Эллрой Джеймс. Белый джаз

   Зазвонил телефон – Гленда сняла трубку: «Алло?… Да, Микки, я знаю, что я опаздываю… Нет, я простудилась… Да, но Сид и Уайли могут снимать сцены, где меня нет… Нет, я постараюсь приехать днем… Нет, про ужин я не забыла… Нет – пока, Микки.
   И повесила трубку. Я сказал: «М. X. уже не придет, но Микки не отстанет».
   – Ну… он очень одинок. Четверо его людей исчезли, и – я думаю, он знает, что они мертвы. Бизнес есть бизнес, но… я полагаю, по ним он скучает больше всего.
   – У него ведь остались Чик и Крутой.
   Подул ветерок – Гленда вздрогнула. «Я не знаю, почему они все еще с ним. У Микки дурацкий план – чтобы они соблазняли знаменитостей. Это так непохоже на Микки, он сразу стал таким жалким…»
   «Жалким» – в точности слова Джуниора. Гленда: дрожь, гусиная кожа.
   Я поднял плащ и подал ей – она встала, улыбаясь.
   Касаюсь ее.
   Она скользнула в рукава плаща. Я снова снял его и коснулся шрамов на ее спине. Гленда: медленно развернулась, чтобы поцеловать меня.
 
   День – ночь – утро: телефон отключен, радио на минимальную громкость. Разговоры, музыка – нежные баллады убаюкали Гленду. Как только она уснула, ВСЕ вернулось.
   Она спала крепко, хищно потягиваясь во сне. Зевки, улыбки – когда она открыла глаза, я чертовски перепугался. Поцелуи удержали ее от вопросов – от бескорыстия этих поцелуев у меня перехватило дыхание.
   Тесно прижавшись друг к другу, не думая. Ее дыхание участилось – куда-то делись все тяжелые мысли. Внутри ее, когда ее глаза молили: не останавливайся – и нет больше преследовавших меня пидоров, вуайеристов, шлюх – дочерей наркоторговцев.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   … И они уже здесь, в нашей юрисдикции и беспрестанно игнорируя этот факт. Насколько нам известно, речь идет о семнадцати агентах ФБР и трех заместителях федерального атторнея, подчиняющихся непосредственно Уэллсу Нунану. Нунан не стал просить о назначении посредника между ними и полицией Лос-Анджелеса, что позволяет сделать вывод о том, что мы имеем дело с расследованием враждебных структур, направленным на нашу дискредитацию.
   Говорит шеф полиции – Уильям X. Паркер. Рядом с ним: Боб Галлодет, Эд Эксли. Сидят: начальники всех подразделений и старшие следователи. Отсутствуют: Дэн Уилхайт, Дадли Смит – последний прислал вместо себя Майка Брюнинга и Дика Карлайла.
   Странно: никого из Отдела по борьбе с наркотиками. И еще более странно, что нет Дадли.
   У микрофона – Эксли: «Мы с шефом рассматриваем это расследование как акцию чисто политическую. Федеральные агенты – не городские полицейские и уж конечно не знакомы со спецификой поддержания noрядка в районах города с преобладанием негритянского деления. Уэллс Нунан намерен дискредитировать не только меня, но и окружного прокурора, и, соответственно, я и шеф Паркер разработали пакет мер по ограничению успеха этого расследования, но перед тем, как их огласить, я остановлюсь на некоторых ключевых моментах, о которых вы все должны знать».
