Страница:
Та фотография…
Джек улыбнулся. «Мег говорила, что выполняет кое-какие твои просьбы, и с каждым разом твой голос по телефону становится все меньше похожим на голос крутого парня».
– И больше – на голос юриста?
– Нет, скорее на парня, который пытается найти выход.
– Береги ее.
– Напиши, как только сможешь, адвокат.
Остановился у таксофона – позвонить в Отдел убийств. Хреново – дело Херрика в Чино так и не нашли. Сообщение – Пит Бондюран назначил встречу в восемь вечера в «Коптильне» в Бербанке.
Чертово дело Веккио – но никуда от него не денешься.
Свободное время. Рукой подать – из Силверлейка – в Гриффит-парк. Я поехал восточной дорогой, к Обсерватории.
Смог осел, открылся вид: Голливуд и южные окрестности. У входа в Обсерваторию стоят телескопы – бросишь монетку, и можешь обозревать местность – штатив позволяет поворачивать трубу на сто восемьдесят градусов.
Свободное время есть, мелочь в кармане тоже – направляю свой телескоп на съемочную площадку:
Сначала – расплывчатое пятно, асфальт, холмы. Припаркованные автомобили – вверх, поворот – «космический корабль».
Настроил объектив, прищурился – люди.
Сид Фритцелл и Уайли Баллок – обсуждают рабочие моменты – наверняка спорят о том, как получше снять самые кровавые сцены. Снова расплывчато, снова подкручиваю объектив: алканавты Микки дрыхнут в кустах.
Снова смотрю:
Обжиманцы у двери трейлера – Крутой и Рок Рокуэлл. Направо – Микки травит байки статистам. Металлический блеск – трейлер Гленды, сама Гленда.
Сидит на ступеньках, скрестив ноги. Вампирский наряд ее утратил былой блеск и смотрелся изрядно потертым и выцветшим.
Снова расплывчатое пятно – только солнечные зайчики. Мимо проходят какие-то люди – я вижу лишь темные силуэты. Разглядеть трудно – зато легко представить:
Вот она задерживает дыхание – сигнал мне войти.
Пот – от него ее волосы кажутся темнее.
Касаюсь ее шрамов – а в глазах невысказанная мысль: страх придает мне сил – и не спрашивай как.
Солнечные зайчики, резь в глазах. Перевел фокус: пьяницы из массовки затеяли драку – люди шлепаются на задницу, колотят друг друга кулаками.
Объектив погас – мое время вышло. В глазах отчаянно щипало – я закрыл их, да так и остался стоять. В голову немедленно полезли видения:
Вот Дэвид Клайн разгоняет бастующих: выбитые зубы на полицейской дубинке.
Вот Дэвид Клайн – Вышибала – с бейсбольной битой в руках.
Дэвид Клайн, убийца – пропитанный запахом кордита и крови.
Вот всхлипывающая Мег Клайн: «Я не хочу, чтобы ты любил меня так».
Вот Джоан Херрик: «Долгую безумную историю наших семей».
Кто-нибудь, прошу: дайте мне хоть один шанс все узнать. Последний.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Джек улыбнулся. «Мег говорила, что выполняет кое-какие твои просьбы, и с каждым разом твой голос по телефону становится все меньше похожим на голос крутого парня».
– И больше – на голос юриста?
– Нет, скорее на парня, который пытается найти выход.
– Береги ее.
– Напиши, как только сможешь, адвокат.
Остановился у таксофона – позвонить в Отдел убийств. Хреново – дело Херрика в Чино так и не нашли. Сообщение – Пит Бондюран назначил встречу в восемь вечера в «Коптильне» в Бербанке.
Чертово дело Веккио – но никуда от него не денешься.
Свободное время. Рукой подать – из Силверлейка – в Гриффит-парк. Я поехал восточной дорогой, к Обсерватории.
Смог осел, открылся вид: Голливуд и южные окрестности. У входа в Обсерваторию стоят телескопы – бросишь монетку, и можешь обозревать местность – штатив позволяет поворачивать трубу на сто восемьдесят градусов.
Свободное время есть, мелочь в кармане тоже – направляю свой телескоп на съемочную площадку:
Сначала – расплывчатое пятно, асфальт, холмы. Припаркованные автомобили – вверх, поворот – «космический корабль».
Настроил объектив, прищурился – люди.
Сид Фритцелл и Уайли Баллок – обсуждают рабочие моменты – наверняка спорят о том, как получше снять самые кровавые сцены. Снова расплывчато, снова подкручиваю объектив: алканавты Микки дрыхнут в кустах.
Снова смотрю:
Обжиманцы у двери трейлера – Крутой и Рок Рокуэлл. Направо – Микки травит байки статистам. Металлический блеск – трейлер Гленды, сама Гленда.
Сидит на ступеньках, скрестив ноги. Вампирский наряд ее утратил былой блеск и смотрелся изрядно потертым и выцветшим.
Снова расплывчатое пятно – только солнечные зайчики. Мимо проходят какие-то люди – я вижу лишь темные силуэты. Разглядеть трудно – зато легко представить:
Вот она задерживает дыхание – сигнал мне войти.
Пот – от него ее волосы кажутся темнее.
Касаюсь ее шрамов – а в глазах невысказанная мысль: страх придает мне сил – и не спрашивай как.
Солнечные зайчики, резь в глазах. Перевел фокус: пьяницы из массовки затеяли драку – люди шлепаются на задницу, колотят друг друга кулаками.
Объектив погас – мое время вышло. В глазах отчаянно щипало – я закрыл их, да так и остался стоять. В голову немедленно полезли видения:
Вот Дэвид Клайн разгоняет бастующих: выбитые зубы на полицейской дубинке.
Вот Дэвид Клайн – Вышибала – с бейсбольной битой в руках.
Дэвид Клайн, убийца – пропитанный запахом кордита и крови.
Вот всхлипывающая Мег Клайн: «Я не хочу, чтобы ты любил меня так».
Вот Джоан Херрик: «Долгую безумную историю наших семей».
Кто-нибудь, прошу: дайте мне хоть один шанс все узнать. Последний.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
«… Значит, мистер Хьюз в бешенстве. Какой-то псих покрошил на куски Гарольда Мишака, и он надеялся, что его найдут по-быстрому, а вот теперь в Управлении шерифа Малибу полагают, что убийца – не Блуждающий Огонь. Ребята из участка считают, что кто-то порезал Мишака и задушил его – так, чтобы все подумали, что это Огонь; вдобавок бывшая жена Мишака достает мистера Хьюза, умоляя его взять расследование под личный контроль – как будто он должен тратить свои деньги. И в довершение всего Брэдли Милтир выясняет, что ты спишь с Глендой Бледсо и что это она воровала из домиков для гостей, а ты так об этом и не сообщил».
На юг – в машине Пита. Вооружен – кастет и дубинка.
– Это ведь я порекомендовал ему тебя, чтобы следить за Глендой. Мне он эту работу не доверил, так как знает мои слабости. Вот я и прикинул: а что, если озадачить этим делом старину Вышибалу – он у нас чистый аскет по дамской части.
