Страница:
– Агент Милнер, прошу вас – либо предъявите мне обвинения, либо отпустите.
– Вам разрешили сделать один звонок, и вы предпочли позвонить сестре. Позвони вы Джею-Си, он бы давно нашел ушлого адвокатишку, чтобы вытащить вас отсюда. Мистер Нунан объяснил вам, что такое «неприкосновенность свидетеля», и пообещал вознаграждение за сотрудничество с федеральным ведомством. Полагаю, вы не станете от него отказываться. Мистер Нунан желает, чтобы по делу проходили три основных свидетеля, и одним из таковых он видит вас. И самое приятное: если вы дадите показания, все, кто каким-либо образом может причинить вам вред, предстанут перед судом и получат свое.
– Я – не информатор.
– Эйб, это Томми и Джей-Си убили сержанта Стеммонса?
– Нет! – хрипло.
– Он умер от передозировки героина. Томми и Джей-Си запросто могли такое устроить, не так ли?
– Нет – в смысле не знаю.
– Так «нет» или «не знаю»?
– Я хотел сказать, что не думаю, что это они.
– Эйб, ты ведь не дурак. Ладно, поговорим о другом: мы знаем, что Томми иногда играет на саксофоне в «Бидо Лито». У него там связи, так?
– Пятая поправка.
– Вот что с людьми делает телевизор. Стоит каким-нибудь малолеткам разбить окно, они сразу начинают ныть про Пятую поправку. Эйб, насколько хорошо Джуниор Стеммонс знал семью Кафесьян?
– Пятая поправка.
– Стеммонс и некий лейтенант Дэвид Клайн докучали им в связи с расследованием ограбления дома и торчали в окрестностях неделю или две. Что вы об этом знаете?
– Пятая поправка.
– Они не пытались вымогать у Кафесьянов деньги?
– Нет… то есть Пятая поправка.
– Эйб, ты ж весь как на ладони. Ну же.
Уолдридж закашлялся – в колонках зашипело. «Нет. Пятая поправка».
Милнер: «Давайте сменим тему».
– Поговорим о политике?
– Поговорим о Микки Коэне. Вы его знаете?
– Никогда не видел.
– Может, и не видели – но ведь вы давно вращаетесь в деловых, так сказать, кругах южного Лос-Анджелеса. Что вам известно о Микки и его игровых автоматах?
– А ни хрена ничего мне не известно. Я знаю, что те, кто играют в автоматы, должны быть полными дураками, что и объясняет их популярность среди тупиц шварцес.
Милнер: «Давайте сменим тему».
– Что вы думаете о «Доджерс»? Будь я мексиканцем, я бы съехал из «Чавес Рейвин» не раздумывая.
– А вы – что вы думаете о Дэне Уилхайте?
– Пятая поправка.
– Мы изучили его налоговые декларации. Эйб, Джей-Си зачем-то отдал ему двадцать процентов прибыли от прачечной «E-Z», что на Альварадо.
– Пятая поправка.
– Эйб, у каждого сотрудника Отдела по борьбе с наркотиками имеются вещи, которые мы считаем непозволительной для них роскошью. Также мы считаем, что это есть не что иное, как подарки Джея-Си. Их налоговые декларации мы тоже просматривали, и, когда нам понадобится, мы прижмем их к ногтю и скажем: «Если вы нам скажете, откуда это у вас, вам ничего не будет», и Джей-Си глазом моргнуть не успеет, как будет арестован за дачу взяток и подстрекательство к нарушению федерального налогового законодательства.
– Пятая поправка.
– Эйб, позволь дать тебе совет: продолжай отвечать ссылками на Пятую на все вопросы подряд. Тогда, если исключить из твоих ответов ссылки, останется только признание вины в чистом виде.
Тишина.
– Эйб, у тебя не слишком здоровый вид.
Ответа не последовало.
– Эйб, мы слышали, что Томми разыскивал какого-то парня по имени Ричи. Фамилии его мы не знаем, однако нам известно, что они вместе играли джаз и промышляли кражами со взломом.
Я вжался в стекло – дым, искаженные лица. «Пятая поправка».
– Эйб, да ты ни разу не выигрывал даже в покер.
Еще сильней – прищурился и навострил уши.
– Ты ведь и вправду желаешь помогать нам, Эйб. Признайся – и тебе станет намного легче.
Щелкнул засов – я скользнул от окна.
Уэллс Нунан, двое с флангов – федералы в серых костюмах. Ударил первым: «Вы хотите сделать меня свидетелем?»
Нунан пригладил шевелюру. «Да, и еще за вас просит моя супруга. Она увидела ваше фото в газете и прямо-таки влюбилась».
– Кви про кво?[25]
– Вы еще не совсем отчаялись – но просите, послушаю.
– Ричи Как-его-там. Скажите, что вам о нем известно.
– Не стану и еще объявлю выговор Милнеру за то, что забыл выключить «интерком».
– Нунан, мы можем договориться.
– Нет, просить вы пока не готовы. Джентльмены, проводите мистера Клайна до такси.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
– Вам разрешили сделать один звонок, и вы предпочли позвонить сестре. Позвони вы Джею-Си, он бы давно нашел ушлого адвокатишку, чтобы вытащить вас отсюда. Мистер Нунан объяснил вам, что такое «неприкосновенность свидетеля», и пообещал вознаграждение за сотрудничество с федеральным ведомством. Полагаю, вы не станете от него отказываться. Мистер Нунан желает, чтобы по делу проходили три основных свидетеля, и одним из таковых он видит вас. И самое приятное: если вы дадите показания, все, кто каким-либо образом может причинить вам вред, предстанут перед судом и получат свое.
– Я – не информатор.
– Эйб, это Томми и Джей-Си убили сержанта Стеммонса?
– Нет! – хрипло.
– Он умер от передозировки героина. Томми и Джей-Си запросто могли такое устроить, не так ли?
– Нет – в смысле не знаю.
– Так «нет» или «не знаю»?
– Я хотел сказать, что не думаю, что это они.
– Эйб, ты ведь не дурак. Ладно, поговорим о другом: мы знаем, что Томми иногда играет на саксофоне в «Бидо Лито». У него там связи, так?
– Пятая поправка.
– Вот что с людьми делает телевизор. Стоит каким-нибудь малолеткам разбить окно, они сразу начинают ныть про Пятую поправку. Эйб, насколько хорошо Джуниор Стеммонс знал семью Кафесьян?
– Пятая поправка.
– Стеммонс и некий лейтенант Дэвид Клайн докучали им в связи с расследованием ограбления дома и торчали в окрестностях неделю или две. Что вы об этом знаете?
– Пятая поправка.
– Они не пытались вымогать у Кафесьянов деньги?
– Нет… то есть Пятая поправка.
– Эйб, ты ж весь как на ладони. Ну же.
Уолдридж закашлялся – в колонках зашипело. «Нет. Пятая поправка».
Милнер: «Давайте сменим тему».