   Я зевнул – рожа помятая, не выспался. Эксли: «Командиры подразделений должны будут приказать своим сотрудникам – и в униформе и в штатском – надавить на информаторов и/или подкупить их, чтобы заставить молчать, случись им подвергнуться допросу федералов. Помимо этого, я хочу, чтобы вы нанесли визиты владельцам клубов и баров южной части Лос-Анджелеса. Слово „визиты" в данном случае – эвфемизм, господа. Здесь это слово означает, что начальники участков Ньютон-стрит, Университетского и участка на 77-й улице должны отправить компетентных сотрудников в штатском, с тем чтобы они довели до сведения владельцев клубов, что, так как мы закрываем глаза на некоторые нарушения в их работе, им не следует особо откровенничать с федералами. Параллельно с этим Отдел по борьбе с бродяжничеством Центрального участка получает особое задание: собрать всех окрестных бродяг и вывезти их подальше, дабы не просочилась какая информация о наших мерах пресечения, которые псевдолибералы вроде Уэллса Нунана могут счесть чересчур жесткими. Участок 77-й улицы получает другое задание – мягко, но настойчиво убедить обеспеченных белых обитателей нашего города не появляться в этом районе – мы ведь не хотим, чтобы кого-то из добропорядочных граждан сцапали федералы? Следователи Отдела ограблений и Отдела убийств уже перетряхивают недавние случаи убийств цветных цветными – с целью предоставить мистеру Галлодету достаточные доказательства для вынесения приговоров виновным – чтобы было что противопоставить обвинениям Нунана, что 187-е подобного характера не получают должного расследования. И наконец, полагаю, что могу с уверенностью заявить, что федералы не оставят без внимания игровые и торговые автоматы – бизнес, контролируемый Микки Коэном. Мы позволим им это сделать – пусть Микки выкручивается сам. Отдел нравов Центрального участка уже уничтожил нерассмотренные заявления об установке игровых автоматов, и мы всегда можем сказать, что не имели понятия об их существовании».
   Предположения: Микки не станет сворачивать свой бизнес в Южном городе, предупредить его – снова; а также Джека Вудса, чтобы убрал из Черного города свои букмекерские конторы.
   Паркер вышел. Эксли откашлялся, разбирая почерк. «Шеф никогда не любил, когда белые женщины встречаются с нефами, и довольно жестко обращается с владельцами клубов, в коих практикуется подобное. Сержант Брюнинг, сержант Карлайл – вы должны встретиться с владельцами этих клубов и убедить их не беседовать с федералами».
   Ухмылки – хлопцы Дадли обожают эти самые силовые методы воздействия. Эксли: «На данный момент это все. Господа, прошу вас подождать у моего кабинета. Я лично проинструктирую каждого из вас. Лейтенант Клайн, останьтесь, пожалуйста».
   Стук деревянного молотка – собрание закончено. Большой исход – Галлодет сунул мне записку.
   Эксли подошел ко мне. Сурово: «Хочу, чтобы вы продолжали заниматься ограблением Кафесьянов. Я подумываю о том, чтобы лично заняться этим делом, и еще – мне нужен детальный рапорт о той облаве».
   – Почему на собрании не было никого из Отдела по борьбе с наркотиками?
   – Не спрашивайте о моих мерах.
   – Говорю вам в последний раз: Кафесьяны – лакомый кусок для федералов. Они связаны с Управлением вот уже двадцать лет. Копать под них равносильно самоубийству.
   – Говорю вам в последний раз: не спрашивайте о моих мотивах. Говорю вам в последний раз: расследованием этого дела занимаетесь вы и сержант Стеммонс – и это – ваше основное дело.
   – Скажите – у вас есть особые причины желать, чтобы этим делом занимался Стеммонс?
   – Нет, просто этот выбор напрашивался сам собой. Джуниор давно работает с вами в Отделе административных правонарушений и прекрасно показал себя, будучи преподавателем полицейской академии.
   Глухо – невозможно прочесть его истинные мотивы: «Я не верю во всякую чушь вроде личной заинтересованности. Только не вы».
   – Сделайте так, чтобы вы сами стали лично заинтересованы в его раскрытии.
   Держись – не смейся.
   – К этому все и идет.
   – Отлично. Так как насчет связей семейства?
   – Над этим работает мой лучший информатор. Я говорил с человеком по имени Эйб Уолдридж, но не думаю, что он знает что-нибудь об ограблении.
   – Он – давний соратник Джея-Си и может знать некоторые семейные тайны.
   – Ну да, но что вам нужно – найти подозреваемого в ограблении или скелеты в кафесьяновском шкафу?
