Страница:
Многие ученые всячески пытаются откреститься от подобного понимания естества и природы арифметического числа, ссылаясь на то, что Пифагор жил в эпоху, когда философы не открыли разницу между мышлением и чувством, между миром умопостигаемым и миром чувственно познаваемым, одним словом, Пифагор не знал о существовании абстрактного мышления. Однако мы не можем принять это утверждение ученых как ответ на наш первоначальный вопрос хотя бы только потому, что философской разработкой учения о числах Пифагора занимались его ученики, которые прекрасно знали, а часто были и лично знакомы с представителями Элейской школы, глава которой Парменид (540 г. д. н. э. -?), уже противопоставлял мышление чувственному ощущению.
И сейчас, по происшествии нескольких тысяч лет со времен Парменида и Платона, наука не может ответить на вопрос - как она себе представляет эти законы природы, вслед за которыми стоит вопрос о законах материально нравственно - этических, которые по своей сути невозможно исследовать методами, применяемыми физикой и математикой. Все это говорит о прикладном характере науки и ее методов. Именно по причине ограниченности науки многие ученые - естественники, такие как Паскаль, Эйнштейн, Жак-Ив-Кусто были и есть людьми верующими, и самое главное, старались совместить свои научные открытия с какой-либо мифологической концепцией, например Жак-Ив-Кусто соотносит свое изучение Мирового Океана с мусульманской мистикой и теологией. Паскаль после своего разочарования от занятий наукой стал под. влиянием учения янсенитов говорить о чувственно-умопостигаемом пространстве в традиции неоплатоников, которые в свое время полностью реформировали и возродили к жизни древнегреческую, языческую мифологию, на основе которой, собственно, и были созданы христианская космогония и учение о человеке. Эйнштейн в последние годы своей жизни находился под влиянием древнеиндийской мифологии.
Примером того, как открытия ``законов природы'' в науке могут иметь двоякий, а, следовательно, ненаучный, и наоборот, чисто мифологический характер, служит современная ``научно доказанная'' Коперником гелиоцентрическая модель нашей Солнечной системы. По поводу научности этой доктрины сделал соответствующее замечание еще Фехнер (1801-1887 гг.). ``Солнечная система представляет с Солнца совсем не тот вид, что с Земли. Там это мир коперниковский, здесь это мир птолемеевский''. Более того, Коперник вообще ничего не открывал, а подлинным создателем гелиоцентрической теории в европейской науке является Аристарх Самосский, живший в III веке до нашей эры, который как и Метон, Платон, Пифагор, а позднее Прокл и Ямвлих, строил свои учения о Космосе и Небесных светилах на информации, получаемой от халдеев, предков современных кордов. По учению кордских дервишей Солнце - Шамс есть главное божество, а слово Гелиос, ни много ни мало, происходит от кордского Гали - ``жаркое, жаркий'' и Ус - ``злой, страшный''. В древнем Шумере бог Нер Гал был олицетворением палящего жара. Hyp Гали, современное мужское имя у башкордов, а Галия - женское. Главное святилище шумерского бога Нергала (Hyp Гали) располагалось в городе Куфа. В Башкордостане широко распространен топоним с корнем этого слова - Гали, Кар-Гали.
Если мы вернемся снова к предыдущему изложению вопроса о теоретических методах изучения, используемых современной наукой и философией, то необходимо коснуться и особого учения, называемого психофизический монизм, который был создан для объяснения явного несоответствия между явлениями физического мира с миром духовным или психическим.
Довольно часто психофизический монизм называют учением о тождестве. Философская традиция возводит начало этой школы к Декарту, а впоследствии в той или иной мере учение о тождестве психического и физического поддерживали Спиноза, Шеллинг, Вундт, Риль, Паулсен, Гёфдинг.
В известной мере, к психофизическому монизму примыкают учение Лейбница ``О предустановленной гармонии'', а позднее и учение Герберта Спенсера.
Из-за ограниченности объема книги мы не будем детально рассматривать эту философскую доктрину а, только кратко скажем, что взгляды сторонников этой философской школы расходятся, с одной стороны, в сторону материализма, но в форме пантеизма, а с другой стороны, приближаются к трансцедентальному идеализму в форме спиритуализма. Тогда встает вопрос: а что объединяет этих почти несовместимых с философской и научной точек зрения сторонников учения о тождестве физического и духовного миров? Всех их вместе между собой объединяет знаменитый тезис Декарта: Gogito ergo sum - ``мыслю, следовательно, существую''.
Тезис Декарта абсолютно верно и точно отражает тот факт, что и философия, и наука вынуждены признать неоспоримость взаимопроникающего сосуществования мира умопостигаемого и мира чувственно-осязаемого. На вопрос, каким именно путем осуществляется это сосуществование и развитие духовного и физического миров: путем диалектики или путем эманации, следует признать второй путь, что мы и пытаемся сейчас доказать с философской точки зрения.
Во-первых, эманация (имэн - ``целостность'', башкорд.) первична, а диалектика вторична ( до - ``два'', кордск.).
Во-вторых, эманация не требует для себя никакого первоначала, она сама изначальна, а, следовательно, неподвластна времени, которое само есть эманация. А диалектика изначально требует себе свою противоположность, и если ее нет, то и диалектика исчезает. Поясним эту мысль на маленьком примере: число два диалектически состоит из слитых воедино чисел 1 и 1. Но если число 2 и вытекает из чисел 1 и 1, то само число 1 нельзя вывести из понятия 0, если мы не признаем очевидным наличие эманации, так как понятие 0 не является, строго говоря, математическим числом, хотя математические науки не могут обойтись, а точнее избежать понятия 0. Возьмем к примеру цифру 9. Что будет следовать по ``порядку'' после нее? Естественно, цифра 10. Как видим, число 10 достигается путем прибавления к 1 понятия 0. Но, если в чувственно постигаемом физическом мире мы можем найти материальное соответствие цифрам 10, 20, 100 и т. д. чем, соответственно, мы и можем объяснить создание человеком подобных цифр. Но этого мы не можем сказать при рассмотрении этой проблемы в обратном порядке, где после единицы по мере убывания выстраиваются цифры - 0.2, 0.175, 0.1 и т. д. до понятия ноль. Для этих чисел мы не можем найти аналогичные соответствия в физическом мире. Действительно, нигде не существует 0.25-х человека и более того, если мы еще можем сказать 1.25 человек, подразумевая какую-то часть веса его физического тела, то 0,125 человека - понятие, не представляемое даже умозрительно.