– Поговорим о политике?
– Поговорим о Микки Коэне. Вы его знаете?
– Никогда не видел.
– Может, и не видели – но ведь вы давно вращаетесь в деловых, так сказать, кругах южного Лос-Анджелеса. Что вам известно о Микки и его игровых автоматах?
– А ни хрена ничего мне не известно. Я знаю, что те, кто играют в автоматы, должны быть полными дураками, что и объясняет их популярность среди тупиц шварцес.
Милнер: «Давайте сменим тему».
– Что вы думаете о «Доджерс»? Будь я мексиканцем, я бы съехал из «Чавес Рейвин» не раздумывая.
– А вы – что вы думаете о Дэне Уилхайте?
– Пятая поправка.
– Мы изучили его налоговые декларации. Эйб, Джей-Си зачем-то отдал ему двадцать процентов прибыли от прачечной «E-Z», что на Альварадо.
– Пятая поправка.
– Эйб, у каждого сотрудника Отдела по борьбе с наркотиками имеются вещи, которые мы считаем непозволительной для них роскошью. Также мы считаем, что это есть не что иное, как подарки Джея-Си. Их налоговые декларации мы тоже просматривали, и, когда нам понадобится, мы прижмем их к ногтю и скажем: «Если вы нам скажете, откуда это у вас, вам ничего не будет», и Джей-Си глазом моргнуть не успеет, как будет арестован за дачу взяток и подстрекательство к нарушению федерального налогового законодательства.
– Пятая поправка.
– Эйб, позволь дать тебе совет: продолжай отвечать ссылками на Пятую на все вопросы подряд. Тогда, если исключить из твоих ответов ссылки, останется только признание вины в чистом виде.
Тишина.
– Эйб, у тебя не слишком здоровый вид.
Ответа не последовало.
– Эйб, мы слышали, что Томми разыскивал какого-то парня по имени Ричи. Фамилии его мы не знаем, однако нам известно, что они вместе играли джаз и промышляли кражами со взломом.
Я вжался в стекло – дым, искаженные лица. «Пятая поправка».
– Эйб, да ты ни разу не выигрывал даже в покер.
Еще сильней – прищурился и навострил уши.
– Ты ведь и вправду желаешь помогать нам, Эйб. Признайся – и тебе станет намного легче.
Щелкнул засов – я скользнул от окна.
Уэллс Нунан, двое с флангов – федералы в серых костюмах. Ударил первым: «Вы хотите сделать меня свидетелем?»
Нунан пригладил шевелюру. «Да, и еще за вас просит моя супруга. Она увидела ваше фото в газете и прямо-таки влюбилась».
– Кви про кво?[25]
– Вы еще не совсем отчаялись – но просите, послушаю.
– Ричи Как-его-там. Скажите, что вам о нем известно.
– Не стану и еще объявлю выговор Милнеру за то, что забыл выключить «интерком».
– Нунан, мы можем договориться.
– Нет, просить вы пока не готовы. Джентльмены, проводите мистера Клайна до такси.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
«Бидо Лито» при свете дня:
Груды тлеющего мусора, строго в центре – эстрада. Кучи пепла, битое стекло.
Таксофоны на углу не пострадали, в кармане – одна-единственная монетка, будь дома, умоляю.
Шесть гудков, сонный голос: «Алло?»
– Это я.
– Где ты?
– Я в порядке.
– Нет, я не о том… Дэвид, где ты был!
Мурашки по коже – только бы ее голос слышать.
– Я не могу… слушай, так тебя допрашивали?
– Да, двое из службы шерифа. Они сказали, что это для проформы и так будут допрашивать всех актрис, работавших на Хьюза. И вроде не знали, что Хьюз приказал установить за мной наблюдение. Алиби вот у меня тоже нет, так как точное время гибели Мишака так и не было установлено. Они…
– Не называй имен.
– Почему же? Откуда ты звонишь?
– С автомата.
– Дэвид, у тебя испуганный голос. Где ты был?
– Расскажу, если – когда, я хотел сказать, – это кончится.
– Это все из-за Кафесьянов?
– Как ты догадалась?
– Догадалась. Кое-чего ты мне недоговариваешь, так что…
– Кое-чего ты недоговариваешь мне.
И умолкла.
– Гленда?
– Да. Есть вещи, о которых ты никогда не узнаешь.
– Тогда поговори со мной.
– Приезжай.
– Не могу. Мне надо поспать.
– Так что тебе рассказать?
– Не знаю. Что-нибудь хорошее.
Нежно, сонно: «Ну, когда я встречалась с Хьюзом, я вытянула из него информацию о кое-каких акциях и купила их по дешевке. Теперь они здорово выросли в цене, и я полагаю, что смогу на этом неплохо наварить. Когда мы с тобой не смогли встретиться – ну, позапрошлой ночью, я ужинала с Микки. Он все еще влюблен в меня и попросил подучить его актерскому мастерству – вроде как скоро ему предстоит сделать какое-то важное заявление. У моей машины барахлит сцепление, и я…
– Послушай, все будет хорошо.
– Все будет нормально?
– Ну конечно.
– Похоже, ты и сам в это не веришь.
– Я позвоню тебе, когда смогу быть убежден. Какие-то хулиганы сняли с моей машины колпаки.
И снова – тот самый фильм:
«ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ».
«ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ, КАК ТЕХ, ДРУГИХ».
В двух шагах от меня – винно-водочный магазин.
Я вошел, купил бутылку виски. Потом вернулся в машину – залпом три глотка.
Дрожь – никаких теплых мурашек.
Остальное выбросил; бухло – удел трусов и извращенцев.
Так научила меня Мег.
Груды тлеющего мусора, строго в центре – эстрада. Кучи пепла, битое стекло.
Таксофоны на углу не пострадали, в кармане – одна-единственная монетка, будь дома, умоляю.
Шесть гудков, сонный голос: «Алло?»
– Это я.
– Где ты?
– Я в порядке.
– Нет, я не о том… Дэвид, где ты был!
Мурашки по коже – только бы ее голос слышать.
– Я не могу… слушай, так тебя допрашивали?
– Да, двое из службы шерифа. Они сказали, что это для проформы и так будут допрашивать всех актрис, работавших на Хьюза. И вроде не знали, что Хьюз приказал установить за мной наблюдение. Алиби вот у меня тоже нет, так как точное время гибели Мишака так и не было установлено. Они…
– Не называй имен.
– Почему же? Откуда ты звонишь?
– С автомата.
– Дэвид, у тебя испуганный голос. Где ты был?
– Расскажу, если – когда, я хотел сказать, – это кончится.
– Это все из-за Кафесьянов?
– Как ты догадалась?
– Догадалась. Кое-чего ты мне недоговариваешь, так что…
– Кое-чего ты недоговариваешь мне.
И умолкла.
– Гленда?
– Да. Есть вещи, о которых ты никогда не узнаешь.
– Тогда поговори со мной.