   Ответа не последовало – он вышел. Разворачиваю записку Галлодета:
 

   Дейв,
   Я понимаю, что тебе нужно защитить некоторых своих друзей, у которых есть бизнес в южной части города, и также считаю, что в своей заинтересованности в деле Кафесьянов шеф Эксли перегибает палку. Просьба: сделай все возможное, чтобы защитить интересы Полицейского управления Лос-Анджелеса в южной части города, что особенно важно в свете этого треклятого федерального расследования. И – пожалуйста, тайком от шефа Эксли – информируй меня о подвижках в расследовании дела Кафесьянов.

 
   Так прошло четыре дня – я искал улики, кто-то выслеживал меня. Я прибавлял скорость – но преследователи не отставали.
   Я сказал Микки, чтобы убирал автоматы, – он только плечами пожал. Бестолковый Микки – Джек, тот быстренько свернул свою контору. Скармливаю Эксли рапорт за рапортом – за исключением кассеты и показаний двух клиентов Люсиль.
   Эксли сказал: продолжайте в том же духе. И между делом: как справляется Джуниор Стеммонс?
   Я ответил: прекрасно. А перед внутренним взором: красавчик Джонни Дьюхеймел, окурки со следами помады.
   Эксли сказал: продолжайте в том же духе; я втихаря снабжал информацией Боба Галлодета. Политика: уж очень ему не хотелось, чтобы Уэллс Нунан соприкоснулся с семейством Кафесьян.
   Я слежу – за мной следят. Хвостов пока нет – но это вовсе не значит, что это не так. Эксли – Хьюз – Отдел по борьбе с наркотиками – федералы: мои потенциальные преследователи с большими возможностями.
   Ищу улики:
   Проторчал в мотеле «Красная стрела» – ни Люсиль, ни вуайериста. Заглянул в участок на 77-й улице: давешний вуайерист не показывался, про проституток – тоже ничего нового. Изыскивал информацию в «архиве трех штатов» – ноль. Лестер Лейк сказал, что скоро будут результаты – «возможно». Раскрываю секреты, ищу фотографии.
   Самолично шерстил бордели – но больше клиенты Люсиль не попадались. Вестерн и Адамс, к югу – искатель семейной грязи – что-то неудержимо влечет меня к этой семейке.
   Как и Эксли.
   Назовем это «мнением юриста»:
   Беспокоить семейство Кафесьян в свете набирающего обороты федерального расследования – безумие чистой воды. Эдмунд Эксли – бесспорно, блестящий следователь с общепризнанным талантом лидера. На устроенном Эксли брифинге никто из Отдела по борьбе с наркотиками не присутствовал. Этот отдел – самое автономное, самодостаточное подразделение Полицейского управления Лос-Анджелеса. Отдел и семейство Кафесьян – двадцать с лишним лет автономного сотрудничества. Эксли знает, что расследование принесет результаты. Эксли желает отвести расследование от высших чинов Полицейского управления Лос-Анджелеса. Эксли знает, что неизбежно полетят головы. Вот Эксли и убедил шефа Паркера, что оптимальным выходом из ситуации будет скормить федералам Отдел по борьбе с наркотиками – вот кого можно представить беспринципными полицейскими, которые творят свои грязные дела независимо от прочих, и таким образом сохранить лицо Управления в целом.
   Хотя я в это не особо верю – очень уж некрасиво выглядит его стремление во что бы то ни стало подкопаться под семейку.
   Как и мое. Как и Джуниора.
   Джуниор Стеммонс-второй – мой самый страшный кошмар.
   Четыре дня я искал его – пропал без вести. В отделе – не появлялся, в квартире, куда я вламывался, – заперто.
   Черный город – и там его нет. Нет его ни в доме родителей, ни в Ферн-Делле. А уж в голубых барах – и подавно: кишка тонка так светиться. Совсем уж запасной вариант – Джонни Дьюхеймел: его излюбленные места.