Я потянулся – ломота в области шеи, да и нервы ни к черту. «Я плачу тебе семь штук».
– Ну да, и еще ты купил мне порцию жареной на углях телятины и пиво, чего мистер Хьюз, сказать по правде, не делал никогда. Я что хочу сказать – мистер Хьюз на тебя зол, а тебе только этого сейчас и не хватало.
Поворот на юг от Нормандия – Пит закурил – я приоткрыл свое окно. И принялся прокручивать в голове свой последний разговор с Нунаном.
– Вы сожгли потенциальные улики федерального расследования. Вам еще повезло, что я тогда же не разорвал ваш контракт со всеми гарантиями неприкосновенности, а теперь вы просите об одолжении, да еще о таком.
– ПОЖА-АЛУЙСТА.
– Мне нравится, как дрожит ваш голос.
– ПРОШУ ВАС. Снимите завтра наблюдение с дома Кафесьянов. Это мой последний день перед арестом, и мне бы хотелось выяснить еще кое-что.
– Как я догадываюсь, это связано с тем, что Кафесьяны ищут этого парня Ричи, который может оказаться тем самым Ричардом Херриком из того жуткого тройного убийства, над расследованием которого вы работаете.
– Вы правы.
– Отлично. Я ценю правдивость и дам вам эту возможность, если вы обещаете сообщить всю информацию касательно этого Ричи в ходе предсудебных допросов.
– Согласен.
– Тогда договорились. Ступай с Богом, брат Клайн.
«Брат» Клайн – мальчик-хорист из лютеранской церкви – кулаки, резиновая дубинка, кастет…
Пит толкнул меня локтем. «Чик встречается с Джоан Кроуфорд в „Счастливом самородке". Она будет загримирована, чтобы ее не узнали, – сыграют пару партий в покерино или еще во что, а потом поедут в ближайший мотель и займутся собственно делом. Я втихаря cделаю несколько снимков, потом Чик даст мне знак. Мы проследуем за ними на место, дадим парочке пару минут расслабиться и уж тогда обработаем».
Холодный воздух, подпрыгивающие лучи фар. Рекламный щит: «Новый стадион для „Доджерс" – ваша мечта! Поддержите законопроект „Чавес Рейвин"!»
Пит: «Семь штук за твои мысли».
– Я вот думаю, что у Чика где-то есть запрятанные деньги.
– Если ты намерен их прикарманить, нам придется его убить.
– Я просто подумал.
– Что ж, мысль не самая плохая. Господи Иисусе, ты и какая-то актриска – бывшая официантка. Неужто она…
– Да, она того стоит.
– Я не то хотел спросить.
– Я знаю.
– Даже так?
– Даже так.
Строго на юг – в Гардену – Пит рассказывает мне сплетни:
Фред Турентайн, спец «Строго секретно» по жучкам: скандальная работка за конвертик с наличными. Горький пьяница, к тому же – завсегдатай санаториев для алкоголиков, руководитель курсов электроники для братьев-заключенных в тюрьме Чино. С одной стороны – ФБР, с другой – растреклятые негры – а это вам не просто так.
Гардена – сверкающий ряд неоновых вывесок игорных заведений. «Счастливый самородок» – перед входом обнаруживается «кадди» Чика с опущенным верхом.
Паркуемся прямо за ним, готовые к преследованию. На переднем сиденье милуются Джоан Кроуфорд и Чик.
Пит шепнул: «Пригнись, а то они тебя увидят».
Я пригнулся и прислушался – хлопнула дверца авто. Поднялся – пташки прогулочным шагом двигались к заведению.
Пит выбрался из машины. «Поспи пока, что ли. Только радио не включай – батарею посадишь».
Гуськом прошествовали внутрь: кинозвезда, гангстер, шантажист. Я принялся вертеть ручку радиоприемника: новости, религиозная лабуда, бибоп.
Тут же – воспоминания: как мы старшеклассниками трясли гарденских алкашей. Бибоп сменился балладами – сменились и воспоминания: я застегиваю выпускное платье Мег – слишком медленно.
К черту радио – поберегу батарею – я вырубил музыку и задремал. Тут появился Пит. «Проснись, они уходят».
«Кадиллак» отчалил – верх опущен. Пит тронулся за ним – особо не приближаясь.
На восток, затем на север – прохладный воздух разбудил меня окончательно. За ними следить легко – сговор ведь – Пит небрежно крутил баранку. Локоть выставлен из окна – на всеобщее обозрение – гребаная Джоан Кроуфорд.
На север – Комптон, ЛИНВУД – негритянский рай.
Чик впереди – налево, затем направо – Спиндрифт-драйв.
48, 4900 – таблички на тротуарах – странные, очень странные, БЕЗУМНО странные. 4980 – Джонни Д. – «Почему именно там?»
Стало трудно дышать – я открыл окно полностью.
Налево, затем направо.
Пустые дворы.
Сухой лед: обжигающий холод.
Пит: «Господи, Дейв, – вот уж не думал, что ты такой фанат свежего воздуха».
Чик остановился – помигал фарами, точно давая сигнал.
Воспоминания:
Укол иглы.
Тепло, щекотно – наркотический туман.
Чик и Джоанн – идут в обнимку:
В один из пустых дворов – тот, что по ПРАВУЮ сторону.
Затем:
Меня несут – в лицо бьет прохладный воздух.
Поворот НАПРАВО – неприглядного вида комната – ВРЕМЯ СНИМАТЬ КИНО.
А теперь:
Хватаю ртом воздух – трудно дышать: в ушах неотступно звенит голос Джонни.
Пит – поставил машину возле тротуара. «Чик передал мне записку. Он говорит, что знает парней, которые снимают здесь порнофильмы, так что ему подумалось: что, если Джоанн понравится идея заняться этим именно здесь? Эти хреновы кинозвезды не перестают меня удивлять».
Воспоминания – до боли поздно:
Гленда сказала, что Фритцелл снимает порнофильмы.
«В заброшенном доме. Где-то в ЛИНВУДЕ».
– Эй, Клайн, – с тобой все в порядке?
Проверим оружие: «сорок пятый», кастет, дубинка. «Пошли».
Пит вставил в фотоаппарат пленку: «Все запланировано. Мы входим после слов: „Крошка, как хорошо"».
Готов: зазубрины кастета скрежещут по моему перстню – памяти о юрфаке.
Пит: «Пошли».
Вбежали во двор: оштукатуренные, кубической формы строения, проходы, трава.
Тогда и теперь: время снимать кино: Джонни умоляет: «ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ».
Из домика направо доносятся характерные стоны. Подкрадываемся, прислушиваемся:
Стоны стали громче, Чик: «Крошка, как хорошоооо».
Пит: фотоаппарат наготове.
Переглядываемся, киваем, БАМ!!! – на раз вышибаем дверь.
На долю секунды воцарился мрак.
Хлопает вспышка: Джоан Кроуфорд отсасывает у Чика – по самые миндалины.
Ускоренная съемка:
Щелчок вспышки: Джоани, голая, с визгом бросается к двери.
Чик тянется к выключателю – врубается свет.
На тумбочке у кровати – «магнум»; хватаю его и обозреваю комнату.