– Приезжай.
– Не могу. Мне надо поспать.
– Так что тебе рассказать?
– Не знаю. Что-нибудь хорошее.
Нежно, сонно: «Ну, когда я встречалась с Хьюзом, я вытянула из него информацию о кое-каких акциях и купила их по дешевке. Теперь они здорово выросли в цене, и я полагаю, что смогу на этом неплохо наварить. Когда мы с тобой не смогли встретиться – ну, позапрошлой ночью, я ужинала с Микки. Он все еще влюблен в меня и попросил подучить его актерскому мастерству – вроде как скоро ему предстоит сделать какое-то важное заявление. У моей машины барахлит сцепление, и я…
– Послушай, все будет хорошо.
– Все будет нормально?
– Ну конечно.
– Похоже, ты и сам в это не веришь.
– Я позвоню тебе, когда смогу быть убежден. Какие-то хулиганы сняли с моей машины колпаки.
И снова – тот самый фильм:
«ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ».
«ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УБИВАЙ МЕНЯ, КАК ТЕХ, ДРУГИХ».
В двух шагах от меня – винно-водочный магазин.
Я вошел, купил бутылку виски. Потом вернулся в машину – залпом три глотка.
Дрожь – никаких теплых мурашек.
Остальное выбросил; бухло – удел трусов и извращенцев.
Так научила меня Мег.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Моя квартирка: чистота и уют. Быстренько сунул в кобуру свой армейский револьвер сорок пятого калибра.
И – едва удержался от крика.
На книжной полке – мой самурайский меч, весь в пятнах крови.
Подле него – пять штук «зеленых».
Сон: УМОЛЯЮЩИЙ ДЖОННИ.
Полдень – просыпаюсь и тянусь к трубке телефона. Навожу справки: Линвуд-сити Холл.
Спрашиваю:
Дом 4980 по Спиндрифт – пустующий, на четыре квартиры – кому он принадлежит? Шуршание страницами, ответ:
Линвуд-сити – отказано в выкупе вследствие просрочки – последний владелец умер около 1946 года. Двадцать лет эти строения пустуют, открыты для продажи – потенциальные дома для беглецов с «Чавес Рейвин». И нарыть ничего не нароешь – наводнения там бывают такие, что фундамент затапливает как нечего делать.
Линвуд – почему именно там?
Дьюхеймел: «Улики».
На улицу, за газетами, домой – сварил себе кофе. Во всех четырех лос-анджелесских ежедневных газетах – сплошные кошмары Черного города:
Перестрелка в ночном клубе – пятеро убитых, ни подозреваемых, ни следов. Личности четверых черных жертв установлены – кроме «нефа» Венцела. Эксли: «Этим делом займутся опытные следователи Отдела убийств из Управления, так как раскрытие данного преступления для нас – дело первоначальной важности».
Вспышка:
Киносъемка – зеркальные стены – что-то знакомое.
«Геральд»:
«Пожар в джаз-клубе унес три жизни. Эксперты считают возгорание „случайным" и исключают поджог. Эксли: „Мы уверены, что пожар в клубе „Бидо Лито" никоим образом не связан с трагической гибелью нашего сотрудника сержанта Дж. Стеммонса-младшего, который два дня назад скончался в этом самом клубе от сердечного приступа"».
Инстинкт: Джуниор убит – ИМИ.
Инстинкт: сожжены потенциальные улики.
«Миррор Ньюс» – и того хуже:
«Погибший полицейский – сгоревший дотла ночной клуб: какие выводы? Стеммонс-старший: „Моего сына убили черномазые ублюдки! " Эксли опровергает эту теорию: „Полная чушь. Сержант Стеммонс умер от обыкновенного сердечного приступа. В течение двадцати четырех часов офис коронера должен опубликовать рапорт. И утверждать, что „Бидо Лито" подожгло Полицейское управление Лос-Анджелеса в отместку за смерть сержанта Стеммонса – полный абсурд"».
Джуниор да упокоится в мире! – скоро состоится траурная месса по католическому обряду. Капеллан Управления Дадли Смит возглавит церемонию.
Фальшивка:
«В свете продолжающегося федерального расследования, охватывающего весь Южный Централ Лос-Анджелеса (одной из целей которого, помимо всего прочего, является дискредитация Полицейского управления Лос-Анджелеса), шеф Бюро расследований Эдмунд Дж. Эксли прямо-таки из кожи юн лезет, чтобы доказать журналистам, что не так страшны кошмары Черного города, как их обычно малюют в прессе. Источники на местах сообщают, что на здешних улицах полным-полно как представителей полиции, так и субъектов в белых костюмах – вполне можно подумать, что преступлений в этой части Города Ангелов поубавилось именно по этой причине. Однако вся ситуация попахивает жареным – и вовсе не жареной сомятиной, которой некогда потчевали посетителей сгоревшего „Бидо Лито"».
Эксли, «Лос-Анджелес Таймс»: «Мне искренне жаль федеральные власти с их желанием создать иллюзию „успешного расследования" рэкета в южной части Лос-Анджелеса. Ничего у них не выйдет, поскольку те принудительные меры, используемые Полицейским управлением Лос-Анджелеса, за много лет доказали свою эффективность. Очевидно, что Уэллс Нунан твердо наметил довести до суда дела, связанные с Отделом по борьбе с наркотиками, и недавно мне даже задали вопрос: почему я не держу в секрете информацию касательно этого отдела. Мой ответ был: этим людям попросту нечего скрывать».
НЕОТСТУПНЫЙ инстинкт: Отдел по борьбе с наркотиками – приманка для федералов.
«Таймс», «Геральд», «Миррор» – ничего о неопознанном мужском трупе. «Икзэминер» – «Страшная находка в коллекторе».
«В водостоке на границе Линвуда и Комптона (в ведении шерифа, значит) был обнаружен неопознанный труп высокого светлокожего белого мужчины без головы и ступней ног. Смерть наступила от одного до двух дней назад. Труп выпотрошен, позвоночник поврежден».
«При трупе не было ничего, что помогло бы установить личность погибшего. Управление шерифа полагает, что убийца (или убийцы) обезглавил труп и отрезал ему кисти рук и ступни ног, чтобы сделать идентификацию тела невозможной».
«Если у вас есть какая-либо информация об этом человеке, НТ № 26-1958, Сводка происшествий округа, раздел: „Неопознанные трупы" 141-26-1958, просьба позвонить серж. Б. В. Шенкеру, Управление шерифа Файер-стоун, по тел. ТУ 3-0985».
Я мог бы набрать этот номер. И сказать…
А что сказать? Ни места, ни точного времени я не знал – меня накачали наркотиками и заставили это сделать.
И я предполагаю кто: Кафесьяны. Их было как минимум двое.
ОНИ:
Всегда имеют доступ к наркотикам.
Мотив: месть полицейским: Дьюхеймел связан с Джуниором – а тот со мной.
