Энтони Пирс. Ночная кобылка

   Сирена, которая была известна своей тактичностью и способностью убедить кого угодно, тоже приняла участие в том, чтобы заставить людей покинуть вовремя замок, чтобы можно было избежать лишних жертв.
   Блита очень обрадовалась, когда встретила старых знакомых. Все тепло поздоровались друг с другом. Затем все сразу стали серьезными, поскольку знали, что скоро наступят очень трудные времена. Со стороны Провала на замок наступал один враг, в самом Ругна сидел тем временем другой. С обоими нужно было упорно сражаться, а защитников у Ксанта оставалось не так уж много — великан-людоед да несколько слабых женщин.
   — Есть еще я! — гордо воскликнул при этом Гранди. Он не уехал вместе с остальными обитателями замка, хотя должен был сделать это. Правда, сейчас никто не знал, чем Гранди мог бы помочь, но голем был готов на все.
   Все посмотрели на Аймбри, вдруг осознав, что теперь она должна отдавать приказы, поскольку стоит теперь во главе государства.
   — Перекусите, отдохните как следует, — просто сказала кобылка. — Раньше завтрашнего дня жители Мандении все равно здесь появиться не должны. А там вы все уже знаете, кому что нужно делать.
   Аймбри стала смотреть на башни замка — четкие темные силуэты на фоне начинающего светлеть неба.
   — Я отлично понимаю, что должна ударить первой! — решительно сказала она.
   Замок же сам выглядел теперь несколько странно, за период отсутствия Аймбри он здорово успел измениться — повсюду теперь произрастала пышная растительность. Деревьяудавки сплошь покрывали стены замка, а ядовитая трава пробивалась из всех щелей между камнями. С парапетов и колонн свешивались плотоядные лианы. Изо рва торчали парализующие сорняки, поэтому обитавшие до этого во рву чудовища сочли за благо убраться подальше. Королева Айрин осталась в тыкве, но волшебство ее было тут, и было хорошо видно, что Айрин своим мастерством запросто могла претендовать на титул волшебницы и потому не зря была королевой Ксанта.
   Любому существу было бы не так-то легко пробраться через эти недавно выросшие джунгли. Всаднику тоже не удалось бы уйти отсюда — ведь лианы-удавки душат одинаково до смерти как человека, так и коня. Но щупальца лиан и корни растений не могли проникнуть внутрь замка, поскольку изнутри он был защищен разными оберегающими заклятьями, которые были наложены еще при его постройке. Аймбри нужно было торопиться — ведь если она не войдет в замок сейчас, до наступления рассвета, то тогда ей уже не войти туда и весь день, придется ждать ночи. Только дематериализовавшись ночная кобылка смогла бы пройти через волшебные растения. Было видно, что Айрин и Хамелеон поработали тут основательно, подготовив как следует западню для врага, и за то короткое время, что они смогли пробыть на Ксантском троне, они сделали нисколько не меньше, чем иные монархи делали за более длительные сроки.
   Внезапно с северного направления послышался какой-то шум. Это прискакал кентавр Чет, весь взмыленный от бешеной скачки. Аймбри вдруг подумала, какие чудеса может дать скрещивание одних и тех же созданий, но разных пород — вот взять хотя бы кентавра и этого Всадника.
   — Карфагеняне наступают! Они приближаются к нам! — Чет задыхался от скачки.
   — Но мы же снесли мост! — воскликнула Аймбри.
   — Я это знаю. Но я скрытно подобрался и все увидел своими глазами. Жителям Мандении, очевидно, как-то удалось переправить своего человека через пропасть. Надо думать, что это произошло так быстро, что дракон из Провала даже не успел вмешаться, хотя я думаю, что он охотно бы встретился с жителями Мандении еще разок. Человек из Мандении вытянул из пропасти невидимый мост — вы же знаете, что он сделан в виде прочной сети — и снова натянул его. А ночью карфагенский отряд преспокойно переправился через Провал. Теперь их дозорная группа совсем уже недалеко от замка. Я бы мог обнаружить их еще раньше, но мне нужно было проверить еще кое-что.
   — Но ты ведь нес обычную ночную дозорную службу, ничего не ожидая, — утешил его Гранди. — А мы все знали, что они будут переправляться через Провал, но не проявили бдительности. Это нас нужно ругать.