Зеркальные стены.
На полу – линолеум в бурых пятнах: запекшаяся кровь.
Чик – на кровати, застегивает ширинку.
Кастет – рукоятка револьвера – быстро —
Я врезал ему по физиономии, дал ногой по яйцам, выкрутил руки. Чик напрягся: точно комок нервов и костей.
Тень на кровати – Пит, удерживая меня: «Полегче. Я дал Кроуфорд одежду и немного денег. Так что времени у нас полно».
Чик, трясясь, согнулся пополам – и было с чего: под дых ему направились два здоровенных кулачища.
Коронный номер – Пит, сияя:
– Левая – больница, правая – смерть. Левая заберет дыхание, правая – жизнь. Эти руки – злой дух ю-ю и злой дух бугалу, они – зубы демона, который вылезет из твоего дымохода.
Чик поднялся – дрожащий, окровавленный. «Я – мафиози. Я – гангстер. Так что вы оба, считай, покойники».
Пит: «Дейв, задай человеку свой вопрос».
Я начал: «Это ты меня сдал. Я сказал тебе, что встречаюсь с „шикарным блондинистым полицейским-громилой" в Линвуде. Так что для начала скажи-ка мне, кому ты это сказал и кто надоумил их на съемки фильма?»
– Прикинь, что ничего не скажу.
Пит ухватил его за шею. Рывок – и двести фунтов живого веса виснут в воздухе. Приземлился Чик у дальней стены – жалобно задребезжали зеркала.
Тряпичная кукла Чик – на лице застыло: «А? Что?»
Пит мигом очутился возле – топ, топ – захрустели под тяжелыми ботинками пальцы. Чик оказался не из слабаков – не подал виду, что ему больно.
Я опустился на колени перед ним. «Это ты сдал меня Кафесьянам».
– Да пошел ты!…
– Ты настучал на меня Кафесьянам. И с этого места поподробнее.
– Я никому не рассказывал, что ты встречаешься с тем полицейским. Да, они тебя подставили, мать твою так, – это верно. Прикинь – я знал, что они тебя подставили, – но узнал уже после того, как эта херня случилась.
– Ты сказал «они». Ты имел в виду Кафесьянов?
– Ты знаешь, что такое «фигурально выражаться», мать твою?… Тебя подставили, потому что ты для этого родился – дерьмо разносишь и на дерьмо же наступаешь.
Пит: «Я и не знал, что ты знаком с Кафесьянами. Я-то думал, что ты – исключительно человек Микки».
– Пошел ты!… Ты, грошовый сутенер на побегушках у Говарда Хьюза. Я имел твою мамашу, и мой кобель тоже!
Пит рассмеялся.
Чик: сломанные пальцы, мертвенная бледность. «Прикиньте – мне ведь и раньше приходилось вот так попадать. Прикиньте – то, что я вам сейчас рассказал, было бесплатным пробным ответом, но начиная с этой минуты вы не получите ничего, кроме дерьма».
Пятнышки засохшей крови на полу: умоляющий Джонни.
– Ты сказал «они». Ты имел в виду Кафесьянов? Ну же, мне нужны факты, которые я мог бы использовать.
– Иными словами – передать федералам? Я знаю, что ты продался Уэллсу Нунану.
Мерзкий итальяшка бандюк – воняющий потом и духами Джоан Кроуфорд.
– Прекрати пороть чушь и гони факты!
– Вот тебе факты! – И он выбросил вперед расквашенный средний палец. «Отсоси, гребаный фашист…»
Я ухватил его за упомянутый палец. Розетка рядом – ткнул в нее тем самым пальцем.
Искры, дым – Чик в конвульсиях – меня сотрясает от подергиваний живого провода.
Пит затряс меня. «ПРЕКРАТИ, ТЫ УБЬЕШЬ ЕГО!»
Чик высвободился: волдыри на его коленях постепенно наливались зеленым.
Быстро:
Пит швырнул его на кровать. Подушки, простыни, одеяла – в несколько ловких приемов он спеленал нашего приятеля точно египетскую мумию.
Волдыри продолжали наливаться зеленым – в то время, как зеленоватый цвет физиономии итальяшки постепенно сменялся нормальным.
Умоляющий Джонни Дьюхеймел – В ЭТОЙ САМОЙ КОМНАТЕ.
Я схватил «магнум» и открыл барабан. Шесть патронов – я вытащил пять.
Пит кивнул: думаю, он готов.
Показываю ему пушку – и барабан тоже: покрутил, захлопнул.
Чик – в глазах застыло: «Нет, ты не сделаешь этого».
Я прицелился в упор: мой пистолет, его голова. «Ты сказал „они". Ты имел в виду семейство Кафесьян?»
Ответа не последовало.
Я нажал на курок – щелк! – пусто.
– Как ты вышел на Кафесьянов? Я и не знал, что вы знакомы лично.
И вновь молчание.
Я нажал на курок – щелк! – пусто.
– Мне известно, что это ты заказал Джеку Вудсу Эйба Уолдриджа – Джек сказал, что это приказ Микки. Я не верю – может быть, ты скажешь мне, кто это был на самом деле?
Чик, хрипло: «Да пошел ты». Я нажал на курок – дважды – снова пусто. Пит придушенно вскрикнул: «С-сука!» Радужный Чик – сереет, зеленеет, синеет… Взвожу курок, нажимаю на спусковой крючок… меееед-ленно-меееедленно…
– Ладно, все… Не надо!
Я убрал револьвер. Чик откашлялся, сплюнул и начал говорить:
– Мне приказали нанять человека, чтобы убить Эйба Уолдриджа. Прикиньте – они решили, что меня слишком хорошо знают в Южном городе, чтобы заказать его непосредственно мне, вот я и подумал: «Дейв Клайн – он ведь вполне может попасть под раздачу ФБР» и еще «Джек Вудс – он ведь берется за такие дела, если ему хорошо заплатить, и они же с Дейвом приятели, так что он, естественно, захочет выручить Дейва», так что я уломал его – не без лишних затрат, правда.
Хрипло, даже сипло: «Так вот, прикиньте – я говорил с Уолдриджем лично. ФБР освободило его на сутки или около того, чтобы он мог уладить какие-то свои дела, и мне хотелось знать, что ему известно, перед тем как Джек убьет его. Стоп, стоп, стоп – дикое желание говорить, – не перебивайте меня».
Пит принялся хрустеть суставами пальцев – громко, точно курок взводил.
Чик, сотрясая матерчатый кокон: «Уолдридж сказал мне, что федералам очень хотелось заполучить тебя в качестве свидетеля. Он добавил, что подслушал разговор Уэллса Нунана и того парня из ФБР, Шипстеда. Речь шла о том, что они установили жучки в твоей квартире и записали, как ты говорил по телефону, упоминая заказные убийства, за которые тебе платила мафия, а еще – как Гленда Бледсо признавалась в убийстве какого-то негра сутенера по имени Дуайт Жиллетт. Прикинь, Дейви: Нунан сказал Шипстеду, что он собирается предложить тебе неприкосновенность, выведать побольше информации, а потом нарушить соглашение, предложив за его возобновление дать показания против Гленды, обвинив ее в убийстве. Шипстед пытался уговорить Нунана, чтобы тот этого не делал, но Нунан ненавидит тебя слишком сильно и сказал, что ни за что на такое не согласится».