Я могу поведать и детали:
Джуниор и Джонни – сообщники в деле ограбления мехового склада; более того, Джуниор мечтал стать наркобароном – и вымогал у НИХ. Я – безумный преследователь вуайериста, которого ОНИ тоже ищут.
И даже представить им доказательства:
Свой самурайский меч и пять тысяч «зеленых» на полочке подле него.
Мой «гонорар» за убийство – прекрасно известный посвященным.
Да и сам меч все хорошо знают – я порубил им в капусту хренову тучу япошек и получил Крест за боевые заслуги.
И даже мог бы восстановить последовательность событий:
Я знал Джуниора – Джуниор знал Джонни – я ввязался в историю с Кафесьянами, Джуниор ввязался в историю с Кафесьянами – в эту же историю вляпался и Джонни – тем или иным образом – тем или иным, как угодно было распорядиться судьбе в лице психопата и извращенца Джуниора. Стеммонс – Джонни позвонил мне, чтобы откупиться – или выпросить прощение – будто теперь меня можно купить или упросить, – Кафесьяны заставили меня убить его – а заодно сделали кинозвездой.
Время смотреть кино.
Время проявки и монтажа – кто это сделал?
Дейва Клайна – исполнителя роли убийцы – оставляют в живых. Время идет – есть два варианта:
– я сделал это исключительно по принуждению – и забыть обо всяких вуайеристах;
– федералы и ребята из Управления – попадись им эта пленка, и никто не сможет предугадать, что за этим последует.
У меня ведь есть и теории на сей счет!
К примеру: Джонни сам позвонил мне.
Сам попросив встретиться тайно.
Я рассказал об этом Бобу Галлодету.
И намекнул Чику Веккио.
Чик знал размер моего «гонорара».
Чик знал мой меч.
Чик знал ИХ – или тех, кто с ними связан.
Чик знал, что Джуниор спутался с Кафесьянами.
Чик сдал меня ИМ.
Уверен на 99 % – убить Джонни Дьюхеймела меня вынудили.
1 % сомнения – а я ли его убил?
И последнее слово:
Мне это не понравилось.
Я побрился и принял душ. Осунувшийся, с очередной порцией седых волос – выгляжу на все свои сорок два, если не больше. Когда вытирал шею, противно саднили следы от ожогов: сухой лед – мой актерский грим. Мой меч и пять «кусков» подле него – тактика устрашения в чистом виде.
И я знаю, куда вложить эти деньги:
Набираю номер «Хьюз Эйркрафт» – трубку снял сам Пит.
– Бондюран.
– Это Дейв Клайн, Пит.
Проняло. «Ты ни разу не звонил мне на работу. По делу, да?»
– Дело на пять штук «зеленых».
– На двоих?
– Твоя доля.
– Значит, это не подстава, как в прошлый раз.
– Нет. На сей раз надо прижать к ногтю крутого парня.
– Ты и сам с этим неплохо справляешься.
– Речь идет о Чике Веккио, и мне прекрасно известно о той работенке, которую решили провернуть ты, Чик и Крутой. И я хочу сыграть на этом.
– И не скажешь мне, откуда ты об этом узнал.
– Не скажу.
– И если я откажусь, ты не обидишься.
– И здесь ты прав.
– А когда ты прикинул, что без меня тебе с Чиком не справиться, ты решил позвонить – оба-то мы точно провернем это дельце.
– Ты поразительно догадлив.
На том конце провода – стук костяшек пальцев по столу: Пит взвешивает за и против.
– Давай семь. И еще пару вопросов.
– Семь.
Щелк-щелк – омерзительный звук. «Так что стряслось-то?»
– Чик сдал меня Кафесьянам.
– Так убей его. Вполне в твоем стиле.
– Мне нужен информатор.
– Чик – крепкий парень.
– Семь. Да или нет?
Щелк-щелк – в трубке что-то затрещало – тяжелые ладони убийцы. «Согласен при одном условии. Я всегда думал, что Чик – грязный, вонючий итальяшка и именно из-за него и его Крутого братца Микки и затеялся с этим треклятым шантажом знаменитостей. Насколько я знаю, Микки всегда ко мне хорошо относился, и я буду рад оказать ему услугу, лучшей платой за которую будет то, что он наконец перестанет строить из себя гребаного киномагната и снова станет вести себя как белый человек. Так что я должен делать?»
– Помочь выбить из него информацию и, если нужно, полить грязью самого Чика – если он побежит жаловаться Сэму Джи. Ибо мафия не любит подобных штучек, что затевают Чик и компания.
– Значит, ты хочешь подловить его за этим делом. Я возьму с собой фотоаппарат, и там приступим.
– Верно. Если нам не придется долго ждать.
Стук-стук…
– Пит, ну же…
– Дай мне два дня.
– Т-твою мать.
– Не ругайся. Чик собирается уложить в постель хренову шлюху Джоан Кроуфорд[26]. Надеюсь, ради такого ты подождешь?
Кинозвезды – киносъемка: УМОЛЯЮЩИЙ ДЖОННИ.
– Хорошо. Два дня, не больше.
– При одном условии, Клайн.
– Слушаю.
– Если Чик вздумает мстить, убьем его.
– Договорились.
Меня ведут – я ощущаю движение воздуха и слабо различаю какой-то туннель – стены – сплошное зеркало. От самого паха вверх – щекотная дрожь и сухое тепло.
Боковые двери.
Зеркальные стены.
Серые тени – полы плаща?
Я помчался в Линвуд, наплевав на ограничения в скорости.
Сперва – угол Авиэйшн и Гибискус – тот самый таксофон на углу. Монетку в щель – набираю номер:
«Пасифик Коут Беллз»: исходящие звонки с таксофонов не регистрируются.
Сид Ригль заявил, что на самоубийц у него – ничего.
Дом 4980 по Спиндрифт: по-прежнему пуст. Квартира на первом этаже налево не заперта.
Четыре пустые комнаты – как будто Джонни здесь и не было.
В ту ночь шел дождь, а сейчас ярко светило солнце. Бесцельно кружил по улицам, не узнавая абсолютно ничего. Кварталы, кварталы, кварталы одинаковых пустых домов на четыре квартиры
Смутные воспоминания прошлой ночи – вроде как меня куда-то несли. Трава, боковые двери – поворот направо.
А может – через двор, в квартиру направо – кино снимать?
Всю ночь шел дождь, а сейчас ярко светило солнце – может, шляпки грязи?
ПОШЕЛ:
Шесть кварталов – тридцать с чем-то домов. Дворы, заросшие влажной от утренней сырости росичкой, – никаких следов. Все двери с правой стороны забиты, заколочены крепко-накрепко – все пыльное, ни малейших следов недавнего взлома.
Джонни смеется. «Но почему Линвуд, Дейв?»
Улицы, улицы – и ничегошеньки больше.
Вот черт!
Центральный архив Полицейского управления Лос-Анджелеса. Картотечный ящик – дела о кражах со взломом начиная с 1950 года.