   В Отделе кадров мне сообщили его адрес. Три дня и три ночи я наведывался туда – ни Джонни, ни Джуниора. И днем Джонни Дьюхеймела не достать – я не могу подкупить Дадли Смита. Инстинкт подсказывал, что страсть Джуниора осталась неразделенной: шикарный блондин – убежденный натурал. Можно попробовать достать его через Рубена Руиса – его приятеля. Галлодет обротал его: теперь наш Рубен – лицо кампании, нацеленной на то, чтобы убедить обитателей «Чавес Рейвин» как можно быстрее покинуть свои развалюхи.
   Пришлось солгать Бобу: Руис знаком с парнем, на которого мне необходимо надавить. Галлодет: он где-то тренируется, через пару дней съезди-ка в «Рейвин» – он будет там выступать на митинге.
   Заметано.
   И еще вот чего:
   Гленда у Джуниора на крючке – убийство первой степени. Правда, жертва ее – мулат-сутенер – Боб может и не возбуждать дела. Но: Говард Хьюз. Тому достаточно щелкнуть пальцами – и «газовая камера» Боб сломается. Щелк – выбран судья, подкуплены присяжные, – и Гленда отправляется в «зеленую комнату». Выдвигается обвинение в соучастии: против меня.
   Выводы:
   Надо нейтрализовать Джуниора. Утаить его сделку с Кафесьянами – если узнает Эксли, Джуниор запросто сдаст Гленду, чтобы выкрутиться самому. Моя страховка – Джонни Дьюхеймел – сдать его Дадли в критический момент, работать на Эксли – гарантия в деле Гленды и Джуниора.
   Я заплатил две штуки Джеку Вудсу: найди мне Джуниора Стеммонса. Мои ночные бдения – у НЕЕ – в ее трейлере на съемочной площадке.
   Мишак больше не показывался – и мы оба решили, что он следил за ней исключительно по собственной инициативе. Я писал Милтиру фальшивые рапорты – Гленда сочиняла для них фальшивые подробности. Прямо на съемочной площадке – когда алканавты Микки разбредались по своим ночлежкам и спальникам. Мы тихо беседовали, занимались любовью, беспрестанно чего-то недоговаривая.
   Я так и не смог сказать, что я знаю; да она и не настаивала. Биографии, белые пятна – я умолчал о Мег, она не спешила рассказывать о временах, когда была проституткой.
   Я не стал ей говорить, что убивал людей. Как и о том, что из-за Люсиль К. я сделался вуайеристом.
   Она сказала, что я использовал людей.
   Она сказала, что я ставил лишь на нечестную игру.
   Она сказала, что легавый в чинах, да еще с дипломом юриста не имеет ничего общего с белым подонком.
   Еще она сказала, что я никогда не обжигался.
   Я ответил – три попадания из четырех – уже неплохо.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОШМАРЫ ЧЕРНОГО ГОРОДА

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Грунтовые дороги, хибары. Холмы в дымке смога – «Чавес Рейвин».
   Полным-полно машин – свою пришлось оставить поодаль. Оценим обстановку:
   Придурки с плакатами. Журналисты, люди в униформах. Коммуняки орут: «Справедливость – si! „Доджерс" – по!»
   Дружеские похлопывания по плечу: все взоры устремлены на Рубена Руиса, добродушного хозяина. Народ из Управления шерифа, агент Уилл Шипстед.
   Руис – федеральный свидетель?
   Протискиваюсь в толпу – «Эй, эй! Нет, нет! Мы не хотим назад, в Мексику!» Достаю жетон – люди в униформе пропускают меня вперед.
   Обрывки разговоров:
   У Руиса сегодня вечером поединок – будьте там, чтобы поддержать его соперника. Фашисты из Бюро земельного и дорожного устроительства планируют переселить мексикашек в линвудские трущобы. «Эй, эй! Нет, нет! Справедливость – si! „Доджерс" – по!»
   Руис орет в мегафон по-испански:
   «Побыстрей переезжайте! Деньги на переезд облегчат вам задачу! Скоро будут новые дома! Да здравствует новый стадион для „Доджерс", который помогли нам построить ВЫ!»