Прикиньте:
Кровать завертелась.
Комната завертелась.
Даже пистолет – и тот завертелся.
«Они» – это кто?
– Дейви, пожалуйста! Я же ведь только из уважения к тебе…
– Что-то здесь не так. Кафесьяны не стали бы нанимать тебя для того, чтобы убить Эйба Уоддриджа. Ладно – кто устроил так, что я убил Джонни Дьюхеймела?
– Дейви, пожалуйста.
Все завертелось.
– Пожалуйста, Дейви…
Я ударил его – рукоятью револьвера, несколько раз – правда, основной удар приняли на себя одеяла. Стягиваю их – и давай молотить по ребрам – аж кровать затряслась.
– Кто меня подставил?
Никакого ответа.
– Что с Микки? Почему мальчики-гастролеры заправляют его автоматы под носом у федералов?
То же самое.
– Вы с Кафесьянами повязаны? Насколько тесно? И, черт возьми, расскажи все, что знаешь, о парне по имени Ричи Херрик, за которым охотится Томми Кафесьян!
Молчок – снова начинаю молотить его по ребрам – так, что зазвенела рукоять моего револьвера. Пит дал мне сигнал: ПОЛЕГЧЕ.
Я снова принялся крутить барабан. «Сид Фритцелл – он ведь здесь порнуху снимает, верно?»
Ответа не последовало.
Я нажал на курок – щелк! – пусто.
Трясется, в глазах – огромная потребность высказаться. «Они сказали, что им нужно место, чтобы обработать одного человека, и я сказал, что они могут сделать это здесь! Сид и прочие как раз занимаются монтажом своей порнушки, так что тут никого нет».
– Они не говорили тебе, что тоже собираются снимать кино?
– Нет! Только то, что им нужно место! И больше ничего!
– Кто проявлял пленку? Им помогал кто-то из съемочной группы Микки?
– Нет! Фритцелл и его люди – куча недоумков! Они не знают никого, кроме меня!
– На кого ты работаешь?
– Нет! Пожалуйста, Дейви!
Я положил пушку на матрац – прямиком подле его башки. «Кто ОНИ?»
– НЕТ! Я НЕ МОГУ! Я НЕ БУДУ!
Я нажал на курок – щелк-щелк-ба-бах!!! – искра подожгла его волосы. Вопль.
Огромная ладонь – сбивает пламя, затыкает вопль. Шепот:
– Мы спрячем его в одном из твоих домовладений. Ты занимаешься своими делами, я охраняю его. Потом порасспросим его о деньгах и о прочем, и рано или поздно он расколется.
Дым. Шевеление в недрах матраца. Чик – половина его скальпа обгорела. ВСЕ ВЕРТИТСЯ.
На юг – в машине Пита. Вооружен – кастет и дубинка.
– Это ведь я порекомендовал ему тебя, чтобы следить за Глендой. Мне он эту работу не доверил, так как знает мои слабости. Вот я и прикинул: а что, если озадачить этим делом старину Вышибалу – он у нас чистый аскет по дамской части.
Я потянулся – ломота в области шеи, да и нервы ни к черту. «Я плачу тебе семь штук».
– Ну да, и еще ты купил мне порцию жареной на углях телятины и пиво, чего мистер Хьюз, сказать по правде, не делал никогда. Я что хочу сказать – мистер Хьюз на тебя зол, а тебе только этого сейчас и не хватало.
Поворот на юг от Нормандия – Пит закурил – я приоткрыл свое окно. И принялся прокручивать в голове свой последний разговор с Нунаном.
– Вы сожгли потенциальные улики федерального расследования. Вам еще повезло, что я тогда же не разорвал ваш контракт со всеми гарантиями неприкосновенности, а теперь вы просите об одолжении, да еще о таком.
– ПОЖА-АЛУЙСТА.
– Мне нравится, как дрожит ваш голос.
– ПРОШУ ВАС. Снимите завтра наблюдение с дома Кафесьянов. Это мой последний день перед арестом, и мне бы хотелось выяснить еще кое-что.
– Как я догадываюсь, это связано с тем, что Кафесьяны ищут этого парня Ричи, который может оказаться тем самым Ричардом Херриком из того жуткого тройного убийства, над расследованием которого вы работаете.
– Вы правы.
– Отлично. Я ценю правдивость и дам вам эту возможность, если вы обещаете сообщить всю информацию касательно этого Ричи в ходе предсудебных допросов.
– Согласен.
– Тогда договорились. Ступай с Богом, брат Клайн.
«Брат» Клайн – мальчик-хорист из лютеранской церкви – кулаки, резиновая дубинка, кастет…
Пит толкнул меня локтем. «Чик встречается с Джоан Кроуфорд в „Счастливом самородке". Она будет загримирована, чтобы ее не узнали, – сыграют пару партий в покерино или еще во что, а потом поедут в ближайший мотель и займутся собственно делом. Я втихаря cделаю несколько снимков, потом Чик даст мне знак. Мы проследуем за ними на место, дадим парочке пару минут расслабиться и уж тогда обработаем».
Холодный воздух, подпрыгивающие лучи фар. Рекламный щит: «Новый стадион для „Доджерс" – ваша мечта! Поддержите законопроект „Чавес Рейвин"!»
Пит: «Семь штук за твои мысли».
– Я вот думаю, что у Чика где-то есть запрятанные деньги.
– Если ты намерен их прикарманить, нам придется его убить.
– Я просто подумал.
– Что ж, мысль не самая плохая. Господи Иисусе, ты и какая-то актриска – бывшая официантка. Неужто она…
– Да, она того стоит.
– Я не то хотел спросить.
– Я знаю.
– Даже так?
– Даже так.
Строго на юг – в Гардену – Пит рассказывает мне сплетни:
Фред Турентайн, спец «Строго секретно» по жучкам: скандальная работка за конвертик с наличными. Горький пьяница, к тому же – завсегдатай санаториев для алкоголиков, руководитель курсов электроники для братьев-заключенных в тюрьме Чино. С одной стороны – ФБР, с другой – растреклятые негры – а это вам не просто так.
Гардена – сверкающий ряд неоновых вывесок игорных заведений. «Счастливый самородок» – перед входом обнаруживается «кадди» Чика с опущенным верхом.
Паркуемся прямо за ним, готовые к преследованию. На переднем сиденье милуются Джоан Кроуфорд и Чик.
Пит шепнул: «Пригнись, а то они тебя увидят».
Я пригнулся и прислушался – хлопнула дверца авто. Поднялся – пташки прогулочным шагом двигались к заведению.
Пит выбрался из машины. «Поспи пока, что ли. Только радио не включай – батарею посадишь».
Гуськом прошествовали внутрь: кинозвезда, гангстер, шантажист. Я принялся вертеть ручку радиоприемника: новости, религиозная лабуда, бибоп.