Агент Милнер:
«Нам удалось узнать, что Томми разыскивал некоего парня по имени Ричи – фамилии мы не знаем, зато знаем, что Томми и он вместе увлекались джазом и грабили Дома».
Ну, дело Томми-то наверняка уничтожено, а вот этого самого Ричи вполне можно отыскать.
ВПЕРЕД:
Взрослые белые мужчины – перелопатил четыре картотечных шкафа – ни одного Ричарда или хотя бы производных от этого имени; несовершеннолетние – семь Ричардов – пятеро из которых негры, двое белых – куча набитых бумагами ящиков.
«Нераскрытые» – как совершеннолетние, так и нет – папки вразнобой. От пятидесятого года и позже, мелким, едва разборчивым шрифтом – аж глаза разболелись. Оп-па: 6 ноября 1951 года.
Магазин музыкальных инструментов Мюррея, 983, Норт-Уэйберн, Вествуд-Виллидж. Украдены и затем найдены трубы – помогли найти неназванные молодые люди. Арестов не производилось, двое несовершеннолетних подозреваемых – Томми и Ричи – фамилии не указаны. Расследованием занимался сержант М. -Д. Брюнинг, подразделение западного Лос-Анджелеса.
Еще три шкафа – ничего.
Нетрудно себе представить:
Громила Брюнинг раскрывает дурацкую кражу со взломом. Он находит грабителей, и тут его толкают локтем: Томми – сын Джея-Си.
Придется покопаться в грязном белье.
Перво-наперво позвонил в Отдел по расследованию ограблений – «Брюнинга нет на месте». Потом – в участок на 77-й улице – такая же история. Остался мотель «Виктория».
– Отдел по борьбе с оргпреступностью, Карлайл.
– Сержант, это лейтенант Дэвид Клайн.
Запыхтел; потом: «В чем дело?»
– Слушай, мне очень жаль… той истории с Лестером Лейком.
– Ну да. Ты бросил своих ради какого-то негра… Т-твою мать, лады – он был твоим информатором. Послушай, если тебе нужен Дадли, то его нет.
– А Брюнинг на месте?
– Он с Дадом. А что тебе до него?
– Да так… одно давнее преступление, совершенное в ноябре 1951 года, его как раз Брюнинг и расследовал. Пускай Майк мне позвонит, лады?
– Майк? Конечно, Дейв. – Швырнул трубку – гудки. Так, что мы имеем:
В лучшем случае: я выслеживаю ИХ.
В худшем: они – меня.
Мой самый страшный кошмар: ОНИ находят МЕНЯ. И всплывает мой фильм: угрозы и предложения – что ж, по крайней мере буду знать за что.
По умолчанию – Черный город – и будь что будет.
Знакомо: пульсирующая музыка стучит в виски. Знакомые лица пялятся на меня: черные и мрачные. Медленно еду вдоль дороги, булькает и хрипит рация.
Болтовня окружных: к счастью, не про неопознанный труп Джонни. И про Мишака с «Бидо Лито» ничего – хоть какое-то облегчение.
Открыл бардачок – леденцов не осталось, одни пакетики с травкой, некогда спрятанные там и забытые. Сквозь шипение и треск – сообщение о драке в школе Джордан.
На север – туда, где живут ОНИ, – дом окружен федералами. Саксофон – Уилл Шипстед заткнул уши ватой.
Радио – саундтрек к фильму «Умоляющий Джонни» со мной в главной роли. Инстинктивно – дальше на север – на максимальной скорости – «Чавес Рейвин».
И там не протолкнуться от федералов – притаился в машине. И принялся смотреть:
На каждой двери – уведомления о выселении. Драка: «комми» и пачукос. Экскаваторы, самосвалы – вокруг стоят охранники из Управления.
И еще:
Главная улица перегорожена, Рубен Руис танцует самбу. Кругом – восторженные почитатели, женщины с мокрыми от слез глазами. И федералы – телохранители – морщатся от отвращения.
И тут взрывается рация:
– Код три всем постам в окрестностях дома два-четыре-девять по Саут-АРДЕН; повторяю: два-четыре-девять Саут-АРДЕН массовое убийство, два-четыре-девять Саут-АРДЕН массовое убийство, всем постам; Роджер, назовите ваши координаты; два-четыре-девять Саут-АРДЕН, внимание всем постам, Отдел убийств в окрестностях; Роджер, ваши координаты!
И – едва удержался от крика.
На книжной полке – мой самурайский меч, весь в пятнах крови.
Подле него – пять штук «зеленых».
* * *
Сон: УМОЛЯЮЩИЙ ДЖОННИ.
Полдень – просыпаюсь и тянусь к трубке телефона. Навожу справки: Линвуд-сити Холл.
Спрашиваю:
Дом 4980 по Спиндрифт – пустующий, на четыре квартиры – кому он принадлежит? Шуршание страницами, ответ:
Линвуд-сити – отказано в выкупе вследствие просрочки – последний владелец умер около 1946 года. Двадцать лет эти строения пустуют, открыты для продажи – потенциальные дома для беглецов с «Чавес Рейвин». И нарыть ничего не нароешь – наводнения там бывают такие, что фундамент затапливает как нечего делать.
Линвуд – почему именно там?
Дьюхеймел: «Улики».
На улицу, за газетами, домой – сварил себе кофе. Во всех четырех лос-анджелесских ежедневных газетах – сплошные кошмары Черного города:
Перестрелка в ночном клубе – пятеро убитых, ни подозреваемых, ни следов. Личности четверых черных жертв установлены – кроме «нефа» Венцела. Эксли: «Этим делом займутся опытные следователи Отдела убийств из Управления, так как раскрытие данного преступления для нас – дело первоначальной важности».
Вспышка:
Киносъемка – зеркальные стены – что-то знакомое.
«Геральд»:
«Пожар в джаз-клубе унес три жизни. Эксперты считают возгорание „случайным" и исключают поджог. Эксли: „Мы уверены, что пожар в клубе „Бидо Лито" никоим образом не связан с трагической гибелью нашего сотрудника сержанта Дж. Стеммонса-младшего, который два дня назад скончался в этом самом клубе от сердечного приступа"».
Инстинкт: Джуниор убит – ИМИ.
Инстинкт: сожжены потенциальные улики.
«Миррор Ньюс» – и того хуже:
«Погибший полицейский – сгоревший дотла ночной клуб: какие выводы? Стеммонс-старший: „Моего сына убили черномазые ублюдки! " Эксли опровергает эту теорию: „Полная чушь. Сержант Стеммонс умер от обыкновенного сердечного приступа. В течение двадцати четырех часов офис коронера должен опубликовать рапорт. И утверждать, что „Бидо Лито" подожгло Полицейское управление Лос-Анджелеса в отместку за смерть сержанта Стеммонса – полный абсурд"».
Джуниор да упокоится в мире! – скоро состоится траурная месса по католическому обряду. Капеллан Управления Дадли Смит возглавит церемонию.