Какое отношение имеет тезис Декарта по отношению к башкордскому языку, да и вообще к лингвистической науке? Тезис ``думаю, значит существую'', столь же важен для лингвистики, как и для психологии или философии, потому что каждый человек мыслит на своем родном языке.
Действительно, англичанин мыслит, а следовательно существует по-английски, француз мыслит и существует на французском языке, папуасы и бушмены мыслят соответственно на папуасском и бушменском языках.
Мышление человека тем и отличается от его ощущения, что оно осуществляется посредством языка и развивается прямо пропорционально тому, как каждый отдельно взятый человек владеет своим родным языком и разговорной речью. Именно в человеческом слове воплощается и выражается тождество духовного и физического, ведь человеческое слово есть не просто звук, которых довольно много существует в природе, а передача некоего знания.
Передача этого знания от одного человека к другому возможно либо наглядным путем - письмо или рисунок, либо при помощи звука - фонетики, на чем и построена человеческая речь.
Любое предложение, высказанное человеком, каждая отдельная фонема в этом предложении, интонации, расстановка ударения, пауза между словами выражают собой и служат для передачи некоего смысла, скрытого в глубине каждого слова. Смысл и есть значение слова, но в своем первоначальном состоянии есть явление духовного порядка. В момент произношения смысл облекается в материальную фонетическую оболочку, благодаря чему духовное и материальное становятся единым в человеческогм слове.
Поскольку слово исходит из уст человека, то само слово есть эманация, соединяющее внутренне Я человека с внешним миром.
Процесс творения слово человека можно изобразить следующей схемой: 1. ВЗГЛЯД
1. ВНЕШНИЙ МИР
2. ВНЕШНИЙ ОБЛИК
3. РОЖДЕНИЕ ИМЕНИ 1. ЧЕЛОВЕК
2. ЭЙДОС
3. СЛОВО
4. НОМИНАЦИЯ ПРЕДМЕТА
Внешний облик каждого предмета, как и все внешние формы окружающего нас мира, достигают человеческого сознания как эйдосы.
И хотя эйдосы и ``исходят'' от физических предметов и представляют их сами по себе, по своей природе эйдосы являются категорией не материальной, а духовной, умопостигаемой, как и слово, которое есть имя предмета, но ни сам предмет. Разница между словом и эйдосом заключается в том, что эйдос предмета рождает слово, отражаясь в сознании человека. Таким образом, эйдос получает свое имя, свою самостоятельную жизнь в слове.
Поэтому каждое слово, как считали в древности, через эйдос связано с самим предметом и, как следствие такого мышления, с глубокой древности родились поверья во всевозможные магические клятвы, заклинания и ритуальные заклятия.
Примером такого архаического мышления служат древние тексты заклинаний, найденные при раскопках библиотеки ассирийского царя Ашшурбанапала: ``Кто ты такая, ядовитая ведьма, в сердце которой сокрыто имя моего несчастья,..''
``Может быть, он обещал что-либо и не исполнил? Может быть, он забыл почтить имя бога своего подарком?'' (Д. Ч. Саадаев. История древней Ассирии, М. 1979, с. 198).
Такое же архаическое представление о предметности слова мы находим в древнеегипетском мифе об Изиде и боге солнца Ра, в котором рассказывается о том, как Изида, знавшая заклинания от укуса ядовитой змеи, требует от бога Ра в награду за его исцеление назвать ей его тайное имя (египтяне верили, что. знание тайного имени дает власть над его носителем). Шумеры вообще считали, что то, что не имеет имени (не названо), не существует.
Действительно, поскольку в мире все слито в диалектическом единстве и все явления природы переходят из одного состояния в другое, то для человека первым и самым важным отделением одного предмета от другого, уже в самом начале, на понятийно - смысловом, духовном уровне происходит посредством слова.
Но что такое слово? Обозначение какого-либо предмета или действия достигается словом только в том случае, если предмет или действие имеют собственное имя. Но если предмет не имеет собственного имени, то мы его не знаем, он для нас непостижим по той простой причине, что каждый предмет под своим именем хранится в нашей памяти, откуда мозг берет пищу для размышлений. Многие обыватели думают, что вера древних людей в магическую связь слова с самим предметом и, как следствие этого, желание древних узнать подлинное имя Бога есть не что иное, как обыкновенное суеверие, и не подозревают, какая глубокая философско - научная интуиция скрывается в подобном архидревнем мифологическом учении, подтверждаемом и современной наукой.
Например, в психиатрии используются лечение больных словом, гипнозом. Интересно то, что больного или испытуемого нельзя загипнотизировать (навязать одному человеку желание другого посредством слова) в том случае, если врач не владеет тем языком, на котором разговаривает и думает пациент. Англичанина, француза или афганца и т. д. невозможно ввести в состояние гипнотического транса, если врач говорит на незнакомом и непонятном, чужом для них языке. Точно также на чужеземца не действуют заклинания и камлание алтайских шаманов, поскольку пришелец не знает смысла, а самое главное, языка ритуального танца шамана.
Попытки некоторых ученых представить математику как чистую науку, не зависящую от слова и имени, абсолютно не состоятельны и смехотворны, поскольку, как бы рано ребенок не начал заниматься математикой, первоначально он должен научиться говорить.