   — Да, все мы попросту недооценили карфагенян, — сказала Сирена, — вот потому-то эта война приняла такой неблагоприятный для нас оборот. Мы все были уверены, что люди, незнакомые с волшебством, не могут представлять для нас слишком большой угрозы. Но все оказалось совсем иначе, поскольку возможно именно из-за отсутствия дара волшебства эти люди оказались такими свирепыми и жестокими, и они вдвойне для нас опасны.
   Аймбри поняла, что Сирена, которая почти двадцать лет была лишена своего магического таланта, как никто другой понимала, каково тем, кто таким талантом не обладает, но знает, что им обладают другие — ей знаком был такой ход мыслей. Сама-то она была прекрасной женщиной и все это спокойно пережила, даже смогла продолжить свое развитие, но вот что можно сказать о людях из Мандении, которые хорошими людьми если и были, то только в детстве?
   Но сама Аймбри, как и ее товарищи, тоже допустила разные промахи. Она была твердо уверена, что карфагеняне разобьют на ночь лагерь, затем, подобно обычному воинскому соединению, при дневном свете переправятся через Провал (что сделала первая часть манденийского отряда), а затем расположатся лагерем уже на южном берегу каньона. Но люди из Мандении перехитрили всех: быстро переправившись через каньон, они не стали отдыхать после переправы, а сразу выдвинулись к замку, чтобы там встретиться со своим находящимся теперь в ловушке предводителем. Теперь последствия всеобщего заблуждения были налицо: замок оказался в осаде еще до того, как защитники успели к ней подготовиться.
   Но Всаднику все равно остается только ждать. Аймбри теперь было совсем не до него — нужно было срочно подготовиться к сражению. Ни в коем случае нельзя было допустить захвата замка карфагенянами — это был последний оплот независимого Ксанта, но еще страшнее было то, что при этом манденийцы смогут освободить Всадника. Если же сейчас Аймбри войдет в ловушку, где заперт Всадник, то она не сможет выбраться оттуда до наступления ночи, поскольку днем, в материальном состоянии, кобылке ни за что не пробраться сквозь стены и густо оплетшие их растения, чтобы принять участие в отражении штурма. Аймбри может убить Всадника, но тогда падет сам замок и волна диких завоевателей окончательно захлестнет волшебное королевство. В этом случае казалось, что даже плохой глава страны все же лучше, чем вообще ничего. Если же сначала попытаться уничтожить жителей Мандении, то Всадник все равно никуда не денется из ловушки, поэтому Аймбри сможет разделаться с ним потом, на досуге.
   Но однозначного решения этой проблемы у ночной кобылки не было. А что, если Всадник вдруг рассвирепеет пуще прежнего и начнет кромсать тела королей и королев? Могла ли Аймбри позволить ему совершить такое? Аймбри снова погрузилась в мучительные раздумья, так как бремя власти теперь давило непосредственно на нее. Трудно было решиться на принятие окончательного решения, зная, что именно от него зависит судьба всего Ксанта.
   — Не беспокойся, — сказала Сирена, прочитав мысли ночной кобылки. — Всадник ничего не сделает с телами наших монархов. Он держит их в качестве заложников. Сам-то он прекрасно понимает, что мы давно наслали бы на него тучу каких-нибудь гарпий и они разделались бы с ним в два счета, если бы там не было королей. Тем более, что он знает, что тела эти не представляют для него ни малейшей опасности. Все, что он должен сейчас сделать — хорошенько за ними присматривать, но только до тех пор, пока его друзья из Мандении не возьмут замок штурмом и не освободят его из западни, в которую он так глупо попал. Если карфагеняне проиграют битву, то тогда он сможет использовать королей как товар, чтобы выторговать себе в обмен на них свободу.
   Да, аргументы Сирены были не лишены смысла, Аймбри согласилась с ними.
   — В таком случае, нам нужно быстро подготовиться к осаде, — решила она. — Горгоне нужно расположиться там, где враги могут видеть ее, но так, чтобы они не смогли достать ее своими стрелами.
   — Не беспокойся, — заверила ее Горгона. — Я сниму вуаль только тогда, когда покажутся эти жители Мандении. Я могу, к примеру, спрятаться за каким-нибудь деревом и время от времени выглядывать оттуда...
   — Да, но тогда другие карфагеняне сразу заметят, что случилось с первым, — возразила Сирена, — а эти люди очень сообразительны и быстро находят противодействие угрозе своим жизням. Но я, кажется, знаю выход. Волшебник Хамфри изготовил заново мою волшебную арфу перед тем, как стал королем. Эта арфа сейчас как раз при мне, мое волшебство тоже ко мне вернулось. Поэтому сначала я заманю их, а ты потом...