Фальшивка:
«В свете продолжающегося федерального расследования, охватывающего весь Южный Централ Лос-Анджелеса (одной из целей которого, помимо всего прочего, является дискредитация Полицейского управления Лос-Анджелеса), шеф Бюро расследований Эдмунд Дж. Эксли прямо-таки из кожи юн лезет, чтобы доказать журналистам, что не так страшны кошмары Черного города, как их обычно малюют в прессе. Источники на местах сообщают, что на здешних улицах полным-полно как представителей полиции, так и субъектов в белых костюмах – вполне можно подумать, что преступлений в этой части Города Ангелов поубавилось именно по этой причине. Однако вся ситуация попахивает жареным – и вовсе не жареной сомятиной, которой некогда потчевали посетителей сгоревшего „Бидо Лито"».
Эксли, «Лос-Анджелес Таймс»: «Мне искренне жаль федеральные власти с их желанием создать иллюзию „успешного расследования" рэкета в южной части Лос-Анджелеса. Ничего у них не выйдет, поскольку те принудительные меры, используемые Полицейским управлением Лос-Анджелеса, за много лет доказали свою эффективность. Очевидно, что Уэллс Нунан твердо наметил довести до суда дела, связанные с Отделом по борьбе с наркотиками, и недавно мне даже задали вопрос: почему я не держу в секрете информацию касательно этого отдела. Мой ответ был: этим людям попросту нечего скрывать».
НЕОТСТУПНЫЙ инстинкт: Отдел по борьбе с наркотиками – приманка для федералов.
«Таймс», «Геральд», «Миррор» – ничего о неопознанном мужском трупе. «Икзэминер» – «Страшная находка в коллекторе».
«В водостоке на границе Линвуда и Комптона (в ведении шерифа, значит) был обнаружен неопознанный труп высокого светлокожего белого мужчины без головы и ступней ног. Смерть наступила от одного до двух дней назад. Труп выпотрошен, позвоночник поврежден».
«При трупе не было ничего, что помогло бы установить личность погибшего. Управление шерифа полагает, что убийца (или убийцы) обезглавил труп и отрезал ему кисти рук и ступни ног, чтобы сделать идентификацию тела невозможной».
«Если у вас есть какая-либо информация об этом человеке, НТ № 26-1958, Сводка происшествий округа, раздел: „Неопознанные трупы" 141-26-1958, просьба позвонить серж. Б. В. Шенкеру, Управление шерифа Файер-стоун, по тел. ТУ 3-0985».
Я мог бы набрать этот номер. И сказать…
А что сказать? Ни места, ни точного времени я не знал – меня накачали наркотиками и заставили это сделать.
И я предполагаю кто: Кафесьяны. Их было как минимум двое.
ОНИ:
Всегда имеют доступ к наркотикам.
Мотив: месть полицейским: Дьюхеймел связан с Джуниором – а тот со мной.
Я могу поведать и детали:
Джуниор и Джонни – сообщники в деле ограбления мехового склада; более того, Джуниор мечтал стать наркобароном – и вымогал у НИХ. Я – безумный преследователь вуайериста, которого ОНИ тоже ищут.
И даже представить им доказательства:
Свой самурайский меч и пять тысяч «зеленых» на полочке подле него.
Мой «гонорар» за убийство – прекрасно известный посвященным.
Да и сам меч все хорошо знают – я порубил им в капусту хренову тучу япошек и получил Крест за боевые заслуги.
И даже мог бы восстановить последовательность событий:
Я знал Джуниора – Джуниор знал Джонни – я ввязался в историю с Кафесьянами, Джуниор ввязался в историю с Кафесьянами – в эту же историю вляпался и Джонни – тем или иным образом – тем или иным, как угодно было распорядиться судьбе в лице психопата и извращенца Джуниора. Стеммонс – Джонни позвонил мне, чтобы откупиться – или выпросить прощение – будто теперь меня можно купить или упросить, – Кафесьяны заставили меня убить его – а заодно сделали кинозвездой.
Время смотреть кино.
Время проявки и монтажа – кто это сделал?
Дейва Клайна – исполнителя роли убийцы – оставляют в живых. Время идет – есть два варианта:
– я сделал это исключительно по принуждению – и забыть обо всяких вуайеристах;
– федералы и ребята из Управления – попадись им эта пленка, и никто не сможет предугадать, что за этим последует.
У меня ведь есть и теории на сей счет!
К примеру: Джонни сам позвонил мне.
Сам попросив встретиться тайно.
Я рассказал об этом Бобу Галлодету.
И намекнул Чику Веккио.
Чик знал размер моего «гонорара».
Чик знал мой меч.
Чик знал ИХ – или тех, кто с ними связан.
Чик знал, что Джуниор спутался с Кафесьянами.
Чик сдал меня ИМ.
Уверен на 99 % – убить Джонни Дьюхеймела меня вынудили.
1 % сомнения – а я ли его убил?
И последнее слово:
Мне это не понравилось.
Я побрился и принял душ. Осунувшийся, с очередной порцией седых волос – выгляжу на все свои сорок два, если не больше. Когда вытирал шею, противно саднили следы от ожогов: сухой лед – мой актерский грим. Мой меч и пять «кусков» подле него – тактика устрашения в чистом виде.
И я знаю, куда вложить эти деньги:
Набираю номер «Хьюз Эйркрафт» – трубку снял сам Пит.
– Бондюран.
– Это Дейв Клайн, Пит.
Проняло. «Ты ни разу не звонил мне на работу. По делу, да?»
– Дело на пять штук «зеленых».
– На двоих?
– Твоя доля.
– Значит, это не подстава, как в прошлый раз.
– Нет. На сей раз надо прижать к ногтю крутого парня.
– Ты и сам с этим неплохо справляешься.
– Речь идет о Чике Веккио, и мне прекрасно известно о той работенке, которую решили провернуть ты, Чик и Крутой. И я хочу сыграть на этом.
– И не скажешь мне, откуда ты об этом узнал.
– Не скажу.
– И если я откажусь, ты не обидишься.
– И здесь ты прав.
– А когда ты прикинул, что без меня тебе с Чиком не справиться, ты решил позвонить – оба-то мы точно провернем это дельце.
– Ты поразительно догадлив.
На том конце провода – стук костяшек пальцев по столу: Пит взвешивает за и против.
– Давай семь. И еще пару вопросов.
– Семь.
Щелк-щелк – омерзительный звук. «Так что стряслось-то?»
– Чик сдал меня Кафесьянам.
– Так убей его. Вполне в твоем стиле.
– Мне нужен информатор.
– Чик – крепкий парень.
– Семь. Да или нет?