Именативно-предметный, наглядный характер башкордского языка
В древности, на ранних ступенях развития человеческого сознания, у людей не было и не могло существовать абстрактного понимания природы и абстрактного восприятия предметов и вещей. У древнего человека вообще не было такого понятия как абстракция. Даже в более позднюю эпоху, именуемую как античность, когда уже была известна такая наука как математика, у римлян не было такой цифры как ноль. Да и сейчас такое понятие как абсолютно пустое пространство есть чисто математическое умозаключение.
Ранний период человеческого мышления не знал и не имел по объективным причинам дискурсивно-логических понятий, и главной причиной этому было неразвитость языка. О том, что развитие человеческого мышления непосредственно связано с развитием языка и речи ученые знают хорошо, но бессознательно допускаю серьезную ошибку при изучении проблемы рождения языка в первобытном обществе людей, на что непременно надо указать.
Во-первых, не язык, а жест и танец были начальным языком общения людей первобытного общества. Это легко можно понять при наблюдении за такими био-социальными насекомыми как пчелы, которые сообщают друг другу о нахождении нового, неизвестного им до той поры луга, покрытого нетронутыми цветами при помощи своего пчелиного ``танца''. Информация передается этим необычным способом очень точно, так как после ``танца'' пчелы-разведчика весь пчелиный рой уже знает, куда лететь и сколько времени лететь.
Отголоском пчелиного ``танца'', его ``абстрактной имитацией'', сегодня является сохранившийся до наших дней национальный танец, например, у чеченов и ингушей, когда мужчина движениями своих рук и тела изображает пчелу. У нас этот танец чеченов известен как лезгинка, а на западе - как ``турецкий марш'' из-за того, что эту национальную чеченскую мелодию Моцарт переписал и выдал под своим именем. Европа впервые услышала эту чеченскую мелодию после того, как янычары, большая часть которых была из чеченцев, кордов, лазов и черкесов, осадили в XVII веке столицу Австрии - город Вену. Неспроста у башкордов танец - бейеу, рассказ - [б~ей~ен] итеу и стих -[б~ейет] являются однокоренными словами.
Второе необходимое замечание состоит в том, что ученые весьма абстрактно понимают мышление людей первобытно - общинной формации, не сознавая, что абстрактные категории не всегда могут быть применимы при исследовании уровня и состояния самого мышления к тому историческому моменту, когда человеческое Я еще не осознавало себя отдельной субстанцией от всей природы.
Именно неотделение человеком своего Я от своего рода, племени, и в первую очередь, от всей природы, составляет самую главную, характерную, черту мышления людей каменного века. Когда человек не отделял себя от природы, его породившей, то и мышление его было не дискурсивным, а синкретическим, т. е. человек не разъединял понятия, а наоборот, его понятия вытекали одно из другого, были соединены в одно целое. Человек той эпохи воспринимал мир как нечто единое целое, в котором все связано со всем. Он воспринимал мир целыми ситуациями, его мышление было целостным и становилось ``субъективным'' только в особые критические моменты. Восприятие первичнее мышления, для которого нужно наличие языка, а когда язык еще не создан, то и восприятие будет не бинарным, а синкретическим. Это означает, что все понятия людей той эпохи были расплывчатыми, текущими и легко переходящими из одного понятия в другое.
Древность башкордского языка и доказывается тем, что он, в отличии от других языков, чрезвычайно богат односложными словами.
По этой причине язык башкордов, как и язык шумеров, состоит почти из одних омонимов. Например: 1. [И~ст~е] - в памяти
2. [~О~ст~е] - наверху [Эст~е] - внутри
[О~ста] - мастер-профессионал 1. Урта - посередине
2. [А~ста] - внизу Ир - мужчина
Ер - земля, [Ер~з~е] - на земле 1. haya - воздух, небо
2. haya - доить корову
3. hыу - вода 1. [Та~н] - рассвет
2. [Т~он] - ночь
3. Тун - замерзший
Все эти слова башкордского языка родились в глубокой древности, в эпоху палеолита, то есть в тот исторический период, когда слова - имена несли в себе не только несколько смыслов, как сейчас, но и само слово означало два и более предмета, а основой для подобного мышления было оборотничество.
Но и это не предел для языка башкордов. Нерасчлененность предмета и понятия начинается не в слове, а уже в звуках. И именно эти звуки роднят язык башкордов с языком англов даже в фонетике, то есть в мимезисе-природе. Башкордские звуки [~с] и [~з] полностью идентичны английским звукам, которые тем и отличаются от звуков других, так называемых ``индо-европейских'' и ``тюрко-алтайских'' языков, что эти звуки [~с] и [~з] - не что иное, как неразделенные гласная и согласная.
Этот синкретизм был основан на том, что мышление копировало природу, бывшую тогда единственным объектом восприятия. Но сама Природа есть постоянное ``непостоянство''; в Природе одни формы постоянно сменяют другие, один сезон сменяет другой, одно животное служит пищей для другого.
В Природе, в мире, во Вселенной, все изменяется, даже время - и то течет, и поэтому возникает вопрос - каким образом древний человек вообще пришел к абстрактным понятиям, которые, как известно, и есть умозрительное постоянство. Например, понятие книга так и останется нетронутым, целым, даже если мы сожжем вещественную книгу, если мы будем наблюдать, как она горит, понятие книга не сгорит вместе с ней.
