритесь с Хьюзом.
– Никогда.
– Ну же. Хватит нам обоим неприятностей.
– Нет. Как вы и говорили, мне и раньше доводилось проходить через неприятности.
Совсем не боится – вынуждает меня сказать: «Я ВСЕ ЗНАЮ».
– Видели бы вы себя на съемочной площадке, мисс Бледсо. Вы же смеетесь над всей этой затеей, и это очень стильно. Жаль, что фильмец отправится прямиком в придорожные кафешки каких-нибудь захолустных городков в Арканзасе. Жаль, что его не увидят люди, которые могли бы помочь вашей карьере.
Вспыхнула – но всего на долю секунды. «Я не так зависима от людей, в частности от мужчин, как вы, должно быть, подумали».
– Я не говорил, что вам это нравится. Я просто сказал, что вы знали, что это – игра.
– То же, что быть «кассиром» и штрейкбрехером?
– Ага, очень полезная вещь. Как вы с Микки Коэном.
Колечки дыма – залюбуешься. «Я не сплю с ним».
– Это хорошо, потому что в него постоянно кто-нибудь стреляет, а попадает в тех, кто рядом с ним.
– Раньше он был большим человеком, правда?
– У него был стиль.
– Который, как мы выяснили, вы цените.
На полке – фотопортрет – женщина-вампир. «Кто это?»
– Это – Вампира. Хозяйка мерзкого шоу ужасов на телевидении. Как-то я обслуживала ее, будучи официанткой, и она дала мне пару советов, как играть свое собственное кино, снимаясь в чужом.
Руки трясутся – так и хочется прикоснуться к ней.
– Вы привязаны к Микки, мистер Клайн?
– Да. Когда-то он был всем, и мне очень жаль, что он до такого докатился.
– Думаете, он уже отчаялся?
– Ага. «Атака атомного вампира» – каково?
Гленда рассмеялась и закашлялась от сигаретного дыма: «Это даже хуже, чем вы думаете. Сиду Фритцеллу пришло в голову внести в сценарий кучу крови и вдобавок еще и инцест, так что я боюсь, что наш фильм точно отправят в забегаловки, чтобы он принес хоть какую-то прибыль».
Я поставил телевизор на место. «Будьте умницей и возвращайтесь к мистеру Хьюзу».
– Нет. Фритцелл тут подрабатывает съемкой порнофильмов. Где-то в Линвуде у него есть какое-то помещение со спальнями с зеркальными стенами – так что, может быть, я там что-нибудь найду.
– Не ваш стиль. А Микки – он об этом знает?
– Притворяется, что нет, но Сид и Уайли Баллок обсуждают это вслух, причем прямо на съемочной площадке. Мистер Клайн, что вы намерены делать?
На полках – полно всякой всячины – тетрадки ученицы колледжа. Полистал одну – сочинения – рисуночек на полях: сердечко, а в нем – инициалы – Г. Б. & М. X.
– Да, я их украла. Так что вы собираетесь…
– И что сталось с М. X.?
Та улыбка. «От него забеременела другая девочка, а потом его убили в Корее. Дэвид…»
– Не знаю. Может, я просто уйду из этого дела и найду вам адвоката. Но лучшее, на что вы можете рассчитывать, – разрыв контракта без предъявления обвинений.
– А худшее?
– Говард Хьюз есть Говард Хьюз. Одно слово окружному прокурору – и вам предъявят обвинение в краже.
– Микки говорил, что вы с ним приятели.
– Ну да, я давал ему свои шпаргалки, когда он учился на юрфаке. А Хьюз дал ему двести штук на предвыборную кампанию.
– Дэвид…
– Зовите меня Дейв.
– Мне больше нравится Дэвид.
– Нет, меня так зовет сестра.
– И что?
– Ладно, проехали.
Одета: халат и дождевик сверху. Открыл было рот – но и тут она меня опередила: «Вы ведь Дэвид Клайн, верно?»
– Кто вам сказал?
Она не спешила закрывать дверь. «Я видела вас на съемочной площадке, а потом несколько раз – как вы следили за мной. Я знаю, как выглядят полицейские машины без опознавательных знаков, так что я спросила у Микки и Чика Веккио, кто вы такой».