   Соревнование «кто громче» – победителем выходит Руис со своим мегафоном. Помощники шерифа разбрасывали билеты на матч – мексикашки падали на колени, ловили. Хватаю один – Руис против Стиви Мура, стадион «Олимпик».
   Выкрики, ропот – Руис меня заметил и замахал руками.
   Протискиваюсь ближе – Рубен, сложив ладони лодочкой, крикнул: «Нам нужно переброситься парой слов! Давай в моей раздевалке после боя?»
   Я согласно кивнул. «Подонок! Марионетка „Доджерс"»! – поговорить определенно не дадут.
 
   И мигом – в Бюро, в свой кабинет.
   Сообщение от Лестера Лейка: сегодня в восемь вечера, бар «Лунный свет». По коридорам отдела проходил Эксли – я замахал ему, приглашая войти.
   – У меня к вам пара вопросов.
   – Задавайте – разумеется, если эти вопросы не «Чего вы хотите?».
   – Тогда как насчет «Почему на дело, которое вы так желаете раскрыть, бросили всего двоих?»
   – Неверно. Давайте второй вопрос, только не «И почему один из них – я?».
   – Попробую: «А что мне с этого будет?»
   Эксли улыбнулся. «Если вам удастся раскрыть это дело, наступит тот редкий случай, когда я смогу использовать редкую прерогативу шефа Бюро расследований – то есть я дам вам капитана безо всяких административных хлопот. Я переведу Дадли Смита в Отдел административных правонарушений, а вам передам руководство Отделом по расследованию ограблений».
   Предел мечтаний – только бы не хлопнуться в обморок от счастья.
   – Что-то не так, лейтенант? Я ожидал от вас выражений благодарности.
   – Спасибо, Эд. Нечего сказать, не хилой морковкой вы только что помахали перед моим носом.
   – Зная, кто вы есть, не могу с вами не согласиться. Итак, у меня мало времени – давайте следующий вопрос.
   – Ключ к разгадке этого дела – Люсиль Кафесьян. Я абсолютно точно уверен, что члены семьи прекрасно знают, кто грабитель, и я хочу допросить ее.
   – Нет. Еще не время.
   Сменим тему. «Дайте мне дело о мехах Гурвица. Отберите его у Дадли».
   – Нет, и нет категорическое, и не просите больше. Ну все, закругляйтесь.
   – Хорошо, тогда позвольте мне надавить на Томми Кафесьяна.
   – Поясните слово «надавить», лейтенант.
   – Надавить. Оказать силовое воздействие. Я прижимаю Томми к ногтю, и он рассказывает нам все, что мы хотим знать. Знаете, экстраординарные методы осуществления правосудия – как тогда, когда вы пристрелили трех безоружных негров.
   – Не приближайтесь к семейству. В остальном для вас – карт-бланш.
 
   Какой, на хрен, карт-бланш. Поздняк метаться – но делать что-то надо.
   Просто:
   Фото Люсиль, магнитофон, список мотелей – еду в южный Лос-Анджелес, предъявляю:
   – Вы сдавали ей комнату?
   – Никакой мужчина не просил комнату, смежную с ее?
   – Никакие пьяницы не сдавали свои комнаты случайным людям?
   Шансов – минимум; похоже, Люсиль встречалась с клиентами исключительно в «Красной стреле».
   И снова по Централу, в южном направлении. Полицейские интриги, просто прелесть:
   Патрульные автомобили втихаря следят за машинами федералов. Облавы на бомжей – сплошь и рядом авто Отдела по борьбе с бродяжничеством.
   И сами федералы:
   Проверяют номера машин, припаркованных возле ночных клубов и баров.
   Гоняют тротуарных наперсточников.
   Вламываются в роскошный бордель с черными девочками.
   Словом, Черный город кишит короткими стрижками и серыми костюмами.
   Я остановился возле участка на 77-й улице и попросил у них кассетный магнитофон. Обезьянник битком набит черномазыми – «подозреваемые» в убийствах цветных цветными. А снаружи – федералы с фотокамерами – щелкают физиономии проходящих полицейских.