Тут же – воспоминания: как мы старшеклассниками трясли гарденских алкашей. Бибоп сменился балладами – сменились и воспоминания: я застегиваю выпускное платье Мег – слишком медленно.
К черту радио – поберегу батарею – я вырубил музыку и задремал. Тут появился Пит. «Проснись, они уходят».
«Кадиллак» отчалил – верх опущен. Пит тронулся за ним – особо не приближаясь.
На восток, затем на север – прохладный воздух разбудил меня окончательно. За ними следить легко – сговор ведь – Пит небрежно крутил баранку. Локоть выставлен из окна – на всеобщее обозрение – гребаная Джоан Кроуфорд.
На север – Комптон, ЛИНВУД – негритянский рай.
Чик впереди – налево, затем направо – Спиндрифт-драйв.
48, 4900 – таблички на тротуарах – странные, очень странные, БЕЗУМНО странные. 4980 – Джонни Д. – «Почему именно там?»
Стало трудно дышать – я открыл окно полностью.
Налево, затем направо.
Пустые дворы.
Сухой лед: обжигающий холод.
Пит: «Господи, Дейв, – вот уж не думал, что ты такой фанат свежего воздуха».
Чик остановился – помигал фарами, точно давая сигнал.
Воспоминания:
Укол иглы.
Тепло, щекотно – наркотический туман.
Чик и Джоанн – идут в обнимку:
В один из пустых дворов – тот, что по ПРАВУЮ сторону.
Затем:
Меня несут – в лицо бьет прохладный воздух.
Поворот НАПРАВО – неприглядного вида комната – ВРЕМЯ СНИМАТЬ КИНО.
А теперь:
Хватаю ртом воздух – трудно дышать: в ушах неотступно звенит голос Джонни.
Пит – поставил машину возле тротуара. «Чик передал мне записку. Он говорит, что знает парней, которые снимают здесь порнофильмы, так что ему подумалось: что, если Джоанн понравится идея заняться этим именно здесь? Эти хреновы кинозвезды не перестают меня удивлять».
Воспоминания – до боли поздно:
Гленда сказала, что Фритцелл снимает порнофильмы.
«В заброшенном доме. Где-то в ЛИНВУДЕ».
– Эй, Клайн, – с тобой все в порядке?
Проверим оружие: «сорок пятый», кастет, дубинка. «Пошли».
Пит вставил в фотоаппарат пленку: «Все запланировано. Мы входим после слов: „Крошка, как хорошо"».
Готов: зазубрины кастета скрежещут по моему перстню – памяти о юрфаке.
Пит: «Пошли».
Вбежали во двор: оштукатуренные, кубической формы строения, проходы, трава.
Тогда и теперь: время снимать кино: Джонни умоляет: «ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ».
Из домика направо доносятся характерные стоны. Подкрадываемся, прислушиваемся:
Стоны стали громче, Чик: «Крошка, как хорошоооо».
Пит: фотоаппарат наготове.
Переглядываемся, киваем, БАМ!!! – на раз вышибаем дверь.
На долю секунды воцарился мрак.
Хлопает вспышка: Джоан Кроуфорд отсасывает у Чика – по самые миндалины.
Ускоренная съемка:
Щелчок вспышки: Джоани, голая, с визгом бросается к двери.
Чик тянется к выключателю – врубается свет.
На тумбочке у кровати – «магнум»; хватаю его и обозреваю комнату.
Зеркальные стены.
На полу – линолеум в бурых пятнах: запекшаяся кровь.
Чик – на кровати, застегивает ширинку.
Кастет – рукоятка револьвера – быстро —
Я врезал ему по физиономии, дал ногой по яйцам, выкрутил руки. Чик напрягся: точно комок нервов и костей.
Тень на кровати – Пит, удерживая меня: «Полегче. Я дал Кроуфорд одежду и немного денег. Так что времени у нас полно».
Чик, трясясь, согнулся пополам – и было с чего: под дых ему направились два здоровенных кулачища.
Коронный номер – Пит, сияя:
– Левая – больница, правая – смерть. Левая заберет дыхание, правая – жизнь. Эти руки – злой дух ю-ю и злой дух бугалу, они – зубы демона, который вылезет из твоего дымохода.
Чик поднялся – дрожащий, окровавленный. «Я – мафиози. Я – гангстер. Так что вы оба, считай, покойники».
Пит: «Дейв, задай человеку свой вопрос».
Я начал: «Это ты меня сдал. Я сказал тебе, что встречаюсь с „шикарным блондинистым полицейским-громилой" в Линвуде. Так что для начала скажи-ка мне, кому ты это сказал и кто надоумил их на съемки фильма?»
– Прикинь, что ничего не скажу.
Пит ухватил его за шею. Рывок – и двести фунтов живого веса виснут в воздухе. Приземлился Чик у дальней стены – жалобно задребезжали зеркала.
Тряпичная кукла Чик – на лице застыло: «А? Что?»
Пит мигом очутился возле – топ, топ – захрустели под тяжелыми ботинками пальцы. Чик оказался не из слабаков – не подал виду, что ему больно.
Я опустился на колени перед ним. «Это ты сдал меня Кафесьянам».
– Да пошел ты!…
– Ты настучал на меня Кафесьянам. И с этого места поподробнее.
– Я никому не рассказывал, что ты встречаешься с тем полицейским. Да, они тебя подставили, мать твою так, – это верно. Прикинь – я знал, что они тебя подставили, – но узнал уже после того, как эта херня случилась.
– Ты сказал «они». Ты имел в виду Кафесьянов?
– Ты знаешь, что такое «фигурально выражаться», мать твою?… Тебя подставили, потому что ты для этого родился – дерьмо разносишь и на дерьмо же наступаешь.
Пит: «Я и не знал, что ты знаком с Кафесьянами. Я-то думал, что ты – исключительно человек Микки».
– Пошел ты!… Ты, грошовый сутенер на побегушках у Говарда Хьюза. Я имел твою мамашу, и мой кобель тоже!
Пит рассмеялся.
Чик: сломанные пальцы, мертвенная бледность. «Прикиньте – мне ведь и раньше приходилось вот так попадать. Прикиньте – то, что я вам сейчас рассказал, было бесплатным пробным ответом, но начиная с этой минуты вы не получите ничего, кроме дерьма».
Пятнышки засохшей крови на полу: умоляющий Джонни.
– Ты сказал «они». Ты имел в виду Кафесьянов? Ну же, мне нужны факты, которые я мог бы использовать.
– Иными словами – передать федералам? Я знаю, что ты продался Уэллсу Нунану.
Мерзкий итальяшка бандюк – воняющий потом и духами Джоан Кроуфорд.
– Прекрати пороть чушь и гони факты!
– Вот тебе факты! – И он выбросил вперед расквашенный средний палец. «Отсоси, гребаный фашист…»
Я ухватил его за упомянутый палец. Розетка рядом – ткнул в нее тем самым пальцем.
Искры, дым – Чик в конвульсиях – меня сотрясает от подергиваний живого провода.
Пит затряс меня. «ПРЕКРАТИ, ТЫ УБЬЕШЬ ЕГО!»
Чик высвободился: волдыри на его коленях постепенно наливались зеленым.