   — Сначала нужно попросить всех наших мужчин отойти на безопасное расстояние, — воскликнула Аймбри.
   — Да зачем, мы и так все прекрасно знаем о Горгоне, — сказал Гранди, — с чего это мы вдруг должны смотреть ей в глаза?
   — И все-таки, все мужчины должны отойти, — твердо сказала Аймбри. — Причем на такое расстояние, чтобы вы не могли слышать пения нашей Сирены. Ты, Гранди, сейчас выйдешь и отдашь такое распоряжение от моего имени. Отойдите все подальше и оставайтесь там до тех пор, пока кто-то из нас не разыщет вас там и не скажет, что все в порядке.
   — Ну вот, а Удар как раз ушел на дежурство в лес, — сказала Танди. — Он собирался проверить, не пытаются ли жители Мандении подкрасться к нам откуда-нибудь с другой стороны.
   — Да, Гранди, нам тут действительно придется подчиниться, — сказал Чет. — Ведь Аймбри теперь наша королева, нам нужно исполнять ее распоряжения. К тому же она права. Сейчас нам нужно поскорее предупредить всех и увести их подальше, в безопасное место. И еще, нам нужно еще разыскать Удара и тоже увести его.
   — Мы даем вам столько времени, сколько возможно, — сказала Аймбри. — Теперь пришел черед такой битвы, которую могут провести только женщины, поскольку только на них не действует песня Сирены. — Тут ночная кобылка повернулась к Сирене: — Скажи им, что я права.
   — Это действительно так, — подтвердила Сирена, — мое волшебство похоже на волшебство привидения Милли — я чертовски привлекательна для мужчин. Я думаю, что если был бы какой-то Сирена-мужчина, то он тоже мог бы зачаровывать всех женщин без разбору.
   — Это было бы куда забавней! — со смехом воскликнул Гранди. В этот момент Горгона повернулась к нему, легонько касаясь рукой края вуали. Голем мгновенно вскочил на спину Чета, и они галопом понеслись под смех Сирены. Еще бы, у Горгоны было, чем припугнуть их.
   Аймбри по-прежнему пребывала в раздумьях. Да, конечно, у них было прекрасное оружие, вернее даже, целая совокупность оружия в виде этих двух сестер, в то время как в манденийском отряде были одни только мужчины. Если бы только у них было сейчас чуть больше времени, чтобы как следует подготовиться к обороне.
   Через несколько мгновений они уже засуетились, наскоро готовясь к отражению штурма, насколько им позволяло немногое отпущенное судьбой время. Как только солнце встало над лесом, позолотив листву ближайших деревьев, жители Мандении построились в колонну и двинулись к замку. Солнце играло на манденийских щитах, когда смертоносная колонна приближалась к стенам Ругна.
   Кентавр Чем тем временем спряталась в дупле пивного дерева и являла защитникам замка карту того, как продвигались жители Мандении. Теперь оборонявшиеся могли отлично видеть каждого нападающего в отдельности, оставаясь при этом невидимыми для врагов. Сами карфагеняне тоже видели возникшую в воздухе подобно миражу карту, но на ней не были обозначены позиции защищавших Ксант, поэтому картой они не могли бы воспользоваться при всем желании. Жители Мандении недоуменно озирались по сторонам, пытаясь понять, откуда могла появиться эта карта, но кроме сотни толстых старых деревьев вблизи, которые уж точно никак не могли сочувствовать одной из воюющих сторон, они ничего не видели. Тогда жители Мандении рассредоточились и принялись тыкать в каждое дерево копьями. Иногда валилось какое-нибудь старое сухое дерево, сбитое сильным ударом манденийского копья. Но при таком упорстве они скоро все равно добрались бы до того дерева, в дупле которого сидела Чем.
   Но тут вмешалась девушка-гном Голди. Глядя на представленную Чем карту, она взмахнула своей волшебной палочкой. Неожиданно налетевший откуда-то ветер подхватил жителей Мандении и швырнул их в воздух. Карфагеняне начали кричать от ужаса. Один карфагенянин, которого подняло особенно высоко, оказался выше верхушек деревьев, и его унесло куда-то вдаль.
