Фрумкин Сергей. Новый король галактики

   Лита благодарно подняла на Сергея глаза. Но тут все легионеры, занятые кровавой резней, в один момент повернулись и уставились на землянина, словно убитый товарищ успел включить невидимую сирену и дать сигнал тревоги. Человек пять со свирепым мстительным видом зашагали к Сергею.
   Все, что мог сейчас сделать Сергей, это сосредоточить энергию внутри себя и войти в транс. Но он не успел. Предательская, неизвестно откуда взявшаяся воля обрушилась на его расслабленное для транса сознание как электрический хлыст. Неожиданная страшная боль словно расколола его голову, и, заорав не своим голосом, совсем напугав бедную Литу, Сергей понял сквозь боль, что тело больше ему не принадлежит. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни, даже, моргнуть. И все это словно происходило не с ним, а с кем-то другим. А насмешливо-снисходительно улыбающиеся убийцы были уже в двух шагах.
   Все попытки совладать с собой ни к чему не приводили. Сергей не мог даже дотянуть руки с рангмером до головы. Тут он увидел глаза возникающего из ничего Тимона, и понял, что это они – источник парализовавшей его воли. Но бледность монаха, его взор, словно принадлежавший другому человеку, и, главное – мощь обрушившейся на землянина воли, несравненно более могучей, чем воля самого Тимона, дали Сергею понять, что не Тимон – причина его мучений. Кто-то другой, куда более опасный, использовал монаха, как передатчик своей мыслительной энергии.
   Сергей согнулся от сильного, словно тараном, удара в живот. Не успев еще втянуть в себя воздух, он получил еще один, и понял, что бьют ногами. Как сквозь туман собственной боли до него донесся крик Литы. Еще удар – и Сергей поперхнулся от рвоты. Тут же удар по лицу, резкая колючая боль в спине, в шее, в почках, хрустнули кости заломленных за спину рук – и все это, еще и под напором раскалывающей голову боли от вторгнувшегося чужого сознания…
 
   Когда глаза Тимона стали только глазами Тимона, а сознание землянина освободилось от оков, Сергей понял, что его удерживали от падения только парализованные ноги. Он сразу же рухнул лицом на камни, но даже от этого получил удовольствие, охладив лицо на холодном влажном грунте. Тут же обжигающий удар ногой в бок и голос Тимона:
   – Достаточно.
   Крепкие руки подхватили Сергея и поставили на ноги, а затем продолжали поддерживать, пока землянин наконец не заставил себя пересилить порывы боли в животе и не восстановил дыхание. Отряда Гелма уже не существовало – уничтожив Расверд, Герцог поспешил расправиться и с остатками его армии. Светящиеся, как призраки, легионеры, лениво бродили среди трупов, пренебрежительно разглядывая лица своих жертв. Как оказалось только один сам легионер погиб – тот самый блондин, что попытался подойти к Лите. Теперь возлюбленную землянина держала убившая Рапса девчонка. Лита плакала, но ее большие, чистые от слез глаза похоже никого тут не трогали. Еще был жив и Гелм – его, как мешок соломы, приволокли двое темнокожих. Все трое: Сергей, Гелм и Лита стояли у стены ущелья, и на них удовлетворенно взирал Тимон.
   – Вас, – монотонно произнес он. – Я прикончил бы с особым удовольствием, но вы нужны господину живыми… – его лицо еще более изуродовала слабая улыбка. Тимон перешел к Гелму, окровавленному, в синяках и порезах, едва стоящему самостоятельно.
   – Готов ли ты согласиться, что проиграл? – громко и торжественно спросил его Тимон.
   Гелм молча кивнул, скорее самому себе, чем Тимону – он действительно проиграл и смешно было бы сейчас об этом спорить, даже с самим собой. Все было кончено!
   – Хорошо! – улыбка мрачного торжества на лице монаха стала заметней. – Признаешь ли ты наконец и то, что Герцог – величайший из всех людей, живших когда-либо на этом свете?