Быстро:
Пит швырнул его на кровать. Подушки, простыни, одеяла – в несколько ловких приемов он спеленал нашего приятеля точно египетскую мумию.
Волдыри продолжали наливаться зеленым – в то время, как зеленоватый цвет физиономии итальяшки постепенно сменялся нормальным.
Умоляющий Джонни Дьюхеймел – В ЭТОЙ САМОЙ КОМНАТЕ.
Я схватил «магнум» и открыл барабан. Шесть патронов – я вытащил пять.
Пит кивнул: думаю, он готов.
Показываю ему пушку – и барабан тоже: покрутил, захлопнул.
Чик – в глазах застыло: «Нет, ты не сделаешь этого».
Я прицелился в упор: мой пистолет, его голова. «Ты сказал „они". Ты имел в виду семейство Кафесьян?»
Ответа не последовало.
Я нажал на курок – щелк! – пусто.
– Как ты вышел на Кафесьянов? Я и не знал, что вы знакомы лично.
И вновь молчание.
Я нажал на курок – щелк! – пусто.
– Мне известно, что это ты заказал Джеку Вудсу Эйба Уолдриджа – Джек сказал, что это приказ Микки. Я не верю – может быть, ты скажешь мне, кто это был на самом деле?
Чик, хрипло: «Да пошел ты». Я нажал на курок – дважды – снова пусто. Пит придушенно вскрикнул: «С-сука!» Радужный Чик – сереет, зеленеет, синеет… Взвожу курок, нажимаю на спусковой крючок… меееед-ленно-меееедленно…
– Ладно, все… Не надо!
Я убрал револьвер. Чик откашлялся, сплюнул и начал говорить:
– Мне приказали нанять человека, чтобы убить Эйба Уолдриджа. Прикиньте – они решили, что меня слишком хорошо знают в Южном городе, чтобы заказать его непосредственно мне, вот я и подумал: «Дейв Клайн – он ведь вполне может попасть под раздачу ФБР» и еще «Джек Вудс – он ведь берется за такие дела, если ему хорошо заплатить, и они же с Дейвом приятели, так что он, естественно, захочет выручить Дейва», так что я уломал его – не без лишних затрат, правда.
Хрипло, даже сипло: «Так вот, прикиньте – я говорил с Уолдриджем лично. ФБР освободило его на сутки или около того, чтобы он мог уладить какие-то свои дела, и мне хотелось знать, что ему известно, перед тем как Джек убьет его. Стоп, стоп, стоп – дикое желание говорить, – не перебивайте меня».
Пит принялся хрустеть суставами пальцев – громко, точно курок взводил.
Чик, сотрясая матерчатый кокон: «Уолдридж сказал мне, что федералам очень хотелось заполучить тебя в качестве свидетеля. Он добавил, что подслушал разговор Уэллса Нунана и того парня из ФБР, Шипстеда. Речь шла о том, что они установили жучки в твоей квартире и записали, как ты говорил по телефону, упоминая заказные убийства, за которые тебе платила мафия, а еще – как Гленда Бледсо признавалась в убийстве какого-то негра сутенера по имени Дуайт Жиллетт. Прикинь, Дейви: Нунан сказал Шипстеду, что он собирается предложить тебе неприкосновенность, выведать побольше информации, а потом нарушить соглашение, предложив за его возобновление дать показания против Гленды, обвинив ее в убийстве. Шипстед пытался уговорить Нунана, чтобы тот этого не делал, но Нунан ненавидит тебя слишком сильно и сказал, что ни за что на такое не согласится».
Прикиньте:
Кровать завертелась.
Комната завертелась.
Даже пистолет – и тот завертелся.
«Они» – это кто?
– Дейви, пожалуйста! Я же ведь только из уважения к тебе…
– Что-то здесь не так. Кафесьяны не стали бы нанимать тебя для того, чтобы убить Эйба Уоддриджа. Ладно – кто устроил так, что я убил Джонни Дьюхеймела?
– Дейви, пожалуйста.
Все завертелось.
– Пожалуйста, Дейви…
Я ударил его – рукоятью револьвера, несколько раз – правда, основной удар приняли на себя одеяла. Стягиваю их – и давай молотить по ребрам – аж кровать затряслась.
– Кто меня подставил?
Никакого ответа.
– Что с Микки? Почему мальчики-гастролеры заправляют его автоматы под носом у федералов?
То же самое.
– Вы с Кафесьянами повязаны? Насколько тесно? И, черт возьми, расскажи все, что знаешь, о парне по имени Ричи Херрик, за которым охотится Томми Кафесьян!
Молчок – снова начинаю молотить его по ребрам – так, что зазвенела рукоять моего револьвера. Пит дал мне сигнал: ПОЛЕГЧЕ.
Я снова принялся крутить барабан. «Сид Фритцелл – он ведь здесь порнуху снимает, верно?»
Ответа не последовало.
Я нажал на курок – щелк! – пусто.
Трясется, в глазах – огромная потребность высказаться. «Они сказали, что им нужно место, чтобы обработать одного человека, и я сказал, что они могут сделать это здесь! Сид и прочие как раз занимаются монтажом своей порнушки, так что тут никого нет».
– Они не говорили тебе, что тоже собираются снимать кино?
– Нет! Только то, что им нужно место! И больше ничего!
– Кто проявлял пленку? Им помогал кто-то из съемочной группы Микки?
– Нет! Фритцелл и его люди – куча недоумков! Они не знают никого, кроме меня!
– На кого ты работаешь?
– Нет! Пожалуйста, Дейви!
Я положил пушку на матрац – прямиком подле его башки. «Кто ОНИ?»
– НЕТ! Я НЕ МОГУ! Я НЕ БУДУ!
Я нажал на курок – щелк-щелк-ба-бах!!! – искра подожгла его волосы. Вопль.
Огромная ладонь – сбивает пламя, затыкает вопль. Шепот:
– Мы спрячем его в одном из твоих домовладений. Ты занимаешься своими делами, я охраняю его. Потом порасспросим его о деньгах и о прочем, и рано или поздно он расколется.
Дым. Шевеление в недрах матраца. Чик – половина его скальпа обгорела. ВСЕ ВЕРТИТСЯ.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Обратно в Лос-Анджелес – в машине Пита – по пути – остановки возле таксофонов.
Сообщаю Гленде: стало известно, что Дуайта Жиллетта убила ты. Она выругалась и тут же предложила свой план: она садится на первый же автобус до Фресно и поселяется у старой подруги-официантки. Вспомнив о прослушивании, я научил Гленду искать жучки и заставил проделать всю процедуру. Гленда вытянула нужные проводки и проверила диоды – жучков не было.
И – на прощание: «Мы слишком красивы, чтобы вот так…»
Джек Вудс – три гудка – никого. Мег – то же самое. Телефонная будка возле Бюро – повезло: Джек только что вошел в квартиру. Сообщаю ему, что ФБР надуло меня, и сразу же: хватай Мег, наши деньги, БЕГИ.
– Ладно, Дейв, – не прощаясь.
Я помчался в свой отдел. На столе – записка диспетчера: «Позвонить Мег. Важно».