   Завоеватели тут же забыли о карте, сосредоточившись на новой, неизвестной пока им опасности. Они быстро обнаружили Голди, которая сидела высоко в ветвях огромного эвкалипта. Окружив эвкалипт, жители Мандении стали пускать стрелы, но они попадали в густую листву и не причиняли Голди никакого вреда.
   Удивленные люди прекратили стрельбу, истолковав это как следствие случайно налетевшего порыва ветра. Им было невдомек, что дерево тоже было волшебное — оно по мановению палочки Голди сдвигало ветви и задерживало пущенные стрелы. Но потом манденийцы заметили, что ветра нет, а дерево шумело всей своей листвой, как бы в насмешку над завоевателями. Люди из Мандении поняли, что перед ними новый противник. Все деревья, росшие вокруг замка Ругна, могли передвигаться, они тоже были своеобразными защитниками Ксанта. Но манденийцы не стали приближаться к эвкалипту, что с их стороны было довольно благоразумно, а стали выжидать.
   Тем временем жители Мандении подтащили новый запас стрел и снова стали прицельно стрелять по кроне дерева. Голди, используя волшебную палочку, отводила стрелы от себя в ближайшее озеро, в котором тоже жили какие-то чудовища. Но людей было слишком много, и вскоре они, расхрабрившись, подскочили к эвкалипту и стали взбираться на него.
   Тут в дело вступила Блита. Она сидела на одном суку эвкалипта, и жители Мандении до сих пор не замечали ее. Блита держала в руках корзинку с собранными заблаговременно с вишневого дерева вишнями, которые могли лопаться с сильным грохотом. Блита стала швырять эти ягоды вниз, целя в шлемы людей из Мандении. Ягоды со стуком ударялись в шлемы, взрываясь и заливая лица солдат густым вишневым соком. Манденийцы падали вниз с большой высоты и больше уже для сражения не годились.
   Но следующие манденийские стрелы полетели в Блиту. На этом суку было слишком мало листвы, чтобы защитить девушку, поэтому оставаться там было для нее слишком опасно. Но ведь это была не простая девушка, а девушка из Медного города, поэтому и тело ее было сделано из меди, и стрелы со звоном отскакивали, не причиняя ей вреда. Хотя кое-какой вред все же был — каждая стрела оставляла вмятину на теле Блиты, а это было ей не очень приятно. Разозлившись, Блита стала горстями швырять вишни в манденийских лучников, ослепляя их.
   Тоже окончательно рассвирепев, жители Мандении построились в фалангу, подняли щиты над головой, чтобы защитить себя от падающих сверху вишен, и стали продвигаться к дереву. Подойдя к нему, они принялись своими мечами рубить ствол эвкалипта.
   Под ударами оружия дерево застонало, издавая звенящие звуки. Было видно, что эвкалипту больно.
   Блита тем временем спрыгнула на выставленные людьми в воздух над головами щиты и стала бросать вишни в щели между щитами. Бомбы-вишни взрывались теперь таким образом между землей и щитами — это было закрытое пространство, и потому взрывы казались более мощными. Щиты взлетали кверху, иные даже раскалывались. Повалил дым, сопровождаемый кашлем карфагенян. Но Блита тоже потеряла равновесие и упала куда-то в центр фаланги.
   Карфагеняне, которые оставались еще невредимыми, немедленно схватили медного человечка. Блита отбивалась как могла, но людей из Мандении было много, и сила была, конечно же, на их стороне.
   — Смотрите, кого я поймал! — завопил радостно один из них. — Глядите, это же золотая нимфа!
   — Ну, мы прекрасно знаем, как нужно с ними обходиться, — захохотал его товарищ. — Держи-ка ее покрепче за руки и за ноги, и сейчас мы...
   Аймбри, увидев происходящее из зарослей на опушке леса, во весь опор помчалась к тому месту, где находилась Сирена, ожидая приказа приступить к действиям.
   — Они схватили Блиту, — истошно закричала Аймбри, едва завидев Сирену. — Они рубят и дерево, где сидит Голди! Скорее! Твой черед настал!
   Сирена степенно кивнула. Она положила руки на струны своей арфы и начала играть. Музыка, чудесная музыка разлилась в воздухе. Проиграв небольшое вступление, Сирена запела. Голос ее почти сливался со звучанием волшебных струн, но это не мешало хорошо его слышать — мелодия действительно была потрясающая. Отдельно игра на арфе или отдельно пение Сирены не обладали магической силой, но в сочетании они как раз и давали то самое заклятье, которое теперь грозило жителям Мандении. Тут звуки мелодии достигли и поля боя, и карфагеняне услышали их.