   – Герцог такая же свинья, как и ты! – можно было удивляться, откуда в парне нашлись силы говорить с таким презрением.
   – На колени! – гаркнул Тимон, величественно поднимая меч над головой.
   Гелм устало усмехнулся, глядя на него исподлобья.
   – Пошел ты…
   Легионер сильно ударил расвердского полководца древком копья сзади по ногам. Ноги сами подогнулись, и Гелм, против воли, упал на колени. В то же мгновение Тимон с торжествующим выражением своего страшного лица одним ударом отсек парню голову. Лита пронзительно закричала, лишаясь сил на руках легионерки.
   Подняв на Тимона глаза, Сергей произнес:
   – Тимон, ты ведь знаешь, что скоро умрешь! – и сам не узнал своего голоса, ставшего сиплым и булькающим – каждый звук давался с большим трудом, сопровождаясь резкой болью в горле и легких.
   Последовал удар чем-то тяжелым по лицу. Прежде, чем кровь из рассеченной брови застелила глаза и сознание отключилось, полностью предоставляя своего обладателя регенерирующей программе биоконтроля, Сергей успел запомнить гримасу плохо скрываемой тревоги, всего на одно мгновение отразившуюся на исковерканном шрамами лице…

ГЛАВА 15

   – Смотри-ка, очухался! А ты говорил «отошел»…
   В неровном свете факела Сергей увидел говорившего. Это был здоровенный детина в черной рясе, с толстой, обитой медью, дубиной на поясе. Он и его товарищ, одетый и вооруженный также, склонились над землянином и дышали ему в лицо.
   Сергей находился в темном сыром коридоре, лежал на полу, отдававшем холодом. Серые мрачные стены из гранитных блоков покрывала слизь и низкорослый мох. Было темно, как в склепе, и свет факела терялся вдали коридора, как свет луны в колодце.
   На землянине был то ли саван, то ли туника из грубой белой ткани. Ни лат, ни оружия, ни аптечки. Даже ноги были босыми. К счастью, на руке оставался браслет рангмера – наверняка снять его оказалось не так-то просто. Зато к этому браслету прибавилось еще по одному на каждой руке и на ногах – и руки и ноги были закованы в ржавые цепи с такими толстыми звеньями, что Сергей ужаснулся – в таких цепях не убежал бы и слон!
   Сергей прислушался к себе. Боли в голове и в животе как будто не было. Даже раны затянулись – программа биоконтроля сделала свое дело. Зато чуть пошевелившись, землянин ощутил такую слабость, что из глаз посыпались искры, а пол, как показалось, сам ударил своими холодными плитами по лицу. То ли слабость, то ли голод, то ли и то и другое…
   Туповатые лица над ним ухмылялись. Сколько времени он был без сознания? Рангмер не ответил – то ли недостаточно энергии, то ли вообще не работает. Где он? Что произошло после того, как он угрожал Тимону? Где Лита?
   Последний мысленный вопрос вырвался наружу. Детина довольно загоготал.
   – Только что хотели его закопать, а теперь ему уже подавай бабу! Во молодец!
   – Куда его?
   – Отнесем назад…
   Его подняли за руки вместе с тяжеленными цепями с такой легкостью, словно он был из папье-маше. Цепи тяжело брякнули о пол. Два служителя поплелись по коридору, продолжая переговариваться и оказывая Сергею не больше внимания, чем слизи на стенах.
   Оказавшись над полом, землянин сразу понял, что если в самое ближайшее время не поест, то у него не много шансов выжить. Программа биоконтроля вытянула из организма все его резервы, высосала все жизненные соки, чтобы обновить утратившие свои функции ткани, но совсем не рассчитала, что и здоровому землянину нужно будет чем-то питаться. Голова кружилась, а в глазах то темнело, то светлело.