– И?
– И теперь мне интересно, что вам нужно.
Я вошел: уютно – похоже на меблировку дома свиданий. Возле кушетки телевизоры – нычка братьев Веккио.
– Будьте осторожны с этими телевизорами, мисс Бледсо.
– Это вы скажите своей сестре. Крутой сказал мне, что продал ей дюжину таких.
Я уселся на кушетку – пышногрудая дива рядом. «А что они вам еще рассказывали?»
– Что вы – юрист, а по совместительству – домовладелец. Крутой еще сказал, что вы отказались от контракта со студией «МГМ», так как вам больше нравилось гонять пикетчиков, чем сниматься в кино.
– Вам известно, почему я стал следить за вами?
– Должно быть, вы работаете на Говарда Хьюза. Когда я бросила его, он пригрозил расторгнуть мой контракт. Вы, должно быть, знаете Гарольда Джона Мишака и, по-моему, не особо его любите. Мистер Клайн. это вы…
– Припугнул Джорджа Инджа?
– Да.
Она кивнула. «Он – извращенец, а от фальшивых похищений никогда не было толку».
– Откуда вы это узнали?
– Неважно. Крутой и его бойфренд знают, что это я его спугнул?
– Нет, не думаю.
– Отлично. И не надо им говорить.
Она зажгла сигарету – спичка задрожала в ее руке. «Индж говорил вам обо мне?»
– Сказал, что вы были проституткой.
– Я также была официанткой в драйв-ин, и мисс Альгамброй, и… да, я когда-то работала девушкой по вызову в одной конторе в Беверли-Хиллз. Очень дорогой конторе, Дуга Анселета.
Встряхнем-ка ее. «И еще вы работали на Дуайта Жиллетта».
Стильно сыграно – помог реквизит в виде сигареты. «Ну да, и еще – в 1946 году я была арестована за магазинную кражу. Индж упоминал что-нибудь…»
– Не говорите мне ничего, о чем будете потом жалеть.
Улыбка – дешевой шлюхи – не та улыбка. «Выходит, вы – мой ангел-хранитель».
Я пнул ногой один из телевизоров. «Не надо снисхождения».
И глазом не моргнула. «И что же вы от меня хотите?»
– Чтобы вы прекратили воровать у мистера Хьюза, извинились перед ним и беспрекословно выполняли условия контракта.
Дождевик соскользнул на пол – голые плечи, шрамы от удара ножом. «Никогда».
Я придвинулся ближе. «Всего, чего можно было добиться с помощью внешности и обаяния, вы уже добились. Настало время поработать мозгами и сделать правильный выбор».
Улыбаясь: «Мне тоже не надо снисхождений».
Той улыбкой – я улыбнулся в ответ. «Почему?»
– Потому что он вообразил, что только он может дать мне отставку. Потому что в прошлом году я работала официанткой в драйв-ин, и один из его «искателей талантов» видел, как я выиграла танцевальный конкурс. Он устроил мне «прослушивание», в ходе которого мне пришлось снять нижнее белье и позировать для фотографий, которые любит мистер Хьюз. Вы не знаете, каково это – когда тебя трахает мужик, у которого есть твои фотографии в обнаженном виде – твои и шестисот других девушек – аккуратно сложенные в кожаную папку?
– Славно. Только я не верю.
– Да ну?
– Я полагаю, что вам просто надоело, вот вы и свалили. Вы – актриса, и кинуть вот так Говарда Хьюза показалось вам стильным актерским ходом. Неприятностей вы не боялись – ведь вы прошли через туеву хучу неприятностей.
– Зачем, мистер Клайн?
– Что зачем?
– Зачем вы наживаете себе неприятности, пытаясь оградить от неприятностей меня?
– Я ценю стиль.
– А теперь я вам не верю. И что еще вам про меня рассказал Джордж Индж?
– Ничего. А что еще вам наговорили про меня братцы Веккио?
Со смехом: «Крутой – что вы ему когда-то очень нравились, а Чик – что вы опасный, чертовски опасный человек. Микки сказал, что никогда не видел вас с женщиной, что исключает естественный интерес. Так что я думаю, что вам кто-то заплатил».