   Но мужчины из Мандении отреагировали на музыку Сирены несколько иначе, чем реагировали на нее мужчины Ксанта. Солдаты разом побросали свои занятия и притихли, слушая музыку. Кто-то накладывал стрелы на тетивы луков, кто-то все еще продолжал рубить эвкалипт, кто-то уже направился к замку Ругна, а кое-кто сосредоточился вокруг распростертой на мягкой траве Блиты, готовясь познакомиться с ней несколько поближе. Вдруг на мгновенье все застыли, а затем дружно развернулись в том направлении, откуда слышалась мелодия. Блита, изрядно помятая и побитая, но нисколько не запуганная, осталась лежать на траве — манденийцы разом потеряли к ней весь интерес.
   Теперь уже больше не было фаланги — карфагеняне как во сне брели на пение Сирены. Почти двадцать пять практики в этом волшебстве, которому недоставало сейчас лишь волшебной арфы, воедино слились теперь с игрой на этом инструменте, дав поразительные результаты. Жители Мандении, грубо толкая друг друга, один за одним устремились туда, где находилась невидимая их глазу Сирена. Они стремились побыстрее попасть на узкую, зажатую со всех сторон толстыми деревьями полянку, где Сирена терзала свою арфу. Солдаты, как слепые щенки, тыкались в деревья, стараясь пройти между ними и поскорее очутиться там, откуда лилась мелодия. Зачарованные манденийцы протискивались все ближе и ближе, где их ждал жестокий сюрприз.
   Прямо за спиной Сирены стояла ее сестрица, та самая Горгона. Как только воины приближались по одному, она элегантным жестом приподнимала свою вуаль и внимательно заглядывала в лицо каждого воина. Он мгновенно превращался в каменную статую. Шедший следом за ним очередной житель Мандении не обращал на это никакого внимания — он огибал окаменевшего товарища и через мгновенье намертво вставал рядом с ним.
   Аймбри, пораженная увиденным, стояла за спиной Горгоны — это было самое безопасное место, чтобы укрыться от ее взгляда. Хотя волшебство Сирены распространялось только на особей мужского пола, Горгона такой дискриминации не признавала и превращала в камни одинаково всех. А сочетание искусства Сирены и искусства Горгоны делало этот дуэт поистине смертоносным для любого существа. Если так пойдет и дальше, подумала Аймбри, от манденийского отряда скоро останутся одни камни.
   Внезапно уши Аймбри затрепетали — чуткий конский слух уловил идущий издалека крик.
   — Аймбри! Аймбри! Скорее! Беда! — Голос шел со стороны девушек.
   Аймбри стала пробираться между стоящими тут и там статуями манденийских воинов, стараясь при этом ненароком не заглянуть в глаза Горгоне, хотя она знала, что Горгона сразу же прикроет лицо вуалью, если кто-то из своих посмотрит на нее. Ночная кобылка, может быть, и неуязвима для волшебства Всадника, но для волшебства Горгоны это уже неважно, так как природа волшебства тут была уже другой. Наконец, выбравшись на простор, Аймбри галопом поскакала на крик.
   Это кричала Танди. Она несла дозорную службу, наблюдая, не случится ли чего неожиданного, и, к своему ужасу, одна неожиданность все-таки попалась ей на глаза.
   — О этот мой муж, — воскликнула она, едва завидев Аймбри. — Удар! Он, должно быть, не встретил нигде Чета и Гранди и потому не услышал приказа уходить отсюда. И вот явился сюда для доклада. А теперь он тоже попал под воздействие пения Сирены, и я никак не могу остановить его.
   И в самом деле, очарованный людоед без остановки шагал вслед за жителями Мандении к смертоносной полянке, откуда лилась мелодия струн арфы Сирены. Удар был в два раза выше любого из манденийских воинов и весил по крайней мере раз в шесть больше, поэтому никто из обычных людей не мог остановить его силой. В дополнение ко всему, он обладал гораздо большей физической силой, чем можно было ожидать. Людоед Удар запросто мог разбивать скалы голыми руками и выжимать сок из стволов деревьев. Даже гиганту не под силу было остановить Удара, а что уж тогда говорить о бедняжке Танди.
   Аймбри напрягла все свои силы.
   — Удар, — воскликнула она, явившись в сценке. — Берегись, ты попался на песню Сирены. Скорее остановись, или ты встретишься с глазками Горгоны.