   – Куда вы меня тащите? – голос был слабым, но нормальным, не хриплым. Ответом его не удостоили.
   – Дайте поесть! Я не могу…
   – Что он болтает? – спросил один детина у второго. – Может бредит?
   – Я ничего не понимаю.
   – Я тоже.
   Они опять перестали обращать на землянина внимание. Подумав, что бы такое могло случиться, Сергей вдруг понял, что говорит, оказывается, по-русски. Язык австрантийцев он понимал как и прежде, но сам сказать не мог – в голове все путалось. Слабость была такая, что охватывало отчаяние.
   Ему ничего не оставалось, как поискать «чистой энергии», то есть вытянуть энергию из окружающего. Но и это оказалось не так-то просто. Рангмер вместе с руками болтался внизу – цепи оттягивали руки вниз, едва не разрывая сухожилий, а за плечи держали здоровенные ручищи служителей. Сосредоточиться и обойтись без помощи рангмера никак не получалось.
   Тут вдруг оказалось, что энергии вокруг и нет вовсе. Стены и пол не излучали никакой ауры, они поглощали даже слабый свет факелов, а организмы служителей, наверное привыкнув к жизни в гиблых коридорах, держали свою жизненную энергию внутри себя, почти не теряя ее во внешнюю среду. Сергей понял, что погибнет. Отчаяние заставило его остатками своей воли внушить волочившим его тело мужикам, что те истекают потом от жары. Получилось далеко не сразу. Но затем усилия оправдались – он получил наконец доступ к спасительной энергии и подсознательно стал взахлеб поглощать ее. В груди приятно потеплело, стали ощущаться затекшие руки и покалывание в ногах. Стало гораздо легче.
   – У меня закружилась голова… Да и жарко! – удивился неожиданно первый детина.
   – С чего бы, а? – согласился второй. – Может этот? – он указал на землянина.
   – Может… Но как у него это получается?
   Поняв, что говорят о нем, Сергей расслабил волю. Полученного «топлива» должно было хватить на несколько часов… Впрочем, они все равно пришли.
   Толстая решетка поднималась вверх на канатах, наматываемых на барабан третьим служителем. За ней находилось темное квадратное помещение с торчащими из стены кольцами. К своей радости, Сергей увидел Литу. Девушку приковали к стене, к счастью, куда более легкими цепями, чем были на самом землянине.
   Австрантийка встретила его радостным возгласом.
   – Ты жив!
   – Конечно…
   Его подтащили к стене и вставили цепи в кольца. Затем служители удалились, погасив факелы, а решетка с грохотом стукнула о пол. Стало совсем темно.
   – Мы тут уже долго, может не один день. – прозвенел рядом голосок Литы. – Ты не приходил в себя. Они сказали, что ты не дышишь…
   – Где мы?
   – Наверное, в подземелье храма Тьмы. Я не знаю. Когда нас вели, мне завязали глаза… Как хорошо, что ты жив! Как ты?
   – Нормально. Только есть хочется… А ты?
   Лита вздохнула.
   – Я напугал тебя?
   – Как ты думаешь?
   – Ты не должна беспокоиться за меня. Меня не так легко убить – я живучий.
   – Да уж…
   Опять вздох – едва различимый.