Попытки ученых-психологов понять на примере восприятия ребенком своих ощущений, а вслед за этим, по мере накопления этих ощущений, раскладывать их в группы, из которых впоследствии рождаются абстрактные понятия, мы считаем неудачными, по нескольким причинам. Одна из них состоит в том, что ребенок не способен создать ни одного понятия без участия взрослого человека, у которого уже существует разговорная речь. Более того, мы знаем такие случаи, когда новорожденный ребенок был усыновлен волчицей, вследствие чего у этого ребенка к семилетнему возрасту вообще отсутствовало самосознание себя как человека, а наоборот, все его повадки имитировали поведение диких волков, в среде которых он и находился. Другая причина, которую ученые, в частности, психологи, не замечают, вытекает из первой и заключается в том, что само состояние детскости не есть исключительно привилегия людей. Любой человек отличит медвежонка от медведя, лисенка от лиса, волчонка от волка, и главное здесь то, что наивность, одна из характеристик в определении детского поведения у людей, является главной чертой и в поведении детенышей диких животных.
Проблема несколько иного плана состоит в том, что даже взрослые люди, не говоря уж о детях, не начинают ни с того ни с сего выдумывать ``абстрактные'' понятия или, говоря точнее, давать новые, никем не слыханные имена. На практике этот процесс присвоения ``новых'' имен новым явлениям, как в науке, так и в жизни, происходит как раз обратно. Например, все знают, что такое электричество, но никто не сможет объяснить, почему этому феномену дали греческое имя электрон, что означает янтарь. Или слово атом: оно произошло от греческого атомос - неделимый, но в греческом языке оно является заимствованием из древнеегипетского языка, где атум означало не ``неделимый'', а ``первичный'' и было именем изначального бога Атума - творца всех других богов.
Для мышления необходимо существование языка, а если его нет, то все понятия будут текуче-расплывчатыми, не постоянными. Человек использует свои восприятия и эйдетические ассоциации, как материал для мышления, далее полностью становящийся реализованным в акте человеческой речи, где невидимое (мышление) получает реальное физическое (слуховое) право на жизнь. Именно слово является той формой, в которой одна вещь, даже в смысловой, не в материальной области, отделяется от другой и получает самостоятельное существование в своем имени.
Но что именно воспринимает человек, почему именно язык-система звуков, стал средством выражения абстрактных понятий? Безусловно, человек воспринимает природу, окружающую его: так было и десять, и пятьдесят, и сто тысяч лет тому назад, но с той разницей, что у современного человека это познание природы происходит через уже созданный разговорный язык, в то время как у людей в глубокой древности развитого языка еще не существовало.
Следовательно, древние люди передавали необходимые сведения о предметах жестами и звуками, наиболее характерными для изображаемого предмета. Это означает, что фонетика любого языка есть не что иное как подражание (мимесис) живой природе, это означает, что фонетика есть онтология, а грамматика, благодаря которой логически раскрывается понятие - гносеология.
Но чем же являлась фонетика (звук) языка для человека в древности, в ту эпоху, когда человек еще был охотником и рыболовом, а жизнь его целиком зависела от природы? В отличии от современных людей, древний человек не отделял, а отождествлял звук с предметом, и считал звук не столько признаком, сколько частью самого предмета. Такое понимание древним человеком онтологической связи звука с предметом - объектом, частично сохранилось и до наших дней, например, охотник использует всевозможные манки, звуки которых подражание птицам. Услышав манок, птицы летят на него и становятся легкой добычей охотника.
Поскольку не каждый человек может имитировать звуки птиц и зверей, то древние считали, что есть люди, знающие ``язык птиц'' и понимающие, о чем те разговаривают. Описание такого понимания звука мы находим в мифологии башкордов, где герои разговаривают с птицами, задают зверям вопросы и получают ответы.
Одновременно с имитацией звуков родился и другой обычай, который вытекал из того, что хищные звери, опасные для жизни людей, также издают звуки, а следовательно, как считал человек древности, если их произнести, то это животное может прийти на этот зов. Поэтому люди древности наложили запрет на произнесение и имитацию некоторых звуков. Обычай табу на определенные звуки сохранялся у башкордов и до недавних дней. Детям запрещалось свистеть из-за того, что свист услышит дух, хозяин ветра - Дейеу Парейе и нашлет сильную бурю или дождь, который может погубить весь ожидаемый урожай ячменя и пшеницы. Все это говорит о том, что древний человек осознавал некую магию звука, который может быть добрым, а может быть грозным.
Этот факт имеет весьма важное значение в изучении лингвистами родства языков, так как фонетический строй любого языка есть не случайное, а закономерное явление, напрямую связанное с тем миром природы, который породил каждый отдельный язык.
Различие в языках уже на самой ранней ступени, то есть в фонетике, предопределено различиями, существующими в самой природе. Человек, который никогда не видел зимы, не может иметь слов для обозначения зимних явлений и даже для самого понятия зимы.
Деление звуков на допустимые и запрещенные тесно связано и переплетено с возникновением у древнего человека религиозных верований и культовых обрядов. Однако только начиная с эпохи позднего палеолита можно говорить о сложившейся первобытной религии, известной как анимизм, наиболее характерными формами которого были магия и тотемизм.
О возникновении в позднем палеолите религии в форме анимизма свидетельствуют погребения людей, которые сильно отличаются от погребений предшествующих исторических эпох. В погребениях позднего палеолита найденные на Южном Урале в могилах вместе с покойниками находят костяное и каменное оружие, бусы, подвески. Нередко покойника посыпали красной охрой. Некоторые погребения окружены выкладками из костей. Появились и коллективные могильники. Защита мест погребения камнями и снабжение покойника орудиями охоты и украшениями говорит о зарождении в сознании древних людей веры в не умирающую душу, переселяющуюся после смерти в другое тело. Но ввиду того, что человек не отделял себя от Природы и это, в свою очередь, не позволяло человеку найти и отделить свое Я, то наиболее характерной чертой такого мышления, ее логическим завершением, является анимизм.
Наделение душой не всей природы, а только отдельных ее представителей, было огромным прогрессом человеческого мышления и свидетельствовало о том, что древний человек начал персонифицировать отдельные природные явления, иными словами, отделять вещи от явлений. Таким образом, человек пришел к понятию субстанция и ее атрибутам, таким как, например, душа и тело.