Щелк-щелк – в трубке что-то затрещало – тяжелые ладони убийцы. «Согласен при одном условии. Я всегда думал, что Чик – грязный, вонючий итальяшка и именно из-за него и его Крутого братца Микки и затеялся с этим треклятым шантажом знаменитостей. Насколько я знаю, Микки всегда ко мне хорошо относился, и я буду рад оказать ему услугу, лучшей платой за которую будет то, что он наконец перестанет строить из себя гребаного киномагната и снова станет вести себя как белый человек. Так что я должен делать?»
– Помочь выбить из него информацию и, если нужно, полить грязью самого Чика – если он побежит жаловаться Сэму Джи. Ибо мафия не любит подобных штучек, что затевают Чик и компания.
– Значит, ты хочешь подловить его за этим делом. Я возьму с собой фотоаппарат, и там приступим.
– Верно. Если нам не придется долго ждать.
Стук-стук…
– Пит, ну же…
– Дай мне два дня.
– Т-твою мать.
– Не ругайся. Чик собирается уложить в постель хренову шлюху Джоан Кроуфорд[26]. Надеюсь, ради такого ты подождешь?
Кинозвезды – киносъемка: УМОЛЯЮЩИЙ ДЖОННИ.
– Хорошо. Два дня, не больше.
– При одном условии, Клайн.
– Слушаю.
– Если Чик вздумает мстить, убьем его.
– Договорились.
Меня ведут – я ощущаю движение воздуха и слабо различаю какой-то туннель – стены – сплошное зеркало. От самого паха вверх – щекотная дрожь и сухое тепло.
Боковые двери.
Зеркальные стены.
Серые тени – полы плаща?
Я помчался в Линвуд, наплевав на ограничения в скорости.
Сперва – угол Авиэйшн и Гибискус – тот самый таксофон на углу. Монетку в щель – набираю номер:
«Пасифик Коут Беллз»: исходящие звонки с таксофонов не регистрируются.
Сид Ригль заявил, что на самоубийц у него – ничего.
Дом 4980 по Спиндрифт: по-прежнему пуст. Квартира на первом этаже налево не заперта.
Четыре пустые комнаты – как будто Джонни здесь и не было.
В ту ночь шел дождь, а сейчас ярко светило солнце. Бесцельно кружил по улицам, не узнавая абсолютно ничего. Кварталы, кварталы, кварталы одинаковых пустых домов на четыре квартиры
Смутные воспоминания прошлой ночи – вроде как меня куда-то несли. Трава, боковые двери – поворот направо.
А может – через двор, в квартиру направо – кино снимать?
Всю ночь шел дождь, а сейчас ярко светило солнце – может, шляпки грязи?
ПОШЕЛ:
Шесть кварталов – тридцать с чем-то домов. Дворы, заросшие влажной от утренней сырости росичкой, – никаких следов. Все двери с правой стороны забиты, заколочены крепко-накрепко – все пыльное, ни малейших следов недавнего взлома.
Джонни смеется. «Но почему Линвуд, Дейв?»
Улицы, улицы – и ничегошеньки больше.
Вот черт!
Центральный архив Полицейского управления Лос-Анджелеса. Картотечный ящик – дела о кражах со взломом начиная с 1950 года.
Агент Милнер:
«Нам удалось узнать, что Томми разыскивал некоего парня по имени Ричи – фамилии мы не знаем, зато знаем, что Томми и он вместе увлекались джазом и грабили Дома».
Ну, дело Томми-то наверняка уничтожено, а вот этого самого Ричи вполне можно отыскать.
ВПЕРЕД:
Взрослые белые мужчины – перелопатил четыре картотечных шкафа – ни одного Ричарда или хотя бы производных от этого имени; несовершеннолетние – семь Ричардов – пятеро из которых негры, двое белых – куча набитых бумагами ящиков.
«Нераскрытые» – как совершеннолетние, так и нет – папки вразнобой. От пятидесятого года и позже, мелким, едва разборчивым шрифтом – аж глаза разболелись. Оп-па: 6 ноября 1951 года.
Магазин музыкальных инструментов Мюррея, 983, Норт-Уэйберн, Вествуд-Виллидж. Украдены и затем найдены трубы – помогли найти неназванные молодые люди. Арестов не производилось, двое несовершеннолетних подозреваемых – Томми и Ричи – фамилии не указаны. Расследованием занимался сержант М. -Д. Брюнинг, подразделение западного Лос-Анджелеса.
Еще три шкафа – ничего.
Нетрудно себе представить:
Громила Брюнинг раскрывает дурацкую кражу со взломом. Он находит грабителей, и тут его толкают локтем: Томми – сын Джея-Си.
Придется покопаться в грязном белье.
Перво-наперво позвонил в Отдел по расследованию ограблений – «Брюнинга нет на месте». Потом – в участок на 77-й улице – такая же история. Остался мотель «Виктория».
– Отдел по борьбе с оргпреступностью, Карлайл.
– Сержант, это лейтенант Дэвид Клайн.
Запыхтел; потом: «В чем дело?»
– Слушай, мне очень жаль… той истории с Лестером Лейком.
– Ну да. Ты бросил своих ради какого-то негра… Т-твою мать, лады – он был твоим информатором. Послушай, если тебе нужен Дадли, то его нет.
– А Брюнинг на месте?
– Он с Дадом. А что тебе до него?
– Да так… одно давнее преступление, совершенное в ноябре 1951 года, его как раз Брюнинг и расследовал. Пускай Майк мне позвонит, лады?
– Майк? Конечно, Дейв. – Швырнул трубку – гудки. Так, что мы имеем:
В лучшем случае: я выслеживаю ИХ.
В худшем: они – меня.
Мой самый страшный кошмар: ОНИ находят МЕНЯ. И всплывает мой фильм: угрозы и предложения – что ж, по крайней мере буду знать за что.
По умолчанию – Черный город – и будь что будет.
Знакомо: пульсирующая музыка стучит в виски. Знакомые лица пялятся на меня: черные и мрачные. Медленно еду вдоль дороги, булькает и хрипит рация.
Болтовня окружных: к счастью, не про неопознанный труп Джонни. И про Мишака с «Бидо Лито» ничего – хоть какое-то облегчение.
Открыл бардачок – леденцов не осталось, одни пакетики с травкой, некогда спрятанные там и забытые. Сквозь шипение и треск – сообщение о драке в школе Джордан.
На север – туда, где живут ОНИ, – дом окружен федералами. Саксофон – Уилл Шипстед заткнул уши ватой.
Радио – саундтрек к фильму «Умоляющий Джонни» со мной в главной роли. Инстинктивно – дальше на север – на максимальной скорости – «Чавес Рейвин».
И там не протолкнуться от федералов – притаился в машине. И принялся смотреть:
На каждой двери – уведомления о выселении. Драка: «комми» и пачукос. Экскаваторы, самосвалы – вокруг стоят охранники из Управления.
И еще:
Главная улица перегорожена, Рубен Руис танцует самбу. Кругом – восторженные почитатели, женщины с мокрыми от слез глазами. И федералы – телохранители – морщатся от отвращения.