   И снова – дерьмовая работенка:
   Мотель «Тик-так», мотель «Удачное время» – «нет» по всем пунктам. Мотель «У Дарнелла», мотель «Де-люкс» – то же самое. Мотель «У красавчика Дэна», «Сирил'с Лодж» – и тут ничего. Мотель «Гибискус», мотель «Пурпурные крыши» – абсолютный ноль.
   «Гнездышко Ната» – угол 81-й и Нормандия – «Всегда чистые комнаты» – набрасываюсь на клерка с расспросами.
   – Дасэр, я знаю эту девушку. Она снимает комнату на короткий срок, всегда одну и ту же.
   Я уцепился за стойку обеими руками. «Она сейчас зарегистрирована?»
   – Нетсэр, вот уже шесть-семь дней не появляется.
   – Не знаете, для чего она использует эту комнату?
   – Нетсэр. Мой девиз таков: «Меньше знаешь – крепче спишь», и я стараюсь его придерживаться – за исключением тех случаев, когда они уж больно шумят, – неважно, чем они там занимаются.
   – Эта девушка всегда просит комнату в переднем ряду, с окнами на улицу?
   Шокированно: «Дасэр. А откуда вы знаете?»
   – А смежную с ней комнату вы, случаем, не сдавали молодому белому человеку? Или какому-нибудь бомжу, который после сдал бы ее ему?
   Онемев от шока, он нырнул в недра стойки и выудил оттуда карточку постояльца: «Видите, Джон Смит – по-моему, это не его настоящее имя. Видите, ему осталось два дня. Его сейчас нет, я видел, как он уходил сегодня ут…»
   – Покажите мне эти комнаты.
   Он засеменил прочь, гремя связкой ключей: быстренько открылись две двери – вот что значит парень боится легавых.
   Отдельные бунгало – никакой тебе смежной двери.
   Я догнал его. Теперь полегче – успокоим его десятидолларовой бумажкой. «Покараульте с улицы. Если этот белый мужчина объявится – задержите его. Скажите, что в его комнате работает водопроводчик, а потом сходите за мной».
   – Дасэр, дасэр. – На карачках выполз на улицу.
   Две двери – никакого прямого доступа в соседнее помещение. Зато есть боковые окна – наш приятель мог НАБЛЮДАТЬ за ней. За ними – живая изгородь, полуразвалившаяся дорожка из камней.
   Посмотрим:
   Из ЕГО окна – выходит проводок.
   Через кусты, под камни дорожки.
   Хватаю его, тяну —
   Полетели камни – провод подался. В ЕЕ комнату – под ковер, рывок – из стены выскочил испачканный известкой микрофон.
   Иду за проводом – в обратном направлении.
   ЕГО окно – рывком на карниз – внутрь. Потянул – ба-бах – под кроватью обнаруживается магнитофон.
   Без кассеты.
   Возвращаюсь на улицу, проверяю двери – следов взлома не видать. А что, если ОН пролез в ЕЕ окно?
   Я закрыл обе двери и принялся обыскивать ЕГО комнату.
   Платяной шкаф:
   Грязная одежда, пустой чемодан, граммофон.
   Комод: белье, джазовые пластинки: Арт Пеппер, Чамп Динин. Точь-в-точь такие же, какие разбил взломщик в доме Кафесьянов.
   Ванная комната: крем для бритья, шампунь.
   А что у нас под ковриком? —
   – девчачьи журнальчики: «Замочная скважина» – три номера. Глянец, пикантные фото, статьи – «признания» кинозвезд.
   Кассеты по-прежнему нет.
   Поднимаю матрац, тычу в подушку кулаком. Пальцы упираются во что-то твердое – рву, дергаю —
   Одна бобина – сматываю, чтобы прослушать по-быстрому.
   Нервы – едва не спутал ленту, размазал предполагаемые отпечатки. Негнущимися пальцами ставлю кассету, нажимаю кнопку:
   Шорохи, покашливание. Я закрываю глаза и представляю: любовники в постели.
   Люсиль: «Тебе не надоели эти игры?»