Если в предыдущие эпохи человек отождествлял субстанцию и ее атрибуты, то в эпоху позднего палеолита человек, отделив идею вещи от самой вещи, заложил в свое мышление первые ростки абстрактного мышления.
И сейчас, по происшествии нескольких тысяч лет со времен Парменида и Платона, наука не может ответить на вопрос - как она себе представляет эти законы природы, вслед за которыми стоит вопрос о законах материально нравственно - этических, которые по своей сути невозможно исследовать методами, применяемыми физикой и математикой. Все это говорит о прикладном характере науки и ее методов. Именно по причине ограниченности науки многие ученые - естественники, такие как Паскаль, Эйнштейн, Жак-Ив-Кусто были и есть людьми верующими, и самое главное, старались совместить свои научные открытия с какой-либо мифологической концепцией, например Жак-Ив-Кусто соотносит свое изучение Мирового Океана с мусульманской мистикой и теологией. Паскаль после своего разочарования от занятий наукой стал под. влиянием учения янсенитов говорить о чувственно-умопостигаемом пространстве в традиции неоплатоников, которые в свое время полностью реформировали и возродили к жизни древнегреческую, языческую мифологию, на основе которой, собственно, и были созданы христианская космогония и учение о человеке. Эйнштейн в последние годы своей жизни находился под влиянием древнеиндийской мифологии.
Примером того, как открытия ``законов природы'' в науке могут иметь двоякий, а, следовательно, ненаучный, и наоборот, чисто мифологический характер, служит современная ``научно доказанная'' Коперником гелиоцентрическая модель нашей Солнечной системы. По поводу научности этой доктрины сделал соответствующее замечание еще Фехнер (1801-1887 гг.). ``Солнечная система представляет с Солнца совсем не тот вид, что с Земли. Там это мир коперниковский, здесь это мир птолемеевский''. Более того, Коперник вообще ничего не открывал, а подлинным создателем гелиоцентрической теории в европейской науке является Аристарх Самосский, живший в III веке до нашей эры, который как и Метон, Платон, Пифагор, а позднее Прокл и Ямвлих, строил свои учения о Космосе и Небесных светилах на информации, получаемой от халдеев, предков современных кордов. По учению кордских дервишей Солнце - Шамс есть главное божество, а слово Гелиос, ни много ни мало, происходит от кордского Гали - ``жаркое, жаркий'' и Ус - ``злой, страшный''. В древнем Шумере бог Нер Гал был олицетворением палящего жара. Hyp Гали, современное мужское имя у башкордов, а Галия - женское. Главное святилище шумерского бога Нергала (Hyp Гали) располагалось в городе Куфа. В Башкордостане широко распространен топоним с корнем этого слова - Гали, Кар-Гали.
Если мы вернемся снова к предыдущему изложению вопроса о теоретических методах изучения, используемых современной наукой и философией, то необходимо коснуться и особого учения, называемого психофизический монизм, который был создан для объяснения явного несоответствия между явлениями физического мира с миром духовным или психическим.
Довольно часто психофизический монизм называют учением о тождестве. Философская традиция возводит начало этой школы к Декарту, а впоследствии в той или иной мере учение о тождестве психического и физического поддерживали Спиноза, Шеллинг, Вундт, Риль, Паулсен, Гёфдинг.
В известной мере, к психофизическому монизму примыкают учение Лейбница ``О предустановленной гармонии'', а позднее и учение Герберта Спенсера.
Из-за ограниченности объема книги мы не будем детально рассматривать эту философскую доктрину а, только кратко скажем, что взгляды сторонников этой философской школы расходятся, с одной стороны, в сторону материализма, но в форме пантеизма, а с другой стороны, приближаются к трансцедентальному идеализму в форме спиритуализма. Тогда встает вопрос: а что объединяет этих почти несовместимых с философской и научной точек зрения сторонников учения о тождестве физического и духовного миров? Всех их вместе между собой объединяет знаменитый тезис Декарта: Gogito ergo sum - ``мыслю, следовательно, существую''.
Тезис Декарта абсолютно верно и точно отражает тот факт, что и философия, и наука вынуждены признать неоспоримость взаимопроникающего сосуществования мира умопостигаемого и мира чувственно-осязаемого. На вопрос, каким именно путем осуществляется это сосуществование и развитие духовного и физического миров: путем диалектики или путем эманации, следует признать второй путь, что мы и пытаемся сейчас доказать с философской точки зрения.
Во-первых, эманация (имэн - ``целостность'', башкорд.) первична, а диалектика вторична ( до - ``два'', кордск.).
Во-вторых, эманация не требует для себя никакого первоначала, она сама изначальна, а, следовательно, неподвластна времени, которое само есть эманация. А диалектика изначально требует себе свою противоположность, и если ее нет, то и диалектика исчезает. Поясним эту мысль на маленьком примере: число два диалектически состоит из слитых воедино чисел 1 и 1. Но если число 2 и вытекает из чисел 1 и 1, то само число 1 нельзя вывести из понятия 0, если мы не признаем очевидным наличие эманации, так как понятие 0 не является, строго говоря, математическим числом, хотя математические науки не могут обойтись, а точнее избежать понятия 0. Возьмем к примеру цифру 9. Что будет следовать по ``порядку'' после нее? Естественно, цифра 10. Как видим, число 10 достигается путем прибавления к 1 понятия 0. Но, если в чувственно постигаемом физическом мире мы можем найти материальное соответствие цифрам 10, 20, 100 и т. д. чем, соответственно, мы и можем объяснить создание человеком подобных цифр. Но этого мы не можем сказать при рассмотрении этой проблемы в обратном порядке, где после единицы по мере убывания выстраиваются цифры - 0.2, 0.175, 0.1 и т. д. до понятия ноль. Для этих чисел мы не можем найти аналогичные соответствия в физическом мире. Действительно, нигде не существует 0.25-х человека и более того, если мы еще можем сказать 1.25 человек, подразумевая какую-то часть веса его физического тела, то 0,125 человека - понятие, не представляемое даже умозрительно.