Окидываю взглядом комнату: книги, картины – а вкус у нее определенно есть.
– Микки – на мели. Если считаете, что, променяв Хьюза на гангстера, вы сделали выгодный ход, вы ошиблись.
Она курила сигарету за сигаретой. «Вы правы. Я просчиталась».
– Тогда помиритесь с Хьюзом.
– Никогда.
– Ну же. Хватит нам обоим неприятностей.
– Нет. Как вы и говорили, мне и раньше доводилось проходить через неприятности.
Совсем не боится – вынуждает меня сказать: «Я ВСЕ ЗНАЮ».
– Видели бы вы себя на съемочной площадке, мисс Бледсо. Вы же смеетесь над всей этой затеей, и это очень стильно. Жаль, что фильмец отправится прямиком в придорожные кафешки каких-нибудь захолустных городков в Арканзасе. Жаль, что его не увидят люди, которые могли бы помочь вашей карьере.
Вспыхнула – но всего на долю секунды. «Я не так зависима от людей, в частности от мужчин, как вы, должно быть, подумали».
– Я не говорил, что вам это нравится. Я просто сказал, что вы знали, что это – игра.
– То же, что быть «кассиром» и штрейкбрехером?
– Ага, очень полезная вещь. Как вы с Микки Коэном.
Колечки дыма – залюбуешься. «Я не сплю с ним».
– Это хорошо, потому что в него постоянно кто-нибудь стреляет, а попадает в тех, кто рядом с ним.
– Раньше он был большим человеком, правда?
– У него был стиль.
– Который, как мы выяснили, вы цените.
На полке – фотопортрет – женщина-вампир. «Кто это?»
– Это – Вампира. Хозяйка мерзкого шоу ужасов на телевидении. Как-то я обслуживала ее, будучи официанткой, и она дала мне пару советов, как играть свое собственное кино, снимаясь в чужом.
Руки трясутся – так и хочется прикоснуться к ней.
– Вы привязаны к Микки, мистер Клайн?
– Да. Когда-то он был всем, и мне очень жаль, что он до такого докатился.
– Думаете, он уже отчаялся?
– Ага. «Атака атомного вампира» – каково?
Гленда рассмеялась и закашлялась от сигаретного дыма: «Это даже хуже, чем вы думаете. Сиду Фритцеллу пришло в голову внести в сценарий кучу крови и вдобавок еще и инцест, так что я боюсь, что наш фильм точно отправят в забегаловки, чтобы он принес хоть какую-то прибыль».
Я поставил телевизор на место. «Будьте умницей и возвращайтесь к мистеру Хьюзу».
– Нет. Фритцелл тут подрабатывает съемкой порнофильмов. Где-то в Линвуде у него есть какое-то помещение со спальнями с зеркальными стенами – так что, может быть, я там что-нибудь найду.
– Не ваш стиль. А Микки – он об этом знает?
– Притворяется, что нет, но Сид и Уайли Баллок обсуждают это вслух, причем прямо на съемочной площадке. Мистер Клайн, что вы намерены делать?
На полках – полно всякой всячины – тетрадки ученицы колледжа. Полистал одну – сочинения – рисуночек на полях: сердечко, а в нем – инициалы – Г. Б. & М. X.
– Да, я их украла. Так что вы собираетесь…
– И что сталось с М. X.?
Та улыбка. «От него забеременела другая девочка, а потом его убили в Корее. Дэвид…»
– Не знаю. Может, я просто уйду из этого дела и найду вам адвоката. Но лучшее, на что вы можете рассчитывать, – разрыв контракта без предъявления обвинений.
– А худшее?
– Говард Хьюз есть Говард Хьюз. Одно слово окружному прокурору – и вам предъявят обвинение в краже.
– Микки говорил, что вы с ним приятели.
– Ну да, я давал ему свои шпаргалки, когда он учился на юрфаке. А Хьюз дал ему двести штук на предвыборную кампанию.
– Дэвид…
– Зовите меня Дейв.
– Мне больше нравится Дэвид.
– Нет, меня так зовет сестра.
– И что?
– Ладно, проехали.