   Глаза чуть привыкли к темноте. Почувствовался сильный запах плесени. Ноги стояли на холодном, мокром полу и воздух был застоявшимся и сырым. Лита закашляла. Разглядеть ее лицо Сергей еще не мог. Вспомнив, какой была его любимая еще совсем недавно, как радовалась жизни, как смеялась и острила, как весело сверкали ее глаза, Сергей испытал сильнейшую ненависть к тем, кто заставил ее страдать. Он готов был разломать решетку, перебить охрану, задушить самого Герцога хоть голыми руками, заставить Тимона на коленях молить о прощении. Но едва подняв руки, он ощутил прилив бессильной злобы и такую тоску, что захотелось рыдать – тяжелый металл сделал его неподвижным. Он ничего не мог сделать для любимой – безоружный, ослабевший, голодный, закованный в цепи…
   Сергей только кончиками пальцев мог дотянуться до австрантийки, сидевшей совсем рядом. Когда он дотронулся до ее плеча, Лита вздрогнула и открыла глаза. Затем, вглядываясь в серую мглу, скрывающую противоположную стену, наверняка такую же мокрую, холодную, черную и поросшую белым мхом, как и та, к которой их приковали, она задумчиво произнесла:
   – Отсюда не возвращаются…
   Сергею нечего было ответить, несмотря на то, что глаза Литы с печальным ожиданием смотрели на него.
   – Ты боишься?
   – Одна я бы умерла со страху. Про храм Тьмы ходят такие слухи… Но теперь, когда ты рядом… Ты ведь не оставишь меня?
   – Даже если бы захотел, не смог бы – ты для меня все.
   Он услышал, что Лита тихонько всхлипывает. Девушка плакала.
   – Перестань! Пожалуйста.
   – Ты не понимаешь… У меня ведь ничего и никого не осталось. У меня теперь нет ни дома, ни города, ни родных, ни друзей… Никого нет! Только ты…
   – У меня тоже. – говоря, чтобы успокоить любимую, Сергей понял, что сказал правду.
   – У тебя? – в голосе Литы послышалось удивление.
   – Мой дом, мои друзья и родные далеко, так далеко, что существуют только в моих воспоминаниях.
   – Но они ведь живы?
   – Может быть… – Сергей грустно усмехнулся. – Черт! Живы – да они еще даже не родились!
   Лита молчала, но было понятно, что девушка ждет объяснений. И землянин почувствовал решимость совершить любое преступление только бы вернуть ей ее счастье.
   – Лита, я ведь не просто с другой планеты. Я из будущего.
   Опять тишина, но уже ощущаемое удивление во взгляде.
   – Я появлюсь на свет через шестьдесят тысячелетий.
   – Это невозможно, – Лита не поверила. – Времена не могут соединяться – это закон Вселенной.
   – Но ведь мы соединились?
   – Да… – чувствовалось, что она растерялась. – Но тогда должно произойти что-то ужасное!
   – Ничего ужасного уже не произойдет, Лита. Раз мы встретились, значит так должно было быть. И я не отдам тебя ни людям, ни природе с ее законами! Поверь мне – мы выберемся отсюда и я заберу тебя в…
   – Времена не могут соединяться, так говорил мой дед!
   – Выходит, он ошибся.
   Лита задумалась.
   – Но если так…
   – Скажи лучше, хочешь ли ты отправиться со мной?
   – Куда?
   – В мое время.
   – Ты смешной. Сначала нужно выбраться отсюда. Мы попали в когти самого Герцога!
   – А что он может, этот Герцог? Ничтожный колдун, сказочник, маньяк!.. Если бы мне только получить у Велта оружие!
   – Меч?
   – Какой «меч»! Я говорю про настоящее оружие, ломающее стены, рушащее города, разящее дальше, чем видят глаза, от которого не спасут ни латы, ни крепости! – В словах Сергея вырвалось его презрение к жестокому прошлому, презрение землянина двадцатого века. И он не говорил, а кричал.
   – Оружие Тьмы. – встревожено заключила Лита. – Откуда оно у тебя?
   – Да пойми ты, не знаю я никакой Тьмы! Я говорю про механизмы, про устройства уничтожения, про автоматы, лазеры, ракеты… В наше время нет такой религии, как у вас. Тьмой мы называем только отсутствие света.
   – И можете перемещаться во времени?
   – Да.
   – Но как?
   – На космических кораблях.
   – Механизмах?
   – Да.
   – И ты веришь, что механизмы могут быть сильнее Герцога?
   – Я не верю, я знаю!