Какое отношение имеет тезис Декарта по отношению к башкордскому языку, да и вообще к лингвистической науке? Тезис ``думаю, значит существую'', столь же важен для лингвистики, как и для психологии или философии, потому что каждый человек мыслит на своем родном языке.
Действительно, англичанин мыслит, а следовательно существует по-английски, француз мыслит и существует на французском языке, папуасы и бушмены мыслят соответственно на папуасском и бушменском языках.
Мышление человека тем и отличается от его ощущения, что оно осуществляется посредством языка и развивается прямо пропорционально тому, как каждый отдельно взятый человек владеет своим родным языком и разговорной речью. Именно в человеческом слове воплощается и выражается тождество духовного и физического, ведь человеческое слово есть не просто звук, которых довольно много существует в природе, а передача некоего знания.
Передача этого знания от одного человека к другому возможно либо наглядным путем - письмо или рисунок, либо при помощи звука - фонетики, на чем и построена человеческая речь.
Любое предложение, высказанное человеком, каждая отдельная фонема в этом предложении, интонации, расстановка ударения, пауза между словами выражают собой и служат для передачи некоего смысла, скрытого в глубине каждого слова. Смысл и есть значение слова, но в своем первоначальном состоянии есть явление духовного порядка. В момент произношения смысл облекается в материальную фонетическую оболочку, благодаря чему духовное и материальное становятся единым в человеческогм слове.
Поскольку слово исходит из уст человека, то само слово есть эманация, соединяющее внутренне Я человека с внешним миром.
Процесс творения слово человека можно изобразить следующей схемой: 1. ВЗГЛЯД
1. ВНЕШНИЙ МИР
2. ВНЕШНИЙ ОБЛИК
3. РОЖДЕНИЕ ИМЕНИ 1. ЧЕЛОВЕК
2. ЭЙДОС
3. СЛОВО
4. НОМИНАЦИЯ ПРЕДМЕТА
Внешний облик каждого предмета, как и все внешние формы окружающего нас мира, достигают человеческого сознания как эйдосы.
И хотя эйдосы и ``исходят'' от физических предметов и представляют их сами по себе, по своей природе эйдосы являются категорией не материальной, а духовной, умопостигаемой, как и слово, которое есть имя предмета, но ни сам предмет. Разница между словом и эйдосом заключается в том, что эйдос предмета рождает слово, отражаясь в сознании человека. Таким образом, эйдос получает свое имя, свою самостоятельную жизнь в слове.
Поэтому каждое слово, как считали в древности, через эйдос связано с самим предметом и, как следствие такого мышления, с глубокой древности родились поверья во всевозможные магические клятвы, заклинания и ритуальные заклятия.
Примером такого архаического мышления служат древние тексты заклинаний, найденные при раскопках библиотеки ассирийского царя Ашшурбанапала: ``Кто ты такая, ядовитая ведьма, в сердце которой сокрыто имя моего несчастья,..''
``Может быть, он обещал что-либо и не исполнил? Может быть, он забыл почтить имя бога своего подарком?'' (Д. Ч. Саадаев. История древней Ассирии, М. 1979, с. 198).
Такое же архаическое представление о предметности слова мы находим в древнеегипетском мифе об Изиде и боге солнца Ра, в котором рассказывается о том, как Изида, знавшая заклинания от укуса ядовитой змеи, требует от бога Ра в награду за его исцеление назвать ей его тайное имя (египтяне верили, что. знание тайного имени дает власть над его носителем). Шумеры вообще считали, что то, что не имеет имени (не названо), не существует.
Действительно, поскольку в мире все слито в диалектическом единстве и все явления природы переходят из одного состояния в другое, то для человека первым и самым важным отделением одного предмета от другого, уже в самом начале, на понятийно - смысловом, духовном уровне происходит посредством слова.
Но что такое слово? Обозначение какого-либо предмета или действия достигается словом только в том случае, если предмет или действие имеют собственное имя. Но если предмет не имеет собственного имени, то мы его не знаем, он для нас непостижим по той простой причине, что каждый предмет под своим именем хранится в нашей памяти, откуда мозг берет пищу для размышлений. Многие обыватели думают, что вера древних людей в магическую связь слова с самим предметом и, как следствие этого, желание древних узнать подлинное имя Бога есть не что иное, как обыкновенное суеверие, и не подозревают, какая глубокая философско - научная интуиция скрывается в подобном архидревнем мифологическом учении, подтверждаемом и современной наукой.
Например, в психиатрии используются лечение больных словом, гипнозом. Интересно то, что больного или испытуемого нельзя загипнотизировать (навязать одному человеку желание другого посредством слова) в том случае, если врач не владеет тем языком, на котором разговаривает и думает пациент. Англичанина, француза или афганца и т. д. невозможно ввести в состояние гипнотического транса, если врач говорит на незнакомом и непонятном, чужом для них языке. Точно также на чужеземца не действуют заклинания и камлание алтайских шаманов, поскольку пришелец не знает смысла, а самое главное, языка ритуального танца шамана.
Попытки некоторых ученых представить математику как чистую науку, не зависящую от слова и имени, абсолютно не состоятельны и смехотворны, поскольку, как бы рано ребенок не начал заниматься математикой, первоначально он должен научиться говорить.
Именативно-предметный, наглядный характер башкордского языка
В древности, на ранних ступенях развития человеческого сознания, у людей не было и не могло существовать абстрактного понимания природы и абстрактного восприятия предметов и вещей. У древнего человека вообще не было такого понятия как абстракция. Даже в более позднюю эпоху, именуемую как античность, когда уже была известна такая наука как математика, у римлян не было такой цифры как ноль. Да и сейчас такое понятие как абсолютно пустое пространство есть чисто математическое умозаключение.