   — Я знаю, и я иду, — тупо проговорил Удар, хотя все знали, что он обладал блестящим умом. Удар продолжал двигаться вперед, руками и ногами круша все попадавшее ему на пути.
   Да, приманка для жителей Мандении действительно была подготовлена добросовестно. Аймбри поняла, что и она не сможет остановить Удара. Она галопом поскакала к полянке, выслав вперед себя сценку со словами, обращенными к Горгоне:
   — Не превращай меня в камень, я своя. Сейчас я уже близко.
   Горгона быстро набросила вуаль на лицо, и Аймбри быстро подбежала к ней, хотя все-таки и испытывала инстинктивный страх. Аймбри остановилась за самой спиной этой всесильной сейчас женщины, а Горгона продолжала превращать в статуи все напиравших жителей Мандении. Вся поляна уже была заставлена окаменевшими людьми, и Сирене с Горгоной приходилось время от времени отступать немного назад, чтобы освободить место для новых статуй. Обе женщины методично уничтожали отряд наемников, который прошел через весь Ксант, преодолел многие опасности, обратил в бегство грифонов, драконов, гномов и заставил стольких жителей Ксанта сняться и бежать с насиженных мест. Видимо, по иронии судьбы, орда разрушителей и грабителей должна была быть уничтожена двумя замужними женщинами средних лет.
   — Удар тоже приближается сюда, и я никак не могу остановить его, — крикнула Аймбри. — Сирена, тебе придется пока прекратить петь, чтобы Удар мог отойти на порядочное расстояние. Я отошлю его отсюда, а потом ты можешь возобновить пение.
   — Но тогда мы упустим и людей из Мандении, — возразила Сирена.
   — Да, я знаю, но ведь Горгона может продолжать превращать их в камни. Они ведь не знают, что им нужно бежать отсюда. А Удар умеет очень быстро бегать, много времени это не займет.
   — Как скажешь, — и Сирена прекратила играть на арфе и петь. — Да к тому же и пальцы мои уже устали, я ведь долго уже не играла! — Сирена стала сгибать и разгибать пальцы, разминая их, чтобы подготовиться ко второму отделению своего концерта.
   — Удар! — грозно сказала Аймбри людоеду. — Беги в чащу изо всех сил и поскорее! Тебе немедленно нужно выйти из пределов слышимости голоса Сирены, и тогда ты не превратишься в камень. — Для пущей убедительности ночная кобылка явила великую сцену, в которой наглядно показала, как карфагенские солдаты один за другим превращаются в каменные статуи, и при этом там был и какой-то похожий на Удара великан, который тоже постепенно превращался в статую устрашающего вида.
   — Я бегу, — покорно сказал Удар. — Я оставлю заклинания, она ими воспользуется. — Он бросил что-то на землю, развернулся, схватил Танди в охапку и громадными скачками бросился прочь, заставляя землю всякий раз вздрагивать.
   — Ты тоже беги, Чем! — воскликнула Аймбри, понимая, что теперь карта продвижения жителей Мандении уже больше ни к чему. — Поскорее убегай отсюда и посмотри, если тебе удастся найти где-то еще помощников, то веди их сюда. Может быть, какие-нибудь лесные чудища захотят помочь нам...
   — Они не согласятся, — воскликнула Чем, потрясая копьем. — Они всегда старались держаться подальше от человеческих взаимоотношений. К тому же им совершенно безразлично, кто будет управлять Ксантом.
   — Ну хорошо, тогда просто беги отсюда. Мне совсем не хочется, чтобы ты пострадала тут.
   Чем кивнула — она была достаточно умна, чтобы понять, к чему клонится все дело. Было бы все-таки лучше, если бы ксантское воинство, уязвимое к взглядам Горгоны, держалось в этот момент подальше от нее.
   Манденийцы тем временем трясли головами и озирались по сторонам, стараясь сориентироваться на местности, в которую сами и забрели же. Кое-кто из них попытался напасть на бегущего великана, очевидно, думая, что он убегает от них. Эта безрассудная наивность тут же была наказана — Удар вырвал из земли здоровенное дерево и им принялся расчищать себе дорогу, расшвыривая манденийских воинов по сторонам. Для него это был некий обыденный жест, каким человек отгоняет от себя надоедливых мух, но в данном случае манденийцы отлетали очень далеко и, падая со всего размаху на землю, больше не подавали признаков жизни.