   – Но, если вы, в будущем, пользуетесь механизмами, значит вы не можете обойтись без них? Вы не умеете управлять природой с помощью воли?
   – А вы умеете?
   – Герцог умеет! – Лита сделала ударение на первом слове, словно подводя черту под их спором.
   Через несколько минут тишины она произнесла:
   – Если бы ты появился на Австранте на сто лет позже или раньше, – ее голос был заметно взволнован. – Мы ведь не могли бы увидеть друг друга, так ведь?
   – Да. – удивленно ответил землянин, не понимая, к чему она клонит.
   – Ты мог бы прилететь и через двадцать-тридцать лет (немножко раньше, немножко позже – какая разница), и тогда я была бы уже совсем взрослой, может быть старой – ты даже не посмотрел бы на меня. А мы встретились и сразу полюбили друг друга, как такое могло случиться? Это невероятно!
   Сергей кивнул.
   – Но тогда… просто не может быть, чтобы мы погибли. Если мы соединились назло расстояниям, назло тысячелетиям и даже законам природы, значит не может быть, чтобы нас разлучили какие-то люди?
   Выводы австрантийки потрясли Сергея.
   – Конечно! – уверенно произнес он, и скорее почувствовал, чем различил в темноте слабую улыбку на лице Литы, пробившуюся сквозь слезы.
   Неизвестно, как долго царило молчание. Сергей думал о своей странной судьбе, о доме, о Земле. Когда он посмотрел на Литу, то увидел, что та спит, устало склонив голову на грудь. Желание скорее облегчить страдания девушки вернуло его к действительности.
   Землянин вдруг услышал сигнал вызова – значит, передатчик в порядке! Он поспешил включиться.
   – О, ты еще жив! – послышалась в голове насмешливая мысль десантника.
   – Велт!.. – если бы десантник был рядом, Сергей бы точно кинулся его обнимать, плача от радости.
   – Спокойно, приятель! Что там у тебя?
   – Сижу в подземелье.
   – Безоружный и крепко связанный?
   – Откуда ты знаешь?
   – Догадываюсь. Почему ты меня не послушал?
   – Я не мог.
   – Что значит, не мог?
   – Не мог бросить Литу.
   – И, конечно, ты ей сильно поможешь теперь, сидя связанный.
   – Но откуда ты мог знать, что на нас нападут?
   – Следуя за Тимоном и его караваном, я за пять суток добрался до Рагоны – Рагона – это даже не остров, а кусок гранитной породы, поднимающийся над океаном в километре от берега. Тогда началось самое интересное. Тимона встретили с целой армией тех самых «золотых легионеров», которых мы с тобой пытались изображать – эти парни так профессионально расставили караулы и прочесали окрестности, что едва меня не выловили. А затем, на моих глазах, какой-то монах силой воли превратил воздух в плазму, раздвинул ее и отправил туда полк солдат с осадными машинами – могу поклясться, глядя им вслед, я видел белые крепостные стены какого-то большого города…
   – Расверда. Он пал на следующий день после твоего предупреждения.
   – Ага. А потом я увидел тебя с твоими друзьями… Но дело не в этом. Я понял, да и на «Страннике» тоже поняли, что мы недооценили наших предков. Они не слабее нас! Просто эволюция их цивилизации шла не в том направлении. Мы с самого начала стали изменять мир вещей с помощью самих вещей, а они двигались в сторону познания нематериального мира и, в том числе, самих себя. То, что за нас делают сложные приборы, они выполняют усилием воли, то есть меняют мир вещей снаружи, с помощью управляемой волей энергии… Понимаешь, они сильнее нас и больше нас знают. Они воспринимают мир целиком, а не только его материальную часть, и их возможности не ограничены, как наши. И если этот самый Герцог решил прибрать к рукам Литу с Гелмом, то уж ты, с твоими возможностями и полномочиями простого десантника, уж точно не смог бы ему помешать!