Ранний период человеческого мышления не знал и не имел по объективным причинам дискурсивно-логических понятий, и главной причиной этому было неразвитость языка. О том, что развитие человеческого мышления непосредственно связано с развитием языка и речи ученые знают хорошо, но бессознательно допускаю серьезную ошибку при изучении проблемы рождения языка в первобытном обществе людей, на что непременно надо указать.
Во-первых, не язык, а жест и танец были начальным языком общения людей первобытного общества. Это легко можно понять при наблюдении за такими био-социальными насекомыми как пчелы, которые сообщают друг другу о нахождении нового, неизвестного им до той поры луга, покрытого нетронутыми цветами при помощи своего пчелиного ``танца''. Информация передается этим необычным способом очень точно, так как после ``танца'' пчелы-разведчика весь пчелиный рой уже знает, куда лететь и сколько времени лететь.
Отголоском пчелиного ``танца'', его ``абстрактной имитацией'', сегодня является сохранившийся до наших дней национальный танец, например, у чеченов и ингушей, когда мужчина движениями своих рук и тела изображает пчелу. У нас этот танец чеченов известен как лезгинка, а на западе - как ``турецкий марш'' из-за того, что эту национальную чеченскую мелодию Моцарт переписал и выдал под своим именем. Европа впервые услышала эту чеченскую мелодию после того, как янычары, большая часть которых была из чеченцев, кордов, лазов и черкесов, осадили в XVII веке столицу Австрии - город Вену. Неспроста у башкордов танец - бейеу, рассказ - [б~ей~ен] итеу и стих -[б~ейет] являются однокоренными словами.
Второе необходимое замечание состоит в том, что ученые весьма абстрактно понимают мышление людей первобытно - общинной формации, не сознавая, что абстрактные категории не всегда могут быть применимы при исследовании уровня и состояния самого мышления к тому историческому моменту, когда человеческое Я еще не осознавало себя отдельной субстанцией от всей природы.
Именно неотделение человеком своего Я от своего рода, племени, и в первую очередь, от всей природы, составляет самую главную, характерную, черту мышления людей каменного века. Когда человек не отделял себя от природы, его породившей, то и мышление его было не дискурсивным, а синкретическим, т. е. человек не разъединял понятия, а наоборот, его понятия вытекали одно из другого, были соединены в одно целое. Человек той эпохи воспринимал мир как нечто единое целое, в котором все связано со всем. Он воспринимал мир целыми ситуациями, его мышление было целостным и становилось ``субъективным'' только в особые критические моменты. Восприятие первичнее мышления, для которого нужно наличие языка, а когда язык еще не создан, то и восприятие будет не бинарным, а синкретическим. Это означает, что все понятия людей той эпохи были расплывчатыми, текущими и легко переходящими из одного понятия в другое.
Древность башкордского языка и доказывается тем, что он, в отличии от других языков, чрезвычайно богат односложными словами.
По этой причине язык башкордов, как и язык шумеров, состоит почти из одних омонимов. Например: 1. [И~ст~е] - в памяти
2. [~О~ст~е] - наверху [Эст~е] - внутри
[О~ста] - мастер-профессионал 1. Урта - посередине
2. [А~ста] - внизу Ир - мужчина
Ер - земля, [Ер~з~е] - на земле 1. haya - воздух, небо
2. haya - доить корову
3. hыу - вода 1. [Та~н] - рассвет
2. [Т~он] - ночь
3. Тун - замерзший
Все эти слова башкордского языка родились в глубокой древности, в эпоху палеолита, то есть в тот исторический период, когда слова - имена несли в себе не только несколько смыслов, как сейчас, но и само слово означало два и более предмета, а основой для подобного мышления было оборотничество.
Но и это не предел для языка башкордов. Нерасчлененность предмета и понятия начинается не в слове, а уже в звуках. И именно эти звуки роднят язык башкордов с языком англов даже в фонетике, то есть в мимезисе-природе. Башкордские звуки [~с] и [~з] полностью идентичны английским звукам, которые тем и отличаются от звуков других, так называемых ``индо-европейских'' и ``тюрко-алтайских'' языков, что эти звуки [~с] и [~з] - не что иное, как неразделенные гласная и согласная.
Этот синкретизм был основан на том, что мышление копировало природу, бывшую тогда единственным объектом восприятия. Но сама Природа есть постоянное ``непостоянство''; в Природе одни формы постоянно сменяют другие, один сезон сменяет другой, одно животное служит пищей для другого.
В Природе, в мире, во Вселенной, все изменяется, даже время - и то течет, и поэтому возникает вопрос - каким образом древний человек вообще пришел к абстрактным понятиям, которые, как известно, и есть умозрительное постоянство. Например, понятие книга так и останется нетронутым, целым, даже если мы сожжем вещественную книгу, если мы будем наблюдать, как она горит, понятие книга не сгорит вместе с ней.
Попытки ученых-психологов понять на примере восприятия ребенком своих ощущений, а вслед за этим, по мере накопления этих ощущений, раскладывать их в группы, из которых впоследствии рождаются абстрактные понятия, мы считаем неудачными, по нескольким причинам. Одна из них состоит в том, что ребенок не способен создать ни одного понятия без участия взрослого человека, у которого уже существует разговорная речь. Более того, мы знаем такие случаи, когда новорожденный ребенок был усыновлен волчицей, вследствие чего у этого ребенка к семилетнему возрасту вообще отсутствовало самосознание себя как человека, а наоборот, все его повадки имитировали поведение диких волков, в среде которых он и находился. Другая причина, которую ученые, в частности, психологи, не замечают, вытекает из первой и заключается в том, что само состояние детскости не есть исключительно привилегия людей. Любой человек отличит медвежонка от медведя, лисенка от лиса, волчонка от волка, и главное здесь то, что наивность, одна из характеристик в определении детского поведения у людей, является главной чертой и в поведении детенышей диких животных.