И тут взрывается рация:
– Код три всем постам в окрестностях дома два-четыре-девять по Саут-АРДЕН; повторяю: два-четыре-девять Саут-АРДЕН массовое убийство, два-четыре-девять Саут-АРДЕН массовое убийство, всем постам; Роджер, назовите ваши координаты; два-четыре-девять Саут-АРДЕН, внимание всем постам, Отдел убийств в окрестностях; Роджер, ваши координаты!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Код три так код три:
Саут-Арден – Джозеф Арден – так звали того самого клиента. Адрес в Хэнкок-парке – бедные там не живут – вероятность усиливается.
«Запрашивается фургон для вывоза мертвых животных по адресу: два-четыре-девять Саут-Арден. Всем постам…»
Хватаю микрофон. «Четыре-Адам-31 – штаб-квартира Бюро расследований – срочно. Прием».
«Срочно. Повторяю: срочно. Лейтенант Дэвид Клайн разыскивает шефа Эксли. Прием».
«Роджер, четыре – А – тридцать один. Назовите ваши координаты».
«Третья и Марипоза, еду на запад. Прием».
Спертый воздух, врубаю скорость.
«Роджер вызывает четыре – А – тридцать один. Пожалуйста, ответьте».
«Роджер, это четыре – А – тридцать один».
«Четыре – А – тридцать один, примите командование. Два-четыре-девять Саут-Арден. Всем портам…»
«Саут-Арден – компетенция ОВР. Прием».
«Четыре – А – тридцать один, Роджер, прием».
По Третьей на запад – в ушах звенит от воя сирен. Бульвар Арден, направо – кажется, нам сюда:
Большой тюдоровский особняк.
Патрульные автомобили, труповозки – не протолкнуться.
На тротуаре – люди в гражданском – нервозные.
Грузовички с мороженым, детишки.
Я притулился на тротуаре. На крыльце – двое в униформе, и вид у них, мягко говоря, неважный.
Подбежал к ним. Один – капитан, второй – лейтенант: оба иззелена-бледные. На живой изгороди позади – следы рвоты.
– Эд Эксли хочет, чтобы это дело было закрытым: никаких журналистов, никого из Отдела убийств. Я принял командование – теперь этим займется ОВР – они же соберут улики.
Закивали – все с теми же кислыми минами; никому и в голову не пришло спросить, кто я такой.
– Кто обнаружил тела?
Капитан: «Почтальон. На их адрес пришла срочная посылка, и он собирался оставить ее возле задней двери. Собаки не залаяли, как обычно, и на подоконнике он заметил пятна крови».
– Он их опознал?
– Да. Это отец и две дочери – Филипп, Лора и Кристина Херрик. Мать умерла – почтальон сказал, что недавно она покончила с собой. Будете заходить внутрь, зажмите нос…
Внутри – мигом учуял – запах крови. Лампы-вспышки, люди в серых костюмах – я протолкался меж ними:
На полу в коридоре: две немецкие овчарки – вверх брюхом – изо ртов сочится пена. Подле них – окровавленные инструменты – заступ, ножницы, вилы.
Клочки мяса – слюна – следы рвоты.
Зарезаны, искромсаны и проткнуты – на половике киснут кучи требухи.
Я присел на корточки и открыл им пасти – народ из лаборатории ахнул.
Там оказались тряпки – пропитанные хлоридом стелфакцитнида.
Точь-в-точь как в деле Кафесьянов.
Хожу, смотрю, думаю – люди в штатском уважительно расступаются.
Гостиная – разбитые пластинки, разбросанные конверты. Рождественская коллекция джазовой музыки – как в том самом письме.
Столовая: расколотые винные бутылки и рамки семейных фотографий – еще одно совпадение. Семейные фотографии: папа и две дочки.
Саут-Арден – Джозеф Арден – так звали того самого клиента. Адрес в Хэнкок-парке – бедные там не живут – вероятность усиливается.
«Запрашивается фургон для вывоза мертвых животных по адресу: два-четыре-девять Саут-Арден. Всем постам…»
Хватаю микрофон. «Четыре-Адам-31 – штаб-квартира Бюро расследований – срочно. Прием».
«Срочно. Повторяю: срочно. Лейтенант Дэвид Клайн разыскивает шефа Эксли. Прием».
«Роджер, четыре – А – тридцать один. Назовите ваши координаты».
«Третья и Марипоза, еду на запад. Прием».
Спертый воздух, врубаю скорость.
«Роджер вызывает четыре – А – тридцать один. Пожалуйста, ответьте».
«Роджер, это четыре – А – тридцать один».
«Четыре – А – тридцать один, примите командование. Два-четыре-девять Саут-Арден. Всем портам…»
«Саут-Арден – компетенция ОВР. Прием».
«Четыре – А – тридцать один, Роджер, прием».
По Третьей на запад – в ушах звенит от воя сирен. Бульвар Арден, направо – кажется, нам сюда:
Большой тюдоровский особняк.
Патрульные автомобили, труповозки – не протолкнуться.
На тротуаре – люди в гражданском – нервозные.
Грузовички с мороженым, детишки.
Я притулился на тротуаре. На крыльце – двое в униформе, и вид у них, мягко говоря, неважный.
Подбежал к ним. Один – капитан, второй – лейтенант: оба иззелена-бледные. На живой изгороди позади – следы рвоты.
– Эд Эксли хочет, чтобы это дело было закрытым: никаких журналистов, никого из Отдела убийств. Я принял командование – теперь этим займется ОВР – они же соберут улики.
Закивали – все с теми же кислыми минами; никому и в голову не пришло спросить, кто я такой.
– Кто обнаружил тела?
Капитан: «Почтальон. На их адрес пришла срочная посылка, и он собирался оставить ее возле задней двери. Собаки не залаяли, как обычно, и на подоконнике он заметил пятна крови».
– Он их опознал?
– Да. Это отец и две дочери – Филипп, Лора и Кристина Херрик. Мать умерла – почтальон сказал, что недавно она покончила с собой. Будете заходить внутрь, зажмите нос…
Внутри – мигом учуял – запах крови. Лампы-вспышки, люди в серых костюмах – я протолкался меж ними:
На полу в коридоре: две немецкие овчарки – вверх брюхом – изо ртов сочится пена. Подле них – окровавленные инструменты – заступ, ножницы, вилы.
Клочки мяса – слюна – следы рвоты.
Зарезаны, искромсаны и проткнуты – на половике киснут кучи требухи.
Я присел на корточки и открыл им пасти – народ из лаборатории ахнул.
Там оказались тряпки – пропитанные хлоридом стелфакцитнида.
Точь-в-точь как в деле Кафесьянов.
Хожу, смотрю, думаю – люди в штатском уважительно расступаются.
Гостиная – разбитые пластинки, разбросанные конверты. Рождественская коллекция джазовой музыки – как в том самом письме.
Столовая: расколотые винные бутылки и рамки семейных фотографий – еще одно совпадение. Семейные фотографии: папа и две дочки.