   – Зато овладев нематериальным миром, они ничего не знают о материальном. – Сергей очень хотел верить в то, что говорил.
   – Почти так же думают и на «Страннике». Они все еще на что-то надеются… Кстати, а зачем ты выбросил браслет связи с кораблем? – мысль десантника наполнилась иронией. – Ее Высочество это огорчило!
   – Бог с ней.
   – Да?.. Ну, тебе виднее. Будь у тебя, дурачок, связь со «Странником», тебя могли бы поддержать энергетически. Или мне кажется, или твое сознание просто кричит от голода!
   – Сомневаюсь, что могли бы. Тут даже стены всасывают энергию, как пиявки… Ты знаешь, где я?
   – Думаю, да. Я видел, как эти «золотые» волокли тебя и твою красавицу. Ты в храме Трех Миров, точнее в том, что под ним – тут на острове тридцать храмов, храм Трех Миров самый большой и находится посередине. Если я правильно понимаю, Корона, если она вообще существует, должна храниться как раз там.
   – Ты можешь помочь мне?
   – Чем, по-твоему, я занимаюсь уже третьи сутки?..
   – Третьи сутки?!
   – Ну да. А твои дела так плохи?
   – Да, хуже некуда. Я не могу пошевелиться и мне нечего есть. А еще мне нужен лестель… пока Герцог за нас не взялся.
   – Лестель? Собрался сражаться с Герцогом его же оружием? Думаешь, этот доброжелательный и справедливый вельможа не сплющит тебя вместе с твоим лестелем? Ты, дружок, и так уже внес свой вклад в историю, о чем тебя, кстати, не просили.
   – Без оружия я погибну…
   Вместо того, чтобы подбодрить, Велт сразу же согласился:
   – Скорее всего.
   – Не можешь что-нибудь посоветовать?
   – Мог, и советовал – когда ты был на свободе. Терпи, раз попался… Для тебя тут, кстати, есть новость – послезавтра должен состояться праздник, ради которого и везли пленных.
   – Да замолчи ты!!! Какое предчувствие?!
   – Ну, скажем так: кое что услышал.
   – Что слышал?!!
   – Сейчас неважно. Ты хотел совет? Так вот – постарайся пока не высовываться. И, наконец, оставь в покое Литу – у нее своя судьба, у тебя – своя! Во всяком случае, ее судьбу разделять не советую – тебе точно не понравится… – Велт тут же сменил тему, словно до этого просто трепались о погоде. – А как у тебя с информацией?
   – Какая тут информация! Могу описать стены камеры…
   – Спасибо, не надо. Твоя красавица далеко?
   – Рядом.
   – Прозондируй ей мозг, когда уснет. В этом, дружок, ведь нет ничего особо плохого – я вот уже так поступал, если помнишь – зато девчонка может знать что-то такое, что поможет нам выпутаться.
   – Нет!
   – Почему? В твоей ситуации любые сведения могут пригодиться. Если такой щепетильный, усиль импульс передатчика – я сделаю все сам.
   – Я не дам тронуть ее ни тебе, ни кому другому!
   – Сережа! А ты совсем там рехнулся! У тебя, что – есть из чего выбирать? В конце концов, кто у нас командует: ты или я?
   – Все, Велт!
   – Знаешь, Сергей, ты неплохой парнишка, но в следующий раз я лучше прострелю себе висок, чем возьмусь за еще одно дело, если тебя предложат напарником!
   Сергей примирительно сменил тему.
   – Еще не все потеряно – двадцать дней не прошло, а мы в двух шагах от Короны.