Проблема несколько иного плана состоит в том, что даже взрослые люди, не говоря уж о детях, не начинают ни с того ни с сего выдумывать ``абстрактные'' понятия или, говоря точнее, давать новые, никем не слыханные имена. На практике этот процесс присвоения ``новых'' имен новым явлениям, как в науке, так и в жизни, происходит как раз обратно. Например, все знают, что такое электричество, но никто не сможет объяснить, почему этому феномену дали греческое имя электрон, что означает янтарь. Или слово атом: оно произошло от греческого атомос - неделимый, но в греческом языке оно является заимствованием из древнеегипетского языка, где атум означало не ``неделимый'', а ``первичный'' и было именем изначального бога Атума - творца всех других богов.
Для мышления необходимо существование языка, а если его нет, то все понятия будут текуче-расплывчатыми, не постоянными. Человек использует свои восприятия и эйдетические ассоциации, как материал для мышления, далее полностью становящийся реализованным в акте человеческой речи, где невидимое (мышление) получает реальное физическое (слуховое) право на жизнь. Именно слово является той формой, в которой одна вещь, даже в смысловой, не в материальной области, отделяется от другой и получает самостоятельное существование в своем имени.
Но что именно воспринимает человек, почему именно язык-система звуков, стал средством выражения абстрактных понятий? Безусловно, человек воспринимает природу, окружающую его: так было и десять, и пятьдесят, и сто тысяч лет тому назад, но с той разницей, что у современного человека это познание природы происходит через уже созданный разговорный язык, в то время как у людей в глубокой древности развитого языка еще не существовало.
Следовательно, древние люди передавали необходимые сведения о предметах жестами и звуками, наиболее характерными для изображаемого предмета. Это означает, что фонетика любого языка есть не что иное как подражание (мимесис) живой природе, это означает, что фонетика есть онтология, а грамматика, благодаря которой логически раскрывается понятие - гносеология.
Но чем же являлась фонетика (звук) языка для человека в древности, в ту эпоху, когда человек еще был охотником и рыболовом, а жизнь его целиком зависела от природы? В отличии от современных людей, древний человек не отделял, а отождествлял звук с предметом, и считал звук не столько признаком, сколько частью самого предмета. Такое понимание древним человеком онтологической связи звука с предметом - объектом, частично сохранилось и до наших дней, например, охотник использует всевозможные манки, звуки которых подражание птицам. Услышав манок, птицы летят на него и становятся легкой добычей охотника.
Поскольку не каждый человек может имитировать звуки птиц и зверей, то древние считали, что есть люди, знающие ``язык птиц'' и понимающие, о чем те разговаривают. Описание такого понимания звука мы находим в мифологии башкордов, где герои разговаривают с птицами, задают зверям вопросы и получают ответы.
Одновременно с имитацией звуков родился и другой обычай, который вытекал из того, что хищные звери, опасные для жизни людей, также издают звуки, а следовательно, как считал человек древности, если их произнести, то это животное может прийти на этот зов. Поэтому люди древности наложили запрет на произнесение и имитацию некоторых звуков. Обычай табу на определенные звуки сохранялся у башкордов и до недавних дней. Детям запрещалось свистеть из-за того, что свист услышит дух, хозяин ветра - Дейеу Парейе и нашлет сильную бурю или дождь, который может погубить весь ожидаемый урожай ячменя и пшеницы. Все это говорит о том, что древний человек осознавал некую магию звука, который может быть добрым, а может быть грозным.
Этот факт имеет весьма важное значение в изучении лингвистами родства языков, так как фонетический строй любого языка есть не случайное, а закономерное явление, напрямую связанное с тем миром природы, который породил каждый отдельный язык.
Различие в языках уже на самой ранней ступени, то есть в фонетике, предопределено различиями, существующими в самой природе. Человек, который никогда не видел зимы, не может иметь слов для обозначения зимних явлений и даже для самого понятия зимы.
Деление звуков на допустимые и запрещенные тесно связано и переплетено с возникновением у древнего человека религиозных верований и культовых обрядов. Однако только начиная с эпохи позднего палеолита можно говорить о сложившейся первобытной религии, известной как анимизм, наиболее характерными формами которого были магия и тотемизм.
О возникновении в позднем палеолите религии в форме анимизма свидетельствуют погребения людей, которые сильно отличаются от погребений предшествующих исторических эпох. В погребениях позднего палеолита найденные на Южном Урале в могилах вместе с покойниками находят костяное и каменное оружие, бусы, подвески. Нередко покойника посыпали красной охрой. Некоторые погребения окружены выкладками из костей. Появились и коллективные могильники. Защита мест погребения камнями и снабжение покойника орудиями охоты и украшениями говорит о зарождении в сознании древних людей веры в не умирающую душу, переселяющуюся после смерти в другое тело. Но ввиду того, что человек не отделял себя от Природы и это, в свою очередь, не позволяло человеку найти и отделить свое Я, то наиболее характерной чертой такого мышления, ее логическим завершением, является анимизм.
Наделение душой не всей природы, а только отдельных ее представителей, было огромным прогрессом человеческого мышления и свидетельствовало о том, что древний человек начал персонифицировать отдельные природные явления, иными словами, отделять вещи от явлений. Таким образом, человек пришел к понятию субстанция и ее атрибутам, таким как, например, душа и тело.
Если в предыдущие эпохи человек отождествлял субстанцию и ее атрибуты, то в эпоху позднего палеолита человек, отделив идею вещи от самой вещи, заложил в свое мышление первые ростки абстрактного мышления.