Ящик «Входящие», ящик «Исходящие» – новых рапортов по делу Херриков нет. Пошарил в столе – папка с делом Кафесьянов – Херриков исчезла.
Зазвонил телефон.
– Да?
– Босс, это Ригль.
– Да?
– Послушайте, помните, вы отправляли меня следить? За складом, ну, вы еще сказали…
– Да, помню. Что-нибудь есть или просто рутина?
Обиженно: «Двенадцать часов наблюдения за добропорядочными гражданами с водительскими удостоверениями и один интересный посетитель».
– Так рассказывай.
– Так вот. Вошел какой-то человек, а через некоторое время он же выскочил обратно, и вид у него был перепуганный. Так вот, я записал номер его машины, да и сам он показался мне знакомым. Так вот, это оказался Ричард Карлайл – знаете его? Он из Полицейского управления, по-моему, работает с Дадли Смитом.
Слабые щелчки.
– Босс, ты…
Я положил трубку на рычаг – щелчки не прекращались.
Дик Карлайл – один из следователей, расследующих дело об ограблении мехового склада.
Дик Карлайл – партнер Майка Брюнинга.
Ноябрь 1951 года – Брюнинг замалчивает дело о краже со взломом, совершенной двумя несовершеннолетними. Понятно почему: эти несовершеннолетние – Томми К. и Ричи Херрик.
Моя папка с делом Кафесьянов – Херриков исчезла.
Прошелся по коридору до Отдела кадров. Написал на листочках-требованиях запрос на личные дела – что доступно лишь командирам подразделений.
Поймал клерка. «Майк Брюнинг, Ричард Карлайл – дайте мне их личные дела».
– Да сэр! – десять минут – содержимое не должно покидать комнаты.
Карлайл – предыдущее место работы – ничего интересного.
Брюнинг – киношный след – «Уилшир Филм Про-цессинг» – техник-проявитель – 1937—1939 годы – перед поступлением на службу в Полицейское управление.
Щелчок – тихий, пока улики косвенные.
Час ночи – обратно в Отдел по борьбе с административными правонарушениями. В голове – обрывки мыслей: Пит охраняет Чика в пустующей квартире моего домовладения Эль Сегундо.
Чик:
«Они».
Боится сказать: «Кафесьяны?»
Боится сдать их: ИХ – это кого?
Записка: «Позвонить Мег. Важно».
Пусть косвенные – мурашки по коже.
Мег сейчас у Джека – стоит попробовать. Три гудка, Джек, раздраженно: «Да?»
– Это я.
Шумовое оформление: цоканье высоких каблучков. Джек сказал: «Она здесь. Держится молодцом, ну, может, капельку нервничает».
– Уезжаете завтра?
– Да. С утра пораньше заглянем в банк, снимем наличные и получим тратту на другой банк. Потом поедем в Дель Маар, откроем новые счета и будем подыскивать квартирку. Хочешь с ней поговорить?
Цок, цок – Мег взволнованно меряет шагами пол – от каблуков собираются швы на чулках. «Нет. Попрощайся пока с ней за меня и спроси, что она собиралась мне передать».
Цок, цок – приглушенные голоса. Шаги, голос Джека: «Мег сказала, что ей удалось найти частичный след на тот дом в Линвуде».
– И?
– Она обнаружила документы оценки имущества – в архиве, что в подвале Сити-Холла. Датированный тридцать седьмым годом документ, извещающий, что совладельцами дома 4980 по Спиндрифт являются Филипп Херрик и некий Дадли Л. Смит. Слушай, неужели это тот самый Дадли Смит?
Потные ладони – я уронил трубку на аппарат. Так вот как это называется: Эд Эксли против Дадли Смита.
Сообщаю Гленде: стало известно, что Дуайта Жиллетта убила ты. Она выругалась и тут же предложила свой план: она садится на первый же автобус до Фресно и поселяется у старой подруги-официантки. Вспомнив о прослушивании, я научил Гленду искать жучки и заставил проделать всю процедуру. Гленда вытянула нужные проводки и проверила диоды – жучков не было.
И – на прощание: «Мы слишком красивы, чтобы вот так…»
Джек Вудс – три гудка – никого. Мег – то же самое. Телефонная будка возле Бюро – повезло: Джек только что вошел в квартиру. Сообщаю ему, что ФБР надуло меня, и сразу же: хватай Мег, наши деньги, БЕГИ.
– Ладно, Дейв, – не прощаясь.
Я помчался в свой отдел. На столе – записка диспетчера: «Позвонить Мег. Важно».
Ящик «Входящие», ящик «Исходящие» – новых рапортов по делу Херриков нет. Пошарил в столе – папка с делом Кафесьянов – Херриков исчезла.
Зазвонил телефон.
– Да?
– Босс, это Ригль.
– Да?
– Послушайте, помните, вы отправляли меня следить? За складом, ну, вы еще сказали…
– Да, помню. Что-нибудь есть или просто рутина?
Обиженно: «Двенадцать часов наблюдения за добропорядочными гражданами с водительскими удостоверениями и один интересный посетитель».
– Так рассказывай.
– Так вот. Вошел какой-то человек, а через некоторое время он же выскочил обратно, и вид у него был перепуганный. Так вот, я записал номер его машины, да и сам он показался мне знакомым. Так вот, это оказался Ричард Карлайл – знаете его? Он из Полицейского управления, по-моему, работает с Дадли Смитом.
Слабые щелчки.
– Босс, ты…
Я положил трубку на рычаг – щелчки не прекращались.
Дик Карлайл – один из следователей, расследующих дело об ограблении мехового склада.
Дик Карлайл – партнер Майка Брюнинга.
Ноябрь 1951 года – Брюнинг замалчивает дело о краже со взломом, совершенной двумя несовершеннолетними. Понятно почему: эти несовершеннолетние – Томми К. и Ричи Херрик.
Моя папка с делом Кафесьянов – Херриков исчезла.
Прошелся по коридору до Отдела кадров. Написал на листочках-требованиях запрос на личные дела – что доступно лишь командирам подразделений.
Поймал клерка. «Майк Брюнинг, Ричард Карлайл – дайте мне их личные дела».
– Да сэр! – десять минут – содержимое не должно покидать комнаты.
Карлайл – предыдущее место работы – ничего интересного.
Брюнинг – киношный след – «Уилшир Филм Про-цессинг» – техник-проявитель – 1937—1939 годы – перед поступлением на службу в Полицейское управление.
Щелчок – тихий, пока улики косвенные.
Час ночи – обратно в Отдел по борьбе с административными правонарушениями. В голове – обрывки мыслей: Пит охраняет Чика в пустующей квартире моего домовладения Эль Сегундо.
Чик:
«Они».
Боится сказать: «Кафесьяны?»
Боится сдать их: ИХ – это кого?
Записка: «Позвонить Мег. Важно».
Пусть косвенные – мурашки по коже.
Мег сейчас у Джека – стоит попробовать. Три гудка, Джек, раздраженно: «Да?»
– Это я.
Шумовое оформление: цоканье высоких каблучков. Джек сказал: «Она здесь. Держится молодцом, ну, может, капельку нервничает».
– Уезжаете завтра?