   – Это верно. На корабле тоже все удивляются, как это мы пришли к одной точке и почти в одно время такими разными путями, и ломают головы, нет в ли в этом скрытого смысла… Только, Сережа, двадцать ни двадцать, а один из нас – связанный в темнице, а второй – за скользкими стенами пирамиды, бьющимися статикой с силой хорошей молнии и очень замечательно охраняемыми. А знаем мы ровно столько же, сколько и двадцать дней назад!.. Ладно, не падай там духом – что-нибудь придумаем…
   Передатчик выключился. Землянин бессильно отклонился к стене. Лита спокойно спала, не подозревая, какие страшные подозрения на ее счет были переданы единственному оставшемуся у нее на Австранте человеку.

ГЛАВА 16

   А часа через три Литу увели. За ней явилась целая процессия из шести факельщиков в золотых ливреях, четверых служителей в черном и одного монаха в белой мантии с клобуком, скрывающем лицо. В землянине все клокотало от ярости, когда на все его вопросы ответили молчанием. Лита попыталась сказать что-то вроде «без Сергея я никуда не пойду!», но ее согласия идти никто и не спрашивал, хотя обращались с ней достаточно вежливо, даже с почтением.
   – Что будет с ним? – уже выходя, воскликнула Лита, оборачиваясь для прощального взгляда.
   – То же, что со всеми. – равнодушно пожал плечами монах.
   После этого девушку подхватили под локти и увели.
   – Передайте Герцогу, если с ней что-то случится, я из него душу вытрясу! – крикнул Сергей вдогонку.
   Решетка стукнула, и землянин остался один в темноте камеры. На душе сразу стало совсем темно и тоскливо. От бессилия хотелось выть и плакать.
 
   Время шло, а ничего не менялось. О нем словно забыли. Теперь, без Литы, он не мог сидеть на месте и ждать – его бил озноб нетерпения и страха за жизнь девушки. Ему казалось, что каждая потерянная им минута – это еще одна потерянная возможность что-то сделать, как-то помочь. Нужно было действовать, нужно было делать что угодно: куда-то бежать, с кем-то драться, кого-то уговаривать, кого-то подкупать… но только вместе с цепями и со стеной, к которой те были прикованы – расстаться с этой компанией нечего было и думать, и это злило, нервировало, доводило до отчаяния…
 
   Наверное, прошло несколько часов, когда включился передатчик.
   – Что нового? – спросил Велт.
   Сергей особо не обрадовался – вряд ли Велт собирался сообщить ему о спасении.
   – Литу забрали.
   – Ну что ж, теперь ты, по крайней мере, начнешь думать головой, а не другим местом… Есть тут одна идея… Только не отключайся – думай о чем хочешь, но поинтенсивней.
   – Зачем?
   – Скоро узнаешь.
   Сергей стал ждать, не выключая передатчика. Ничего не происходило. Минут через десять он начал злиться на Велта – неужели не понимает, что работающий передатчик расходует его собственную энергию, которой итак мало? Где потом взять силы? Кто вообще знает, кормят в этом морге узников или нет?
   Прошло почти полчаса. Еще минут пять, решил землянин, и он отключится. Решил уже в третий или в четвертый раз, но это время его насторожил скребущийся шорох, доносившийся из дальнего угла камеры.
   Кто-то скребся совсем рядом. В темноте ничего нельзя было различить – это мог быть как человек, так и зверь. Только теперь Сергей ощутил, насколько он беззащитен, вынужденный сохранять неподвижность. Кем бы ни было это существо, лучше было с ним не встречаться!
   Насторожившимся в темноте слухом, землянин уловил ритмичное ворчание и посапывание – стало очевидно – за стеной скребется животное. Сергей вспомнил слова Литы – «о подземельях храма Тьмы ходят такие слухи…» – и почувствовал, что страх вот-вот завладеет всем мозгом. Он не знал, что лучше сделать: крикнуть, звякнуть цепями, чтобы отогнать непрошеного гостя, или наоборот затаится в надежде, что существо за стеной отправится по своим делам, не заметив узника. Телепатически же воздействовать на зверей землянин никогда не пробовал – кто знал, что из этого выйдет…