   Неизвестный мужчина: «Подай-ка сигарету. – Пауза. – Нет, не надоели. Тебе, во всяком случае, известно, как…»
   Всхлипы – в отдалении – нашего приятеля заглушили стены мотеля.
   Клиент: «… И ты знаешь, что игры в „дочки-папочки" оч-чень увлекательная вещь. А учитывая нашу с тобой разницу в возрасте, такая игра выглядит вполне естественно».
   Голос интеллигентный – не чета Томми, да и Джею-Си тоже.
   Всхлипы становятся громче.
   Люсиль: «В этих мотелях полным-полно неудачников и одиноких бедолаг».
   Ни испуга – ни узнавания – ни страха преследования.
   Щелчок – должно быть, радио, – «… Мелодия любви, тра-ла-ла-ла… сыграй еще». Нечеткое бормотание, щелк. Клиент: «… Ну, и еще ведь ты заразила меня кой-чем…»
   «Кое-что» – трипак? Сифилис?
   Я посмотрел – кассета кончалась.
   Сонное лопотание – и не только любовников. Я закрыл глаза: пожалуйста, еще одну игру.
   Зашипела пустая кассета – парочка уснула. Скрипнула дверь – «Господи!» – слишком близко, слишком Реально – ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС. Открываю глаза – в дверях стоит белый мужчина.
   Черт – все поплыло перед глазами – целюсь, стреляю. Раз, два – пулей сносит щеколду, во все стороны разлетаются щепки.
   Мужчина бросился бежать.
   Выскакиваю, целясь.
   Визг, крики.
   Зигзагами – мой приятель побежал прямиком к проезжей части. Я выстрелил на бегу – две пули пролетели мимо. Притормозил, прицелился – почти в упор, и тут – мысль: если ты его убьешь, ты будешь знать ЗА ЧТО?
   Я споткнулся, едва не упал, снова побежал. Он исчез из вида – все вокруг точно потемнело.
   Крики.
   Толпа негров – полные ужаса глаза.
   Мое собственное отражение в витрине: какой-то перепуганный идиот.
   Я сбавил темп. Еще одна витрина – черные лица – слежу за направлением их взгляда:
   У тротуара – облава: негры и федералы. Уэллс Нунан, Уилл Шипстед, громилы из ФБР.
   Схватили – встряхнули – швырнули в проем лицом к двери. На спину посыпались удары – я уронил пушку.
   Развернули – гориллы в серых костюмах. Уэллс Нунан: с шумом вдохнул и плюнул мне в лицо.
   «Это тебе за Сандерлина Джонсона».

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

   Бар «Лунный свет» – для Лестера пока рановато. Коротаю время за прослушиванием музыкального автомата.
   А вслед за музыкой – Уэллс Нунан – повторы отдавали его плевком.
   Треклятые федералы – дешевая месть. Обратно, в «Гнездышко Ната», – на шум выстрелов приехало два патрульных автомобиля. Я пообщался с патрульными, собрал улики: кассету, магнитофон, журналы.
   Потом – звонки:
   Наказы Рэю Линкеру: проверить обе комнаты на наличие отпечатков, привести полицейского художника – заставить клерка детально описать того парня – с тем, чтобы потом сличить с фотографиями преступников. Будем молиться, чтобы у него были хорошее зрение и память на лица.
   Джек Вудс, с хорошими новостями: он выследил Джуниора, пас его три часа, потом потерял. Джуниор, оказывается, очень занят – за это время он успел стрясти деньги с трех пушеров – Джек подробно описал мне их и дал номера их машин.
   Джек, вкратце: «Он выглядел обдолбанным по самое не балуйся и до ужаса психованным. Я заглянул в салон его тачки, когда он остановился, чтобы купить сигарет. И знаешь, что я увидел на заднем сиденье? Шприц для подкожных инъекций, шесть пустых ампул и три обреза. Уж не знаю, что он против тебя имеет, но, по-моему, тебе следует его пристукнуть».
   Музыкальный автомат – неизбежные «Огни гавани» в исполнении Лестера – и, заметьте, не я их заказал.