– Да. С утра пораньше заглянем в банк, снимем наличные и получим тратту на другой банк. Потом поедем в Дель Маар, откроем новые счета и будем подыскивать квартирку. Хочешь с ней поговорить?
Цок, цок – Мег взволнованно меряет шагами пол – от каблуков собираются швы на чулках. «Нет. Попрощайся пока с ней за меня и спроси, что она собиралась мне передать».
Цок, цок – приглушенные голоса. Шаги, голос Джека: «Мег сказала, что ей удалось найти частичный след на тот дом в Линвуде».
– И?
– Она обнаружила документы оценки имущества – в архиве, что в подвале Сити-Холла. Датированный тридцать седьмым годом документ, извещающий, что совладельцами дома 4980 по Спиндрифт являются Филипп Херрик и некий Дадли Л. Смит. Слушай, неужели это тот самый Дадли Смит?
Потные ладони – я уронил трубку на аппарат. Так вот как это называется: Эд Эксли против Дадли Смита.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Номера телефонов на моем столе – куда звонить в экстренных случаях. «Шеф следователей», домашний номер – набираю.
Эксли, час ночи – тревожно: «Да? Кто это?»
– Это Клайн. Я только что выяснил, что вы копаете под Дадли Смита.
– Приезжайте сейчас. Мой адрес – Саут-МакКадден, дом 432.
Обнесенный решеткой тюдоровский особняк – свет горит, дверь распахнута. Я вошел без приглашения.
Безупречная, точно сошедшая со страниц каталогов мебельного магазина, гостиная. Эксли – в костюме и аккуратно повязанном галстуке – это в два-то часа ночи, ё-моё.
– Откуда вы узнали?
– Я получил разрешение за вашей спиной и вскрыл-таки банковские ячейки Джуниора. Там содержались доказательства того, что это вы манипулируете Дьюхеймелом, а потом Рубен Руис заполнил пробелы в моем понимании истории с ограблением мехового склада. Я также выяснил, что Дадли и Филипп Херрик стали совладельцами кое-какой недвижимости в 1937 году; Херрик и Джей-Си Кафесьян прибыли в Лос-Анджелес всего за несколько лет до этого, и у меня есть все основания полагать, что это Дадли Смит привел Кафесьянов в Полицейское управление Лос-Анджелеса.
Стоит себе, скрестив руки: «Продолжайте».
– Все сходится. Моя папка с делом Херриков – Кафесьянов исчезла, и личное дело Ричи в Чино тоже найти не могут. Дадли запросто мог украсть и то и другое. Он любит подыскивать себе протеже, так что вы подсунули ему Джонни Дюхеймела.
– Продолжайте.
Шокирую его: «Я убил Джонни. Дадли накачал меня наркотиками, спровоцировал и записал все на пленку. Треклятое кино существует. Полагаю, что он собирается меня для чего-то использовать».
«Шок» Эксли – одна тоненькая пульсирующая вена на шее. «Когда вы сказали мне, что Джонни мертв, я так и подумал, что это Дадли, но история с фильмом меня, признаться, удивила».
– А теперь удивите меня. Расскажите, что вы об этом думаете.
Пододвигая стулья: «Скажите, что ВЫ думаете о Дадли Смите».
– Очень умен и одержим порядком. Жесток. Пару раз мне приходило в голову, что этот человек способен на все.
– Вы даже представить себе не можете, на что именно.
Мурашки. «И?»
– И пытается взять под контроль весь лос-анджелесский рэкет. Долгие годы пытается.
– И?
– И в 1950 году в его руки попадает героин, украденный с «мирных переговоров» Микки Коэна и Джека Драгны. Он находит химика, который долгое время проводил эксперименты, пытаясь изобрести более дешевый способ производства наркотика. Дадли намеревался как продавать его с целью получения выручки, так и усмирять с его помощью негритянский криминальный элемент и затем постепенно прибрать к рукам и прочие виды оргпреступности. Абсолютной же его целью являлось создание чего-то вроде рамок для организованной преступности – иными словами, он хотел, чтобы весь уголовный элемент был сосредоточен в пределах определенных районов, в частности южного Лос-Анджелеса.
Эксли, час ночи – тревожно: «Да? Кто это?»
– Это Клайн. Я только что выяснил, что вы копаете под Дадли Смита.
– Приезжайте сейчас. Мой адрес – Саут-МакКадден, дом 432.
Обнесенный решеткой тюдоровский особняк – свет горит, дверь распахнута. Я вошел без приглашения.
Безупречная, точно сошедшая со страниц каталогов мебельного магазина, гостиная. Эксли – в костюме и аккуратно повязанном галстуке – это в два-то часа ночи, ё-моё.
– Откуда вы узнали?
– Я получил разрешение за вашей спиной и вскрыл-таки банковские ячейки Джуниора. Там содержались доказательства того, что это вы манипулируете Дьюхеймелом, а потом Рубен Руис заполнил пробелы в моем понимании истории с ограблением мехового склада. Я также выяснил, что Дадли и Филипп Херрик стали совладельцами кое-какой недвижимости в 1937 году; Херрик и Джей-Си Кафесьян прибыли в Лос-Анджелес всего за несколько лет до этого, и у меня есть все основания полагать, что это Дадли Смит привел Кафесьянов в Полицейское управление Лос-Анджелеса.
Стоит себе, скрестив руки: «Продолжайте».
– Все сходится. Моя папка с делом Херриков – Кафесьянов исчезла, и личное дело Ричи в Чино тоже найти не могут. Дадли запросто мог украсть и то и другое. Он любит подыскивать себе протеже, так что вы подсунули ему Джонни Дюхеймела.
– Продолжайте.
Шокирую его: «Я убил Джонни. Дадли накачал меня наркотиками, спровоцировал и записал все на пленку. Треклятое кино существует. Полагаю, что он собирается меня для чего-то использовать».
«Шок» Эксли – одна тоненькая пульсирующая вена на шее. «Когда вы сказали мне, что Джонни мертв, я так и подумал, что это Дадли, но история с фильмом меня, признаться, удивила».
– А теперь удивите меня. Расскажите, что вы об этом думаете.
Пододвигая стулья: «Скажите, что ВЫ думаете о Дадли Смите».
– Очень умен и одержим порядком. Жесток. Пару раз мне приходило в голову, что этот человек способен на все.
– Вы даже представить себе не можете, на что именно.
Мурашки. «И?»
– И пытается взять под контроль весь лос-анджелесский рэкет. Долгие годы пытается.
– И?
– И в 1950 году в его руки попадает героин, украденный с «мирных переговоров» Микки Коэна и Джека Драгны. Он находит химика, который долгое время проводил эксперименты, пытаясь изобрести более дешевый способ производства наркотика. Дадли намеревался как продавать его с целью получения выручки, так и усмирять с его помощью негритянский криминальный элемент и затем постепенно прибрать к рукам и прочие виды оргпреступности. Абсолютной же его целью являлось создание чего-то вроде рамок для организованной преступности – иными словами, он хотел, чтобы весь уголовный элемент был сосредоточен в пределах определенных районов, в частности южного Лос-Анджелеса.